Церковь Святого Сатаны и Всех Демонов [Аврам Дэвидсон] (fb2) читать постранично, страница - 3

его рта. Он ничего не сказал.

— Не патриотизм? — спросил граф Владек.

— Самым патриотичным человеком, которого я когда-либо встречал, — заметил доктор Эстерхази, — был сержант-майор Мумкоч, серийный убийца. Замечательная голова была у этого человека. Замечательная. Вы, конечно, помните голову Мумкоча.

Возможно, слегка нервозно, возможно, слегка раздражённо, граф Владек ответил: — Нет, я не помню голову сержант-майора Мумкоча!

— Действительно? — слегка удивился хозяин. — Ну, она находится почти прямо позади вас, в большом сосуде с формальдегидом. — Граф Владек, испустив звук, приводящий на ум здоровенную летучую мышь во время брачного сезона, вскочил со стула, создав впечатление, будто пытается одновременно направиться в две разных стороны. Потом он медленно уселся и бросил полный холодного недовольства взгляд на человека, который всё ещё спокойно и с безмятежным наслаждением курил подаренную им сигару.

— Эстерхази…

— Да, Владек?

Их взгляды встретились, упёрлись друг в друга.

Мгновением позже: — В самом деле, Эстерхази, вы не должны забывать, что обращаетесь к Королевскому и Имперскому Министру…

— Я ни на миг не забываю этого и при этом не жду, что Королевский и Имперский Министр сочтёт неподобающим, что, когда человек награждён семью докторскими степенями, к нему следует обращаться, как минимум, по одной из них…

Но граф Владек больше не мог сдерживаться. Со звуком не громче, чем невольное фырканье, он развернулся на стуле. И воскликнул, — Иисус, Мария и Иосиф!

— Нет, нет, нет. Монош Мумкоч, сержант-майор, Первые Паннонийские Гусары (Звезда Доблести 5-го Класса, за Карпатскую Кампанию, С Лентой). Приговорён семнадцатью пунктами обвинения за Позорное Убийство. Отправился на плаху, распевая Государственный гимн. Бугор Патриотизма очень силён… как может видеть Ваше Превосходительство… — Он помахал своей сигарой.

— По мне, смахивает на бородавку.

Доктор Эстерхази глянул на свои руки, потом на аккуратно подстриженный и охваченный жёстким воротничком затылок его гостя, раз-другой шевельнул всеми пальцами, будто собирающийся броситься паук: затем, очень, очень слабо вздохнул.

— Это и есть бородавка, Ваше Превосходительство, — сказал он. — Бугор Патриотизма — приблизительно четыре с половиной сантиметра, слева по диагонали. — Он засунул руки в карманы и, снова откинувшись на стуле, поднял сигару и всмотрелся в дым.

— Очень хорошая Гавана…

Наконец граф Владек повернулся. — Гнетущее зрелище, — пробормотал он. — Да-да: уверен, оно ещё и поучающее. Хорошо. Хватит всего такого… такого… — Он избегал встречаться глазами с хозяином, когда развернулся обратно,

— Хорошо, хорошо. Доктор Эстерхази. Вполне довольно. Вы знаете суть этой проблемы. Вы возьмётесь за это дело? 

Ещё одно кольцо сигарного дыма. Ещё одно. И ещё.

— Вы назовёте ваш… ваш гонорар, доктор Эстерхази? Доктор доктор Эстерхази? Доктор доктор доктор Эстерхази? Доктор доктор доктор доктор Эстерхази? Док…”

Но хозяин отмахнулся от дальнейших повторений: — Этого достаточно. Три прочие — почётные. «Гонорар»? Да. Что ж… — Он сел прямо. Вся скука, вся насмешливость, всё безразличие теперь пропали. Он наклонился вперёд.

Рыночная площадь в Попошки-Георгиу пахла, будто сарай — то есть, если бы сарай, вдобавок к обычным запахам сена, навоза и скотины, источал бы ещё сильный запах зрелых фруктов, дешёвых благовоний, керосина, горящего жира, жареного мяса и свежей выпечки.

Допустим, это весьма маловероятная комбинация для сарая. Но вы там. А мы тут. На рыночной площади Попошки-Георгиу. По вторникам, с незапамятных времён (то есть уже лет семнадцать-восемнадцать), проходил Маленький Базарный День. Большой Базарный День — пятница. Маленький Базарный День в основном отводится под торговлю мулами, волами и козлами; только мужчины приходят на Маленький Базарный День. Маленький Базарный День действительно пахнет, как сарай — то есть, как сарай, в котором кто-то пролил уйму пива и огромное количество самого дешёвого очищенного спирта (называемого на местном диалекте „Девичьим Вздохом“). Во вторник выставляется немного снеди или выпечки, мужчины приносят свой собственный обед, а «обед» селян Попошки-Георгиу традиционно состоит из куска козьей колбасы, куска козьего сыра, куска хлеба (не совсем чёрного, скорее серого) и горстки сушёных вишен. Считается, что вишни помогают при плохом пищеварении. В Попошки-Георгиу кишечник считается местом самых глубоких чувств. Когда говорят, что: “Мой лучший мул сломал левую переднюю ногу”, то можно услышать, что при этом добавляют: “Это, словно турецкий нож у меня в кишках”.

А ещё они рассказывают такую историю:

Первый Крестьянин: Вчера я пришёл домой и застал свою жену в постели с козопасом.

Второй Крестьянин: Что же ты сделал?

Первый Крестьянин: Объелся вишен.

Выслушав эту историю, особенно после первой половины второй