Райцентр [Виталий Николаевич Москаленко] (fb2) читать постранично, страница - 2

твой паспорт?

— Потерял! Лет десять как уже потерял! Ха-ха-ха!

— Ладно, ладно… Я тебе сказал! Так что давай чеши отсюда! — Милиционер внимательно оглядывает свои вычищенные сапоги, особенно голенища сзади и пяточки.

Воскресенье — большой базарный день. К площади подъезжают колхозные грузовые машины и частники на легковушках.

Филипыч становится в воротах, устраивая пропускной пункт. Он раскланивается налево и направо, снимает шляпу, высовывает язык, пританцовывает, поет. Машины въезжают в ворота, шоферы беззвучно смеются за стеклами, Филипыч смеется в ответ. Он счастлив, что день начался, что вокруг суета, жизнь, что на него смотрят и показывают пальцами.

Вскоре торговля на базаре идет полным ходом. Филипыч сидит на тех же ящиках из-под помидоров, на самой верхотуре, возле веток клена. Его седую голову заметно издалека. Сторож ушел, теперь можно спокойно позавтракать. На газете перед ним помидоры, лук, вареная картошка. Внизу — кишащая тысячная толпа. Синее, красное, зеленое, сатиновое и холщовое, хлопчатое и домотканое копошится под ним, волнами переливаясь под солнцем как пестрядиновый платок, который взяли за углы и мелко трясут. Над базаром стоит ровный непрекращающийся гул. Иногда сквозь этот рой медленно пробирается автомашина, по-видимому, сигналя, потому что люди, как пчелы, отскакивают в стороны. Время от времени в разных концах базара возникают очереди. И так же быстро исчезают. Над всем этим сонмом людей, звуков, красок повисла пыль. Коричневая райцентровская пыль, непонятно откуда взявшаяся, потому что базар залит асфальтом.

Филипыч доедает все до последней крошки, сворачивает газету, прячет ее меж ящиков. Потом смотрит на солнце, ковыряет языком в зубах, поправляет шляпу и несколько минут насвистывает: «Фьюить-фьюить-фьюить!» После этого спускается, идет по базару, на всякий случай оглядываясь по сторонам.

— Сколько? — спрашивает он, показывая на разложенные кучками яблоки.

— Иди, иди, глупой! — со смехом отвечает толстушка, хозяйка яблок. — Не побирайся, все одно не дам!

— А попробовать можно? Может, я купить хочу у тебя целый мешок, че ты! — Филипыч надвигает шляпу на глаза и смотрит на ее бедра и грудь. Тело, формы ее выпирают из-под хлопчатого тонкого платья, как хлеб из опары вываливается запекшейся корочкой — душистый, горячий, не притронуться. Филипыч подступает ближе. — Я могу купить яблок и че захочу!

— Да все одно не купишь! — краснеет толстушка. — У тебя ж денег нет.

Филипыч лезет в карман, вытаскивая грязный рубль.

— Смотри, — говорит он и вдруг начинает смеяться. Смеется он со всхлипом, как будто икает.

Минуту назад постороннему человеку могло показаться, что, надвинув шляпу на глаза, приценивается к яблокам и бедрам толстушки какой-то местный пижон и бездельник. Теперь видно, что этот приплясывающий босыми ногами по асфальту человек болен. Что он один из тех, которых бабки называют «божий человек». Он один из тех, за которыми и сейчас в городках вроде Райцентра бегают мальчишки, жестоко дразнят: «Эй, эй, дурачок — на за ум пятачок!»

— Че ты, а? — многозначительно прячет рубль Филипыч и берет самое большое яблоко, надкусывает его.

Постепенно собирается толпа.

— Ну что?! Все одно не будешь куплять? — кричит хозяйка, растрясывая бедрами налево-направо и хохоча.

— Нет, кислые. В прошлое воскресенье ниче были, а теперь кислые.

— Так ты ж и тогда сожрал и не заплатил!

— Когда тогда?! Да ты че?

— Я че?! — оглядывается по сторонам толстушка, краснеет и подступает к Филипычу. — А ну-ка давай свой рубль! Доставай, доставай или сейчас сама залезу в карман и вытащу!

— У него там дырка в кармане, — говорит кто-то из толпы. — Еще че зацепишь вместе с рублем. Беда могет произойти…

Все смеются. Получается круг, в центре которого Филипыч и толстушка стоят друг напротив друга.

— А ну-ка, Филя, покажи ей где раки зимуют! — подзадоривают из толпы.

Филипыч — развлечение в базарный день, но когда любопытных становится слишком много, над головами появляется милицейская фуражка и, продираясь, — в кругу появляется вычищенный сапог. В ту же самую секунду толпа с противоположной стороны расступается, и Филипыч бесследно исчезает.

— Вон он, вон он! Лови его, лови! — на всякий случай лениво кричит кто-то.

Толпа рассасывается. Скоро вокруг толстушки и милиционера не остается никого.

— В чем дело? — спрашивает, выставляя вперед ногу, милиционер. Сапог блестит, ослепляя все и вся вокруг.

Толстушка теряется.

— В чем дело, я спрашиваю вас, гражданка?! — повторяет милиционер. — Чего вы шумели громче всех машин и автобусов?! Я вас слышал даже на площади!

— Ну так я торговала, а он стал приставать… — говорит гражданка.

— Кто он?

— Ну этот… Глупой.

— Вот это уже интересный разговор! И как он приставал?

— Ну как — обыкновенно… Съел яблоко.

Милиционер убирает правый и выставляет левый сапог:

— Один?