Жвачка и спагетти [Шарль Эксбрайя] (fb2) читать постранично, страница - 3

плечами:

— Нелепость!

— Это жизнь стала бы нелепостью для нас, жителей Вероны, если бы мы перестали верить в бессмертие Ромео и Джульетты!

— И это, конечно, ваши призраки — те самые тени — помогают вам отыскать виновного, ну, скажем, в убийстве?

— Разумеется.

Лекок покраснел от ярости и прорычал:

— You are laughinq at me?

— Виноват?

— Я говорю, вы смеетесь надо мной, синьор Тарчинини?

— Да ничуть не бывало! Поймите же, синьор Лекок! Если Верона насыщена любовью, если любовь — суть жизни, как же вы хотите, чтобы причиной преступлений не была любовь?

— По-вашему выходит, что когда какой-нибудь проходимец душит старуху, или бандит убивает рантье, чтобы ограбить, причиной всему — любовь?

— Я рад, что вы меня поняли.

— И вам когда-нибудь удается задержать преступника?

Игнорируя издевку, комиссар ответил:

— Всегда, синьор. Верона — один из редких в Италии городов, откуда никому не удается бежать.

— Из-за любви, разумеется?

— Конечно. Преступник спутан по рукам и ногам еще прежде, чем мы его арестуем.

Сайрус А. Вильям встал, прямой, как палка:

— Синьор комиссар, я в совершенстве изучил методы уголовной полиции Соединенных Штатов, я провел не один месяц в научной атмосфере Скотланд-Ярда, я, не хвастаясь, могу сказать, что методы, употребляемые в Германии, в Швейцарии, в Голландии, известны мне, я признаю, что нравы французской полиции несколько сбивают меня с толку, я думал, что в испанской полиции увидел худшее, что может быть на старом континенте, но никогда, запомните, никогда я не слыхал такого набора глупостей, какой вы мне сейчас выдали! Это просто немыслимо! Вам, кажется, неизвестно, синьор комиссар, что уголовный розыск — это наука, в которой лаборатория играет важную роль! Вам бы надо побывать в Соединенных Штатах и ознакомиться с нашей службой! У нас, синьор комиссар, у нас привидений не водится!

— А что им там делать?

— What?

— Я говорю, синьор Лекок, что климат Соединенных Штатов не подходит для привидений. Им нужны старые стены, грязные улочки, полуразрушенные замки… Гигиена убивает привидения… И потом, в них надо верить.

— Если хотите знать мое мнение, синьор Тарчинини, то пора вашей стране усвоить некоторые уроки…

— Она так долго преподавала всему миру, синьор, что нет больше ничего, чему ее могли бы научить… а уж тем более вновь прибывшие юнцы, даже если прыти у них больше, чем такта. Синьор Лекок, я попросил бы вас не судить, пока не приглядитесь…

Широким жестом он указал на окно.

— Смотрите! Вечер опускается над Вероной, да к тому же весенний вечер!

— Я думаю, как и везде в Западной Европе?

— Нет, синьор, не как везде! У нас темнота — как бархат. Ночь в Вероне — это занавес, который Бог подымает и опускает, но спектакль происходит за занавесом. Сейчас я покажу вам актеров, ибо играет весь город, но каждый сам себе актер и зритель.

— Молодые еще, может быть, но старики…

— Старики, как и молодые, синьор, потому что одни молоды всей молодостью любви, а другие стары всей древностью любви…

— Синьор комиссар, я никак не предполагал, входя в ваш кабинет, что мне придется выслушать лекцию о любви.

— В Вероне, синьор, трудно говорить о другом.

— Мы в Соединенных Штатах гордимся тем, что не примешиваем к делу своих чувств. И, извините, синьор Тарчинини, но мне кажется, что перед полицейским следователем вы то же, что у нас ребенок перед полисменом.

— Вы меня радуете, синьор! Ни за что бы не хотел бы походить на полицейского! А теперь, если вы не против, я поведу вас в один ресторанчик на виа Ластре, около понте Алеарди, где угощу таким «rizi e luganica»^[1] какого вы сроду не пробовали, и таким «torto di mandorle»^[2], что вы измените свое мнение насчет благосклонности к нам небес. Все это мы запьем таким bardolino^[3], о котором я ничего не скажу, предоставив суждение вам.

— Мне совсем не нравится ваша антигигиеническая пища!

Тарчинини недоверчиво поглядел на американца:

— Вы, наверно, шутите, синьор?

Лекок сообразил, что и впрямь неуместно открывать дискуссию о сравнительных достоинствах национальных кухонь и что, к тому же, в отеле ему тоже не подадут тех блюд, по которым он испытывал ностальгию: огромных бостонских креветок со сладким майонезом, бифштекса с жареным луком, яблочного торта и одной-двух бутылок ледяной кока-колы! К счастью, кока-кола была даже в Вероне, как доказательство того, что пионеры цивилизации не должны отчаиваться. Итак, Сайрус А. Вильям с покорным вздохом принял приглашение комиссара, утешаясь мыслью, что в его багаже есть солидный запас бикарбоната. Уже на выходе Тарчинини вскричал:

— Madonna Santa! Я чуть не забыл предупредить жену, что не приду к обеду!

Он бросился к телефону (американцу казалось, что этот странный полицейский ничего не умеет делать спокойно) и потребовал синьору Тарчинини таким тоном, словно речь шла о жизни и смерти.