10 ОТРОЧЕСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ
Воспоминание 1. Радугу – вдребезги
(1956 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Родители снимают угол у четы Прокопенко на Прилуцком шляху. Хаты в этом месте располагаются по обе стороны на изрядном возвышении, так что сама дорога находится как бы в длинном рву. В дождливую погоду она превращается едва не в реку, а уж грязи…
Зато зимой ребятня, улучая безопасный момент (машины и даже подводы – крайне редки), спускается с двух сторон вниз кто на чем - санях, самодельных лыжах, «дугах», коньках-снегирях, а то и просто на подошвах собственной обуви.
Весело!
И тут – огромнейшая личная радость. Мне, 6-летнему шкету, еще не пошедшему в школу, родители купили санки. Особенно меня свели с ума планочки сиденья – каждая выкрашена в другой цвет.
Отец, видя мое нетерпение, привязывает веревку, чтобы таскать средство передвижения. Но я против такого тривиального способа катания. Я стремглав мчусь на улицу.
- Только не вздумай спускаться с горы на дорогу! – напутствует строгим голосом вдогонку мать.
Как назло, на улице – никого, так что похвастаться чудо-обновкой не перед кем. Весь в расстроенных чувствах сажусь на санки и стремглав – аж дух захватывает! - лечу вниз.
Но что это? Я еще не вылетел на проезжую часть, как увидел грузовик, выезжающий из-за холма слева. Мы быстро сближаемся. Затормозить ногами не успеваю.
Водитель, между тем, резко выкручивает руль. Мгновенье и колесо бьет по задней части моих новых санок. Красивые разноцветные планки измельченной радугой разлетаются по снегу. Но главное – я не только жив, но и невредим. Что и констатируют шофер с отцом, быстро нашедшие общий язык и определившие «неформала».
Увы, моих веселых санок так никто из ребят и не увидел – уже на следующий день отец, удалив остатки магазинных планок, присобачил на их место кусок широкой некрашеной доски. И среди своих самодельных собратьев мои сани если и выделялись, то только полозьями.
Воспоминание 2. Охотники за воробьями
(1959 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Мы прямо-таки с робингудовскими чувствами справедливости в душах разоряем («дерем») воробьиные гнезда, выбрасывая из них не только отложенные яйца, но и еще не умеющих летать птенцов (на это у меня рука не поднималась).
Какие «идеалы» отстаивали?
Какую «несправедливость» устраняли?!
Кому и что доказывали?!!
Ответ один: птички выклевывают семечки из созревающих подсолнухов, чем вредят огородникам, которыми являются все поголовно.
Воспоминание 3. Бритвой – по глазам
(1962 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Этот рассказ дяди Антона, пожалуй, - самое сильное мое детское впечатление:
- Послевоенные годы. Еду в поезде. Неимоверная теснота, разнокалиберные мешки, берестяные коробки, кошелки, авоськи.
В одной из пассажирских ячеек возникает шум. У женщины исчезли деньги из кармана. Только что были и – уже нет. Будто испарились!
Мужчина в рабочей спецовке подает голос:
- Вон тот тип их у тебя вытащил…
- А ты видел? – спрашивает обвиненный.
- Видел! – подтверждает работяга. – Я еще хотел об этом сказать да не успел.
- Ну, так больше не увидишь, - молодчик выхватывает из кармана опасную бритву и проводит по глазам попутчика.
И бросается вон из вагона, выпрыгнув на ходу.
«Я держал в руках сверток с сельдью, - говорил дядя Антон, - так он у меня из рук выскользнул. Затоптали потом».
Воспоминание 4. Сон в порядке очереди
(1963 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
В школьном буфете продают пирожки из кукурузной муки с гороховой начинкой. Горячими эти «хрущевские изделия» – еще ничего. А остынут – шпаклевка шпаклевкой.
Начались и перебои с хлебом. В одни руки дают не более двух буханок. А что это на семью, пусть даже всего из четырех человек, если основной в рационе питания – именно хлеб?
Так вот, чтобы взять оного больше, в магазин с каждого подворья отправлялось не менее двух человек. Очередь занимали с вечера. Возле лавки и ночевали.
Причем летом даже ложились спать. Прямо на тротуар. И строго в порядке очереди. Так и лежали, ее …не нарушая.
Воспоминание 5. Столб расколол обувь
(1963 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Из рассказа отца, Михаила Филипповича, вывезенного в годы войны на принудительные работы в Германию.
На чужбине невольникам вместо обычной, пусть и самой дешевой, обуви выдавали деревянные «долбленки». И вот однажды ему на ногу упал один из телеграфных столбов, ими устанавливаемых.
И что же? Конечность нисколько не пострадала - лишь «долбленка» дала трещину.
Воспоминание 6. Кладбищенские цветы
(1964 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Нам – по 14. Естественно, уже интересуют девушки, перед которыми каждый ходит гоголем.
Очередное мальчишечье сборище у дома моих родителей. От подруги возвращается девушка с другого «кутка». Дело молодое – слово по слову, и мы уже знакомы. Конечно, кто как может, выпендриваемся.
Прозвучало и слово «цветы».
И вдруг заявив «Я мигом!» рвет велосипед с места Сашка Запорожец. Мы удивленно переглядываемся: где на нашем «кутку», да еще довольно поздним вечером, взять цветы?!
Но через десяток минут наши глаза лезут на лоб: выпендрежник вручает «даме» роскошный букет пионов. Сколько ни расспрашивали товарища, где и как, на чьем неизвестном нам огороде он раздобыл это сокровище, тот молчал, как партизан.
Озарило меня на следующий день. Наглец привез цветы …с кладбищенской свежей могилы - в тот день как раз прошли похороны…
Безусловно, оставаясь джентльменами, мы девушке об этом об этом впоследствии ничего не сказали.
Воспоминание 7. Звездный час выпендрежника
(1964 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
В школу мне каждый день родители дают по 20 копеек – на буфет. Я же никогда их не трачу, оставаясь в обед голодным. Я их собираю. Шесть «подач» в неделю (учились мы и в субботу) – 1.20 рубля. Помножьте на 4 – получается 5 полновесных рублей в месяц, в течение которого я по мере накопления «капитала» менял в соседнем универмаге мелось на ассигнации: сначала – рублевые, а на финише их – на синюю пятерку. Во-первых, бумажные деньги легче прятать от родителей, засовывая их за обложку любого учебника. Во-вторых, вынуть из кармана казначейский билет такого номинала было круто.
И в конце каждого месяца наступал мой звездный час. Повстречавшись в выходные с друзьями, я небрежно вынимал из кармана заветную синюю ассигнацию и великодушно всех угощал, а также брал каждому билеты в кино.
В общем, как теперь понимаю, гусарил. В жестких пределах пяти рублей.
Воспоминание 8. Уроки музыки в отхожем месте
(1964 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Накатило лирическое настроение, и я попросил своего самого близкого друга Николая Божко (сидели у него) сыграть чего-нибудь на баяне. Увы, как ни терзал он инструмент, ничего путного не получилось.
– Ты что, так ничему в музыкальной школе и не научился? – удивился я.
– А ты будто не знаешь, как я учусь?!
Что да, то да. Тут друг прав.
Вспоминая эту «учебу», мы буквально покатываемся со смеху. Дело в том, что путь в музыкалку обычно заканчивался в городском парке …у общественного туалета. Мы приспособились летом под его крышей прятать домру (баян у Николая была не основанная, а вспомогательная дисциплина). А сами, если было лето, отправлялись на пляж, где прекрасно время его уроков!
Действительно, чему мог мой друг научиться?
Воспоминание 9. Перекати-поле
(1965 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
У меня появилась непонятная страсть каждый последующий урок сидеть за другой партой. Делая перекличку и называя фамилию «Сухомозский», учителя начинают искать меня, шаря глазами по классу.
Видимо, математику Морозу (кстати, поговаривали, что он сослан из какого-то киевского вуза в нашу школу за политику) по кличке Радикал это надоело, и он, найдя меня в новом углу, с сарказмом заметил:
– Вы, Сухомозский, в этой комнате, по-моему, только на печке (в каждом классе имелась печка, которой зимами отапливали помещения) еще не сидели! Перекати-поле…
Воспоминание 10. «Прима» в затяжку
(1965 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Дорогой домой, не доходя городского парка, заспорили, что пачку сигарет, тем более, без фильтра в затяжку подряд выкурить нельзя. Утверждал, что таки да, лишь Петр Левандовский. Как говорится, за язык никто не тянул! Тут же заспорили (примечательно, что спорил и его младший брат Владимир) и повернули назад к гастроному – за «Примой». Покупали ее в складчину за деньги не верящих.
Из «Спутника» вернулись в парк. Уселись на скамейку. Распечатали сигареты. И Петр начал оставить свою точку зрения, выкуривая сигарету за сигаретой, которые мы – уже зажженными – подносили ему, чтобы не возникало перерыва, даже крошечного. Увы, довести эксперимент до конца не удалось. На пятой сигарете Петр побледнел, и ему стало плохо...
Последние комментарии
4 часов 55 минут назад
22 часов 15 минут назад
22 часов 39 минут назад
22 часов 53 минут назад
22 часов 54 минут назад
22 часов 55 минут назад