Камень слова [Виталий Забирко] (fb2) читать постранично, страница - 24

— Здравия желаю, кэп! — гаркнул он. И тут же на все окрестности загрохотал марш космопроходцев.

— Вольно, юнга, — снисходительно ответил за Льва скафандр.

Музыка оборвалась. Левая половина конечностей кибероида подогнулась, кибероид наклонился на бок, принимая стойку «вольно», и от этого лицо Ткачика, изображённое на хитинокерамической груди, стало выглядеть ещё более растерянным.

— Это ещё что? — ошарашенно спросил Лев.

Берзен от души рассмеялся.

— Вам достался скафандр капитана космопроходцев, осваивавших Нирвану. А кибероид, единственный, кто остался на станции из того контингента.

— Ну и шуточки были у наших дедов, — сконфуженно пробормотал Волошин. — Прямо казарменные.

— Зато какова субординация! — явно подтрунивая, мечтательно прицокнул языком Берзен. — У нас бы такую… Прошу. — Он сделал приглашающий жест в сторону люка.

К удивлению Волошина в катере находился ещё только один человек рыжий веснушчатый парень с необычно подвижным, выразительным лицом, на котором в гиперболической форме отражались все его чувства. Появление Волошина в скафандре высшей защиты вызвало у него буквально пароксизм недоумения, но вопросов он тактично не задал.

— Халлдор Йоунссон, экзомедиколог, — представился он.

— Лев Волошин, текстолог, — чувствуя себя не в своей тарелке, пробормотал Волошин и отвёл взгляд. В небесно-голубых глазах экзомедиколога горел недоумённый вопрос о его экипировке, требующий незамедлительного разъяснения.

«Вот и ещё один предтеча homo infrasensualis, — подумал Лев. — Как и Статиша…» Странно, но открытие Ткачика почему-то не вызвало на станции ажиотажа чего-то эпохального. Казалось, катер должен был быть набит исследователями до отказа, но вот поди же ты… Неожиданно Лев подумал, что за три дня пребывания на станции Йоунссон был лишь четвёртым человеком, с которым он познакомился. Это при персонале станции в более чем тридцать человек! Впрочем, сам виноват, приглашали же его на обсуждение отчёта в кают-компанию…

Лев хотел сесть рядом со Статишей, но кибероид мягко отстранил его и устроился между ними. По левую сторону от Волошина, как и положено при сопровождении космодесантника во время выхода на рекогносцировку. Лев промолчал, а Статиша с трудом удержалась, чтобы не прыснуть.

— Поехали, — сказал Берзен. — Курс на пеленг двадцать три дробь ноль два.

Катер снялся с места и поплыл над нирванским лесом. Вид сверху на бесконечное море псевдомицетов почему-то вызвал у Волошина ассоциацию с гигантским инкубатором разнокалиберных яиц чудовищных размеров монстров. А бескрайность кладки навеивала гнетущее впечатление, будто не сегодня-завтра эти самые монстры должны вылупиться.

— Высвети-ка курс, — предложил катеру Берзен.

На центральном экране появилась карта местности, перечёркнутая красной стрелкой.

— Фью-у! — присвистнул Йоунссон. — Мы что, летим к Мегаполису?

— Почти, — согласился Берзен. — Куда-то на окраину… Пусти зонд по траектории полёта, — снова попросил он катер.

Зажёгся левый экран. По нему потянулось бесконечное море псевдомицетов, затем справа показались развалины Мегаполиса, под зондом промелькнуло какое-то конусообразное сооружение («Грязевой вулкан», заметил Йоунссон) и снова — белое пространство блестящих разновеликих шаров. Через несколько минут зонд вернули и просмотрели путь в обратном направлении.

— Значит, грязевой вулкан?

— Пожалуй… Сколько до него от станции?

На центральном экране высветилось расстояние: 58,6 км.

— Так. Если скорость передвижения пикьюфи в грубом приближении принять за три километра в час, то, действительно, идти ему около двадцати часов…

Катер остановился и завис над лесом. Сквозь прозрачный пол было видно, как внизу, лавируя между стволами псевдомицетов и обходя заросли переползи-травы, бодренько, ртутным шариком катился по лесу пикьюфи с кольцом-пеленгом на шее.

— Ты смотри, первый раз вижу аборигена таким шустреньким… Каково его эмоциональное состояние?

На экране возникла пикообразная диаграмма с пульсирующим максимумом.

— Ого! Да он просто счастлив!

— Не удивительно. Исполняет просьбу. В этом смысл его существования.

— Интересно, он сейчас также бубнит про себя свою программу общественного поведения?

— Естественно. «Наша цель — жизнь сообществом. Личности вне общества нет. Есть только общество, и каждый — винтик в его организме…» И так далее. Извечная молитва на полтора часа, замкнутая на себя.

— И всё же…

Ткачик протянул руку и включил транслингатор.

— Мы рождены, — грянуло в кабине катера, — чтоб сказку сделать былью! Преодолеть…

— К чёртовой матери! — в сердцах заорал Ткачик и ударил кулаком по клавише. — Я по винтику разнесу все транслингаторы, если никто из программистов не ограничит свободу ассоциативного перевода!

— Не кипятись, — спокойно осадил его Берзен. — Это даже интересно, как можно интерпретировать