Тибетское искусство позитивного мышления [Кристофер Хансард] (fb2) читать постранично, страница - 2

положения буддийского учения. В результате возникло то, что стали называть «Реформированным Боном», и его последователи известны как бонпо.

Стремление к добродетели, состраданию и мудрости у буддистов и бонпо одинаковы; между ними нет серьезных противоречий, и Его Святейшество Далай-лама согласен с тем, что Бон сыграл решающую, особую роль в развитии тибетской культуры. Да и Пятый Далай-лама сказал однажды, что он сам бумист по рождению, но бонпо в глубине сердца.

Несмотря на объединение учения Бон с буддизмом, первоначальное, чистое учение Бон продолжает жить, и оно известно как Бон нгагпа. Именно эту традицию я и изучал. Мой учитель, Ургьен Нам Чак, был одним из нгагпа, то есть личностью высочайшего духовного уровня. Он был знатоком тантрической йоги и ламой, или религиозным учителем, а также и врачом традиции Бон. Еще он был шаманом и магом. Но он был не из тех гималайских шаманов, которые получили это звание благодаря тому, что во время транса в них «входили» божества, — а из тех, кто изучал особые науки и умел демонстрировать практическую магию. Люди вроде него были своего рода тибетскими Мерлинами, — загадочными и магическими целителями и творцами чудес.

Учителей, именуемых «нгагпа», легко было узнать по длинным волосам, зачастую ужасно спутанным; они заботились об окрестных жителях. Нгагпа проводили ритуалы по поводу рождения детей, свадеб, похорон; они занимались предсказаниями и совершали особые ритуалы с целью защиты людей и для пользы деревень, — и в числе прочего помогали выращивать хороший урожай и умели изменять погоду. Они также отправляли правосудие.

Ургьен Нам Чак происходил из рода Нам, что значит «небо». Этот род пришел из Сибири, с берегов озера Байкал, и окончательно поселился в Тибете около тысячи лет назад. Но еще задолго до того люди Нам мигрировали между озером Байкал и Тибетом, став в итоге частью и тибетской мифологии, и социальной структуры.

Члены рода Нам всегда были известны своим медицинским искусством, духовными практиками и физической силой, и они оказывали огромное влияние на царей и племенных вождей, как в Центральной Азии, так и в Гималаях. Почти за тридцать лет до вторжения в Тибет китайцев глава рода Нам предсказал это событие, и его люди, предупредив руководителей Тибета о грядущих бедах, покинули страну. Они поселились в разных индийских городах, приспособившись к индийской и западной культуре.

Ради сохранности своего учения некоторые из нгагпа этого рода решили отправиться в отдаленные части мира в поисках тех, кто мог бы воспринять их мудрость и продолжить их традиции. Согласно учению Бон, ни один народ, ни одна культура не могут быть исключены из числа возможных учеников, — если они духовно и интеллектуально готовы воспринять бонские практики. В поиске таких кандидатов нгагпа используют сложную и глубокую астрологическую систему, сообщающую им, в какую часть мира следует отправиться и кого именно там искать.

Когда мне было четыре года, мои родители как-то взяли меня с собой на пляж. Когда настала пора уходить, они стали звать меня. Но я не хотел покидать пляж. Весь день меня не оставляло чувство, что должно случиться нечто важное, и что сюда должен прийти какой-то человек, с которым мне необходимо встретиться. Я смотрел на чаек, круживших над волнами, на людей, собиравших ракушки на берегу, и, волоча ноги, медленно приближался к торопившим меня родителям.

— Я должен остаться здесь, чтобы встретиться с моим учителем, — сказал я им.

Идя за родителями к краю пляжа и затем к дороге, я оглянулся — и увидел его. Он смеялся, а за его спиной вдруг появилась радуга. Ургьен Нам Чак представился моим родителям и объяснил, что он — последователь тибетской духовной и медицинской традиции, и что соответственно астрологическому прогнозу он предполагает: вот этот ребенок может оказаться кандидатом в ученики.

Нечего удивляться, что мои родители были ошарашены услышанным. Но они выслушали Ургьена и согласились встретиться с ним еще раз.

Мои отец и мать были знакомы с тибетским верованием о перерождении духовных учителей. Но Ургьен объяснил им, что видит во мне не реинкарнацию, а скорее личность с особыми способностями, имеющими отношение к медицине и духовным практикам традиции Бон. С его точки зрения, я обладал уникальным и редким сознанием, нуждающимся в обучении и тренировке. Ко мне не следовало относиться как к существу совершенному или особенному, и поощрять во мне подобные идеи он тоже считал излишним.

После нескольких встреч с Ургьеном мои родители все-таки разрешили ему обучать меня, убедившись, что я сам этого хочу. Но сначала мне пришлось пройти через множество тестов, потому что Ургьен хотел убедиться в том, что астрологический прогноз был верен и я действительно пригоден для обучения. После этого он начал уроки, которые и продолжались в последующие двадцать три года.

Хотя мне было всего четыре, когда мы начали заниматься, я был