Корабли Мериора [Дженни Вурц] (fb2) читать постранично, страница - 2

паравианские призраки не страшили, как не страшили и древние развалины, поросшие шиповником. Он ехал опустив поводья, однако ни разу не сбился с дороги. Его вела память об иных временах, когда вместо выщербленных ветром руин здесь возвышались величественные паравианские строения. И все же внешнее спокойствие и безмятежность мага были обманчивыми. Едва ли не на каждом шагу его обостренные, отточенные чувства соприкасались с незримо пульсирующими природными силами. Солнце, согревавшее его плечи, помогало сдерживать и уравновешивать их напор. Падая на щербатые камни развалин, солнечные лучи словно стесывали с них тени.

Через какое-то время в это кружево вплелось нечто чужеродное, не принадлежащее ни весеннему утру, ни седой паравианской древности. Все чувства Асандира мгновенно напряглись, выискивая источник беспокойства.

Какие бы дурные вести ни вез гонец с юга, чуткий конь Асандира не выказывал признаков беспокойства. Он лишь фыркнул, тряхнул гривой и продолжил неспешный путь по кромке тропы. Прошло еще немало времени, прежде чем издали донесся цокот копыт. Всадника пока не было видно, но на его приближение указывали жаворонки, беззвучно и тревожно взмывавшие в небо. Затем Асандир увидел и самого гонца, скакавшего на взмыленной лошади. Маг нахмурился и, остановив коня, выпрямился в седле.

Приближавшийся к Асандиру человек был личным гонцом короля, о чем свидетельствовал пурпурный плащ с вышитым золотым ястребом — гербом верховного правителя королевства Хэвиш. Ветер раздувал полы плаща, сминая их в складки. Гонец держался молодцевато; ни дать ни взять — боевой офицер. Однако вся его бравада тут же испарилась, когда он завидел мага. Стушевавшись настолько, что мог лишь лепетать что-то невразумительное, посланник сконфуженно поеживался под суровым взором Асандира.

Асандир досадливо поморщился и, не желая слушать сбивчивых объяснений гонца, заговорил первым:

— Знаю, тебя послал твой господин. Если этот непутевый пророк Дакар опять накуролесил, могу повторить лишь то, что перед отъездом я говорил и его величеству, и кайдену. Королевской власти и королевского правосудия вполне хватит, чтобы утихомирить моего ученика.

Гонец перебирал в руках мокрые от пены поводья, не позволяя своей кобыле углубиться в заросли орляка.

— Прошу прощения, уважаемый маг. Дакар не просто напился. Он учинил драку.

Бледнея и обливаясь потом, гонец скороговоркой выпалил остальное:

— Вашего пророка ударили ножом. Лекари короля Эльдира говорят, что Дакар может помереть от кровотечения.

— Да неужели?

Слова эти прозвучали с каким-то странным лязгом, будто маг кромсал металл. Асандир вскинул брови. Потом покачал головой, выражая глубокое удивление, граничащее с недоверием. Не дав своему коню дожевать очередной пучок травы, Асандир резко дернул поводья и помчался назад в город.

Королевский гонец вдруг обнаружил, что остался в глуши один, если не считать норовистой скаковой лошади, на которой он восседал. Ему стало не по себе: как-никак он вырос не в варварском клане и не испытывал тяги к таким вот жутким уголкам, где из травы торчат обломки камней с выцарапанной на них непонятной древней чертовщиной. Он с детства слышал, что камни эти непростые, а письмена способны околдовать человека и завладеть его мыслями. Лошадь, по-видимому, чувствовала себя не лучше всадника и даже перестала грызть удила. Гонец тут же развернул ее и бросился догонять Асандира. Нельзя сказать, что он не испытывал страха перед магом. Но любой, у кого есть хоть капля соображения, согласится: лучшего спутника для путешествия по такой глуши не найти.

Город, считавшийся жемчужиной юго-западного побережья, не мог похвастаться достойной оправой. Он располагался в теснимой скалами бухте, выходя к морю мрачноватыми и приземистыми крепостными сооружениями. История города начиналась с поселения контрабандистов, облюбовавших себе под жилье пещеры в известковых скалах. Все последующие строения являли собой каменную летопись двенадцати веков, показывая, как менялись вкусы. Этому городу одинаково доставалось и от бурь, и от войн. Его историю можно было прочесть по слоям каменной кладки, не претендующей на красоту или даже соразмерность. Чаще всего эти слои напоминали заплатки, поставленные внахлест.

Костяк богатства Остермера (так назывался город) составляли доходы от морской торговли. К рыже-коричневым кирпичным стенам вплотную примыкали бастионы, сложенные из местного известняка и поросшие шершавым мхом. Из трещин на подветренной стороне тянулись чахлые, насквозь пропитанные солью побеги дикого плюща. Город состоял из нескольких зигзагообразных террас, застроенных домами с окнами на запад, в сторону моря. На каждой террасе лавки и склады перемежались с жилыми зданиями, крытыми сланцем. Нижний этаж почти всех строений был каменным, а верхний — деревянным. Стены еще и сейчас пестрели веселыми золотистыми ленточками, оставшимися после празднества коронации. Правда, на