Отражание [Анkа Б. Троицкая] (fb2) читать постранично, страница - 9

Мультивселенной?

— Все. Вильям Джеймс, 1995 год.

— Не совсем то же самое, но термин тот же. Наши мини порталы действительно заглядывали в недавнее прошлое и будущее, но не в нашу вселенную. Другие мало чем отличались от наших, поэтому мы и не замечали разницы. А ты нам показал, что чем дальше, тем больше отличий… несколько лет вероятностей. Время и пространство взаимосвязаны совсем не так, как мы предполагали, и ты не поверишь, как мы это обнаружили.

Мне вдруг вспомнились бутерброды Добровольского, и я подумал, что все это хорошо бы как следует переварить. Я сидел на кровати в своей отдельной палате, и мне страшно захотелось откинуться на подушки, закрыть глаза и обдумать все одному. Но любопытство оказалось сильнее.

— Рассказывайте.

— Врач запретил тебя утомлять.

— Ну, хоть вкратце.

— Вкратце, так вкратце. Получилось так, что в ту ночь ты вернулся, как и положено. Только это был не ты. Хорошо, что Рама еще не закрылась, и тот тип проворно заскочил обратно, крикнув что-то вроде: Опять не туда, вашу мать! Мы сообразили, что тут что-то не так.

— А вы-то как поняли, что это не я?

— У него была куртка другого цвета, и он сразу спросил, как зовут его дочь. Видимо, попытка была не первой.

— Ого! В голове не укладывается… А дальше что?

— Он был не один. Было еще четверо, один из которых был Добровольским, и его даже не пришлось проверять вопросами. После этого мы уже этот портал не открывали. Кстати именно Добровольский первым вспомнил про Теорию Множества Вселенных, тогда как все остальные, включая меня, твердили о других измерениях, о параллельных мирах. Мы уже думали, что потеряли тебя, но в тот момент к нам своевременно пришел на помощь один человек.

— Будущий вы? — предположил я.

— Нет. Будущий ты. Вернее ты, но с фамилией Каримов. На вид ему было лет шестьдесят..

Я онемел, а профессор продолжал:

— Он сам открыл к нам Раму, подсказал, как тебя найти, и заявил, что этот расчет работает только на данный случай, на данное время и на данное место. Так что мы еще долго сами не сможем контролировать точные координаты. Но главное — знать, что это возможно. Там уж резберемся.

Я с трудом снова обрел дар речи и снова принял решение обмозговать это как-нибудь потом, когда пройдет головная боль.

— А кто мне помог в доме?

— Боюсь, это был именно я. Просто я этого еще не сделал. Сделаю, когда узнаю, как. Я ждал тебя по эту сторону, боялся, что неиспытанный новый расчет не сработает, и был сильно удивлен, когда увидел, кто тебя протащил в Раму.

У меня от всего этого еще больше разболелась голова.

— Виктор Борисович… Это непостижимо! Значит я ничего и не мог наменять в прошлом? Оно было не наше.

— Странное чувство, не так ли? Оказывается, даже зеркало не отражает нашу совершенную копию, и Алиса нашла в Зазеркалье весьма другой мир. В нашем случае… Не знаю я, Паш. Может быть, таким образом время защищает себя от нашего вмешательства, и позволяет нам попасть только туда, где мы не можем повредить своему будущему? Хорошо бы еще научиться не делать этого в настоящем.

Вот такая моя история. Исследования продолжаются, но уже с новыми темами, правилами и ограничениями. Работы с порталом временно исключили подобные экспедиции, пока мы не научимся контролировать Раму с учетом новых факторов. Добавлю только, что когда эксперименты возобновились, я всё-таки снова побывал там разок. Я всего лишь хотел еще раз увидеть его, поверившего мне, возможно, поддаваясь лишь какому-то инстинкту самосохранения. Мне так хотелось бы поговорить с ним, узнать о наших различиях. У него могли быть не только другие фамилия и говор, но и другие вкусы и привычки. Он мог иметь жену и детей, играть в шахматы или на гитаре… Он явно умнее меня, если ухитрился помочь мне, как получается, дважды — в прошлом и в будущем.

Зеркало из старого профессорского дома уже давно находилось в моей лаборатории, когда я приступил к испытаниям формулы «Каримова» на новом маятнике. Спустя почти двадцать лет, я снова вошел в ту прихожую. Там прошла пара минут после моего спасения, все еще сильно пахло эфиром, за стеной раздавался чей-то храп. Я расправил только что — и одновременно — давным-давно сбитый мною половик перед дверью и осторожно посмотрел между занавесками. Спиной к дому, в том же сером брючном костюме и в черном плаще, все еще стоял он — растерянный, заляпанный моей кровью и недоумевающий. Стоял, не ведая, что простым поступком сострадания только что спас мою жизнь. Кто-то и где-то в иной вселенной, надеюсь, спас и его.

И все-таки он сильно от меня отличался. Я свои волосы короче стриг и был покрепче. Этот Павел был худощав и узкоплеч. Он еще раз бросил быстрый взгляд на окно и зашагал прочь. Внутри принялись расти подозрения, что мои расчеты неверны, и теперь придется начинать сначала. Мне показалось, что в этот раз мой спаситель вовсе не он… а она.

Конец