За чудесным зерном. Затерянные миры. Том XV [З Валентин] (fb2) читать постранично, страница - 2

черная ночь отступила дальше за освещенный круг.

Костя лежал на спине и глядел на высокие звезды. Внезапно, он насторожился. Далеко в темной степи раздался какой-то звук. Вскоре он перешел в гул, стал нарастать и приближаться. Бежал поезд.

Костя и Люба прислушались к смутному шуму. Им хотелось уловить громкое дыхание паровоза, дребезжание вагонов, визг рельс.

Точно так несколько лет назад, 11 марта 1922 г., близнецы прислушивались к бегущему поезду. В ту ночь, на 11 марта, так же, как сейчас, подходил поезд к маленькой затерянной станции. Состав был старый, расхлябанный. Паровоз останавливался, тяжко вздыхая на каждом полустанке.

В этом поезде ехал красноармеец Пров Халимов. Халимов только что выписался из госпиталя, где ему отрезали руку, изувеченную на туркестанском фронте. Теперь вместо нее болтался пустой рукав.

И вот на затерянной, случайной остановке, название которой не приметил Халим, увидел он двух умирающих от голода детей.

Дети не плакали, не просили хлеба. Они сидели у пустого холодного кипятильника и тупо глядели перед собой. Равнодушно проходили люди мимо. День за днем, неделя за неделей тысячи голодающих шли через этот край, — к ним пригляделись… Ни жалости, ни хлеба не оставалось.

Страшный голод начался в 1921 году и еще не кончился. Засуха съела урожай всего края и выгнала целые деревни побираться на большую дорогу. Родители близнецов умерли, и дети-сироты каким-то образом прожили этот год.

Быть может оттого, что близнецы были похожи друг на друга и были одинаково жалки, им перепадала иногда лишняя корка, и они добрались до маленькой затерянной станции. Ее названия ни Люба, ни Костя не запомнили. Было это где-то очень далеко от Волги.

Там их подобрал Халим…

— Ну, вот еще! О чем разговор? — ворчал он потом. — Это не ребятам, а мне прибыток: вместо отрезанной старой руки, у меня четыре молодых появились.

Но первое время работала одна рука Халима. Он кормил ребят, мыл их и одной рукой ухитрялся зашивать все дырки до того самого дня, когда Люба неумело, но старательно зачинила его рваную рубашку.

Халим с удивлением повертел рубашку.

— А кашу сваришь? — спросил он девочку.

— Сварю.

— А Костю умоешь?

— Я и сам умоюсь, — обиделся Костя.

Халим поглядел на ребят.

— Ишь, вы какие… Выросли. А я и не приметил.

На другой день Халим раздобыл азбуку.

Обучал он ребят всему тому, что сам знал: грамоте и тем азиатским наречиям, что остались в его памяти.

Близнецы прилепились к Халиму крепко. И не хотелось уже Халиму колесить по азиатским дорогам: не жалел Халим о том, что он стареет вдали от родины. Да и не было у Халима на родине ни кола, ни двора.

В совхоз Ковыли Халим поступил сторожем и пастухом.

Бескрайная раскинулась степь, и шарахался по ней ветер. Но ближе к совхозу уже лежали опытные поля. Ими заведывал агроном Павел Иванович Орешников. На одних полях лохматились зеленые косички кукурузы, на других выращивался лен, на третьих — кормовые растения… Но больше всего было пшеницы.

Год за годом Павел Иванович добивался крепкого, неприхотливого зерна. Он проверял новые сорта пшеницы, увеличивал засухоустойчивость старых сортов. С утра и до позднего вечера видели агронома на работе.

В совхозе этой работой больше всего интересовалась Люба, а меньше всех — собственный сын Орешникова, сверстник близнецов — Виктор.

Витя был нетерпелив, пылок и мечтателен. Он дружил с Костей и Любой, с ними вместе загорал на солнце, бегал за три километра в школу и учился немудрым наукам у Халима.

Время шло. Дети стали подростками.

Люба увлекалась агрономией и усердно работала под руководством Павла Ивановича. Костя учился с трудом, но добивался своего медленно и упорно.

А Витя доставал из города книги Джека Лондона… По ночам ему снились путешествия и приключения, и он первый прибегал к Халиму, чтобы послушать его рассказы.

Но сегодня Витя запоздал.

Стук поезда постепенно замирал в темноте. Еще раз вдалеке свистнул паровоз, и все стихло..

— Десятый час, — потянулся Костя, — время спать и охота Витю дождаться. Давно ему пора приехать…

— Я и приехал! — раздался из темноты невнятный голос, и рыжий мальчуган появился в светлом кругу. Он что-то жевал.

— Отчего так долго?

— Уйму посылок получил для отца из Москвы… Провозился. Потом в исполкоме был. Потом на обратном пути решил дорогу сократить.

Мальчик растянулся у костра. Связка сушеной воблы вывалилась у него из подмышки.

— Ну?

— Ну и сократил. Два часа лишних проваландался!

Ребята покатились со смеху.

— Воблу где раздобыл? — спросила Люба.

— В Гулевой наловил, — подмигнув Косте, ответил Витя. — Проклятая речонка вся в грязь ушла…. Ну, а рыбка-то на солнце воблой высохла.

— Аккуратно высохла, — с серьезным видом заметила девочка и впилась зубами в сухую рыбу. — Ну, а для Павла Ивановича материал получил?

— Ну, это в первую голову. Можешь