Поэма о фарфоровой чашке [Исаак Григорьевич Гольдберг] (fb2) читать постранично, страница - 2

мысли рассказ «Смерть Давыдихи». Вдова Давыдиха изнурена тяжким для женщины трудом охотника-промысловика (муж умер, и она осталась с малыми детьми одна), ее ежегодно беззастенчиво обирала купчиха Пелагея Митревна, женщина оборотистая, хитрая и жадная. Наконец, ее безжалостно убивают. Купчиха тайно приехала к Давыдихе, споила ее водкой, забрала ценную пушнину и, бросив старую пьяную женщину на снегу, уехала. И этот грабеж с убийством не только остался для нее безнаказанным, но использован ею все в тех же корыстных целях. Лаконично написанный рассказ завершается такой сильной сценой.

Приехала купчиха домой, в деревню, и лицемерно-горестно рассказывает эвенкам:

«— Замерзла Давыдиха… Дети у ней, у бедной, остались на Чайке. Ну, ладно!.. Белка вот осталась от покойницы, хоть мало ее, да все ребятишкам да родичам кой-что наберется.

Стоят, слушают другие эвенки, покрутчики Пелагеи Митревны, думают:

— Умная баба Митревна. Хороший друг. Ребят Давыдихи вспоминает, жалеет. Добрая баба…»

В эвенкийских рассказах писатель не замечает классовой розни внутри изображаемой им народности, и в этом их существенный недостаток, но гуманистический пафос лучших рассказов этого цикла несомненен. С большим сочувствием изобразил Ис. Гольдберг эвенка-охотника, гневно обличил его эксплуататора купца-покрутчика.

Тут же следует отметить еще одну особенность его произведений, и не только его, но и других писателей-сибиряков. Это — стремление изобразить природу Сибири такой, какой представала она перед их глазами: своя, близкая, родная и потому ни с чем не сравнимая. Они не скрывали, что родная сторонка скупа на солнце и ласку, но сколько же в ней неповторимой, скрытой для других прелести, как она на самом деле удивительно щедра и красочна, какая громадная жизненная сила таится в ней!

И все-таки в рассказах Ис. Гольдберга этих лет настойчиво и сильно звучат пессимистические ноты. Проявление их в той или иной форме обусловлено и непониманием классовой природы многих противоречий жизни и борьбы и очевидным отсутствием глубокой веры в возможность решительного изменения трагической судьбы народов сибирского севера. Вот почему картины одна мрачней другой возникают в сознании читателей его рассказов.

Медведь загрыз молодую славную девушку; целая семья гибнет от стаи волков; больная женщина в минуту приступа топором убивает своего сына; мальчик, спасая любимого оленя, бежит из стойбища и погибает…

В некоторых рассказах социальное отступало куда-то на задний план. Внимание писателя сосредоточивалось на столкновении человека с болезнью, зверем, природой. В этой борьбе выживает лишь сильный, наиболее приспособленный, выносливый. Рассказ «Закон тайги», относящийся к тому же времени, что и эвенкийский цикл, является своеобразным философским кредо писателя этого периода.

Эвенк Бигалтар убивает русского мужика, укравшего у него трудно добытую пушнину. Убивает он его не намеренно, защищаясь; как положено в тайге, прячет труп от зверей и честно сообщает о случившемся в деревню: «Пусть снаряжают убитого к предкам по-своему» Когда мужики задержали Бигалтара и посадили в баню до приезда начальства, эвенк недоумевал: «Разве не всегда так в тайге: медведь подстерегает сохатого, и тот со всех своих последних сил отбивается от врага. Волки кидаются на свою добычу, и она, спасая свою жизнь, идет на все. Два коршуна бьются из-за утиных птенцов, и тот, кто половчей да посильней, одолевает. Человек идет на медведя, и если сробеет, то сгребет его старик и спасется… Так всегда в тайге…»

Бигалтар поступил точно так же И читатель вместе с автором рассказа недоумевает и негодует: как несправедливо поступили с кристально честным эвенком! Верно: несправедливо. Однако расширительное толкование этого конкретного жизненного факта есть не что иное, как распространение законов природы на человеческое общество. А с таким подходом к явлениям жизни писатель рисковал ничего не понять в реальном смысле общественных событий.

Надрывный тон отдельных рассказов, их асоциальный смысл меняли и стиль произведений: вместо реалистических, скупых и точных картин и сцен появились пышные красивости, нарочитая приподнятость, ложная многозначительность. Не сразу обретал писатель свой голос, находил верный путь. Но он настойчиво искал его, вооруженный любовью к человеку-труженику и ненавистью к тунеядцу-эксплуататору. Не вдруг открылся для него истинный смысл социальной борьбы, не сразу понял он подлинную причину неминуемой при царизме гибели целого народа. Но он честно и упорно искал правду и находил ее.

2

С начала мировой войны и до 1921 года Ис. Гольдберг пишет сравнительно немного, да и художественные достоинства созданных в это время произведений невелики. Подлинный расцвет литературного таланта Ис. Гольдберга начался в годы Советской власти.

Молодая советская литература с первых лет своего существования приступила к