Возвращение Пиньки [Юрий Осипович Домбровский] (fb2) читать постранично, страница - 4

одиннадцать часов.

Я повесил трубку.

Владимир стоял красный и перепуганный — мало ли что я мог ляпнуть по телефону.

—  Ты говоришь, что она тебя любит? Что она забыла из-за тебя Николая? — сказал я зло. — Сегодня я это полностью узнаю, но помни, если она только скажет «нет», — это и к тебе, Ленка, относится, — это я вам, сволочам, не забуду.

—  Ну, само собой разумеется, — ответил Владимир и прижал ладони к раскаленному лицу. — Если она скажет «нет». Это само собой разумеется.

Она сама отворила дверь («Даша, накрывайте стол — пришел пропащий»). Стащила с меня шинель, подпрыгнула, сорвала фуражку и торжественно потащила в свою комнату.

—  Почему же мимо вешалки? — спросил я, задерживаясь перед зеркалом.

—  Выйдет ночью мама на кухню, увидит вашу шинель и будет мне целый месяц строить глазки, — объяснила она, — понимаете?

—  Понимаю! — засмеялся я. — И у вас появился страх иудейский. А помните, как вы рычали на Ленку: «Кого хочу — того и люблю, а на всех остальных мне плевать»? Такая вы были храбрая.

—  А сейчас я не такая, — ответила она, — Николая я любила, а слушать о вас гадости не хочу («Любила», — отметил я. — «Любила», а не «люблю» — плохо!).

—  Какие же «гадости», Ниночка? — сказал я, проходя за ней. — Быть вашим любовником — для меня это отличная марка.

Она засмеялась.

—  Нет, не купите! Я на вас не действую. Это уже проверено. — Она снова засмеялась. — Знаете, что я сейчас вспомнила? Однажды моя подруга — очень красивая девочка и с характером! — выходила замуж, за моего дружка. Мы целую ночь с ней стряпали. И вот она лепит, лепит пирожки, а потом вдруг сядет на стул и обхватит голову руками. «Ну, что ж мне делать? Не знаю, не знаю, не знаю! Помнишь, он рассказывал, как Дож венчается с морем — бросает в залив обручальное кольцо. Вот это то же самое. Мне же за ним не уследить — надо мной все мальчишки будут смеяться». Я говорю, дурочка, потерпи, — они же быстро истаскиваются. Лет через десять и твой и мой будут сидеть дома и составлять буквари.

—  Благодарю вас, Нина Николаевна, — низко поклонился я, — и за буквари, и за то, что мы быстро истаскиваемся; и за себя и за Николая благодарю.

—  Ну, надо же было успокоить Ленку, — беззаботно ответила она, — кстати, она вам не говорила, — мы опять поцапались. Понимаете, вчера после репетиции приходит она с Владимиром и…

—  Стойте: «с Владимиром»! А вы часто встречаетесь с этим красавцем?

И тут я увидел, что она мнется.

— Ну… нет, не часто… раза два в неделю, — ответила она, подумав.

—  Так часто? — Она молчала. — Нравятся вам такие, Ниночка?

Она суховато пожала плечами и спрятала глаза.

—  Что значит «нравятся». Он ваш друг…

—  Э-э, играете краплеными, — засмеялся я. — Во-первых, он нам не друг, во-вторых, наших с Николаем друзей вы никогда не признавали. Помните, как вы кричали на Николая: «Твоя любовь — не моя любовь!»?

Она помолчала, а потом сказала:

—  Но это же совсем другое дело. Вот в клубах и частях я иногда читаю Маяковского. Так вот, у него есть такие строчки:

Это про вас с Николаем. Любят ваших я презираю прежде всего потому, что они и маленькие и грязненькие, но любови — тут я всегда молчу. Вот смотрите, мы поцапались с Ленкой, а я такая, что могу двадцать лет с ней не разговаривать, и все-таки она будет моей лучшей подругой, а разойдись вы с ней, и мы через месяц не узнаем друг друга.

—  Спасибо, Ниночка, — сказал я и через чашки и вазочки (мы уже пили чай) протянул ей руку. — Если все это относится к молодому человеку, вопрос исчерпан.

Она с минуту думала, а потом честно сказала: не относится.

—  Нет, не относится. Володя мне действительно нравится — он чистый, хороший, воспитанный, нежный («Не такой, как вы с Николаем», — понял я.) И я зря сказала, что он ваш друг, — я знаю, вы его все недолюбливаете. Но был бы он ваш враг, все равно нравился бы мне — вот и все, что я могу пока вам сказать.

—  Пока? — спросил я.

—  Да, — ответила она твердо. — Да, пока!

Я выпил свой стакан и задумался. Ну что ж, всему свой срок и черед, — продолжать этот разговор было бы уже бессмысленно. А Нина сидела и смотрела на меня.

—  А ведь вы за этим и пришли! — сказала она вдруг.

—  Ниночка, — строго ответил я, — я пришел прежде всего за тем, чтобы вас увидеть. Только за этим! Вот увидел и… — Я стал подниматься.

Она ловко поймала меня за руку и усадила опять.

—  Ну не надо говорить со мной так, — попросила она, — уж и рассердились, конечно. Я в прошлое воскресенье чуть не погибла во цвете лет, где вы тогда были? Один Володя со мной возился! Изменщик, вот кто вы такой!

II

—  Ну хорошо, пусть я буду, выражаясь