Политическое воспитание [Анри Фроман-Мёрис] (fb2) читать постранично, страница - 2

первый раз с того момента, как он понял, что Эжен не приедет, ему захотелось плакать. Он отвернулся от окна. В коридоре было тихо. Шарль открыл одну дверь, другую — никого. Тогда он пошел в свою комнату.

Он уже прочел несколько глав из «Отверженных», когда колокол позвал к обеду. Он подумал, стоит ли спускаться. Есть ему не хотелось. Хорошо бы остаться тут одному до вечера, читать и ни с кем не разговаривать. Но на других этажах открывались двери, на лестнице раздавались голоса. В столовой было так мало народу, что она показалась ему огромной. В углу около буфета был накрыт стол, за которым сидели несколько мальчиков. Многих из них он знал в лицо, но все они были старше него. После обеда они предложили ему сыграть в баскетбол. Для своего возраста Шарль был высоким и сильным. Он согласился и забросил несколько мячей. Вечером, оставшись один в своей комнате, он принялся за уроки, что неожиданно доставило ему удовольствие. Казалось, что в одиночестве он все гораздо лучше понимает.

На следующий день по окончании вечерних занятий аббат Ро подошел к Шарлю и сказал, что была повреждена телефонная линия, но он позвонил его тете и Шарль может не беспокоиться. Эжен заболел и поэтому не смог за ним приехать, а в следующее воскресенье тетушка будет ждать его, как обычно. Это успокоило Шарля. Однако в глубине души он надеялся, что родители пришлют за ним в следующее воскресенье, и приверженность однажды заведенному порядку огорчила его: целый месяц не ездить домой, целый месяц не видеть родителей! Ему хотелось в деревню, в лес. Ему хотелось снова увидеть своего пса Камила, хотелось строить дальше хижину. А если так пойдет, он не успеет ее закончить к пасхальным каникулам. Сейчас февраль, и до Вербного воскресенья у него остается только два воскресенья в городе. А потом, Бог знает, что Жан может выдумать один. Хотя Шарль был на четыре года младше Жана, он всегда был заводилой, а Жан лишь выполнял его задания. И надо сказать, очень хорошо. Они начали строить хижину в праздник всех Святых, и в каждый свой приезд Шарль находил работу выполненной. Эжен, как и обещал, дал своему сыну доски, и тот их правильно собрал и сколотил. В последний приезд Шарля были сделаны стены, и теперь нужно было приниматься за крышу, дверь и окошко. И поэтому Шарль считал свое присутствие совершенно необходимым.

В среду Шарль написал матери письмо. Он писал ей, как он огорчен тем, что не видел ее в прошлое воскресенье, и как он надеется, что Эжен скоро поправится. Он просил, в случае если Эжен все еще будет болен, чтобы отец приехал за ним на машине. Он не мог смириться с мыслью, что пропустит еще одно воскресенье в Ла-Виль-Элу. Он добавил также, что занятия идут хорошо: он был третьим в латыни и четвертым в истории. Он написал, что продолжает читать «Отверженных». Просил мать не забыть выкупать Камила. А главное, сказать Жану, чтобы тот не начинал без него строить крышу хижины. И прежде чем написать в конце «Люблю, целую, твой Шарль» («Шарль» было написано готическими буквами), добавил: «Пиши мне».

Выходя из классной, он опустил письмо в ящик, предназначенный для писем учеников.

Три последних дня недели Шарль посвятил чтению «Отверженных». Он не дочитал роман в субботу, решив, что закончит его в воскресенье.

2

Чуда не произошло. Аббат Ро не пришел за ним. Все было как всегда, и его ждал Луи, чтобы отвести к тетушке, Луи, еще менее многословный, чем обычно. Когда Шарль спросил его, поправился ли Эжен, оказалось, что он даже не знает, что тот был болен. «А, так вот в чем дело», — сказал он, и больше Шарль от него ничего не добился. А на вопрос, починили ли телефон, Луи тем же тоном повторил: «А, так вот, значит, в чем дело», будто болезнь Эжена и неисправный телефон были для него явлениями одного порядка.

Шарль понял, что он ничего больше не узнает, пока не приедет к тетушке. Ее дом находился на другом конце города. Туда вели две дороги: можно было спуститься по улице, идущей от коллежа к подножию крепостных валов, выехать через ворота Сен-Совер, подняться по улице Шатобриан до площади Мэрии, а оттуда выехать на улицу Орлож, в конце которой как раз напротив собора и жила его тетя; а можно было самым прозаическим образом пересечь город, проехав мимо казарм, больницы, вокзала, попасть на улицу Галь, которая сбоку выходила к собору. Луи выбрал первый маршрут. Прошел небольшой дождь. Верх двуколки был поднят. Лошадь шла медленно. В конце улицы, у последнего поворота к заставе Сен-Совер, их остановил немецкий полицейский. Они ожидали проверки документов. Но полицейский только перекрыл проход маленьким красно-белым диском. Через несколько минут они увидели выезжающие с улицы Герцогини Анны первые машины транспортной колонны. Они насчитали тридцать пять машин, проехавших через ворота. В большинстве это были крытые брезентом грузовики; в задней части кузова можно было разглядеть людей в касках с винтовками, поставленными между ног. За