Долгота [Дава Собел] (fb2) читать постранично, страница - 2

долготу, завораживает. Хронометры создавались с той же целью, и меня они завораживают не меньше. За годы, прошедшие с первого посещения, я ещё четырежды возвращался в Гринвич, чтобы навестить часы и засвидетельствовать им своё почтение.

По роду деятельности мне пришлось изучать морскую и космическую навигацию, и я увлёкся тем, что связано с их историей. Я узнал, что после возвращения Колумба из первого плавания через Атлантику между двумя сильнейшими морскими державами Европы, Испанией и Португалией, возник спор о праве на новооткрытые земли. Чтобы его разрешить, папа Александр VI выпустил буллу о разграничении владений. Его святейшество, не долго думая, провел линию от Северного полюса до Южного в ста лигах от Азорских островов. Испании достались все земли, которые обнаружены или будут обнаружены западнее этой линии, а Португалия получила всё открытое восточнее. Мастерский дипломатический ход, особенно в эпоху, когда никто не знал, где именно эта линия проходит.

Мореплаватели далёкого прошлого умели определять широту — в Северном полушарии её находили по высоте Полярной звезды над горизонтом. Куда хуже обстояло дело с долготой. Пигафетта, участник экспедиции Магеллана, оставивший знаменитый дневник о его плавании, писал: «Капитан по многу часов бьётся над проблемой долготы, кормчие же довольствуются знанием широты и так гордятся собой, что о долготе и слышать не желают». История о том, как разрешилась эта навигационная проблема, неизбежно приводит к гениальному изобретателю Джону Гаррисону.

Личность Гаррисона меня всегда живо интересовала; в книге Давы Собел «Долгота» я обнаружил множество новых увлекательных подробностей. Те, кто незнаком с этим уникальным отрезком истории, услышат завораживающую повесть о великих свершениях в часовом искусстве и навигации; знатоков же, подозреваю, ждёт немало приятных сюрпризов.

1. Воображаемые линии

Когда я хочу порезвиться, я сплетаю меридианы и параллели вместо сети и ловлю китов в Атлантическом океане!

Марк Твен. Жизнь на Миссисипи

Однажды, когда я была совсем маленькой, отец во время пятничной прогулки купил мне чудесный шарик-головоломку из проволоки и бусин. Игрушку можно было сплющить между ладонями или растянуть в полую сферу, и тогда она становилась похожа на крошечную Землю: проволочные кольца составляли тот же скрещенный рисунок, что я видела на глобусах в школе, — тонкую чёрную сетку меридианов и параллелей. Цветные бусины скользили по проволоке туда-сюда, словно корабли по морским просторам.

Отец шёл по Пятой авеню к Рокфеллеровскому центру, я ехала у него на плечах. Мы остановились посмотреть на статую атланта, держащего Небо и Землю.

Бронзовая конструкция на плечах у атланта, как и ажурная игрушка у меня в руках, складывалась из воображаемых линий. Экватор. Эклиптика. Тропик Рака. Тропик Козерога. Полярный круг. Нулевой меридиан. Даже я могла узнать в тетрадной разграфке, наложенной на глобус, символ настоящей Земли со всеми её водами и сушей.

Тогда, сорок с лишним лет назад, я и вообразить не могла, как прочны обручи широт и долгот. Они остаются на месте, в то время как планета под ними меняется: континенты дрейфуют, войны и политика перекраивают границы государств.

В детстве меня научили, как запомнить разницу между широтами и долготами: широты, или параллели, опоясывают Землю убывающими концентрическими кругами, и впрямь оставаясь параллельными от экватора до полюсов. Меридианы, или долготы, совсем другие — они тянутся от Северного полюса к Южному и обратно: это равновеликие окружности, сходящиеся на концах Земли.

Линии широт и долгот расчертили привычную нам картину мира ещё в древности, по крайней мере за три столетия до рождения Христа. К сто пятидесятому году до нашей эры картограф и астроном Птолемей провёл их на двадцати семи картах своего атласа мира. Кроме того, он сопроводил свой новаторский труд алфавитным списком различных географических мест с указанием широты и долготы каждого — насколько смог их определить со слов путешественников; сам Птолемей странствовал только мысленно. А представления о большом мире в ту пору были своеобразные: например, бытовало мнение, что по другую сторону экватора люди плавятся от жары, превращаясь в бесформенных уродов.

Нулевая параллель у Птолемея проходила по экватору. Он выбрал её не произвольно, а вслед за предшественниками, а те, в свою очередь, исходили из наблюдений над природой. Солнце, Луна и планеты на экваторе проходят почти прямо над головой. Две другие знаменитые параллели — тропик Рака и тропик Козерога — тоже определяются Солнцем. В день летнего солнцестояния оно находится в зените для мест, лежащих на Северном тропике, в день зимнего — для мест, лежащих на Южном.

А вот начальный меридиан, линию нулевой долготы, Птолемей мог поместить где вздумается. Он выбрал острова Блаженных, как