Голливуд [Наталия Георгиевна Медведева] (fb2) читать постранично, страница - 2

больше получался притон. Ну, Голливуд. Голливуд — это же Америка, а Америка немножко как порнуха — всё делает вульгарно-пародийным, ненастоящим и поверхностным. По-голливудски вас как бы заставляют полностью подстроиться под местные вкусы и нравы, но получается, что только на поверхности. Потом вы всё-таки должны выдать что-то своё, особенное, неподражаемое. То есть, чтобы влезть, быть взятым, надо как бы притвориться — прикинуться, что как все, как надо, как того требует голливудский спрос-рынок, но сохранить при этом свою индивидуальность. Похоже на наши советские условия: ща, я тут в комсомоле покручусь, потом в партию, тут, глядишь, и диссертацию защитю, а потом и загранку, ну и я уж выдам, потом-то я смогу выдать, что всю жизнь мечтал, с младенчества, считай, вынашивал… Ах, но редко кому удавалось сохранить идеал и мечту. А глядя на звёзд Голливуда, разве скажешь, что они скурвились? Де Ниро разве не личность? Дастин Хоффман, а? Голливудский закон — закон джунглей, и побеждает сильнейший, и слабых сжирают. Но в 17 лет мало кто отдаёт себе отчёт в таком вот положении вещей — и с потрохами влезает в мясорубку. Годам к 25 уже не узнаёт себя в зеркале. Голос свой пугает, потому что чужой. И на счету в банке — минус. Всё потрачено на переделывание, подстраивание себя под Голливуд.

Сам Мишка немного играл на балалайке. Пел, много пил и пытался переспать со всеми молодыми клиентками. А их было очень много, молодых калифорниек, то есть полураздетых, потому что жара. Поэтому шорты, маечки с открытыми плечами, спинами, животами. Кто официантка, кто в Голливуд целится, кто уже попал — поющая официантка. Они все очень лезли в этот ресторан Мишкин. А мы с БОрисом выступали. В Америке нельзя без «Хавы Нагилы», поэтому репертуар у нас был интернациональный: БОрис пел на идише «Мама» и американский поп — то, что население Америки пело в то время; меня же тянуло на старые, sophisticated песни-романсы Сары Воу, Марлен Дитрих, и сомнений не возникало, что по-русски я должна петь «Караван», а не репертуар Пугачёвой, «Сингапур» Вертинского, а не песни Резника, хотя тогда они были куда выше уровнем, чем сегодня. Кнут всё-таки держал советских поэтов-песенников на каком-то возвышенном эстетическом пьедестале. Сегодня экономический диктат вернул их к аутентичному, к их родному — к параше, то есть. Возьмите вот Танича и его шедевр «Лесоповал».

К тому времени я побывала почти на всех студиях Голливуда, снималась в эпизодиках, пробовалась, часто была в телепередачах как манекенщица, ну и вообще, как я сказала, моё первое жилище в Лос-Анджелесе находилось прямо напротив знаменитых ворот в Paramount. Голливуд не был для меня этим манящим городом-грибом, построенным на дрожжах иллюзий, надежд, как писал Фицджеральд в незавершённом романе «Последний магнат». Тем более, все эти иллюзии и надежды развеиваются, когда в который раз голливудское божество — casting person — те, чьё имя российские переводчики голливудской видеопродукции даже не считают нужным упоминать, но от которых зависит, быть вам в Голливуде или не быть. Эти самые «casting by» становятся злыми и жестокими монстрами… «Вы очень красивая, intelligent looking (то есть, умно выглядящая) женщина, но по фильму наш русский профессор, с которым вы приехали в Америку, должен остаться здесь из-за нашей американской героини, а она не такая красивая, как вы. Получится неправдоподобно, понимаете ли…» И вы, конечно, понимаете. Иногда жалеете, что вам не 50, что вы не толстуха Токарева. Вот кого бы взяли в Голливуд 70-х — начала 80-х.

Джозеф Вамбау был когда-то полицейским. Ещё до отъезда из Советского Союза я смотрела фильм «Новые центурионы», снятый по его роману. В Америке же помню разрекламированный фильм «Луковое поле». Но Вамбау полицейским уже не был. И просто писателем ему, видно, наскучило быть. Голливуд же рядом! Как этого в фильме «Get Shorty» с Траволтой — «Схватить коротышку»… В Лос-Анджелесе даже наркодельцы лезут снимать кино. Так что этот бывший полицейский сам решил снять своё кино. Ну, как всегда: идиот-продюсер не понимает моей истории, звукорежиссёр ни черта не смыслит в моих персонажах… Вамбау сам выступал в роли продюсера. Я даже после премьеры фильма не поняла, почему он назван был «Чёрный шарик». Это же название по-русски красовалось на промо-майках — красных, конечно. «Black Marble».

Хорошо быть взятым в Голливуд! Так, чтобы на вас первым указал перстом своим самый главный. Тогда и все его подручные относятся к вам иначе. Они не видели вас в пресмыкающемся состоянии. Вы не обивали их пороги, не сидели в приёмных. Не трезвонили этим тёткам, — как на подбор, сукам! Вам не надо было ни с кем (обычно не с тем) спать, никому ничего сосать или лизать! Меня выбрал сам Вамбау. Можно сказать, сам пришёл ко мне. К Мишке в клуб. И выбрал за то, какая я есть. Это меня, наверное, очень извратило. Я думала, что так и должно и быть. И поэтому никому ничего не сосала и не лизала. А может, зря! Была бы, может, звездой! С кинематографическим багажом КГБ-шницы, а? Ну, у Вамбау в романе