Смотритель зоопарка [Диана Ва-Шаль] (fb2) читать постранично, страница - 2

явно не дороже, чем в ресторане. И подумать только, я смог урвать ее у какой-то дуры средь улочек! — раздается дикий беспричинный смех.

Фана вновь и вновь проводит взглядом по полотнам, пока наконец не находит поодаль небольшую картину в скромной белой раме. Девушка вздергивает бровь, несколько раз перечитывая подпись к картине… Даже не верится, что это работа того же художника, вокруг чьих полотен сейчас стоит галдеж "образованной" и искушенной публики, которая все косится на девушку.

Рыбу Изабель купил какой-то, по ее словам, простак за бешеные деньги; хитрая женщина все же смогла обдурить приезжего, отбив запах затхлой рыбы всевозможными пряностями и травами.

На улице темнело, наконец-то становилось тише. Через форточку доносился приятный аромат хорошего табака, душицы и лаванды. Громко переговаривались цикады, и на душе художника впервые за долгий утомительный день стало спокойно. Рино писал акварельный этюд старого города, узкие улочки которого были вымощены золотом. Вокруг Ринуччо оставались раскиданы неудавшиеся зарисовки и наброски к новой работе.

Рино сомневался. Даже боялся, пусть и не хотел признавать себе. Долгие часы работы, долгие часы исканий — все впустую. А впрочем… Годами писал, смотря в окно и сомневаясь в себе. Всегда был один, пусть и окруженный публикой, которой он был угоден в нужную ей секунду.

Один, закованный в кандалы сильными мира сего.

Мужчину клонило в сон. Ринуччо хрипло откашлялся, отложив работу. Вытер лицо, положил пальцы на уставшие глаза — в них словно песка насыпали, дабы не позволить Рино сотворить хоть что-то настоящее и живое. Чертыхнувшись, мужчина нехотя покинул мастерскую. Спустился в свою комнату, грузно опустился на кровать, даже не скинув перепачканную масляной краской одежду. Ему казалось, что он долго не сможет уснуть, но… Лишь только голова его коснулась подушки, как художник провалился в глубокий тревожный сон.

И дивная греза привиделась ему в этом коматозном состоянии. Словно вынырнул из омута он в чудном городе, сошедшем с его вечернего этюда. Небольшие светлые домики, заросшие плющом; по улицам повсюду цветы, а сама улица вымощена сверкающим золотом.

Ринуччо оглянулся, направившись вперед. Дорога вела его куда-то, и он послушно двигался по ней, точно в дурмане. Шаг, еще один, еще. И внезапно перед глазами возникла огромная вывеска: "Зоопарк". Мужчина помедлил, вслушиваясь в тишину, а затем неуверенно сделал шаг вперед. Внутри зоопарка его взору предстали клетки, внутри которых чудным образом парили в воздухе картины, а вокруг картин, — о, Небеса! — бегали разные животные, то и дело пачкая полотна грязными лапами, копытцами; обнюхивая, пытаясь сорвать вниз, царапая и уродуя.

Художник ужаснулся. На секунду перед ним все поплыло, он еле смог удержаться на ногах. В клетках висели его картины! "Прочь!" — не своим голосом вскрикнул Рино, бросаясь к первой клетке, но… Замер. Он вдруг осознал, что страха за свои работы нет. Есть отвращение ко всему происходящему, но той самой трепетной любви к своим трудам абсолютно не существовало.

Медленно, почти не дыша, Рино стал проходить мимо клеток. Подумать только! Посетители выставок смотрели на картины Ринуччо такими же отсутствующими глазами, как животные в клетках. Пустой взгляд. Не постигающий, что сокрыто за крупными мазками маслом и сверкающей поталью. Не ощущающей, что хотел передать художник.

Тоска и разочарование. Вот что чувствовал Рино, смотря на все вокруг.

— Они видят, но не чувствуют, — вдруг раздался девичий голос. Мужчина остановился, оглядываясь по сторонам, — а если и чувствуют хоть что-то, то се равно ничего не понимают, — неподалеку, на кованой скамейке сидела босая девушка в белом кружевном платье. Длинные волосы ниспадали на ее плечи, и она грустно улыбалась, смотря на художника.

— Может, мне вовсе больше не стоит ничего писать, если это не находит отклика? — хрипло проговорил Рино в ответ, качнув головой.

— Ну, почему же? — девушка пожала плечами, — ты ведь выплескиваешь свои мысли и чувства, самовыражаешься. И кто-то обязательно увидит и поймет, и кому-то действительно станет легче, когда он осознает, что он не один испытывает те же чувства, — Ринуччо внимательно смотрел на беседующую с ним, боясь сделать шаг. Ему казалось, только он шелохнется, как тут же все испарится и исчезнет. — Знаешь, я думаю, что стоит творить, если хоть одна живая душа поймет, что ты хотел донести.

…На ночной улице кто-то горланил песню, и Рино резко проснулся. Пару секунд он пытался прийти в себя, в голове его все звенело и шумело; а затем художник спешно поднялся и направился в мастерскую. В его голове созрел образ, и пока эфемерное чувство вдохновения не прошло, следовало как можно скорее вооружиться холстом и кистями.

Девушка делает быстрые заметки в блокноте, слыша за спиной, как ее обсуждают "благородные" дамы. Те, кто пару секунд назад были яро убеждены, что "нимфы Кеферона" написаны на