Красная рука [Артур Ллевелин Мейчен] (fb2) читать постранично, страница - 3

приходил. Он был добрый человек.

— Бог мой! — огорченно воскликнул инспектор. — Ну и скверное дело! Ведь сэр Томас Вивьен лечит королевскую семью. При нем часы, которые стоят не меньше сотни гиней, и раз их не взяли — значит дело не в ограблении.

Дайсон и Филиппс, оставив полицейским визитные карточки, пошли прочь, с трудом протискиваясь сквозь быстро растущую толпу; доселе пустынный и тихий переулок теперь был полон зевак; в ровный гул из сплетен и слухов — таких жутких, что от них кровь стыла в жилах, — врывались громкие приказы офицеров полиции. Выбравшись из толпы охваченных любопытством людей, двое мужчин быстро зашагали по улице. Минут двадцать они шли молча, не проронив ни слова.

Наконец они вышли на небольшую, но ярко освещенную и чистую улицу. И тут Дайсон заговорил:

— Филиппс, покорнейше прошу простить меня. Не стоило мне говорить сегодня все эти легкомысленные вещи. Нельзя шутить с адскими силами. У меня такое ощущение, что я вызвал к жизни духов зла.

— Ради всего святого, ни слова больше, — прервал его Филиппс, с трудом скрывая обуявший его ужас. — То, что вы сказали у меня дома, — правда: троглодиты по-прежнему скрываются среди нас, убивая ради одной лишь жажды крови.

— Я зайду к вам на минутку, — сказал Дайсон, когда они вышли на Ред-Лайон-сквер. — Мне хочется кое о чем спросить вас. Думаю, теперь между нами не должно быть недомолвок.

Филиппс мрачно кивнул, и они вновь поднялись в квартиру, где все было окутано слабым призрачным сиянием, проникающим с улицы. Когда свеча была зажжена, мужчины сели напротив друг друга, и Дайсон заговорил:

— Не знаю, обратили ли вы внимание, что меня заинтересовала одна вещь на стене — немного выше головы покойного. Когда луч фонарика инспектора осветил стену, я заметил на ней нечто необычное и подошел поближе. На стене был начерчен красным мелом контур руки — человеческой руки. Меня поразило странное положение пальцев — вот такое… — Взяв карандаш и лист бумаги, Дайсон быстро начертил на ней что-то и передал рисунок Филиппсу. Это был сделанный наспех набросок тыльной стороны кисти — пальцы крепко сжаты, а кончик большого пальца, просунутый между указательным и средним, указывает вниз, словно подсказывая, что там должно что-то лежать.

— Именно так, — подтвердил Дайсон, видя, что лицо Филиппса побледнело еще сильнее. — Большой палец как бы указывал на лежащее внизу тело. Словно живая рука, застывшая в омерзительном жесте. А прямо под ней — отметина из меловой крошки, как будто кто-то стукнул изо всей силы по стене и раздробил мел. Обломок его я заметил на тротуаре. Что вы обо всем этом думаете?

— Это ужасный древний символ, — ответил Филиппс, — один из самых устрашающих, какие только известны в связи с теорией дурного глаза. Его следы до сих пор находят в Италии. Нет никаких сомнений: он идет из глубины веков. Это один из сохранившихся пережитков, происхождение которых теряется в той темной топи, из которой вышел на сушу человек.

Дайсон взял шляпу, готовясь уходить.

— Кроме шуток, — произнес он, — думаю, что я сдержат обещание, и мы действительно шли по горячему следу. Похоже, я и в самом деле показал вам первобытного человека или хотя бы оставленный им автограф.

Случай с письмом

Приблизительно месяц спустя после загадочного убийства сэра Томаса Вивьена, известного и всеми уважаемого специалиста по сердечным заболеваниям, мистер Дайсон вновь навестил своего друга мистера Филиппса, который, вопреки его ожиданиям, не сидел за столом погруженный с головой в ученые штудии, а непринужденно развалился в мягком кресле. Он сердечно приветствовал Дайсона.

— Очень рад, что вы зашли, — начал он, — я уж и сам подумывал посетить вас. Теперь у меня нет никаких сомнений в отношении того дела.

— Вы имеете в виду убийство сэра Томаса Вивьена?

— Нет, я совсем не об этом. Я говорю все о той же проблеме рыболовных крючков. Между нами говоря, в прошлый раз я был слишком самоуверен, но с тех пор обнаружились дополнительные факты. Только вчера я получил письмо от известного члена Королевского научного общества, в котором полностью подтверждаются мои догадки. Теперь подумываю, за что приняться на этот раз. Полагаю, еще многое предстоит сделать по части расшифровки неразгаданных письмен.

— Мне по душе ваши планы, — сказал Дайсон. — Думаю, это очень перспективная работа. Но разве вы не считаете, что в смерти сэра Томаса Вивьена тоже много загадочного?

— Вряд ли. В тот вечер я и правда перепугался не на шутку. Но по зрелом размышлении пришел к выводу, что тут может быть весьма простое объяснение.

— Вот как! И какое же?

— Ну, возможно, Вивьен в какой-то период своей жизни влип в некую темную историю, и теперь неизвестный итальянец отомстил ему за причиненное зло.

— Почему непременно итальянец?

— Из-за нарисованной руки, пито in fica. К этому жесту ныне прибегают только итальянцы. Так что самый темный момент в этой истории вполне