Друг человека [Джим Мерфи] (fb2) читать постранично, страница - 2

перспективы и повернулись лицом к творчеству. Анри и Тибо – друзья искусства.

Нужно сказать, что Тибо не смог покинуть дом, не попрощавшись с месье Пеллетье. Он потратил целый день в написании благодарственного письма, не стесняясь самых сердечных и теплых слов. На бумаге он выложил всю свою признательность за не раз проявленную к ему и его отцу щедрость и извинился за безмолвный уезд Анри.

Переехав в Кан, Тибо вступил во взрослую жизнь. Это был словно шаг человека, идущего в густом тумане. Есть ли впереди твердая земля, или там пропасть?

Но взрослая жизнь пощадила его, вероятно считая, что в детстве ему было достаточно испытаний.

Тибо уже шел двадцать пятый год, он был полностью доволен своим настоящим, называя себя «богатым без богатства».

Он любил просыпаться рано, когда молочные лучи солнца только косаются крон деревьев; находил наслаждение в полночных прогулках в одиночестве. Когда люди тушили свет в своих домах, готовясь ко сну, тогда на небе ярко выделялись ослепительной красоты звёзды, притягивающие внимание молодого мечтателя. Тибо не мог налюбоваться картиной ночного неба. Он поднимал взгляд, и далёкие звёзды находили отблеск в его глазах.

– Насколько велико и необъятно небо, настолько вы прекрасны, – некогда прошептал Тибо.

После таких прогулок он возвращался в свое пристанище и засыпал крепким сном. По утрам Тибо шел завтракать к Анри; собственно, обедал и ужинал он тоже у Анри.

Важно отметить, что Анри и Тибо получали ежемесячно деньги от месье Пеллетье, до определенного момента. Этим «определенным моментом» стала кончина достопочтенного господина. В наследство молодым людям досталась достаточно большая сумма, но своеобразная воля умершего была такова: поместить эти деньги в банк до достижения Анри и Тибо двадцати пяти лет. Не с ума ли сошел старик? Нет, этот поступок доказывает обратное. Он знал своего сына и опасался того, что с ним может сделать неожиданное наследство. Тибо он доверял больше, но считал, что его очень легко обмануть. Поэтому месье Пеллетье решил дать молодым людям время вырасти и набраться ума.

Анри и Тибо проводили вместе довольно много времени. Во время еды молодые люди обычно увлекались беседой. Говорили они обо всем на свете: театр, музыка, поэзия, книги, философия. Для них это и был «весь свет».

Такая жизнь казалась Тибо прекрасной. Сочиняя стихотворения он считал искусство частью своей души, словно он приютил его внутри себя, как продрогшего под дождем котенка; и вот это милейшее существо мурлыкало от тепла и любви, и на свет появлялись великолепные творения. Искусство было довольно.

Жизнь его текла размеренно, и Тибо расстроился бы, если бы эта размеренность куда-то исчезла. Он был тихим человеком и не любил перемен.

Косые лучи пробивали себе путь сквозь слегка прикрытое окно и падали на письменный стол. В эту секунду, чистый белый лист, над которым склонился Тибо, казался разделенным надвое, где одна половина была полностью залита солнцем, а вторая погружена в тень. Поэт сосредоточенно и задумчиво смотрел на этот лист, и в его голове уже роились мысли о вечной войне света и мрака, добра и зла, чести и подлости. Тибо немного сдвилул лист, и граница «борьбы» легла ровно посередине.

– Да будет вечной ваша битва, – провозгласил Тибо и поднялся со своего места.

Бумага осталась нетронутой пером; вдохновение этим утром покинуло Тибо, поэтому он решил пройтись по ещё сонному городу и побыть наедине со своими мыслями.

Если кто-то однажды скажет, что Тибо любил гулять, то он будет прав только отчасти. Да, любил. Но в определенные часы, когда глубокий и затуманенный взгляд поэта не встретится со взором заинтересованного прохожего. Взоры осязаемы. Они сверлят и прожигают. Тибо был в этом уверен, и когда жизнь в городе бурлила и неслась потоком, он отсиживался в своей тихой гавани.

Но пока было слишком рано, поэтому единственными спутниками бодрствующего поэта были голоса незримых птиц – таких же поэтов, как и он сам.  Лишь изредка Тибо прислушивался к ним; беспомощный в поисках вдохновения, он был не в силах отделаться от ненужных и вязких мыслей.

«Вдохновение сродни коту!» – воскликнул про себя Тибо. – «Ты кормишь его, ласкаешь, эдакий прирученный лев мурчит для тебя, он живёт с тобой, так сказать, прописался в твоей квартире, и ты из доброты душевной не взимаешь с этого нахала плату. И в один день хитрая морда пропадает с твоего поля зрения, уходит в неведомые края, даже не махнув хвостом тебе на прощание! Что же это? Как это понимать? И вдохновение туда же! Этот неземной полет воображения, это озарение черноты и туманности разума, такое высокое и недоступное, но так похожее на простых невинных существ! Случайная ошибка или грубая насмешка?»

Загруженный размышлениями он шел, углубляясь в город. Множество цветущих деревьев обступали его со всех сторон. Асфальт редел, впереди петляла широкая тропинка. Если бы Тибо прислушался, он бы услышал шум реки, – Орн протекал совсем