Жизни немертвых важны (СИ) [Нариман Ерболулы Ибрагим RedDetonator] (fb2) читать постранично, страница - 2

пытаюсь встать. Тут, откуда-то из позвоночника, стреляет вспышкой мощнейшего нервного импульса, который, если сравнивать его с предыдущим, был сродни ядерному взрыву на фоне дешёвой новогодней петарды.

— Х-р-рх... — издало моё горло вместо матерного выкрика.

Было по-настоящему больно. Настолько, что на миг заставило меня забыть об этом ужасном ощущении приключившегося пиздеца.

В обмен на такой спецэффект тело будто стало чуть живее. Мимические мышцы активно заиграли, немо транслируя окружающему миру всю гамму испытываемых мною чувств. Руки и ноги задрыгались, разбрасывая вокруг пустые бутылки. А дрыгались они потому, что мне, блядь, больно!

Жизнь дерьмо, а потом мы умираем — давно известная мне истина, но то, что после этого снова начинается дерьмо, я даже не подозревал.

Болевые ощущения, достигшие пика вечность и пятнадцать секунд назад, начали понемногу слабеть. Надо отлежаться, пока раскаляющиеся нервы не отпустят моё мучительно мёртвое тело. Да, надо отлежаться.

//Кёнигрейх Алеманния, г. Толбиак, таберна «Сухая пещера»//

— Вот твоё золото, некромантка.

На стол из кое-как обструганных досок лёг кожаный кошель с приятно звякнувшим содержимым.

Положил его неприятной внешности тип, одетый в замызганную и запыленную котту, поверх которой кто-то нашил фрагменты кольчужного полотна. Сомнительная защита от чего-либо, но всё же лучше, чем совсем ничто.

Лицо его заплыло от неумеренного пьянства, ещё он жирный, что есть признак состоятельности, хотя Алексей как-то говорил, что в его родном мире жировые запасы на теле — это лишь признак неправильного питания...

Тем не менее, работать с ним пришлось, потому что у него были деньги и проблема. Теперь нет ни проблемы, ни денег.

— Они страдали? — спросил этот неприятный тип.

— До сих пор страдают, — недобро усмехнулась Эстрид и дала знак.

Её немёртвые воины расступились и открыли вид на группу её новых «подопечных». Все, как один, крепкие германцы — Эстрид была рада, что ей удалось захватить их в относительной целостности. Ритуалы поднятия, хорошие итоговые характеристики — предприятие получилось даже выгоднее, чем она предполагала изначально.

Эти бедолаги обитали в укреплённом лагере, что стоял в двадцати милях от города Толбиак. Но вчера ночью их судьба была решена и они умерли.

— Ты обещала, что убьёшь их мучительно! — возмутился неприятный тип. — А это...

— Каждый миг их нынешнего существования — страдание, — спокойно ответила некромистресс, как её называл Алексей. — Они получили по заслугам, поэтому можешь быть спокоен. Чтобы тебе было понятнее: считай, что они попали в вечное рабство, из которого невозможно сбежать иначе, как через насильственное упокоение.

— Насиль... как-как? — не понял наниматель, теперь уже бывший.

— Пока не убьют, они будут служить мне, — пояснила Эстрид. — Работать, когда я скажу, убивать, когда я скажу, и умирать, когда мне это потребуется.

— А они теперь работящие, да? — усмехнулся тип. — Сколько хочешь за них?

— Они не продаются, — вздохнула некромистресс. — Потому что мне они нужнее. На этом наш разговор окончен. Ты получил, что хотел, я получила, что хотела. Больше нас ничего не связывает.

— Ты так и не спросила, что они натворили... — произнёс бывший наниматель.

— Потому что мне плевать, — ответила Эстрид и встала из-за стола.

Это долгий путь. Приходится задерживаться, чтобы пополнять припасы, зарабатывать деньги, которые всё-таки нужны на содержание своего небольшого отряда мертвецов. Но она упорно продвигалась к своей старой Родине, к родному городу, чтобы получить своё и... уйти от прошлого.

//Склеп//

Усмирить своё немёртвое тело было сложновато, потому что оно будто жило своей жизнью, яркой и самобытной. Прилагаю волевое усилие и заставляю успокоиться сначала руки, а затем и ноги. Мышцы туловища и лица — хрен с ними, пусть мандражируют.

Думаю, надо бы начать, наконец-таки, дышать, но потом задаюсь вопросом: «А зачем?»

А для приличия, чтобы не пугать живых. Ладно, приступим.

Первый вдох, несмотря на то, что грудная клетка вздыбилась, прошёл без каких-либо ощущений, но с хриплым звуком. В глотке что-то мешало свободному проходу воздуха, но это, пока что, не устранить. И вообще, чего это я сфокусировался на, далеко не первостепенном по важности, дыхании?

«Потому что адски не хочу вставать», — посмотрел я правде в глаза. — «Ещё пять минуточек, мамуля! Ха-ха!»

Вставать надо, потому что забытье, пусть приятно, пусть спокойно, но не выход. Рано или поздно, но надо будет брать себя в руки и идти дальше. Чтобы начать свою многообещающую нежизнь. Так какого хрена не сейчас?

— Х-р-рх... — раздалось из моей глотки, вместо ободряющей матерной тирады.

Сажусь на том, на чём лежу. Вновь звенят падающие и разбивающиеся склянки. Обгоревшие, лопнувшие, явный брак.