Лесной царь [Светлана Гольшанская] (fb2) читать постранично, страница - 2

Лица светились добротой и одухотворением. Были они единственными её друзьями.

Выплакалась Зофья и побежала домой, чтобы родители не серчали, но что-то дёрнуло её в сторону. В темноте осинового круга голоса слышались. Звонко и мелодично шептала Милана, скрежетал ей в ответ некто в плаще недоброй беззвёздной ночи.

— Исполнил я твою волю, черноокая. Долг платежом красен.

Обнимал незнакомец её настырно, склонялся низко над шеей, шелестели юбки, белели стройные ножки.

— Дочку резчика забирай, сводную сестру мою! Никто о ней не всплакнёт, не вспомнят даже!

— Не нужна мне дочка резчика, нет в ней силы. Истлеет от одного прикосновения. Ты нужна, только ты!

Они целовались так жадно, что внутри всё горело, ноги к земле приросли, а голова не думала совсем. Лишь кровь стучала в висках.

— Неужели нет ничего на всём белом свете, что было бы дороже меня? — смеялась Милка жутко, как вороньё галдело над лесом.

— Отчего же? Есть! В этих лесах затерялась кровь Белого палача. Но нам в руки она не даётся — властвует над ней иной хозяин. Приведи ко мне Царя лесного, и не будешь больше должной.

— Но я видела, видела в дыму и зеркалах. Сестрица вам нужна, её кровь…

— Нет, не она, не она… — затерялись голоса в томных вздохах и шорохах.

Полегчало, и Зофья со всех ног домой понеслась. Не слышала ничего, не видела и знать не хотела! Не могло такое зло на порог чистого храма взойти. Да и сказать — некому. Не поверят ей, хотя сердце предчувствовало большую беду.

Бежать тогда надо было хоть куда, через заставу в суровую Кундию, где никто Зофью не знал. Выжить одной, быть сильной хотя бы раз… А не смогла!

Наутро её водой облили. Перед домом целая толпа собралась. Галдели:

— Ведьма! Ведьма! Гнать ведьму!

Выволок отец Зофью на улицу за косы и бросил в ноги толпе.

— Зачем душу демонам продала? Зачем тело нечистой страстью испортила? — закричал он страшно. — Что, шельма, думала, неумелость, немощь и лень колдовством исправить? Не потерплю такого позора! Вон пошла, не жить тебе среди людей!

Заплакала Зофья, заговорив впервые за долгое время:

— Не я, не я это, а Милка! Она…

— Да как смеешь ты? Будто не знаешь, что её дитя из-за твоего колдовства захворало?! Она всё утро в храме рыдала и в беспамятстве свалилась! — разозлился пуще прежнего отец и ударил её сапогом.

— Нет! Я перед Голубыми Капюшонами в храме подтвердить готова! Позовите их!

— Ага, чтобы они тут всё попали, как в Заречье было?! Пошла вон, злоба чёрная!

Горожане похватали палки и камни, погнали её к лесу.

— Убирайся! Откуда пришла, туда и убирайся — к своим, нечистым! — мчались они за Зофьей по главной дороге, гоня её вглубь, во мрак сплетённых кряжистых ветвей и густых крон, где чавкало прожорливое болото.

Босые ноги сбивались в кровь, рубаха цеплялась за ветки и кусты и рвалась на лоскутья. Только когда крики стихли, Зофья смогла перевести дух. Запутал её леший, заплутал окончательно и бесповоротно. Бродила она до темноты, искала еду или хотя бы ключевую воду, но ничегошеньки тут не было.

Только следили отовсюду злые глаза и ухали-выли потревоженные обитатели. С сумраком из взбитого облаком тумана вышла Зофья на край покрытого ряской болота. Чавк-бульк, и пахло зловонно, лягушки квакали противно.

Выскочил из коричневой жижи рой светляков, ярких, что глаза заслезились. Облепили они Зофью и хороводом закружились. Чудилось, что поют, и песней зовут куда-то:

— Иди-иди, Зофья, не было у тебя ни жениха, ни подружек, так женой Лесного царя стань!

Зофья замерла в изумлении, и шагу ступить не смея. Что за Лесной царь? Неужто и правда она ведьма? Тогда что же Милка?.. Будто совсем разум помутился.

Обозлились светляки и принялись жалить лицо, руки, плечи. Спасаясь от боли, Зофья прыгнула в болото, с кочки на кочку. Каким чудом в трясину не угодила? А вот и земля твёрдая! Погнали Зофью дальше светляки, как раньше горожане гнали.

Уже и рассвет занимался, раскрашивал алым заревом иголки елей. Расступились разлапистые, показалась поляна широкая. Ковром её устилала свежая зелень, цветы — ромашки, васильки, герань и душица. Рядом бузина цвела, над ним боярышник царственно возвышался.

Дальше гиблым кругом стояли колья с насаженным черепами оленей и коней. Светляки влетели в пустые глазницы и замигали, как живые. Сердце в пятки ускакало. Столько натерпелось за эти ночи бедное сердечко, Зофья уж не думала, что выдержит.

За забором мёртвым — хоромы старинные. Отродясь таких Зофья не видала, не думала даже, что есть в их крае эдакое чудо. Куда там дому Заградских до многоярусной громадины из круглых брёвен! Ставни резные, белёные. Такому искусству поди даже отец изумился бы.

Мигали черепа на Зофью, будто звали зайти, угрожали. Поднялась она на высокий порог, постучала в дверь, на которой были вырезаны звери диковинные — никто не открыл. Дверь сама распахнулась, мол, заходи-заходи, гостюшка.