Отрыв [Ольга Аркадьевна Хожевец] (fb2) читать постранично, страница - 2

признать — натаскивали нас по прогрессивным методикам. Да ещё и гоняли при этом, как цирковых собачек.

Теоретические же занятия, от которых я ожидал хоть какой-то пользы — изучение технических характеристик летательных аппаратов, двигателей, вооружения — оказались настолько схематическими, что пожалуй, я с успехом мог провести их сам.

Разумеется, я помалкивал о своих впечатлениях. Глупо было рассчитывать, что армейские позаботятся дать штрафникам реальные знания. Серьёзные лётные училища готовят пилотов пять, иные особо престижные — шесть лет; нам на всю подготовку отводилось четыре-шесть месяцев — в зависимости от индивидуальных показателей. И я уверен: сумели бы вояки найти способ обучать нейродрайву ещё быстрее — они сократили бы и этот срок. Иногда я с интересом размышлял над тем, что за технику дадут нам в руки на Варвуре. Традиционно штрафникам на поле брани доставалась лишь одна, не слишком выигрышная роль — пушечного мяса; изменит ли ситуацию нейродрайв, качнёт ли весы в нашу пользу? Честно говоря, я надеялся, что да.

Лётный парк учебки состоял из бифлаев — разных моделей и модификаций. Я узнал тяжеловатые и слегка неуклюжие, но устойчивые в полете сдвоенные "крокодилы" — вариант для начинающих; тренировочные "стрекозы" — машинки вроде той, на которой я впервые в жизни поднялся в воздух; разного тоннажа грузовички; иногда из закамуфлированных под камень ангаров показывались острые носы истребителей, а один раз под маскировочной сеткой мне померещились очертания штурмовика-"терминатора". Все это я углядел во время обязательных ежедневных пробежек, когда мы давали многокилометровый кросс по обрывистому бережку, подгоняемые задорным сержантом с электрическим стрекалом в руках (дабы не позволять дремать отстающим); а вообще-то, приближаться к ангарам и взлётным площадкам нам пока воспрещалось.

Практические занятия должны были начаться через два месяца подготовки. Я немного опередил этот срок — потому, что в часть прилетел полковник Мосин.

Я не видел полковника с того памятного дня вербовки, и встречаться с ним больше не рассчитывал. Меня вполне устраивало положение рядового штрафника, ничем не выделяющегося из толпы себе подобных; я весьма средне сдавал тесты, предпочитал помалкивать на теории и вообще старался не слишком привлекать к себе внимание. Из поведения инструкторов никак не следовало, что им известно о моих прежних полётах с симбионтом; поначалу это меня слегка озадачивало, но потом я пришёл к выводу, что Мосин не посчитал нужным внести в дело сведения, полученные от меня на борту транспортника. Поступил ли он так потому, что мой рассказ почти не поддавался проверке, или из каких-то других соображений — не знаю. Я имел слишком мало данных, чтобы строить предположения. И все же такое развитие ситуации казалось мне благоприятным.

Но рядовых штрафников не выдёргивают посреди занятия, чтобы немедленно явить пред ясны очи полковника ВСФ. Штрафниками командуют сержанты внутренней службы; капитанский чин инструктора — это предел уровня общения, и то одностороннего и по необходимости. А уж полковник… Слишком высокого полёта птица для того, чтобы интересоваться рядовым штрафником — после вербовки, разумеется.

Сержант Грим, гроза и головная боль нашего отделения, был такого же мнения. Он вытащил меня прямо из имитационной камеры, слегка обалдевшего от накачки — инструктор в этот день задал такую скорость смены режимов, что голова шла кругом. Сержант снизошёл даже до того, чтобы помочь мне отлепить от тела многочисленные датчики.

— Одевайся, быстр-р-ро. — Грим говорил негромко, но так сочно раскатывал рычащую "р", будто хотел создать впечатление, что только силой воли удерживает внутри себя готового проснуться зверя. — Пошевеливайся, ну!

Я мельком глянул на циферблат таймера — мне полагалось потеть в имитационке ещё сорок минут. Странно. Обычно цикл старались не прерывать. И сержант явно нервничает.

— Тебя. Вызывают. Навер-р-рх-х. — снизошёл он до объяснений, роняя слова, как булыжники мне на голову. — Инструктор-р. Уже. Там. И если. Ты. Не поторопишься…

Я натянул рубашку на блестящее от пота тело, осторожно заметил:

— Душ бы…

— Не испытывай моё терпение! — взревел сержант.

И добавил:

— Я тебе устрою. Душ. Потом.

По коридору до подъёмника мы почти бежали. И только в ползущей к поверхности кабине Грим сказал — уже почти нормальным тоном:

— Тебя хочет видеть полковник Мосин. Не догадываешься, зачем?

— Нет, — отозвался я, а сердце глухо трепыхнулось в груди.

— Родственников среди командного состава не имеешь?

— Нет.

— Натворил что? Этакое, о чем я не знаю?

— Нет вроде.

— Может, какие-нибудь жалобы катал, а?

— Нет.

— Ты смотри там, Джалис. Только сболтни что-нибудь не то. Тебе-то всё равно к нам возвращаться.

— Понял.

Сержант Грим продолжил буравить меня подозрительным и угрожающим взглядом.

* * *

Несложно