умер.— Арман, — прошептала молодая женщина, — к чему делать подобные предположения?Вместо ответа граф нежно поцеловал ее в лоб.— Но к чему, — продолжал он, — вспоминать о старом горе. Будем жить счастливо, заботясь о своем ребенке, помогая бедным и утешая их, насколько возможно.Коляска продолжала быстро катиться вперед и вперед, когда вдруг ямщик громко и грубо крикнул кому-то: «Берегись!»Этот крик невольно заставил молодых супругов прекратить их разговор и посмотреть на ту личность, из-за которой это произошло.Посередине дороги лежал неподвижно какой-то оборванный человек.— Берегись, пошел! — повторил ямщик.Но он не двигался, хотя передние лошади были всего в нескольких шагах от него.Ямщик крикнул еще, но, видя, что человек не. поднимается, он остановил лошадей и сошел с козел.— Верно, пьяный, — заметил де Кергац и, обратившись к своим лакеям, приказал одному из них посмотреть, чтобы человеку не сделали какого-нибудь[ зла.Лакей соскочил с заднего сиденья и подбежал к лежавшему.Это был нищий, весь в рубище, он был без чувств.— Бедняга! — прошептала графиня, между тем как у ней на глазах показались слезы, — может быть, он упал от истощения и голода.— Поскорей, Франсуа, достаньте из корзинки бутылку малаги и что-нибудь из кушанья.Арман вышел из коляски и подбежал к нищему.Он был почти молодой человек, хотя на его лице уже ясно отпечатались глубокие следы горя и лишений.Граф нагнулся к нему, заглянул в его лицо и невольно вскрикнул:— Боже! Какое ужасное сходство с Андреа!Госпожа де Кергац подошла к нему и, взглянув на лицо лежавшего, подобно графу, не могла заглушить в себе крик удивления, смешанного с ужасом.— Андреа! — прошептала она.Хотя между тем было почти невероятно, чтобы сэр Вильямс — этот элегантный молодой человек — мог дойти до такого ужасного положения и бродить по дорогам в почти раздетом виде и без обуви.Но как бы то ни было, если даже это был и он, то лицо этого человека ясно говорила, сколько он вынес страданий и горя.А между тем, это были его черты, его рост, его волосы.Лакеи подняли этого человека, а Арман дал ему понюхать спирту.Многих хлопот стоило привести этого бедняка в чувство. Наконец, он вздохнул и пробормотал несколько непонятных слов.— Было очень жарко… я был очень голоден… я не знаю, что произошло, но я упал…Говоря таким образом, нищий бессмысленно оглядывался по сторонам.Но вдруг он взглянул на Армана, задрожал и, сделав несколько усилий, хотел вырваться у поддерживавших его лакеев и бежать.Но его ноги были распухшими от долгой ходьбы, и он не был в состоянии сделать даже двух шагов.— Андреа! — вскрикнул Арман, — Андреа, ты ли это?— Андреа? — повторил нищий глухим голосом, — зачем вы мне говорите об Андреа? Он умер. Я его не знаю. Меня зовут Жером, нищий.И при этом все его члены дрожали. Но силы изменили ему опять, и он снова упал в обморок.— Это мой брат! — проговорил граф, который уже при одном виде его в таком ужасном и жалком положении простил ему мгновенно все те преступления, которые он сделал против графа и его жены.— Твой брат, — повторила графиня де Кергац, и ею овладело то состояние, в котором находился Арман.Нищего перенесли в коляску, и граф крикнул ямщику:— До Магни остается всего три лье — хоть убей лошадей, а доезжай до этого замка в три четверти часа.Ямщик ударил по лошадям, и коляска понеслась быстрее молнии.Когда через некоторое время после этого нищий открыл свои глаза, он находился уже не на большой дороге, но в постели, стоявшей в обширной и хорошо меблированной спальне.Около него сидели мужчина и женщина и внимательно слушали, что говорил низенький человек — доктор.— Эта продолжительная бесчувственность, — говорил врач, — происходит от чрезмерного изнурения организма голодом, сопряженным с громадными переходами. Вы видите — ноги распухли. Он сделал со вчерашнего дня, вероятно, не менее двадцати лье.— Андреа, — прошептал де Кергац, нагибаясь к нищему, — ты здесь у меня… у своего брата… у себя.Андреа, так как это был действительно он, продолжал смотреть на него испуганным взором. Судя по выражению его лица, можно было подумать, — что он видит какое-нибудь ужасное видение, которое тщетно желает прогнать от себя.— Брат, — повторил де Кергац растроганным ласковым голосом, — брат, ты ли это?— Нет, нет, — бормотал он, — я не Андреа, я нищий, у которого нет ни родных, ни крова. Человек, которого преследует страшная судьба и которого постоянно мучают угрызения совести. Я один из тех великих преступников, которые добровольно приняли на себя обет скитаться всю жизнь.Граф де Кергац радостно вскрикнул.— О, брат! — прошептал он, — наконец-то ты раскаялся.И при этих словах он сделал знак рукой. Жанна поняла его и вышла вместе с доктором. Когда Арман остался один с виконтом Андреа, он взял его за руку и сказал:— Мы дети одной матери, и если ты искренне раскаялся…— Наша мать… — прервал его
Последние комментарии
4 часов 27 минут назад
13 часов 30 минут назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 13 часов назад