Остров Колгуев [Ада Федоровна Рыбачук] (fb2) читать постранично, страница - 3

соленой водой и водорослями, которые море вырывает в глубинах, вышвыривает на берег. И еще какой-то резкий, незнакомый запах — от бочек на причале и вешалов у причальнаго склада. В бочках и на вешалах куски ворвани — жира морского зверя. Чайки кружат над ними, воровато опускаются.

Возле причала болтается на якорях несколько моторных шлюпок; маленькие гребные лодочки стоят на песке почти вертикально, прислоненные к высокому обрывистому берегу, чтобы их не достал прилив. Дальше — пустынный берег, мысками уходящий в море, камни, мокрый, почти черный песок.

А наверху, на высоком берегу — болото: чуть подтаяла вечная мерзлота.

Поселок — обычное хозяйство селения Крайнего Севера: склады, пекарня, дом фактории, метеостанция, баня. На всех бревнах красные цифры: А-1, А-2, А-3; несколько чумов. Разрыв — тундра — и пять ненецких домиков, тоже из пронумерованных бревен. Снова разрыв — и довольно большое строение островного клуба, он же Нарьяна-мя, что значит Красный чум: школа-интернат, и за ручьем больница — дом, содержащийся в удивительной чистоте. Последний дом в поселке, окруженный тишиной. За больницей кладбище. Несколько крестов торчит над морем.

Вдали — сопки.

Потом мы подолгу жили у их подножья и на самих сопках. Охотились на озерах, которые эти сопки окружают. Писали эти сопки. И все равно их силуэты из поселка у моря всегда остаются такими же манящими, так же хочется немедленно, сейчас же ехать, а если не на чем ехать, так пешком идти в их сторону.

На фактории нас встречают хорошо, но почему-то жалеют.

— И зачем же вас сюда-то послали?

Рассматривают наши студенческие книжки, даже зачетные. Приглашают в гости, пить чай. Под «чаем» подразумевается все, чем угощают, даже водка. Очень рады каждому новому, с Большой земли, человеку. Расспрашивают о новостях. И опять почему-то очень удивляются, когда мы говорим, что завтра или послезавтра уедем в тундру: Уэско, старик с девочкой, с которым нам удалось познакомиться еще в море, на пароходе, пришлет за нами оленей.

Под конец всех бесед заведующий факторией идет с нами на склад и среди пушистого богатства выбирает две зимние, невыделанные оленьи шкуры-постели и один огромный совик — парку.

Дома в поселке — в одну линию, окнами на море: всегда видно и слышно, как оно шумит и вздыхает.

Два крыльца — две семьи. Перед крыльцом небольшой дощатый настил; узкие, в две доски, кладки-дорожки — от крыльца к крыльцу.

Мужчины заняты у лодок, на самом краю обрывистого берега, женщины — ближе к крыльцу, выделывают шкуры. Сидят на солнышке смуглые, с темным румянцем ребятишки. Из-под меховых капюшонов — сине-черные челки. Играют с ребятами и друг с другом веселые разномастные щенки.

Близится полдень — перед домами потрескивают костры. На треногах — закопченные чайники. Чайники стоят на краснеющих углях, позванивают крышками.

Превозмогая смущение — ну как подойдешь к незнакомым людям, войдешь в чужой дом, — подходим, пытаемся поговорить, познакомиться.

На наши вопросы ответ один:

— Иерам.

Иерам — значит «не знаю». Иногда нам сразу и переводят:

— Иерам. Не знаю.

Володя считает, что необходимо представиться президенту острова.

В тридцатых годах, когда народы Крайнего Севера только начали вступать в семью других народов, в тех самых славных тридцатых годах, на которые приходится наряду с другими завоеваниями и начало освоения Северного морского пути, первый председатель Совета депутатов трудящихся острова Новая Земля, охотник и талантливый художник-самоучка Тыко Вылка поехал в Москву — посмотреть, как люди живут, повидаться с Калининым, чтобы решить некоторые государственные вопросы.

В конце серьезного разговора — о школе, о школьном меню, о больнице, пекарне и магазине, о промысле и деньгах («мы денег и в глаза не видали») — Тыко Вылка, стремясь выразить свое удовлетворение беседой, равно как и свои дружеские чувства, хлопнул Михаила Ивановича по плечу и воскликнул:

— Ты президент — я президент. Ты — президент Большой земли, я — президент Новой Земли!..

С тех пор председателей островного Совета Новой Земли, а вслед за ним и острова Колгуева именуют президентами.

Резиденция президента находится в помещении колгуевского клуба — две небольшие комнатки с окнами, выходящими на поселок и на море, отдельный туалет и отдельное крыльцо — на тундру.

В первой, проходной, комнате прямо против входа за столом, покрытым красным ситцем, сидит сам президент.

Ответив на наше приветствие и пригласив жестом пройти к секретарю, президент продолжал сидеть, полуобернувшись к окну, которое находилось у него за спиной, и внимательно, не отрываясь, смотрел на море, на берег, который постепенно скрывала большая вода прилива, на