Пропавшие люди [Дмитрий Ахметшин] (fb2) читать постранично, страница - 63

той стороны тоже не звука, бормочет, отсчитывая секунды, в животе недавно выпитое пиво.

— Нахрена ты вообще приехал?

Гулкий голос без выражения.

Арс зашевелился:

— У меня здесь диск. Во, даже на мобильник скинул. Слушай… Слушаешь?

Динамик телефона надрывается, звуки капают из него свинцовые, как водопроводная вода.

— Это ты прислал?

— Нет, — в голосе Аббы крайняя степень удивления. — Откуда он у тебя?

— Пришёл по почте. Так значит, не ты.

— Нет. И не она. Не представляю кто, если честно.

— Ага. Ладно.

Арс хмурится, потемневшими глазами глядя на мобильник. Большой палец тянется к кнопке выключения, уголки губ опускаются, обозначая морщины на подбородке.

Абба разгребает навалившиеся мысли. Ворочает ими, словно застрявшим в тине веслом. Между делом, как бы о чём-то необязательном, спрашивает:

— Ты уже был у неё?

— Нет. — Голос Арса сыпет ржавчиной.

— Ага. В любом случае, всё это прошлое, брат. Это в прошлом. — Голос теряется среди этих глыб, продолжает вещать, противореча уже сам себе:

— Прошлое — это всё, с чем мы остаёмся, когда опаздываем на поезд будущего. Это всё, что мы с собой увозим в чемоданах, когда на него успеваем. Сухой осадок. Понимаешь?

Арс молчит.

— На каком-то этапе жизнь кончается для всех людей. И потом они живут уже по инерции, снова и снова по ночам прокручивая в голове тот день, когда это случилось. Представлять, как сложилась бы жизнь, если бы они сделали, что нужно. Кто-то напивается из вечера в вечер. Кто-то уходит с головой в любимое дело. Но одна вещь меняется. В твоей жизни уже нет удовлетворённости. Всё кажется безвкусным, как топлёное сало. Бесцветным.

Там, за дверью, выдохлись. Повисло тяжёлое, потерянное молчание, по обе стороны двери — как за крышкой гроба. Наконец, Арс шевелится, разминает затёкшие суставы. Неприязненно косится на рюкзак.

— Не опоздаешь на самолёт?

— Ладно, не парься. Помнишь избушку?

— А-аа, понятно. Дорогу-то помнишь?

— Кое-что подзабылось, но в общем, я думаю, не потеряюсь. А потеряюсь — оно и к лучшему.

— Захвати лучше топор. Старый совсем никуда не годится.

За стеной слышится возня.

— Точно. Забыл. Спасибо.

— До встречи, старина, — Арс, словно приняв решение, поднимается, щелчком отбрасывает окурок. — Гуляй свой отпуск.

Ботинки стучат по ступенькам, отпихивают с дороги банку из-под пива. Приминают снег у подъезда, холод забирается за воротник. Успело стемнеть, и Арс идёт мимо старых клумб в автомобильных покрышках к реке света, в которой снуёт народ. Вливается ещё одна озябшая искорка, мимо парочек, мимо гуляющей молодёжи и припозднившихся стариков.

Поезд до дома уже через час, нужно успеть, есть ещё одно дело, которое он должен закончить.

Ты знаешь, что мы больше не увидимся, — думает Абба, и мысли в пустой квартире катаются, как шары для боулинга. — Ты знаешь, где меня искать, но если ты придёшь туда со своим камнем на сердце, ты меня не найдёшь. Мы будем сидеть за одним и тем же столом, вариться в одной и той же темноте, но друг друга не увидим. Потому что у каждого из нас свой камень.

Конец.