Всадники [Кристиан Бэд] (fb2) читать постранично, страница - 4

ритм запал Дмиору в душу отдаленным звоном мечей и привкусом соли на губах. Ритм был очень простым, и зазвенел лишь тогда, когда Дмиор ощутил, что сердце успокоилось и предстоящие на рассвете испытания не разорвут его.

И тогда он понял, от чего молчит старейшина. Ведь ни от кого и так не сокрыто, что на рассвете войска Гражина начнут сходиться с «веером» кочевников, и рыбаков они погонят перед собой, прикрываясь живым щитом от конных лучников. И будет чудо, если хоть кто-то из них встретит закат.

Чудо? Бывает ли оно?

Голос певца вселял надежду. И не только рыбаки внимали ему.

Мощный баритон резал на куски ночь, и многие из солдат Гражина, не обремененные караулом, поднимали глаза к звёздам. И, когда Эрэльрих скользнул во тьму, никто не задержал его — песнопевец прошел через посты Гражина, как ветер из его баллад.

Укрепившись духом таким странным для себя образом, Дмиор вспомнил и о молитвах, и подступил с этим к Старейшине.

Обычно Старейшина терпел Дмиора, как бык терпит слепня, отмахиваясь хвостом и заходя поглубже в грязь. Сроду не спорили они о богословии, хотя Дмиор нутром чуял в старейшине идейного противника и даже врага. Но бык терпел, и слепень пил кровь помалу.

Но в эту ночь старейшина неожиданно ответил на укоры Дмиора: что, мол, надо бы и помолиться перед последней битвой.

— Ты оскорбляешь Бога, первосвященник, мыслями о том, что ему нужны-де твои молитвы! — сердито сказал он. — Бог не питается эманациями служащих ему людей, не пьет черный дым кровавой жертвы. Ты видел Всадника, первосвященник? Само существование его противоречит духу всей вашей церкви.

— Значит, это вера во Всадников мешала мне всё это время вести вас к Чистому Богу?! К Чистому и Светлому! Который создал нас! Дарит нам экстаз любви своей! — воскликнул Дмиор, совершенно искренний перед смертью.

Однако пафос его речей не разгорячил старейшину. Отвечал он так же сердито и почти равнодушно:

— Мы верим в Чистого. И потому мне не о чем с тобой спорить.

— Почему же тогда не идете вы в лоно матери-церкви, создающей храмы истинного света и…

Взмахом руки брезгливым и скупым оборвал Дмиора Старейшина.

— Ты видел Всадника, — повторил он. — Ты слышал баллады Эрэльриха, о том, как вошли Всадники в наш мир. К чему пришли они в погоне за страстями безумной силы — любви ли, ненависти ли, веры ли?

— Веры? — удивился Дмиор.

— И веры. Страсти или властны, или не властны над нами.

— Я не понимаю, — сказал Дмиор.

— Не понимаешь? — удивился старейшина. — Или силишься не понять? Тогда я объясню тебе, как объяснил бы ребенку. Где-то…в далеких мирах, давно, Всадники были людьми. Но эти люди были одержимы чудовищной силы страстями. Такими, что выбросили их из мира людей. И теперь им суждено блуждать между мирами, искупая свое существование отсутствием для них людского мира страстей. Они очень сильно верили. И очень сильно любили или ненавидели. И ты давно уже понял это, первосвященник. И понял, что страсть твоя к Богу порочна. Место ей там, в холоде между мирами. Возможно, завтра мы все умрем. Но разве это повод для слез или радости? Солнце заходит и всходит, зерно умирает в земле, чтобы возродиться в колосе… Иди спать, первосвященник. И да будут с тобой твои молитвы, если они помогают тебе. Завтра нас ждет трудный день.

Старейшина сгреб угли в центр костра, завернулся в плащ из рыбьей кожи, и Дмиору не оставалось ничего иного, как тоже искать место для сна. Но еще долго звучал в его ушах, пробиваясь сквозь дремоту, бьющий прямо в сердце ритм баллады Эрэльриха…

Утро растеклось красным.

Войско Гражина выстроилось в видимости «веера» кочевников — широкого построения, удобного для быстрой атаки или внезапного наскока.

Трудно было кому-то первым перейти невидимую черту битвы.

Враги выкрикивали что-то насмешливое, но ветер, поднявшийся к утру, относил их слова. Такой ветер, — думал Дмиор. — возможно помешает и стрелам.

Вот по рядам кочевников прошло волнение — видно вызывали воинов, которые решились бы выехать перед войском. Но выбор что-то шел вяло.

Рыбаков, как и ожидал Дмиор, вытолкали вперед. Впрочем, дали телегу с трофейным, видимо, оружием — разномастными мечами, щитами, копьями, связками дротиков… Однако, почти никто из рыбаков оружия не взял. Они словно бы ждали чего-то, глядя на неровный вражеский строй…

И Дмиор тоже вперился взглядом, и вдруг … на миг ослеп, а потом увидел.

Увидел того же босоногого парня…

Он выскочил внезапно, как заяц порой выскакивает из-под копыт… Конь спотыкается, и, в замедляющемся времени, ты видишь самого себя, летящего через голову оступившегося коня…

Дмиор всё смотрел не отрываясь. Всадник несся наперерез войску кочевников, навстречу чему-то иному… Да! Словно бы марево задрожало перед ним, марево страха, что гнало впереди себя вражеское войско. Словно лопнула неведомая струна, связующая небо и землю, и перед полчищем врагов встал другой Всадник!

На плечи его