Анатолий Гончаров
ГОЛЫЕ КОРОЛИ
ИСТОРИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ
Глава семьдесят третья
Не дающийся в понимание парадокс: народ напрягается спинным мозгом, размышляет, сомневается, спорит, затевает драки - за кого отдать голос? - и почти всегда выбирает не того.
Хуже, чем не того: Горбачев, Ельцин, Медведев... Только Чубайса, эту злокачественную опухоль на теле России, никуда не выбирают, но он, зная свое законное место у параши, никогда на это и не рассчитывал.
А вот Березовский, не сказавший за всю свою жизнь и двух правдивых слов, ткнул олигархическим пальцем в сторону никому не известного Путина и сказал: «Он будет преемником Ельцина». Электорат, озадаченный не своим выбором, не сразу проникся прозорливостью Бориса Абрамовича. Правда, тот и сам очень скоро готов был откусить себе и палец, и язык, наблюдая из Лондона шекспировский алгоритм происходящего в России.
Он полагал, что свита делает короля, а вышло наоборот: «Путин оказался предателем - в прямом и точном смысле этого слова. Придя к власти как преемник, он перечеркнул все то, что сделал его политический родитель - Ельцин. Путин стал демонтировать эффективную демократическую модель управления и воссоздавать прежнюю, неэффективную. Путин -контрреволюционер».
Так слава же богу! В эпоху дурных революционных катаклизмов прежде всего разрушается то, что дольше всего созидается - культура, традиционные духовные корни и ценности народа. Своих детей революция пожирает несколько позже. И в этом смысле Путин - великий контрреволюционер, достойный не только Нобелевской премии мира, но и того, что несопоставимо выше - общенародного признания.
А Березовского либеральная революция даже не стала жрать. Несъедобен оказался, как бледная поганка. Заинтересованным лицам пришлось прибегнуть к более гуманному способу: сначала утопили в ванне, а потом инсценировали самоубийство через повешение. Чем косвенно подтвердили высказывание нувориша: «Все разговоры о бескровной революции - это чистая теория, не имеющая ничего общего с практикой. Мы, русские, максималисты. И чем дольше будет длиться революция, тем больше жертв принесут при смене режима».
Себя он никогда не видел среди возможных жертв, ведь «мы - русские». Но революция как таковая неизбежна: «Самый бескровный, скажем, способ -миллион на площадь. Перед миллионом эта власть бессильна. Еще Владимир Ильич хорошо понимал правильную постановку задачи -вывести миллион на площадь и просто взять власть в свои руки».
А народ в России продолжает напрягаться: кто такой Навальный, за которого голосовали либеральные москвичи? Кто такой Ройзман, которого случайно выбрали мэром Екатеринбурга?
Березовский со всей своей прозорливостью не считал их политиками - так, карлики безмозглые, пацаны, которые захотели порулить. Тут его неискренность очевидна, ведь одно дело считать себя борцом, равным Путину, и совсем другое - Навальный, Ройзман. Не поминайте при этом Медведева - это вообще «дурилка картонная, страдающая карликовой болезнью».
Не будем поминать. Почившему Березовскому мы должны быть благодарны уже за то, что он первый распознал в Путине правителя, который нужен России. Руководствовался при этом, конечно же, своими интересами, но это уже не столь важно.
Путина выбрал он.
В этой связи любопытно, кто выбрал Януковича. Не Березовский, факт. Когда Борис Абрамович пожелал прибыть на Украину, чтобы поучаствовать в большой политической игре, депутат Верховной рады Давид Жвания радушно сказал: «Пусть приезжает, мы его здесь повесим».
Комментарий к несущественному
Про вечера на хуторе близ Диканьки мы знаем почти все.
Ах, как упоителен и как роскошен там летний день! Как томительны те жаркие часы, когда полдень блещет в тишине и зное, и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, кажется, заснул, весь потонувший в неге!..
Про вечера близ Диканьки и окрест нее мы не знаем почти ничего. Это не чарующая выдумка Гоголя, а реально существующий серый и грязный окраинный район, застроенный заводскими цехами, складами, подъездными путями и глухими заборами, скрывающими от изумленного взора все то, чему изумляться не стоит.
В настоящей Диканьке -между железнодорожной веткой с одной стороны и производственными коробками с другой - таится за высоким бетонным забором некий каменный мешок с бараками внутри и неожиданно просторным плацем, обочь которого сиротливо произрастает пара деревьев с помертвелой листвой. Над всем этим неживым ландшафтом медленно проплывают рваные, мокрые тучи - ни солнца там, ни звезд, ни величавого месяца.
В Диканьке, на дальней окраине Харькова, расположена исправительная колония строгого режима № 12. Две с половиной тысячи зэков. Все с «тяжелыми» статьями. Красная зона. На входе в запретную «локалку» висит жестяной щит с выцветшей надписью: «Осужденный! Твое пребывание здесь временное!» Напоминание не воодушевляет, но настораживает. К делу не относится.
В Диканьковской колонии № 12 в 1967 году начал отбывать свой первый срок за разбой нынешний президент Украины Виктор Янукович.
Кто оплачет, безумные, вас?..
Поговорим, громадяне, за шмат сала и соленый огурец, за географию без истории, за литературу без Гоголя, за «быдлячью мову», как на Украине называют государственный язык, за великую незалежность Верки Сердючки, за все, что было и чего не стало. За пограничное несчастье России поговорим, туго закрученное духовными наследниками Мазепы, Петлюры и Бандеры, ибо, когда оно раскрутится и ударит по всем, говорить будет не о чем и, главное, не с кем: «Ведь Россия, как вещая птица, на пути вам вставала не раз - с кем еще без нее вам сразиться, кто еще о вас будет молиться, кто оплачет, безумные, вас?..»
«Буты чи нэ буты - ось то закавыка» - это уже Шекспир, переведенный через Майдан под свист и улюлюканье «западенцев», которым во сне и наяву грезится Европа. Украина снова стала перед выбором: либо народ поменять, либо другого президента найти. Тьма над Днепром сгущается. Проплаченные протестанты (от 90 до 120 гривен в сутки), подбрасывающие дровишки в огонь и приплясывающие у разведенных костров на Майдане - что они могут разглядеть, услышать и понять в оранжевом чаду? «Гарну писню» Русланы на темной воде, на крови, на беде, на траве-лебеде? Митинговые хоры заученно скандируют: «Украина це Европа!», однако надменный Брюссель от этого ближе не становится.
Среди этих обманутых людей нет правых и виноватых в самом обыкновенном смысле слова. Впрочем, там много чего нет. Нет политической борьбы. Нет власти и нет оппозиции. Нет работы. Нет нормальной человеческой жизни. Но нет и мужества назвать своими именами тех, кто затеял безумные пляски на Майдане, внушив малограмотным парубкам ложную мечту о праздничной жизни в Европе. А Гоголь - что Гоголь. Ему не другие ландшафты снились: «Народ срастается в одно огромное чудовище и шевелится всем своим туловищем на площади и по тесным улицам, кричит, гогочет, гремит. Шум, брань, мычание, блеяние, рев - все сливается в один нестройный говор... Разноголосые речи потопляют друг друга, и ни одно слово не выхватится, не спасется из этого потопа, ни один крик не выговорится ясно. Только хлопанье по рукам торгашей слышится со всех сторон. И закружившаяся голова недоумевает: куда обратиться?..»
Президента искать не надо, он есть. И даже сумел несколько лет назад презентовать на «Евровидении» свою политическую программу. Она же экономическая, социальная и культурная. Всего-то несколько слов, не требующих ни осмысления, ни перевода на мову: «Зибен, зибен, ай лю-лю. Раша, гудбай!» Европа одобрила. Россия удивилась. Британский принц Уильям испугался. А Верка Сердючка стала поп-героиней Майдана и заслуженной проводницей плацкартного вагона, следующего взаповедный Эдем: «Все будет ха-ра-шо, я это знаю!»
Российские дураковатые либералы тоже когда-то уверяли, что все будет ха-ра-шо. Нужны лишь пятьсот страниц нечитаемого текста и пятьсот дней, которые не прожить, чтобы, поспешая за лукавым реформатором Явлинским, гуртом войти в рыночный рай. Получилось «ай лю-лю». Реформаторы вошли в рай сами, а народ не пустили. Места на всех не хватило.
Ныне о том же грезят украинские обыватели, рекрутированные в жовто-блакитную оппозицию, хотя нечитаемый текст увеличился до девятисот страниц, на которых подробно изложено, что обязана сделать незалежная Украина и каких прав лишается. Независимо от этого двери в европейский рай по-прежнему закрыты, и замков там прибавилось. Едва лишь воодушевленные оппозиционеры заговорили о безвизовом режиме, как британский премьер Кэмерон пригрозил выходом из Евросоюза - им хватило польских гастарбайтеров: «И Рим погиб от трудовых мигрантов».
А текст называется «Соглашение об ассоциации с Евросоюзом». Смысл его укладывается в одну строку: «И невозможное возможно, когда не нужно никому». Щирые западенцы не знают ни этого текста, ни тем более кулуарного политического решения брюссельских кукловодов, принятого по поводу великой украинской мечты: «Украина вступив в ЕС только после Турции, а Турция - никогда». Лидеры оппозиции знают, что двери в Европу закрыты наглухо, но это не отменяет перманентного майданного хаоса и протокольного мордобития в стенах Верховной рады, потому как дело тут вовсе не в евроинтеграции, а в элементарной борьбе за власть под прикрытием лозунга «Украина це Европа!» В Брюсселе только ухмыляются: нехай потешатся, лишь бы согласились на «Раша, гудбай!».
Для Майдана логичнее выглядел бы другой слоган: сало есть, ума не надо. Один вред от ума. И горе. Зато протестующие накрепко усвоили ключевое слово внутренней политики, годящееся на все случаи борьбы за незалежное счастье народное: гэть! Исходя из этого, всегда выбирают и славят такого президента, которого очень скоро хочется прогнать: Кравчук -гэть, Кучма - гэть, Ющенко - гэть, Янукович - гэть. Того, кто придет после Януковича, не обрадуют другим напутствием - и все опять будет ха-ра-шо.
Европа хладнокровно наблюдает за гнилыми страстями на Майдане и даже не гадает «буты чи нэ буты?», а просто ждет, когда Янукович проследует путем своих предшественников, подчинившись высокому политическому стандарту - гэть! А он, безмятежный, сомневается: вдруг Евросоюз разводит его на «ай лю-лю»? Не так страшен этот вопрос, как неприятен любой на него ответ.
Благостный торговец мелкими смыслами незалежного бытия Виктор Янукович ничуть не лучше своих политических конкурентов, ломанувшихся на его место с фальстарта. Но он хотя бы успевает вовремя испугаться тому, что творит, руководствуясь историческими принципами разбойной «сиромахи», всегда готовой служить тому сюзерену, который больше заплатит, и переметнуться туда, где забрезжит новый прибыток. Целый год твердил народу о насущной необходимости евроинтеграции, энергично тащил страну в указанном Брюсселем направлении, надеясь хотя бы постоять в прихожей Евросоюза, если заплатят.
Но там и не думают платить, поскольку считают, что за эту честь платить должна сама Украина. И выкатили счет на 160 миллиардов евро. Сумма складывается из того, что заложено в 900-страничном соглашении об ассоциации: промышленность -гэть, сельское хозяйство - гэть, социальная политика - гэть, здравый смысл - туда же, а все остальное до вас не касаемо.
Разумеется, Янукович не вникал в суть кабального соглашения с ЕС. Может, даже и не прочитал ни одной из девятисот его страниц. А вот Путин внимательно прочитал и сразу оценил глубину предстоящего падения Украины в яму, наспех вырытую Брюсселем по методике США. Пришлось объяснять на пальцах, поскольку этот язык наиболее понятен коллеге, и вот тогда прилетели испуги: «Ратуйте, люди добрые! Ридну ненько Украину нагибают средь бела дня, заневолить хотят, закабалить!.. Добро бы бабла отвалили, так ведь нет. Выходит, Украина - це не Европа, так?..»
Люди добрые прониклись сочувствием и на год продлили срок оплаты задолженности за российский газ, а недобрые кинулись в бесконечный тупик Майдана делать очередную революцию. Мечта на глазах кувыркнулась в пропасть сама по себе, без народа, ее лелеявшего. Правда, народ этого еще не осознал, а лидеры оппозиционной «сиромахи» скукожились от приступа ненависти к «поганым москалям», походя поломавшим всю игру.
Из всего того, что они сотворили и еще сотворят на Майдане, включающем в себя Верховную раду, вытекает нечаянно трезвая мысль, давно усвоенная Брюсселем: Украина - это потешное, случайное государство, возникшее по недосмотру России. Кстати, государственная мова - тоже.
Комментарий к несущественному
Случайно ли, что майданный хаос распространился и на улицу Грушевского, где располагается кабинет министров Украины? Михаил Грушевский, наверно, самый упертый украинский националист. Петлюра с Бандерой рядом с ним - дети в песочнице на Подоле. Яростно выступал за украинскую автономию еще в конце XIX века, когда южная окраина Российской империи называлась Малороссией. В Первую мировую войну занимал прогерманскую позицию, за что в 1914 году был арестован и сослан в Симбирск.
Масон. Президент Центральной рады, провозгласившей Украинскую Народную Республику. После скорого ее падения эмигрировал в Австрию, где организовал Украинский социологический институт, ставший одним из основных центров украинского национализма. Автор десятитомной украинской истории и пятитомной истории украинской литературы.
Советское правительство всячески заигрывало с Грушевским, лишь бы не раздувал пламя ненависти к «москалям». В 1929 году его избрали академиком АН СССР, а в следующем году он переехал в Москву, получив от государства все мыслимые блага.
Озабоченные его надуманной, пафосной и откровенно лживой трактовкой украинской истории, кремлевские власти проморгали куда более значимую подлянку академика. Будучи не в ладах с орфографией русского языка (в графе «ученые звания» он, как и Янукович сегодня, писал «проффесор»), Грушевский сделал свою слабую грамотность основой современного украинского языка - того самого, который сегодня именуют «быд-лячьей мовой». Отсюда «шкира» вместо «кожи» или «заразознавец» вместо «эпидемиолога». Отсюда и «быдляки» в пикетах на улице Грушевского.
Академик умер в Кисловодске в 1934 году. На его столе нашли странную запись: «Не Украина и не Русь - боюсь, Донбасс, тебя, боюсь...»
Президент из Пивновки
Вся беда Украины в том, что малороссы, как и евреи, не имеют в своей истории высокой дворянской культуры. Ее подменил всепроникающий торгашеский дух «заробитчан» - в политике, в экономике, в быту. Верно и то, что Малороссия не знала крепостного права, зато помнила казацкую вольницу, породившую забавный фольклорный суржик как средство общения всех со всеми, приправленное острым одесским диалектом: «Это ви у Киеве гройсе хухем, а в Одессе - еле-еле фрайер». И всем понятно сказанное: «Это вы в Киеве занимаете высокий пост, а в Одессе вы жлоб». И не делайте нам беременную голову.
Ко всему подавляющее большинство жителей Западной Украины никогда не считали себя украинцами и не являлись таковыми. Ивано-Франковск был в составе Австро-Венгрии. То же Тернополь, который Галиция, давшая Гитлеру дивизию СС «Галичина». Львов - это Польша, а позже - та же Австрия. И никакой «проффесор» Грушевский с его мертворожденной мовой («ми вам зателефонуемо, як що москали сгубылись») не смог объединить столь разные этносы, ни в малейшей степени не тяготеющие к Москве или к Киеву. Менее всего этому способствовал перевод на мову пушкинского «Я помню чудное мгновенье» - «Я памятаю дывну мыть».
Откуда взяться культуре политической? Вот и депутаты Верховной рады ведут себя, как шпана из Хацапетовки, не говоря уже про «быдляков» на Майдане. Исходя из этого, в герб Украины просится не петлюровский трезубец, а умная птица о двух геральдических головах. Не орел, но до середины Днепра долетит. И там, на пограничном фарватере политических предпочтений, останется - берег левый, берег правый...
Одна голова птицы умильно смотрит на Запад, другая, с надеждой, на Восток. И обе терзаются мыслью: не продешевить бы. Это и есть экономическая концепция незалежности. Ни нефти, ни газа, ни алмазов, ни золота - никаких залежей. Полная незалежность. А придумывать жар-птицу нет нужды. Уже придумана Гоголем. «А вы, Иван Иванович, настоящий гусак», -сказал Иван Никифорович. С тех пор два почтенных мужа славного Миргорода стали злокачественно судиться друг с другом. И смотреть в разные стороны, думая при этом одну и ту же мысль: не продешевить бы. А гусак - чем он хуже орла?..
Но при чем здесь мистический страх академика с фигой в кармане перед Донбассом? Да и только ли он воспринимал донецкий регион как страшное место, ад на земле? Вспомним названия книг: «Молох» Куприна, «Подземное царство» Вересаева, очерки Серафимовича «Под землей», «В огне». Даже Пастернак, никогда здесь не бывавший, канонизировал такое восприятие в известной строке о «донецких, горючих и адских».
Енакиево, Макеевка, Горловка - названия жестокие и серые, как сами эти невзрачные города, выросшие из шахтерских поселков. Темные курганы пустопородных отвалов, разбитые дороги, вросшие в мертвую землю нескончаемые бараки со слепыми окнами в один ряд, а за линялыми занавесками - столь же нескончаемая самогонная одурь с пивным опохмелом поутру.
Строго говоря, Пивновка - это ерническое самоназвание Енакиевского района Раздоловка, своего рода рабочее и пацанское гетто, в котором родился нынешний президент Украины Виктор Янукович. Здесь он заработал обе свои судимости. По-другому жизнь не складывалась: каждый второй пацан в Енакиево сидел в тюрьме, и Витек по кличке Фитиль исключением не стал.
У старшего поколения случались дела и похуже. Существует документ с грифом «Совершенно секретно», адресованный начальнику УНКВД по Сталинской области (ныне - Донецкая), с требованием этапировать в БССР «находящегося на спецпоселении гр. Януковича Федора Владимировича, 1923 г. р., уроженца с. Януки Витебской области, в связи с расследованием УНКГБ по Барановичской области дела о дезертирстве и пособничестве немецко-фашистским оккупантам».
Как же с таким шлейфом, включая отцовский, сделать успешную карьеру? Версии разные. Во-первых, Виктор Янукович по отбытии второго срока правильно сориентировался и женился на племяннице председателя народного суда города Енакиево Людмиле, выпускнице Макеевского инженерно-строительного института.
Во-вторых, отец будущего президента Федор Владимирович в молодые и трезвые годы занимался в местном аэроклубе, где его закадычным дружком был будущий космонавт, дважды Герой Советского Союза Георгий Береговой. Он якобы и стал крестным отцом и наставником Виктора, добившись заодно снятия судимостей.
Эти ли обстоятельства стали решающими в судьбе вчерашнего зэка? Вряд ли. Во всяком случае назначение 26-летнего студента второго курса заочного отделения Донецкого политехнического института директором автобазы производственного объединения «Орджоникидзеуголь» нельзя отнести к протекции космонавта Берегового. К тому времени отец Виктора пил по-черному, и знаменитый земляк с ним уже не общался.
И вот третья версия, наиболее достоверная: под занавес второго срока Виктор Янукович подписал обязательство об агентурном сотрудничестве с органами госбезопасности. На свободу, стало быть, вышел с чистой совестью - и началась «движуха» по карьерной лестнице, вплоть до поста донецкого губернатора. Дальше в его судьбу вмешался Леонид Кучма, назначив покладистого Фитиля премьером с «реальными видами на президентство». Реальным там было лишь стремление Кучмы подставить своего протеже вместо себя под оранжевый каток Майдана, где все громче звучало неизбежное: «Кучму - гэть!»
26 ноября 2004 года в Киеве мог начаться кровавый мордобой - стенка на стенку. За несколько дней до этого прошел второй тур президентских выборов, победителем был объявлен Янукович, но тут грянула заказная «революция». Майдан заняли «оранжевые» сторонники Ющенко, а вокруг Киева уже стояли поезда, доставившие 40 тысяч шахтеров, готовых порвать «быдляков». И порвали бы как нечего делать.
Положение спас Янукович. Смирившись с мнимым поражением, поехал к шахтерам и уговорил их не начинать силовую акцию, чреватую гражданской войной. Президентом стал Ющенко. И пребывал блаженный в этой ипостаси до тех пор, пока не услышал в свой адрес неизменное «гэть!».
Спустя несколько лет на Майдане освоили еще одно умное слово, неведомое академику Грушевскому - «евроинтеграция». Других умных слов в революционном лексиконе пока немае.
3-5 декабря 2013 года
Глава семьдесят четвертая
1 декабря 2013 года, в самый разгар смуты на Майдане, бывший лидер УНА-УНСО и бывший член избирательного штаба кандидата в президенты Виктора Януковича, непримиримый националист, воевавший в Чечне против российских войск, Дмитро Корчинский повел своих гайдамаков на бойцов «Беркута» - последний рубеж обороны президентской администрации на улице Банковой.
На прорыв спецназовских рядов направили желтый бульдозер, остановленный в паре метров от живой стенки. Бутылки с «коктейлем Молотова» остановить невозможно, и они летели в сторону бойцов с регулярностью залпов катюши. Неизвестно, чем бы закончилась атака, если бы ее не прервал боксер Виталий Кличко, раньше желтого бульдозера сообразивший, что неминуемое кровопролитие поставит крест на всех планах оппозиции, рвущейся к власти под прикрытием стремления к евроинтеграции.
Что должно было произойти за три года, чтобы из ярого сторонника Януковича обратиться в смертельного его врага? А что произошло с Корчинским, когда он, поддерживавший оранжевого до морковности Ющенко, вдруг заявил, что «Ющенко - это подстава со стороны власти. Инертный, больной, глупый человек, провозгласивший себя президентом, присягнув на ксерокопии старинной библии».
И далее: «Киевская политика несет на себе явный отпечаток гоголевщины. Если бы такой вот Ющенко появился в Америке, его бы застрелили. В России его бы посадили, а у нас ему только морду перекривило. Сюжетные линии украинской политики - это же «Миргород», «Вечера на хуторе близ Диканьки». Чистый Гоголь. Адекватно на это реагировать должны не политики и не социологи, а бабка-ворожея Хивря на Сорочинской ярмарке».
И еще: «Дело в том, что украинцы всегда недовольны правительством. Украинцы всегда выбирают правителя, которого удобно было бы потом презирать. Это происходит подсознательно. С одной стороны, украинцы - это нация вахтеров и сержантов, с другой - в душе каждого из них сидит махновец...»
Корчинский не решился продолжить: и полицай. Между тем щекотливый вопрос был задан бывшему президенту и активному персонажу «Беловежского сговора», а ныне пещерному националисту на покое Леониду Кравчуку: почему именно украинцев было так много в полицаях и карателях - призвание такое, что ли?
Шесть пудов неизъяснимой ярмарочной хитрости и застарелой злобы шевельнулись лениво, и голос послышался, от которого, наверно, у сорочинского Солопия Черевика галушка поперек горла стала: «У москалив от веку така фа - щитать полицаев у других народив. Своих бы перепысалы. Бумаги не хватэ. Як бы москалив и кацапов убрати, а самим десь дальше мандруваты. Ось тоди було бы гарно житы...»
Это все лишь цветочки Майдана. Не приведи Господь, будут ягодки от Майданека. Не на этом ли селекционном поле Евросоюз скрещивает «озимое» поколение с «яровым», рассчитывая по весне получить лютые всходы для москалей и тех, кто смотрит на восток?
Корчинский со своими боевиками - только исполнитель тайной вендетты в большой политике, которая на самом деле не большая и вообще не политика. Он повел отряд провокаторов на штурм администрации президента по конфиденциальному сговору с самим президентом, чтобы получить неоспоримый повод для жесткой зачистки мятежных территорий в центре Киева.
Такова еще одна страница «Мертвых душ» в новом ее прочтении. Она дописана, а точки все нет. Точкой, по-видимому, станет разделение Украины по Днепру -под вой и грохот революционной бочкотары, под мутное брожение ядовитых кровей брюссельского Вия, под горький смех русского Гоголя, под жизнь и смерть неистовой стихии в бесконечном тупике Майдана...
Комментарий к несущественному
Сюда насылается притча. Однажды царь-государь призвал к себе русского, немца, француза, поляка и украинца. Сказал, не чинясь: куда доскачете от моего дворца, столько и дам земли каждому. Русский долго запрягал, да так и остался на месте. Немец с французом устали скакать еще раньше, чем русский запряг свою лошадь. Поляк тоже вскоре обломался, а у хохла уже и лошадь пала, и сам в мыле, но все бежит и бежит. Потом упал и пополз. Когда совсем невмоготу стало, бросил вперед шапку и сказал: «А там я помидорки посажу!»
И ведь посадит, заробитчанин. И огурчики, и помидорки, и лучок с морковкой. Кабанчика выкормит, и садик вишневый у него зацветет вокруг хаты, и рушники с «вышиваными» петухами возникнут там, где им место, и глиняные горшки оседлают колья на тыну. Живи не хочу.
Между делом производство горилки наладит на продажу, а также и в целях. Там, глядишь, и другие обстоятельства подберутся к пользе и выгоде. Только бы Вий с панночкой не появились однажды на чумацком шляху со своей спасительной программой, состоящей из трех слов: «Украина це Европа». Панночка, слава богу, чалится в харьковской кутузке № 52, но прокаженный Вий воет на весь мир: «Если режим Януковича попробует как-либо нейтрализовать волю народа, он штурмом возьмет власть в свои руки, а заодно и здание правительства».
Что тут чему противоречит? Кто мешает заробитчанину выкормить кабанчика и посадить помидорки там, куда шапка долетит? Эмиссары Евросоюза сильно поколебали ментальность украинца тем, что замутили авантюру с целью оторвать Украину от России, ничего не давая взамен. И закономерный провал нахальной евроавантюры никого особо не удивил, кроме разочарованных «западенцев», рассчитывавших на длительную халяву. Чего ради вопили «гэть»? Зачем разбрасывали камни?
Бабка-ворожея Хивря не объяснила побудительных мотивов очередного хаоса в центре Киева, а лидеры оппозиции не знали, что сказать и что делать. Косвенный ответ содержится в трудах флорентийского мыслителя XVI века Никколо Макиавелли: «Люди поступают хорошо лишь по необходимости, когда же у них имеется большая свобода выбора и появляется возможность вести себя как им заблагорассудится, то сразу же возникают величайшие смуты и беспорядки. Поэтому надо быть готовым к тому, чтобы, когда вера в народе иссякнет, заставить его поверить силой».
Но тут неминуемо вступает в свои права третий закон Ньютона: сила действия равна силе противодействия. И Майдан Незалежности превращается в сорочинский табор: «Гром, хохот, песни слышались тише и тише. Смычок умирал, слабея и теряя неясные звуки в пустоте воздуха. Еще слышалось где-то топанье, что-то похожее на ропот отдаленного моря, и скоро все стало пусто и глухо. Не так ли и радость, прекрасная и непостоянная гостья, улетает от нас, и напрасно одинокий звук думает выразить веселье? В собственном эхе слышит он уже грусть и пустынно и дико внемлет ему. И тяжело становится сердцу, и нечем помочь ему...»
Господи, помилуй их, заплутавших на улицах матери городов русских!..
Страна озимого поколения
Взгляд на Украину сегодня -это экскурс в недавнее ее прошлое. Так не худо бы и оглянуться, чтобы понять, кто заказывал революцию на Майдане, путая Ющенко с Януковичем, как это случилось с эмиссаром Евросоюза Хавьером Соланой, когда он в аэропорту Борисполь принялся целовать премьера Януковича вместо того, чтобы заключить в европейские объятия меченого проказой Ющенко. Когда же разъяснили конфуз, захотелось Хавьеру улететь обратно. Что он и сделал. Попрыгал немного вокруг Кучмы - и улетел.
Сегодня стараются не вспоминать «кассетный скандал», спровоцированный беглым майором Службы безопасности Украины Николаем Мельниченко, а если и вспоминают, то очень нехотя, ибо для Брюсселя и Вашингтона эта тема - табу. Леонида Кучму обложили тогда прослушкой по полной программе, и сделали это на самом высоком техническом уровне. Дело непростое. Майору Мельниченко, бывшему сотруднику горбачевской «лички», оно недоступно. Майор лишь озвучивал записанное: президентский мат-перемат, этого опустить, того подвесить, тем заткнуть глотку... Опускали, подвешивали, затыкали. Янукович тоже старался.
Дикая история с исчезновением журналиста Гонгадзе и обрамляющий ее «кассетный скандал» до смерти напугали Европу, поспешившую дистанцироваться от нового кандидата в члены Североатлантического альянса. В самом деле, зачем сытой Европе полунищая, исполненная стратегического коварства 50-миллионная Украина, будь она хоть трижды незалежна?
России в ту пору было не до какого-то журналиста - своих Бабицких хватало. Знать она не знала рядового обладателя чудо-магнитофона и пары заурядных майорских ушей. Жгучий интерес к скорейшему смещению президента Кучмы возник у спецслужб США, когда они вознамерились проверить декларируемую им приверженность нетленным ценностям западной демократии и военным устремлениям НАТО.
Регулярные прослушки и запись президентских разговоров начались примерно с конца лета 1999 года. Именно тогда была запущена подготовка к саммиту «Ялта-2001», на котором пятеро президентов бывших советских республик -Грузии, Узбекистана, Украины, Азербайджана и Молдавии - должны были объявить на весь мир о создании мощного антироссийского союза с перспективой присоединения к нему Румынии, Болгарии и Турции.
Слушали и писали Кучму не из-под президентского дивана, конечно, а из специально оборудованного пункта, находящегося вне зоны постоянного контроля Службы безопасности. Послушав несколько месяцев разнузданные речи «гетмана без головы», дружно ужаснулись и сообразили, что вся команда «незалежников» -ходячая катастрофа для НАТО и для любого политического союза. Украину поменять нельзя, но можно заменить власть. И желательно - с треском, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в необходимости такой меры.
Тут еще такой момент. Кучму ведь писали не выборочно, а подряд - свыше трехсот часов. При этом американцев интересовали в наименьшей степени подробности интриг и провокаций, занимавшие, по свидетельству Мельниченко, едва ли не 90 процентов рабочего дня президента. Писали все, но пристальное внимание уделяли только тем переговорам, которые Кучма вел в силу своих полномочий и которые составляли государственную тайну. Вот об этом-то и молчат сегодня все стороны, вовлеченные в конфликт интересов «озимого поколения». Следует считать большой удачей, что Владимир Путин, руководствуясь интуицией или чем-то более конкретным, крайне редко вел телефонные переговоры с украинским президентом, предпочитая встречаться с ним на своем поле.
В кассетном наборе компромата интересны не личности каждого из тех, кто президентом не стал. Интересна повторяющаяся историческая коллизия борьбы за монопольную власть, какой ее традиционно привыкли видеть и понимать на Украине: временные союзы, конъюнктурные объединения и перманентные заговоры внутри этих союзов. Ко всему - густой замес из провокаций, интриг, шантажа, подкупа, угроз и разоблачений. То есть все то, что некогда имелось в арсенале национального героя Степана Бандеры. Убийство журналиста Гонгадзе из этого же ряда.
Версия майора Мельниченко относительно диктофона в президентском диване - для умственно отсталых. Такой диктофон способен записать разговоры в кабинете, хотя и не может очистить их от посторонних шумов, заглушающих порой целые фразы. Однако не в этом главный просчет версии. Не хватило ума у кураторов Мельниченко сообразить: люди ведь догадаются, что разговоры скачаны с телефонной линии президента Кучмы. Диктофон, допустим, запишет его слова, но не услышит, что сказал собеседник на другом конце спецсвязи. А тут все как на блюдечке. Вот докладывает тогдашний генеральный прокурор Украины Михаил Потебенько:
- Теперь есть такое дело. Значит, вы знаете, что в октябре 99-го дело было возбуждено по Донецку. Это некий Салов, адвокат. Мы возбудили дело по 127-й - распространение ложной информации в отношении президента. Он там пер всякую ерунду. Мы его арестовали.
- Почему так долго тянули?
- Так правильно же - в ноябре арестовали, в ноябре и в суд отправили. Только по другой статье. Тут я, конечно... За всем не уследить.
- А кто такое решение принимал, что по другой статье в суд пошло? Ведь оттуда все завернули обратно...
- Донецкий районный суд. Я сказал: протест давайте внесем, а то они вырвут у нас все, что хотят...
- Я им вырву! Я им всем вырву!.. Подожди, я сейчас по другому аппарату с Донецком переговорю...
Звонит губернатору Донецкой области Виктору Януковичу:
- Я тебя приветствую. Жив-здоров?.. У тебя там есть такое дело по Салову...
- Есть. Он нашебуршил там...
- Нашебуршил!.. По нему уголовное дело там за распространение ложной информации. Это с декабря месяца! Крутил, крутил ваш суд какой-то, и вернули дело назад. И сказали: это нужно рассматривать не как распространение, а как оскорбление президента. Они же подонки, эти твои судьи! Я теперь должен ехать к ним и давать показания. Ты соображаешь, что это такое будет?
- Мы все тут думаем, как это дело повернуть... Развернуть его в нужном направлении...
- Ты вот что, ты возьми того судью, подвесь его за яйца, пусть повисит одну ночь.
- Понял, Леонид Данилович. Сделаем!..
- Судьи твои! Подонки!..
- Понял я, понял. Они подонки. Председатель суда у меня особенно ненадежный. Его менять надо.
- Ну ты ж понимаешь... менять. Пока система такая, что менять... Ну, я думаю, теперь вы разберетесь. Чтобы он на всю жизнь запомнил, гадюка такая!..
- Разберемся, Леонид Данилович. Он запомнит. Я его долбать буду до инфаркта.
- Правильно, долбай там, долбай его. Может, сам сдохнет. Ну все, действуй!..
Самое время спустить с цепи злые вопросы. Это власть? Государственные мужи? Или все же нечто другое, сильно смахивающее на разбойную «сиромаху» запорожского войска? Так там хотя бы от скуки впадали иногда в ненормативную лексику дипломатической переписки с турецким султаном, чем и любезны стали российской истории с легкой руки Ильи Репина, а эти?..
«Ще не вмерла Украина» - гимн или похоронный марш?
Украина - не Россия. Тезис придумал Кучма, Ющенко его усвоил, западенцы сделали девизом одичалой революции на Майдане, а донецкие шахтеры внесли свое уточнение: «Украина - не Россия, а просто нищая Русь».
Ще не вмерла Украина? И надеяться бросьте.
Подстава Тараса Бульбы
Сечевой полковник Тарас Бульба не любил «очень лежать», покуривая люльку. А любил помахать саблей, повоевать «туретчину», пройтись по «татарве», обадить «поганых ляхов», лихо пограбить там и там, и потому желалось ему время от времени подымать Сечь на очередное отважное предприятие, на что требовалась «санкция» атамана. А тот и слышать не хотел о войне с басурманами. К тому же слово давал султану: не нападать.
Но что сечевому полковнику это слово? Подпоив Козаков, Бульба сподвиг их на экстренный сбор рады. И скоро на майдан стали собираться «кучи запорожцев». Явился разбуженный литаврами, удивленный кошевой с палицей в руке - знаком атаманского достоинства: «Что значит это собрание? Чего хотите, панове?» Ему тотчас все объяснили: «Клади палицу! Не хотим тебя!» Кого же хотим? Тараса Бульбу? Ничуть не бывало. Полковник скромно стоял в толпе и тихо отрабатывал черные политтехнологии. Далее - по тексту гоголевского оригинала с купюрами:
- Кукубенка выбрать! - кричала толпа.
- Не хотим Кукубенка! - кричала другая. - Рано ему, еще молоко на губах не обсохло!
- Шило пусть будет атаманом! - кричали одни.
- В спину тебе шило! - кричала с бранью толпа. - Что он за козак, когда проворовался, собачий сын! В мешок пьяницу!
- Бородатого, Бородатого посадим в кошевые!
- Не хотим Бородатого! К нечистой матери Бородатого!
- Кричите Кирдягу, - шепнул Тарас Бульба некоторым.
Дело принялись доказывать пьяными кулаками, и Кирдяга восторжествовал. В общем, так. Староватый, не шибко умный, но хитрый Кирдяга был насильно вытащен из теплого куреня и практическими пинками доставлен на майдан: «Принимай же честь, собака, когда тебе дают ее!» Добавить к тем пинкам надо, что ставший номинальным атаманом Сечи несчастный Кирдяга был в сильной зависимости от Тараса Бульбы.
Наутро они уже обсуждали детали политической провокации, способной поднять запорожцев на «поганых ляхов». Для славных сечевиков все, кроме них самих, были «погаными». Финал известен. Пока воевали ляхов, татары ордой хлынули на родные куреня. Со всеми вытекающими отсюда плачевными последствиями. И запорожцы разделились. Одни поспешили за Днестр «гнаться за татарином», хотя смысла в этом даже и малого не имелось, другие остались под стенами осажденного польского города. Что, собственно, и явилось началом конца Запорожской Сечи. Гоголь ничего не сказал об этом, сосредоточив драматический акцент на гибели Тараса Бульбы и обоих его сыновей. Сказала история.
Часть разделившихся казаков, ушедших за Днестр, стала непримиримым врагом России, ибо в действительности, расходящейся с романной фабулой, грабили они не только «туретчину», но и «поганых москалей», не гнушаясь захватом русских в рабство, а потому ни о каком снисхождении к взятым в плен задунайцам, уличенным в работорговле, не могло быть и речи. Всех ждала виселица. В августе 1775 года Екатерина II издала манифест о ликвидации Сечи и запорожского войска. Жители юга России вздохнули с облегчением. С разбойной вольницей, казалось, покончено. Однако окраина империи по-прежнему мнила себя самостийной, и беспрестанно сменявшиеся «гетъманы» успешно приторговывали тем, что имели за пазухой вместе с фигой в кармане - лояльностью. Временной, конечно. Пока кто-то не заплатит больше. Рынок, панове, это почти то же, что ярмарка, а ярмарку здесь очень любят, в том числе политическую. И несмотря на яркую пестроту разноцветья, колер черного пиара в нем преобладает, хотя и закамуфлирован оранжевым.
230 лет спустя все повторилось. В Киев, следуя предвидению Гоголя, прибыл ясновельможный пан Валенса. Блаженно улыбаясь, он стоял на импровизированной трибуне Майдана и важно гладил свои нобелевские усы (у Гоголя ляхи их крутят, называя украинцев «своими холопьями").
Когда стало возможным перекричать восторженный рев толпы, бывший главный электрик Польши заявил, что намерен выступить посредником на переговорах между Ющенко и Януковичем.
Старшие групп в толпе, так называемые «пущевые», руководили мятежным ором:
«Кричите Ющенку!»
Сам Ющенко, уже склонявшийся к невнятному компромиссу с Януковичем, воспрянул духом и принялся на радостях лобзать бледнеющих соратников, обмиравших от одного вида неброского личика «народного президента». К счастью, майданный вождь не настаивал на объятиях.
«Диалог с властью станет возможным только после того, как Янукович признает результаты выборов недействительными», -сказал он в микрофон и посмотрел на пана Валенсу - одобрит ли? Пан Валенса одобрил, ибо уже видел себя спасителем Украины. «Польша с вами! - кричал он. - Валенса с вами!»
«Кричите Валенсу!» - велели «пущевые». И толпа кричала: «Валенсу! Валенсу!»
На шахматной доске политического дебюта Виктора Януковича сложилась отнюдь не выигрышная для Ющенко позиция. Оголтелое противостояние «оранжевых» необратимо обнажило придонную истину, которую старательно скрывали. Восток Украины никогда не станет Западом. И наоборот. А Ющенко, как точно и зло выразился Дмитро Корчинский, это «самая большая украинская иллюзия». И подставил эту иллюзию уходящий Леонид Кучма. Именно он сыграл роль Тараса Бульбы и шепнул «некоторым: «Кричите Ющенку!»
Гопники кричали. Пять дней кричали. Что ж, хотите Ющенку? Нате! Но имейте в виду: 25 процентов украинского ВВП дает одна только Донецкая область - вотчина бывшего губернатора Януковича, а еще Луганская, Запорожская, Днепропетровская, Харьковская, Николаевская, Херсонская, Одесская - вся индустриальная Украина. Да еще автономная республика Крым. Западные же области, откуда были рекрутированы на Майдан дремучие галицийские парубки, находятся в такой прорухе, что Польша и лично Валенса очень скоро пожалели о своем стремлении патронировать Украину с мандатом ЕС или без такового. Думать надо было, не полагаясь на усы ясновельможного пана. Незалежностъ достигнута не вчера. Времени прошло достаточно, чтобы пересечь Днепр и убедиться в неизменности его русла. Нынешняя (какая уже по счету «революция»?) внесла лишь географическую ясность в экономику и политику. Восток останется Востоком, а Запад... Нате! Вместе с брутальным Кличко, невнятным Яценюком и никаким Тягнибоком. И пусть будет вам счастье, пан Мануэль Баррозу.
Комментарий к несущественному
Кричите панночку Юлию. Хуже не будет. Потому что некуда. А Януковича - гэть! Вендетта есть вендетта. Следуя высоким идеалам революционной борьбы, лидеры оппозиции призвали людей на Майдане скакать на месте: «Кто не скачет, тот москаль!»
6-7 декабря 2013 года
Глава семьдесят пятая (новогодняя)
При Ельцине в Кремле под Новый год пили «с особой жестокостью». Встречали праздник задолго до его прихода и много раз после. Количество «разов»протоколом не регламентировалось. «Я пришел дать вам водку», - говорил пресс-секретарь Вячеслав Костиков любезным его душе штатным гомосекам администрации и выставлял двухлитровую бутыль любимого Ельциным виски «Джек Дэниелс».
Это при Путине стало - ни тебе выпить, ни нам опохмелиться. И никаких пьяных корпоративных бань, коими обычно продлевалось любое застолье. Очень вредил делу такой аскетизм, потому что, во-первых, эклеры не согласуются с баней, а во-вторых, нельзя доверять человеку, который не опохмелился.
В блаженную пору разливанного либерализма 90-х на праздничных приемах стайками порхали приглашенные «голубые». На халяву они и пули не пропустят. Ели каждый за троих. Пили на фоне прочих не столь уж и приемисто, зато с собой уносили, сколько могли поднять. И уходили, задевая паркет коленками.
О кремлевских пьянках ходили легенды. Легенды становились реальностью, а реальности трансформировались в анекдоты для служебного пользования: «Сегодня президент России Борис Ельцин принял в своей резиденции японского посла за американского и имел с ним конструктивную беседу».
В один из предновогодних дней первый помощник президента Виктор Илюшин, которого за сходство с нетопырем очень не любили кремлевские вороны, перепутал кого-то с кем-то и доложил патрону, с утра запавшему на «Джека Дэниелса», что по Ивановской площади инкогнито прогуливается один из директоров Международного валютного фонда г-н Лаферьер, и никто не может дознаться, кем он приглашен, а между тем от него во многом зависит получение очередного кредитного транша.
Ельцин сделался порывистым, как ужаленный конь, и потребовал немедленно организовать прием в честь дорогого гостя. С естественным, понимаешь, переходом официальной части мероприятия в культурную стадию. Спешно составили список приглашенных, куда заодно включили саратовского губернатора Аяцкова, третий день ожидавшего аудиенции, чтобы вручить личный новогодний подарок президенту.
На свою беду оказался тогда в Москве несгибаемый борец с апартеидом и будущий президент ЮАР Нельсон Мандела. Решили, что ему тоже не помешает застолье с русской баней. Хотели как лучше. Никто не знал, что из этого получится. А получилось так, что сломался товарищ Мандела после второго стакана «Особой охотничьей», так и не выпив первого. Ему, озабоченному проблемами освободительного движения зулусов и банту, ежедневно выпускавших друг другу кишки, показалось, что паузы между вторым и первым стаканом почти что и не было.
Но она была. Между двумя стаканами пролегла целая вереница страданий, связанных с уникальными особенностями русской национальной гигиены.
«Поцелуй негра»
- Ну-ка, повтори, Дэниел, какую фразу ты должен произнести, если тебя здесь кто-нибудь остановит?
- Интим не предлагать! - отчетливо выговаривал г-н Лаферьер по-русски.
- Свободен!.. - смеялись его новые русские друзья. - Давай махнем за то, что ты свободен. Пить до дна и даже глубже.
Лаферьер покорно цедил теплую водку и улыбался, симулируя душевное здоровье, которого не стало. Тело наполняла влажная слабость, а душа присела на корточки, содрогаясь и всхлипывая, словно бы ожидала выстрела в спину. Радостная дурь, сопутствующая утреннему настроению, сменилась к полудню дурнотой. Чтобы хоть немного прийти в себя, он незаметно выскользнул в коридор и спустился вниз в роскошном лифте, отделанном карельской березой.
- Интим не предлагать... -сдавленно промямлил Лаферьер хмурым прапорщикам, стоявшим у входа, полагая эту фразу кремлевским паролем, обеспечивающим свободу передвижения. Прапорщики смотрели прямо перед собой и молчали. Лица у них были одинаковыми. Лаферьер тоже посмотрел туда, куда смотрели они, но увидел только глухую кирпичную кладку и зубцы Кремлевской стены. Аккуратно ступая вдоль белых полос, расчертивших брусчатку Ивановской площади, он замер перед колокольней Иван Великий. Наверно, здесь венчали Бориса на царство, и стояли позади него бояре Шуйские, Черкасские, Сицкие, Бельские, кто-то еще из старинных родов, которые недорезал Иван Грозный опричными руками Мапюты Скуратова - обстоятельство исторической незавершенности, коим впоследствии ужасно раздражался Сталин, обвинив во всем Сергея Эйзенштейна.
Лаферьер грезил. Он живо представил себе, как где-то здесь, совсем рядом, неслышно ступали по ковровой дорожке мягкие сапоги из кахетинской кожи, и тихое покашливание старого курильщика ушибалось медным гулом о каменные тайны Кремля: «Там древней ярости еще кишат микробы, Борисов дикий страх и двух Иванов злобы...»
Хриплым ропотом эпического протеста взмыло в небо черное облако, как бы символизируя лихолетье времен. Лаферьер был ошеломлен мистическим скоплением каркающих ворон над золотыми куполами кремлевских храмов. Они кричали так, словно просились в упраздненные колхозы. И тут же Лаферьер испытал почти клинический ужас: к нему, застывшему посреди Ивановской площади, подошли незнакомые люди с непроницаемыми, как кастрюли, физиономиями и вежливо предложили следовать за ними.
Лаферьер что-то слышал и читал про Лобное место и про Лубянку, даже подозревал, что Красная площадь получила свое название из-за публичных казней, вершившихся здесь веками, хотя русские друзья уверяли его в существовании иного значения слова «красная» - красивая. Но истина в данном случае заключалась не в красоте. Чей-то приказ, порожденный, видимо, доносом, обязал конвоиров с непроницаемыми физиономиями отделить его жизнь от бытия. Он забыл про спасительный пароль и надеялся только, что его хотя бы для проформы допросят - может, и появится шанс на спасение.
Дэниел Лаферьер был рядовым преподавателем Калифорнийского университета в Дэвисе и приехал в Москву собирать материал для докторской диссертации на тему «Проблемы нравственного мазохизма и культ страданий в России». Из диссертации получится книга, которой он уже придумал привлекательное название: «Рабская душа России». Но пока перед ним стояла практическая задача - побывать в русской бане, о которой много слышал и которую заочно окрестил «институтом боли», где русские добровольно истязают себя обжигающим паром, березовым веником и ледяной водой. Ему обещали устроить «мероприятие», но вот вместо бани, кажется, близилась катастрофа. Перед Лаферьером возник маленький человечек, сказавший, что он - Владимир Шевченко, руководитель протокола. Какого еще протокола? Заметно пошатывавшийся переводчик сообщил, что сейчас его примет президент Российской Федерации. У банного диссертанта едва не подломились дрожащие ноги.
- Владимир Николаевич, -послышался чей-то голос, - куда пироги, наверх?
- Зачем наверх? - сдавленно прошипел руководитель протокола двум парням с картонными коробками. - В Барвиху везите, в Барвиху!..
- А мы оттуда везли... - разочарованно сказали парни.
- Прошу извинить, но вы несколько неожиданно... - заулыбался Шевченко, обращаясь к Лаферьеру. - Пойдемте, президент ждет вас.
И Лаферьера повели в бывшее здание Сената, где Ельцин и его команда занимали 567 помещений. Явленная царская милость вобрала в себя все золотые купола, все стороны души и колокольный благовест. И был там русский дух, и Русью там пахло нестерпимо. В представительском кабинете Ельцина стоял густой, застарелый запах закусок. На столе застыла шеренга «Джеков Дэниелсов». Лаферьер мгновенно понял, чем все это пахнет лично для него. Если он выпьет сейчас хотя бы глоток неразбавленного виски, то он взорвется у него в голове. Вместе с этой мыслью пришла другая: его пребывание в Москве закончится трагедией, сопряженной с изощренными истязаниями. Простенький диалог с президентом сложился из взаимных неискренних улыбок, междометий и тостов, не поддающихся переводу. К пониманию Лаферьером происходящего сним этот диалог ничего не прибавил. Переводчик допытывался, есть ли у него деньги. Лаферьер отвечал, что немного есть, интересуясь, в свою очередь, а сколько нужно.
- Господин президент говорит, что чем больше, тем лучше, -пояснил переводчик. - Главное, не затягивать решение вопроса. Мы развиваемся...
- Да, да!.. - согласился Лаферьер. - В России всякое развитие идет дорогой страданий. В этом суть моего пребывания здесь. А деньги - не самая большая проблема, в конце концов.
- Господин Лаферьер утверждает, что вы много страдали, Борис Николаевич, - сказал переводчик. - Поэтому он и приехал сюда. С деньгами - без проблем.
- Скажи ему, что он, понимаешь, мой друг, - Ельцин заговорщически подмигнул гостю и решил собственноручно налить стаканы. Цепко ухватив «Джека Дэниелса» за горлышко, постучал толстым, кривым ногтем по этикетке. - Ты Данила и он Данила. Махнем?
- Господин президент говорит, что напиток адекватен.
- Пей, Данила, не боись, -сказал президент. - Укрепляет правосознание. И пирогом закуси, пирогом! Знаешь рецепт этого пирога?.. Во-от! И никто не знает. А как называется?
Лаферьер не дышал, едва удерживая выпитое чуть ниже гортани. Переводчик сообщил Ельцину, что гость не имеет ответа.
-Так это... Его никто не имеет, -довольно осклабился Ельцин. - Только Наина Иосифовна. Она, понимаешь, специально испекла... Называется «Поцелуй негра». Этот уже вчерашний, но в бане будет свежий. И мой друг, человек, понимаешь, легенда, Нельсон Мандела тоже будет в бане. Ну, на посошок!..
Дэниел Лаферьер выпил на посошок. Глаза его слегка выкатились из орбит, орошая слезами «Поцелуи негра». Потом наступил провал в сознании, насыщенный бредом. Черные пьяные негры куда-то тащили его, чтобы наполнить до краев виски и приклеить огромную этикетку «Джек Дэниелс», после чего лезли целоваться. Лаферьер отбивался как мог, пока не вспомнил кремлевский пароль: «Интим не предлагать!» Потом в голове у него взорвалась граната, и негров не стало. А потом была баня.
Унесенные паром
Пока приводили в чувство г-на Лаферьера, тяжело и как-то нехотя дышавшего, пока раздевали до исподнего хозяина банного «мероприятия», исчез с концами несгибаемый борец с апартеидом. Вообще-то исчезнуть с режимной территории оздоровительного комплекса в Барвихе было делом немыслимым. Крыльев нет ни у кого, даже у лауреата Нобелевской премии мира. Но вот пропал и пропал. Пустяшный, конечно, вопрос, но искать надо.
- Ума не приложу! - развел руками начальник личной охраны Анатолий Кузнецов. - Все облазили, все помещения осмотрели -чисто. Может, по дороге пропал?..
- В дровах смотрели? - спросил губернатор Аяцков. - Помню, у нас был такой случай. Приезжаю как-то домой...
- Ищите в дровах, - велел президент.
Охранники развернулись в цепь и пошли на хозпостройки. Далеко отойти не успели. Сзади послышался утробный вопль. Полковник Кузнецов выхватил пистолет и помчался к центральному крыльцу. Вопль повторился на более высокой ноте.
- Это за дверью! - крикнул кто-то из офицеров. - Кажется, его кончают в прихожей.
- Куда смотрели, мать вашу! Ты и ты, - приказал Кузнецов. -Прикройте меня. А ты со мной!
Начальник охраны рывком распахнул дверь. В прихожей стоял высокий плетеный ящик, накрытый пледом. Оттуда доносились странные скрипучие звуки. Шевеление внутри, хоть и слабое, ощущалось явно. Полковник сдернул плед.
- Фонарь! - потребовал он.
- Черт, забыл, как его звали,
- Кузнецов достал из кармана список приглашенных в Барвиху. Найдя фамилию Манделы, прочитал по слогам: - Нельсон Ролихлахла... Он с утра пил что-нибудь?
- Думаешь, в хлам? Может, в машине набрался...
- Ну, пошутили и будет, мистер Мандела! - деликатно обратился к ящику полковник. - Выходите, пожалуйста, вас ждут.
Вы слышите нас, уважаемый Нельсон Ролихлахла?
Ответа не последовало. Шевеления тоже прекратились. Кузнецов взялся за ременную петельку и осторожно приоткрыл убежище борца за права зулусов. Из образовавшейся щели высунулась голова раздраженного павлина. Начальник охраны уронил фонарь и, чертыхаясь, наклонился поднять. Павлин истерично заорал и клюнул начальника в переносицу.
- Ну, падла! Башку скручу! Посмотри, Вася, кровь есть?
- Нет крови, - ответил Вася.
- Но будет, я это чувствую. И вообще, откуда здесь этот птеродактиль?
- Аяцков притащил, - сказано было. - В подарок семье.
- Я его, паразита, сейчас грохну, - заявил полковник. - При попытке к бегству.
- Кого, Аяцкова?
-Ладно, все! - рявкнул начальник. - Работаем!.. Офицеры снова развернулись в цепь. Тем временем Лаферьера привели в чувство методом русского клина, которым клин вышибают. Американец косил на хозяина неподвижным взглядом, но жизни в его глазах еще не было.
- Ничего, сейчас оклемается,
- заверил Аяцков. - Помню, был такой случай...
- Беда-а... - молвил Ельцин, глядя прямо перед собой, как дежурный прапорщик. - Пирог есть, а негра нету.
Открылась дверь и в гостиную вошел искрящийся с мороза Нельсон Мандела. Следом шествовал обозленный павлин. Аяцков укоризненно покачал головой, полагая, что это человек-легенда, отсидевший 27 лет, освободил подарочную птицу.
Схватив полотенце, погнал павлина обратно. Мандела что-то сказал, смеясь.
- Что он говорит? - спросил Ельцин у выскочившего из парилки переводчика.
- Кто, Борис Николаевич?
- Этот, как его... - президент повел глазом в направлении темнокожего гостя. - Кофи Аннан. Спроси его, как там дела с Югославией. Скажи, что мы внимательно следим за действиями, понимаешь, ООН.
Переводчик послушно задал вопрос Нельсону Манделе, но тот не успел ответить. Вошел начальник охраны и, потупив взор, доложил, что Мандела в дровах не обнаружен.
- Ищите! - Ельцин был непреклонен. - Давайте выпьем.
- Рыжие люди, Борис Николаевич, когда выпьют, обязательно краснеют, - подобострастно улыбаясь, сказал саратовский губернатор. - Почему, как вы считаете?
Вопрос был глупый, но он вернул президента на землю.
- В парилку! - скомандовал Ельцин. - Все в парилку!.. Нельсон Мандела осторожно поставил стакан на стол, не пригубив, и потянулся за всеми - как был, в пальто и зимних сапогах - туда, где влажное, белесое пространство дышало жаром, источая тонкий березовый аромат. Одетым его и вынесли спустя положенное время. Борьба с апартеидом была ничто по сравнению с пыточным ритуалом русской парной бани. Он потел или плакал - не разобрать было. Русская баня не знает жалости.
- А теперь - «Поцелуй негра», - объявил Ельцин. - Переведи ему. И скажи - пусть разденется.
Чернокожему гостю помогли разоблачиться. Переводчик втолковывал ему про пирог. Мандела отказывался понимать.
- Мистер Мандела, это в вашу честь!..
- Ну хорошо, - сдался Нельсон Ролихлахла. - Кого я должен поцеловать?
Снова появился начальник охраны Кузнецов. Увидев черного Манделу, прикрыл глаза. Потом открыл. Нельсон Ролихлахла сидел на месте. Значит, не померещилось.
- Нашли? - строго спросил Ельцин.
- Нашли, Борис Николаевич,
- осторожно выдохнул полковник. - Только еще не до конца.
- Переведите ему, - велел президент. - Русские не оставляют друзей в беде. От Курил до Карпат искать будем. Найдем. И налейте ему «Охотничьей». Замерз мой друг Кофи Аннан.
Полковник удалился в сторону предположительно Курил. Лаферьер сидел в разухабистой позе и думал, что получил редчайшую возможность наблюдать и сопоставлять степени исторической погруженности в мазохизм русского и африканского организмов, прошедших испытание парной баней.
Из письма Дэниела Лаферьера в Дэвис, штат Калифорния: «Дорогая Бетти! Наконец я получил полное представление о том, что такое русская баня. Она не расслабляет и не освежает организм, она его травмирует. А русские в бане не просто намыливаются и смывают пену, они там, как я и предполагал, испытывают мучительные страдания. Я не рискну назвать в письме имена высоких лиц, приглашения которых был удостоен в Кремле - расскажу все, когда вернусь. А сейчас коротко о самом процессе. Вода или квас, которые плескают на раскаленные камни, дают настолько горячий пар, что все, кто моется, покрываются обильным потом. Глаза и ноздри щиплет от невыносимой жары. Более того, моющиеся хлещут себя жесткими березовыми вениками и стонут от боли. Это продолжительное стегание, от которого краснеет кожа, может быть идентифицировано как кожный мазохизм неэротогенического типа. Любому клиницисту нетрудно увидеть в этом уникальный образец, особый вывих русского мазохизма, рецидивно связанного с постепенным разрушением психики, то есть с самодеструкцией, нисходящей по кривой к русским идеям судьбы и рока...»
В 22.00 по Гринвичу Нельсона Ролихлахла вынудили осушить стакан «Особой охотничьей». Это был второй, но он хорошо помнил, что не пил первого. В 22.15 Нельсон снова исчез. Г-н Лаферьер вслух размышлял о том, что страдание имеет значение само по себе, независимо от обстоятельств.
- К едреной матери! - послышался рык президента. - Деньги когда будут? Переводи!..
- Когда посылают к едреной матери, это у русских означает истинную свободу, - пояснил переводчик. - Вас посылают э-э... к матери, а вы идете, куда хотите.
- Я хочу у вас ангажироваться, - сказал Лаферьер.
- Манделу нашли? - спросил Ельцин у только что прибывшего первого помощника Илюшина. Тот уже знал, что произошла чудовищная накладка и Лаферьер вовсе не директор МВФ. Глаза помощника были полны самодеструкции, взгляд обреченно нисходил к идее членовредительства. Он с ужасом смотрел на патрона.
Очень кстати возник губернатор Аяцков с павлином под мышкой, объясняя, что это экзотический подарок от имени всех саратовцев и что павлин украсит дачную жизнь президента. Не сумев далее совладать со стихией родной речи, губернатор вручил озлобленного павлина Илюшину. Тот отшатнулся. Понять его можно было. Если не любят вороны, то павлин в живых не оставит. Илюшин неловко приблизился к исследователю рабской души России и пристроил павлина рядом. Тот вытянул шею и принялся склевывать начинку фирменного пирога Наины Иосифовны. Жрал жадно и быстро, что наводило на мысль о бескормице на саратовской земле. Гости подавленно наблюдали, думая каждый о своем. Тихо приоткрылась дверь и в гостиной в третий раз объявился полковник Кузнецов.
- Шта-а? - прохрипел Ельцин. - Нашли?
- Так точно. Спит у нас в дежурке. Разбудить невозможно.
- Плохо! - подытожил Ельцин, обращаясь к Лафарьеру. -Понимаешь, какая тут загогулина. Пьянство в нашей стране изжито окончательно, но не полностью. Нужны долгосрочные кредиты...
Павлина уже тошнило, и Кузнецову велено было забрать его.
- Возьми «Охотничьей», - сказал ему президент. - И «Поцелуй негра».
- Слушаюсь!.. - полковник взял со стола две бутылки и, деревянно шагая, покинул банный чертог.
Офицеры курили на крыльце. При виде бутылок взбодрились.
- Приказано поцеловать... -молвил полковник.
- Кого?
- Кого, кого! Принцессу Ролихлахла, вот кого. Пошли.
- Нет, Петрович, ты уж лучше здесь нас пристрели.
- Павлина заберите! - донеслось с крыльца.
- Вася... - полковник потрогал саднящую переносицу. - Ты понял задачу? Никаких посторонних страусов мне на службе не надо. Понял или повторить?..
В 24.00 по московскому времени на Рублево-Успенском шоссе был обнаружен нетрезвый павлин, двигавшийся по направлению к городу. Он шел, распустив хвост и не обращая внимания на проносившиеся мимо автомобили, и было нечто мистическое в этом, не имеющее ничего общего с культом страдания - свободная птица шагает по свободной земле. А если углубиться в корень явления, то обнаружится, что и мистики никакой нет. Просто побывал павлин в русской бане. Со всеми присущими ей особенностями национальной гигиены.
Разница только в том, что ни у кого там нет крыльев. А у него крылья были.
3-9 декабря 2013 года
Глава семьдесят шестая
Двенадцать лет прошло, а в Саратове все еще вспоминают о пикантной инициативе тогдашнего губернатора Дмитрия Аяцкова. Было так. Оттягиваясь по случаю во Франции, ухватистый волжский мужик видел, что его окружает весьма посредственный женский контингент - на лицо невзрачный, на все остальное невыразительный.
Углубленное изучение предмета привело губернаторскую мысль к выводу о том, что в обилии модной оснастки присутствует некий намек, аванс, прелюдия, но отсутствует то, что в народном хозяйстве Франции именуется словом «лямур». Нет подлинной страсти, а есть профессиональная специализация, призванная посредством аксессуаров и номерных «шанелей» скрывать природные изъяны.
А ну как пустить гламурную парижанку босиком по жнивью? А на боронование озимых выгнать? О том, чтобы коня на скаку или там в горящую избу - не может быть и речи.
Положим, кустодиевская дива купеческих кровей тоже не потащит на себе пьяного мужа из библиотеки - самой бы дойти, но это уже другая крайность, также не вписывающаяся в тактико-технические характеристики эталонных секс-бомб.
Лямур - дело интимное, но и общественное тоже. В известном смысле публичное даже. Но тут имеют место нестыковки. С одной стороны, народ к разврату готов, а с другой - стихийное предложение на улицах Саратова существенно превышает спрос. И происходит это именно вследствие неупорядоченности процесса.
Обсуждение проблем регионального «лямура» было включено в повестку дня заседания губернского правительства после празднования 200-летия Саратова, хотя он лет на двадцать старше. В ходе народных гуляний рейтинг Аяцкова взлетел, а имидж упал.
Причиной тому послужило одно и то же событие, приуроченное к юбилею - открытие нового храма Дмитрия Донского в селе Столыпино. Сам факт повысил губернаторский рейтинг, однако фреска, изображающая спасителя Земли Саратовской, потянула имидж на дно. Спасителем был запечатлен губернатор Аяцков у престола Богородицы в подобающих моменту апостольских одеяниях.
Саратов - тот самый праздник, который всегда с губернатором и его любимым верблюдом по имени Абдулла, а потому к очередному Дню города велено было установить под окнами областной администрации скульптурную композицию «Сердце губернии». Ясно всем и каждому, что губернатор, как горьковский Данко, осветил перспективы на третье тысячелетие своим пылающим сердцем, тонко чувствующим смысл слова «лямур».
И все же главным было не это событие, а решение администрации начать подготовку к открытию в Саратове первого съезда трудящихся российских путан.
Интердевочки и Абдулла
Когда в Европе случилось Возрождение, на Волге еще иго стояло. Отечественная женщина в силу этого обстоятельства не обезображена пороками излишней цивилизованности. Но учиться у Европы все-таки старалась. Прошло не так уж много времени, и вот заграница уже сидит, разинув рот, со своими потасканными Эмманюэлями, вышедшими из корсета Манон Леско, и удивляется бурному расцвету любви на освобожденной саратовской земле, где каждой путане предстоит обрести профсоюзную идеологию, гражданские права и свободы, а также твердую уверенность в завтрашнем дне.
Воображая, как все должно быть, можно додуматься до правды, но не познать истины. Бездушие, коварство и лицемерие постсоветской элиты едва не парализовали думу Аяцкова о красных фонарях. На празднование Дня города не приехал никто из действующих министров и губернаторов, кроме бывшего министра по делам национальностей Рамазана Абдулатипова и давно списанного со всех кремлевских счетов Владимира Шумейко. Им вручили по саратовскому калачу и велели ждать прибытия группы «На-На» с Аленой Апиной.
Стало ясно губернатору, что он попал на «кидок века». Даже сомнения нахлынули -не слишком ли замахнулся? Расстроенный, он оставил своего зама Мирошина встречать гостей средней руки, а сам удалился в приусадебный зверинец, где размышлял о причинах демонстративного пренебрежения федеральных властей к его инициативе касательно всеобщей и полной «лямур».
Идея ведь родилась не на пустом месте. Она обнаружилась с фильмом «Интердевочка», когда юная гостиничная проститутка оказалась вдруг в центре сочувствующего общественного внимания. Успех картины сулил определить здоровое отношение к явлению и со стороны властей. Ведь «интердевочка» учила верности слову, дочерним чувствам, русскому национальному самосознанию и даже патриотизму. Увы, ничего из того не облагородило течение стихийного процесса. Тысячи новых девочек кинулись в этот промысел, девальвируя славный образ героини фильма.
- Это же очевидно! - воскликнул вслух губернатор. - Не менее очевидно и то, что я единственный из политиков федерального уровня, кто озабочен судьбами подвижниц панели. Разве не так, Абдулла?
Печально-надменный верблюд слушал хозяина, но соглашаться не спешил. Тут и козе понятно было, что губернатор не учел в своих новациях важную имиджевую составляющую: скромнее надо быть. Аяцков не проникся верблюжьей мудростью, он был настырен и прям, как топор.
- Если кто-то корчит из себя порядочного мужа и отца семейства, а по вечерам заглядывает в чужие окна и думает, кого бы снять на сегодня, то это лицемерие и безнравственность. Съезд путан - это, если хочешь знать, борьба за чистоту морали и нравственности.
Верблюд насмешливо фыркнул. Аяцков возмутился.
- Не надо! Не надо бороться с проституцией, надо поставить ее в рамки закона. Кто сегодня пользуется услугами «ночных бабочек» по льготным расценкам или вообще бесплатно? Власть и ее институты. Милиция -потому что милиция. Те, кто сидит на Охотном ряду - потому что своих жен оставили в регионах. Пудель Немцов - потому что он пудель. Отсюда и сопротивление реформам в сфере нравственности. А народ в общем и целом согласен. Народ, он понимает, что проблему надо решать. А я знаю, как ее надо решать. Знаешь, сколько писем пришло от желающих: принять участие в создании упорядоченного института сексуальных услуг?..
Абдулла ханжески пожевал губами и отвернулся. Он не желал знать того обстоятельства, что областную администрацию завалили письмами со всей страны. Писали надомницы из Подмосковья и челночницы из Хабаровска, отличницы народного образования Чукотки и бывшие пионервожатые из Ивано-Франковска, утомленные дальнобойными маршрутами правозащитницы из Кишинева и активистки экологического движения из Перми. Губернаторская инициатива, вызвавшая широкий резонанс в прессе, взволновала массы. Аяцков заочно пленил сердца российских и бывших советских путан, и теперь у него зрела жгучая обида на столичный истеблишмент, проигнорировавший праздник души.
Зуд незнамо чего беспокоил и верблюда Абдуллу, требуя каких-то действий. Губернатор насыпал ему полный тазик пшеничного зерна и сказал: «Отдыхай, Абдулла. Нет у тебя культуры мышления, шершавое животное. А время нынче такое, что само в руки не дается». Имея в своей коллекции полторы тысячи наручных часов, в том числе и таких, стоимость которых превышала цену шестисотого «Мерседеса», губернатор был вправе рассуждать о времени с его хищными потребностями и порочными наклонностями.
Верблюд же часов не наблюдал, телевизора не смотрел и в чужие окна не заглядывал. Ему, как сыну пустынь, ближе был шариат, однако отсутствие гуртового гарема удручало, а потому особой радости вникать в социальную роль путан в обществе он не испытывал.
Гостей, пусть и не того калибра, что ожидался, прибыло много. После взаимных приветствий с разгонными стопками их провожали на теплоходы и отправляли по Волге на какой-то живописный островок, где были разбиты палатки, охлаждалась водка местного производства «Ликсар» и жарились шашлыки общероссийского образца.
В городе на открытых площадках сменяли друг друга народные оркестры, хоры и танцевальные ансамбли. Группа «На-На» провокационно подсела на чужом репертуаре, обнаружив в нем нерасторжимую связь времен: «Путана, путана, путана, ну что поделаешь, никто не виноват...» Ритм подчинял себе пространство, в котором десантными табунами разминались заезжие жрицы досуга.
Радостный гомон с площадей все ощутимее доносился до верблюжьего загона. Абдулла оторвался от тазика с зерном и внимательно смотрел поверх забора. Праздник вплотную приблизился к зверинцу. Аяцков удивился. Планом мероприятий никакого веселья возле губернаторского дома не предполагалось. Во двор вошли нехорошо возбужденные Шумейко и Абдулатипов.
- Что тут у тебя происходит, Дмитрий Федорович? Насилу пробились сюда. Пуговицы обрывают. Лицо обещают набить.
- Эти с вами? - обеспокоенно спросил Аяцков, кивнув на стайку длинноногих девиц, столпившихся у калитки.
- Пока нет, -осторожно ответил Шумейко.
- А то я смотрю - не наших кондиций... Вам кого, девушки?
- Ой, верблюд! А он не кусается?.. Мы по делу, вообще-то. Насчет съезда. Он когда будет?
- Вы откуда? - строго спросил губернатор.
- Из Подольска, Твери... Верка вот из Кишинева, Нинка из Питера. Мы девушки трудного поведения...
- И много вас таких приехало?
- Полон город, Дмитрий Федорович! -горячо зашептал Шумейко. - Масса нетрезвых, ведут себя агрессивно.
- Что и требовалось доказать! - воскликнул Аяцков. - Ну разве я не прав? Процесс необходимо ввести в рамки закона, чтобы всем было ясно, где теперь базис и что теперь надстройка. А эти просто так не уйдут, надо наряд вызывать.
- Уходить надо, - молвил Абдулатипов. - Милиция твоя в засаду попала. Со всеми своими надстройками.
Девицы вызывающе смотрели на губернатора, на его верблюда и по-лошадиному скалились. За воротами их уже собралось не менее двух десятков. Верблюд волновался. Неясные предчувствия томили его.
- Ступайте на площадь, девушки, - миролюбиво сказал Аяцков. - Там молодежь, весело. А здесь нельзя, понимаете?
Девицы теснее сомкнули ряды и стояли, как под Перекопом. Неудовольствие губернатора лишь подстегивало игривый настрой. Верблюд Абдулла смотрел правде в глаза. Аяцков не стал.
- Там, за гаражом, есть еще ворота, -шепнул он гостям. - Я сейчас выведу джип, идите туда.
- Далеко не уедем, - усомнился Шумейко. - Кругом бардак.
- А мы на полигон махнем, - успокоил Аяцков. - Там и отдохнем. Как у Христа за пазухой. Это авиационный полигон в Гурьяново. Там у нас запланированы показательные стрельбы для ВИП-персон, запуск боевой ракеты с комплекса «Точка», ну и всякая такая экзотика. Я ведь рассчитывал, что приедет кто-нибудь из администрации президента или из правительства...
- А приехали сексуальные диссидентки, - съязвил Абдулатипов. - С ними - сплошная экзотика. Пропадем.
- Нет, нет, мы с ними на разных объектах. Там режимная зона.
- Калитку закрывать не будешь?
- Как ты ее теперь закроешь? Они же не дадут. Я лучше верблюда из загона выпущу. У него зубы - сетку «рабицу» перекусит. Граница на замке. Сам не уйдет и чужих не пропустит.
- Тогда пошли, - сказал Абдулатипов.
У девиц в воротах проснулось великое пролетарское разочарование, немедленно перетекшее в буржуазную развязность.
- Что, перпетуум уже не мобиле? - путаны хохотали, как на концерте Хазанова. - А за союз с Белоруссией? Мы из Гомеля, совсем как новые! Куда вы, святые отцы?!
- Уходим! - взвыл Шумейко. - А то нас в заложники возьмут.
- Мы топ-модели из Кологрива!.. Я -Галина Бланка! Раз - и готово! Когда съезд, начальники? Характеристики нужны?.. А лицензии будут? Ой, колготки порвала!..
Выворачивая джип из проулка, Аяцков вдруг сказал:
- А ведь атомную бомбу придумали намного раньше колготок. Что, спрашивается, сложнее?..
«Папа, стреляй!..»
До полигона в Гурьяново добирались кружным путем. Никто их, конечно, не преследовал и страховаться было необязательно, только уж больно Аяцкову хотелось показать новую церковь в родовом гнезде Петра Аркадьевича Столыпина.
- А сам ты из каких мест, Федорыч? -поинтересовался Абдулатипов.
- Здесь недалеко... - замялся губернатор, но все же уточнил: - Село Болтай.
- Шутишь? Шалтай-Болтай, да?..
- Какие шутки! - Шумейко сидел, вцепившись в ручку дверцы обеими руками. - С такими дорогами, мать их!..
- Зато храм новый, - парировал Аяцков. - И посещаемость подходящая. Вот она, гордость земли саратовской! Зайдем?..
Внутри храма взору гостей предстал величественный образ спасителя на лицевом своде. В руках он держал малую копию этой же церкви, как бы даруя ее всяк входящему. Голубой с золотом виссон до пят укрывал огрузневшую фигуру святого апостола, а лицо было с фотографической точностью скопировано с предвыборного портрета ревнителя организованного секса.
- Наверно, в копеечку влетело? - спросили поскучневшие гости.
- Не дороже моста через Волгу, - усмехнулся хитрый Аяцков. - Но существенно дороже нового СИЗО, это так. Хотя и там -комфорт, уют, параши культурно прикрыты занавесками. На стенах портреты Екатерины II и ее фаворитов. Не всех, конечно. Если бы всех, то и на половину моста средств не хватило бы. Да, жила царицка приятно и немного блудно: «Вольтеру первый друг была, наказ писала, флоты жгла и умерла, садясь на судно...» Это Пушкин парашу имел в виду, не яхту. Вот так. Экономно украшаем город, расчетливо благоустраиваем. Когда-то снесли монумент Александру II, от него остался целый фрагмент - баба с книжкой. Что за баба, бог ее знает, но из нее мы соорудили новый памятник - Первой учительнице. Впечатляюще!
- И какая книжка у нее теперь?
- Та же, что и была - «Жития святых», - пояснил Аяцков. Постояли у бюста Столыпина. Помянули премьера-реформатора чаркой. Аяцков почитал Петра Аркадьевича и во всем старался походить на него. Получалось не все. Поехали дальше. По дороге встретили мужиков. Губернатор обстоятельно поговорил с ними за озимые. Под конец беседы выяснилось, что это линейные электрики с «Саратов-энерго». Поговорили за электрификацию. Аяцков расчувствовался и вручил всем почетные знаки местного достоинства. На них значилось: «За стойкость и выживание».
На полигоне пара румяных полковников проводили гостей в палатку, где было накрыто. Внутри все было увешано графиками поражения условных целей. Над таблицами целеуказаний нависал портрет президента Путина. Он смотрел строго, но взгляд не цеплялся за мелкие подробности быта на огневом рубеже праздника. Выпили за здоровье Путина. Тут с командного пункта запросили разрешения на запуск ракеты, пока не закрыта цель.
- Сообрази своей головой, - сказал полковник, который был начальником полигона. - Мы только за стол сели. Пока драйте ее до блеска. Чтобы понравилась там, куда прилетит.
Из ВИП-палатки гостей проводили в оружейную. Аяцков вышел оттуда с автоматом на шее и гранатометом в руках. Федеральный инспектор Ринат Халиков тащил на поводке ручной пулемет. Шумейко с Абдулатиповым ограничились полевыми биноклями.
- Папа, стреляй! - скомандовал себе Аяцков и бабахнул из гранатомета. Разрыв обнаружился в районе ограждений на пологом склоне холма. Федеральный инспектор ударил туда же из пулемета. Выяснилось, что стрельбище с мишенями находится в противоположной стороне. Двинулись было туда, но тут бабахнула ракета. Когда утих звон в ушах, гости услышали дикий рев, перемежаемый истошными взвизгами. Полковники выхватили пистолеты, намереваясь отразить атаку условного противника.
- Лось!.. - крикнул кто-то. - Сохатый прет! В укрытие!.. Со стороны рухнувшей офицерской палатки, взрыхляя целину широким маховым шагом мослатых ног, стремительно приближался сумасшедший верблюд. Вид его был ужасен. С косматой морды свисали сопли, налитые горбы тряслись. Глаза горели революционным нетерпением. От жуткого визга холодело в груди.
- Папа, стреляй! - заорал Шумейко и метнул бинокль под ноги верблюду. Полковники передернули затворы. Но визжал не верблюд. Травмирующее психику многоголосье доносилось из-под брезента офицерской палатки, походя снесенной верблюдом.
- Это ты, Абдулла? - встревоженно крикнул Аяцков. Верблюд остановился, обнажил кривые, желтые зубы и облегченно пустил струю.
- Что с тобой? Почему ты здесь? -запричитал губернатор.
Абдулла тяжело дышал. От него разило пивом. Из-под брезента, чертыхаясь, выбирались топ-модели из Кологрива, а с ними Галина Бланка. Возможно, это были совсем другие топ-модели и другая Галина Бланка, но подмена решающего значения не имела. Значение имело их присутствие на режимном объекте.
- Кто такие? Почему здесь? - грозно вопрошали полковники, у которых пропал интерес к нетрезвому верблюду. Грозные нотки звучали неубедительно, поскольку весьма условной смотрелась кружевная фрагментарность аксессуаров, имевшихся на девушках. В полевых условиях полигона это воспринималось так, как оно воспринимается в любых других условиях. Остановив на скаку верблюда, полковники готовы были войти в горящую избу.
- Мы делегатки съезда, артистки, -заявила Галина Бланка. - Зашли в палатку переодеться, а тут вдруг - раз и готово...
По ту сторону груды брезента скрытно меняли позицию офицеры-корректировщики. Они были без сапог, но при портупеях.
- Кто напоил моего верблюда? - удрученно спросил губернатор. - Это же бактриан элитных кровей. Илюмжинов подарил.
- Это не мы, - заверили активистки публичного «лямура». - Это Нинка из Питера. Ее позвали сюда ракету запускать - аттракцион, сказали...
Из штабной палатки выскочил капитан с повязкой дежурного.
-Товарищ полковник!., -он докладывал начальнику полигона, однако смотрел при этом на верблюда. - С командного пункта опять запросили добро на пуск ракеты 9М-79...
- А что, она уже вернулась? - удивился Абдулатипов.
- Это бордель или полигон?! - рявкнул полковник. - Отставить пуск! Технику - в походную колонну!
- Обещали гостиницу, - явила претензию Галина Бланка, - а тут степь, палатки, верблюды...
- Одеть, обогреть и отправить в город! - отдал приказ начальник полигона. - И никаких аттракционов!..
- Слушаюсь! - козырнул капитан. -Обогреть и одеть.
- Наоборот, - поправил начальник. -Сначала одеть. Собрав среди руин неупорядоченного досуга свои одежды, путаны потянулись за капитаном в штабную палатку. Там дежурный схватился за трубку полевой связи:
- Коломиец, ты? Тут у нас нештатная ситуация. Посторонние на позиции есть?
- Были, - лаконично ответил Коломиец. -Теперь все свои стали. Готовность номер один.
- Отставить готовность. Приказано в походную колонну. Артисток сюда отправляй. Их в город повезут. С верблюдом...
Откинув полог, в палатку вошел суровый начальник полигона. За ним просунул косматую морду бактриан элитных кровей.
- Гэть! - шуганул его полковник. - Ишь, похмелиться пришел! Дежурный, свяжитесь с базой, пусть срочно подгонят сюда два крытых КамАЗа. Один для артисток. А как зверя грузить?..
- Пива в тазик налейте и поставьте в кузов - сам запрыгнет, - подсказала опытная Галина Бланка, эффектно смотревшаяся на фоне таблиц с целеуказаниями.
- Капитан, у нас есть пиво? - спросил полковник, глядя, как девушки, накинув бушлаты, сноровисто наводят порядок на пиршественном столе.
- Пиво есть, - доложил дежурный. -Связи с базой нет. Гранатой повредили линию.
- Ну и слава богу! - начальник снял камуфляжное кепи с кокардой и перекрестился на портрет Путина. Некоторое время раскрепощенно дивился гармоничному сочетанию кружевных аксессуаров с камуфляжем офицерских бушлатов, затем сказал душевно: - Ну, снегурочки, откуда будете?
- От верблюда! - засмеялись снегурочки. - А что, паспорта надо? Мы их губернатору сдали. На вечное хранение. Ну что, мужчины, отдыхаем или как?..
- Хороший вопрос, - одобрил полковник. - Не хочу портить его своим ответом. Значит, так. Первый тост у нас - за стойкость и выживание. Начнем сразу со второго. С наступающим Новым годом вас!..
21-23 декабря 2013 года
Глава семьдесят седьмая
Вот что сказал Наполеон Бонапарт в 1803 году по поводу декабрьской революции 2013 года на отдельно взятом киевском Майдане: «Что сделало революцию? Тщеславие. Что положило ей конец? Тоже тщеславие. И каким прекрасным предлогом дурачить толпу была для всех нас свобода!..»
Слова эти прозвучали спустя семь лет после того, как останки кардинала Франции Ришелье вытащили из склепа в церкви Сорбонны, отрубили ему мумифицированную голову и выкинули на бульвар Сен-Мишель. Так революционная толпа совершила акт возмездия, руководствуясь исторической справедливостью.
Придет время, Россия вспомнит кошмар 90-х годов. И былинную песню вспомнит про Чубайса: «И от самых, от окраин, где плач и стон, и нищета, вздымает крылья Птица Каин из-за московского Кремля». История сделает мощный глоток свободы, и рыжая голова покатится по Садовому кольцу до известного «ночным бабочкам» перекрестка, где не играет духовой оркестр, зато в голубом клубе-казино «поющие политики» делают ставки на старые песни о главном: «Государство - это мы!»
К сведению членов клуба адвокатов Резника и Добровинского: отмывать ваучерные веснушки Чубайса чревато для них самих парижским прецедентом. История не простит ядовитых брызг в защиту рыжего мародера по прозвищу Птица Каин, пообещавшего Госдепу США сократить население России на тридцать миллионов.
Генри Резник пока об этом не думает. И не говорит. Он пока поет. А Добровинский даже и не картавит. Затаился ярыжка в Лондоне с уворованными в банке «Пушкино» миллионами баксов и гадает: объявят в розыск - не объявят?..
Именно по этой причине не было на традиционном собрании клуба «поющих политиков» гламурного адвоката и владельца лопнувшегобанка. А Резник, у которого, по словам его извечного конкурента Добровинского, лицевые мышцы стекают на воротник, как сопли индюка, присутствовал в полном объеме и пел песню на мотив некогда популярного вальса: «В городском саду играет духовой оркестр, на скамейке, где сидишь ты, нет свободных мест...»
В исполнении матерого защитника угнетаемых столичных олигархов и криминальных авторитетов песня звучала так: «В городском суде играет слаженный оркестр - ни в «Матросской», ни в Бутырке нет свободных мест. Дело ЮКОСа гремело громом на весь свет, но до выборов, похоже, перспективы нет».
После него взял гитару депутат Хинштейн. Все думали, исполнит ораторию про митинги на Болотной: «Выйдут трезвые все до рассвета, не вернется никто домой». А он спел про «омайдаченную» Украину: «Ты ж менэ пидманула, ты ж менэ пидвела!..»
Ждали Кобзона, чтобы объявить его новым президентом клуба вместо безвременно ушедшего в министры Михаила Меня, но не дождались. Вышли из положения просто. На микрофон повесили поношенный курчавый парик и включили фонограмму хита про неудачное покушение на Чубайса: «Полковник, жалко, промахнулся».
И правда, жалко. Что не было Кобзона.
Кардиналы и короли
Элитарный клуб «поющих политиков» не дождался в тот вечер многих, не только одного Кобзона. Не приехал Немцов, которому в киевском аэропорту Борисполь завернули рога в обратную сторону. Сотрудники Службы безопасности кратко объяснили запрет на участие в майданном бедламе: «Нам своих быдляков хватает». И предложили клиенту скакать на месте: «Хто не скаче, той - москаль». И Немцов скакал, демонстрируя орден Ярослава Мудрого, полученный от немудрого Ющенко. А на площади перед аэровокзалом скакали встречающие. В руках они держали плакат, написанный на дивной государственной мове, которую придумал дуже грамотный академик Грушевский: «КАЗЛА НА ЙОЛКУ!»
Не прибыла смурная дочь самурая Ирина Хакамада, потрясенная собственной неразборчивостью, с какой примкнула к Михаилу Касьянову, а того безжалостно прокатили с лидерством в Демпартии. Отсутствовал и сам Касьянов. Хотя, возможно, причиной тут стало присутствие депутата Хинштейна, разоблачившего дачную аферу экс-премьера. Так или иначе, но Хакамада пострадала. Когда покинула ряды Союза правых сил, беглый подельник Ходора Леонид Невзлин прислал ей из Тель-Авива денег на создание новой ультралиберальной партии, а она нечаянно потратила их на благоустройство одинокой беспартийной души.
Песня Дмитрия Быкова, который на самом деле Зильбельтруд, написанная в ее честь, звучала доброжелательно: «Езжай домой, Ирина Хакамада, езжай, и все! Там - харакири, сакура, микадо, сумо, басе... Уже довольно Родина страдала от правых сил. У нас теперь ни правых сил не стало, ни левых сил - их никаких у нас теперь не стало, езжай домой...»
Более всего клубная публика была разочарована отсутствием известного мученика свободы слова, автора книг про «царя Бориса», его свиту и тревожные сны тех времен самого Олега Попцова, ставшего еще и автором сильно нашумевшего телефильма «Ваше высокоодиночество». Шесть безоблачных лет Попцов возглавлял ВГТРК, после чего был уволен «за неадекватность освещения» чего-то там. Перебивался обозревателем в «Общей газете», писал книги, читал сказки, а в начале 2000 года стал генеральным директором телеканала ТВ-Центр. Отправлен в отставку после того, как на канале за три вечера прогнали упомянутый фильм «Ваше высокоодиночество».
Прогнали фильм, прогнали и автора. Вот и не стал Попцов ходить в клуб. Говорили, жутко расстроился, узнав про очередную свою отставку, вроде бы даже напился и все какой-то угол искал. Неужели пятый?.. Неадекватность Попцова была гораздо глубже неадекватности любого из «поющих политиков», однако степень этой глубины могли оценить только специалисты медицины катастроф. Как и в случае с Чубайсом, в борьбе с которым Попцов отстаивал право считаться кардиналом при короле или, точнее, постельничьим при царе Борисе. Но если Чубайс обычно улучал момент, когда гарант не вязал лыка, и буквально водил его немощной рукой, скрепляя подписью очередной «приватизационный» указ, то Попцов всецело полагался на свое проникновенное слово, считая себя глашатаем истины.
О Ельцине Олег Максимович писал и вещал дословно так: «Он войдет в историю как президент, положивший начало демократическим и экономическим реформам в России. Он неоднократно бросал на чашу весов свой авторитет. Это его стиль. Стиль нестандартного политика, политика-бунтаря. Он войдет в историю как президент, распустивший Верховный Совет и сумевший избежать при этом драматическом действии кровопролития. Он войдет в историю как президент, возродивший Государственную думу. Он войдет... Он вошел...»
Народ, знавший, в какие истории умудрялся вляпаться президент Ельцин, ничего попцовского не читал и не слушал. Народ сам сочинял были-небыли про барвихинского упыря. Например: «Президент любил свой народ, и все время думал, как сделать так, чтобы народу жилось хорошо. Думал, думал, а потом напивался и блевал в угол. Народ тоже думал, почему его не любит президент. Думал, думал, а потом делал то же самое. Наутро за президентом убирали слуги, а за народом не убирал никто».
Попцов кипел от негодования. Какая мораль в этих сказках? Чему они учат поколения? Куда ведут народную мысль? В угол. А что в том углу?.. Отбрасывал сказку как непригодную для «адекватного освещения» на ТВ. И принимался читать следующую. Что делать, если в этой стране каждый второй Андерсен, а каждый третий - братья Гримм.
«Президент сидел и думал, как сделать, чтобы народу жилось хорошо. И придумал. Велел найти ему новых министров. Которые, понимаешь, воровать не будут. Сказано - сделано. Приводят новых. А это те же самые, только прикид на них подороже и золотых перстней побольше. «Кого вы мне привели?!» - не на шутку рассердился президент, понимаешь. «А других у нас нет», - отвечают ему. Тут президент расстроился, напился и наблевал в угол».
Попцов читал и страдал. Во-первых, от того, что, кроме него самого, никто не пишет правду о Ельцине. Во-вторых, от того, что отчасти в этом фольклоре присутствовала забубенная правда. Вот: «Был большой праздник. Президент созвал министров, отсыпал им денег из кредитов МВФ и велел, чтобы раздали народу. А то живет народ, понимаешь, плохо, пусть хоть на праздник порадуется. Напьется, значит. А министры были нечестные. Честных не было. Взяли они все доллары себе, народу ничего не дали. Но народ все равно напился и наблевал в угол. Президент увидел, что народ пьяный, и от радости тоже напился и наблевал в угол, только в другой».
Короче говоря, у Ельцина было чему учиться. А вот Путина следовало учить, как Людовика XIV. Преподать ему мастер-класс. Объяснить на пальцах, как управлять неуправляемой страной, что делать в первую очередь, что во вторую, а чего не делать даже в самую последнюю - когда политики поют вместо того, чтобы делом заняться. Два года Попцов вынашивал идею фильма. Еще два года неадекватно воплощал. Фильм получился отчасти сюрреалистичным. Про два одиночества. Одно - президентское, другое - попцовское, то есть нижестоящее. Когда и если оба эти одиночества сойдутся, всяческие несправедливости улетучатся, неравенство исчезнет, и возникнет всеобщая гармония.
Олег Максимович в своем фильме, понятное дело, гуру. Поучал, размышлял, наставлял, предостерегал, поощрял, советовал, напутствовал. И с высоты своего постельничьего положения - воспитывал. Никакой аллегории. Учитель и ученик. Истины - лоб в лоб. Плохо только, что лоб один. Олег Максимович расхаживал по кабинету, поглядывая на аппарат прямой связи с Кремлем, или сидел в своем кресле, озаряя телефон откровениями, снисходительно комментировал сказанное им же, а тот, кому это все предназначалось, слышал ли? Внимал? Учитель присутствовал, проповедь звучала, а где имеющий уши?..
Изъяны здравого смысла режиссеры попытались частично компенсировать творческими находками в запасниках социалистического реализма. Монологи гендиректора ТВЦ были проиллюстрированы монтажными врезками: Путин внимательно слушает, одобрительно кивает, удивляется, негодует, обещает помочь народу, искренне благодарит незваного наставника. И Попцов жестом усталой прачки смахивает со лба трудовой пот вдохновения: «Мы еще встретимся, ваше высокоодиночество!»
Неважно, что лицо президента заимствовано из другого контента - вообще из других сюжетов, а искренняя его реакция вызвана совершенно иными обстоятельствами. Народ этого не поймет. Народ посмотрит, проникнется радостным пониманием того, что президент под надежным, мудрым доглядом телевизионного гуру, обрадуется, напьется –и в угол.
Карьерная катастрофа Попцова даже не в том, что он состряпал банальный фальшак на тему «Я и президент», поучая отсутствующего поучаемого. Если разобраться, учил он всю страну, а не только ее президента. Учил тому, чего не понимал сам. По этому поводу у «поющих политиков» была подготовлена песня в исполнении зампреда думского комитета по аграрным вопросам Любомира Тяна на слова Тимура Кибирова: «Вы сами напрудили лужу - со страха, сдуру и с устатку - и в этой жиже, в этой луже вы растворились без остатка».
Новая песня заменила устаревший хит прежних лет: «Снят с премьеров был Касьянов, много он имел изъянов. Заменил его Фрадков - он от правильных братков». Это все старые песни о главном. А у медицины катастроф главным считаются сказки про конституцию.
Комментарий к несущественному
У президента Ельцина была конституция. Больше ни у кого ее не было. Придет, бывало, к нему премьер и просит почитать Основной закон. А президент не дает. Говорит: «Возьмешь и потеряешь. Что я народу скажу?» Президент умный был. Иногда. Понимал, что если премьер и министры будут знать конституцию, то они еще больше станут воровать у народа. А народ президент любил. Иногда. Как подумает, что народ обворовывают чиновники, обязательно напьется и наблюет в угол.
Замри-умри-воскресни
Предновогоднее веселье поющей тусовки едва не испортил бывший министр культуры Михаил Швыдкой, спевший «Колыбельную для олигархов»: «Просидел в тюрьме лет десять, желтой фиксой заблестел - все прекрасно, если взвесить, только ногу отсидел». Публика решила, что это про Ходорковского, ожидающего помилования от президента в сегежской колонии общего режима в Карелии. Господь от него отвернулся за давностью срока грехопадения, а Швыдкой, видите ли, издевается. С чего бы? С того, что хомо хомини ест и ест, а волки брезгуют?
Бывшего культурного министра пристыдили, что он такой неполиткорректный и притом - никакой вокалист. Неровен час, сам ногу отсидит и фиксой обзаведется - там, где режим построже, и по ночам в бараке тихо, как на Ваганьковском. Ничего не значит, что харизму наел на откатах и теперь изображает вегетарианца Винни-Пуха, интересующегося исключительно медом.
Оказалось, Швыдкой имел в виду будущее адвоката Добровинского, отнюдь не прошлое Ходорковского, хотя тому, несчастному, кажется, шьют третий срок за то, что грузит либеральную общественность идеями чучхе, выстраданными еще в Краснокаменской колонии. Стало быть, песня посвящена лучезарному голубому гному с бабочкой, платочком, рюшечками и цепочками, коего страстно презирает другой адвокат-блатарь, уже упомянутый выше. Тот, другой, брался защищать только состоятельных клиентов, имеющих свой рейтинг в журнале «Форбс», и требовал с них по штуке баксов в час за «вхождение в дело». Ни в какие дела он входить не собирался, а поручал эту процедуру своим «гастарбайтерам». Сам же ограничивался стандартным заявлением в суде, что обвинения, выдвинутые против его подзащитного, заведомо носят заказной политический характер. Иногда срабатывало, но чаще всего замах пролетал мимо.
Александр Добровинский, не имеющий юридического образования, считал Генри Резника малопрофессиональным дельцом от адвокатуры. И вообще - малоприятным типом. Дескать, приличные люди избегают здороваться с ним за руку «по соображениям санитарно-гигиенического характера». Ну что такое, в самом деле: седые патлы, мутные глаза, пиджак, усыпанный перхотью, галстук используется вместо носового платка. Правда, имеется патетический баритональный бас, в отличие от писклявого тенорка самого Добровинского, каковой не удается довести посредством винтажных сигар хотя бы до женского контральто.
Вот Резник и сотрясает атмосферу в судах, как в оперном театре. Отбыл номер - и к прессе оправдываться. Якобы он не понимает сути и не видит смысла в предъявленных обвинениях. А щупленький Александр Андреевич, будучи ростом с Юрия Лужкова без кепки, умел проникать в правовые щели любых исков и договариваться с противной стороной, а также с судейскими еще до всяких слушаний дела: замри-умри-воскресни, братан, тебе половина и мне половина, по рукам? Обычно соглашались. И постепенно стал Добровинский знаменитым, как Кирилл, знаете ли, Серебренников, хотя колец в ушах не носил - цеплялись за пирсинг небритых мальчиков, неприятно-с...
Свои первые миллионы маленький ярыжка заработал на адвокатском поприще, это факт. Защищал финансовые интересы израильских «алюминиевых братков» Михаила и Льва Черных, Искандера Махмудова, Вячеслава Иванькова, который Япончик, уже упокоенный. Вызволял из тюрьмы владельца «Арбат Престижа» Владимира Некрасова. Участвовал в разделе наследства убиенного Шабтая Калмановича, который ни с какой стороны не барон. Добился мирового соглашения владельца гей-клуба Руслана Байсарова с Кристиной Орбакайте. Был на слуху и в громком деле «игорного короля» Ивана Назарова, делавшего свой маленький бизнес под крышей подмосковных прокуроров. Защищал Сергея Полонского в деле против Александра Лебедева, пославшего клиента в нокдаун во время прямого эфира на НТВ. Словом, старался, не прилагая особых усилий, стать миллиардером.
«Нет другого мерила успеха в нашем мире, кроме бабла», - утверждал Александр Андреевич. И потому в апреле 2013 года задешево купил себе небольшой банчок «Пушкино», в активе которого имелось около 20 миллиардов рублей. К ноябрю того же года на счетах не осталось ни рубля. Добровинский весьма сноровисто оформлял беспроцентные кредиты известным только ему фирмам-однодневкам, прикидываясь овечкой Долли: «А что тут такого? Приносят бумаги, я подписываю. Мне не жалко, пусть народ пользуется. Я люблю наш народ».
Предполагалось, что рядовая клиентура подмосковного банка, потерявшая свои зарплаты и пенсии, напьется с горя и пойдет искать подходящий угол. Однако клиентура, в числе которой был и Федор Бондарчук, пошла в прокуратуру заявлять о преднамеренном и злостном банкротстве. Заодно и в Центробанк стукнули. ЦБ мигом отозвал лицензию, а вот прокуроры промедлили и не успели схватить шалунишку за фалды.
Кто теперь ответит за украденные и уведенные в офшор трудовые деньги обманутых вкладчиков банка «Пушкино»? «Пушкин, -шутит в Лондоне беглый адвокат. - Замри-умри-воскресни - и великий поэт ответит пятистопным ямбом: «К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь...»
Гогочущие, как гуси, спасшие Рим, политики подивились беспримерной наглости не сидевшего и потому бесстрашного Добровинского, предусмотрительно снявшего с себя на британской чужбине золотовалютные цепи и плебейскую соболиную шерсть, и решили в его честь исполнить «а капелла» застольную, вполне актуальную: «За бесстрашное наше веселье - разливайте старушку Клико, может быть, на всемирном похмелье нам покажется за канителью, что расплата еще далеко...»
- Я ему отечественную землю подарю в престижном месте! - злобным контрапунктом рокотал Резник. - Два квадратных метра на Котляковском кладбище. И соседи у него будут такие же.
Сказал и юркнул вилкой в филе мраморной говядины, покоившееся на блюде в траурном обрамлении томатов с черной икрой.
- Помидоры в сочетании с паюсной икрой могут вызвать аллергическую реакцию, как все красное, - предупредил бывший культурный министр. - Подагру наживешь, о, Генри!..
- Что одному вредно, другому полезно,
- такой ответ последовал от адвоката. - А в рыбе, которую ты пожираешь, повышенное содержание ртути, догоняешь?..
- Злой ты сегодня, - кротко заметил Швыдкой. - И прошлый раз был злой. Это у тебя от гастрономической фамильярности. Кушай лучше моцареллу, а еще лучше -ужин отдай менту... Что у вас за терки такие непонятные с Добровинским?
- Ложки у меня украл! - хохотнул Резник.
- Серебряные. Прикинь! Шутка. Слышал кремлевскую байку про то, как у Ельцина ложки пропали?..
Комментарий к несущественному
В прошлом веке, если кто не в курсе, жил-бып в России старый президент. Когда-то при нем состоял вице-президент с пышной прической на лице, но в один злополучный день президент выгнал его и велел больше не пускать в Кремль.
Дело было так. Поспорили они, кого из них народ больше любит. Спор, надо сказать, возник на пустом месте, потому что народ не любил обоих. Договорились пойти в город и спросить простых людей. Хитрый вице-президент загодя расставил на улицах своих приближенных, а глупый президент не додумался.
Приходят они на Тверскую, и президент спрашивает: «Простые люди, крепко ли вы меня любите?» Сторонники вице-президента как закричат: «Совсем не любим мы тебя, морда ты пьяная, харизма ненасытная!» Расстроился глава государства, поехал на трамвае домой. Выпил на кухне водки и велел дочери почитать ему классику. Для успокоения. Сам-то читал с трудом, не все буквы помнил, но послушать «Муму» любил.
- Папа, - говорит дочь, - мы же это вчера читали, забыл?
- Не забыл, - отвечает папа. - Только не помню, чем там дело закончилось. Ложки нашлись? Те, которые вице-президент у меня своровал, понимаешь.
Дочь побежала смотреть ложки. Лежат на месте. И при чем здесь вице-президент? Гонит папа.
- Ладно, - говорит президент. – Сыграем в крестики и нолики. Если я выиграю, то выгоню вице-президента.
- А если выиграю я? - спрашивает дочь.
- Тогда тем более выгоню. Ради счастья народного, всякого.
Играли они, играли - вышла ничья. Нолики не склонны были нести свои крестики. Расстроился президент, выпил водки, даже «Муму» слушать не хочет.
- Постой, - говорит догадливая дочь, - я ведь не пересчитывала ложки. Уверена, что одной или двух не хватает.
- А я о чем, понимаешь, толкую! - оживился гарант конституции и счастья народного, всякого. - Пиши указ об увольнении вице-президента. Из Кремля прогнать, дачу отобрать, телефон отключить, уголовное дело возбудить, по башке настучать.
Подписал президент свой указ и стал дальше про «Муму» слушать, интересно было знать, чем же для Герасима обернулось попрание норм коммунистической морали.
24-26 декабря 2013 года.
Глава семьдесят восьмая
И снова Путин разозлил Америку и напугал Европу. Напомнил обществу, что помимо прочих ценностей существует здравое понятие «консерватизм». Более чем здравое. Не препятствует движению вперед, но и не позволяет скатиться на санках толерантности назад и вниз - к полной, то есть, деградации.
Бог в силу вероятной занятости невольно попустительствует пороку. Евросоюзу осталось узаконить зоофилию и некрофилию, чтобы падение нравственности сделалось необратимым. Пора пересматривать библейские мифы и редактировать Священное писание.
Ной не спас никого. Его ковчег, где каждой твари по паре, такая же иллюзия, как и декларируемое стремление ЕС ко всеобщему процветанию. Ной лишь усугубил участь рода своего, ибо после того, что сын сотворил с ним на омытой водами потопа земле, все утратило прежний смысл, державшийся верой и надеждой от сотворения мира.
И Каину не надо было убивать Авеля, и напрасно Иаков обманул слепого отца, домогаясь первородства, и дочери Лота зря поили вином папашу, желая согрешить с ним, и Эсфирь впустую соблазняла Артаксеркса, и плач Иеремии никем не был услышан, и Савлу не следовало обращаться в Павла, а Иуде целовать Иисуса Христа. Тем более ни к чему было Иоанну Богослову придумывать нелепых зверей Апокалипсиса.
Ничто более не имеет значения по роду своему, ибо тяжкое заклятье Страшного суда несет в себе каждая из мнимо спасенных тварей, испытывая ужас от веры и неверия, от войны и мира, от любви и ненависти, от жизни и смерти.
Неистовства ликующих гей-парадов в Европе постепенно открывают людям глаза и наводят на размышления о главном. Нельзя жить в мире, не управляемом ни одной здравой закономерностью консерватизма, но лишь влекомым в никуда воинствующим пороком и ущербной волей извращенцев. Нельзя верить, надеяться и любить. Нельзя воспитывать детей своих, руководствуясь вековыми семейными ценностями. Нельзя почитать женщину, ибо она «горше смерти», и забудьте слова святого апостола Павла из Послания к римлянам, вот эти:
«Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставивши естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение. И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму - делать непотребства. Так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия... Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти, однако не только их делают, но и делающих одобряют...»
И длится этот ужас, пока в равное возмездие не пресечется род человеческий - и какая казнь не желанная услада перед проклятием этим?
Время всякой вещи под Солнцем, и никто на земле не избегнет высшего суда за умножение порока.
Аминь.
Человек эпохи Вырождения
В пылу дебатов в Европарламенте о необходимости сексуального воспитания детей начиная с четырехлетнего возраста - с тем, чтобы к девяти годам посвятить их во все прелести однополой любви, депутаты не учли, что сама Европа куда-то подевалась вместе с обломками христианской морали и цивилизации. Старый Свет выродился в Евросоюз, где активно экспериментируют с превращением европейца в жвачного, похотливого мутанта среднего рода, призванного заменить хомосапиенса как такового. Исполненные всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия и злобы - еврочиновники дискутируют на тему, как правильно и доходчиво пропагандировать педофилию, попутно осуждая Россию за попытки отстоять истинные духовные ценности.
Европейский суд, встревоженный отменой закона об однополых браках в Австралии и в Индии, где гомосексуализм справедливо приравняли к уголовному, преступлению, поспешно принял постановление, обязывающее страны, входящие в ЕС, узаконить браки среди педерастов и лесбиянок как международно признанный подход к защите гражданских прав мутантов.
Европы не стало. И не надо сказок про то, как ее похитил Зевс, обернувшийся быком, после чего она родила Хосни Мубарака, Саддама Хусейна и Башара Асада. Европу похитили во второй раз, уже после Гитлера, и сделали это те, кто ею управлял. Кто именно? Как сказать... Есть Евросоюз. Есть Европарламент. Есть Совет Европы. Есть еврокомиссия. Есть суд, но нет праведного дела. И нет ответа на вопрос, кто управляет Европой.
Тогда другой вопрос. Какова численность одной только еврокомиссии, номинально являющейся правительством объединенной Европы? Гадать не стоит. В Брюсселе все засекречено, поэтому там нет никаких тайн. Численность аппарата еврокомиссии, возглавляемой Жозе Мануэлем Баррозу, похожим на смотрителя зоопарка, ворующего бананы у обезьян, составляет ныне 29 тысяч сотрудников. Если же считать с обслуживающим персоналом... Лучше не надо, а то герцоги Брабанта перевернутся в своих саркофагах. Это ведь треть почти миллионного Брюсселя.
Ответ найден, вопрос остался: кто управляет Европой? Только не следует поминать здесь «ботаника» Хермана ван Ромпея, названного президентом ЕС, и его заместителя - хиппующую феминистку 70-х годов Кэтрин Эштон, возомнившую себя куратором всех иностранных дел, включая внутренние на Украине, смеяться станут все 29 тысяч брюссельских чиновников. Не считая обслуживающего персонала. О неизреченном молчаливо свидетельствует надпись на цоколе одного из готических зданий на центральной площади Брюсселя Гранд-плас: «Каждый год ЕС отмечает основание города, каждый час - гибель Бельгии».
А надо бы написать - Европы. И что же? Советский Союз вам виноват? Россия?.. Поживите еще, сколько сумеете, под либеральным гнетом ЕС - будете иметь, что с чем сравнивать. Устремления евролибералов назад, к обезьяне, куда более зловредны, чем гегемония КПСС, а принципы «защиты прав и свобод» - грандиозный пропагандистский трюк для легковерных дураков, дымовая завеса над тем, что происходит на самом деле.
Фокус в том, что, декларируя повсеместную защиту прав человека эпохи Вырождения, новая идеология глубоко дискриминационна по отношению к большинству, лишенному права голоса. Это откровенное, неприкрытое вытеснение вековых норм морали порочным «кодексом аморальности». Происходит своего рода антропологическая революция, когда идеология ЕС не изменяет отдельные нравственные нормы, но отменяет само понятие нормы. В результате человек вынужден дышать не разреженным воздухом либеральной утопии, а густым смрадом разложения.
Пришла такая свобода от человеческого достоинства, что никакое неприятие большинством жгучего интереса «либерастов» к прямой кишке, никакие протесты против так называемой «гей-культуры» не признаются и не будут признаны теми, кто присвоил себе монопольное право диктовать обществу губительную систему ложных ценностей мира сего. В основе этих «ценностей» лежит обыкновенное скудоумие, интеллектуальная нищета современных политических лидеров, которые в действительности не политики, а игроки. Непрофессиональные, некомпетентные игроки, абсолютно не заинтересованные в конечном результате своей игры. Это политкорректная оценка. Бывший канцлер ФРГ, 95-летний Хельмут Шмидт, не склонный к толерантности, во время декабрьской встречи с Путиным в Москве дал более точную оценку политикам ЕС: идиоты.
Игроки от политики проглотили это молча - не им тягаться с патриархом - зато на Путина обрушились со всей тяжестью своего непотребства: как он посмел столь вызывающе противопоставить консерватизм «бесполой и бесплодной толерантности» в послании Федеральному собранию?! Евросоюз негодует, Америка кашляет. А когда она кашляет, весь мир охватывает эпидемия гриппа особого рода, чреватого параноидальными осложнениями для политиков. Тут Паркинсон с Альцгеймером уже караулят своих жертв, чтобы своевременно уволочь их из трехгрошовой брюссельской реальности. Европа отдана на заклание варварам. Чтобы она вернулась к себе самой, надо открыто и честно признать, что только в рамках христианской цивилизации выработана достойная модель человеческого общежития. Все остальные цивилизационные модели, включая Евросоюз, хороши для кунсткамеры. А воинствующие геи - это те же экстремисты, терроризирующие человечество, как ниспосланное свыше испытание духа. Порок пеленает юные, неокрепшие души, точно погребальный саван, становясь под доглядом ЕС мерилом продвинутости - куда?..
Одним из ключевых условий евроинтеграции Украины значится отнюдь не подъем экономики или решение социальных проблем, а требование уравнять в правах однополые браки с традиционными. Когда до щирых хохлов дойдет наконец, кто тут кого хочет отыметь, мало не покажется всему Евросоюзу.
Ной не спасет никого.
Комментарий к несущественному
С трудом преодолев праздное безделье, Европарламент счел актуально необходимым вмешаться в территориальный спор между Японией и Россией из-за четырех островов Курильской гряды. 730 депутатов не очень отчетливо представляли себе, где находятся эти Курилы и какие именно острова вызывают у них «постоянно растущую озабоченность».
То обстоятельство, что спорные острова удалены от Брюсселя на десятки тысяч миль, стало для голосующего большинства игроков от политики географическим открытием. Тем не менее резолюция с требованием вернуть Японии ее «северные территории», каковые «оккупированы бывшим Советским Союзом и в настоящее время находятся под оккупацией России», была принята депутатами, путавшими Тихий океан с Атлантическим.
Не голосовавшее меньшинство потому не голосовало, что на тот момент занято было спешной приборкой в персональных кабинетах и местах общего пользования, то есть - занятием куда более важным, чем вся повестка дня, хотя в этом никто не решился признаться. Дело в том, что вездесущие немецкие тележурналисты обнаружили в стенах Европарламента следы подозрительного белого порошка и насторожились - уж не сибирская ли это язва, угрожающая здоровью и жизни добропорядочных депутатов?
Лабораторный анализ успокоил журналистов и напугал самих евродепутатов. Оказалось, это банальный кокаин, стимулирующий парламентскую активность в благородном деле разрешения чужих споров. Наркозависимые адепты нетрадиционного секса надежно замыли следы «кокса» в своих сортирах. Все хорошо, прекрасная Европа!..
Двойная игра
Ни один из европейских лидеров немилосердного дня сегодняшнего не помнит провидческих слов Маргарет Тэтчер, сказанных за несколько дней до ее ухода из публичной политики: «Создание Евросоюза было величайшей глупостью нашего времени». Слова эти дорогого стоят - всей Европы. Их следовало бы, пока еще не поздно, начертать на фронтоне гигантского здания еврокомиссии в Брюсселе. Еще Тэтчер говорила, что евро - не что иное, как инструмент создания сверхгосударства с олигархическим режимом. И далее: «Я убеждена, что основа еврозоны безнадежно плоха и единая европейская валюта потерпит крах - экономический, политический и социальный».
Непонятным откровением осталась такая фраза «железной леди»: «Всю мою жизнь проблемы, стоящие перед миром, исходили так или иначе от континентальной Европы, а их решение всегда приходило извне». А что здесь непонятного, если разобраться?
Когда Маргарет Тэтчер еще только вступала в политическую жизнь, Великобритания в союзе с антигитлеровской коалицией завершила войну с нацизмом, который, стоит напомнить, был идеологией континентальной Европы, а Третий рейх - ее практическим воплощением. Конкретное видение единой Европы (без Великобритании) создавалось сотрудниками особой службы ОС - «Армстгруппой С» во главе с Александром Долежалеком. Кстати, именно он первым предложил ввести общеевропейский паспорт, дающий его обладателям значительные льготы.
Словом, не на Британских островах возникла идеология, позволившая Гитлеру завоевать Западную Европу. Сопротивлялась только Англия. Мужественно сопротивлялась, но спасение пришло извне. При Маргарет Тэтчер Британии пришлось вести «холодную войну» с идеологией марксизма, рожденной опять же в континентальной Европе. И победа в этой войне тоже пришла извне - от Соединенных Штатов.
Нынешний бедлам в «омайдаченном» Киеве - это не очередной приступ головной боли для Британии, а много хуже. Тупиковая ситуация на Майдане спровоцирована фанатичным до отупения стремлением лидеров ЕС из болота тащить деклассированного тернопольского бегемота, который уже не хочет быть здесь, но еще не понимает, зачем ему нужно туда. В Одессе этого не скрывают: «Шоб я так знал, как я не знаю!» Но все же догадываются: «Шоб вы так доехали, как купили билет в Европу!»
В Брюсселе вообще не осознают, что творят, заигравшись в большую политику. Безоглядное и бездумное расширение ЕС на восток обеспечило Европе заражение крови. Головную боль перетерпели с «польскими сантехниками», коих нахлынуло в Британию до восьмисот тысяч. С украинскими «заробитчанами» перетерпеть не получится. Они тоже европейцы? Ради бога. Однако надо бы знать, что в Англии «европейский» - это вообще ругательство. Евросоюз там воспринимают как плод противоестественного альянса «кислокапустников» с «лягушатниками». И хотя от выгод, которые можно получить от уродливого бастарда, британцы не отказываются, в остальном держат с континентом приличную дистанцию. И надменно наблюдают, как Варшава стремится стать маргинальным пригородом Вены, а Киев надеется пристроиться таким же пригородом ушлой Варшавы. Чуть было уже не стал. Теперь у Лондона вся надежда на «кислокапустную» фрау Ангелу. Выборы для нее уже позади, и надобность в двойной игре с Москвой и Киевом отпадает.
Суть вот в чем. На словах Ангела Меркель - за то, чтобы Янукович безоговорочно подписал соглашение об ассоциации с ЕС, а на деле вошла в конфиденциальную договоренность с Путиным о том, что Берлин будет блокировать любые европейские устремления Киева в обмен на гарантии Москвы по соблюдению германских экономических интересов, во-первых, в той же Украине, а во-вторых, в самой России, где немецким компаниям должны обеспечить свободный доступ к освоению Уренгойского и Ямбургского газовых месторождений. Кроме того, Германия получит возможность вести разработку шельфа Карского моря на паритетных началах с Россией.
Таким образом у жовто-блакитного бегемота имеются все шансы остаться в родном болоте. В самом деле, что важнее для немцев: заработать при поддержке Москвы российские миллиарды или промотать свои кровные, спуская их в черную дыру стагнирующих восточных абитуриентов ЕС? Ответ ясен всем, кроме польских эмиссаров, переселившихся в палаточные апартаменты на Майдане, оголтелых брюссельских зазывал, манипулирующих оппозиционной троицей в лице Кличко, Яценюка и Тягнибока, на которых без слез не взглянешь. «Открытая дверь» в Европу сулит им не полноправное членство в ЕС, а разовый бизнес-ланч в Париже с Франсуа Олландом, и то - одному только Кличко.
Наилучшим выходом для Януковича после того, как Москва выделила 15-миллиардный долларовый кредит и на треть снизила цену за газ, стало бы парадоксальное решение - выпустить на волю Юлию Тимошенко, Дама нелегкого поведения первым делом удавила бы Арсения Яценюка на собственной косе - за то, что нагло занял не свое место во главе «Батькивщины», исподволь препятствуя помилованию настоящего лидера партии. С остальными самозванцами все разрешится само собой. Боксер Виталий Кличко вернется на ринг, который покинул ради иллюзорной политической карьеры, а Тягнибок благополучно слиняет в свой Тернополь, оставив расхлебывать майданный кулеш рядовым партийным парубкам фашиствующей «Свободы».
Зависнут интересы ясновельможной Речи Посполитой, отчаянно пытавшейся заполучить в холопы 45-миллионный народ и вассальный рынок для своих сомнительных товаров. Здравомыслящим украинцам придется изъясняться со шляхтой на русском, грубо говоря, языке. Примерно так: «Варшава шалая, с тобой мы не в ладу, не в духе, что ли, ты проснулась на виду Европы, потерявшей интерес к тебе, и грудью падая на общий стол, чтоб ложку мимо рта не пронести, швыряешь нам фальшивый вексель, взывая к европейскому суду? Вот ты ушла, надменная, и дверью хлопнула с надрывом - за что ж ты платы требуешь от нас - за одичалые стада вражды твоей и вероломства -да? За злую похоть, суеты излишек и за Москву, спаленную при Мнишек? За ход конем, за лютую стрелу, за патриаршью смерть в лихом углу, за ядовитый привкус святотатства? За кровь дурную, за «пся крев», иглу отравленную - униатства? Строптивая, кого желаешь пнуть, кого потешить? Забыла огоньки болотных страхов, когда под «Варшавянку» блудную твою - расстреливать вели и вешать? Зачем ты снова распаляешь ляхов? Твоих волос горящий померанец, он виден за версту. Но папа ныне над тобой - германец. Молчи - и помни о своем. Жуй хлеб беспечности и Пушкина читай: «Иль нам с Европой спорить ново? Иль русский от побед отвык?..»
Итак, украинский Магомет не пошел к европейской горе, потому что российский Моисей заплатил больше. У майданной оппозиции, казалось, нет лишних аргументов против Януковича. Но тут боксер Кличко нанес президенту удар ниже пояса: коль Москва снизила цену на газ на тридцать процентов, то нехай правительство москаля Азарова снизит плату за коммунальные услуги на те же тридцать процентов, а иначе - гэть!
Майдан, как и вся Европа, живет сегодня по инерции. Ангажированные «западенцы» перестали понимать команду «иди сюда, стой там». Революционная энтропия выматывает, если невнятная игра замещает еще более невнятный смысл протеста, о чем не велено говорить. Можно лишь, глядя в сторону России, до посинения кричать: «Волки! Волки!» Но волки притаились в засаде не там. Звери, которые похитили Европу и намеревались сожрать «ридну неньку» - это духовные ценности, переродившиеся в омерзительное ЛГБТ -сообщество лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров. Извращенцев, короче. Следовало бы, учитывая веяние времени, удлинить аббревиатуру литерой «П», а маргинальное сообщество, соответственно, пополнить крепко запароленными ныне педофилами. И придумать символ для их самоидентификации. В очередь за ними выстроятся зоофилы и некрофилы, и развалины культуры Старого Света станут еще живописнее.
Что же до Евросоюза, то там по-прежнему все хорошо, местами - отлично. Теряя по ходу дела интерес к Майдану, выбравшему себе сотрясение мозга, еврочиновники вернулись к обсуждению давней проблемы: что есть велосипед, и как он влияет на восточный менталитет, а также на все остальное, что не велосипед.
Обсуждение, в котором участвуют три профильных комиссариата, проходит конфиденциально. Тем не менее легко догадаться, о чем идет речь. Не об Украине, эту тему проехали. Виртуальный велосипед - вот вопрос жизни и смерти Евросоюза: чтобы не упасть, надо крутить педали. Куда двигаться - исламисты подскажут. Ощущение красивой катастрофы невольно подвигает комиссарскую мысль в сторону персональных клозетов с припрятанным там белым порошком неизвестного происхождения.
А глубоко и обширно умный глава еврокомиссии Жозе Баррозу, утратив всякое представление о том, куда идти и что делать после провала авантюры на Украине, заговорил стихами. В переводе на русский его вирши звучат так: «Европа евро обесценит, владыкой мира будет труд, земная ось наклон изменит - меня, наверное, попрут...»
Кашляющая Америка, конечно же, не простит ему наломанных дров, сгоревших в революционных бочках на Майдане, и его превосходительство, скорее всего, действительно попрут. Однако не надо голосить, как муэдзин с минарета. Должность смотрителя в зоопарке ему гарантирована. Будет время и место поразмышлять, правильно ли еврокомиссары решили после четырех лет конструктивного обсуждения, что стандартные эквадорские евробананы могут иметь изогнутость не более чем на 20 градусов от черенка к кончику?..
7-9 января 2014 года
Глава семьдесят девятая
В свете европейских заморочек на помойном Майдане лидерам безбашенной оппозиции следовало бы определиться, насколько хорошо там, где их нет. С точки зрения - где строже карают? В Европе, заметим, они бы уже давали показания в суде за попытку государственного переворота.
За тотальную жовто-блакитную коррупцию речь не идет. «Кормление с должности» - ментальная потребность украинского чиновника. Но дают мало. Как сдачу на Бессарабском рынке. И еще добавят: «Шоб я столько жил, сколько вы будете идти до Европы».
В России вороватых чиновников презирают, но сажают очень выборочно. В зависимости от заслуг 4-й степени перед Кремлем. А вот чиновника ЕС ни уволить, ни посадить невозможно. Формально существуют два веских повода к расторжению контракта - взяточничество и пьянство. Это, если не уличен в антигейской риторике. Но, во-первых, еще не родился тот следователь, который сумеет доказать факт мздоимства, а во-вторых, нет экспертов, способных уловить разницу между похмельным синдромом и головокружением от успехов в пропаганде педерастии.
Критерии добра и зла размыты до полного улета здравого смысла. Только после 15-летних проб и ошибок Европарламент решил, что считать традиционной водкой, а что воспринимать как теплообмен родственных душ по системе Менделеева.
И стоило мучиться столько лет, истребляя тестируемый продукт, когда на Руси накоплен вековой опыт национального пития? В Кремле времен «царя Бориса» сивушная мотивация определяла политическую жизнь страны, а также и личную - самого президента - как нечаянная радость бытия.
Странно, что эта важнейшая составляющая отсутствует в писаных под Ельцина мемуарах. Странно, поскольку все годы оглашенной демократии - от ее запойного начала до похмельного конца - пили в Кремле по-черному. Кто пил мало, тому мало и доверяли: «Хороший человек, но в коллективе вести себя не умеет». Хороший человек Ельцин держал себя в коллективе подобающе. После первого стакана -казнил, после второго - миловал, после третьего требовал подать ложки.
В его родной деревне Бортки деревянные ложки ценили как уникальный музыкальный инструмент. Страсть музицировать в ходе застолья настолько въелась в сознание президента, что он даже во время официальных приемов, когда уже крепко принято, исполнял на бис душевное соло.
Отбивая ложками такт на чем попало, упоительно вокалировал: «Выгоняла я корову на росу, повстречалась мне медведица в лесу...» Больше слов не помнил, однако и этих было достаточно. Киргизского президента Аскара Акаева едва не забил ложками - лысина оказалась звонкой.
Вывод отсюда какой? В Москве даже евреи до кошерных соплей напиваются - и ничего. В Киеве гастролирующие «быдляки» перекрыли кислород властям, поют и пляшут на этнографических баррикадах Майдана - и тэж ничого. А в Европе могут и не понять оппозиционера, если он не голубой, а просто серый.
В общем, Украина - не Европа. Но тоже и не Россия. Есть, понимаешь,нюансы, которые называются...
Особенности национальной нужды
Помощник президента Ельцина, голубой до синевы Костиков, задвинутый впоследствии послом в Ватикан и вскоре отозванный за чрезвычайное непотребство, не уложился как-то в кремлевский норматив потребления и с устатку перепутал кабину лифта с кабинкой в клозете. Там, в лифте, и справил нужду свою горькую. А дело было в Первом корпусе Кремля, где расположены кабинеты приближенных царедворцев, включая Татьяну, понимаешь, Борисовну. Начальник Службы безопасности президента генерал Коржаков приказал негласно отслеживать нестойких либералов и заносить их фамилии в секретный блокнот с целью последующего доклада Ельцину на предмет увольнения - и не надо нам пьяных слез.
Через неделю блокнот был полон. Словно не интеллигенты трудились в Кремле, а пролетарии всех стран, коим позарез требовалось сначала объединиться для попойки, а затем порознь - в лифт. Еще через неделю Сергей Филатов, тогдашний руководитель президентской администрации, повторил в лифте «ретирадную» ошибку упомянутого Костикова, и генерал Коржаков понял, что его идея с обличительным блокнотом умерла, не родившись. Глупо докладывать Ельцину о том, что хороших людей, умеющих правильно вести себя при дворе, становится все больше. Особенно после Ирландии, где президент Всея Руси на бровях и без штанов пытался проследовать к трапу самолета, чтобы лично пожать руку тамошнему премьеру. А уж после «Калинки», исполненной Ельциным на немецкой земле для потрясенной Европы, инициатива генерала стала и вовсе делом невозможным.
Правда, Филатова к тому времени уже прогнали из Кремля. И назначили руководить исполкомом Конгресса российской интеллигенции. Прогнали не за то, что в лифте нагадил, а потому что нахально лоббировал интересы ЦРУ. А берлинская «Калинка» под дирижерством пьяного в хлам Ельцина была не концом - началом визита. И Гельмут Коль тогда тоже напился до поросячьего визга. Больно стало канцлеру за своего друга Бориса, оттого и проявил международную солидарность. Прибыв на церемонию возложения венков, оба лидера выпали из автобуса на руки своих охранников и пошли, как быки на красную мулету, в сторону прессы, то есть противоположную от места церемонии. И это был еще не конец. Но уже смешно.
На вечернем банкете в российском посольстве пришлось выпроваживать журналистов и погасить прожектора, освещавшие подъезд. Ельцина под покровом тьмы вынесли на руках и уложили в лимузин. Потом его доставили в аэропорт, и президентский лайнер взял курс на Москву. Пилоты скрежетали зубами, потому что самолет с сопровождающими лицами оставался на немецкой земле. Там гульба продолжалась. Звучали тосты за здоровье президента, за успешное окончание миссии, за канцлера Коля, за пилота Нолю, за корову на росе и Большую Медведицу в небе.
Столы ломились от черной и красной икры. Копченые угри были размером с питонов. Однако не все одинаково хорошо вели себя в коллективе. Кто-то занервничал: почему не взлетаем? Уже и стюардесс напоили, и сопровождающие лица лыка не вяжут, а самолет стоит себе и стоит. Оказалось, командир экипажа ждал, когда пробьет полночь. С началом следующих суток летчикам и стюардессам зачтется еще один командировочный день и, соответственно, еще по сотне немецких марок. Трезвый пилот Коля выложил неоспоримый аргумент своей правоты: «Какая разница, где пить - на земле или в небе? Погуляйте еще немного и будет вам радость».
Аргумент поняли. Водку наливали в деревянные ложки. Мир стал несказанно прекрасен, и люди в нем любили друг друга.
Надо заметить, что пили по-черному и за пределами Кремля. Чаще всего в бане. Кстати, события «черного октября» 1993 года изначально названы были «банным путчем». Только после расстрела Белого дома и разгона парламента перестали про это заикаться. Тут тайна за семью парилками. Все началось с обычной пьянки именно что в бане - и конституционный кризис, и падение Верховного Совета, и чеченская бойня. Дело было так.
Парились Ельцин с Хасбулатовым. Когда в седьмой раз исполнили камерный опус президента про корову, росу и медведицу в лесу, Хасбулатов удалой отобрал у Ельцина любимые ложки, не позволив тому отбивать такт по верховной своей голове. Отобрал и отобрал, делов-то. Но председатель Верховного Совета РФ сказал при этом: «Борис Николаевич, у меня прав больше, чем у тебя. Я – глава законодательной власти, а ты всего лишь исполнитель законов, сечешь?»
Исполнитель расстроился. Расстроившись, потребовал у Коржакова еще бутылку. Выпив, рассвирепел. И заехал локтем в ухо председателю Верховного Совета. Хасбулатов удалой размахнулся от души кулаком, целя в набрякший президентский нос, однако руку успели перехватить телохранители. Не позволив тем самым Руслану Имрановичу ответить гаранту адекватно. И затаил он в душе некоторое хамство.
На следующий день заседание Верховного Совета началось с откровенной брани председателя в адрес президента. И жесты были характерные, всем понятные: дескать, ЕБН не просыхает, «работая с документами». А из-за него и его либеральных министров «в розовых штанишках» народ плохо живет. У министров, намекал Руслан Имранович, денег куры не клюют, а у народа их нет вовсе. Потому что вся эта гайдаровская рать, попустительствуемая нетрезвым гарантом, ворует много, а народ - мало. Ну и так далее. Потом Хасбулатов разъяснял подробности в целой серии интервью, и делал это с видимым удовольствием. Саднившее ухо удалого и гордого чеченца требовало сатисфакции.
Завершилась пьяная история известным указом президента № 1400 и сотнями трупов в самом центре Москвы. Через год с небольшим, залив зенки, ввели войска в Грозный, где оставили уже тысячи трупов. Особенности национальной нужды обернулись национальной трагедией.
А потом опять пили по-черному.
Комментарий к несущественному
Дело прошлое, но из этого суетного прошлого родилась историческая быль, претендующая на бессмертие народного эпоса.
Сидел как-то президент и думал: почему народ плохо живет? И додумался: министры воруют много, а народ - мало. Может, и не сам додумался, неважно. Короче, зовет президент к себе премьер-министра и говорит: «Ты почему министрам разрешаешь воровать много, а народу - мало?»
- Ничего не могу поделать, - отвечает тот. - Депутаты в Думе такие законы принимают, что министрам можно много воровать, а народу - почти ничего не достается.
Тогда президент зовет спикера: «Вы почему в Думе такие законы принимаете, что министрам можно много воровать, а народу - мало? Сделай, чтобы наоборот было».
- Ничего не выйдет, - объясняет спикер. - Министры депутатам большие взятки дают, чтобы такие законы принимали. А народ никаких взяток не дает. Потому что у министров денег много, а у народа их нет.
Понял тут президент, в чем заключаются особенности национальной нужды, расстроился, выпил бутылку водки и пошел с нуждой своей горькой выгонять корову по росе. В лифт.
Особенности национальной вражды
Шуты и скоморохи были на Руси издревле. Теснились у трона бранчливой стайкой и благоденствовали. Потому как смех - дело серьезное, государственное. Специально организованный, идеологически выдержанный и материально обеспеченный смех во все эпохи позволял правителям забыть на время про свое бремя. Иван Грозный даже учредил шутовскую столицу в Александровской слободе и намеренно сделал ее потешным отражением Москвы. Штат придворных шутов при Петре I насчитывал 24 персоны, входившие по должности в состав «все-пьянейшего собора» во главе с князем Бутурлиным.
В сталинские времена культура шутовства сильно деградировала. Застольные хохмы на Ближней даче ограничивались подкладыванием яиц под садящегося Хрущева. Памперсов в ту пору еще не было, если кто не в курсе. Никите меняли штаны, и он снова садился на свежие яйца. Заполошное горбачевское правление закономерно трансформировалось в шутовское ельцинское. Страна усаживалась у телевизоров и смотрела судьбоносный цирк под управлением главного скомороха и его Семьи. Если бы в новогодний эфир давали все кремлевско-барвихинские сюжеты без купюр и монтажа, то даже Америка поняла бы, что велика Россия, а завоевать ее просто. Не водкой - смехом.
Пребывание шутов при всепьянейшем дворе «царя Бориса» случалось коротким, как жизнь стрекозы. Народишко вокруг клубился завистливый. Каждый второй враждовал с каждым первым, и все норовили пробиться как можно ближе к телу. А там - Коржаков: «Всем стоять!» Но по-настоящему близкими для Ельцина становились две виртуальные персоны -Альцгеймер и Паркинсон. Сзади бежала на веревочке печень.
Голубым шутом был в ту пору рыжий Костиков, третий по счету пресс-секретарь. Это ему однажды 1 апреля подсунули официальный текст сообщения для передачи в информагентства, ставший хитовым кремлевским анекдотом: «Сегодня президент России Б. Н. Ельцин принял в своей резиденции японского посла за американского и имел с ним конструктивную беседу». Тогда все обошлось, так как сам Ельцин не понял, в чем тут юмор.
Прогнать Костикова решили, когда тот увлекся придумыванием смешных, на его взгляд, кличек. Скажем, ****дос - Ельцин, Белый дом, свобода. Ельциноиды - это, с легкой руки пресс-секретаря, самые преданные сторонники гаранта и его конституции. Патриотическая пресса сразу ввела термин в обиход. То же и Ельцинбульк - город будущего, где не просыхают ни утром, ни вечером. Как юмор Ельцинбульк не воспринимался в любое время суток, ибо это была суровая кремлевская действительность.
Навсегда избавиться от рыже-голубого шута едва не удалось во время рабочего визита Ельцина в Красноярск. История известная. Наскоро посетив стоявший с прошлого года комбайновый завод и пожелав коллективу новых трудовых свершений в деле освоения космоса, президент со свитой отбыл на теплоход для ознакомительной прогулки по Енисею. Пили на всех трех палубах с привычной жестокостью. На самой верхней Ельцин проводил деловую встречу с тогдашним губернатором Валерием Зубовым. Рядом суетился Костиков.
- Как быть с долгами Парижскому клубу кредиторов? - риторически вопрошал ****дос, перепутав Зубова с президентом Франции, коего там и близко не стояло.
- Взять еще и поделить! - подсказал пресс-секретарь.
- Разворовали буквально страну... - раздумчиво молвил гарант, глядя на хищно пикирующих чаек. - Хотя, может, это и не они. Но задушить свободу - это, понимаешь...
- Понимаю, - отозвался Костиков. -Задушить нельзя, изнасиловать - это за милую душу. Прошу указаний.
Ельцин умолк, вникая. Жестом велел Костикову налить. Выпил. Посмотрел пресс-секретарю в глаза. Спросил:
- А куда это Костиков запропастился?
- Уйдите, Вячеслав Васильевич... -прошипел шеф протокола Шевченко. - Вы же видите!..
- Мне сказали, а я не увидел, - куражился пресс-секретарь. В таком состоянии он уже не мог не куражиться. - Чего ты от меня хочешь, мой четвероногий друг?
Шеф протокола натужно засопел. Он не считал себя другом рыжего скомороха. И почему вдруг - четвероногий?..
- Срочно найти Костикова! - приказал президент. - Будем готовить протокольное мероприятие.
- Уже! - доложил Шевченко. - Вот он пластается.
- За борт! - последовала команда.
- Сымай туфли, Слава, - велел генерал Барсуков, бывший при исполнении. - Они у тебя, говорят, итальянские. Там, куда полетишь, не сгодятся.
- Ноблисс облидж, - капризно возразил Костиков. - Полечу в туфлях. Объясняю для прапорщиков: положение обязывает.
Он не верил в свой предстоящий полет, даже когда Бородин, Барсуков и Шевченко ухватили его за разболтанные конечности и стали раскачивать. Эта подготовительная процедура была жизненно необходима, так как верхняя палуба значительно уже нижней, где в тот момент отдыхал в шезлонге Коржаков, и если не угадать траекторию полета с такой высоты, Кремль лишился бы не только пресс-секретаря, но и начальника Службы безопасности. Такая необходимость еще не созрела исторически.
- Бросай! - скомандовал гарант при счете «три». Пресс-секретарь взмыл над Енисеем дивной птицей, обутой в итальянские туфли, однако, будучи от природы существом бескрылым, не мог сколько-нибудь долго парить в воздухе. Во всяком случае у него не получилось.
Когда мимо генерала Коржакова с диким визгом пронеслось неопознанное тело, он ошалело вскочил и подбежал к поручням. Чайки внизу склевывали фрагменты халявной «селедки в шубе» и пьянели на глазах. Спустя какие-то секунды сверху ухнуло второе тело. Оно молчало. Коржаков покрылся холодным потом. Он не мог знать, что это управделами президента Пал Палыч Бородин сиганул на выручку кремлевского однодворца. Коржаков подумал... Ну о чем мог подумать в такую минуту начальник Службы безопасности, когда с президентской палубы, откуда он неосмотрительно отлучился, один за другим сыпятся в воду соратники? О том, вероятно, что следующим булькнет в набежавшую волну сам ****дос. Стало быть, вместо пятой смены блюд на теплоходе решили, что правильнее будет сменить власть в стране. Стремительным домкратом одолев трап, генерал Коржаков обреченно ступил на третью палубу. Табельного пистолета у него с собой не имелось. В шатерной выгородке Ельцин чокался с посиневшим от ужаса губернатором Зубовым и советовал тому не душить свободу слова во Франции. Гарант всех свобод уже поднес к заждавшимся губам стаканчик «Джека Дэниелса», но, увидев главного своего телохранителя, застопорил процесс и строго сказал:
- Куда это у нас Коржаков запропастился? Скажите ему - пусть найдет Костикова. Обещал, понимаешь, жениться, а сам...
- На ком жениться? - машинально спросил Коржаков, все еще не улавливая сути происходящего.
- Ну-у... - протянул президент. - Найдем ему буфетчицу. Пусть подготовят предложения. На Совете безопасности рассмотрим и решим.
- А вот и буфетчица! - с фальшивой наигранностью воскликнул красноярский губернатор и шлепнул официантку, пришедшую освежить сервировку. - Чем плоха невеста?
- Ты кого шлепнул?! - вскипел Коржаков, давая выход смутным эмоциям. - Ты офицера госбезопасности по заду шлепнул!..
- За борт его! - лаконично заключил ****дос. Зубов судорожно икнул и закатился в обморок.
Тем временем Пал Палыч выловил на стремнине сомлевшего Костикова, водрузил ему на плечи спасательный круг и подбодрил высокой поэзией: «Мы с тобой по-русски, Слава, тельник на груди рванем. Ведь сначала было Слово, а кирдык уже потом».
Кирдык состоялся скоро. Все участники речного круиза по Енисею, кроме шефа протокола, были отправлены в отставку. Костикова просушили и, как уже сказано, задвинули послом в Ватикан. В служебное время он волновал своей нетрадиционной ориентацией благочестивых кардиналов, а на досуге писал книгу о диких нравах при дворе «царя Бориса». После выхода ее из печати был отозван и долго болтался по московским тусовкам в поисках новой синекуры, но так и не нашел. Видимо, президент не пожелал отменить своим указом особенности национальной вражды в России. А может, все дело в неласковых пассажах касательно ****доса, подобно этому: «А кто, по-вашему, все пропил и проблевал в стране? Папа римский? Кто «Ельцинбульк» в Кремле создал - Пушкин? Ваш покорный слуга? Семь Соросов его скроили! Откровенно говоря, ваше преосвященство, я глубоко несчастен. Как у нас в Москве говорили: красиво жить не запретишь, но помешать можно. Жизнь прошла, а где подарки? Но я всегда верил, что сначала было Слово, оно же будет и в конце. Вчера я написал небольшую притчу про космонавта, которому угрожала немилость Кремля, если скажет правду. Хотите послушать? Что вы смотрите на меня, как народ на гаранта своего неуловимого счастья?..»
Комментарий к несущественному
Собрался очередной космонавт полететь на ракете в космос. Президент напутствует: «Когда полетишь, посмотри сверху - хорошо народ мой живет или плохо? Потом доложишь». Слетал космонавт, вернулся, является на доклад к президенту. Тот спрашивает: «Ну как, посмотрел?» Космонавт отвечает: «Посмотреть-то я посмотрел, но так и не понял, хорошо народ живет или плохо». «А сам как думаешь?» - допытывается гарант.
«Ничего я не думаю, - говорит герой космоса. - Вижу, что народ поначалу на либеральную кость кинулся, как собака на дерьмо, а когда демократы опустили его ниже уровня Мертвого моря, вмиг Союз нерушимый вспомнил. Ностальгирует, напивается в хлам и... Ну точь-в-точь, как вы, товарищ Верховный главнокомандующий».
Обрадовался президент: «Значит, народ не хуже моего живет!» И наградил космонавта орденом. А сам достал из сливного бачка в туалете бутылку, ополовинил ее и, повинуясь внутреннему голосу бывшего пресс-секретаря, отправился помолиться за счастье народное в церковь Нечаянной Радости на Обыденке.
11-13 января 2014 года
Глава восьмидесятая
Завершая вековой оборот, возвращается в Киев год по Рождестве Христовом 1918-й, от начала же революции второй. И не видно в небе над Крещатиком мирной пастушеской звезды Венеры, только красный, дрожащий Марс отражается в безумных глазах новых гайдамаков из возрожденной стараниями Европы дивизии СС «Галичина», которая называется теперь «Правый сектор».
Не стало «заробитчан» на западе Украины, и некому там работать, кроме бабки Руденчихи, помнящей еще Австро-Венгрию: «Уси побиты до Петлюры».
В центре Киева погасшие окна опустевших домов ждут своих булыжников и «коктейлей Молотова» (теперь это «коктейли Грушевского»), но пока их принимают на себя редеющие ряды «Беркута». И нет на улице Грушевского ничего вечного, кроме жгучей любви к ближнему.
Бросив элитные квартиры, из города бежали все, кто бежал и в 1918-м - от вороватых банкиров до расписных педерастов. Последние бежали первыми.
Ще не вмерла Украина? Там, в Польше, видно будет. Из родственного 1918-го услышалась команда щирого атамана Болбочуна, похожего на лидера партии «Свобода» Тягнибока: «А ну, скажить хлопцам, щоб выбирались с хат. На змиев город пидемо - москалив та жидив с Подола резать!»
А в логове змиеве затаилась его светлость - новый гетман Скоропадский. Без булавы, без башни, оставшейся в москапьском Кремле, и без крыши, коей лишился в Брюсселе.
Не велик и не страшен был в Киеве год по Рождестве Христовом 2014-й. Выглядел поначалу таким же, как и предшествующие - шумным, скандальным, глупым. И драчливая Верховная рада рисовалась не лучше Директории времен Винниченко-Грушевского... Но тех «самостийцев» выгнали на улицу немцы, заставив прежде вывернуть карманы - на предмет украденных буфетных ложек, а нынешним не то что кайзер - сам Вий не страшен.
Разница между зимой вековой давности и теперешней еще и в том, что в 1918 году раньше всех педерастов из Киева бежал гетман Скоропадский, потомок стародубского полковника, бывшего гетманом Украины с 1708 по 1722 год. Здесь уместен монолог полковника Турбина из булгаковской «Белой гвардии», многое проясняющий в сегодняшней жизни города Киева:
«Я бы вашего гетмана за устройство этой миленькой Украины - повесил бы первым! Хай живе вильна Украина вид Киева до Берлина! Полгода он издевался над русскими офицерами, издевался над всеми нами. Кто запретил формирование русской армии? Гетман. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого на свете не существует? Гетман. Кто развел эту мразь с хвостами на головах? Гетман. А теперь, когда ухватило кота поперек живота, так начали формировать русскую армию?.. Сволочь он, ведь сам же не говорит на этом проклятом языке!..»
Це правда. Так было. И была лютая ненависть к австрийцам и немцам, грабившим «ридну неньку». Были удары офицерских стеков по мужицким мордам, и спины гетманских сердюков, исполосованные шомполами, и расписки на клочках бумаги от немецких интендантов: «Выдать русской свинье за купленную у нее свинью 25 марок».
Было и другое. Германский военный куратор власовских формирований РОА генерал Кестринг, посмотрев спектакль «Дни Турбиных», узнал себя в булгаковском персонаже фон Шратте - представителе оккупационного командования, эвакуировавшем Скоропадского в Берлин под видом раненого немецкого офицера.
Это еще не смешно. Юмор в том, что избрание Скоропадского «гетьманом всея Украины» 29 апреля 1918 года состоялось в Киевском цирке. В богатой черкеске, малиновых шароварах от запорожской «сиромахи», в татарских ичигах без шпор, с обритой налысо головой - он походил на переодетого клоуна, потешавшего благородную публику комичными оборотами мовы из самопальной «Украинской грамматики» Игнатия Перпилло: «Ласкаво прохаю, Панове!»
Клоуном Скоропадский и был. Других гетманов на арене Киевского цирка не видели. Уси побиты до Тягнибока.
Полнолуние змееносцев
Есть у революции начало, нет у революции конца. Провидческие слова, истинная правда. История переворачивает песочные часы вечности, и последние становятся первыми. Только, как правило, на короткий период, потому что в процесс вторгается третья сила. На Украине, где оголтелый погром назвали революцией, третьей силой стали боевики из радикального сброда, действующего под знаменами Бандеры, политическим клоном которого презентовал себя Тягнибок. И стихотворная строка получила логическое продолжение: нет у революции иконы, есть у революции мурло.
Европейские телеканалы явили миру реальный образ субъекта революции - нового гайдамака, не вдаваясь в этимологию турецкого слова «хайдемак», что означает «нападающий». Бойцы «Беркута» отловили на улице Грушевского такого «хайдемака», раздели догола, вывели на мороз, дали в руки его же топор с длинной рукояткой, коим он внушал милиции заповеданную «лябовь» к самому себе, и стали фотографировать. Зря, конечно, подставились с этой фотосессией - весь мир заговорил о зверствах режима Януковича по отношению к «мирно протестующим оппозиционерам».
Жалкий, трясущийся от страха и холода, дико мирный «оппозиционер» с нелепым хвостом на голове, о котором упоминал полковник Турбин, представился на камеру, роняя сопли: «Михаил Гаврилюк, боевик из 4-й казачьей сотни збройних сил самообороны». Та який же вин мирный! Дали гайдамаку пенделя и втолкнули обратно в автобус. Змееносцы Евросоюза совокупно стенали: «Остановите милицейский произвол, иначе будут вам санкции!» Лидер фракции «Батькивщина» Арсений Яценюк, едва спасшийся накануне от горячей любви к нему быдпяков-гайдамаков, ободрился и предъявил президенту ультиматум: в 24 часа передать власть революционному Майдану, то есть - лично ему, Яценюку, и трохи - боксеру Кличко с Тягнибоком. Бабка Руденчиха резюмировала: «Ось що бувае за дурною головой!» Непонятно было - ко всей Европе это относилось или к одному Яценюку.
Руденчиха, надо заметить, бодро стучала пятками по шляху в направлении города Киева, ставшего, как говорили, городом Змиевым, что было для нее неприемлемо ни с какой стороны. Собиралась бабка помолиться в Софийском соборе за спасение душ заблудших «хлиборобов», подавшихся в гайдамаки к атаману Болбочуну. Памятью она все еще обреталась в Австро-Венгрии, и дуло ей в спину европейским ветром недобрым, но чем дальше, тем слабее, и в этом состояла положительная сила расстояния. Полная луна освещала путь паломнице. Шагала швыдко, и мысли старалась думать исключительно исторического характера.
Гайдамаки - шо? Отправить на конюшню и сказать, чтоб дали плетей вволю. Руденчиха мыслила шире, достигая заветным словом Переяславскую раду 1654 года, не используя при этом самостийную мову пана Грушевского: «Слава тебе, добрый малороссийский народ! Не корыстью, а честным делом отстаиваешь ты честь Матери городов русских, колыбель Руси, откуда она стала быть. Ты крепче, надежнее и вернее засланных от ляхов гайдамаков. Не выдашь, не отдашь Украины змееносцам подлючим. Ты все снесешь, все вытерпишь под великой защитой Москвы. Слава тебе - и ныне, и присно, и во веки веков. Но есть у меня вопрос от нового Богдана Хмельницкого на новой Переяславской раде: «Вси ли тако соизволяете, люди добрые?..»
Дорога устремилась в гору, а там, на вершине подъема, уже и Киев закрасуется так, что больно станет глазам от неземной красоты. На этой мысли чуть было не дала себе Руденчиха волю поплакать от высокой радости, допуская к слезам тонкий свой голос. С такой радости можно и повыть в чистом поле, когда присядет она и даст ногам роздых. Но прежде ответ надо услышать от добрых хохлов, у которых побег ума не случился на черном переделе власти: «Вси ли тако соизволяете?»
И ответ прозвучал оглушительный, как штормовой рокот Черного моря: «Вси! Вси! Вси!..» Мысленно уже видела Руденчиха, как, обнажив чубатые головы, молятся украинцы: «Боже, сохрани! Боже, укрепи! Чтобы мы навеки с Русью едины были!..»
Но гайдамацкая жизнь в такое разумение не входила. Крушила, ломала, буйствовала в городе Киеве со всей оплаченной ляхами удалью разбойной сиромахи. Отблеск золотых куполов скорбно угас в черном, густом дыму от пылающих упований наивной бабки Руденчихи, мертвенным светом разливалось полнолуние, от которого люди с ума сходят, в зверей превращаясь. Над Майданом стоял грохот, перемежаемый волчьим воем, и чей-то голос вещал иерихонской трубой: «Завтра пойдем с вами на штурм последнего оплота режима! Я сам пойду впереди. Пуля в лоб - значит, пуля в лоб. Но позора я не хочу. Решение принято, улица Грушевского объявляется территорией революционного Майдана! Вся влада - народу!..»
Так зажигал Арсений Яценюк, не дожидаясь Виталия Кличко, который еще только продирался сквозь явно враждебную толпу. Высказав микрофону свое кредо, Яценюк исчез. С концами. Его всю ночь искали среди мешков с мороженым снегом на баррикадах и даже на колоннаде стадиона имени Лобановского. Нету вождя. Вероятно, поминая пулю, он имел в виду чужой лоб. Где еще искать - в автобусе у «Беркута»?.. К утру гайдамацкая разведка доложила пану сотнику: «По-за штабелями покрышек ховався, бисов сын, а потом дал ходу до хаты. Казав, ноги поморожены. Брешет! Дозвольте в ухо ему дать, колы воротится...»
И вот уже новый оратор сулил славу Украине и рвал несчастную душу никуда не идущей бабке Руденчихе. Слова были почти те же, некрасивые и грубые, как сама жизнь в городе Змиеве: «Демократия ссучилась! Рада ссучилась! Яценюк ссучился! Не поддерживай оппозицию - первым гайдамаки повесят тебя, и только потом Яценюка. Сам же Тягнибок и повесит после допроса...»
Руденчиха живо представила себе этот допрос у Болбочуна в штабе конной сиромахи, и задушевный голос атамана: «Що ж ты, вражий сын, бога душу твою мать! Га? Що ж ты, депутат затруханный! У то время, як всякий честный гайдамак пийшов на защиту вильной Украины, у то время, як всякий хлибороб встал в ряды збройних сил самообороны, ты по-за штабелями ховаешься? Мирных переговоров домогаешься у вражьего гетьманьского круга, так? Скидай кожух! Портки сымай!.. Сотник Галаньба! Пятнадцать шомполив ему!.. Слава Украине!..»
Комментарий к несущественному
Забыта в харьковской тюрьме Юлия Тимошенко, в защиту которой и возникли протесты на Майдане. Забыта протухшая идея евроинтеграции, подвигнувшая мобилизованных «западенцев» на строительство баррикад. Забыты все прежние требования к «его светлости» Януковичу. Наплевать стало и на вождей оппозиции, заподозренных в сговоре с режимом. Никакого сговора не было - к бабке Руденчихе не ходи. Лидеры мятежа, сценарий которого был прописан для России (отнюдь не для Украины, громадяне!), просто не знали, что им делать дальше, если, не дай бог, Янукович объявит о своей отставке.
Зачем им такая власть, когда она вовсе не власть? И чтоб он провалился, этот грязный Майдан, в ту самую речку, при впадении которой в Днепр князь Владимир крестил русский народ, отчего и прозвана была - Крещатик! Гайдамаки отродясь не нуждались ни в какой власти. Они сами - власть. Третья сила. Правда, атамана Болбочуна в 1919 году расстрелял Петлюра, ставший уже четвертой силой. Несть числа этим стихиям на сумасбродной Украине. От них дуреет человек, как лесной зверь в полнолуние.
Симон Петлюра появился в Киеве в сентябре 1918-го. Очень просто появился этот оппозиционер, бывший приказчик в магазине на углу Крещатика и Николаевской, где торговали табачными изделиями фабрики Соломона Когена. В городскую тюрьму пришла бумага, подписанная гетманом Скоропадским, об освобождении из камеры № 666 содержавшегося в ней мещанина Семена Васильевича Петлюры. На свою голову выпустили на волю зверя.
Уже в декабре того же года конница Петлюры стояла в восьми верстах от Киева, готовясь отнять власть у «гетьмана всея Украйны» Скоропадского, от которого сбежал даже личный конвой. Если бы не фон Шратт, висеть бы ему на фонарном столбе улицы, которая когда-то была речкой.
Вильна Украина жаждала анархии. И пришел Петлюра. Приказчик, уголовный преступник, гайдамак, клинический идиот. Да был ли он? Может, и не было его. Легенда была, миф, просто нецензурное слово, в котором слились и немотивированная ярость, и жажда сердючной мести, и чаяния дуреющих сынов «подсолнечной» Украины, ненавидящих Москву, какая бы она ни была -большевистская, царская, демократическая или еще какая.
Почему так? За ответом - к бабке Руденчихе. Она подумает трошки и скажет: «Если бог захочет лишить человека разума, он сделает его Петлюрой, Бандерой, Ющенко, Яценюком или на худой конец - Тягнибоком. Януковичем? А кто это -Янукович?»
Нового Скоропадского бабка Руденчиха узнать не успела. Уж не сидел ли он с Петлюрой в одной камере?..
Коктейль Грушевского
Бездельники полезны обществу именно тем, что они бездельники. К тараканьим бегам политики Европа пришла, когда всем своим историческим опытом осознала, что политические игры, в которых участвуют партийные бездельники, надежнее, чем чтобы то ни было, защищают от булыжников пролетариата. Для Европы это естественно и благопристойно, в пьесах Михаила Булгакова - смешно, в украинской сумятице - просто нелепо. И даже не потому, что оппозиция устраивает пленарный мордобой в зале Верховной рады, имея про запас бутылки с «коктейлем Грушевского». Дело в другом.
Отняв у народа язык, взращенный великой русской культурой, политики лишили этот народ и самой культуры. Не вчера и не при дураковатом Ющенко «покралы язык» вместе с ложками из буфета. Из людей стали делать культурных лишенцев в том же 1918 году. Михаил Булгаков устами своего персонажа - полковника Турбина - свидетельствует: «Позавчера спрашиваю эту каналью, доктора Курицького, он извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький... Так вот, спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает: «Кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит. Теперь не кланяется».
В речевом «коктейле Грушевского» явно недостает национального лексикона, скуден словарный запас. Недодумал академик, именем коего сегодня полыхает «вулица», осажденная гайдамаками, и полуграмотный дьяк Перпилло со своей «Украинской грамматикой» ему не помог, хотя и понаставил мягких знаков, где надо и не надо.
Свежий анекдот в тему. Спикер Верховной рады спрашивает депутатов: «Есть ли в зале москали?» Ему отвечают, что «немае». Переспрашивает: «Точно немае?» «Точно, пан добродию!» «Ну тогда можно и по-русски говорить».
Поговорим. Если некая «сумма человеков» самозабвенно рвется к независимости от великой культуры, то она, безусловно, имеет на это право, недоношенное воспитанием. Но, увы, не имеет к тому ни малейшей надобности, только не понимает этого. Политика в равной мере жестока и к человеку, и к народу в целом, но отдельный человек в силу своей ничтожной малости просто не в состоянии вместить в себя все то, что суждено испытать обманувшемуся народу. Отсюда возникают - Петлюра с гайдамаками, гетман с цирковой атрибутикой, Махно с тачанками, Бандера с фашистами, Яценюк с амбициями и Тягнибок с тараканами в голове. Все против всех. Анархия - мать украинской культуры, опившаяся «коктейлями Грушевского».
Итог: почти все лидеры «жовто-блакитной» Украины эмигрировали в Польшу, оттуда уже кто куда, отдавая предпочтение Парижу. Симона Петлюру там и застрелил агент ЧК Шварцбард в 1926 году. Скоропадский жил в Берлине, где в 1945 году получил тяжелое ранение во время бомбежки. Умер в Баварии. Вождь Гуляй-Поля Нестор Махно в 1921 году бежал в Румынию, затем в Польшу, оттуда перебрался во Францию. Работал сапожником, писал мемуары. На русском, между прочим, языке, ибо скудость украинской мовы не позволяла отразить всю глубину и тонкость крестьянских мыслей вождя анархии.
Самого профессора Грушевского, убежденного националиста и масона, эмигрировавшего в 1919 году в Вену, большевики спустя пять лет уговорили вернуться в СССР. Избрали академиком, чтобы громче славил советскую власть, послали лечиться в Кисловодск, где он и умер - не то от тяжелой болезни, не то от самого лечения. Кстати, улицу в Киеве назвали именем Грушевского не по адресу. Его шестиэтажный дом стоял в другом месте – на улице Паньковского. Сгорел во время артиллерийского обстрела бризантными снарядами вместе с богатой библиотекой и коллекцией этнографических раритетов.
Пожар сильно повредил и огромный дом на Бибиковском бульваре, принадлежавший Гиршу Богрову, первому еврейскому литератору, писавшему на русском языке, и отцу небезызвестного Мордки Богрова, который в 1911 году застрелил российского премьера Петра Столыпина. После Второй мировой войны дом Богрова был передан Киевскому горсовету - «хай живе тридцатая ричница седьмого жовтня!».
Хай она живе, конечно. Никто на кучу вашей «незалежности» не посягает, кроме дивизии СС «Галичина». Но никакой артиллерии не суждено было так испоганить центр Киева, как это сделали гайдамаки Тягнибока, усвоившие из всех премудростей жизни только пропорции зажигательной смеси «коктейля Грушевского». Боевики уничтожают город физически, не зная даже, кто такой Грушевский, а этот академик-чернокнижник уничтожал русскую культуру словом мертворожденной мовы.
Был в Киеве Педагогический музей, построенный русским архитектором Алешиным на деньги русского мецената Могилевцева. На фронтоне величественного здания со стеклянным куполом укрепили назидающую надпись: «На благое просвещение русского народа». Недолго просвещали. Пришла сюда Украинская рада, уселась под стеклянным куполом и, погасив свет тысячелетней истории, объявила 35 миллионов русских - нерусскими.
Надпись «На благое просвещение...» еще держалась, но грянул апрельский день 1918 года, на фронтоне подняли зловещие строительные леса, какие-то людишки стали копошиться над вредными буквами, стараясь уничтожить просвещение, а заодно и русский народ стереть из памяти самостийной Украины. Однако и тогда не удалось снять благую надпись - на века была сделана. Обрушились буквы позже, вместе со стеклянным куполом - на головы сотен русских офицеров, взятых в заложники при падении гетмана Скоропадского. Скором падении, заметим ехидно.
Затем был Петлюра, были большевики, Деникин, опять большевики... При советской власти купол восстановили, надпись возникла снова, но это была уже совсем другая надпись: «Музей революции». Миленькая идея, вызывающая вопрос дня сегодняшнего: если сейчас в центре города Киева вершится революция, то музей, следовательно, посвящен контрреволюции?.. Скажи, бабка Руденчиха...
А та стоит подле памятника Богдану Хмельницкому, что застыл против Софийского собора, и шепчет онемевшими губами: «Ой, ты, батько Богдане... Вздернул коня над кручей. Вдаль смотришь. Что видишь? Черный дым облаком зла клубится над городом Змиевым. Что слышишь? Грохот железных бочек. Что мыслишь, батько Богдане? Царь Алексей Михайлович на кремлевское крыльцо вышел и ждет ответа от Переяславской рады. Самое имя русское хотят задушить на земле украинской. Что скажешь?..»
Комментарий к несущественному
Велик и страшен стал для Януковича год по Рождестве Христовом 2014-й. Понять его можно. Но не нужно. Попытка усидеть на двух стульях всегда заканчивалась падением. И всегда - скорым. Янукович все еще повернут обнадеженным лицом в сторону Брюсселя, но задом уже пятится в направлении Москвы.
Он, похоже, не осознал, что не нужен ни Востоку, ни Западу. И менее всего - людям в форме, которые по долгу службы обязаны его защищать и которых он по недомыслию своему подставляет под удары беснующихся отморозков.
Что же до так называемой оппозиции, то она сама не понимает, чего добивается. Это оппозиция без позиции: сначала захватим власть, а потом сядем думать - зачем. Телегу с Майдана погнали впереди лошади. Груз потеряли, расстроенная лошадь убежала сама. Слава Украине! Ще не вмерла?..
С наемных гайдамаков - какой спрос, если им даже не объяснили значение слова «оппозиция»? Бросили кость и сказали: разрушите логово змиево - пустим в Европу. О це дило! Центр Киева стал похож на Фукусиму после землетрясения. В Европу гайдамаков не пустили. 25 января 2014 года президент Янукович предложил Арсению Яценюку пост премьера, а Виталию Кличко- вице-премьера «по гуманитарным вопросам».
«Ось що бувае за дурною головой!» - привычно резюмировала бабка Руденчиха, хорошо помнившая, как в 1918 году Центральная рада назначила Симона Петлюру военным министром Украины. И что из этого получилось, она тоже помнила.
Голова с тех пор не поумнела.
24-26 января 2014 года
Глава восемьдесят первая
От «Сорочинской ярмарки» до «Вия» - путь украинской прозы Гоголя. От свиной рожи, разыскивающей красную свитку, до безумств наемных гайдамаков на разросшемся, как раковая опухоль, киевском Майдане, где уже не слышно воплей плененной панночки, -таков путь украинской государственности, которой нет и никогда не было.
Улица Грушевского корчится безъязыкая - ей нечем кричать и разговаривать. В лексиконе у мовы только два слова и остались: «ганьба» и «гэть». Ни проститься с премьером Азаровым, ни поздороваться с президентом Януковичем.
Из Москвы тоже ничего обнадеживающего: «Лютует Путин, злой шериф!» Не лютует, но всерьез опасается, что щирые бандеровцы изгадят Олимпиаду. Московская «пятая колонна» старательно к тому подстрекает.
Креативный провокатор Марат Гельман высказался в студии телеканала «Дождь» про Януковича: «Он не злодей, он просто дурак». Это не в связи с Олимпиадой. Выставку галериста поперли из Киева вместе с «неодегенеративным искусством», но Янукович тут ни при чем. Кто же тогда «просто дурак», если не сам Гельман?
Другой креативный провокатор Артемий Троицкий на телеканале РТУ1 в тот же день, 26 января 2014 года, не обошел вниманием Януковича: «Он идиот, но не до такой же степени». А речь шла о том, почему президент Украины не посылает бойцов «Беркута» громить синагоги.
Замах подловатый, но опять не по адресу. Синагоги пойдет громить новая дивизия ЕС «Галичина» под старым черно-красным прапором Степана Бандеры. И не только синагоги. Известный художник Максим Кантор ядовито иронизирует по поводу предполагаемых жертв боевиков «Правого сектора» и мародеров «Общего дела»: «Принципы либерализма неизбежно влекут за собой потребность в содомии. Повсеместно проводятся парады гомосексуалистов, а евреи тщательно следят за тем, чтобы их не обидели... Прекратите стесняться: педераст-это звучит гордо! Говорите об анальном сексе джентльменов во весь голос!..»
Далее Кантор переходит на рифмованный слог: «В глухих Собянинских лесах скитался Робин Гуд. И вдруг узнал, что через лес Навального везут. Когда схватили мужика, не ведал он о том, но вот сегодня в злобный Кремль везут его тайком...»
Похоже, это скрытый намек на возможность обмена блогера на украинского президента. Напрасные надежды. Кремлевский бартер Януковича не спасет. Выход для него в другом: срочно вернуть России Крым и самому туда эмигрировать. Залечь на дно где-нибудь в районе Севастополя и читать Гоголя. Надо же в конце концов понять, почему он после ужасного «Вия» никогда больше не писал про Малороссию, потерявшуюся ныне под мутное брожение ядовитых кровей вурдалака, под очумелый вой гайдамаков на Майдане, под жизнь и смерть неистовой стихии, под горький смех русского Гоголя...
Комментарий к несущественному
Украину с головой погружают в омут фашистского мятежа с целью ускорить «болотную революцию» в России. Спонсоры процесса раздраженно выговаривают лидерам оппозиции: «Мы дали вам столько денег, что хватило бы на три революции! Где результат? Куда и на что потрачены пять миллиардов долларов?..»
От подобного развития событий провидчески предостерегал Гоголь, оставивший после «Вия» фольклорную малороссийскую тему: «Дело в том, что пришло нам спасать нашу землю; что гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже, мимо законного управленья, образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного. Установились свои условия; все оценено, и цены даже приведены во всеобщую известность. И никакой правитель, хотя бы он был мудрее всех законодателей и правителей, не в силах поправить зла...»
На то и правила, чтобы украинская политика руководствовалась разбойными исключениями Гуляй-Поля. На то и Гоголь, чтобы заглянуть на полтора с лишним столетия вперед и услышать, как надменный и властный эмиссар иноплеменного государства заявляет глупому правителю Украины: «Отдайте Крым! Как вы это сделаете, каким образом вытесните российский флот -ваши проблемы. А под каким флагом будут стоять в Севастополе войска, - это уже наши проблемы». Обстоятельный русофоб Збигнев Бжезинский уточнил дальнюю цель захвата Крыма: «Все, что разыгрывается на Украине - это будущее России».
Глупый Ющенко не справился с задачей, поставленной перед ним тогдашним директором ЦРУ Портером Госсом. И горьким смехом своим посмеялсяпровидец, когда десять лет спустя Госдеп США в приказном порядке потребовал от президента Януковича вывести спецназ и внутренние войска из Киева и даже не помышлять о введении чрезвычайного положения.
Задача, которую сегодня пытаются решить с помощью фашиствующих гопников «Правого сектора» под командованием львовского куренного атамана Дмитро Яроша и лидера бандеровской партии «Свобода» Олега Тягнибока, осталась прежней: «Отдайте Крым! Как вы это сделаете - ваши проблемы. А «Прощание славянки» Черноморскому флоту России мы обеспечим...»
«Эмеральда» атакует «Руно»
Почти восемь лет минуло, но в Пентагоне все еще не могут забыть кошмарных событий в Феодосии и Алуште, когда боевые крымские пенсионерки, тактически взаимодействуя с местными казаками, погнали батальон морских пехотинцев США в стратегическом для них направлении: «Гэть звидсиля!» Верховный Совет автономного Крыма провозгласил русский полуостров «территорией без НАТО», хотя годом ранее президент Ющенко заверял директора ЦРУ, что США могут считать полуостров своим непотопляемым авианосцем. В июне 2006-го он исходил самостийным гневом: «Никакой Верховный Совет не сможет воспрепятствовать нашим совместным планам! Военные учения «Си Бриз -2006» пройдут все равно и при любых обстоятельствах!»
Не прошли. Ни при каких обстоятельствах. Невзирая ни на какие сценарии Пентагона. В Крыму мало кто знал легенду этих учений, разработанную аналитиками военной разведки РУМО. Что не помешало нейтрализовать ее в течение суток. А легенда такова. Некий полуостров «Руно», ранее входивший в состав страны под названием «Сапфир», в которой господствует враждебный НАТО тоталитарный режим, перешел под юрисдикцию демократического государства «Эмеральда». Народ полуострова, облачившись во все оранжевое, включая калоши, «реве та стогне» от привалившего ему счастья. И массово славит своего мудрого вождя: «Так!»
Злобствующий «Сапфир» не может смириться с потерей и создает НДР - «Независимое движение «Руно».
Экстремисты посредством терактов пытаются подорвать стабильность и бурный рост ВВП в «Эмеральде». Повсюду происходят диверсии, убийства иностранных граждан и беззащитных морпехов. Это дело рук НДР, направляемого агентурой «Сапфира». Мировое сообщество до поры терпит жестокую агрессивность сепаратистов. Но когда они совершают налет на местный университет, берут в заложники студентов из стран, являющихся членами НАТО, и требуют восстановить на территории полуострова рабский статус провинции государства «Сапфир», лидер «Эмеральды» обращается за содействием в ООН. Тоже себе мудрый Генеральный секретарь ООН дает НАТО санкцию на проведение операции по освобождению несчастных заложников и установлению мира и стабильности «в северной части Черного моря».
Согласно сценарию 21 сентября 2006 года силы быстрого реагирования альянса совместно с кораблями 6-го американского флота атакуют полуостров «Руно». Разумеется, одерживают блистательную победу. Разрубают исторический узел одним ударом демократического томагавка. Кстати, эта часть сценария так и называлась: «Тугой узел». Заключительная фаза операции имела задачу не только «умиротворить» мятежный Крым, но и попутно захватить Николаевскую область.
А начиналось все с реального захода в Феодосию американского корабля «Эдвентедж», доставившего оружие, взрывчатку, военную технику, туалетную бумагу и презервативы в расчете на полуторатысячный контингент «миротворцев». Одновременно в Симферополе высадились 227 морских пехотинцев, коим была обещана увеселительная прогулка к заждавшимся девушкам благословенной Тавриды.
Но не в ситцах в окне невесты, а праздник пыли, да пустое место, где их любили. Вышел полный облом. Без малого сутки морпехи колесили по степномубездорожью, потому что дороги были блокированы казаками, не склонными поддерживать оранжевую дурь Ющенко. Американцы пытались прорваться в Феодосию огородами, но сумели под охраной бойцов «Беркута» прибиться лишь к санаторию МВД Украины в Алуште. Тамошний персонал, невзирая на риск потерять работу, отказался кормить и обслуживать «засланцев», отключив для надежности сервиса электричество и водоснабжение. Морпехи просидели на сухом блокадном пайке две тоскливые недели, после чего крайне удрученные покинули райский полуостров.
Президент Ющенко дуже гневались, требуя прекратить беспредел, «выслать из страны всех зачинщиков беспорядков и не пускать их обратно». Не сразу до мудрого дошло, что высылать пришлось бы около миллиона крымчан, если не больше. Джордж Буш был настолько потрясен крымским афронтом, что поначалу даже отказывался верить в позорное бегство славных морпехов. Когда все же поверил, отменил запланированный официальный визит в Киев, не объясняя причин. К чему объяснения, коль и так ясно: курица не птица, Крым не Украина, Ющенко - не президент. Не случился на Крещатике парад победы над москалями. Первая же репетиция локальной войны с Россией на территории Крыма завершилась, не начавшись, «Прощанием славянки» в исполнении сводного духового оркестра Черноморского флота России.
Комиссары майданных смут
«К оружию, братья-бандеровцы! К пластиду и гексогену! К флэшмобам в Верховной раде! К однополой любви депутатов! К «Эху, мать вашу, Москвы»! К телеканалу «Дождь»! Там окропят святой слюной либерализма!..» - ни к чему такому не призывала майданных «активистов» заместитель госсекретаря США, отпетая матерщинница Виктория Нуланд, собираясь в Киев. Возможно, только подумала так, набивая сумки гуманитарными булочками для «оппозиционеров». На всякий случай предупредила по телефону администрацию Януковича: «Не троньте моих баррикад!»
В соответствии с конкурентной революционной логистикой из Брюсселя в Киев тут же отправилась и верховный комиссар по международным делам Кэтрин Эштон. Прослышав об этом, личный состав зондеркоманды «Правый сектор» закручинился. Откуда у хлопцев гуцульская грусть? А вот не глянется им баронесса, и усе тут. А глянешь - рыдать охота, красивая до обморока. Казалось бы, европейская муза Майдана ни в чем не уступает музе американской, которая с булочками, но это - с политической точки зрения, а с гламурной - ей лучше бы не смотреться в зеркало - Вия увидит, переодетого в панночку.
Большой босс комиссара с булочками Джон Керри тоже не сидит на месте. Выразив благодарность зондеркомандам, разгромившим в регионах здания администраций - «за смелую работу по защите демократии» - госсекретарь улетел в Мюнхен, где ему предстояло обсудить политическую ситуацию на Украине с боксером Кличко и певичкой Русланой!.. Почему не с Веркой Сердючкой? Или, к примеру, не с бабкой Руденчихой?..
Пока комиссары майданных смут собирались в дальний поход, из Брюсселя донеслось в Киев нечто из репертуара «Воплей Видоплясова» в аранжировке польского эмиссара Европарламента Ежи Бузека: «Если попытаетесь снести баррикады, мы предпримем в ответ жесткие санкции!» Что получается, громадяне? Кто приватизировал ваши комфортабельные баррикады? Может, ЮНЕСКО заинтересована в сохранении культурных памятников Майдана, сооруженных из старых покрышек, мерзлого снега и авангардных отходов жизнедеятельности жовто-блакитных «чоловиков»? За что же тогда прогнали креативного дегенератора Марата Гельмана с его какашками?..
Видимо, экстерриториальная принадлежность смердящих курганов на Майдане и улице Грушевского определяется источниками финансирования: кто больше платит, того и отходы. Тогда, бесспорно, приоритет принадлежит Госдепу США и лично Виктории Нуланд, распределявшей спонсорские миллионы между засланными НКО, коих расплодилось в Киеве, что тараканов - никакой бабке Руденчихе не совладать. В свою очередь НКО стимулируют свежеотпечатанными баксами этнических диверсантов Дмитро Яроша и Александра Данилюка, вольно или невольно опираясь на послание фессалоникийцам святого апостола Павла: «Ибо, когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба...»
Вот уже и «Збройни силы» Украины, пренебрегая обещанной «пагубой», обращаются к президенту с требованием обеспечить «мир и безопасность», навести наконец порядок в стране, которой реально угрожает утрата «незалежности». Но этого как раз и не желает Евросоюз, не говоря уже о США. И снова верховные комиссары, сами того не ведая, отсылаются к апостолу Павлу: «Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь».
Тут уж совершенно очевидно, что святой апостол имел в виду президента Януковича. А как его, едва удерживающего власть в пределах улицы Грушевского, «взять от среды»? Как низвергнуть в геенну огненную? Для этого существует под крышей посольства США негласный хранитель «тайны беззакония» от резидентуры ЦРУ, подписывающий инструкции псевдонимом «Тим», уподобляя себя библейскому Тимофею коего наставлял все тот же апостол Павел: «Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь...» Подробно и доходчиво объясняет «Тим», как и где захватывать органы государственного и регионального управления, сколь долго их удерживать, какие и в какой последовательности предъявлять требования к правящему режиму, дабы в итоге добиться безоговорочной отставки Януковича на основании апостольского послания Павла коринфянам: «Вы уже пресытились, вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас. О, если бы вы и в самом деле царствовали, чтобы и нам с вами царствовать!..»
О, нет, только без вас, пресытившихся и обогатившихся. Но и без Кличко, который, как выясняется, не вполне украинец. Без Яценюка, ибо он никто и ничто в отсутствие Юлии Тимошенко, которую Янукович посадил, чтобы не сесть самому. Без Тягнибока, мечтающего о портфеле министра внутренних дел, чтобы разом покончить со всеми революциями, а также с неграми, москалями и «жидвой», полагая, что именно последние и провоцируют смуты на многострадальной украинской земле с целью продать ее кайзеру Вильгельму.
Тут и аукнулся бабке Руденчихе памятный февраль 1918-го. Она лучше всяких Тягнибоков знала, что Украину продали немцам ярые националисты Центральной рады во главе с Грушевским, Голубовичем, Петлюрой и Поршем. Продали «за бесплатно», чтобы «спасти ридну неньку от варварства русских». Подписав в Бресте все условия Германии, хохлы в новеньких блакитных жупанах торжественно вступили в Киев как победители. Правда, накануне первыми вошли в город серо-зеленые немцы. Для оккупации огромной территории, включая Крым, кайзеру Вильгельму понадобилось всего 350 тысяч штыков.
Тогдашние Ющенки и Тягнибоки ликовали: «Волам под царя западного, инославного!» А бабка Руденчиха свое твердила: «Ось шо бувае за дурною головой...»
Но Ангела Меркель - это не кайзер Вильгельм. Ей не нужны ярмарочные баррикады, как не нужны их неутомимые стражи, готовые «мандрувать» на халяву хоть до лета, хоть до президентских выборов 2015 года. Еще менее фрау Ангелу привлекает безумная идея комиссаров ЕС засеять бескрайние пшеничные поля Украины рапсом, чтобы почти без затрат получать сырье для производства биотоплива. Ей нужен «Северный поток». И много чего еще нужно от России, не от Украины.
Именно поэтому в перечень обязательных условий для подписания Януковичем соглашения по евроинтеграции был включен по настоянию Меркель пункт об освобождении Юлии Тимошенко - хотя бы на период лечения в Германии. Канцлерин прекрасно понимает, что Янукович никогда не пойдет на гибельный для него шаг. Оказавшись на свободе, да еще в Германии, Тимошенко немедленно затянет петлю компромата на шее номинального президента, беспомощно трепыхающегося в тенетах коррупции. Стало быть, панночка Юлия будет сидеть в харьковской тюрьме до тех пор, пока сидит в своем кресле сам Янукович. А это значит, что ни о какой евроинтеграции не может быть и речи.
И перестаньте, громадяне, буровить всяку дурь до бабки Руденчихи.
Комментарий к несущественному
«Бездна бездну призывает голосом водопадов своих...» (Пс. 41.8) Так звучит сегодня киевский Майдан. В сумятице гибельных шумов, включая наихудший из них, называемый рок-музыкой, не слышно голоса молодого белоруса Михаила Жизневского, погибшего 22 января, как заявлено «активистами» - на улице Грушевского во время схватки с бойцами «Беркута». Не там и не так он погиб. На улицу Грушевского его тело привезли ночью, а утром объявили об «очередной кровавой жертве режима».
«Мирным активистам» нужна была такая жертва, ведь «дело прочно, когда под ним струится кровь». Некрасов сказал. Еще он сказал так: «Иди и гибни безупречно». Да кто ж согласится? Среди хлопцев «Правого сектора» нема дурных. Нема таковых и среди боевиков УНА-УНСО, «Тризуба» имени Степана Бандеры, а также среди «Патриотов Украины», «Братства» и «Белого молота». Тем более нет их в рядах сторонников «Общего дела», которые «побиты до хаты», не выдержав силовой конкуренции с гайдамаками Тягнибока. А жертва нужна. Вот и подвернулся пришлый «патриот» из Белоруссии, жаждавший запастись адреналином на чужом Майдане. Приняли как чужого, простились по высшему разряду как со своим. И бездна бездну призывает голосом крови...
Ни один из разработанных сценариев - ни американский, ни европейский, ни «бандеровский» - не предусматривают мирного, безболезненного исхода майданной смуты. У России вообще нет сценария, есть косвенное «принуждение к миру». А загнанный в угол Янукович пребывает в режиме перманентного выжидания: авось все рассосется само собой. Он даже готов пойти на дальнейшие уступки «оппозиции», кроме, конечно, собственной отставки, но самозваные лидеры Майдана не знают, чего требовать, чтобы потом отказаться.
Все играют в одну игру, но только по своим правилам: «Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни одного...» (Пс.13.3) И впору Януковичу воспеть под караоке псалом 101-й: «Я уподобился пеликану в пустыне; я стал, как филин на развалинах. Не сплю и сижу, как одинокая птица на крыше. Всякий день поносят меня враги мои, и злобствующие меня клянут... Дни мои - как уклоняющаяся тень, и я иссох, как трава...»
На Майдане сожаления иные: «Будь у протеста реальный лидер, все могло бы измениться еще 1 декабря. Если бы тогда со сцены вместо воплей и заклинаний «Слава Украине!» дали команду «фас», если бы прозвучало ожидаемое: «Все, урода надо менять!», люди взяли бы все структуры власти. Но никто такой ответственности на себя не взял. Потому что это билет в один конец. Страшно. По-настоящему. А вдруг не получится? Тогда - пожизненное...»
Никто почему-то не говорит, что тот, кто сменит Януковича, если сменит, будет лучше. Растерянную троицу Кличко - Яценюк - Тягнибок уже не хотят ни видеть, ни слышать. А кого хотят? В этом вопросе все дело. И вся трагедия Украины, снова ставшей Окраиной. Если бы здесь появился реальный, достойный лидер, страна давно стала бы государством. Пока же на вопрос любознательного евродепутата «Где находится Украина?» можно ответить другим вопросом: «Что вы имеете в виду - государство или население?»
Недоуменная вахлацкая тишина воцарилась вдруг на Майдане. «Встречный марш» со стороны Европы уже не звучит, а «Прощание славянки» из Крыма давно прозвучало.
5-7 февраля 2014 года.
После этой публикацции 5-7 февраля, номера «МК Латвия» не радовли читателей новыми публикациями Анатолия Гончарова, а ведь все привыкли раз в неделю читать продолжение «Голых королей». Так прошли март, апрель, май и лишь в конце июня на своем развороте появилась новая глава под тем же номером, что и предыдущая, вот она и завершит эту публикацию.
Глава восемьдесят первая
Наполеон безотчетно опасался этой женщины. Даже приказал выдворить ее из Парижа. Первая красавица Европы Жюльета Рекамье, дружившая с Жерменой де Сталь, позволила себе дерзкое замечание по этому поводу: «Можно извинить мужчин, когда они очень любят женщин, но когда они боятся их - этого простить нельзя». Реплику передали Наполеону. «Я не считаю де Сталь женщиной», - ответил первый консул Франции, еще не ставший императором.
Талантливое перо мадам де Сталь, ее острый язык, ее бес-церемонное вмешательство в политику, ее стремление править страной из своего салона - все Ото было ненавистно Наполеону. Ненавистен был и ее любовник - депутат Бенжамен Констан, которому она прочила славу «второго Мирабо», хотя он не годился в подметки первому, озвучивая в Трибунате обличительные мысли Жермены по поводу консульского режима.
Она как будто не понимала, что для Наполеона роман с революцией исчерпал себя, и продолжала манипулировать понятиями «свободы, равенства и братства». Понимала, конечно же, однако по-прежнему досаждала Наполеону своей революционной ностальгией, испытывая к нему совсем другие чувства.
А он подставлялся под ее безжалостное перо. Щедро раздавал векселя, не обеспеченные ни свободой, ни равенством. Все это сознавали, но только одна де Сталь публично требовала процентов по векселям. Оплатить их Наполеон не мог. Приблизить к себе эту женщину, как она того явно домогалась, обошлось бы еще дороже. В итоге он вынудил ее странствовать по свету в поисках политического убежища, но так и не пустил больше в Париж.
Наполеон не обнаружил в себе воли уничтожить Жермену физически, как он поступил с герцогом Энгиенскмм, фрондировавшим не далее пределов своей гостиной. Не обнаружил, хотя рядом всегда был безотказный и беспринципный Фуше. Но и не рискнул оказать хотя бы минимум расположения, опасаясь, что и с этим минимумом она сумеет морально поработить его.
Мадам де Сталь откровенно издевалась над ним, высмеивая бессилие грубой, мужской силы: «И где же теперь ваша шпага, сир?» Последняя попытка сблизиться с Наполеоном состоялась в 1815 году, когда он бежал с Эльбы и вновь воцарился в Па-риже. Она была покорена его мужеством, новым невероятным триумфом и выказала готовность посвятить свое перо служению... Франции.
Так она написала Наполеону, и он понял ее. В ответном письме сообщил, что необыкновенно ценит ее таланты и для него не существует ничего более лестного, чем похвала мадам де Сталь, но все же он недостаточно богат, чтобы купить эту похвалу за такую цену.
И как сказать, кто из них двоих потерял больше от такой любви-ненависти. Известно, что потеряла она, но никому не дано знать, чего лишился Наполеон.
В 1817 году Жермена де Сталь умерла.
Вторая жизнь грешницы
«Армия, - говорил Федоров, склонившись над ее гробом, - последний шанс, чтобы человек отказался от своей неродственности, от своего небратства, от неравенства, от убеждения, что все ему чужие и он другой; в армии, - говорил он, - все справедливо и честно, в ней нет незаконнорожденных, сила армии в том, что она не дает поблажек себялюбию человека, и как он стоит, и как двигается, и как одет - во всем он такой же, как остальные».
Русский мыслитель-утопист, выдвинувший «проект» всеобщего воскрешения умерших «отцов» и преодоления смерти средствами современной ему науки - Николай Федоров говорил про армию верно, не уточняя, правда, о русской ли армии ведет речь, но тем не менее достойно предваряя слова другого русского философа Ивана Ильина, утверждавшего, что русская армия искони была школой русской патриотической верности, русской чести и стойкости, ибо является школой характера, а неспособность носить меч есть деградация человека.
Вероятно, Жермена де Сталь, проповедовавшая устами своих романтических героинь свободу личности, не спорила бы с Федоровым, несмотря на существенную разницу во взглядах, на личность и общество, и не стала бы возражать Ильину хотя бы потому, что еще в 1809 году, наблюдая военный парад в Петербурге, была потрясена и охвачена восторгом, с каким публика принимала свою армию. Она поняла, почему это зрелище представляется людям верхом совершенства.
Она и не могла спорить, поскольку умерла за одиннадцать лет до рождения Федорова и за шестьдесят пять лет до появления на свет Ильина. Разницей в возрасте можно пренебречь, если верить в проект воскрешения, отраженный в «Философии общего дела» мыслителя-утописта, который подарил ей вторую, затем и третью жизнь в образе элегантной, русской помещицы, а дьявол наделил запретным плодом власти над «проклятьем заклейменными», вечно жаждавшими вкусить от того плода.
Источник власти, коей сатана когда-то искушал Христа, а потом всех остальных, включая Наполеона Бонапарта, большевиков и социал-революционеров, не имел касательства до русской армии. Зато Федоров ежедневно вещал ей сквозь богемское стекло про батальоны, бригады, дивизии, распаляя упокоенную грешницу до исступления: «Это было, как в бане - все равны, все свои, нет никакой стыдливости, и тут она начинала безумно его хотеть, тело ее уже не могло быть спокойным в стеклянном гробу, и он как бы растворял стекло, приближаясь к ней...»
Интрига не под силу евангельским апостолам, ибо не Федоров распалял ее до исступления, а Сталин мучил плоть ласками тигра. Кроме него - все наиболее видные социал-демократы, марксист Плеханов, композитор Скрябин, объяснивший Ленину на языке музыки, что Россия уже беременна революцией, а также пламенные революционеры Свердлов и Троцкий, что, в сущности, и послужило причиной жгучей ненависти Сталина ко всем соратникам Ленина, вкушавшим запретного плода от сочувствующей «общему делу» мадам, как от публичной девки.
Вот вам и де Сталь. Тогда понятно, при чем здесь Сталин, у которого псевдоним от мадам и который, еще не обув утром сапоги из кахетинской кожи, думал, как бы половчее сократить поголовье страны. Ревность делала его не только жестоким, но и терпеливым. Словно хороший охотник, он мог ждать удобного случая годы, зная, что жертва никуда не денется. Его враги гибли в автомобильных катастрофах и на операционном столе, от яда или пули наемных убийц. Позднее он просто вносил их в расстрельные списки НКВД.
Что, между прочим, и требовалось от него. Если он хочет быстро и не столь мучительно для народа построить коммунизм, он должен убивать. Все, кто пытаются остановить, затормозить, помешать «общему делу», должны быть уничтожены абсолютно безжалостно. Коммунизм - это строй совершенных людей. Люди несовершенные никогда не сумеют его построить. Наоборот, они всегда и везде только помеха, их надо уничтожать, как сорняки, создавая благоприятные условия для людей совершенных.
Это все внушала Сталину Людмила Николаевна Сталь, член партии с 1897 года, участница революции 1905 и 1917 годов, любовница Сталина с 1918 года. Именно она как новая ипостась Жермены де Сталь, домогавшейся расположения Наполеона, проложила ему путь к самым вершинам власти, а потом постоянно внушала, что старые большевики уже ничего не могут и не хотят, они превратились в тормоз партии, вокруг - застой и апатия, и причина только в них.
Много сил и много лет товарищ Сталь потратила на то, чтобы убедить его в очевидном: партия нуждается в притоке новых людей, новой крови, партия должна омолодиться. Она ежедневно задавала Сталину один и тот же вопрос: партия - живой организм или труп?..
В 1927 году у мадам почти месяц длился бурный роман с Троцким, единственным, кто еще представлял для Сталина реальную опасность в борьбе за власть. К тому времени, когда пора было рвать с ним, она вдруг почувствовала, что не желает ему смерти, не хочет, чтобы Сталин его уничтожил. Троцкий мешал Сталину, очень ему мешал, потому она и легла в постель к этому неряшливому еврею, еще недавно возглавлявшему Реввоенсовет, но сейчас хотела, чтобы Сталин избавился от него каким-нибудь иным путем, не проливая крови.
С другой стороны, она видела, что только дикая ревность, только она освобождала нового Наполеона от моральных условностей, побуждая расправляться со старой гвардией революционеров. На сотнях примеров из жизни того же Наполеона она доказывала, что если судьба в ее лице сделала из недоучившегося семинариста Джугашвили вождя революции Сталина, то он не имеет права не подчиняться законам этой революции, которая всегда пожирает своих дотой. А иначе... Иначе роман с Троцким продолжится. И не только с ним.
Он верил и не верил. В конце концов не могла же Сталь переспать с половиной страны, хотя и очень старалась. Старалась даже с престарелыми идиотами в специальной клинике для впавших в маразм членов партии с дореволюционным стажем, которые ожидали, как очистительного разбирательства на бюро райкома, второго всемирного потопа, но не желали даже ради забронированного места в Ковчеге Ноя открепиться от своих парторганизаций. Номенклатурные пациенты охотно блудодействовали с нею, но, принимая нежное тепло соучастницы Ноя, оставались верны партии, не могли посту-питься принципами, обеспечивающими право на урну в Кремлевской стене, вследствие чего и покинули клинику, чтобы уплатить членские взносы и более сюда не возвращаться.
Они, конечно, хотели спастись в бессмертии, но не верили ни Федорову, ни мадам де Сталь. Напротив, сочиняя доносы в ЦК, в которых требовали немедленно арестовать никогда не виденного ими Ноя и его мадам, полагали, что партия сумеет выиграть время, чтобы с помощью рабочего класса предотвратить грядущий потоп и добиться полной победы социализма.
Революция, писали они без тени сомнения, была чистой воды бредом, наваждением дьявола, и то, что они в ней участвовали, то, что они ее совершили, объясняется исключительно их невменяемостью, состоянием аффекта, в котором они находились начиная с 1905 года.
Не такие уж это были идиоты, что лишний раз подтверждало подозрения о крупных взятках лучшим психиатрам столицы, сочинявшим фальшивые анамнезы для наследников культа личности. Что же до Ноя, то евреи всегда обвиняли его в том, что он не отмолил, не спас первозданный род человеческий, который, как они были убеждены, составляли некогда одни евреи.
Хотя Ной и был праведником, запросто беседовавшим с Господом, но был им, как это явствует из Бытия, только среди своих поколений, отнюдь не считавших праведность добродетелью. И его родной сын Хам, позабавившийся с пьяным отцом, был не хуже и не лучше других, а вот то, что Ной не сделал ни одной попытки умолить Господа пощадить потомков Адама, являлось страшным обвинением пророку. Так что поделом ему, опозоренному. А род предстояло восстанавливать заново.
Едва кончатся сорок дней снегопада, три медсестры спецклиники будут по очереди оборачиваться голубками и облетать землю, пока не найдут обетованного места. На этом пространстве, названном Россией, они и начнут вить свои гнезда.
Комментарий к несущественному
Не стоит легко верить в реинкарнацию Жермены де Сталь, требовавшей от Наполеона беспримерного мужества и безоглядной жестокости ради достижения высшей цели. Чему он и следовал, хотя и отвергал влияние царственной грешницы: уложил в могилу пять или шесть миллионов человек, ограбил полмира, загубил цвет нации - и слава его не тускнеет в веках.
Но как объяснить то обстоятельство, что Людмила Сталь требовала от Сталина точно того же? Она гнала от себя мысль, что, быть может, Коба просто не создан для власти, ему не хватает воли, недостает решительности, чтобы стать настоящим вождем революции, но в таком случае он должен уйти - уйти сам, уступить место совершенным людям, о которых она ему неустанно твердила, срываясь порой на злую иронию: «И где теперь твой маузер, Коба?»
В конце концов мадам Сталь нашла слова, коим он поверил безоговорочно: «Смерть людей, убитых по твоему приказу, это не настоящая смерть, это как бы смерть понарошку, смерть как в сказке; настанет время, наступит коммунизм, когда эти убитые люди уже ни для кого не будут препятствием, и тогда, как говорил наш учитель Николай Федоров, все они будут возвращены из небытия, воскрешены, все они восстанут из пепла».
И Сталин стал Сталиным. И не надо возвращаться к дате смерти Жермены де Сталь. Не надо ничему удивляться: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться; и нет ничего нового под солнцем». Экклезиаст сказал.
Мадам де Сталь определенно не хватало утонченного артистизма, каким славилась актриса божьей милостью Жозефина Дюшенуа, иначе она носила бы королевскую мантию из сибирских горностаев, подаренную Александром I другой Жозефине де Богарне, Жермена носила бы ее, а не Людмила Николаевна Сталь, которая пожертвовала царскую мантию на подпольные нужды партии. Не только мантию или там особняк на Ордынке - себя она жертвовала, отдаваясь тем, кому на рассвете предстояло идти метать бомбу, бледным, затравленным русским инокам отдавалась, благословляя их на смерть своей любовью. Дальше, сколько им оставалось жить, они думали уже не о своем конце, не о том, что умрут такими молодыми, и уж тем более не о партии и революции, а только о ней, мадам де Сталь, о том, что она была в их жизни, озарив ее счастьем любви. И, значит, все правильно.
Людмила Сталь не боялась войны, считая, что коммунизм наступит раньше. Не понимала, что только война и способна поторопить историю. В 1939 году она отравилась, будучи на десять лет старше Жермены де Сталь. Или ее отравили, что вернее. У большевиков это равнозначно, ибо все равно, считали они, нет ничего более неизбежного и естественного, чем смерть, а уж каким путем и по чьей воле она наступит, не имеет существенного значения.
Она и сама верила, что войны и социальные потрясения - лишь отражение неисповедимых процессов в астрале, так что корить себя, ужасаться творящемуся злу и каяться за него - просто бессмысленно. А культура свое слово уже сказала, ничего не изменив и только умножив зло. Культура истощилась, уступив свое место гнусному пороку содомии, ибо выплеснула все свои силы и таланты на тот истоптанный холм, именуемый Голгофой, и не дано ей понять, почему всякое изреченное слово становится ложью. А, значит, все правильно.
Слово о полку
Вернемся к военному параду в Петербурге, столь восхитившему Жермену де Сталь в 1809 году. Безукоризненный воинский строй, блеск гвардейских киверов, многоцветье мундиров, полковые знамена, барабанная дробь - все это, несомненно, очаровывало, но мадам подумала тогда о другом. О том, что впоследствии породило мысли Федорова и действия Сталина касательно русской армии. Было в них нечто от Фридриха Ницше: «Народы, имевшие какую-либо ценность, ставшие ценными, никогда не делались таковыми под влиянием либеральных учреждений: великая опасность делала из них нечто заслуживающее уважения, опасность, которая впервые знакомит нас с нашими средствами защиты, с нашим оружием, с нашим духом, которая принуждает нас быть сильными».
Далеко не все это понимали. Но в России хотя бы пытались понять: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана?..»
Не даром, но и недаром. Только сам вопрос шире ставить надобно. Почему, как пики горных вершин, высятся в ратной истории русского народа - Куликовская сеча, Бородинское сражение, Сталинградская битва, Курская дуга? Битвы - не столько победные, сколько утратные, опустошительные. Шли вперед, не думая о победе и о славе ратной не помышляя, а только желая одолеть врага. И гибли, оставаясь зачастую безымянными.
После Куликовской битвы Тохтамыш разорил Москву, ибо некому стало защищать ее, и накануне Бородино Москву сдали - почему же они причислены к русской воинской славе, а победные сражения на Воже, при Березино, в иных местах остались в исторической памяти рядовыми эпизодами? На Курской дуге были обескровлены армии двух фронтов, не слишком даже и пошатнув тем самым сложившегося равновесия сил - почему столь высоко вознесена и эта битва, едва ли не затмившая Сталинградскую?
Мамая о том не спросили, а Наполеон ограничился уклончивым объяснением. Не добавил ясности и Лев Толстой, описавший Бородино в подробностях: «Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть - для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершенно очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение».
Наполеон дал, Кутузов принял... И это верно. Однако всего вернее, что время подошло русскому народу подняться и, пролив кровь великую, выстоять, о победе и славе не помышляя - выстоять. За четыре с лишним века до Бородино можно было откупиться от Мамая дарами щедрыми и златом, и дальше жить-поживать под ордынским ярлыком. Можно было и от Бородино отойти на юг - к нетронутым войной селам и городам непуганым - и там укрепляться достатком.
Можно было. Но тогда бы и мы, стали другим народом, если вообще остались бы русскими, и свои решающие битвы, к коим неспешно готовились в недосягаемой для врага стороне, мы бы неминуемо проиграли. Другие народы, может быть, сочли бы удачей мирный исход, избежав рабской покорностью пролития крови, но для России такого пути не существовало. Старой Смоленской дорогой пролег ее путь. И вечной памятью двенадцатого года.
Что же до Полтавского сражения и до пушкинской «Полтавы», то грому и блеску хватило там на все «лейб-компанство» Петра, включая и того, кто «счастья баловень безродный, полудержавный властелин». Также и «незалежную» хоругвь Мазепы, Кочубея и Орлика не уронили впоследствии столь же продажные их потомки, что отгребались от России самостийным веслом - Грушевский, Скоропадский, Петлюра, Бандера, Шухевич, Коновалец, Чорновил, Кравчук, Кучма, Ющенко... И так, видимо, далее: «Рэгачи, бамбуло, над раегэпанным коханнем!..» Что на мове означает: «Смейся, паяц, над разбитой любовью!» Вот он и смеется, пока не «перекандубасывся» на Майдане. Кто бы знал, что это такое...
А подлинные герои Полтавы безвестны остались. Суворов, который из девяноста трех сражений выиграл все девяносто три, к тому времени еще не родился. Зато граф Шереметьев не подкачал, разгромив, под деревней Лесной мощный корпус шведского генерала Левенгаупта, шедший на соединение с армией Карла XII.
Карл Маркс редко делал объективные выводы, когда речь шла о России, но о Полтавской битве высказался искренне и точно: «Карл XII пытался проникнуть в Россию, внутрь нее, и этим погубил Швецию, показав всем неуязвимость России».
Не все услышали голос из будущего. 14 июня 1812 года Александр I послал генерал-адъютанта Балашова к Наполеону с предложением начать переговоры. Тот принял генерала уже в Вильно, занятом французами вскоре после переправы через Неман. Скользнув по письму беглым взглядом, передал его кому-то из свиты.
- Никаких переговоров! Я раздавлю Россию!.. Впрочем, генерал, к вам у меня есть вопрос, единственно возможный в рамках переговоров. Не укажете ли самый короткий и верный путь на Москву?
- Карл Двенадцатый шел на Полтаву... - ответил Александр Дмитриевич Балашов.
Мрачная тень легла на лицо Бонапарта, однако он сдержал гнев. Дерзость ответа была под стать его остроумию.
- Я ценю ваш юмор, генерал. Но история в моем лице не может снизойти до просьбы вашего императора о мире. Судьба России предрешена!..
Находившаяся вдалеке от этих мест Жермена де Сталь предчувствовала другое. Вторгшись в Россию, Наполеон потеряет себя, и только потом - армию: «И где теперь ваша шпага, сир?..»
А Сталин, завершив роман с революцией, остался Сталиным.
18-24 июня 2014 года
ВМЕСТО РЕЦЕНЗИИ
Читать главы «Голых королей» Анатолия Гончарова чрезвычайно интересно, без этих глав «МК Латвия» три месяца была не та. И многие читатели газеты уже подумывали не зря ли они на нее подписались.
Образный язак изложения, перемещение между разными историческими периодами, неожиданные аналогии, убедительность, вызывающая уверенность, что автор чуть ли не стоял рядом со своими героями, или, как предполагают некоторые, читал секретные записи КГБ.
Однако, являясь не историком, а писателем, Гончаров позволяет себе в чем-то пофантазировать на заданную тему, что-то приукрасить. Порой и не совсем корректно. Вот и в последней публикации, взяв за основу совсем не документальную историю отношений Сталина и Людмилы Сталь, сочиненную Владимиром Успенским («Тайный советник вождя»), он развил ее демонизируя старую большевичку, практически, приписав ей репрессии 30-х годов.
От этого у меня двойственное отношение к автору. Читая его, невольно думаешь о других его читателях, которые полностью доверяют написанному Гончаровым, и их знание истории этим и ограничится.
Я.Курземниекс
Последние комментарии
5 часов 15 минут назад
14 часов 7 минут назад
14 часов 10 минут назад
2 дней 20 часов назад
3 дней 53 минут назад
3 дней 2 часов назад