Инес де Лас Сьеррас [Шарль Нодье] (fb2) читать постранично, страница - 5

такой же день, как сегодня, была осенена ярким лучом благодати.

В минуту, когда полуночный звон напоминает верующим о рождестве спасителя, она проникла, против обыкновения, в пиршественный зал, где три разбойника, сидя перед камином, разгулом оргии заглушали в себе воспоминания о своих преступлениях. Они были наполовину пьяны. Воодушевленная верой, она в сильных выражениях обрисовала им всю преступность их дел и вечные муки, которые ожидают их; она плакала, она умоляла, она встала на колени перед Гисмондо, и, положив свою белую руку на сердце, некогда бившееся для нее, она пыталась пробудить в нем человеческие чувства. Это, сеньоры, было выше ее сил, и Гисмондо, подстрекаемый своими злодеями товарищами, ответил ударом кинжала, который пронзил ее грудь.

— Чудовище! — вскричал Сержи, взволнованный так, как если бы он услышал рассказ о подлинном происшествии.

— Это ужасное событие, — продолжал Эстебан, — ничуть не помешало им веселиться и предаваться обычному разгулу. Трое собутыльников продолжали пить и распевать нечестивые песни в присутствии убитой; было три часа ночи, когда слуги, привлеченные тишиной, проникли на место пиршества, чтобы поднять четыре тела, распростертые в лужах вина и крови. Они, не смущаясь, отнесли трех пьяниц в постели, а труп завернули в саван.

— Но мщение неба, — продолжал Эстебан после довольно торжественной паузы, — но непогрешимое правосудие божие не миновало их. Едва только сон начал рассеивать винные пары, окутывавшие рассудок Гисмондо, как он увидел Инеc: она мерными шагами входила в его комнату, не прекрасная, трепещущая любовью и сладострастием, одетая, как бывало, в легкие, готовые упасть ткани, но бледная, окровавленная, закутанная в саван, протягивая к нему пылающую руку, которую она положила ему на сердце — на то самое место, к которому тщетно прикоснулась несколько часов тому назад. Скованный неотразимыми чарами, Гисмондо напрасно пытался освободиться от страшного видения. Его усилия и муки выражались только в глухих, невнятных стонах. Неумолимая рука была словно пригвождена к сердцу Гисмондо, которое пылало, и пылало оно до восхода солнца, когда призрак исчез. Сообщников его посетила та же гостья, и они вытерпели такую же муку.

На следующий день, как и во все остальные дни в течение бесконечно тянувшегося года, трое отмеченных проклятием, встречаясь, только взглядом спрашивали друг друга о своем сне, ибо они не осмеливались говорить о нем; но, связанные общей опасностью и общей наживой, они рвались к новым преступлениям; а ночью, отдаваясь разгулу, они спешили к новым оргиям, которые затягивались все дольше; сон страшил их, а когда его час наступал, карающая рука жгла их опять.

Наконец снова настало двадцать четвертое декабря, — как сегодня, сеньоры! В то самое время как колокол в Маттаро, призывая христиан к торжественной службе, пробил час искупления, они, по обыкновению, сошлись к ужину при свете пылающего очага. Внезапно в галерее замка раздается голос. «Вот и я!» — вскричала Инеc. То была она. Они увидели, как она вошла, откинула погребальное покрывало и села между ними в самом богатом своем уборе. Охваченные изумлением и ужасом, они видели, как она ела хлеб и пила вино живых; говорят даже, что она танцевала и пела, по обычаю прошлых дней; но внезапно рука ее запылала, как в их тайных сновидениях, и коснулась сердца рыцаря, оруженосца и пажа. И тогда все кончилось для них в этой бренной жизни, ибо их обожженные сердца окончательно превратились в пепел и перестали посылать в жилы кровь. Было три часа ночи, когда люди Гисмондо, привлеченные наступившей тишиной, явились, как обычно, на место пиршества; и на этот раз они унесли четыре трупа. Назавтра никто не проснулся.

Во все время рассказа Сержи, по-видимому, всецело был им поглощен, ибо мысли, на которые он наводил, вполне соответствовали обычной теме его мечтаний. Бутрэ время от времени испускал выразительный вздох, не выражавший, однако, ничего, кроме нетерпения и скуки; актер Баскара бормотал сквозь зубы неясные слова, которые, казалось, глухо намечали монотонный и меланхолический басовый аккомпанемент к мрачной повести arriero, а часто повторявшееся движение его руки внушало мне подозрение, что он перебирает четки. Что до меня, я восхищался поэтическими обрывками предания, естественно сплетавшимися с рассказом простолюдина и сообщавшими этому рассказу краски, которыми бы не погнушалось просвещенное вкусом воображение.

— Это не все, — продолжал Эстебан, — и прошу вас выслушать меня до конца, прежде чем приступать к вашей опасной затее. После смерти Гисмондо и его сообщников это мерзкое логово; внушавшее отвращение всем людям, стало достоянием дьявола. Даже дорога, ведущая к нему, была заброшена, как вы можете это заметить. Достоверно известно только то, что каждый год, двадцать четвертого декабря, в полночь, — сеньоры, это сегодня, и скоро это произойдет, — окна старого замка внезапно ярко освещаются. Те, кто осмелился