10 мест корпения [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать онлайн

- 10 мест корпения 253 Кб, 77с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Николай Михайлович Сухомозский

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]


10 МЕСТ КОРПЕНИЯ


Место 1. Палтус от парторга

- Районная газета «Зоря» -

(1974-1975 годы; г. Овруч, Житомирская обл., УССР)

После того, как удалось избежать исключения из университета и перейти на заочное отделение (см. «Ошибка 2. Изнасилование студентов деканом»), во весь рост встал вопрос: как быть дальше?


Разослал письма в ряд областных и районных газет. Работники, знал, им нужны. Однако после того, как становилось известно, по какой причине я оказался вне стен желтого корпуса КГУ, вакансии мгновенно "заполнялись". Ситуация становилась угрожающей - во-первых, надо было на что-то существовать, а, во-вторых, я постепенно превращался в тунеядца. А таким не то что не было места на заочном отделении - могли пришить уголовное дело.


И тогда я во время очередного приезда к родителям жены набрался духу и зашел в редакцию местной «Зорі». Так я впервые встретился с Антоном Войцеховичем Янышевским.


Признаюсь, показался он мне слишком официальным. Даже больше: совершенно лишенным эмоций. Однако других вариантов не предвиделось, и я начал непростой разговор. Причем, чтобы не переливать из пустого в порожнее, сразу сказал, что заставило меня едва не в пожарном порядке искать работу.


Редактор внимательно слушал. Потом спросил:


- А обучение продолжать намерен?


- Обязательно! - Не стал врать я, хотя знал, что во многих трудовых коллективах, особенно небольших, не любят заочников, которым согласно «Кодекса о труде», кроме основного, ежегодно предоставлялись по два "сессионных" отпуска.


Я замер: как на этот "нюанс" отреагирует шеф "Зорі"?


- Когда сможешь пополнить наши ряды?


- Вы ... меня ... берете? - Не поверил ушам.


- А почему нет? - Скупо улыбнулся Антон Войцехович. - Уже месяц не можем заполнить корреспондентскую вакансию в отделе сельского хозяйства. А вы человек с незаконченным высшим образованием ...

О первой командировке я уже писал (см. «Случай 2. Колхозный «ловило» и злополучное мотовило»). Теперь расскажу еще об одной, повлекшей за собой первый мой «ляп», попавший на страницы издания.

Редактор традиционно выделил свой УАЗик, который, естественно, набился полностью. Ехали заведующие партотделом Михаил Фишман и писем - Галина Кирилюк, фотокор Валентин Редчиц и я. В "маршрутном листе" - едва ли не десяток колхозов (этакий журналистский чес!): нужно как можно больше набрать материалов.

По приезде первый направляется к секретарю парторганизации, вторая - в библиотеку или клуб, я - к главному агроному или зоотехнику, а Редчиц - к председателю или его заместителю, чтобы определили, кого из ударников социалистического соревнования «клацать». На все про все отводим час и - зимний день короток! - рвем дальше.

Сложнее всего - мне. Я не то что фамилий специалистов - названий населенных пунктов и хозяйств не знаю. Одним словом, новичок. А пасти задних, ох, как не хочется!

И в голову пришла идея: по дороге спрашиваю у старших товарищей, как называется село и колхоз, и добросовестно заношу в блокнот. На месте же – вот она экономия нескольких минут! - интересуюсь у подвернувшегося под руку собеседника лишь его ФИО и должностью.

Увы, «научный подход к организации труда» сыграл со мной злую шутку.

В одном из хозяйств не застали ни одного специалиста. И двинулись дальше. На новом месте я, развернув блокнот, спросил у визави фамилию, должность и начал интервьюировать.


В результате в газете появился материал. В котором фамилия, должность специалиста соответствовали действительности, но стояло название ... колхоза-соседа.


Я не знал, куда от стыда девать глаза. И чуть ли не с ужасом ждал редакторского приговора. Он ограничился всего одной фразой:


- Даже у опытной кухарки один блин может прибегнуть комом. Но подчеркиваю - один!


***

Хотя я и стал заочником по принуждению, связи с курсом не теряю. А там снова – нешуточное дело. Мой уже упоминавшийся в этих записках товарищ Анатолий Згерский написал курсовую о батьке Махно. Причем не с позиций официального безоговорочного осуждения. Что тут началось! Причем ситуация выглядела весьма интересно. С одной стороны, парня – студента т. н. партийного факультета – надо безоговорочно исключать. С другой, кому-то ведь за «идеологический недосмотр» придется отвечать. И первым делом Анатолию предложили курсовую тихонечко забрать и написать новую. Тот – ни в какую. Тогда к декану пригласили его жену Аллу Ярошинскую – тоже нашу однокурсницу. Повлиять на мужа не смогла и она. И «махновца» исключили (какой он уже по счету на курсе?)

Мужеством товарища я, конечно, восхищен. Но считаю его зряшным. Все-таки нужно было на эту тему работы не писать. Ведь никому ничего Анатолий не доказал, а получение высшего образования теперь для него весьма проблематично. Не лучше ли было, диплом все-таки получить, а уж тогда высказывать собственную точку зрения?

Впрочем, со стороны судить легче. Я же почему-то в свое время тоже «спорол горячку». Так что – не судите, да не судимы будете.


***

Утро. Листаю свежий номер «Зорі». В кабинет - тоже с газетой - заходит заместитель редактора Петр Григорьевич Нечипорук. «Неужели в моем материале какая-то неточность?", - холодеет в душе.


- Слушай сюда, - еще с порога начинает разворачивать родную районку.


«Ну, все, гарантированно поимею взбучку», - окончательно убеждаюсь я.


- Слушаю! - Отвечаю.


- Ну, ты опять выдал!


- Что? - Голос мой звучит крайне смущенно.


- Как «что»? - Поднимает глаза заместитель редактора. - Да концовка!


- А что с ней?


- Классная! - Переходит на молодежный сленг Петр Григорьевич. - И это - не впервые. Удивляюсь, как они тебе так удаются!


***

В конце рабочего дня к столу подходит Михаил Семенович Фишман:


- Чем планируешь на несколько ближайших часов?


«Наверное, задание» - соображаю.


- Откровенно говоря, думал посидеть над статьей в очередной номер.


- Оставь! И так каждый видит: без лишних напоминаний ежедневно упираешься. За что, как секретарь первичной партийной организации, благодарю. Однако и отдыхать нужно.


«Куда это он клонит?", - рассуждаю. И слышу неожиданное:


- Иди за женой, бери ее и приходите на семь часов - улица Ленина, 54.


- А что там? - Уточняю.


- «Там», - заливисто смеется Михаил Семенович, - живем мы с женой. - А теперь и дочь гостит, приехала с Балтики.


- Не удобно. Пусть другой раз!


- Какой «другой»? - Возмущается Михаил Семенович. - Мои женщины вас уже ждут.


Тот вечер запомнился (между прочим, на нем мы с женой впервые в жизни поделикатесничали балыком из палтуса, которого на гостинец привезла дочь четы Фишманов).


***

Летучка. Как всегда, завершает ее редактор. Традиционно достается всем. А вот нюанс, касающийся лично меня:


- Послушайте, что пишет наш молодой журналист! Цитирую: "Хозяйка вместе с собакой решила прогуляться". Как вам это нравится?


Антон Войцехович отрывает взгляд от полосы, привычно сдвигая очки на кончик носа. Испытующе смотрит на подчиненных.


Мысленно повторяю предложения и никак не пойму, в чем загвоздка. Чувствую: остальные тоже не видят криминала. Янышевский молниеносно оценивает ситуацию и уточняет:


- Порядок слов!


Признаюсь: я все еще не "врубаюсь". Пока Антон Войцехович не разжевывает:


- "С собакой" и "решила" должны поменяться местами. А то мы утверждаем, что четвероногий друг "решал" тоже.


Урок запомнился на всю жизнь.


Место 2. «Знамя труда»: У красных вод

- Областная газета «Знамя труда» -

(1976-1977 годы; г. Красноводск, ТССР)

Город у красных вод – иная планета. Не лучше или хуже, а именно не такая как та, с которой до этого ты вместе кренделил по орбите. И не только в смысле совершенно другой природы, но и людей. Потрясающий факт: 55 тысяч населения составляют 78 (!) национальностей. Современный Вавилон или, если нравиться больше, цыганский табор.

Два десятков сотрудников областной газеты «Знамя труда», куда я прибыл, финишировав на полосе препятствий, связанной с окончанием университета и получением диплома (см. «????»), - хирургический срез без малейшего намека на вивисекцию с плоти областного центра – такое же количество национальностей в процентном, конечно, отношении.

Кстати, подавляющее большинство из них появилось здесь не по распределению, а волею (как правило, не очень доброй!) судьбы. А потому каждый - личность, как минимум, неординарная. Уточню: на всю редакцию лишь двое были блатными: коренного москвича Евгения Федина некая персона, воспользовавшись знакомством с секретарем по пропаганде обкома КПТ, устроила корреспондентом «заработать провинциальный стаж», да супруга замначальника облУВД Сергунина сидела на учете писем. Остальные – битые не молью, а жизненными невзгодами люди.

К примеру, на рядовых должностях трудились два экс-редактора нечерноземных районных газет Коннов и Агальцов и многолетний преподаватель одного из львовских вузов Поготовко, колоритные скитальцы по свету Ленский, Слуцкий, Жуков, Фельдман, чета Бородавок, Хряпина. Да и немногочисленные местные, в основном, фигуры неординарные: Виктор Черепанов писал рубайи, Сушко, учитывая, что Красноводск – город-порт, шустрил с порножурналами (тогда за это существовала уголовная статья), Валентина Беднякова приторговывала браконьерской осетриной икрой. Горбун-фотокор (туркмен) не вылезал из кабинета редактора (армянин), где они на цугцванг резались в шахматы, а старшая машинистка-фронтовичка за день высмаливала две пачки «Беломорканала» и курева полегче не признавала. Чуть не забыл: редакционный водитель был наркоманом (см. «???»).

Между тем, именно в этом коллективе я стал членом Союза журналистов СССР и членом КПСС.


***

Получил задание написать на первую страницу в номер небольшой репортаж с пуска новой установки на нефтеперерабатывающем заводе. Коллеги поймут, насколько это не интересно. Чтобы хоть чем-нибудь оживить тему, оживил слог и поставил заголовок «До новой встречи!» Положил на стол ответсекретарю и пошел в свой кабинет, однако усесться не успел – зовет (наши служебные апартаменты через дверь, а поскольку последние ввиду испепеляющей жары распахнуты, слышимость отличная). Возвращаюсь, зная, что услышу, ведь прочитать хотя бы начало он вряд ли успел. И точно:

- Что это за заголовок?!

- Нормальный заголовок.

- Ты считаешь, что он – в самый раз на ПЕРВУЮ полосу в ПРОИЗВОДСТВЕННОМ материале?!!

- Я его обыграл в тексте. Прочитайте.

- Гм, ну, хорошо!

На следующее утро открываю газету. Оставил-таки Васильевич мой заголовок! Обыграл который я последней фразой, обращаясь к установке, как к живому существу, - «До новой встречи, до первой продукции!»


***

После обеда заглянул Меред – коллега из городского ТВ, а по совместительству – наш сосед. Сходили в ближайший гастроном, взяли три флакона винища, кило полтора колбасы трех сортов и засели в нашем бараке (см. «????»). Жена компании нам составить не могла – собиралась на пару к вечерникам в техникум, где преподавала. Пока мы колбасились (в прямом и переносном смыслах), она организовала постирушку и вывесила все на улице. Уходя, напомнила:

- Как стемнеет, не забудь снять стиранное!

- Хорошо!

Еще засветило «горючее» кончилось, и мы, смотавшись на любимую «точку», купили еще 5 (!) бутылок того же напитка. Дома я выволок на свет божий изрядный шмат сала, не забыв про лук. И журналистский междусобойчик покатил с новой силой ухабистым нетрезвым проселком.

Ближе к одиннадцати вернулась супруга. В комнату вошла с фразой «Молодцы, что не забыли снять стиранное!»

- Классно нас подколола! – шепнул я Мереду, ибо мы, конечно, обо всем, кроме того, что на столе, забыли.

Вскоре жена к нам присоединилась, и веселье продолжалась еще пару часов. Потом провели, благо недалеко, гостя, навели кое-какой порядок перед тем, как ложиться спать.

- А ты где положила стиранное? – поинтересовался я, так как нигде его не видел (квартира, по сути, – пол да стены).

- Не поняла!

- Ну, белье где?

- Об этом я тебя должна спросить…

- Ну, ладно, уже подколола раз – будя!

- В каком смысле «подколола»?

- Конечно, в прямом!

- А ты что, стиранное не снимал?!

- Но его ведь сняла ты!

- Увы! Я подошла к дому, вижу – веревка пустая. Думаю, не забыли мужики. Вот, войдя, и похвалила!

- А я решил, что ты белье сняла, а над нами поиздевалась.

- Значит, снял не ты?

- Не я!

- И не я. К большому сожалению!


***

Разговорился с Мишей Слуцким, недавно прибившимся к редакции и буквально на второй день зачисленным в штат. Спрашиваю, как ему это удалось.

- У меня – своя методика. Прибывая в новый город, естественно, селюсь в гостинице. В этот раз – в «Красноводске». Не откладывая дела в долгий ящик, иду к руководству и от имени газеты, куда собираюсь устроиться, интересуюсь, что за народ у них в данный момент на постое. Как правило, находится и передовик производства, и какой-нибудь военный, и командированный специалист. А если сильно повезет, то и знаменитость местного масштаба. Захожу и: по каким делам? как вам наш город? И свеженький репортаж, считай, в кармане! Точно так и поступаю.

Заваливаю в «Знамя труда». Захожу к редактору, прошусь на работу. После приевшихся «Какое образование?», «Где работали?», «Почему уволились с последнего места?», последовало – такое же традиционное! – «Сделайте какой-нибудь материал по нашей области».

Вернулся в гостиницу, написал, назавтра сдал и был принят.


***

Заглянул – был обеденный перерыв - выпускающий Виктор Черепанов. Пили зеленый чай с кусковым сахаром, потели, беседовали. Он, страстный книголюб - похвастался, чтоб буквально накануне за 800 рэ приобрел офигенную библиотеку, доставшуюся по наследству жене от известного красноводского библиофила:

- Представь себе, в ней есть стенографические отчеты всех партийных съездов, начиная с первого!

Я согласился: таки да, почитать, как было на самом деле, а не тысячекратно отредактированных учебниках – заманчиво. Однако и отданная сумма – седьмая часть стоимости «Жигулей».

- А, что ты понимаешь?! – возразил Виктор. – Давай я тебе лучше новый рубаи почитаю. И в кабинете зазвучало:

Если сердце болит,


Если жизнь не мила


Позвони, расскажи


Чем могу помогу


Если скажешь, что


Сладко живешь -


это ложь!


Я по голосу сразу узнаю:


Ты по лезвию бритвы идешь!


Если что, позвони,


Если что, приходи,


Чем могу, помогу


Я не лгу.


Я как прежде один


Пью разлуку до дна.


Помоги, раздели,


Позвони...

Я честно сказал: мне лично нравится, но, по большому, профессиональному, счету я ни черта не смыслю ни в рубаи, ни в танка, ни в хокку. И вряд ли отличу одно от другого...


***

С Петром Квасницким (впоследствии он, переходя на другую работу, рекомендовал меня на место собственного корреспондента республиканской «Туркменской искры») заспорили по поводу очередной публикации «Литературной газеты», о которой он отозвался довольно таки пренебрежительно. Дискуссия длилась уже с час, к ней подключились и другие журналисты, когда, чтобы, наконец, поставить точку, я спросил:

- Если тебе не нравится и то, и другое, и десятое, назови мне статью, которую ты считаешь идеальной. Прочитывав ее, я осознаю твои критерии. И в следующий раз мы сможем спорить более предметно.

Не моргнув глазом, Петр изрек:

- Прочитай отчет с партсобрания ТЭЦ, написанный мною и Ленским (ответсекретарем «Знамени труда»).


***

Люди, как я уже подчеркивал, в областной газете работали отличные. Не исключая и секретарши редактора. Однако когда прошло много лет, и я засобирался на пенсию, оказалось, что, пунктуально записав даты приема и увольнения из «Знамени труда» и получив автограф шефа, печать поставить забыла. На что обратили внимание уже в Подольском районом управлении Пенсионного фонда Украины, когда поезд ушел в чужую страну. А открывать «эпоху запросов» не стал: на примере жены убедился насколько это бесперспективный путь в условиях развалившегося государства. Так мне этот стаж и не засчитали.


Место 3. Персональный подвал

- Республиканская газета «Туркменская искра» -

(1977-1979 годы; г. Красноводск - 1987-1991 годы; г. Ашхабад, ТССР)

В этой книге я уже упоминал, как уходящий помощником первого секретаря обкома КПТ собственный корреспондент главной республиканской газеты по региону Петр Квасницкий неожиданно рекомендовал меня на свое место. Неожиданно потому, что, во-первых, я бы не сказал, что с ним дружил, и, во-вторых, мы всего семь месяцев как приехали в Красноводск. Да и, если честно, особого опыта у меня не было. А тут сразу такая ответственность!

Площадь подотчетного региона - 138,5 тыс. кв. км или 2/3 отнюдь не крохотной Белоруссии. И это - добыча нефти, газа, мирабилит-глауберовой соли, озокерита, йода, брома. Единственное в СССР месторождение низкотемпературного гидротермального минерала витерита. Химическая, нефте-, металло- и рыбообрабатывающая промышленность. Газопровод «Западный Туркменистан - Мангышлак», производство стройматериалов, морской порт – ворота в Среднюю Азию, паромная переправа на Баку, водолазные отряды, службы девиации судов. Овцеводство, верблюдоводство, шелководство, поливное земледелие, выращивание субтропических культур (миндаль, гранат, инжир, маслины). Плюс два крупнейших морских орнитологических заповедника.

Западные отроги Копетдага, горы Малый и Большой Балхан, Красноводское плато, Прикаспийская низменность, впадина Чагалосор, долины рек Атрек, Сумбар, Чандыр, крупнейший Балханский сор (солончак), Ясханская пресноводная линза. Преобладание травянистой растительности эфемерного типа, пыльные бури в коридоре между Казанджиком и столицей туркменских нефтяников Небит-Дагом.

О многом пришлось писать. Но, согласитесь, это – чрезвычайно интересно. А если учесть, что «проснулся, сунул ноги в домашние тапочки и уже на работе» - еще и комфортно. Досаждало лишь одно неудобство: срочные материалы приходились доставлять очень ранним утром в местный аэропорт на рейсовый самолет.

Несмотря на то, что, как выше подчеркнул, достаточного опыта я не имел, дело пошло. Да столь успешно, что уже через два года в Красноводск прибыл член редколлегии, заведующий отделом партийной жизни Реджеп Тойджанов сватать в аппарат с предоставлением нам с женой двух смежных комнат в редакционной четырехкомнатной квартире. Кто откажется?

Встретили меня в столице весьма своеобразно. Земляк Геннадий Демченко, старожил ведущего отдела, заявил, что я сделал непоправимую ошибку, согласившись на предложение, заведующий, мол, очень нехороший человек и мне лучше, пока не издан соответствующий приказ, бежать к редактору и проситься обратно. Но я ведь Козерог, а хамелеоны среди них практически не встречаются.

Как впоследствии я узнал, Геннадий вел непримиримую борьбу с заведующим на предмет истинности боевых заслуг последнего (тот воевал в составе 87-й Туркменской отдельной стрелковой бригады и утверждал, что обретался в одном окопе с первым секретарем ЦК КПТ Мухамедназаром Гапуровым). На чьей стороне правда в этом споре, не скажу до сих пор. Но организатор Тойджанов был непревзойденным (см. «????») и защищал своих людей, невзирая на лица. Так что годы, проведенные в аппарате редакции (в стартовый «заезд» - корреспондентом, во второй – первым заместителем редактора), пожалуй, золотые в моей жизни. Кстати, здесь я получил официальный титул лучшего молодого журналиста республики.


***

В бытность собкором два номера подряд мои материалы (один из них – фельетон «Доходное место») вышли солидными подвалами на второй странице. Встречаю ответственного секретаря областного «Знамени труда» Анатолия Ленского. Он:

- Для тебя уже, вижу, персональный подвал в газете держат!


***

В командировку в Красноводск прибыл фотокор «Туркменской искры» Алик Мирмамедов. Я, как полномочный представитель газеты в регионе, оказываю командированному всяческую помощь и содействие. На иные объекты отправляемся вдвоем – чтобы отличиться совместным фоторепортажем.

В этот день предприятия и организации, которые вознамерились посетить, расписаны буквально по часам. И вот узнаем, что назначенная на 11.00 встреча отменяется. Следующая – после обеденного перерыва в 14.00 с группой водолазов. А что, если рвануть к ним немедленно? Так и сделали.

Вот и нужная контора на берегу моря. Металлические ворота. Пробуем – не закрыты. Толкаем и входим. Асфальтовая дорожка, со всех сторон – виноград. Красота!

И вдруг я инстинктивно чувствую, что Алика рядом нет. Оборачиваюсь (шел первым) и вижу того …на заборе. Ровным счетом ничего не понимаю, пока не слышу незнакомый голос «Чагыл, фу!»

Завершаю круговой поворот и вижу в нескольких шагах от себя прямо таки исполинских размеров волкодава. Его-то еще издали и заметил Мирмамедов, сверхоперативно смазавший пятки салом.

А водолазы втолковывали нам, что, прежде чем идти в гости, нужно было предупредить. А то, неровен час, и в историю вляпаться не долго.

Алик за то, что бросил товарища на произвол судьбы, вечером выставил поллитровку.


***

По собственному почину подготовил крупный материал о перспективах добычи нефти на морском шельфе. В редакции посчитали тему сенсационной, но требующей более глубокой проработки. Ля этой цели отправили в командировку одну из лучших журналисток Наталью Соснину (см. «???»), с которой мы – уже на пару – должны написать цикл статей (он вышел под общим заголовком «Будет ли на Челекене морская нефть?»)

А пока мы в течение дня помаемся по областному центру. Так как служебный транспорт мне еще не выделили, колесим на «Москвиче»-пирожковозе близкого друга Натальи. Купил он его по случаю и жестоко накололся. Авто, подтвердила уже пара-тройка первых ездок, побывало в аварии с опрокидыванием и предпродажная подготовка заключалась в рихтовочных работах и умелом использовании нескольких килограммов замазки. Транспортное средство тарахтело, гремело и едва не рассыпалось на малейшей выбоине. Да и водитель из хозяина – ноль целых две десятых.

И я полный рабочий день исполнял роль пирожка, сидя в металлической, наглухо закрытой снаружи будке. А если авария и воспламенение? Страшно даже подумать. Но тогда, по молодости, разве подобное приходило а голову?!


***

Взяли в «Туркменскую искру» нового собкора по Чарджоуской области. И вот приезжает он на первое совещание в редакцию. Ходит по кабинетам, знакомится и т. д. Заходит и ко мне. Протягивает визитку. А в ней название газеты и его ФИО – маленькими-маленькими буковками и большими-большими – ОРГАН ЦК КПТ, ВЕРХОВНОГО СОВЕТА И СОВЕТА МИНИСТРОВ ТССР (учредители издания).

…Какое-то официальное мероприятие. Заходим, предъявляя удостоверения. И я обращаю внимание на такую многозначительную деталь. Протягивает свое сотрудник районной газеты и норовит повернуть обратной стороной, где крупными-крупными буквами начертано «ПРЕССА». И свое протягивает собкор «Известий». В левом верхнем углу небольшими буквами – лишь одно слово. Название издания.


***

Пришло письмо от однокурсницы Аллы Ярошинской (впоследствии – народного депутата СССР). Ей в Житомире приходится очень несладко. Воюет с партократами, отстаивая идеалы гласности перестройки. А те, естественно, прессуют по всем направлениям: кое-какая информация доходит и до нас.

Так вот, все это так достало Аллу, что она готова уехать из Украины. И интересуется, нельзя ли ей устроиться на работу в «Туркменскую искру». Я – к главному редактору Владимиру Слушнику: есть, мол, сильная журналистка, активный боец, а еще неутомимый борец против партийной цензуры. Просится в наш коллектив. Я за свою протеже ручаюсь.

- Но ей ведь нужно будет квартира, - потер кончик носа шеф. – Вряд ли специалист такого класса да еще из Украины поедет в Среднюю Азию, если предварительно не будет решен жилищный вопрос.

- Не знаю, но, может, и так, - отвечаю. – Но у нас есть редакционное общежитие (четырехкомнатная квартира, в которую мы заселяли максимум трех журналистов – авт.). Могу я гарантировать ей две смежные комнаты?

- О чем разговор?! Конечно!

Так я Алле и написал. Увы, она не ответила. Наверное, приняла нелегкое решение продолжать свой «полесский бой».


***

Конечно, запредельное количество чиновников – нонсенс. Но, во-первых, называя цифру 18 миллионов, СМИ почему-то включают в этот список бригадиров, которые пашут наравне с простыми работягами. И, во-вторых, разве – в случае разделения СССР – количество чиновников уменьшится?

Наоборот, значительно возрастет! Однако об этом отчего-то никто не говорит вслух.

Значит, именно такая позиция кого-то устраивает.


***

В «Вечернем Ашхабаде» трудилась выпускница МГУ Дина Байбородина. Характер имела отвратительный и всех буквально достала. Найдя повод, ее уволили. Она начала писать длиннющие письма сначала в ЦК КПИ, а потом – в ЦК КПСС. Параллельно с завидной регулярностью устраивала одиночные сидячие пикеты в центре города – акции по тем временам небывалые. И вот в один из далеко не прекрасных дней в кабинете редактора «Туркменской искры» Василия Слушника звонит «вертушка». На том конце – секретарь по идеологии ЦК КРТ Майя Моллаева:

- Я вас очень прошу, возьмите на работу Дину Байбородину!

- Майя Моллаевна, что я вам плохого сделал? – взмолился тот.

- Временно! А то Ниязову (первому секретарю республиканского Центрального Комитета, в будущем – первому президенту Туркменистана) звонили из ЦК КПСС: что вы там не можете с одним человеком разобраться?! Делайте, что хотите, но чтобы она в Москву больше не писала!

Так в редакции появилась «доброкачественная опухоль». Я не в смысле некой оппозиционности: подавляющее большинство журналистов тогда ополчилось на власти предержащих (порою, кстати, объективно, а порою – и нет). А в смысле – нездоровой зацикленности на собственной персоне и инстинктивной жажды «колотить дерьмо», в котором Дина буквально расцветала. Если бы верил парапсихологам, сказал бы, что новая сотрудница подпитывалась негативной энергией.

К любой фразе, к любому слову, ба, наверное, даже букве обязательно прицепится и напишет заявление: в партком, профком или редколлегию. Уже через полмесяца после ее прихода трясло весь коллектив: бесконечны заседания и подготовка официальных письменных ответов заявительнице.

И вот – очередная телега в профком, который возглавлял я. Взял бумагу в руки и пошел в кабинет к Байбородиной. Увы, попытка доказать, что на эту тему уже собирался партком, ни к чему не привела.

- Хорошо, - бросаю в сердцах. – Тогда собираемся завтра в 17.00!

- Николай Михайлович, не заставляйте меня писать новое обращение.

- В каком смысле?

- А в том, что 17.00 – еще рабочее время. И что же? В то время, когда партия и правительство требуют от каждого максимальной отдачи…

Это была шлея под мой хвост. Чертыхнувшись, я заявил:

- Тогда соберемся до начала рабочего дня - в 6 утра! Трех часов, думаю, нам хватит. А нет, так в 9.00 начнем работать, а после 18.00 – заседание продолжим.

- Договорились! - и ухом не повела Дина.

Вышел из кабинета и думаю: а как на мое единоличное решение отреагируют остальные члены профкомы? Общественный транспорт еще работать не будет, добираться придется на такси. Все ли согласятся с подобным сумасбродством?

Проблем не возникло. Новая сотрудница так уже всем сидела в печенках, что не доспать согласились все. Думаю, это было единственное заседание профкома в СССР, проведенное в столь раннее время суток.


***

Жители Востока у меня ассоциируются с черепахой, Запада, включая США, – с акулой, а славяне – с вольтанутой собакой, лежащей с утра до вечера на привязи, а потом с неистовой силой начинающей гоняться по кругу за собственным хвостом.


Место 4. Скандалистка Лолита

- Областная газета «Знамя Октября» -

(1981-1984 годы; г. Ашхабад, ТССР)

Занять пост заместителя главного редактора партийной газеты, да еще областной, - не на подножку поезда вскочить. Утверждению или не утверждению предшествует четко отработанная процедура. Сначала кандидата на благонадежность проверяют по линии КГБ. Потом идут собеседования: с завотделом пропаганды и агитации, секретарем по идеологии, первым секретарем обкома КПТ, заместителем заведующего и заведующим отделом пропаганды и агитации, секретарем по идеологии, вторым и, наконец, первым секретарем ЦК.

В основном, формальность. А вот эпизод в кабинете заведующего отделом пропаганды и агитации Центрального Комитета Бегджанова запомнился.

Просматривая мою биографию, он спросил:

- Вот вы тут пишете, что ваш отец во время войны был вывезен на принудительные работы в Германию. А почему он не пошел, например, в партизаны?

- Ну, во-первых, насколько я владею ситуацией, в сентябре 1941 года партизан в округе еще не было; во-вторых, отец был безграмотным…

- …а после войны он чем занимался? – перебил меня высокопоставленный партийный клерк.

- …как пришел на кирпичный завод, так там вот уже четверть века и работает. К слову…

- …больше ничего объяснять не нужно, - вновь прервал Бегджанов. – Человек, который столько лет трудится на одном месте, вызывает уважение!


***

Еще в шестом классе мне полагалось носить очки: была выявлена близорукость правого глаза и она же, крайне осложненная астигматизмом, - левого. И восемнадцать лет подряд их прилежно носил …в кармане. Это создавало массу неудобств. Ведь я плох видел, что учитель или преподаватель писал на доске. Сложно было подсмотреть в тетрадку товарища. То же самое – на стадионе или в кинотеатре. А сдача норматив по стрельбе из автомата в армии, когда мишень расположена куда дальше доски или экрана, да и размером – в энное количество раз меньше?

С высоты прожитого понимаю, отчего стеснялся «телескопов» в молодости. А когда стал взрослым, женился? А черт его знает! Между тем, видеть начинал все хуже…

И вот переход на новую работу. Замечу: редакция «Знамени Октября», в отличие от десятков других изданий, находилась не в Издательстве ЦК КТ, а в отдельном, правда, разрушающемся, особняке. И журналисты той и других пересекались крайне редко. А если учесть, что мы с женой в Ашхабад переехали всего два года назад, то…

Созрев к этому времени, я воспользовался столь благоприятным случаем: меня в областной газете никто не знает, напялю очки, приду и каждый решит, что я в них едва не родился.

Так и сделал. И с тех пор «телескопы» снимаю исключительно на ночь.


***

До моего «явления» областному пишущему народу заместителем главного редактора здесь много лет подряд трудился Чумаков – до того собственный корреспондент газеты «Правда» по Туркменистану. Там бедняга не совладал с зеленым змием и лишился вожделенной для многих коллег синекуры. Увы, допустил несколько серьезных проколов и здесь. Его и освободили.

На руководящее кресло претендовал заведующий отделом сельского хозяйства Анатолий Дудниченко, поддерживаемый главным редактором Валентиной Немировской. И вдруг обком КПТ присылает меня.

Журналисты всегда – и это правило без исключений! - весьма ревностно и настороженно присматриваются к новому шефу. Особенно – чужаку. Не удивительно, что пристально ко мне, учитывая вышеизложенные, «присматривались» буквально со всех сторон.


***

На любом участке я – фанатик порученного дела, а тут еще – люди все незнакомые, никакие воспоминания ни с кем не связывают. Поэтому стесняться не стал. Да, мне досталось кураторство ведущих отделов – партийной жизни, пропаганды и промышленности.

Первый материал, который лег на стол, был написан членом редколлегии, заведующей «самого-самого» отдела – партийной жизни. Перечитал. Сомнений не возникло: слабоват! И я, как всегда, не считаясь со временем, по нему прошелся уверенной рукой. Отнес машинистке (отличному, к слову, человеку!) – то ли на правку, то ли на перепечатку. А сам занялся другими статьями и корреспонденциями – их уже нанесли.

Спустя некоторое время открываются слегка двери, и в проеме показывается явно растерянное лицо машинистки.

- В чем дело? – спрашиваю.

- Да вот, Николай Михайлович, - в руке подрагивает бумаги.

- Что «вот»?

- Перепечатала материал Львовой!

- Ну, и спасибо! Давайте его сюда, раз уже принесли.

- Понимаете… Ольга его приходила смотреть…

- Так это нормальное явление. Статья ведь ее!

- Но… она… написала…

- Ну, да! Я же говорю ее материал, а раз ее, значит на и писала.

- Вы меня не поняли! Она на перепечатанном написала. Внизу…

Встаю, беру бумаги. Скольжу по тексту, перебирая страницы. Чего же такого, настолько смутившего машинистку, Львова написала?!

Чисто, чисто, чисто… И вдруг в самом конце вижу зачеркнутую подпись «Ольга Львова» и написанную вместо нее «Николай Сухомозский».

- Она что-нибудь при этом сказала?

- Да. «Это не мой материал. Я его не писала».

Забегая вперед, скажу: общий язык с заведующей отделом мы нашли и совершенно нормально три года работали,


***

Из-за нехватки помещений крохотный рабочий кабинет пришлось делить с моим предшественником Чумаковым и заместителем главного редактора Людмилой Валадан. Что касается дамы, то она занималась тем же, что и я: вычитывала и правила горы оригиналов.

А вот джентльмен, которого оставили в редакции исключительно из-за заслуг к его прошлому, с утра до вечера МАЯЛСЯ. Начинался день с того, что Чумаков разворачивал принесенные с собой местные газеты и начинал изучать их последние страницы. Точнее, некрологи и соболезнования. Иногда приговаривая:

- Вот еще одного моего одногодка не стало! (Вариант – «Еще один мой …ушел»).

Потом начинал просматривать «Знамя Октября». С одной-единственной целью – найти какую-нибудь блоху и …громко возвестить об этом. Однажды он, наверное, достиг оргазма. Это было слышно уже по тембру голосу, когда обращался ко мне:

- Николай Михайлович, начал читать вашу здоровенную статью и уже во врезке наткнулся на словосочетание «проект закона»… Дальше читать не стал…

Это был, конечно ляп, допущенный мною и пропущенный корректорами-литредакторами – к этому времени вышеупомянутый нормативный акт буквально несколько дней назад перешел из категории проекта в категорию закона. Однако за несколько месяцев «всенародного обсуждения» словосочетание настолько врезалось в башку, что …вылезло из-под моего пера. К вящей радости предшественника.

Я сижу, не поведя ухом – внимательно вычитываю очередной опус кого-то из подчиненных. Ага, не тут-то было! Чумаков решает, что я его «исторической» фразы не расслышал и дублирует сказанное. Реакции с моей стороны – ноль.

- Николай Михайлович, - уже едва не кричит визави. – Я говорю… не стал читать дальше…

- И правильно сделали! – наконец отвечаю. – Нечего там читать – очередная обязательная агитка.

Предшественник явно разочарован…


***

А сегодня вышеупомянутый Чумаков, пребывая в хорошем расположении духа (впрочем, вредным он по большому счету не был!), вдруг заявил:

- Я понял, почему в старости время идет быстрее - а это, в самом деле, так! - чем в молодости.

- Ну, и…? – поинтересовался я, ибо всегда увлекался наукой.

- Не скажу! Пусть это останется моей тайной…


***

Из обкома КПТ вернулась главный редактор и тут же пригласила меня к себе:

- Николай Михайлович, отправляйтесь домой, собирайтесь и, без малейшего промедления, – в командировку.

- Куда? И отчего такая спешка?

- В Теджен. На уборку хлопка. Там отстают от графика и Пода Аннаоразович (Аннаоразов – первый секретарь – Н.С.) только что устроил по этому поводу жуткий скандал. В следующий номер нужен материал. Езжайте, берите, там напишете и продиктуете нам.

- Хорошо!

- Да, - добавила Валентина Александровна, когда я уже выходил из кабинета, - чуть не забыла: Первый дал указание всем председателям колхозов отправить на поля супруг. Так что обратите на этот нюанс внимание и обязательно отметьте его в репортаже!

Так я все и сделал. И вот вторник – редакционная летучка. Вялая, как всегда. Пока в разговор не включается заведующий отделом сельского хозяйства Анатолий Дудниченко. С места в карьер он заявил, что Сухомозский-де «распустил сопли, описывая, как супруга башлыка (руководителя колхоза – Н.С.) вместе со всеми едет убирать хлопок».

Критика в нормальных редакциях – явление обычное и привычное. Необычном же был тон, граничащий с оскорблением. Правда, точки над «і» тут же расставила главный редактор, объяснив «происхождение» спорного абзаца. Увы, Анатолий не догадался передо мной извиниться. Впрочем, я его, хотя и не оправдывал, однако причину такой эскапады понимал: я ведь, по сути, занял кресло, в котором он уже видел себя. Кстати, через годы, когда Дудниченко останется без работы, я, будучи на тот момент первым заместителем главного редактора республиканской газеты, возьму его на должность заведующего агропромышленным отделом.


***

То ли поздний вечер, то ли ранняя ночь (областную газету, не входящую в систему Издательства ЦК, традиционно верстали в последнюю очередь). Дежурю по номеру. Корректор приносит первую – последнюю – полосу. Читаю. И начинаю чесать репу.

- Люда, - зову второго корректора, - принесите, пожалуйста, четвертую полосу.

- Но она ведь уже подписана, Николай Михайлович!

- А то я не знаю. Неси!

Смотрю – точно. На четверть полосы – реклама продукции «отличного качества» одного из местных предприятий легкой промышленности. А на первой о них же – разгромная статья на все ту же тему качества.

Что делать?

Оставить так? На смех людям, да и верхи, если заметят (если нет, то почти всегда отыщутся доброхоты, которые «подскажут»), дадут по шапке. Главному редактору. А та, в свою очередь, дежурному по номеру, то бишь, мне.

По всему, что-то нужно снимать. И, мало того, что снимать, так на освободившееся место что-то заверстывать. Легче и логичнее, безусловно, заменить рекламу. Но ведь четвертая полоса уже подписана и в цехе поднимут еще тот скандал: они же – издательство ЦК, а мы – областное пришей-пристегай. Дежурящий начальник не постесняется поднять директора и понесется…

Решаю подстраховать тылы и звоню своему шефу Валентине Александровне Немировской (характер у нее – еще тот, да и поддержка наверху имеется, в том числе и по родственной линии).

- Правильно, что позвонил! Снимай к черту рекламу. А если кто-то заартачится, предлагай перезвонить мне!

Со скандалом, но газету переверстали. Мы ведь с издательскими – взаимозаложники и всем хочется побыстрее домой.

На следующее утро на планерке, кратко обрисовав ночную ситуацию, редактор сказала, обращаясь ко мне:

- Спасибо вам большое, Николай Михайлович! Это высший пилотаж редакторской работы.

Право, столь высокой оценки я еще не получал!


***

В гости нас с супругой пригласила заведующая отделом культуры редакции Людмила Кистович. Замужем она была за заместителем председателя Верховного суда республики Александром Кистовичем. И такое знакомство накоротке всегда могло вылиться не только в интересный, но и эксклюзивный (как стадии говорить много позже) материал. Впрочем, так оно впоследствии и оказалось.

Чем запомнилась эта встреча? Мебельной стенкой «Капри» в гостиной – мечтой всех домохозяек СССР. Наличием видеомагнитофона. И первым в моей жизни …просмотром эротики.


***

Еще одна – уже не срочная – командировка в Теджен. На второй день иду улицей - в направлении крайкому партии. А навстречу – корреспондент республиканской «Туркменской искры» Лариса Скачкова. Вся какая-то перекособоченная и с откровенно страдальческой миной на лице.

- Что случилось?

- Зуб! – еле вымолвила. – Задрал проклятый. Разболелся, как только села в Ашхабаде в автобус. И боли, не переставая.

- А куда путь держишь?

- Да куда же еще – в поликлинику, к стоматологу. Кстати, ты знаешь, где у них эту самую медпомощь оказывают?

- Увы! Ни обращаться за помощью, ни брать материал у эскулапов не приходилось.

- Во, блин! Что же делать? И клык проклятый просто замучил, и каблуки достали – ноги подламываются.

- А вон, смотри, стоит гаишник. Пошли – все вмиг разузнаем.

Подойдя, я представил обоих и объяснил проблему. Парень сходу преобразился: то стоял сонная муха мухой, а то взмыл оводом.

- Момент!

И тут же, взмахнув жезлом, тормознул сверкающие новой краской «Жигули»:

- Отвезешь их в поликлинику! – дал указание и обернулся к нам:

class="book">- А я попрошу товарища меня подменить и тоже подъеду.

«Вот это уважение к гостям», - подумал я, но вслух ничего не сказал.

Зуб Ларисе выдернули. Появившийся – слов сдержал! - гаишник вывел нас к машине, за руль которой уселся сам.

- Куда теперь?

- Меня, если вас не затруднит, к райкому партии, - сказал я.

- А меня, - подала голос коллега, - в гостиницу, ведь еще и поселиться не успела. Да и вряд ли после таких передряг буду сегодня собирать информацию. А ты долго будешь занят, - это уже ко мне.

- До конца рабочего дня. А что?

- Да обмоем чудесное избавление меня от боли.

- Ну, в таком случае постараюсь закруглиться к пяти.

- Вы тоже, Гурбангельды, приходите, - обратилась Лариса к гаишнику. – Не знаю, чтобы мы без вас и делали.

К 17.00, справившись с делами, я был в гостинице. На входе поинтересовался, в каком номере поселилась корреспондент «Туркменской искры». Мне ответили.

Умылся и пошел к коллеге. Стучу. Из-за двери – смешанный женско-мужской дуэт:

- Входите, открыто!

Переступаю порог. Хозяйка и Гурбангельды дружно налегают на пиво. Увидев меня, обрадовано поднимаются, и мы отправляемся затариваться. В ближайшем гастрономе берем чурек и водку. Дело – за закуской: выбор ее небогат.

- Нет, нет, - машет рукой Гурбангельды. – Эту колбасу мы брать не будем. Едем на базар за бараниной.

- Но, во-первых, ведь уже поздно! – говорю я. – А, во-вторых, мы же не станем есть сырое мясо.

- Во-первых, - в тон отвечал новый знакомый, - у нас на рынке есть дежурные…

- Как это? – округляет глаза Лариса.

- А вот для таких случаев. Мало ли по какой причине мясо кому-то понадобится вечером. И что же – его ему будет негде купить? Вот по очереди мясники и остаются торговать до ночи. Им тоже выгодно: и товар продадут, и цена в этом случае выше.

- А во-вторых? – напомнил я.

- А, во-вторых, сыроядением мы заниматься не будем. Остальное – мой небольшой секрет.

На базаре гаишника встречали, как самого уважаемого человека. Я сразу понял: тухлятины не подсунут. Взвесили кусок килограмма на три, замотали в бумагу и протянули Гурбангельды:

- Четырнадцать рублей!

Я его опередил:

- Нет, заплачу я!

Тот начал упираться: мы-де гости, а он – хозяин и закон гостеприимства…

Однако я остался непреклонен: зачем от кого-то зависеть, пусть и в мелочах?

Вернулись в гостиницу - с водкой-хлебом и бараниной. Гурбангельды тут же ее забрал и куда-то исез. Минут через десять вернулся, довольно потирая руки:

- Давайте выпьем еще пива, а там и жаркое подоспеет!

- ?!!

- С поваром ресторана договорился – сделает все в лучшем виде.

Надо ли говорить, что вечер мы провели чудесно. Под конец, захмелев и расчувствовавшись, я приглашал гаишника в случае приезда в столицу, обязательно зайти ко мне в гости. На что услышал неожиданное:

- Если получится, зайду…

Уйдя в свой номер, я тут же завалился спать. На следующий день, добрав необходимый материал, уже к обеду укатил в Ашхабад. А еще через несколько позвонила Лариса:

- Ну, ты что-нибудь, наконец, понял в местной жизни?

- В каком смысле?

- В смысле общения с туркменами (Лариса родилась и жила в столице).

- Нет… А что ты имеешь в виду?

- Да то, что на равных с ними общаться нельзя! Только как башлыку с дехканином. Ибо любое равенство они расценивают, как слабость. Разве ты не заметил, что Гурбангельды – неплохой, в общем-то парень! – изменил отношение к тебе, как только ты не позволил ему расплатиться за баранину. Понимаешь, ты в его понимании ПЕРСОНА, и он должен тебя обслуживать. В надежде, что когда-нибудь ему воздастся услугой с твоей стороны. А ты уперся…

Но окончательно ты пал в его глазах, когда начал горячо приглашать в гости. Ты – небожитель, его – холопа! Значит, ты доступен. Не только ему – пригласишь второго-третьего-пятого-десятого. То есть ты – несерьезный господин. И на фиг ты ему такой нужен!

Учись, пока я жива!

Увы, «доступным» я так на всю жизнь и остался…


***

Не слабый, однако, скандал, сотряс редакцию. А начиналось все – если не почти по-семейному, то по-праздничному – точно!

Очередная годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Номер загодя сделан, премии – получены. Что остается? Само собой, в гастроном - и за стол!

Начал до формального окончания рабочего дня - часа в четыре. А для уяснения последующих событий проведу рекогносцировку на местности.

Тихая улочка. Старый дом, сильно смахивающий на барак, которые возводили после сокрушительного землетрясения 1948 г., стершего Ашхабад с лица Земли. На два входа. Первую половину занимает реакция туркменоязычной обалсной газеты «Захмет байдагы», вторую – наша. Их кабинеты выходят во двор, наши – на улицу. С позволения сказать, особнячок окружен высоченным и толстенным каменным забором, в котором – единственная калитка. Да, в нее не раз стучали, но мы не открывали. Даже на улицу не выходили – праздник!

Итак, пир катился горой. Пошли уже танцы-шманцы-обжиманцы. И тут после стука в калитку начали выбивать барабанную дробь в окно. В одно, второе, третье. Из-за штор несколько человек по очереди выглянули. Какая-то женщина…

Но когда после очередного залпа глаз у щели пристроил корреспондент Жуков, ситуация прояснилось:

- Моя жена Лолита! Открывать ни в коем случае нельзя. Она – жуткая скандалистка. Смею заверить: достанется не только мне…

Пьянка покатилась накатанной колеей, тем более, стук вскоре прекратился. Увы, мы еще даже не подозревали: это – затишье перед бурей. Ибо через некоторое время (те, кто подшофе, как и счастливые, часов не наблюдают!) меня вдруг позвала секретарша:

- Николай Михайлович, в вам пришли.

- Как пришли?! Ведь все закрыто!

- Редакционные двери кто-то, выходя, на ключ не закрыл.

- А калитка?

- Не знаю… Они просят вас выйти…

И добавила:

- Двое прилично одетых мужчин.

Выруливаю в длинный коридор, в сомнениях его преодолеваю и выхожу в просторный двор. И с ужасом вижу у входа в здание двух знакомых инструкторов обкома КПТ – «орговика» Вячеслава Антонова и «пропагандиста» Владимира Чеботарева (в то время на работе сидели до 21.00), а возле них … детскую коляску.

Отчетливо осознаю: праздник, по крайней мере, для меня, кончился!

Начинается тяжелый неприятный разговор. И то: страна под руководством КПСС борется за укрепление дисциплины труда, едва не повсеместно гудят безалкогольные свадьбы, а тут, так сказать, в идеологической цитадели столичной области, - ни того, ни другого. Наоборот, циничное коллективное поругание принципов...

Неожиданно в помещении раздается дикий женский       вопль. Я – в полнейшем недоумении: что происходит? Конечно, в коллективе еще не знают, что за два «прилично одетых» пожаловали к нам на сабантуй, однако та вести себя – дикость. Да еще дополнительный весомый «аргумент» для обкома!

Извинившись, захожу в редакцию. В коридоре дама изо всех сил мутузит Жукова. На мгновенье вижу лицо. Незнакомка. Значит, супруга. Но как она здесь оказалась?!

Короче, уже чуть позже узнал, как развивались события.

После того, как стучания в окна не дали результата, Лолита, прибывавшая к мужу на работу с крохой-ребенком, зашла на проходную находящегося через забор ремонтно-строительного управления и оттуда позвонила в обком партии. Завив возмущенным голосом, что в редакции ИХ газеты – разгул и пьянка и что если здесь немедленно никто из официальных лиц не появится, она приедет сама и бросит у дверей комитета коляску с дитем. Раз чадо не нужно родному отцу – журналисту «пьяной редакции», может, родная партия не откажется.

Так инструктора оказались на улице Советской. А поскольку достучаться им тоже не удалось, пришлось молодому водителю брать забор штурмом. Он-то и открыл изнутри калитку. А дверь в здание оказалось не закрытой…


Место 5. «Содействие» милиции

- Городской еженедельник «Вестник Уренгоя» -

(1991 год; г. Новый Уренгой, Ямало-Ненецкий национальный округ, Тюменская обл., РСФСР)

Поскольку местная «Правда Севера» полностью отошла к горсовету, горком КПСС создал свое издание - еженедельник, в которое мы с женой и прибыли трудиться. Атмосфера еще та – коммунистов уже не любят и быть равными не хотят. Каждому подавай в виде прожиточного минимума хотя бы остров и яхту!

В редакции пока – два штатных сотрудника (жена и я) и на общественных началах фотокор Костантин Стрелков (он же – директор малого предприятия «Орион»). Плюс – фактор незнакомого города, где ты не знаешь ни одного человека. Тут не позвонишь и не скажешь «Вася, выручай!» - звонить некому и некуда. Единственный выход – ноги в руки и вперед! Этим марафонцем и стала моя жена.

Газета выходила на четырех полосах формата А-3 в два цвета. Печаталась в Тюмени, поэтому и мне приходилось еще как мотаться. Двое суток в областном центре, куда я отправлялся с материалами и снимками, считай, выброшены из творческого цикла. Поэтому пахали, без малейшего преувеличения, – дым из ушей!

Справедливости ради сказать, платили за это неплохо – по 700 рэ на рыло (жаль только все это сгорело синим пламенем в огне горбачевской перестройки).

Жили мы в семейном общежитии – по-уренгойски, в пансионате. В ожидании оговоренной квартиры – в ней планировали встретить Новый, 1992 год. Увы, встретили совсем другое – в виде развала СССР со всеми вытекающими отсюда бедами.


***

Не успел третий номер "Вестника Уренгоя" дойти до широкого читателя, а в дверь нашего жилища уже настойчиво постучали. На вопрос находящейся дома супруги, с какой, мол, целью пожаловал незнакомец, тот, потрясая каким-то удостоверением, в сильнейшем волнении начал выкрикивать угрозы. В другой руке незваный гость держал не понравившийся ему номер газеты. Дальше последовал такой диалог:

- Что вам нужно?

- Где муж?

- На работе.

- Ну, ладно, какая разница! Вы тоже причастны этим деяниям. Так вот, я спрашиваю: кто вам дал право печатать подобную... агитировать за Рыжкова — этого... (крепкие выражения опускаю).

- Во-первых, кто дал право вам на меня кричать? И, во-вторых, газета публикует то, что считает нужным.

- Как?! Я — работник милиции (снова вверх взмывает удостоверение) и могу требовать ответа (!?) Я...я иду к председателю горсовета Пушко... Он поставит вас на место.

- Неужели закроет газету?

- Захочет — закроет! Как можно печатать такое, кто разрешил?! (Опять ор).

- А вы что - демократ?

- Да, демократ! И буду голосовать за Ельцина.

- Ну и голосуйте, пожалуйста, кто вам не дает? Но не забывайте, что и за другими есть конституционное право отдать свои голоса за того, кого ОНИ считают достойным.

- Это мы еще посмотрим! Я зайду после перерыва на работу к вашему мужу!

Больше фанатичный приверженец Бориса Николаевича на нашем горизонте не появлялся. Не исключено, председатель горсовета (если подобные "демократы" в самом деле запросто к нему вхожи) или кто-то другой поумнее, объяснил "борцу за счастье народа", что тот прется явно не в свои сани.

Нам удалось выяснить фамилию взволнованного посетителя. Им оказался Дмитрович Дмитрий Константинович, в недавнем прошлом работник управления по повышению нефтеотдачи пластов и капитального ремонта скважин. Ныне же "демократ" действительно "при исполнении". Родной коллектив рекомендовал его в рабочий отряд содействия милиции, созданный недавно в городе. Чтобы он, так сказать, вместе с товарищами стоял на страже конституционных прав, охранял покой и учил не особенно законопослушный контингент блюсти права граждан.

Не знаю, по каким критериям отбирали людей в рабочий отряд. Но если там все такие, как Дмитрович, становится страшно. За наш с вами покой.

И возникло, по крайней мере, несколько вопросов. И среди них – такие.

Не злоупотребил ли Д. Дмитрович служебным положением, без малейшей надобности размахивая служебным удостоверением?

Кто дал ему право хамить, да еще прикрываясь при этом званием работника МВД?

Не нарушил ли горе-правозащитник закон, сознательно "агитируя" за "своего" кандидата с помощью удостоверения служащего милиции?

И, наконец, место ли таким, как Дмитрович, в рядах помощников правоохранительных органов? Даже если те и задыхаются из-за нехватки кадров?


***

Публикуем сообщение КПСС о конкурсе на лучший эскиз значка «Ветеран партии». Кому нужны подобные выморочные побрякушки?

Мы все прекрасно помним: предыдущий аналогичный значок «изобрели» специально к 50-летию пребывания Брежнева в рядах КПСС. Все, что можно, к тому времени «дорогой Леонид Ильич» уже имел. Вот и пришлось напрячь мозги, чтобы ублажить маразматического Генсека.

И вообще, что значит «пребывал в КПСС… лет»? Один, к примеру, пахал, как проклятый, и на работе, и на общественном поприще, а другой, извините за резкость, всю жизнь валял дурака. И оба будут награждены одним и тем же знаком.

Справедливо ли?

Возможна и такая ситуация. Имярек, что называется, был в авангарде (без всякого сарказма и желчной иронии) да помер молодым. А проходимец,из шкурных интересов пролезший в КПСС и лишь по счастливой случайности из нее не исключенный, оказался долгожителем. А, следовательно, и кавалером значка «Ветеран партии».

Возникает вопрос: так за что мы награждаем? За добрые дела или чрезвычайную живучесть?


***

То, что происходит с ценами, просто пугает. В универмаге появилась дубленка великолепного, справедливости ради, качества. Но, честное слово, чуть длиннее отечественной фуфайки. И стоит 14000 «деревянных». Интересно, на каких северах и при каких коэффициентах эту сумму можно заработать?


***

В первых числах августа, придя на работу, увидели разбитую – неслыханное святотатство! – вывеску на здании горкома КПСС, в котром находится и редакция.

Тут же первый секретарь Владимир Столяров обратился с соответствующим заявлением в местный отдел милиции. 9 августа пришел ответ: «Сообщаем, что Ваше заявление по факту уничтожения неизвестным вывески ГК КПСС рассмотрено. В возбуждении уголовного дела отказано… в силу малозначительности, не представляющей общественной опасности. С постановлением об отказе Вы можете ознакомиться в Новоуренгойском ГОВД. Данное постановление Вы вправе обжаловать прокурору г. Н. Уренгой».

Не спорю: уничтожение вывески общественной опасности не представляет. Но чтобы секретарю горкома предложили придти ознакомиться с постановлением, а не привезли ему в кабинет на полусогнутых, – значит очень и очень много. А именно: коммунистической партии – хана.

Если перейти на феню, то к КПСС в данном случае отнеслись, как к опущенному (петуху) на зоне.

Обидно, а прокукарекать – кур насмешить.


***

Впервые в жизни увидели с женой северное сияние. И возникла мысль: а что если это - блики гигантского сварочного аппарата, на котором работает Господь, латая прохудившееся мироздание?


***

Неплохой заголовок для современной басни - "Волчара из банка "Чара".


***

23 августа. Вечер. Мы с женой сидим в комнатухе пансионата, где после приезда сюда на работу обитаем. Вдруг по ТВ – сообщение о поражении ГКЧП. Спустя полчаса – более подробная информация.

Я – супруге:

– Одевайся!

– Зачем? – удивленно смотрит она на меня.

– Пойдем!

– Куда?!

– На работу!

– Ты что?!! Отчего вдруг? И что будем там делать?

– Заберем свои вещи.

Супруга все понимает и начинает молча собираться.

А все дело в том, что по приезду в Новый Уренгой мы наиболее ценные, с нашей точки зрения, вещи хранили в моем рабочем кабинете в сейфе.

По дороге к зданию (редакция «Вестника Уренгоя» находилась в одном здании с горкомом КПСС) зашли домой ко второму секретарю Владимиру Дектярю. Объяснили ситуацию и попросили открыть помещение. Он пошел с нами.

Выбрав все вещи из сейфа на два отделения (не сумели забрать только шесть рулонов туалетной бумаги, приобретенной накануне и не доправленной домой), двинулись назад.

Следующий день – суббота – весь коллектив отправлялся на грибы. Место сбора было назначено у горкома. Еще издали увидели КАМАЗ. «Странно, почему КАМАЗ? – подумал я. – Ведь везти нас должен автобус».

Подходим к тем, кто уже собрался. Интересуюсь, что за грузовик. Отвечают: охрана.

– Какая еще охрана? – не врубаюсь я.

– Какая, какая?! – передразнивает меня кто-то из комитета комсомола. – Здание опечатали, вот милиция и стережет, чтобы мы туда тайно не проникли.

Я все еще не верю. Иду к КАМАЗу, заглядываю в кабину. Действительно сидят два милиционера.

– И давно здесь? – спрашиваю.

– А ты кто такой, чтобы мы перед тобой отчитывались?! – огрызается один из них.

– Журналист, – говорю я правду.

– Да с ночи! – нехотя отвечает второй. – Однако какую-либо информацию нам давать запрещено.

Я понимающе киваю и направляюсь к грибникам.

Забегая вперед, скажу: в КАМАЗе, сменяя друг друга, стражи порядка дежурили до понедельника. И так – наверняка по всей стране.

Это же сколько сил отвлечено от борьбы с разбойниками, ворами, бандитами на ничтожную работу по охране зданий партийных комитетов?!


***

Утром в понедельник у здания горкома собрались руководители расквартированных там организаций (кроме партийного и комсомольского городских комитетов, редакции газеты, еще и комитет народного контроля, ветеранская организация, туристическое бюро). Появились прокурор Уренгоя (видимо, решил, что, в случае чего, личное присутствие будет оправдать легче, чем собственноручно подписанный ордер на обыск) и какой-то депутат местного Совета. Сорвали бумажку, «опечатывающую» здание, и вошли.

Не буду говорить, как проходил обыск в остальных кабинетах – меня там в этот момент не было. Расскажу о своем.

Итак, первым делом прокурор попросил открыть сейф (мысленно похвалил себя за пятничную предусмотрительность: докажи теперь, что находящиеся в нем вещи – моя собственность еще с Ашхабада, а не взятки). Беру ключ, открываю верхнее отделение. Торичеллиева пустота.

– Второй! – дает команду прокурор.

Распахиваю дверцу. Сцена – почти из «Ревизора»: взору «дознавателей» предстают… пять рулончиков пипифакса. На меня смотрят, как на Джеймса Бонда, сумевшего в последний момент спрятать концы в воду.

Депутат – вы не поверите – бросается к стулу, становится на него и тянется к портрету Ленина, висящему на стене. Честное слово, в этот кабинет я занимал пять месяцев, но понятия не имел о портрете. Не обращал внимания на стены. Депутат, между тем, начал яростно елозить по обратной стороне изображения «самого человечного человека». Что он там искал?! Неужели секретные донесения или шифрограммы? У редактора городской газеты, да еще выходящей на краю света?!!

Потерпев фиаско, депутат начал с не меньшим азартом перелистывать откидной календарь, внимательно перечитывая каждую страницах. Мне показалось, что прокурор опустил глаза, понимая всю нелепость действий новоявленного и, что там миндальничать, туповатого «следака» из народа. Компры не находилось. Оставались только папки с загонными материалами. Так что дошла очередь и до них. Едва глянув на пару статей, депутат удовлетворенно хмыкнул и многозначительно сказал прокурору:

– Все ясно! Антигосударственные статьи.

Надо сказать, что сторонником Ельцина, как и проводимого им курса, я в последнее время не был (продолжаю уважать Бориса Николаевича за единственный поступок – его «поход» против Горбачева и Раисы Максимовны на одном из пленумов ЦК). О чем и писал в каждом номере газеты, которую возглавлял. Так что позиция и издания, и главного редактора давно уже была известна всем читателям. Увы, представитель победившего народа к читающей публике, видимо, нет относился. А ведь именно такие, как он, ныне вершат судьбы страны.

Право, страну жалко…


***

Незадолго до ГКЧП новоуренгойский горком КПСС «рекомендовал» на работу в горисполком многолетнюю заведующую парткабинетом. «Рекомендация», естественно, была встречена с пониманием.

И вот Компартию запретили. Все, занятые в ее структурах, остались у разбитого корыта. Пришлось озаботиться собственным трудоустройством и нам с супругой, ведь газета «Вестник Уренгоя» тоже приказала долго жить.

И тут выяснилось, что поиски работы, лишившееся ее по Указу президента Ельцина о роспуске партии, следует начинать с управделами горисполкома. Отправились туда.

Каким же было наше удивление, когда узнали в чиновнице недавнюю заведующую партийным кабинетом горкома КПСС. Признаюсь: на душе сразу немного полегчало – все-таки своя, поймет, в какой ныне мы ситуации.

Как же сильно мы ошибались!

На слова о том, что остаемся гражданами и на нас, наравне со всеми, распространяется конституционное право на работу. Наоборот, дама холодно бросает:

– На вас «Закон о занятости» не распространяется! Вы уволены по телеграмме (?!!).

Забегая несколько вперед скажу: согласно этой самой депеше из Москвы мы 22 сентября были уволены с формулировкой «в связи с ликвидацией предприятия» (видимо, под «предприятием» имелся в ввиду СССР). И лишь спустя без малого два месяца что-то кому-то дошло в кремлевскую черепушку. И нам в трудовые книжки внесли изменения: «Предыдущую запись считать недействительной. Уволен по ст. 33 п. 1 КЗОТ РСФСР с предоставлением льгот и компенсаций, предусмотренных при ликвидации организации».

…Когда же от недавней коллеги услышали сладострастное про телеграмму, на память тут же пришла аналогия из «Левого берега» Варлама Шалимова. Там, когда арестант заикнулся о новой Конституции, комендант лагеря его резко оборвал:

– Это вас не касается! Ваша Конституция – Уголовный кодекс.

А наша, выходит, – телеграмма из Москвы…


***

Кажется, я уже упоминал, что при нашем переезде на новое место жительства (Ашхабад - Новый Уренгой) перепад температур составил 100 градусов. Не этого ли надругательства, в отличие от наших тел, Советский Союз не выдержал и развалился?


***

Ныне герой – любой, кто возопил «Я против!»


***

Гласность, кажется, вышла из берегов. Превратившись в свой антипод. Фамилии людей, решивших остаться на стороне конституционных властей, «демократы» полощут на всех углах, БЕЗ СУДА обвиняя их во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. Более того, называются контактные телефоны, по которым желающие могут звонить и называть друзей, соседей, личных врагов, которые во время путча вели себя «не так». Вам это ничего не напоминает? Хотя бы штатовскую охоту на ведьм конца пятидесятых?

А ведь совсем недавно с каким азартом эти самые «борцы за свободу» осуждали «атмосферу стукачества времен сталинских репрессий». Когда же вы, господа нехорошие, говорили правду?! Впрочем, о чем это я?

Вряд категории «правды», «совести» входят в их понятийный аппарат.


***

У нас нет демократов, есть только обиженные режимом.


***

Простым людям границы не нужны – их, в подавляющем большинстве (каюсь, референдумов не проводил, заключение основано на опыте и сотнях встреч), и сегодня прекрасно устраивает СССР. Однако возврату к прошлому не быть. Не потому, что такова воля народов. А лишь потому, что таково желание правящих элит, вкусивших прелесть безграничной власти. Разве они ее отдадут? Чтобы снова ими не только командовали, но и КОНТРОЛИРОВАЛИ из единого центра?!

Зубами будут держаться, но не уступят ни пяди руководящих столов. И плевать им на собственные народы!


Место 6. Не позорь себя шляпой!

- Городская газета «Вечерняя Макеевка» -

(1994-1996 год; г. Макеевка, Донецкая обл., Украина)

Итак, мосты сожжены: мы уезжаем в Украину. Весь крупногабаритный скарб еще раньше отправили «бочкой» (см. «» ????) к матери в Пирятин. Но и т.н. носильных вещей набралась уйма. Плюс кое-что прикупили в виде тюли, отрезов, шапок и прочих конфет (их – ведра два). Все это добро сложили в фанерные ящики из-под спичек, и хороший знакомый Олег Виноградов доставил нас своими «Жигулями» с прицепом на товарную станцию железнодорожного вокзала г. Екатеринбурга. Оформив багаж, сели в поезд на Харьков и покатили.

Путь – неблизкий. А цветной телевизор «Электрон», который мы везли с собой (не отправишь же почтовым вагоном!), в дверь тамбура влез, а в дверь вагона – дудки! Пришлось, по согласованию с проводницей, оставлять его в тамбуре. Естественно, у той двери, через которую пассажиры не совершали посадок-высадок.

И еще закавыка: оставлять электронное устройство для приёма и отображения изображения и звука без неусыпного надзора – себе дороже! Глазом не успеешь моргнуть – упрут.

Я вам скажу: это была еще та поедка! Без малого трое суток мы с женой по очереди в этом самом тамбуре дежурили. Сменяя друг друга.

Даже перекусывали сначала один, потом – второй.


***

На второй день главный редактор «Вечерней Макеевки» Людмила Ольховская пригласила меня кабинет:

- Николай, хочу тебе дать совет: неси с работы шляпу в руке и забрось ее дома подальше на антресоли!

- ?!!

- В нашем металлурго-шахтерском городе шляп НИКОГДА не носили. А на тех, кто все-таки в ней, родимой, смотрят весьма пристально и подозрительно.

Само собой, совету внял. Правда, домой дошел в шляпе…


***

Коллектив в редакции подобрался не слабый. Во всяком случае, сильнее и раскованнее, чем в «Макеевском рабочем». Однако единой командой назвать его язык не поворачивался. Скорее, наоборот.

Вот типичная картинка. Летучка. Номера за неделю обозревает Лина Кущ. Анализирует, как умеет и …что считает нужным. Ибо самый крупный и, на мой взгляд, самый удачный материал недели, написанный Анастасией Кирдодой, вообще …не упоминает.

Я, естественно, не удержался и где-то даже гневно об этом сказал. Говорил о необъективности и на многих следующих летучках. Стоит ли после этого уточнять, что не все в «Вечерней Макеевке» меня любили?


***

Опубликовал проблемную статью на целую полосу. А еще под хлестким заголовком. Главному редактору (по ее словам) позвонил мэр Владимир Жуков и в сердцах заявил:

- Я вашу газету …засуну в одно место. С одного раза догадайтесь, в какое именно!

Но была, по крайней мере, еще одна не совсем адекватная реакция. В редакцию из одного из пригородных поселков приехала женщина предпенсионного возраста. Ей статья в целом очень понравилась, но с одним пунктом она категорически не согласна. Где утверждается, что во времена СССР мы жили в стойле.

- Я в стойле не жила! – горячилась посетительница. – И моя семья, семьи соседей – тоже.

В общем, дискутировали мы около часа. Собственно, именно эта читательница подтолкнула меня к последующему переосмыслению заезженных «демократических» штампов. К тому же, история на этом не закончилась.

Дама начала регулярно наезжать в редакцию и …настойчиво приглашать меня в гости. В последний раз (я ушел с работы), уговаривая, обещала, если точно оговорим дату, зарезать к моему визиту поросенка.

К слову, на прощанье она всякий раз пыталась поцеловать мне руку.


***

С родственницей супруги Татьяной Миргородской и ее мужем Александром (он – коренной макевчанин, а она вышла за него замуж в Казани) на их «Жигулях» едем в Скребеличи – повидать родных. Путь пролегает через Киев. Поэтому хозяйка положения принимает решение заскочить к младшей сестре – оставить кое-какие презенты.

Той не оказывается дома, но ключ по предварительной договоренности оставлен у соседки. В крохотной гостинке мы пробыли с десяток минут: выпили чаю. А поскольку я не любитель горячих напитков, то вышел на балкон. Там мое внимание привлекло большое зеркало. Зачем оно здесь пылится?

Вернувшись в комнату, интересуюсь у Татьяны:

– А зачем на балконе зеркало?

– Оно что, до сих пор там стоит?! – неожиданно взрывается та.

– Да!

– Вот… (нецензурное слово – Н.С.) зараза!

– Ты о ком? – опешил я.

– Да о ком же еще?! О зяте!

– А что такое?

– Да отец с матерью им не только отдали свой одежный шкаф, но даже сами доставили его из деревни в Киев. А этот хрен уже два года не может вставить в него зеркало – отец тогда не успел. Так и бегает смотреть на свою рожу на балкон!

Что ж, если «лень – привычка отдыхать перед усталостью», то это надолго.


***

Совместно с радиационной лабораторией местной СЭС подготовил разворот о состоянии дел в городе и округе. С соответствующими иллюстрациями: чтобы люди знали, в какие места лучше не соваться.

Летучка. Редакционный народ воспринял публикацию с неподдельным интересом, ведь для каждого она имеет прикладное значение. Кто-то называет ее лучшим материалом за неделю и предлагает отметить повышенным гонораром (хотя наверняка знают: от дополнительных сумм я принципиально отказываюсь). И тут подает голос Лина Кущ (не вслух я ее называю «Совенок»):

- Да что в этой публикации такого уж ценного? Сразу после Чернобыльской катастрофы журналисты с дозиметрами буквально на пузе исползали каждый квадратный метр территории области!

Обычно я свои материалы не защищаю. Так поступил и в этот раз. Хотя знал: тщательно обследованы в регионе меньше 10 процентов территории. Специалистами! Журналисты тут вообще ни при чем...

Так что тирада Кущ – красного словца ради!


***

В редакцию пришел мужчина со слегка помятым лицом. Жаловаться. Он читал мои публикации и думает, что я смогу ему помочь.

Суть дела заключалась в следующем. Визитер много лет работал в одном из крупнейших трестов. Дорос до должности главного энергетика. Откуда его уволили за прогул, вследствие чего н не только остался без работы, но и потерял террикон привилегий.

- А в суд обращались?

- Да! Причем прошел все местные инстанции, вплоть до областного апелляционного.

- И что?

- Решение суда первой инстанции оставлено в силе.

- А когда вас уволили?

- Три года тому назад.

Да, браться за такое расследование, когда ушло столько времени, можно лишь напрасно потерять время. Причем драчка-то предстоит не с каким-нибудь сельсоветом, а людьми, имеющими высшее юридическое образование, теснейшую корпоративную смычку и однозначно не желающими расписаться в собственной ошибке! Это – с одной стороны.

С другой, посетитель предоставил копии решений, даже беглое знакомство с которыми подтверждало неправосудность вынесенного решения. Взвесив все «за» и «против» (от выполнения прямых обязанностей меня в редакции никто не освободит), я согласился. И урывками (когда прошло три года – три месяца уже не срок).

Началось с того, что в районном суде мне отказались предоставить материалы дела: не положено. Из ситуации вышли, оформив меня официальным представителем имярек. Так я начал ходить и изучать многочисленные тома. Не поленился: съездил пару раз и в областной суд. Скрупулезный анализ подтверждал обоснованность претензий: уволили главного энергетика незаконно.

Под конец встретился и с руководством треста. Те с темы соскальзывали, упирая все время на то, что ведущий специалист злоупотреблял алкоголем и уже хотя бы поэтому свою должность занимать не мог. Сам пострадавший свое пьянство напрочь отрицал:

- Пил, как и остальные – по праздникам и после работы. Все, в том числе и свидетельства очевидцев, подстроено!

Кому верить относительно причины увольнения? Соотношение выливалось примерно в 50:50. И потом: а разве даже горькому алкоголику позволительно указывать на дверь, грубо нарушая при этом закон?!

Короче, полоса с четвертью, наваянная мной, наделал в городе шороха. Для меня же пока единственной новостью стало то, что визитер, в течение без малого квартала посещавший редакцию ежедневно, вдруг исчез. А меня – меня заела суета будней.

Где-то через год по делам иду в мэрию. Собираюсь подняться из холла на второй этаж, как вдруг слышу – меня кто-то зовет по имени-отчеству. Оборачиваюсь: собственной персоной он – бывший главный энергетик уважаемого треста. Впрочем, «персона» - это я переборщил. Еле языком ворочает, да и выглядит помятым отнюдь не слегка. Первым делом интересуюсь, чем закончился наш поход против судейских. И слышу:

- Дело пересмотрели.

- И…?

- И меня восстановили в должности. А поскольку работать там, сами понимаете, мне было невмоготу, то сходу договорились с руководством: оно на следующий день выплатило мне всю зарплату за трехлетний вынужденный прогул, а я написал заявления на уход по собственному желанию. Так что теперь, - заговорщицки улыбнулся, - у меня и трудовая – чистая, и бабок в кармане-коробушке полным-полно!

- Забежал бы в редакцию – сообщил!

- Собирался! Да все что-то мешало…

Вернувшись, я подготовил заметку под рубрикой «Газета выступила. Что сделано?» Тем более, такая уже не появлялась на страницах годами…


***

Вернувшись с обеда, ко мне в кабинет зашла заведующая отделом Мария Семенова (впоследствии она возглавит «Вечернюю Макеевку»). Глядит как-то странно – не пойму: виновато, что ли?

- Ничего, если я тебе что-то расскажу?

- Давай!

- Шла я на работу, а навстречу – молодой человек. Хотя это я потом рассмотрела, какой он, а так просто шла. Как обычно. Задумавшись, что бы такое предложить в очередной номер...

И вдруг вижу, как прохожий разгибается (тут-то я его только и разглядела), смотрит недоуменно на меня и… И растерянно протягивает сверток, очень смахивающий на тугую пачку купюр:

- Надо же, нам так повезло. Вот это находка!

Я еще ничего не успела, как следует, сообразить, ни сказать, как откуда-то из-за угла буквально выбежал мужчина – и прямиком к нам:

- Слушайте, вы случайно не находили денег?! Буквально несколько минут назад обронил.

Мой шапочный «знакомый» не дал мне и рта раскрыть:

- Нет, не находили!

- А никто здесь не проходил перед вами? Не обратили внимания?

- Не обратили.

- Ладно, побегу дальше.

Я этаким буратиной продолжаю стоять. Визави, между тем, не умолкает:

- Он непременно увидит, что и дальше на тротуаре денег нет, и вернется. Что помешает ему или нас обыскать, или вызвать милицию?

И вдруг протягивает пачку:

- Спрячьте! И расходимся. А в 17.00 встретимся на этом же месте, и деньги поделим поровну.

Он уже сделал шаг в сторону, как вдруг обернулся:

- А почему я так уверен, что вы придете? Ведь легко можете соблазниться столь крупной суммой и обмануть. Ага, придумал. Дайте мне для гарантии взамен что-нибудь ценное. Например, ваше обручальное кольцо. Оно станет гарантией, что вы придете, а его вам верну.

- Все понятно, - прерываю рассказ Марии. – Ты кольцо отдала!

- Ага, - смотрит …виновато. – И как ты думаешь, я его получу обратно?!

- Само собой, нет! Если не веришь, иди разорви пакет и увидишь в нем, кроме верхней и нижней ассигнаций, нарезанную бумагу.

- Но мы договорились, что сама я вскрывать находку не буду. Ведь он не знает, какая там сумма: вдруг я себе немного того …подворовала.

- Поступай, как знаешь!

На следующий день история получила продолжение. Мария сходила вечером на свидание – естественно, никто не появился. В пакете оказалась та самая бумага. И журналистка, не забывая ни на минуту, что в следующий номер должна сдать забойный материал, села …и описала всю эту историю. Чтобы уберечь от мошенников других

Кстати, подписала она его, не прячась за псевдоним, собственной фамилий.


Место 7. И швец, и жнец

- Межгосударственная газета «Комсомольская правда» в Украине» -

(1996-1999 годы; г. Киев, Украина)

Продав в Макеевке квартиру, мы с женой к началу рабочего дня прибыли в Киев. И сразу же завертелись, как белки в колесах. Завечерело, а мы даже не побеспокоились о ночлеге. Поэтому, чтобы не напрягать моих друзей и родственников супруги (о дорогущих гостиницах речь не шла), изначально планировали снять комнату. Но в 17.50 же ее начинать искать?!!

Выход я усмотрел в офисном диване. Начальство в лице гендиректора «Киев-пресс»а Степана Романюка согласилось. Там мы, правда, не без приключений (см. «Запись 8») и отбарабанили ночь.

Что затронуло? То, что сразу два человека, которых мы видели впервые в жизни, по отдельности тет-а-тет предложиликров. Это коммерческий директор Татьяна Лещинская и заведующая компьютерным залом Наталья Дутчак.

Мелочь? Да!

Но, согласитесь, весьма красноречивая.


***

Приняв бразды руководства газетой, узнал, что должность учредитель Степан Романюк сначала предлагал собственному корреспонденту «КП» в Украине Ольге Мусафировой. И та якобы склонялась взяться за гуж. Чин чином составила штатное расписание: главный редактор, заместитель, ответственный секретарь, заведующие отделами, корреспонденты, фотокор, бильдредактор, корректура, наборщики, верстальщики, секретарь-референт, курьер, водитель. Само собой, хотя бы пара автомобилей – для первого лица и разгонная. Рядом, на отдельной бумажке, размер зарплат. В результате к общему знаменателю стороны не пришли.

Подвернулся вариант со мной. И когда 4 октября вышел первый номер «Комсомольской правды» в Украине». Редакция из трех кабинетов ютилась на техническом этаже издательства «Киевская правда» по ул. Маршала Гречко. Из творческих работников - я да Валерий Жевачевский (позже появились спецкор Виктор Коробков и ведущий «Светской хроники» Андрей Соколовский). А еще - выпускающий Владимир Николаевич Скуратовский, верстальщицы Наталья Дутчак и Екатерина Рябоконь и наборщица Жанна.

Два же месяца не было даже корректора – его функции выполнял я же.

Вскоре учредители нашли собкоров в Львове и Крыму. И тот, и другой - уровня «перепиши меня».

Из техники, кроме трех «верстальных» компьютеров, - три телефонных аппарата, один из которых (стоял на моем столе) – с функцией факса.

Передвигался я на троллейбусе и в метро. Зарплату имел – в переводе на «зеленые» - 250.

12-страничную украинскую вкладку делали только для пятничного выпуска.

И все равно день и ночь приходилось (о выходных - вообще забыл) забивать полосы. А чтобы оставалась видимость широкого авторского актива, материалы подписывал множеством фамилий.


***

Первые дни. Нет, еще не выпуска газеты, а подготовки к нему. Включая ремонт кабинетов, арендованных у издательства «Киевская правда» за неимением лучших – на самой верхотуре технического этажа, установку охранной сигнализации, закупку компьютеров и прочей необходимой техники.

Ну, и, конечно, святое дело – поиск толковых авторов и накопление материалов. Звоню однокурсникам – зондирую обстановку. В первую же свободный час поехал, созвонившись, к Евгению Якунову – главному редактору популярных «Киевских ведомостей». Увы, помочь тот, с кем протирали штаны в альма-матер, не захотел (речь всего-то и шла о некоторых контактных телефона, фамилиях, элементарном обзоре рынка СМИ, о чем я, вернувшийся на родину через четверть века, не имел ни малейшего представления) – всякий раз тактично съезжая с темы. Как я не убеждал, что наши издания – не конкуренты.

Раздосадованный вернулся в редакцию, а тут – новость:

- Николай Михайлович, вас ждет активный потенциальный, как он сам отрекомендовался, автор!

Приглашаю моложавого мужчину в еще не до конца приведенный в порядок кабинет. Знакомимся. Первым делом интересуюсь, на каких темах тот специализируется. И слышу в ответ:

- На космогороскопах!

Чуть не сваливаюсь со стула.

- В смысле?!

- Составляю космогороскопы на известных людей!

- А «космо» - это что?

- Учет положения звезд на небе на предстоящую неделю.

И тут я вспоминаю: видел эту чушь в паре-тройке украинских изданий. Объясняю посетителю, что любые гороскопы – полнейшая туфта, а с приставкой «космо» псевдонаучная туфта и публиковать ее «Комсомольская правда» в Украине» не будет. Дебаты длятся минут пятнадцать. Я – непреклонен. Не «клюю» даже на «космическую скидку» - до 50 долларов США штука, то есть, «всего» 200 этих самых у.е. в месяц (для сравнения: моя зарплата составляла 250). Ушел «потенциальный автор», посчитав меня ретроградом, чрезвычайно недовольным.


***

Буквально на третий день позвонили из центрального офиса учредителей «Киев-Пресс»: мне привезли статью, но перепутали адрес. И пригласили – в знак уважения к автору – подъехать. Делать нечего: отправляюсь в неблизкий путь - с улицы маршала Гречко на станцию метро «Арсенальная».

Так и есть, меня ждет новый потенциальный автор с горящим взором. Сотрудник Института кибернетики АН Украины. Чего же онпринес?

Ни много, ни мало – послание инопланетянам. Прикидываю: а почему бы его и дать? Пусть народ читает сенсацию (имярек уже, оказалось, установил с ними контакт). Прошу показать принесенное. Кибернетик протягивает несколько листов, густо испещренных …цифрами. Ни единого слова! Потихоньку начинаю, как мне кажется, правильно оценивать ситуацию. И прошу поверить алгебру гармонией. То есть, текст цифры облечь в слова.

Автор не соглашается: пришельцы ни одного из земных языков не понимают. А вот цифры – таки да.

Терпеливо объясняю: газету мы выпускаем не для пришельцев, а для конкретных земных читателей. Платящих за это свои кровные. И они-то – языка цифр не поймут. И очень даже могут, сделав определенные выводы, перестать покупать «КП» в Украине». Дискуссия никак не придет к логическому завершению. Инженер фанатически отстаивает свою идею установления Контакта.

Иду на компромисс:

- Ладно! Так и быть, я даю вашу полосу цифр – для инопланетян. Но, будьте так добры, переведите послание на русский язык и рядом мы опубликуем нормальный текст – для обычных читателей. Таким образом, и волки будут сыты, и овцы – целы.

Увы, такой вариант посетителя не устраивает: он продолжает упорно настаивать на своем. Разговор приходится завершить.

Уже после ухода автора подошла руководитель компьютерного цеха Наталья Дутчак:

- Николай Михайлович, не удивляйтесь! Я вместе с мужем много лет проработали в Институте кибернетики – так людей, буквально одержимых цифрами, полным-полно.

…Забегая несколько вперед, скажу: однажды я уступил такому фанатику. Тот принес в редакцию – газета уже выходила – заметку о том, что со следующей среды земные полюса опрокинутся и поменяются местами. Критикуя подобную точку зрения, сенсацию, тем не менее, поставил. Договорившись, что в указанный день автор снова придет, и мы продолжим наш околонаучный спор.

Но произошло так, как я и предполагал. Заметка вышла, полюса остались на месте, а посетителя я больше никогда больше не увидел.


***

Устанавливаем в редакции сигнализацию с выходом на пульт охраны милиции. Признаться, был уверен, что в этом случае действует простейшая схема: мы подаем заявку, перечисляем деньги и …умываем руки. Индифферентно наблюдая, как спецы делают все, как нужно. Увы, оказалось, что я заблуждался. Причем очень и очень.

Из соответствующий службы прибыл Анатолий Александрович Бойко. Так сказать, на рекогносцировку местности. Осмотрев комнату верстальщиков (именно здесь – сосредоточие дорогущей техники), сказал:

- Двери не очень крепки. Следует установить другие. Желательно – металлические. И – внутренние решетки на окно. Когда справитесь – звоните. Подъедут наши ребята, оперативненько все смонтируют, и будем заключать договор на охрану.

«Ни фига себе охрана!», - подумал я, но вслух фразы не произнес.

Наконец требования выполнены. Звонок сделан. Анатолий Бойко не заставляет себя ждать – прибывает. Да не сам, а со своим начальником, которого представляет как Анатолия Васильевича.

Вместе осматриваем результаты «перестройки-перепланировки». «Скорее бы заканчивали глазеть, - мыслю, - да принимались за сигнализацию, ведь кабинет могут обчистить в любой момент». И тут раздается голос Анатолия Васильевича:

- Не, объект в таком состоянии взять на охрану мы не можем.

- В каком? – интересуюсь.

- Стены!

- Что «стены»? – не понимаю ровным счетом ничего: стены – как и во всем здании. Бетонные.

- Сквозь них могут проникнуть из соседнего помещения, а нам – отвечай.

- Как же тогда быть?!! – совсем растерянно говорю я.

- Как в случае с окном – изнутри забрать решетками. Если злоумышленники и пробью стену, то неожиданно наткнутся на металлическую решетку. И ваше добро останется целым.

Невзирая на весь, с моей точки зрения, идиотизм ситуации (еще бы потребовали и сторожа посадить!), выполняем указание. И через неделю, уходя домой, впервые сдаем редакцию на пульт доблестной милицейской охраны.


***

В кабинете сижу вместе с Валерием Ж. Как-то к нему зашел бывший коллега – военный журналист. Незаметно киваю: мне выйти?

- Нет, - вслух отвечает Валерий. – Никаких секретов у нас нет.

Сидят – болтают о том, о сем, а я вычитываю оригиналы (кстати, именно «Комсомолка» научила меня работать в любых условиях). Краем уха с удивлением слышу, как мой напарник представляется по ходу разговора шефом. Впрочем, уже к этому времени жизнь научила ничему не удивляться...

Наконец гость уходит, а провожающий его коллега возвращается на рабочее место. Несколько минут проходит в молчании. Потом коллега говорит:

- Ты, наверное, слышал, что я назвался главным редактором. Давай договоримся ив перо: если придут твои, ты будешь называться им главным редактором, а если мои – я...

- Давай, - согласился я.


***

Были на родине жены – в Скребеличах Овручского района Житомирской области. И узнали о диком случае. Председатель местного коллективного предприятия «Украина» (недавнего колхоза) ни с того ни с его избил заведующую сельским клубом Надежду Сирош. Узнав детали и вернувшись в Киев, написал острую реплику. Опубликовал – и забыл: забот – полон рот. И вдруг – телефонный звонок к нам домой. Сельчане благодарят за журналистское вмешательство: драчуна турнули с насиженного места. Как говорится, мелочь, а действенность прессы - налицо! Забылось и это...

О вот где-то через полгода мы вновь проведываем мать супруги. На улице встречаем соседку (живет через дом) по прозвищу Пыжучка. Здороваемся, а в ответ – молчание. Уже под родной крышей узнаем новость. Не пожелавшая с нами перекинуться словом – родственница уволенного главы хозяйства. А то возьми – да и выстрели себе в голову из незарегистрированного пистолета. Уже и сорок дней отметили.

Есть ли моя вина в этой нелепой смерти? Не знаю, но вины не испытываю. В отличие от близких покойного, которым искренне соболезновал…


***

Мы регулярно публиковали карикатуры. Недостатка в них, в отличие от хороших материалов, не испытывали. Даже папки завели на художников – пофамильные.

Лично мне больше всех нравились элегантно-воздушные рисунки Александра Монастырского. Но в его папке не всегда находилась карикатура на нужную тему. И тогда открывались другие «кладовые». Среди их обладателей был и плодовитый А. Мне его стиль претил – больше похож на мазню. Однако случалось – и не раз – она просто идеально иллюстрировала материал и тогда автору давали «зеленый».

И вот однажды в моем кабинете появляется мужчина и сходу представляется художником-карикатуристом. «Уж не А. ли пожаловал?», - подумал я. Оказалось, ошибся. Хотя А. дело касалось непосредственно.

Гость открыл изданный еще во времена СССР альбом своих рисунков и показал мне одну.

- Нормально! Но что это значит? – уточняю.

- А теперь смотрите сюда, - вытащил тот из папки номер «Комсомольской правды» в Украине».

- Смотрю. И каковы дальнейшие загадки?

- А вы что, ничего необычного не заметили?

- Нет.

- Мой сюжет украден. Чистой воды плагиат!

Начинаю поочередно всматриваться в карикатуры. Да, сюжет – один в один. И хотя такой мог придти в голову многим, первенство за визитером.

- Частично согласен – в смысле полной схожести сюжета. А плагиат это или осенение – сказать не могу. А вы чего от меня в данном случае хотите?

- Финансовой компенсации!

- За что?

- За плагиат.

- А в чем он, по-вашему, заключается.

- В этой публикации.

- Но внизу, вглядитесь, стоит фамилия автора. Так что если даже факт будет доказан, вина – на нем, а не редакции.

- Но вы же опубликовали!

- Ну, и что? Единственное что могу сказать: не исключено, от услуг данного художника в дальнейшем мы откажемся. На большее не рассчитывайте.

- Тогда я обращаюсь с иском в суд!

- Это ваше право.

Бесплодная дискуссия, продлившись еще добрых пятнадцать минут, сошла на нет. Жалобщик ушел. А я в дальнейшем отбил не одну атаку любителей взять редакцию на арапа и пополнить собственный кошелек.


***

Позвонил «хозяин» Степан Романюк:

- Нам нужна наборщица. Виктор Михайлович Перевертень (главный инженер издательства) рекомендует. Отказать неудобно: сам понимаешь, мы у них – рядовые арендаторы.

Так в редакции появилась Оля. Отличный работник! Однако сама на с потоком материалов не справлялись (компьютеров в редакции не было). По просьбе начальника одного из цехов издательства Галины Александровны Шек взяли ее сестру.

И началась наше общее мучение. Выглядело все так.

Я приношу материал. Та его не очень быстро набирает. Он снова попадает ко мне – больше-то никого нет. Начинаю вычитывать. Ошибок – море! Правлю. Несу назад.

Через некоторое время забираю. Пробегаюсь глазами по ошибкам. Увы, выправлены не все, некоторые – пропущены. Однако не это – самое «веселенькое». Оно в том, что в ранее правильно набранных словах сделаны НОВЫЕ ошибки. Выправляю, несу. Забираю. И обнаруживаю …СВЕРХНОВЫЕ неправильности. И так – почти до бесконечности. Правда, по ниспадающей. 20 ошибок, 17 ошибок, 13, потом 8, дальше – 6, уже только 2, наконец, одна, еще раз одна, но в другом слове, и – материал, наконец, чист. Но сколько сил и времени такая, с позволения сказать, работа отнимает!

Начал наводить справки, что Жанна за кадра. Оказалось, она, ни о чем не помышляя, кроме, разве что, усушки-утруски и обсчета-обвеса, торговала в магазине. Компьютера никогда в глаза не видела. Но тетя начала ее усиленно натаскивать – и дома, и на своей работе. С горем пополам тыкать в клавиатуру, хотя и неспешно, та научилась. Однако грамотность осталась на уровне продавщицы! Вот и лепила слова, как их произносят грузчики.

Это был форменный ужас! Людей нет, материалов - нет, в результате чего – постоянный цейтнот и угроза срыва графика сдачи номера. А тут еще – тягомотина с набором, бесконечные правки одного и того же слова. Да, было и такое! Жанна, правя, последнее слово, трижды делала в нем РАЗНЫЕ ошибки. Этакое тебе «исчо» Екатерины Великой.

Не исключено, в результате я или сошел бы с ума, или дал чем-нибудь по башке даме. К счастью, как-то в редакции появился Степан Романюк, и ему понадобилось срочно набрать какой-то документ. После того, как он сбегал к Жанне в четвертый раз, влетает ко мне с выпученными глазами:

- Николай, это что такое?!!

- Наша ежедневная работа!

- Да ты что?!! Разве так можно! Я поехал – пусть документ поправит секретарша в офисе. А ты передай этой …Жанне, что с завтрашнего дня она у нас не работает и ищи новую наборщицу.

Если бы я не был безбожником, наверняка бы перекрестился!


***

Первый номер готов! Из Москвы прибыло два представителя. Учредители организовали презентацию.

Коней рабочего дня. Газета заслана в цех. С чувством исполненного долга направляемся в конференц-зал. Я еле держусь на ногах – настолько устал. Как-никак и швец, и жнец, и на дуде игрец!

Публики собралось немало. Степан Романюк поименно оглашает членов президиума. Москвичи, он сам, коммерческий директор и …два рекламщика (семейная пара на старом «Запорожце» появившаяся буквально несколько дней назад). Жена с удивлением смотрит на меня. Я тоже ничего не понимаю: сделал ВСЕ в одиночку! Руковожу изданием. И меня даже не представят собравшимся? Странно!

Дело не в факте рисования в президиуме. Оно - в принципе. И принцип мне совершенно не понятен. Чувствую не обиду, не возмущение, а, как бы точнее выразиться, поразительное удивление.

Между тем, официальная часть торжества заканчивается – начинается перемещение к столам. Это первый мой фуршет после возвращения в Украину. И поразил он меня одним-единственным. Как после сигнала отбоя публика начала стремительно сметать со столов то, что осталось, себе в сумки, портфели, рюкзаки и даже карманы.

Искренне удивляется и коммерческий директор Татьяна Николаевна Лещинская «Киев- PRESS»:

- Только вот тут стояла упаковка пива! Повернулась на секунду, а ее уже нет. На кого, на кого, а на журналистов никогда бы такого не подумала.

Причастные к выпуску газеты – мосвичи и Мусафирова, Романюк, я, Жевачевский и Скуратовский поднимаемся в мой кабинет: ждать, когда появится еще до конца не отшлифованный печатниками номер. Медленно тянется время ожидания. Романюк не выдерживает:

- Валера, - это к Жеваческому, - спустись узнай, скоро ли?!

Минут через пять тот появляется в дверях:

- Ни хера ваша газета не выйдет!

Первым вскидывается Романюк:

- Как так? Почему?!

- А вот так! – раздается в ответ.

Через мгновенье Романюк срывается с места и мчится вниз. Мне как бы тоже нужно последовать за ним, однако сил подняться на нахожу. К тому же буквально засыпаю – столько бессоных ночей, потраченных на то, чтобы из г… вылепить хотя бы некоторое подобие пули.

Наконец шеф возвращается.

- Ну, что? – спрашивает его Мусафирова.

- Все нормально! Просто Валера на презентации хлебнул лишнего и неудачно пошутил.

Я к этому моменту едва не падаю. От нечеловеческой усталости все становится безразлично.

- Я не могу, - говорю Романюку. – И если ты не против, пойду домой. Спать. А номер – увижу завтра...


***

В обмен на рекламу о концертах в Киеве Ванессы Мей и группы «Мумий Тролль» редакция получила два билета на первый и четыре – на второй. Не мудрствуя лукаво, Степан Романюк распределил их следующим образом: скрипачку отправятся слушать его и моя супруги, а Илью Лагутенко сотоварищи – шеф с тремя детьми и я. Шли представления, если мне не изменяет память, параллельно и почти рядом: во дворце «Украина» и Дворце спорта.

Рок нам не понравился, и мы ушли задолго до конца и гуляли вечерним Киевом, хотя природа не очень и благоприятствовала этому, ожидая жен (забегая чуть-чуть вперед, скажу: в это время у нас не то что лишней копейки не водилось, иногда на хлеб не было).

И вот – воссоединяемся. После экспресс-обмена мнениями о концертах, Альбина, супруга Степана, говорит:

- Если бы вы видели, что творилось перед входом! Сотни, если не тысячи человек, искали лишний билетик. Подключилась моя половина:

- И к нам один мужчина пристал – следом шел до самого фойе. Предлагал 200 долларов за билет.

В этот момент мы с супругой незаметно переглянулись: на такую сумму мы бы с ней прожили два месяца! Увы, ситуация не позволяла «слить» билет. А жаль! Ведь, если честно, то, во-первых, наши жены не такие уж и фанатки скрипичной игры, а, во-вторых, и знаменитая Ванесса – дитя пиара.


***

Газету готовлю по следующей схеме: понедельник – стол девственно пуст, вторник – нигде не строчки, среда – откуда-нибудь что-нибудь подворачивается. Четверг и пятница до 18.00 – дурдом: готовлю восемь текстовых полос плюс верстаются четыре полосы телепрограммы. Многие материалы делаю (большинство – переписываю) ночью дома.

Все из-за того, что зарплаты в редакции – не ахти, следовательно, никто нормальный идти не хочет. Ставку руководство СП ООО «Киев-PRESS» сделало на внештатников. Вот и приходится уродоваться!

Чтобы выдерживать напряжение, приходится регулярно допинговать. Вот и вчера к вечеру уже был хорош!

А сегодня с утра голова раскалывается. Увы, делать нечего: три чашки не любимого мною кофе – и вперед! Ведь завтра – пятница, день сдачи номера.

Шустро подготовил несколько оригиналов, сдал в набор. Сделал макеты пары полос. И слегка перевел дух.

Скользнув по столу, взгляд упал на ежедневник. Что это там за запись на сегодня? Читаю: «Союз журналистов Украины. Второй этаж. Виктор».

Что бы данный факт означал? Начинаю напрягать извилины. И, как ни бьюсь, больше того, что мне кто-то накануне звонил, и мы договаривались о встрече, вспомнить не могу.

Уже месяца через два, когда к нам на работу пришел Виктор Деменев, сотрудник чернобыльской газеты, в недавнем прошлом – собкор «Комсомольской правды» по Саратовскому региону, он во время откровенного разговора, немного стесняясь, вспомнил о той ситуации.

Оказывается, звонил мне он на предмет сотрудничества с «Комсомольской правдой» в Украине», а в дальнейшем – и переходе в штат. Забили мы и деловую «стрелку» на 12.00. Виктор меня ждал. Увы, напрасно...

Я перед ним извинился, сказав, что был чрезвычайно занят (мобилок мы не имели). Не признаешься же, что заложил за воротник столько, что запамятовал, с кем и по какому поводу собирался встретиться.


***

Не раз и не два слышал о т. н. службах безопасности частных фирм. Был шапочно знаком и с некоторыми из их работников (как правило, знакомили меня руководители при написании материалов). Но никогда особенно не задумывался, зачем они. Вернее, исподволь сложилось устойчивое мнение, что это – своеобразные службы охраны. На поверку все оказалось не совсем так. Вернее, совсем не так.

На должность главы службы безопасности солидные фирмы ищут отставных генералов или СБУ или МВД, или, на худой конец, соглашаясь на полковников («лампасников» на всех не хватает и тут, кто не успел, тот опоздал). Каковы же их функции? Неужели охранять бренное тело шефа?

Ни в коем случае! Для этой цели у «конторы» всегда найдется дюжина накачанных «бритых затылков». Службы же безопасности занимаются исключительно «отмазкой» фирмы от экономических неприятностей. К примеру, чтобы очередная, даже плановая проверка любого из государственных контролирующих органов, глубоко не копала. Если какое-нибудь дело усилиями настырных смежников или обманутых компаньонов дойдет до суда, задача генерала или полковника – чтобы суд принял сторону тех, кого он представляет. И т. д., и т. п. Какими путями «успехи» достигаются? Думаю, и таки ясно. Это связи, скупка нужной информации и открытый подкуп.

Именно по этой причине самыми востребованными на этих хлебных должностях остаются старшие офицеры указанных ведомств.


***

Зима. Утром приехал закарпатский парень. Ну, очень мелкий, я бы сказал, микроскопический бизнесмен! Пишет заметки в разные газеты, в том числе и нашу, а те ежедневно рассчитываются с ним не деньгами, а натурой. А он этим «овеществленным гонораром» торгует.

Гость появился не с пустыми руками, а с корчажкой. Полной отменного, как показала немедленная дегустация, домашнего вина. Прикладывались к корчажке весь день. Ближе к 18.00 подъехал и Степан Романюк (парень был его протеже). Естественно, тоже не прошел мимо гостинца. И так – несколько раз: видимо, с первого не распробовал.

К 18.00 газета ушла на печать, а мы со Степаном (гость раньше уехал к друзьям) хлопнули еще по полстакана и собрались по домам. Степень воздействия вина на организм ввиду полного отсутствия закуски сказывалась уже в немалой степени. Я предвкушал сытный ужин дома, благо жил буквально в двух-трех километрах от редакции на «Виноградаре», и шеф меня в таких ситуациях всегда подвозил - это было по дороге.

Пешком достигаем первого этажа. Из лифта выходят двое мужчин. И начинают …бурно, едва не с объятиями, здороваться с Романюком. Тот представляет нас друг другу. Мужики оказываются Павлом Шевченко и Анатолием Краслянским – главным редактором и его заместителем газеты «Діло» (как я понял на не совсем трезвую голову и пустой желудок, та раньше выходила в Львове, а теперь возродилась в столице). И вот сегодня по этому поводу у новоиспеченного коллектива был сабантуй.

- Давайте вернемся, - последовало предложение. – Выпьем по рюмахе за успех вашего и нашего дела.

Романюк с радостью соглашается: с Павлом хорошо знаком по Западной Украине. Да и с Анатолием – накоротке.

Мне же хочется только есть. Однако отказываться неудобно. Как-никак с коллегами только познакомился, да и шеф – не сухофрукт какой-то. К тому же, хоть чем-нибудь у них да закушу: заглушу звуки марша в животе.

Заходим в их редакцию. Шевченко из какой-то каморки волоком тащит …ящик водки. И обращается к Краслянскому:

- А заесть у нас что-нибудь осталось?

- Увы! – отвечает тот. – Толь ко минеральная вода.

- Ну, тащи в таком случае ее.

Анатолий откуда-то из-под стола достает …целую упаковку газированной Н2О. Пиршество начинается. Или, точнее, продолжается.

Просидели не с пустой тарой часа два – не меньше. Граммулька – пара глотков воды, граммулька – пара глотков воды… И далее по нисходящей: минералка уже не лезла, поэтому пили ее по глотку – не больше.

Не знаю как кто, а я под конец был уже, можно сказать, готовченко! Однако на ногах держался (впрочем, я всегда на них держусь – индивидуальная особенность вестибулярного аппарата). Спустились вниз повторно, расселись по машинам – каждая редакция в свою. Мороз и гололед на улице – еще те! Но я их почти не замечал.

Вот и порот к дому, где я обитаю.

- Заехать? – интересуется водитель.

- Зачем? – удивляюсь я. – Две сотни метров. Я что – не пройду?!

…Утром «болею головой». Супруга участливо (без всяких подколок – такого у нас не бывает) спрашивает:

- Поднимаю, что на работу. Но, может, все же сделаешь пару глоточков пива?

Таращу глаза:

- А откуда ты на него возьмешь деньги?

- Какие деньги? Ты ведь вчера принес две бутылки «Черниговского».

Стоп! Что за чертовщина? Это я мысленно задаю вопросы сам себе. А вам попутно объясню.

Зарплату я сразу взял за полтора года наперед, чтобы доложить до сбережений и купить квартиру. Зарабатывать гонорар времени не оставалось. Жили продажей вещей – на счету в буквальном смысле, каждая копейка. И купить пиво, тем более, сразу две бутылки, я не мог. По той простой причине, что не имел на это денег.

- Ты шутишь? – повернул трескающуюся голову к жене.

- Нет! Ты что?!

- Ну, давай тогда – неси, - я все еще ничего не понимаю.

Супруга достает из холодильника запотевшую емкость с янтарной жидкостью. По мере того, как она опустошается, я желаю узнать подробности. И слышу в ответ:

- А никаких деталей нет. Ты пришел с пакетом в руках. Пакет – явно чужой. А в нем – две бутылки пива. Вот и все! Я решила, что ты взял у кого-то пакет, взял у Степана взаймы немного денег, и купил себе лекарство на утро.

Ничего такого не было! Я хорошо помнил, как вышел из машины, миновал гастроном и направился в сторону подъезда. Мои руки не были отягощены какой-либо ношей. Но дальше… Дальше я ничего не помнил.

Позавтракав, засобирался на службу. Уже в прихожей напяливаю дубленку. Интуитивно сунул руки в карманы. И о, новая загадка! В правом обнаруживаю пуговицу, вырванную, как говорят в народе, с мясом.

Минут пять обсуждаем ситуацию. По всему выходит, что пакет с пивом у кого-то отодрал. Причем совсем не мирным путем. А если…? Короче, от предположений у нас с женой – волосы дыбом. На всякий случай подхожу к окну и выбрасываю пуговицу с 12 этажа подальше в глубокий снег.

Уже с работы звоню Романюку. Ненавязчиво интересуюсь, как мы расстались. Тот подтверждает: нормально, я ушел, но с пустыми руками.

Так эта загадка и осталась неразгаданной!


***

Звонок. На том конце – мой однокурсник, ответственный секретарь газеты «День» Владимир Слизкоух. Весь – в расстроенных чувствах. Оказывается, накануне корреспондент Татьяна Коробова на его замечание его выматерила. Он доложил главному редактору Ларисе Ившиной. Та пообещала разобраться, но, поскольку, по его словам, была в теплых отношениях с матерщинницей, конфликт попыталась спустить на тормозах. Поняв это, Владимир позвонил мне: не могу ли я буквально с завтрашнего дня взять его на работу?

Какая редакция откажется от хорошего специалиста? Переговорил с генеральным директором Степаном Романюком и уже через пять минут претендент писал заявление на уход по собственному желанию из «Дня».

Приход нового сотрудника значительно облегчил жизнь мне. Мы сразу же всю основную редакторскую работу поделили пополам. Само собой, и авторские колонки стали писать через неделю: раз – он, раз – я.

Прошло месяцев три. И вот я по какой-то надобности приехал в «Киев-пресс». Во время традиционного кофепития руководитель отдела распространения Павел Полюхович вдруг говорит:

– Ну, вы, Николай Михайлович, и приколист!

– Не понял! – искренне удивился я.

– А ваши колонки?

– Какие? – не сразу понимаю, о чем речь.

– Авторские, какие же еще?

– И что?

– Ну, а ваш новый псевдоним?!

И только тут до меня дошло: они все в «Киев-прессе» фамилию Владимира восприняли, как мой псевдоним!

Пришлось разочаровать публику, убедив их, что в мире встречаются фамилии похлестче моей собственной.


***

Каждую пятницу в редакцию заглядывает молодой парень-инвалид (плохо передвигается), живущий на левом берегу. С какой целью? Попросить номер-второй «толстушки». Как-то я заметил: «Это ж как нужно любить читать, чтобы в такую даль за изданием ездить».

На что тот ответил, что дело вовсе не в любви к газете, хотя он в них с интересом заглядывает, а в …невозможности существовать на мизерную пенсию. Увидев недоумение в моих глазах, объяснил:

- Я захожу не только к вам! И набираю в среднем их десятка четыре-пять, ведь многие, как и вы, дают не по одному номеру. И вернувшись в Дарницу, их продаю.

Узнав это, мы начали отваливать парню по пять-шесть толстушек.


***

Уже упомянутый мною парень-инвалид в дождливую пятницу, услышав, как я сетую на несколько прохудившийся «абажур» своего зонтика (приобрести новый не на что!), вдруг произнес:

- А я могу его верх заменить на новый?

- И во сколько это выльется?

- За любой ремонт я беру десять гривен.

- Идет! – сказал я.

- Через неделю принесу.

Неожиданно в разговор включился Жевачевский:

- А механизм не чинишь?

- Отчего же?! Делаю все…

- Тогда бери и мой, - Валерий, поднявшись со стула, прошествовал в вешалке, на которой уже не одну неделю висел его зонт.

В следующую пятницу парень явился, как говорится, с товаром. Протянул мой мне. Я его раскрыл и посмотрел на верх. Сразу же заметил: то ли он не новый, а с другого зонта, то ли ремонтер не очень опытный – там и сям изнутри сквозь маленькие проплешины поблескивали «колена» спиц. Откровенно говоря, лучше, чем было, не стало. Но ведь инвалид упирался! Я, произнеся «Спасибо», протянул оговоренный червонец.

Настала очередь Жевачевского. Он взял свой «купол» и нажал на кнопку, которая раньше заедала. И все мы тут же воочию наглядно убедились: дефект устранен. Да настолько основательно, что купол зонта …улетел в другой конец кабинета. В руках Валерия осталась только ручка. С коварной кнопкой, естественно.

Я бы на все закрыл глаза, и с парнем рассчитался. Но коллега пошел на принцип:

- Работа не сделана, выбрасывать на ветер десятку не стану!

Наверное, от стыда инвалид перестал ходить к нам за газетой…


Место 8. Штрафная редактору

- Республиканская газета «Україна і світ сьогодні» -

(1999-2000 годы; г. Киев, Украина)

Еще в раннюю пору моей работы в «Комсомольской правде» как-то в кабинет зашел шеф с худощавым мужчиной:

- Знакомься, мой товарищ по Львову и крутой журналист-эксперт Павел Ш. Принес статью – само собой, интересную: других он не пишет. Возьми!

Попутно замечу: у нас с шефом с первого дня работы существовала договоренность: что ставить, а что нет – решает исключительно главный редактор, но никак не генеральный директор. Поэтому едва ребята вышли, я сразу же начал читать принесенный опус – редакция в этот период испытывала голод на материалы.

И что же? Заурядная справка о деятельности некоего Центра рейтинговых исследований «Элит-Профи», в котором, как я понял, и подвизался автор. Естественно, я отправил «интересную статью» в самый нижний ящик стола и продолжил подготовку очередного номера.

Примерно через полчаса в кабинет снова заглянул шеф:

- Ну, что, как то, что принес Павел?

Я, молча, приоткрыл нижний ящик.

- Понял! – сказал Степан. – Возражений не имею. Но, ты понимаешь, он – мой друг. Со всеми вытекающими последствиями… Поэтому давай сойдемся на следующем варианте. Если Павел будет звонить или зайдет, я переведу стрелки на тебя: мол, это редактор принял такое решение, а ему столь высокие полномочия в творческом плане, на которые не вправе замахнуться даже я, делегировала Москва.

- Хорошо!

Так эту карту мы и разыграли. Подчеркну: автор, получив «разъяснение» друга, к звонку ко мне не снизошел. А вскоре в круговороте будней я вовсе забыл о существовании человека, пытавшегося стать нашим автором.

И вот спустя год с небольшим в «КП» в Украине» приходит новый владелец в лице Бориса Ложкина. Оставаться в новой команде намерений не имею. Поэтому, исполняя обязанности заместителя у свежеиспеченного главного редактора Сергея Браги, неспешно (за ворот не каплет!) подыскиваю работу.

И тут с очередным «вариантом» появляется экс-шеф:

- Слушай, на фиг тебе на них пахать?!

- А я и не собираюсь! Как только найду подходящее место, сразу уйду.

- Уже есть!

- Что есть?

- Редакция, в которую нас всех зовут?

- Что за редакция? И кого это – «нас всех»?

- Ну, старую команду... А газета – «Україна і світ сьогодні».

- Интересно! Там ведь главным – мой однокурсник и хороший товарищ Саша Рущак. И штат, насколько я владею ситуацией, укомплектован. Да и вообще: как ты на него вышел?!

- А я – не на него. Ибо издание перекупили точно так, как «Комсомолку». Точно так же там – новая команда. Вот в нее нас и зовут!

- Сочувствую Рущаку! А кто пришел на его место?

- Совпадение совпадений: на место твоего друга назначили моего друга!

- Я его знаю?

- По крайней мере, один раз видел.

- Так кто же?

- Автор не вышедшего у нас материала.

- Извини, но что-то не могу вспомнить…

- Из «Элит-профи»…

- Теперь припоминаю! Еще ты все на меня свалил…

- Ага!

- Ну, и что – он не против, чтобы я у него работал?

- Ты думаешь, мы о такой херне, как статья, говорили?!

- Понял! И что нам там светит?

Экс-шеф кратко изложил. Мне предлагают должность заместителя главного редактора, Владимиру Дехтяренко – заведующего отделом, сам организатор перехода идет корреспондентом. С нами также согласны уйти руководитель отдела распространения, два корректора и секретарь-референт. Зарплаты обещают выше, чем в «КП».

Что ж, кто старое помянет…


***

На новом месте – та же запарка. Во-первых, издание изменило формат с А-3 на Б-2. Во-вторых, верстку. В-третьих, концепцию. В-четвертых… В общем, всего сразу и не перечислишь. Так что засиживаться приходилось допоздна.

Долго ли в таком темпе выдержишь без допинга? И не только в виде сала, приносимого из дому. Само собой, добавляли водочку, добываемую в ближайшем гастрономе. Ну, и обедали по-нашему, по-славянски. Часто густо, если находился в помещении, компанию остальным составлял и главный редактор. Да вот незадача: жена, трудившаяся коммерческим директором, стала мужу препятствовать. То уводила его обедать в кабак, то увозила домой.

Видимо, раздосадованный, тот вдруг решил наводить в коллективе дисциплину (по принципу «Если не мне, то никому»). И первым шагом стал устный запрет на обеденный (а иногда и не только!) «допинг». Естественно, под козырек никто не взял.

Главный возвращается с семейного обеда, а наш еще продолжается. Не без стаканчика. И тогда главред заявил на летучке:

- У кого в кабинете засеку распитие спиртных напитков, того и накажу. Рублем! Вычту четверть из зарплаты.

Честно говоря, под воздействием жены чего не сделаешь: мы начали выпивать из-под столов – каждый у себя (раньше собиралась в одном и в 99 процентах случаев им оказывался мой). И вот где-то через неделю ко мне подходит заместитель главного Олекса Пидлуцкий:

- У меня завтра – день рождения. Не возражаешь, если дату отметим в твоем кабинете?

- А почему не в твоем?

- Тесновато! Да и аура в твоем благоприятная…

- Небось, хочешь сэкономить четверть собственной зарплаты? А мою – чего жалеть?

- Да что ты! Я договорюсь с Павлом.

На второй день в обеденный перерыв празднуем день рождения. Вдруг где-то через час распахиваются двери и на пороге вырастает фигура главного:

- Ну, Николай вот ты и попался! Прощайся с четвертью зарплаты.

И – захлопнул двери с той стороны.

Я недоуменно смотрю на Олексу. Тот:

- Понимаешь, не успел переговорить. Иду!

Кумекаю: на фиг мне такое похмелье на чужом празднике?

Минут через пять дверь вновь распахивается. На пороге – именинник едва не в обнимку с Шевченко. Первый:

- Вопрос решен позитивно. Наливайте штрафную …редактору.


***

Коллеги подтвердят: на новом месте, да если еще проект начинается практически с нуля, в смысле наполнения газетных полос приходится весьма нелегко. Обычно в таких случаях привлекают авторов, с которым сотрудничал в предыдущем издании. Были в «Комсомольской правде» в Украине» такие и у меня. И среди них – режиссер Слава (так указывал в визитке) Прокопенко.

Позвонил ему. Объяснил, где я и что, предложил публиковаться.

Ответил, что как раз имеется материал в тему («в тему» по той причине, что газета принадлежит премьер-министру Валерию Пустовойтенко, а предлагаемый путевой очерк – о президенте Леониде Кучме). И привез его уже на следующий день. Речь в нем шла о путешествии местами детства и юности главы государства, встречах с людьми, его в те неблизкие времена знавших лично. Плюс куча фото. Чего еще желать заместителю главного редактора издания, только набирающего разгон?

Ударили по рукам. И уже через неделю материал пошел на верстку, причем занял он всю полосу формата Б-2. Вечером старший корректор занесла «белки» Павлу Шевченко. Минут через сорок через секретаршу приглашает к себе. Захожу. Первый вопрос:


- Кто такой Прокопенко?

Рассказываю.

- Отлично! – резюмирует главный редактор. – С утра сам отвезу несколько номеров …туда. А ты можешь сверлить на пиджаке дырочку под орден.

На второй день заглядывает ко мне – темнее тучи:

- Зайди!

- Так кто все-таки такой этот Прокопенко?!

Объясняю по новой.

- Ты в нем уверен?

- Само собой! Мужик не раз печатался в «Комсомолке». Никогда не подводил. А что, собственно, случилось? Какая-то неточность в публикации?

Шевченко, глядя на меня с явным подозрением:

- Этого парня пригласили поучаствовать в экспедиции по президентским местам, организованной на деньги Народно-демократической партии («хозяин» - Пустовойтенко – Н.С.). Увы, в конце он расплевался с остальными. А теперь еще и публиковал под своим именем материалы, собранные не им лично, а целой экспедицией. И, главное, где опубликовал?! В газете этой самой партии! Можешь себе представить, что мной только что ТАМ сделали?!! Усмотрели хорошо продуманную провокацию.

Я шефу искренне посочувствовал: самого за жизнь не раз вызывали на сановные ковры. А еще деликатно не спросил об ордене.


***

На поверку оказалось, что Шевченко ничего не забыл, хотя открыто виду не подавал. Однако уже вскоре относился ко мне несколько пренебрежительно, нередко неумно подтрунивая, прикапываясь по малейшему, самому ничтожному, поводу. Два-три раза я порывался уйти, даже написал заявление, но все «комсомолята» хором уговаривали остаться – не сокращать численность нашей старой команды на новом месте.

Несмотря на их усилия и мою выдержку, такое «замство» долго длиться не могло. И через полгода, находясь в общей с Шевченко приемной, я при всем честном народе громко послал его на три конкретные буквы.

Даже за трудовой книжкой не поехал (настолько было противно!), отправив супругу.


Место 9. В своем ли уме?

- Международный журнал «Пять континентов» -

(2001 год; г. Киев, Украина)

Почти год прошел без постоянной работы - перебивался гонорарами. И вот – звонок. Однокурсник Александр Рущак пригласил меня своим заместителем в возглавляемый им журнал «5 континентов», учредителем которого было ООО «Концерн «Президент». С радостью согласился.

Все издания концерна располагались в одноименном отеле. Там мы вдвоем и начали подготовку первого номера (когда-то «5 континентов» выходили, но в формате газеты).


***

Обладая широким кругом в журналистских кругах, набрать публикаций можно. И вычитать вместо корректора – тоже. Но ведь еще есть такой этап, как верстка. Довольно сложный, особенно, если учесть, что не разработана даже модель издания.

Дали объявление о приеме на работу в интернете. Журавлиным клином потянулись претенденты. Все, как на подбор, дамы.

В результате через рущаково сито прошли две. Осталось выбрать из них. Сан Саныч поинтересовался моим мнением. Я его озвучил:

- А почему не вторая? – спросил шеф.

- Ну, эта, сразу видно, поопытнее. Да и верстала уже. А та – только после курсов.

- Ну, хорошо!

На второй день я с некоторым удивлением увидел у компьютера …выпускницу курсов. Впрочем, хозяин знает, что кобыле делает.

Однако вплотную взаимодействовать с верстальщицей-то – мне! Что тут началось! Прошу элементарное – текст поставить не на четыре, а три колонки. Девушка мучается, пыхтит – ничего не получается. Обращается ко мне:

- Немедленно перезвоню знакомому!

Набирает номер, начинает спрашивать, как выполнить эту элементарнейшую операцию. Я киплю, но держусь. И так – изо дня на день. Радует одно: не ежедневную газету выпускаем!

К концу недели новая сотрудница принесла с собою книгу – чтобы в нее то и дело заглядывать. Да, чего-чего, а верстки по учебнику я еще не видел!

Кончилось тем, что кончилось мое терпение, и я заявил Сан Санычу прямо:

- Это не работа!

Да и он и сам уже все видел. Даже невооруженным глазом. Снова встал вопрос: кого пригласить?

Предложил в виде временного решения по совместительству Романа Романько, с которым работал еще в «Комсомолке». И дело сразу пошло на лад!

К слову, в конце месяца девица вместе с матерью пришли к Рущаку …требовать зарплату. На что я мимоходом заметил: это они должны подкинуть мне на успокоительные лекарства.


***

Странное дело: отель носит «крутое» название «Президент», да и расположен не на чертовых куличках, а холодрыга в номерах (пардон, кабинетах!) – жуткая.

Что уж тогда говорить об остальной стране!


***

Зимнее утро. Легкий снежок припорошил всю округу. В том числе и тротуар, которым я неспешно поднимаюсь вверх от станции метро к отелю. На работу.

Неожиданно меня резко-дергано, задев за локоть и даже не извинившись, обгоняет молодой человек. Философски не обращаю на него особого внимания: до воспитанности постэсэсэровской молодежи – ой, как далеко!

Между тем, обогнав меня всего метров на пять, тот нагибается. Распрямляется и поворачивает недоуменное лицо ко мне:

- Вот, нашел!

И протягивает …толстенную пачку денег.

Мне подобные фокусы знакомы. Да и отчетливо помню – ничего впереди на белом снегу не лежало. Следовательно, «пачка» была в руках проходимца. Небрежно, через губу, роняю:

- Поздравляю!

И, не меняя ритма движения, огибаю молодца. Прекрасно осознавая, что он от меня не отстанет. И – точно: вмиг догоняет.

- Но мы ведь вдвоем нашли. Поэтому будет справедливо, если эту сумму поделим пополам.

- Большое спасибо, но не нужно, - весь последующий разговор продолжается при ходьбе – я не притормаживаю ни на секунду.

- Я не такой человек! Все должно быть по-честному. Деньжищи тут, судя по всему, немалые.

- Вот и хорошо. Радуйтесь, что в одночасье разбогатели.

- Но вам тоже причитается неслабая доля.

- Я в средствах не нуждаюсь – мне своих девать некуда!

В этот момент мне по небольшим ступенькам поворачивать направо – непосредственно к отелю. Поворачиваю. А «бескорыстный друг» - не отстает.

- Давайте отойдем в сторонку…

- Если ты не отойдешь в эту самую сторонку сам, я вызову милицию…

Прилипала в мгновенье ока испарился.

Кто не в курсе таких «приколов», объясняю. В пачке только две – верхняя и нижняя бумажки – ассигнации. Все остальное – нарезанная по соответствующему размеру бумага. «Найдя» ее на глазах жертвы, кидала предлагает «честно поделиться». В момент, когда уже «вот-вот…», появляется третье действующее лицо уличного спектакля. Пяток минут назад якобы уронившее пачку денег и теперь, возвращаясь по следу, их ищущего.

- Вы, случайно, не находили? Или, быть может, видели, что кто-то что поднимал с земли?

Получив отрицательный ответ своего напарника, следует дальше. А напарник, ввиду явной угрозы остаться без находки, заговорщицки предлагает жертве взять всю пока сумму. И через некоторое время (об этом договариваются!) при встрече поделить. А поскольку он вас не знает, просит в залог – так, для формальности –какую-нибудь ценную вещь или деньги из портмоне. Само собой, на «стрелку» он не является. На фиг ему менять находящийся в его кармане ваш дорогой айфон или золотой перстень-печатку на обыкновенную газетную бумагу, пусть и профессионально нарезанную?!


***

Выпустили пилотный номер, подготовили второй, выход которого неожиданно затормозили. Из-за отсутствия финансирования.

В тот день Александр Александрович зазывает меня к себе в кабинет, плотно закрывает дверь и начинает рассказывать еще одну новость. Минут 15-20 назад его пригласил к себе работодатель - управляющий директор ООО «Журнал «Президент» Валерий Кодру и предложил ему «по-семейному» получить все причитающиеся суммы, а коллектив – уже шесть человек – отправить на все четыре стороны, не солоно хлебавши. Хорошо зная Рущака, я ни на минуту не сомневался: Кодру жестоко просчитался – Александр Александрович никогда не давал в обиду своих людей.

И не ошибся! Сподличать однокурсник отказался, заявив, что свои деньги получит последним – после того, как их выплатят тем, кого он приглашал на работу. Работодатель в ответ развел руками: мол, если чокнутый, то и ты ни хрена не получишь.

Стали мы думать и гадать, как зарвавшегося чинушу от журналистики поставить на место. Идею выдал на-гора я. Заключалась она в том, чтобы главный вдруг обрел мощную поддержку. В лице …своей редакции. Да, изгоняемой! Да, как бы кругом зависимой и ничего нерешающей! Но, тем не мене, еще способной …поставить на место зарвавшегося медиа-чинушу.


***

Полночи дома я воплощал в бумагу свою идею, и наутро занес Рущаку наваянное:

«Главному редактору «5 континентов» Рущаку А. А.

Копия: управляющему директору ООО «Журнал «Президент» г-ну Кодру В. С.*

СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА

Уважаемый Александр Александрович!

Обратиться вынудили обстоятельства, возникшие в последние дни, а именно: Вы официально предупредили людей о том, что «5 континентов» впредь издаваться не будут и весь коллектив, следовательно, сокращают. Извините, но возникает вопрос: в своем ли уме был человек, берущийся за осуществление проекта? Увы, у него в подручных – вольно или невольно – оказались и вы. Не чувствуете ли ответственности, по крайней мере, за то, что сорвали людей с насиженных мест? Готовы ли нести хотя бы моральную ответственность? Или собираетесь отсидеться в тени?

Право, не хотелось бы так думать.

Но зато мы – не подопытные морские свинки и за свои права постоять сумеем. Уж поверьте в это!

Ладно, соглашаемся на форс-мажор. Иными словами, решение о дальнейшем невыходе «5 континентов» – dura necessitas. Следовательно, нам предстоит оформлять «развод» с г-ном Кодру (работать, кстати, пришлось в абсолютно неприемлемых условиях, так что, как поется в песне, «была без радости любовь…») И что же мы узнаем? А то, что никакого оформления не намечается. Нам просто – да-да! – дают коленом под зад. Ибо никакие законы для очередной пропрезидентской структуры не писаны.

Невероятно, но факт: в ООО «Журнал «Президент» (хотя бы название не позорили!) кто-то возомнил себя Энгельгардтом, а нас – крепостными казачками. Но тут, уважаемый Александр Александрович, коса нашла на камень. И «камень», доложу я вам, не по «косе». Г-н Кодру в этот раз жестоко ошибся: мы – не быдло.

Так что выбирайте: с кем вы?

В случае невыплаты средств, предусмотренных законодательством (включая недоданную зарплату за февраль), коллектив предпринимает защитные меры. О чем Вас и информируем.

Безусловно, такие споры решаются в суде, поэтому туда мы и обратимся с иском. То, что его удовлетворят, не сомневаемся. Однако параллельно сему процессу – с волками жить, по-волчьи выть! – совершаем еще несколько радикальных шагов.

Во-первых, созываем в УНИАНе (или другом месте – не суть важно) пресс-конференцию.

Во-вторых, я – извините, что через вашу голову! – даю интервью украинской редакции радио «Свобода» (в общих чертах договоренность имеется).

В-третьих, публикую материал в одной из тиражных московских газет, с которой сотрудничаю.

В-четвертых, мы сбрасываем «горячие факты» оппозиции.

Убеждены: и широкой публике, и суду, и членам ПАСЕ (особенно учитывая, что слушания по свободе слова в Украине перенесены с лета на апрель), да и Администрации Президента, будет небезынтересно узнать ряд интригующих фактов.

Например, о том, какой дремучий непрофессионализм царит под крышей ООО «Журнал «Президент».

Возьмем газеты «Факты» или «Сегодня». Оба издания раскручивались с нуля. И что же? Они имеют тиражи соответственно в 600000 и 350000. Заметьте, как говаривал известный киношный персонаж, без шума и пыли. Как на этом фоне смотрится «Президентский вестник»? При тираже в двадцать-тридцать(!) раз ниже 70%(!!) – списывается. Зато г-н Кодру без устали получает различного рода дипломы и прочие, учреждаемые его подручными, побрякушки …за лучшие в Украине (??!) издания. Не распакованные пачки которых в конце каждого месяца вывозятся со второго этажа «Президент-отеля» под нож. Умереть можно: оппозиции – со смеху! А президентскому окружению – от инфаркта. Ибо «профессионализм» управляющего директора заключается в одном-единственном: доставить несколько пачек каждого издания на Банковскую, а там – хоть трава не расти.

А издание книг? Взять хотя бы переводной роман Куркова. Из 10000 не реализована и десятая часть. Куда делось остальное? А списали, как привыкли списывать все. Хотя приближенные наверняка получили хорошие денежки за заведомо убыточную затею.

Нешуточный интерес, убеждены, вызовут и рекламные операции, в первую очередь, бартерные. Как говорится, кое-где кое у кого кое-что дома и стоит, и лежит. Как поведут себя учредители, узнав, куда уходят их кровные?

Оппозицию же, – предчувствуем! – заинтересуют «особые отношения» ряда глав областных администраций и ООО «Журнал «Президент» в части оказания «добровольных вспомоществований» последнему. Особенно пикантно данный факт выглядит на фоне многомесячных задержек зарплат бюджетникам и пенсий.

Мы будем настаивать также на проведении комплексной ревизии ООО «Журнал «Президент» (имеем информацию, что оппозиция нам в этом поможет).

Отдаем себе отчет, что знаем лишь ничтожную долю творящегося именем Леонида Кучмы (кооператив-то не случайно назвали «Президент»). Но, как истинные журналисты, самые «горячие» факты оставляем в записной книжке. Для пресс-конференций, публикаций и, если нас вынудят, для «сброса» оппозиции.

Доводим, Александр Александрович до Вашего, сведения, что общаться впредь с г-ном Кодру (если вы позицию займете по ту сторону баррикад, то и с вами) намерены только через независимого адвоката, представляющего наши интересы.

С уважением Николай Сухомозский».


***

Если честно, задуманное больше было уловкой, спектаклем, цель которого – получить свое. И Кодру наживку заглотил.

Уже через два часа после того, как вконец «растерянный» Рущак отнес ему «записку», нас всех пригласили в нему в кабинет. Рядом с шефом восседала главбух с прозрачными целлофановыми пакетами, набитыми деньгами. И лично (!) управляющий директор под ведомость вручал каждому ему причитающееся. Я заметил: руки у него дрожали.

После этой процедуры главный бухгалтер подошла ко мне и, расхваливая патрона, предложила подойти к нему и извинится.

Я удивился: за что? За то, что он мне не хотел выплатить зарплату и собирался вышвырнуть на улицу без выходного пособия?!! Так и сказал…


***

Впоследствии управляющий директор, получивший из рук председателя Госкоминформполитики Ивана Чижа премию «За вклад в развитие масс-медиа в Украине», не только расстанется со своим креслом, но и сядет в камеру СБУ.

По одной из версий, за шпионаж в пользу одной из латиноамериканских стран.


Место 10. «Мочи чужих!»

- Республиканская газета «Правда Украины» -

(2001-2002 годы; г. Киев, Украина)

В одном из разделов есть упоминание о том, как попал в «Правду Украины» (см. «Эрзац 8»). Однако не объяснял, отчего столь запутанной в этой газете была административная структура: параллельно существовал «клан» шеф-редактора Александра Рущака с его заместителем Юрием Константиновым и главного редактора Ольги Прониной со своими замами. Двоевластие было вызвано следующими обстоятельствами.

Крупный бизнесмен, он же - шоколадный король Петр Порошенко к средине 2001 г. приобрели половину акций издания. Ольгу Пронину, представлявшую на переговорах интересы последнего, внушили: дескать, соотношение ценных бумаг в пропорции 50:50 гарантируют «обоюдную честность». И первым ее подтверждением станет то, что никого из старых сотрудников, как это обычно случается, новые акционеры изгонят не собираются и никакой квоты должностей ля себя не требуют. Они просто введут в редакцию «параллельный» институт руководства во главе с шеф-редактором. Однако все его принципиальные решения принимаются с обязательным участием главного редактора.

Так коллектив очутился под двойным управлением. Это – в теории. А на практике он оказался четко поделен на две команды, выполняющие указания лишь своего непосредственного руководителя: старая часть и пришедшие.

Хуже всех положение оказалось, пожалуй, у меня. Официально я был заместителем Прониной, а указания обязан был выполнять Рущака.


***

Пока суть да дело - в некий переходный период, растянувшийся на четыре месяца, новой команде следовало в рамках привычного формата А-2 разработать новую модель бывшего органа ЦК КПТ, мало изменившегося за годы независимости. Вот как это происходило.

Рабочий день для нас начинался, как и у остальных, в 9.00. Однако заниматься чем-либо серьезным возможности не существовало: допорошенковская часть редакции выпускала газету. Таким образом вся техника была занята. Даже набрать написанный материал выливалось в проблему – обязательно нужно что-то набирать в номер. По большому счету, это был своеобразный саботаж. А не придерешься!

В результате этого молчаливого противостояния к РАБОТЕ удавалось приступить исключительно после 18.00 (иногда, когда текущий номер задерживался, и позже) и по выходным. Естественно, времени не хватало – сидели неизменно до 23.50, чтобы успеть на последний поезд метро. Иными словами, наш рабочий день длился с 9.00 до полуночи или 15 полновесных часов.


***

Уже первая летучка убедительно подтвердила: в редакции не один, а два коллектива. Причем если наш к старожилам относился индифферентно, то они нас – люто ненавидели. Ни о какой даже околообъективной оценке совместной работы в такой обстановке даже речи вести было глупо. Действовал единственный принцип «Мочи чужих!»

Обстановка накалялась буквально с каждой неделей. Из прежней гвардии на нашу сторону, если можно так выразиться, открыто встали только заместитель, а также секретарь главного редактора Наталья Свичколап и Галина Середюк. Поддерживали – корректора и наборщицы. Обстановка складывалась жуткая. В моем понимании. Ибо некоторые, причем с обеих сторон, в состоянии «войны» чувствовали себя, как рыба в воде.

Вот картинка с натуры. На очередной летучке я тактично (иначе просто не умею) покритиковал материал Виктории Яснопольской. Та, будучи негласной правой рукой Ольги Прониной, видимо, забыла, что такое разбор полетов. И, расплакавшись, убежала.

После завершения творческих посиделок меня пригласил к себе в кабинет Александр Рущак:

- Нехорошо как-то получилось!

- Честно говоря, я ничего не понял. Она пару недель назад на меня наехала с выражениями типа «Так может писать только Ломброзо». Так мне что – повеситься следовало?!

- Но она же – женщина! Как ты не понимаешь… Я тебя прошу: сходи к ней – успокой.

- Саша, честно, я не въезжаю…

- Ну, я тебя не просто прошу, а очень прошу, как однокурсника: сходи. Наша команда должна быть выше этого и не поддаваться на провокации с их стороны.

Короче, через пяток минут я, как ни было противно, вертелся перед Яснопольской, как вошь на гребешке.


***

Подобные ситуации возникают едва не ежедневно. И мы, как шахтеры угольную пыль, демонстрирую высшие образцы всепрощенства, должны эти унижения глотать. Дошло до того, что я написал заявление на увольнение по собственному желанию и отнес его шеф-редактору. Объясняя этот свой шаг, я честно сказал, что устал играть роль боксерской груши и мальчика для битья всеми, кто не поленится поднять руку. Что, если откровенно (а как еще может быть между нами?), я столько здоровья, как здесь, угробил разве что после развала СССР в Екатеринбурге. И если так пойдет дальше, то скоро обязательно получу инфаркт.

Александр Александрович поднял на меня измученные глаза:

- Я тебя понимаю. Думаешь мне легко? Но если считаешь вправе оставить меня на съедение волкам одного, я эту бумагу подпишу. Однако прошу: возьми ее, пойди к себе в кабинет и еще раз взвесь все детали.

Еще в коридоре заявление я порвал и бросил в мусорную корзину.


***

Надо знать Рущака: диктата над собой он не терпит. Даже минимального. А Лясовскому нужно проводить политику Порошенко – ля этой цели он и поставлен «надзирающим». Объективности ради скажу: Владислав Евгеньевич поначалу предпринимал попытки по-честному «поделить руководство редакцией». Однако Александр Александрович ничем ни с кем делиться не желал. И едва не в первую очередь тем, что касалось финансов, в том числе рекламных поступлений. Противостояние кончилось тем, что «прессовал» нас уже не только старый коллектив, но и …собственные учредители.


***

Нервы уже ни к черту! И вот тому – подтверждение.

Меня и Юрия Константинова зазвал в кабинет шеф-редактор. Там уже был редкий в последнее время гость – надзирающий от учредителя. Началась дискуссия по творческим вопросам. Я был что называется на взводе. И в ответ на очередную тираду того, повернувшись всем корпусом к Рущака, изрек:

- Да кого ты слушаешь?! Этого агронома (председатель ЗАО закончил Украинскую сельскохозяйственную академию)?!! Если хочешь, внимай дальше, а мне – некогда.

Встал – и вышел.


***

Ближе к обеду появилась информация (от тех, кто нас поддерживал), что ближе к концу дня состоится совместное с учредителями собрание первичной организации НСЖУ, на котором будут делиться акции ЗАО «Редакция газеты «Правда Украины». Тот факт, что нашу команду об этом никто не поставил в известность, свидетельство об одном: нас, как мятежников, решили обойти. Как быть?

Я сказал, что мне весь этот дележ по барабану. Однако тут же в воздухе прозвучало слово «принцип». И вскоре было решено идти на сборище без приглашения.

И вдруг Юрий Константинов вспомнил:

- При таком развитии событий они запросто могут позвонить в городскую организацию Союза и поинтересоваться, уплачены ли каждым из нас взносы за прошлый год. И если нет, на этом основании не допустить к собранию.

На возражение типа, мол, все это фигня, Юрий добавил:

- У меня – не заплачены. Так мне звонили и предупредили, что исключат. Невзирая на то, что я являюсь заслуженным журналистом Украины. Тоже принцип!

Короче, к 14.00 наша команда стояла на Крещатике у дома 10. С купюрами наготове (должниками, увы, оказались все). Ответственный секретарь столичной организации НСЖУ Алла Малиенко, обращаясь к бухгалтеру, сказала:

- Смахивает на то, что в «Правде Украины» происходит что-то невероятное!

Мы начали наперегонки платить взносы. Что касается меня, то я, работая в Киеве уже четыре года, даже не встал на учет. И, хотя, находясь в Макеевке, положенное дисциплинированно вносил, теперь было не до таких нюансов:

- Берите с меня за время пребывания в Союзе!

- Это же накладно, - возразила сердобольная бухгалтер. – Лучше давайте мы отправим запрос по прежнему месту учета, а потом…

- Не могу ждать! Берите зав се, пока даю… А потом уже отправите запрос. Требовать назад уплаченное дважды не стану!

Едва секретарь редакции Галина Иосифовна подала сигнал о том, что остальные собрались к кабинете главного редактора, мы дружно туда зашли. Коллеги начали выяснять, кто, мол, мы такие и зачем здесь появились? Если, так сказать, никто не приглашал. Ответ Рущака можно было легко спрогнозировать:

- Мы – члены коллектива и члены Союза журналистов. А что еще не встали на учет в первичную организацию, ни о чем не говорит.

Страсти накалялись буквально с каждой минутой. Выдворить нс не удавалось. Наконец фаворит Прониной не то фотокор, не то рекламный агент, не то заместитель главного редактора Петр Приходько обратился персонально ко мне:

- У вас есть с собою билет члена НСЖУ?

- Нет! Я его ежедневно с собою не таскаю.

- А откуда тогда мы можем знать, что вы вообще состоите в организации?!

Включился, кажется, Константинов:

- Он после собрания билет привезет!

- Нет, пусть сначала привезет, а уж потом принимает участие в собрании, - упорствовал Петр.

Я с видимым облегчением поднялся: настолько все было противно.

- Коля, - обратился ко мне Рущак. – Возьми такси, езжай домой за билетом. Ты быстро успеешь обернуться.

Я кивнул головой в знак согласия, хотя знал: никуда не поеду. И участия в этой разборке принимать не стану. Ну, не из любителей я вести затяжные войны. Характер такой: или одержу победу сходу, или плюну на все – и уйду. Это был как раз второй случай…


***

Война на два фронта достигла своего апогея. На следующее утро Рущак, деливший с главным редактором общую приемную, тут же взял в руки папку (остальное предусмотрительно уже унес) и принялся с нами прощаться:

- Спасибо всем за работу! Решать, уходить ему или оставаться, каждый должен сам. Я никого ни к чему не призываю.


***

«Развод» случился в апреле. Оставаться в коллективе у меня даже в мыслях не было: настолько он засел в печенках. Да и после серии моих демаршей на это не вошли бы и учредители. Поэтому я решил досидеть недельку до 1 мая, чтобы зарплата получилась «круглая» и отчалить.

На четвертый день в кабинет зашел смотрящий:

- Вы как думаете быть дальше?

- Написал Прониной заявление об уходе с 1 числа.

- А, ну, хорошо!

С тем я с ним и распрощался, а в указанный срок – и с коллективом, противнее которого, несмотря на то, что за жизнь сменил их ровно двадцать, не встречал.