Пельмени по-горбачёвски [Кирилл Юрьевич Аксасский] (fb2) читать постранично, страница - 4

Крестов положил в рот вторую половину пельменя, тщательно пережевывал несколько секунд, хотя этого и не требовалось – пельмень растаял, оставив незнакомый вкус. Трое напротив смотрели на него и ждали, что он скажет.

– Пельмени по-горбачёвски, да, Михаил Сергеевич, – не глядя на Горбачёва сказал Иван Васильевич, подцепил второй пельмень, отправил его в себя и продолжил ощущать процесс таяния, сосредоточившись глазами на морском пейзаже.

– По-галкински, так будет точнее. Фамилия у нашего повара – Галкин. Это его придумка, – ответил президент, с аппетитом приступивший к уничтожению придумок со своей тарелки.

– Эти пельмени делаются из тончайшего теста непосредственно перед их поеданием, отвариваются не более двух минут и тут же подаются, потому что их невозможно хранить, – добавила Раиса Максимовна.

– Тогда это не совсем пельмени. Или лучше так сказать: они не сибирские, – заметил Крестов и после того, как растопил сразу две последние штучки по-галкински, дал пояснения. – Чуть ли не основная идея сибирского пельменя заключается как раз в том, что его можно хранить длительное время. Холодильников ведь раньше не было, поэтому мясо у нас появлялось, когда уже начинались морозы. Тогда отец колол тёлку или быка и развешивал части туши в холодной кладовке. И в следующий выходной день мы всей семьёй лепили пельмени. Выносили их, разложенными в один слой, на мороз, а когда они замерзали, сгребали в большую посудину. Обычно двухведёрную эмалированную зелёную кастрюлю наполняли. Иногда кастрюли этой не хватало, и получалось ещё и эмалированное ведро. А потом можно было в любой момент выйти в кладовку и нагрести себе пельмешек, сколько надо.

Пока Иван Васильевич с неспешностью сытого человека раскрывал сибирскую пельменную идею, остальные доели свои порции тоже, и вместо пустых тарелок из-под пельменей на столе перед каждым появились фужеры с напитком и торчащими в них трубочками, а перед Крестовым ещё и стакан с компотом, из которого он тут же сделал несколько глотков, чтобы заменить непривычные вкусовые ощущения на привычные. Его сотрапезники тем временем припали к своим трубочкам.

– Мне Анатолий Сергеевич сказал, что это тоже галкинская придумка, – переключился тоже на напиток сибиряк-среднеградец.

– Анатолий Сергеевич все наши кулинарные тайны Вам успел выдать, – засмеялась Раиса Максимовна. – Да, и это тоже его. Идеальный прохладительный напиток, который прекрасно освежает в жару. Вам нравится?

– Нравится. К сожалению, тайну рецепта он мне выдать не успел. Может быть, Вы сами? – подыграл Крестов Горбачёвой.

– Всё просто. Большое количество льда, пучок мяты, свежевыжатый сок лайма или лимона, 50-70 граммов шампанского, лучше нашего советского, чайная ложка любого ликера и любые свежие ягоды. Попробуйте у себя в Среднеградске, побалуйте своих домочадцев.

– Лимон или что ещё Вы сказали, Раиса Максимовна?

– Лайм, Иван Васильевич. А я Вам сейчас его покажу, – сказала Горбачёва, встала, подошла к одной из стоявших на столе ваз с фруктами, взяла оттуда нечто, похожее на лимон, только зелёный и маленький, и протянула его Крестову. – Вот, возьмите.

– Боюсь, такое баловство у меня в нашем городе не получится, Раиса Максимовна. Видите ли, сок из лимонов мне выжимать нечем будет, даже если я чудесным образом где-нибудь их умудрюсь достать, – простодушно признался Иван Васильевич, оставляя лайм в руке первой леди СССР.

– Жаль-жаль. Давайте к окну подойдём, я Вам про географию этого места и про устройство нашей дачи немножко расскажу.

Горбачёв с Черняевым остались за столом и стали разговаривать о чём-то между собой, а Крестов с Горбачёвой подошли к окну.

– Мы в самом тёплом и сухом месте Крыма. Справа от нас мыс Сарыч, а слева – мыс Николая. Это две самые южные точки полуострова. До Турции отсюда через море около 270 километров, – с гордостью в голосе говорила Раиса Максимовна, активно жестикулируя и перебирая лайм из руки в руку.

– А эти советские военные корабли охраняют дачу от турецкого вторжения, – пошутил Иван Васильевич, указывая на два сторожевика, стоявшие в море прямо напротив дачи.

– Не только турецкого, – всерьёз среагировала Горбачёва и продолжала свой рассказ. – У моря чуть левее этого корпуса галечный пляж. Вон с того причала мы отправляемся на катере на морские прогулки. Вон там теннисный корт, там бассейн…

– А вокруг этого корпуса замечательный парк с отличной тропинкой, по которой мы с гостем сейчас и погуляем вдвоём, – раздался сзади них голос подошедшего Горбачёва. – Наелись, Иван Васильевич?

– Я-то наелся, а вот Рахметов бы остался голодным, – самокритично ответил Крестов.

– Любите Вы, Иван Васильевич, загадками говорить, – почти обиженным тоном произнесла Раиса Максимовна.

– Нет, это не загадка вовсе, – проговорил Михаил Сергеевич, глядя на жену. – Вспомни роман Чернышевского «Что делать». Там глава есть «Особенный человек», она как раз про этого Рахметова. Иван Васильевич,