вмешался старший лейтенант Шопов, молчаливый и немного флегматичный курсант, которого до сих пор едва замечали.
— Товарищ полковник совершенно прав, — нерешительно сказал он. — Иногда на селе бывают поразительные уголовные преступления. Интереснее я и в романах не встречал. Хотите, расскажу вам один случай?
Сначала никто не поддержал его. В этот поздний час людям больше хотелось услышать смешной анекдот, а не долгую и кошмарную историю. Да и не верилось, что Шопов может рассказать что–нибудь путное.
— Давай, Шопов, — снисходительно согласился полковник.
И тут Шопов вдруг смутился и запнулся. Его нежное, как у девушки, лицо стало таким беспомощным, что несколько человек тут же пришли ему на выручку.
— Рассказывай, рассказывай! — подхватили они ободряюще.
— Это случилось лично со мной! — мучительно выдавил Шопов. — Сорок восьмой год, я был тогда мальчишкой семи–восьми лет. Однажды ночью — только мы собрались спать — кто–то вдруг постучал в дверь и позвал моего отца по имени. Он накинул пиджак и вышел… И больше не вернулся… Ни слуху ни духу, словно испарился.
Потрясенные курсанты переглянулись. Они впервые слышали эту историю. Она показалась им невероятной.
— Расскажи подробнее, — сказал заинтересовавшийся полковник.
— А случилось это все, — с трудом проговорил Шопов, — около десяти часов — не очень рано, не слишком поздно. В комнате нас было только трое — я, мать и отец.
Когда его позвали, никто не встревожился, это я отлично помню. В то время проводилась коллективизация, а отец мой был членом партийного бюро. Так что его часто вызывали по ночам, в любое время…
— Его позвали по имени? — спросил Димов.
— Да, уменьшительным именем… Отца звали Антон, а крикнули «Дончо». Мы так и слышали: «Дончо! Дончо!..» Я был ребенком и не мог понять, знакомый это голос или незнакомый. Но где–то глубоко во мне осталось чувство, что голос знакомый.
— Но ведь твоя мать не была ребенком, — сказал Димов.
Старший лейтенант внимательно посмотрел на него.
— И она тоже говорила, что голос ей знаком. Но тогда она не обратила внимания.
Она и так сердилась, что отца вызывают по ночам. Поэтому и не распознала, чей это был голос. От отца ничего не осталось, даже его кепки не нашли. И так до сих пор.
— В первый раз слышу эту историю, — озадаченно промолвил полковник.
— Я писал об этом в автобиографии, — ответил лейтенант.
Наступило тягостное молчание. Полковник снова посмотрел на Димова.
— Ну, что скажешь? — спросил он с едва заметной иронией, ведь история действительно произвела на всех тягостное впечатление.
— Ничего, — сказал капитан. — Впрочем, скажите: ваша мать потом вышла замуж?
Шопов поморщился.
— Нет, товарищ капитан, это вы зря подумали… Мать моя вышла второй раз замуж всего пять–шесть лет назад. И притом за человека из другого села…
— Ну все–таки, — пробормотал капитан. — На вашем месте я бы этого дела так не оставил…
Шопов не ответил. И капитан заметил в его взгляде смертельную усталость, резко контрастирующую с его молодцеватой, подтянутой фигурой. У Димова вертелся на языке еще один важный вопрос, но он знал, что задавать этот вопрос не следует, по крайней мере, здесь. Разговор угас сам по себе, и незачем его продолжать. К тому же майор Пенелов, сидевший напротив, многозначительно подмигнул. Да, разумеется, он совсем забыл о прощальном тосте. Курсанты переглянулись, наполнили бокалы. Майор Пенелов постучал ножом по тарелке.
— Слово предоставляется лейтенанту Радеву!
Лейтенант живо вскочил со своего места, словно только и ждал приглашения. В сущности, так оно и было.
Радев говорил долго, умно и запнулся только два раза, что само по себе можно считать большим достижением. Полковник слушал внимательно и сосредоточенно, словно на инструктаже в министерстве. Димову казалось, что того и гляди полковник вытащит знакомую записную книжку, чтобы записать наиболее ценные мысли. Наконец Радев закончил и высоко поднял бокал со знаменитым «Монастырским шушуканьем» (так назывался этот сорт вина). Раздались аплодисменты, зазвенели бокалы. Полковник поднялся.
— Благодарю вас, ребята! — сказал он просто. — Я один, а вас много. И все–таки вы меня забудете, а не я вас. Ваша работа поглотит вас, а моя работа — это вы и те, которые примут вслед за вами. Я рад, что у нас все было нормально и вроде бы мы не можем жаловаться друг на друга. Может быть, исключение составляет только капитан Димов…
— Не составляет, — отозвался капитан, слегка покраснев.
— Вот что я тебе скажу, — тихим голосом продолжал полковник. — Ты напрасно беспокоишься… Жизнь долгая, и тебе надоест кровь. Я думаю, что сейчас тебя должно тревожить другое. Ты уезжаешь в совершенно незнакомое место, в городок, где люди знают друг о друге всю подноготную. Тебе надо жениться, мой мальчик, иначе ты будешь здорово скучать.
Он сел. Снова
Последние комментарии
12 часов 25 минут назад
12 часов 26 минут назад
12 часов 34 минут назад
12 часов 42 минут назад
13 часов 40 минут назад
13 часов 59 минут назад