Пусть думает, что он нас убил".
Фашист летел прямо надо мной. Я закрыл глаза. Боялся, что он увидит, что у меня открыты глаза. Только оставил маленькую щёлочку в одном глазу.
Фашист развернулся на одно крыло. Дал ещё одну очередь, снова промазал и улетел.
"Улетел, – сказал я. – Мазила".
Потом девушка потащила меня дальше. Когда она меня дотащила до железнодорожной станции, было уже темно. Мы ползли десять часов.
* * *
– Вот, брат, какие бывают девушки, – сказал Сухов. – Один раненый сфотографировал её для меня на память. И мы разъехались. Я – в тыл, она обратно на фронт.
Я взял фотографию и стал смотреть. И вдруг узнал в этой девушке в военном костюме мою маму: мамины глаза, мамин нос. Только мама была не такой, как сейчас, а совсем девчонкой.
– Это мама? – спросил я. – Это моя мама спасла вас?
– Вот именно, – ответил Сухов. – Твоя мама.
Тут вернулся папа и перебил наш разговор.
– Нина! Нина! – закричал папа из прихожей. Он любил, когда мама его встречала.
– Мамы нет дома, – сказал я.
– А где же она?
– Не знаю, ушла куда-то.
– Странно, – сказал папа. – Выходит, я зря торопился.
– А маму ждёт фронтовой товарищ, – сказал я.
Папа прошёл в комнату. Сухов тяжело поднялся ему навстречу. Они внимательно посмотрели друг на друга и пожали руки. Сели, помолчали.
– А товарищ Сухов рассказывал мне, как они с мамой были на фронте.
– Да? – Папа посмотрел на Сухова. – Жалко, Нины нет. Сейчас бы обедом накормила.
– Обед ерунда, – ответил Сухов. – А что Нины нет, жалко.
Разговор у папы с Суховым почему-то не получался. Сухов скоро поднялся и ушёл, пообещав зайти в другой раз.
* * *
– Ты будешь обедать? – спросил я папу. – Мама велела обедать, она придёт не скоро.
– Не буду я обедать без мамы, – рассердился папа. – Могла бы в воскресенье посидеть дома!
Я повернулся и ушёл в другую комнату. Минут через десять папа пришёл ко мне.
– Юрка, – голос у папы был виноватый, – как ты думаешь, куда пошла мама?
– Не знаю. Оделась по-праздничному и ушла. Может быть, в театр, сказал я, – или устраиваться на работу. Она давно говорила, что ей надоело сидеть дома и ухаживать за нами. Всё равно мы этого не ценим.
– Чепуха, – сказал папа. – Во-первых, в театре в это время спектаклей нет. А во-вторых, в воскресенье не устраиваются на работу. И потом, она бы меня предупредила.
– А вот и не предупредила, – ответил я.
После этого я взял со стола мамину фотографию, которую оставил Сухов, и стал на неё смотреть.
– Так-так, по-праздничному, – грустно повторил папа. – Что у тебя за фотография? – спросил он. – Да ведь это мама!
– Вот именно, мама. Это товарищ Сухов оставил. Мама его из-под бомбёжки вытащила.
– Сухова? Наша мама? – Папа пожал плечами. – Но ведь он в два раза выше мамы и в три раза тяжелее.
– Мне сам Сухов сказал. – И я повторил папе историю этой маминой фотографии.
– Да, Юрка, замечательная у нас мама. А мы с тобой этого не ценим.
– Я ценю, – сказал я. – Только иногда у меня так бывает…
– Выходит, я не ценю? – спросил папа.
– Нет, ты тоже ценишь, – сказал я. – Только у тебя тоже иногда бывает…
Папа походил по комнатам, несколько раз открывал входную дверь и прислушивался, не возвращается ли мама. Потом он снова взял фотографию, перевернул и прочёл вслух:
– "Дорогому сержанту медицинской службы в день её рождения. От однополчанина Андрея Сухова". Постой-постой, – сказал папа. – Какое сегодня число?
– Двадцать первое!
– Двадцать первое! День маминого рождения. Этого ещё не хватало! Папа схватился за голову. – Как же я забыл? А она, конечно, обиделась и ушла. И ты хорош – тоже забыл!
– Я две двойки получил. Она со мной не разговаривает.
– Хороший подарочек! Мы просто с тобой свиньи, – сказал папа. Знаешь что, сходи в магазин и купи маме торт.
Но по дороге в магазин, пробегая мимо нашего сквера, я увидал маму. Она сидела на скамейке под развесистой липой и разговаривала с какой-то старухой. Я сразу догадался, что мама никуда не уходила. Она просто обиделась на папу и на меня за свой день рождения и ушла.
Я прибежал домой и закричал:
– Папа, я видел маму! Она сидит в нашем сквере и разговаривает с незнакомой старухой.
– А ты не ошибся? – сказал папа. – Живо тащи бритву, я буду бриться. Достань мой новый костюм и вычисти ботинки. Как бы она не ушла, волновался папа.
– Конечно, – ответил я. – А ты сел бриться.
– Что же, по-твоему, я должен идти небритым? – Папа махнул рукой. Ничего ты не понимаешь.
Я тоже взял и надел новую куртку, которую мама не разрешала мне ещё носить.
– Юрка! – закричал папа. – Ты не видел, на улице цветы не продают?
– Не видел, – ответил я.
– Удивительно, – сказал папа, – ты никогда ничего не замечаешь.
Странно получается у папы: я нашёл маму и я же ничего не замечаю.
Наконец мы вышли. Папа зашагал так быстро, что мне пришлось бежать.
Так мы шли до самого сквера. Но, когда папа увидел маму, он сразу замедлил шаг.
– Ты знаешь, Юрка, – сказал папа, – я почему-то волнуюсь и чувствую себя виноватым.
– А
Последние комментарии
19 часов 12 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад