Ожерелье [Павел Вячеславович Молитвин] (fb2) читать постранично, страница - 2

числе тех двадцати человек, которые заболели при обследовании старинных складов биологического и химического оружия, оставшихся от эпохи Разоружения…

Звездный волк сделал паузу, посмотрел на спокойное, залитое солнцем море, на далекие белые паруса, напоминавшие птиц.

— Да, редко бывают такие неудачные возвращения, — продолжал он, нахмурившись. — О несчастье, случившимся с Верой, Степан узнал в информатории Космопорта и, взяв гравилет, полетел в санаторий «Серебряный мыс», куда поместили его жену. Гравилет шел на предельной скорости и все же дорога заняла часов пять. Конечно, Буров мог воспользоваться скоростным транспортом, но ему никого не хотелось видеть. Он знал, что для спасения его жены и других больных делается все возможное и невозможное, однако горечь и гнев помимо его воли росли, туманили мозг. Горечь оттого, что миллиарды людей живут и будут жить как ни в чем не бывало. Гнев — на Совет Безопасности, не проследивший за тем, чтобы были приняты эффективные меры для охраны жизни и здоровья людей. Гнев на обезьяноподобных предков, которые так изгадили планету, что до сих пор археологическим командам безопасности хватает работы. Мало того, что эти команды ведут поиски на Земле и на околоземных орбитах, они, как Вера рассказывала, трудились недавно даже на Луне.

Но сильнее горечи и гнева в эти часы были ненависть и презрение, которые Буров испытывал к самому себе. Не его дело судить предков и критиковать работу Совета Безопасности, в конце концов предки сохранили Землю, а в Совете сидят люди и они могут ошибаться. Но как получилось, что он, мужчина, здоров и полон сил, а его жена умирает?

Вера была еще жива, болезнь удалось блокировать, замедлить ее течение. Стимуляция организма облучениями, вливаниями и комплексом мер, о которых Буров имел лишь смутное представление, могла на некоторое время поддержать жизнь Веры. Но надолго ли?..

Буров не замечал ни веселого разлива зелени под гравилетом, ни сверкающих зеркал озер, ни плавного парения птиц, уступавших ему дорогу. Очнулся он только когда остались позади белые купола Светлогорска. Вот вдалеке показались коттеджи «Серебряного мыса», блеснула гладь гигантского озера. Буров скомандовал гравилету спуск.

В мятом, стального цвета комбинезоне, резко выделявшемся на фоне молодой зелени, широко шагал он по высокой, сочной траве, оставляя после себя борозду примятых тяжелыми башмаками стеблей. Лугу не было конца и медовые запахи становились все сильнее, уносили горечь, гнев и обиду на судьбу. Когда Буров подошел к зданиям санатория, в руках у него был ворох полевых цветов.

Врач, следовавший за угрюмым пришельцем, не знал что и делать. Ему не хотелось допускать Бурова к больной — ей могло повредить волнение, но и задержать пришедшего он не решался. Так и шли они друг за другом по длинным безлюдным коридорам, и от цветов по серебристым без единой пылинки стенам разбегались радужные блики.

Больше часа стоял Буров в ожидании, когда больная проснется, стоял безмолвно и неподвижно, всматриваясь в ее лицо. Он был поражен, раздавлен видом лежащей перед ним женщины. Это была не его жена, не та веселая и бесстрашная Вера, которую он знал и любил, от смеха которой, казалось, и камни начинали оживать. На голубоватой ткани медицинского ложа-саркофага он увидел совершенно незнакомое ему чужое лицо.

Вера открыла глаза и теперь смотрела на мужа ничего не выражающим взглядом. Буров шагнул к ней и букет цветов в его руках веселыми звездочками рассыпался по серебристому покрывалу. Яркая ли их окраска разбудила сознание женщины или голос близкого человека разогнал туман перед глазами, но Вера узнала Бурова и ее слабое, изможденное тело потянулось к нему.

— Вернулся. Живой, — тихо проговорила она.

Врач, неслышно подошедший к Бурову, с ужасом смотрел, как на стерильное покрывало в помещении, где даже воздух подвергается специальной обработке, падают цветы. На стебельках кое-где еще оставались прилипшие комочки земли. Глаза больной широко раскрылись и она чуть заметно качнула головой.

Врач сделал шаг вперед. В комнате мягко загудело, по коридору зазвенели бархатистые колокольчики, пахнуло озоном. Глаза больной стали тускнеть, она сжалась и словно уменьшилась.

Врач схватил Бурова за рукав комбинезона и потянул к двери.

— Да что же вы, не понимаете?! Вы же убьете ее! Быстрее!

Буров шагнул было за ним, но внезапно остановился. Вытащил из нагрудного кармана ожерелье, наклонился над женой, слегка приподнял ее голову и застегнул украшение на груди.

Потом они бежали с врачом по коридорам, в ушах стоял неумолкаемый звон колокольчиков и крохотные иголочки впивались в тело.

— Быстрее! — шипел врач, — Быстрее! Облучатель включен!

— Простите, —