– Я много раз просил тебя не делать этого. Мне нужно тебя наказать для того, чтобы ты поняла?
– Но ведь тебе снился плохой…
– Не важно, что мне снилось. Ты не должна прикасаться ко мне, когда я сплю. Не заставляй меня повторять это еще раз.
– Хорошо, папа.
– Не обижайся, моя хорошая, – сказал я Эмили, погладив ее по голове. – Тебе нужно немного подрасти и набраться сил для того, чтобы правильно забирать плохие сны . Я обещаю, что научу тебя этому, но время еще не пришло. А я всегда сдерживаю свои обещания. Или когда-то было иначе?
– Сколько можно расти? Мне уже…
– Знаю, дорогая. Я все знаю. Но поверь мне – нужно подождать. Ты особенная. Помнишь?
– Помню.
– Вот и отлично. Через пару часов мы будем на месте. Ты голодна?
– Нет, но я устала… я посплю немного, хорошо?
– Хорошо. Я разбужу тебя, когда мы будем подъезжать к городу.
– Мы останемся в Треверберге надолго? – спросила она, закрывая глаза.
– Не знаю, милая. Все зависит от того, как удачно пойдут мои дела.
– Ты ведь не оставишь меня? Так, как в прошлый раз?
– Теперь мы всегда будем рядом, что бы ни случилось.
– Можешь рассказать мне легенду про Диких Охотников? – попросила она.
– Скорее всего, этой ночью поспать тебе не удастся, потому что мы приедем поздно и будем искать отель, а поэтому засыпай. Завтра я сниму квартиру, а заодно выясню, где можно купить книгу городских легенд.
– Целую книгу?
– Да. И там будут легенды, которых ты никогда не слышала. Каждый вечер я буду читать тебе вслух по одной. Или, может, ты хочешь мне почитать?
– Прошу прощения, что помешала вам, доктор Дойл, – сказала она и смущенно улыбнулась. – Мне сказали, что вы еще не ужинали… и попросили передать вам еду. Тут две порции – для вас и для вашей дочери. Думаю, кофе на ночь она пить не будет, но я могу приготовить чай.
– Большое спасибо. Я не голоден, а вот Эмили, думаю, проголодается, когда проснется.
– Я могу сделать для вас что-нибудь еще, доктор Дойл? Может, вы хотите чего-нибудь особенного ? Буду рада вас обслужить.
– Вы знаете, у меня есть одна просьба. Мисс… Росс, верно? Или же я могу называть вас просто «Адриана»?
– Я не называла вам своего имени!
– Ах да, да… извините. В последнее время я стала такой рассеянной…
– Я хочу попросить вас кое о чем, Адриана. Не могли бы вы заглянуть к нам за полчаса до прибытия? Мне нужно разбудить дочь и собрать вещи. Не хочу делать это в спешке.
– Конечно, доктор Дойл!
– Заранее благодарю вас. А теперь вам нужно отдохнуть. Я вижу, вы устали. У вас тяжелая работа – весь день на ногах. Думаю, ничего не случится, если вы подремлете с часок.
– Да, вы правы. Сегодня я чувствую себя совсем разбитой… пожалуй, на самом деле подремлю. В такой час все пассажиры уже спят, а если случится что-то непредвиденное, мне позвонят. Еще раз извините, что помешала, доктор Дойл.
– Все в порядке. Большое спасибо за ужин и за кофе. Эмили любит сэндвичи с тунцом.
– Я уж думала, что ты не придешь, Лорена? – сказала мне она полувопросительно и с явным недовольством в голосе, подставляя щеку для поцелуя.
– Ну что ты, разве я пропущу твой день рождения? Скорее, придумаю какой-нибудь смехотворный предлог и улизну со скучной презентации.
– Ты ведь сегодня без кавалера, Лорена? – задала она очередной вопрос.
– Да, так получилось, – ответила я, пытаясь выдумать подходящую отговорку.
– Это хорошо. Потому что я хочу тебя кое с кем познакомить. Этот джентльмен ищет тебя с самого начала вечера.
– Кто бы это мог быть?
– О, это замечательный молодой человек! Он недавно приехал в Треверберг, так что, полагаю, он ищет друзей…
– Друзей или любовницу?
– Одно другому не мешает. – Она подняла руку и сделала кому-то пригласительный жест. – Доктор Дойл! Мисс Мэдисон почтила нас своим присутствием.
– Знакомьтесь, это доктор Кристиан Дойл, – представила мне мужчину Оливия. – Как я уже сказала тебе, дорогая, он недавно приехал в Треверберг. Он врач, работает в нашем госпитале. А в свободное время рисует, пишет статьи по истории искусств и играет на скрипке. Я права, доктор Дойл?
– Абсолютно правы.
– А это – Лорена Мэдисон, моя подруга. Она занимается целительством и рядом других вещей, о которых не рассказывает простым смертным.
– Очень приятно, Лорена. – Подумать о том, что он игнорирует обращение «мисс Мэдисон» и называет меня по имени, я не успела: объяснение последовало сразу же. – Я не люблю фамилии. Вы можете называть меня «Кристиан».
– Пожалуйста, не скучайте, – сказала она и отправилась к гостям.
– Как я понял, мы с вами коллеги? – задал он вопрос.
– Можно сказать, что так.
– Я знаю, что вы тоже врач. А мне не чуждо целительство и, – он сделал паузу, – некоторые вещи, о которых не рассказывают простым смертным.
– Думаю, что-то подобное есть у каждого из нас.
– Вы правы. Так что же, вы с мисс Сандерс подруги?
– Скорее, приятельницы.
– Да, у женщин это так сложно… я могу угостить вас шампанским?
– Что же, тогда и я не буду пить. Хотя мог бы, я не за рулем – до моего дома отсюда рукой подать, я пришел пешком.
– Оливия сказала, что вы искали меня. Это правда?
– Я хотел побеседовать с вами. Но для начала познакомиться.
– Мы уже познакомились.
– Вы предпочитаете побеседовать о светской шелухе? Или перейдем к делу?
– К делу ? – переспросила я с улыбкой. – Светскую шелуху я не люблю, так что, похоже, выбора у меня нет.
– Давайте выйдем на свежий воздух. У меня от этой духоты кружится голова.
– Какой прекрасный отсюда открывается вид, – заговорил он. – Это ведь кладбище и старая часовня, я прав?
– Да. И еще Темная площадь. Та самая, на которой можно встретить мстительный дух жены Основателя.
– Я успел ознакомиться с частью городских легенд, они впечатляют. Судя по всему, здешним жителям по душе тема темных существ?
– Она популярна. Тут даже два Хэллоуина, если вы в курсе.
– Апрельская ночь . Замечательная идея. – Кристиан помолчал, глядя на тускло освещенное газовыми фонарями кладбище. – И что же, много тут темных существ? Полагаю, ваш род занятий обязывает вас быть в курсе дел.
– Вопрос в том, насколько сильно наше желание с ними познакомиться.
– Полностью солидарен с вами. Расскажите мне, о чем вы фантазируете, Лорена.
– Нет-нет. Не отвлекайтесь от созерцания вида, я уже сказал, что он прекрасен. Вам холодно? Могу предложить свой пиджак.
– Мне не холодно, спасибо. – В голове моей пронеслась дикая мысль: Кристиан хочет, чтобы я стояла к нему спиной, так как ему по какой-то непонятной причине нужно смотреть на татуировку. Глаз, разумеется, предательски молчал – ни искры тепла, ни намека на холод. Но тогда зачем он предлагал мне пиджак? Или он знал, что я откажусь? – О чем я фантазирую… когда?
– Во время того, как занимаетесь самоудовлетворением, разумеется. – Очередная моя попытка обернуться была пресечена более активно: Кристиан положил руку мне на плечо. – Вы представляете, как вас берут силой? Может быть, вы представляете двух мужчин, а не одного?
– Или вы предпочитаете женщин? – снова заговорил Кристиан. – Какая роль вам больше по душе – рабыня или госпожа?
– Рабыня, – ответила я. Не знаю, что за игру он затеял, но я в нее сыграю. – Но под настроение бываю и госпожой.
– Признаться, вы напугали меня – я уже было подумал, что вы принадлежите к числу тех скромниц, которые краснеют от одного слова «фантазия». Так что насчет мужчин? Только не надо лгать, я этого не люблю.
– Когда я занимаюсь самоудовлетворением, – начала я, – то представляю, как в мою спальню пробирается незнакомец. Она находится на первом этаже, а окно я оставляю открытым даже зимой. Похоже, он не удивлен тем фактом, что хозяйка квартиры не спит. Он подходит ко мне, несколько секунд наблюдает за мной, откидывает одеяло…
– И что же происходит дальше?
– Потом он еще несколько секунд наблюдает за мной – на этот раз, одеяло не скрывает ничего. А потом мы занимаемся любовью.
– Расскажите подробнее.
– А если я не хочу рассказывать?
– Тогда я расстроюсь .
– Надо же, а я успел забыть о том, что часто женщины предпочитают уходить от ответа.
– Может быть, найдем место потише? – предложила я. – Например, поедем к вам домой? Или ко мне?
– Неужели я произвел на вас впечатление дурно воспитанного человека, который в день первого знакомства тащит женщину в постель?
– Тогда зачем вы расспрашивали меня о моих фантазиях?
– Я хочу знать, что могу предложить вам во время нашей следующей встречи.
– Кто вам сказал, что мы встретимся еще раз?
– Мы встретимся еще раз, Лорена. Я просто знаю .
– А вы довольно самоуверенны, – заметила я и не удержалась от того, чтобы добавить: – Для человека в вашем возрасте .
– Откуда вы знаете, сколько мне лет, Лорена?
– Я умею читать мысли.
– Да, я знаю. Но мои мысли у вас прочитать не получилось. А я ведь сказал, что не люблю, когда меня обманывают.
– А я не люблю, когда меня разочаровывают. Сначала вы расспрашивали меня о моих фантазиях, и я решила, что вы, как любой нормальный мужчина, хотите провести приятный вечер наедине. А оказалось…
– … что я ненормальный мужчина. Я не отказывался от того, чтобы провести приятный вечер наедине. Я могу почитать вам вслух, сыграть на скрипке. Могу даже нарисовать вас. – Он достал из кармана брюк портсигар – темное золото, явно коллекционная вещь – извлек сигарету без фильтра и подкурил от небольшой зажигалки. – Современность портит людей, Лорена. Я не люблю легкодоступных женщин, но вы мне нравитесь. Надеюсь, вы дадите мне шанс доказать, что я еще более ненормален, чем вы думаете?
– И что же вы мне можете предложить?
– Все, что вы хотите, и даже больше, если позволите.
– Незнакомца? Женщину-госпожу?
– У вас есть другие желания?
– Одно из них вы только что отказались исполнять, сославшись на хорошее воспитание.
– К сожалению, исполнить это желание я не могу. Но могу пообещать вам, что все последующие желания будут исполнены. Завтрашний вечер вас устроит?
– Вполне.
– Я рад, что мы поняли друг друга, Лорена. А теперь нам лучше пойти внутрь. Иначе гости уничтожат все шампанское, и мы не сможем выпить на брудершафт.
– Не помешал? – спросил он. – Хотел узнать, понравился ли тебе сюрприз.
– Сюрприз? – Почему-то я сразу подумала про сон и тут же отогнала от себя эту мысль.
– Я посылал тебе цветы. Надеюсь, они уже у тебя?
– Нет. Но, думаю, скоро привезут.
– Как все это сложно с доставкой. Ты хорошо спала? Надеюсь, я тебя не разбудил?
– Нет. – Я помолчала. – Спала я отлично, мне приснился эротический сон. С твоим участием.
– Чем мы занимались?
– Ничем. Вот это-то и обидно.
– Но ты ведь получила удовольствие, так?
– Так, – согласилась я. – Но проснулась в самый неподходящий момент.
– Обычная ситуация, когда речь заходит о снах. Мы встречаемся в восемь? Ничего не изменилось?
– Добрый вечер, – поздоровалась я. – Я не опоздала?
– Можно войти? – попросила я. – Тут прохладно.
– Да-да, конечно. – Кристиан отошел, пропуская меня, после чего прикрыл дверь и сделал пару шагов по направлению к центру комнаты, неосознанно следуя за мной. – Я планировал приготовить ужин, но, к сожалению, слишком поздно освободился.
– Все в порядке, я не голодна. – Я оглядела гостиную. – А у тебя уютно.
– Ты хорошо выглядишь.
– Я старалась.
– Прошу прощения, я растерялся, – объяснил он свое поведение. – Я давно не приглашал женщин на свидание… что ты будешь пить?
– Не хочу пить, – сказала я. – Давай лучше потанцуем.
– Отличная мысль. Танго тебя устроит?
– Вполне.
– Старинная вещь, – кивнула я на патефон, когда мы уже кружили по гостиной. – Откуда она у тебя?
– Одна из немногих дорогих моему сердцу вещей, которую я забрал из прошлой жизни.
– Какая же прошлая жизнь может быть у скромного врача? Или ты кого-нибудь убил, а теперь это скрываешь?
– А если я скажу, что кого-то убил, то ты повернешься и уйдешь? Или будешь расспрашивать меня о случившемся до тех пор, пока я не расскажу тебе всю правду?
– Только если ты сочтешь нужным это мне рассказать.
– Сейчас я буду нести романтическую чушь, но, надеюсь, ты простишь мне это. – Мы смотрели друг другу в глаза, но я странно воспринимала его голос: он казался мне голосом в моей голове. – У тебя такая кожа… на ощупь… я так давно не прикасался к женщине по-настоящему .
– По-настоящему? – переспросила я.
– Только не задавай вопросов. – Он осторожно прикоснулся к моей щеке. – Ты особенная женщина. Рианна была права…
– Спасибо.
– За что ты меня благодаришь?
– Просто за то, что ты есть . Разве этого недостаточно?
– Да. Романтическая чушь. Я забыла.
– Мне трудно полностью отказаться от этого… говорят, что я сентиментален. Может, ты хочешь пить? Или есть?
– Нет. Я просто хочу еще.
– Еще будет потом. А сейчас мы поговорим о делах.
– А ты деловой человек, – усмехнулась я.
– Не трать энергию попусту, Лорена, – сказал он. – Пока что у тебя осталась только возможность вести беседу. Это нам и нужно. Надеюсь, ты не злишься, и не настроена воинственно?
– Кто ты такой? – задала я ответный вопрос.
– Если ты хочешь знать мое настоящее имя, то меня зовут Винсент.
– Я не об этом! Кто ты вообще такой?!
– Так дело не пойдет. Спрашиваю я, а ты отвечаешь. – Он снова погладил мою спину. – Этот глаз. Тебе часто задают вопросы о том, откуда у тебя такая странная татуировка?
– Не хочешь отвечать – не нужно. Между тем, кем бы ты была, если бы не он? Сама Прародительница оставила тебе эту отметину. Спасла тебя от смерти, вынесла на руках… из огня? Из воды? Из-под обломков? Это не так уж и важно. Но с тех пор, Лорена, ты одна из нас.
– Я не одна из вас, черт бы тебя побрал! – крикнула я.
– В таких ситуациях люди говорят: «Мы с тобой одной крови». – Он наклонился ко мне. – Так вот, Лорена. Мы с тобой одной крови. Прародительница оставила мне точно такой же глаз, как и тебе. И функционирует он точно так же, как и твой: нагревается, собирая положительную энергию, при встрече с темными существами, и становится холодным, собирая отрицательную энергию, когда рядом с нами появляются светлые существа. Но между нами есть два существенных отличия. Как минимум два. Во-первых, меня никто не достает с вопросами о том, что же это за татуировка, потому что виден он не всем. Во-вторых, – он наклонила еще ниже, – тебя Прародительница сопроводила прямо до пункта назначения. А в моем случае мы сделали остановку. В Аду.
– Ты просто чертов вампир ! – наконец, сказала я с сожалением.
– На приеме мы ели серебряными ложками, и я даже не поморщился, хотя вампиру было бы как минимум неудобно держать серебряную ложку в руках. Там же мы гуляли по парку, и ты видела, как я перешагиваю через маленькие ручейки и не боюсь воды. В конце-то концов, я свободно вхожу в дома других людей. И, если все вышеупомянутые ограничения большинство вампиров давно преодолели, то входить в человеческие дома без приглашения не может даже Прародительница.
– Если ты не хочешь причинить мне вред, то почему…
– … почему нагревается глаз? Потому что встреча с потенциальным злом мобилизует наши силы и заставляет сосредоточиться. А я хотел, чтобы ты послушала меня внимательно и сосредоточенно. Я полностью контролирую его. Смотри.
– Убедил? – спросил Кристиан. Или мне теперь нужно было называть его «Винсент»? В его голосе слышался мальчишеский задор, и я снова разозлилась.
– Чего ты от меня хочешь?
– Если не ходить вокруг да около, то сотрудничества .
– Сотрудничества?! Для начала было бы неплохо, если бы я смогла пошевелиться! А как только я смогу пошевелиться, я убью тебя , это я тебе обещаю.
– И что ты со мной сделаешь? Окропишь святой водой? Расстреляешь серебряными пулями?
– Не волнуйся, я придумаю оригинальный способ.
– Убить меня практически невозможно. Но как долго ты проживешь в том случае, если все же сделаешь это?
– Ты мне угрожаешь?
– Как я понял, ты хорошо знакома с темой вампиров. У большинства из них есть серьезные функциональные ограничения, и поэтому их не так много вокруг нас. Они предпочитают жить в тесных компаниях, но держатся отдельно от людей. А теперь представь себе совершенный вид вампиров. Они не боятся солнечного света. Они не боятся серебра. Они не боятся святой воды. Им даже не требуется кровь для того, чтобы существовать.
– Незнакомцы , – выдохнула я.
– Да, – ответил он. – Незнакомцы. Именно так их назвал Орден.
– Орден, – повторила я. – Уж не хочешь ли ты сказать, что ты – член Ордена?
– Да. Я каратель. Старший каратель.
– Ордена не существует. Это сказки .
– Если бы не существовало Ордена, то Незнакомцы давно бы пожрали сначала представителей своего рода, а потом переключились бы на людей. Каждый раз поражаюсь тому, сколько вопросов задают люди. И почему я думал, что ты будешь исключением из правил?
– Вы только послушайте! Ты знакомишься со мной на приеме у Оливии, расспрашиваешь меня о моих эротических фантазиях, потом приглашаешь на свидание, потом мы трахаемся почти три часа, а потом ты сообщаешь мне, что ты – чертов бессмертный член Ордена ! Сам подумай – нормальный человек стал бы задавать тебе вопросы?! И еще этот эротический сон!
– Да, кстати, забыл спросить. Надеюсь, тебе понравилось?
– Ты что, придумываешь сны другим? Это у тебя такое хобби?
– Это наши общие сны. С помощью них мы удовлетворяем ряд потребностей .
– Как это?
– Каратели бессмертны, ты сама недавно говорила об этом, так что мы постепенно научились обходиться без необходимых человеку вещей. Мы редко едим, мало спим. То же самое относится и к сексу. Мне не так часто требуется физический контакт – я получаю почти все необходимое из снов.
– То есть, ты просто… придумал мне сон для того, чтобы заняться со мной любовью?
– Именно так.
– И… что это за ощущения?
– На порядок приятнее тех, что ты испытала сегодня. Иначе бы мы не отказались от частых физических контактов. В нас течет и человеческая кровь, так что нам необходимо удовлетворять свои инстинкты.
– То есть, если ты хочешь какую-то женщину, но по какой-то причине не можешь с ней переспать, ты просто выдумываешь эротический сон с ее участием?
– Да, такое тоже бывает. Но это может быть и воображаемая женщина. Или две женщины. Или женщина и мужчина. Или двое мужчин.
– А как это выглядит… с твоей стороны? – задала я очередной вопрос.
– Обычно в эти моменты я сплю. Но бывает, что просто визуализирую сон. В таком случае я могу заниматься чем угодно: все происходит в моей голове.
– В общем, ты просто трахаешь себе мозг .
– Что-то вроде того.
– Вижу, ты мне не веришь? Что я должен сделать? Может, зажечь на ладони пламя? Или показать какой-нибудь красивый фокус?
– Нет-нет! Ты уже показал мне фокус , больше не надо. Просто я не ожидала, что все получится… вот так . У меня есть вопросы…
– Можешь задать три. А потом мы все же поговорим о деле. Я могу долго обходиться без сна, а тебе, полагаю, нужно поспать.
– Только три? – Я задумчиво покусала губы. – Ладно… твоя татуировка – где она?
– Не стоит , – предупредил он. – Задавай следующий вопрос.
– Ты когда-нибудь видел ее ? Я имею в виду… Лилит?
– Прародительницу? Да, дважды. Но она – редкая гостья в этом мире.
– Как она выглядит?
– У нее нет собственного тела, каждый раз она появляется в разном обличье. Кроме того, даже членам Ордена строго-настрого запрещено смотреть ей в глаза и поднимать голову, когда она находится рядом, так что я, скорее, ее чувствовал . Ну что же, Лорена, свои три вопроса ты задала.
– У меня есть другие вопросы, – сказала я.
– Ты задашь их потом . Лучше расскажи мне, что ты знаешь о Незнакомцах.
– Почти ничего. Только то, что они – вампиры, но другой, более совершенный вид, не такие, которые пьют кровь. Максимально приспособленный к жизни в современном обществе. Они питаются человеческой энергией .
– Да. Ты когда-нибудь общалась с Незнакомцами?
– Только этого мне не хватало!
– Так я и думал. Что же, Лорена, похоже, тебе придется это сделать.
– С чего это ты так решил?
– Потому что я приехал сюда с целью найти Незнакомца, и мне понадобится твоя помощь.
– С чего ты взял, что я буду тебе помогать? Только не говори напыщенных фраз вроде «у тебя нет другого выбора», потому что это полная чушь.
– Ну почему же. У тебя есть выбор. Мне порекомендовали тебя, но при желании я смогу найти другого человека: как ты понимаешь, для меня не составляет труда на время даровать кому-то медитативные способности. Но что будет, если Незнакомец – а он рано или поздно тебя найдет, они чувствуют карателей, приходят в те места, где мы бывали – придет к тебе домой?
– Я просто не дам ему разрешения войти, они ведь вампиры, их должен впустить хозяин.
– Не знаю ни одного человека, который мог бы сказать Незнакомцу «нет». Так что ты впустишь его. Знаешь, что будет потом?
– И что же?
– В лучшем случае ты родишь им парочку детишек. А в худшем случае они тебя обратят . И вот тогда тебе будет не до смеха.
– Да, выбор отличный. Ладно. И какая же помощь тебе нужна?
– Я найду Незнакомца. А от тебя требуется самая малость: помочь мне его нейтрализовать .
– Убить?! – ахнула я. – Убить Незнакомца?!
– Я не сказал «убить», я сказал «нейтрализовать». Мне нужно, чтобы ты максимально сблизилась с ним. В идеале он должен пустить тебя в свой дом.
– А почему ты сам этого не сделаешь?
– Вот тут-то и загвоздка. Незнакомец не даст мне приблизиться к нему – он чувствует меня не хуже, чем я его. И уж точно не даст мне войти в свой дом. А дом Незнакомца – это единственное место, куда я не могу войти. Мне нужно приглашение хозяина.
– То есть, я должна войти в дом Незнакомца. А что будет потом?
– А потом дело за мной.
– Возьми. Пусть это будет у тебя. Это талисман.
– Спасибо. Так когда мы начнем наше… дело?
– Всему свой срок. – Винсент поднял голову и замер, прислушиваясь. – Эти ночные звуки сводят меня с ума – как же в этом городе собралось столько темных тварей? Я не различаю даже их голосов. – Он осторожно потянул носом воздух. – Но я чувствую… тут есть вакханки ?
– Вакханки? Да ты что. Конечно, нет.
– Конечно, есть! – Он снова сделал паузу. – Одна живет неподалеку, в паре домов отсюда. Голубоглазая блондинка. Ее зовут… Мара?
– Мара? Это моя подруга. Но какая же она вакханка? Она – бизнес-леди, у нее свой ночной клуб… кроме того, если бы она была вакханкой, я бы это обязательно почувствовала.
– Они отлично находят контакт с людьми, так что неудивительно, что ты не заподозрила неладное. И что мешает вакханкам покупать и открывать ночные клубы? Теперешнее поколение – социальные существа, они полностью интегрированы в обществе. Они уже не увлекаются каннибализмом и не устраивают безумства на людях. Культ полностью легализован, но он превратился, скорее, в образ жизни. Кроме того, они теперь могут заводить детей. Чего еще можно желать?
– Никогда бы не подумала, что Мара – вакханка. То есть, она, конечно, зажигает, когда мы куда-то идем, любит повеселиться… и так много ест, что я ей порой завидую, потому что она умудряется сохранять хорошую фигуру…
– Если вакханки и Незнакомцы живут рядом, то они почти всегда тесно общаются. Так что твоя подруга, может статься, знакома с тем, кого мы ищем. Ты представишь нас друг другу?
– Конечно! Можно даже пригласить ее ко мне домой, мы устроим мини-вечеринку.
– Чтобы она разнесла тебе всю квартиру? Я сказал, что им запретили безумствовать на людях. Но в домах своих друзей они отрываются на полную катушку.
– Хорошо. Тогда мы встретимся с ней в клубе. А сегодня мы побезумствуем вдвоем .
– Так и знала, что он оставит за собой бардак… – Она подобрала полы темно-вишневого вязаного платья и присела для того, чтобы подобрать пару кусков бечевки. – Я недавно вернулась из университета, не успела заглянуть сюда. Иначе бы все убрала.
– Да что вы, госпожа Бенсон! Это всего лишь газеты и бечевка, я соберу их сам. Уверен, ваша спина будет против таких упражнений.
– Пожалуй, вы правы. Доктор Гроссман пару недель назад говорил мне, что спину нужно поберечь. Подумать только, а лет пять назад я могла танцевать. – Она в очередной раз оглядела гостиную. – Если вам что-то понадобится, господин Мун, пожалуйста, скажите мне. К примеру, посуда, мелочи для ванной…
– Скажу обязательно, – пообещал я. – Но все необходимое у меня есть, а мелочи для ванной и посуду можно приобрести на рынке. Теперь далеко ходить не нужно – он почти под рукой.
– Хочется верить, что эта квартира принесет вам вдохновение, – снова заговорила она. – До вас тут жил еще один художник, а до него – писатель. Вы давно не организовывали выставок…
– Последние три месяца я не рисую. По личным причинам.
– Понимаю. – Она сцепила руки в замок, глядя на то, как я достаю из сумки блокноты с набросками. – Я так скучаю по вашим картинам. Вы рисуете ничуть не хуже, чем ваш отец …
– Отец рисует на порядок лучше меня, – ответил я. – Но сравнение мне льстит.
– Может быть, вы поговорите с господином Муном-старшим, и он согласится преподавать у нас историю искусств?
– Сомневаюсь в успехе этой затеи, но обещаю попробовать.
– Это Граф, – представила мне кота госпожа Бенсон. – Ни за что не соглашался переезжать, представляете? Вот бывший хозяин и оставил его тут.
– Он не мог просто взять его и забрать с собой? – удивился я.
– Да что вы, господин Мун! Разве его можно просто так взять и забрать? Он ведь вас покусает!
– Надеюсь, вы не против котов? – улыбнулась госпожа Бенсон.
– Вовсе нет. Даже, я бы сказал, обеими руками «за».
– Я оставлю вас, разбирайте вещи. И, если вам что-то понадобится, вы знаете, как меня найти.
– По мне – так отличная работа, – сказал тот. – Мальчик весь в меня!
– Нравится? – спросил я у него. – Повесим ее над камином?
– Не больно ты разговорчивый, – упрекнул я. – Хотя я тебя понимаю, лучше рассматривать картины в молчании. Самые искренние чувства – это чувства, которые не были высказаны вслух.
– Самуэль Мун, – ответили мне на другом конце провода.
– Привет, пап. У меня новый номер. Пожалуйста, запиши.
– А что случилось со старым? – спросил он.
– Не согласились переводить на другую квартиру. Сказали, что разная инфраструктура, разные компании… что-то вроде того. В общем, пришлось купить новую линию. Завтра позвоню и попрошу, чтобы на старом номере установили автоответчик – он будет переправлять звонки сюда.
– Лентяи и бюрократы, – буркнул отец. – Какая разница, где ты живешь и какая там инфраструктура? За телефонные линии платят одни и те же люди! Диктуй.
– Как прошел переезд? – спросил он.
– Утомительно. Уже разложил вещи и никак не могу привыкнуть к тому, что тут так тихо.
– Да, район у тебя теперь превосходный. Только на работу нужно будет вставать на час раньше, а?
– Как тебе новая квартира? – продолжил отец.
– Квартира прекрасна. Гостиная, спальня, кабинет, еще одна маленькая комната для хлама и приличных размеров балкон. Еще тут есть камин и старинный книжный шкаф. И сожитель .
– Красивая женщина? – высказал отец предположение, которое было вполне в его духе.
– Огромный черный кот, которого зовут Граф. Остался от прежних хозяев. Как Англия?
– Холодно и мокро, уже хочу домой. Ты уже придумал себе костюм для Апрельской ночи?
– По правде говоря, не уверен, что пойду на карнавал.
– Даже если и не хочешь, Анна тебя туда затащит. Она умеет тебя уговаривать, упрямая ты башка.
– Папа. – Я сделал паузу. – Мы с Анной расстались.
– В каком это смысле? – спросил он.
– В прямом. Мы больше не вместе.
– Вот это новости, Эдуард! И как давно?
– С неделю назад. Ты разве не читаешь газеты?
– Не думаю, что ты настолько известен, что твои романы будут обсуждать в здешних таблоидах . Ну и новости, Эдуард! Ты решил меня расстроить? А я только на днях думал о том, что надо у тебя поинтересоваться – вдруг вы готовите свадьбу, но держите это в секрете?
– Нет, пап.
– Что произошло?
– Мы не сошлись характерами.
– Кто бы спорил! Анне нужно поставить памятник при жизни за то, что она протянула с тобой так долго. – Он помолчал. – Ну, а вообще…. как ты там? В порядке?
– Более-менее.
– Ладно. – Отец сделал очередную паузу. – Знаешь, в душе я всегда желал тебе такую же судьбу, как у меня, за исключением беспорядочных связей. Но, похоже, у Вселенной иногда отказывает слух. Посмотри: мне скоро шестьдесят, я был трижды женат, трижды развелся, у меня шестеро детей, слава и куча денег, а я все не угомонюсь.
– Отличные перспективы.
– Знаешь, Эд, о чем я подумал? – снова заговорил отец. – Тебе нужно было сделать ей ребенка .
– Ребенка?!
– Все так кричали о том, что она дама строгих правил. Она бы точно вышла за тебя замуж.
– Не хочу вдаваться в подробности, но в наши дни появилось много женских средств контрацепции, и сделать ребенка не так просто, как раньше.
– Понимаю. И все же, согласись, отличная мысль.
– Чудовищная мысль даже для тебя, если ты хочешь знать мое мнение.
– Прекрасная мысль, – уверенным тоном сказал отец. – А пока тебе только и остается, что обсуждать со своими друзьями в баре ее любимые позы и говорить о том, что она была плохой любовницей.
– Твой цинизм порой действует на нервы, – сообщил ему я.
– Не чаще, чем твое занудство . Ладно, Эдуард, тебе давно пора спать. Деньги нужны?
– Сотня долларов не помешала бы.
– Надеюсь, ты потратишь ее на женщин. И сделай милость, не сиди дома, поедая себя изнутри. Я знаю, как ты любишь предаваться этому занятию. Лучше сходи куда-нибудь. И не увлекайтесь там с котом, ладно?
– Спокойной ночи.
– Тут направо, а на следующем повороте – налево, и мы на месте.
– Ах, так это «Северная змея»?
– Да, так и есть, «Северная змея». Ты уже тут бывал?
– Нет. Но я о нем слышал. Мне нравится их слоган: «У нас вы можете найти все. Даже больше, чем все». Я редко смотрю телевизор, но когда включаю городской канал, то почему-то каждый раз вижу именно эту рекламу.
– Хозяева клубов часто рекламируют свои заведения, у нас это – отдельная рекламная отрасль. У той же Изольды Паттерсон, например, есть два или три специалиста по рекламе, они каждый раз выдумывают что-то новенькое. Ролики их клубов уже несколько раз занимали первые места на разных конкурсах.
– Изольда Паттерсон? Ах да… она часто появляется в новостях. Красивая женщина. Когда-то про таких говорили «чувствуется порода ». Давно, когда еще люди не начали забивать себе голову глупостями и видеть в любом комплименте сексуальное домогательство, а в любой двусмысленной шутке – сексизм. Но этот мальчик рядом с ней… как там его? Уильям Барт? Не понимаю, откуда он взялся. У вас, женщин, порой что-то щелкает в голове, и вы, поменяв кучу любовников, за каждого из которых вполне могли бы выйти замуж, выбираете заморыша.
– Скажу тебе по секрету: не ты один недоумеваешь. Многие не понимают, что их связывает.
– А почему Мара не снимается в рекламе своего заведения?
– Она уверена, что не киногенична. «Изольда Паттерсон – это икона, имя, бренд, а кто я?». Напрашивается на комплименты, она это любит. – Я указала на знак парковки. – Нам сюда. До того, как ты с ней познакомишься, я хочу тебя кое о чем предупредить. Во-первых, она… несколько развязно себя ведет. Игнорирует почти все правила этикета, говорит с незнакомыми гостями так, будто они – ее лучшие друзья, позволяет себе пошлые шутки и все такое. Во-вторых, она очень, очень, очень много разговаривает. И, в-третьих…
– … она постоянно говорит о сексе, – закончил за меня Винсент. – Верно. Ведь она вакханка . Раньше они вели себя еще хуже. Сейчас они хотя бы не знакомятся с людьми для того, чтобы потом съесть их в компании своих подружек.
– Доктор Дойл и мисс Мэдисон, я прав? – Он повернулся к Винсенту. – Особые клиенты ставят машины внутри, на подземной парковке. Но въезд найти трудно, особенно в темноте. Вы можете дать мне ключи, я верну их вам через несколько минут.
– Очень мило с вашей стороны, хотя в темноте я вижу неплохо.
– Тут шумно , – поморщился Винсент.
– Это основной зал, за перегородкой есть другой, там спокойно и тихо. Правда, не знаю, может, Мара забронировала нам место на втором этаже, там есть комнаты для небольших компаний.
– Вы только посмотрите, кто пришел! Я жду вас уже целых полчаса! Опять пробки на центральном шоссе? Там давно пора сделать развилку или хотя бы поставить нормальные светофоры! Это просто невозможно! Вчера я стояла там два часа! А для чего я выбралась в город, как ты думаешь? Купить платье! И два часа в пробке!
– Лорена, ты великолепно выглядишь! – Она взяла меня за руки, приблизилась и поцеловала в обе щеки. – Твое платье шикарно! Наконец-то ты начала нормально одеваться! А то я уже подумала было, что ты решила стать монашкой ?
– Доктор Дойл, – тем временем продолжила Мара, повернувшись к моему спутнику. – Но, полагаю, можно просто «Кристиан»?
– Это Мара, – поспешила представить я. – Хозяйка этого заведения и моя хорошая подруга.
– Очень приятно, – ответил Винсент.
– Ты странное существо, – сказала она медленно, изучая его. – Древнее… кто ты такой?
– Чуть более древнее, чем ты, но между нами есть кое-что общее.
– В детстве меня кормили кровью вакханок. Те, кто воспитывали меня, поговаривали, что это сделает меня более жизнерадостным. – Он сделал паузу и добавил: – Шучу .
– Так ты каратель ! Второй член Ордена за две недели, и оба приходят в мой клуб!
– Второй? – переспросил Винсент.
– Да. Первым была женщина. Красивая. Сероглазая шатенка. И, если верить моим ощущениям, постарше тебя. Ее звали… не помню. Впрочем, какая разница? Она повеселилась , вот и все. Даже ничего у меня не спрашивала. Хотя от корибанта не отказалась! – Она весело подмигнула собеседнику. – Ты ищешь сбежавшую жену? Не знала, что от вас сбегают жены. Если верить слухам, в постели вы так хороши, что с вами не сравнится никто. – Она повернулась ко мне. – Это правда, дорогая? Надеюсь, ты уже успела проверить? Потому что пары, которые приходят в клуб и до этого не успевают друг с другом переспать, должны делать это на публике, это скромный ритуал посвящения. – Она снова перевела взгляд на Винсента. – Шучу .
– Мы пришли поразвлечься, – сказала я. – Кстати, если уж упоминали корибантов и их… женский вариант – я на тебя в обиде. Я думала, ты мне доверяешь.
– Ты что, не знала, что я вакханка, милая?
– Ну как бы тебе сказать… нет. Но ты могла бы меня предупредить. На всякий случай. Чтобы я знала, чего от тебя ожидать .
– На что это ты намекаешь? Или ты думаешь, что я могу тебя обидеть? Знаю, что о вакханках говорят много плохого, и, конечно, часть из этого правда, у нас нехорошая история, но… – Она сложила руки в умоляющем жесте. – Поверь, мы не делаем ничего плохого уже сотни лет! И уж тем более не причиняем вред своим друзьям!
– Я, скорее, о том, что ты могла бы мне рассказать, что ты за существо. Знаешь, как… люди иногда рассказывают другим людям о том, какую религию они исповедуют.
– Что ты ей порассказал? – спросила она с вызовом.
– Правду.
– Так я тебе и поверила! Лучше бы рассказал, что вы пьете нашу кровь! Это точно было бы правдой!
– Это правда?
– Конечно! – ответила за него Мара. – Их хлебом не корми – дай только присосаться к кому-нибудь из нас. Недаром вы чуете вакханок за версту!
– Лорена, это долгий разговор.
– Ты притащил меня сюда ради крови вакханки?!
– Ты ведь сама сказала, что мы пришли сюда для того, чтобы поразвлечься, так?
– Так. Но при чем тут кровь, черт побери?
– Я тебе все расскажу, но чуть позже. Как уже было сказано, это долгий разговор.
– Извини, если обидела, но до тебя я еще членов Ордена не встречала, так что я не в курсе твоих наклонностей .
– Это хорошо, – вмешалась Мара. – Если бы ты была в курсе всех его наклонностей, то не смогла бы спокойно спать ночью. – Она погладила Винсента по плечу и улыбнулась. – Ну, будет. Мне кажется, наше знакомство началось плохо. Не нужно держать друг на друга зла. Сейчас я вам кое-что принесу, а вы пока проходите во второй зал. Столик номер двадцать пять, там есть табличка с номером и с вашими именами.
– Можешь начинать рассказывать, – сообщила ему я.
– Даже не знаю, с чего начать. – Он помолчал. – Ты знаешь, что такое Темный Совет ?
– Не имею понятия.
– Это высшая власть в нашем мире. Мы называем его темным – в противоположность вашему, светлому. Семь существ, не имеющих тела и контролирующих все, что происходит в темном мире. Для большинства своих подданных эти существа вездесущи, видят и знают все. Исключение составляем мы, каратели. Мы можем скрывать от Темного Совета некоторые вещи . Правда, не факт, что потом это не выйдет на свет.
– Звучит как сказка, – вынесла я свой вердикт касательно его слов. – И откуда же появился Темный Совет?
– Он создал сам себя из Великой Тьмы, которая была до того, как появились добро и свет.
– То есть, сначала были тьма и зло, а потом уж появилось добро?
– Разумеется. Войны, болезни, несчастья, боль – именно они заставляют людей двигаться, но никак не добро. Люди быстро привыкают к добру, потому что их с детства учат, что добро – это хорошо. У вас есть религии, вы говорите о Боге, о карме, о судьбе… между тем, никто не знает об этом мире столько, сколько знают существа на темной стороне. Миром движет зло , Лорена. А добро развращает людей, делает их ханжами и лицемерами.
– И… ты на самом деле в это веришь?
– Мне не нужна вера. Я знаю.
– Ладно, предположим. Если Темный Совет такой великий и вездесущий, то зачем ему Орден?
– Темный Совет, даже будучи вездесущим, не мог уследить за происходящим в мире. А поэтому был создан Орден. Мы – глаза и уши Темного Совета. У Ордена есть три части. Первая – законодатели. Что-то вроде ваших «белых воротничков». Они должны писать законы, но на самом деле они просто записывают их и передают на обсуждение. Это самая низшая ступень. Они смертны, правда, живут чуть дольше обычных смертных – около трехсот лет. Долгожители – около четырехсот. Сверхъестественных способностей практически не имеют, так как они им не нужны. Зато их свобода почти не ограничена – например, они могут вступать в брак и продолжать род, не получая разрешения от Темного Совета. Вторая часть Ордена – исполнители. Составляют примерно две трети от нас, самая многочисленная часть. Они приводят в исполнение законы, принятые Темным Советом, если требуется их присутствие, присутствуют. Для того чтобы они выполняли свои обязанности как можно лучше, им даруют основные сверхъестественные способности: они могут общаться друг с другом с помощью телепатии, чувствуют темных существ и отличают их друг от друга. Исполнители тоже смертны, но живут они дольше законодателей – самому старому исполнителю сегодня почти тысяча лет. Ну, а когда у исполнителей появляются проблемы – или же когда у темных существ возникают проблемы с законом – то появляемся мы, каратели. Раньше нас звали инквизиторами, но теперь это… как вы говорите? Неполиткорректно.
– И сколько же лет самому старому карателю?
– Скоро исполнится пять тысяч, – ответил он спокойно. – Но мы, в отличие от остальных членов Ордена, бессмертны. Мы – элита. Карателей не избирают и не назначают за какие-то заслуги – ими рождаются. Раньше, очень давно, должности карателей занимали вампиры, но Темный Совет обратил внимание на то, что они зависят от своей пищи, а, значит, могут предпочесть порцию крови своей работе, если будут голодны. В итоге было принято решение создать новых существ: таких, которые сочетали бы в себе сильные качества вампира и слабости человека. Этот период у нас называют Реформой. Сильные качества вампира не позволяли бы нам любезничать с нарушителями, а в случае непослушания Темный Совет мог бы сыграть на наших чувствах и тем самым заставить нас делать то, что требуется.
– Нет, все сложнее. Примерно раз в пятьсот лет тщательно отобранные смертные приносят потомство. Детей забирают, и они получают новый дом – дом их будущего создателя, одного из карателей. До двух лет они растут как обычные смертные, а потом им предстоит пройти церемонию первого посвящения. Для этого их отвозят в лес и оставляют там на двое суток.
– Двухлетних детей? – ужаснулась я.
– Они находятся под защитой Темного Совета, и не повезет тому, кто приблизится к ним с целью нанести вред. Потом на землю приходит Прародительница. Она изучает детей, берет некоторых из них и уносит с собой. По возвращении у них на спине появляется «дурной глаз» – тот самый, который есть и у тебя, и у меня. Только…
– Да-да, я помню, в твоем случае Лилит делала остановку в Аду.
– Эту сказку рассказывают всем нашим детям. К сожалению или к счастью, смертным туда дорога закрыта.
– А что происходит с остальными детьми?
– Их тоже принимают в Орден, но либо в законодатели, либо в исполнители. Их растят как обычных детей, разве что воспитывают иначе. Тех, кто получил от Прародительницы Дар – проще говоря, тех, кому предначертано стать карателем – тоже растят как обычных детей. Только кормят не обычной человеческой едой, а кровью создателя. Того, в чьем доме он живет. Если это муж и жена, то кровью обоих.
– Кровью?
– Да. С кровью мы приобретаем силу, бессмертие и часть способностей. До восьми лет нас кормят кровью, потом в наш рацион начинают включать человеческую еду. К пятнадцати годам нас отучают от крови и разлучают с создателем. Это психологическая травма, так что создатель заставляет нас забывать этот период. – Винсент улыбнулся. – У смертных это называют переходным возрастом .
– Так и называют. – Я приложила ладонь к губам. – Ты пил кровь в детстве? У тебя… есть клыки?
– Тебя я кусать не собираюсь, если ты об этом. Я даже не знаю, какой вкус у человеческой крови. Кроме того, она мне ничего не дает. От людей мы обычно берем другие вещи .
– Ну, а что происходит после того, как вас разлучают с создателем?
– Нас собирают на заседании Темного Совета, и там мы выбираем себе наставника из членов Ордена. Потом нас начинают обучать. Это длительный процесс, иногда он затягивается на двести-триста лет. После того, как наставник решает, что мы достаточно сильны для того, чтобы начинать собственный путь, мы проходим вторую церемонию посвящения, долгую и сложную. Мы получаем мантию члена Ордена и перстень, символизирующий нашу власть.
– А потом?
– А потом мы приступаем к своим обязанностям.
– Вы на самом деле имеете неограниченную власть над всем, что вас окружает?
– Да, если мы говорим о силах природы. Да, если мы говорим о смертных. Нет, если мы говорим о темных существах – я уже говорил тебе, что в этом случае существует ряд ограничений.
– Ты умеешь читать мысли?
– Да.
– Тогда скажи, о чем я думаю?
– Ты думаешь о том, что тебе хочется как можно дольше оставаться со мной наедине.
– Неправда…
– Уже правда.
– Ты не читал мои мысли!
– Я редко прибегаю к чтению мыслей, когда речь идет о смертных. У вас достаточно выразительная мимика. Ваши мысли можно прочитать по лицу .
– Мара занята, – сказал Винсент. – К ней пришел Эрик.
– Эрик? – переспросила я.
– Да. Эрик Фонтейн, криминальный авторитет из Мирквуда. И его сестра Долорес, которая почти всегда приезжает сюда с ним. Эрику нравится это место. Мара приводит ему мальчиков-азиатов. Он твердит всем вокруг, что предпочитает мужчин славянского типа, но на самом деле любит восточный тип.
– Надеюсь, она в курсе, что работорговля – это противозаконно.
– Главное – чтобы она жила в соответствии с законами темными. А их она соблюдает неукоснительно. Можешь спросить у нее, она идет сюда, несет нам бутылку шампанского и огромное блюдо приготовленных на огне креветок с чесночным соусом. Я знаю, что ты их любишь.
– А вот и мы! – Мара заняла один из стульев и жестом предложила девушкам оставить все, что они принесли, на столе. – Ох, какой же этот Эрик болтун! Ему точно не следует пить. – Она посмотрела на меня. – Ты ведь знаешь Эрика? Он такой милый.
– Ты придешь на мой день рождения, Лорена? – снова заговорила Мара. – Не забудь, в пятницу.
– Но твой день рождения в воскресенье!
– Да, но мы начнем праздновать раньше – тогда мы сможем праздновать дольше. – Мара повернулась к Винсенту. – Тебя я тоже приглашаю. Первые пару дней у нас будет большая вечеринка, а потом мы поедем охотиться. Это будет самая настоящая охота, не такая, когда специально подсовывают дрессированных зверей! Потом мы устроим еще одну вечеринку, прямо в лесу, и спать будем под открытым небом. И обязательно организуем пир! Настоящий пир, не эти жалкие креветки и не пикники. А потом, – она посмотрела сначала на меня, а потом – снова на Винсента, – мы устроим оргию . На всю ночь. Вам нравится?
– Да, отличная идея, – натянуто улыбнулась я. – Особенно оргия .
– Ох, Лорена, порой ты бываешь такой скучной. Или ты считаешь, что оргия – это плохо?
– Конечно, нет. Просто нас будет много…
– Разумеется, нас будет много! Ты говоришь странные вещи. Втроем или вчетвером оргии не получится. Я пригласила своих детей, ты с ними познакомишься, это будет здорово! Пригласила всех десятерых, но приедут только пятеро… у остальных дела.
– Детей? Десятерых?! Мара, у тебя есть дети… десять детей ?!
– Да. И они все такие лапочки. Похоже, я тебе не рассказывала…
– Но… – Не находя подходящих слов, я описала в воздухе силуэт женской фигуры, намекая на то, что после десяти родов Мара вряд ли выглядела бы как фотомодель. – Твое тело …
– Вакханки уже давно не вынашивают детей сами, – пришел Маре на помощь Винсент. – На дворе двадцать первый век, не составляет никакого труда перенести оплодотворенную яйцеклетку в организм другой женщины. Для этого у нее есть подруги.
– Правда, они замечательные? – спросила она у меня.
– Они соглашаются вынашивать детей? И рожать?
– Дети вакханок рождаются легко – никакой крови, никаких обезболивающих. Они часть этого мира, фактически сама природа, поэтому они приходят в мир так же естественно, как, к примеру, солнце восходит каждое утро. Оно не испытывает боли. Вот и они не испытывают. А детей они вынашивают максимум месяц.
– Хорошо, если бы это было так и у человеческих женщин…
– Не будем о грустном, милая! – Мара погладила меня по руке, и на лице ее выразилось искреннее сочувствие. – Мне жаль смертных женщин – они заводят так мало детей… но на их месте я бы поступала точно так же. – Она тоже взяла бокал. – За знакомство!
– А теперь давайте выпьем за перспективу близкого знакомства, – объявила она.
– У меня есть пара вопросов, – сказал ей Винсент. – Ничего личного, просто вещи, которые меня интересуют по работе . Ты не будешь против?
– Лучше бы это было что-то личное. Я ответила бы с удовольствием. – Мара тронула непослушный локон, выбившийся из прически. – А вот на вопросы по работе я отвечать не хочу… точнее, хочу, но с одним условием. Если ты сегодня поедешь ко мне домой.
– Договорились, – с готовностью согласился Винсент.
– Ты шутишь? А… как же я?
– Я дам тебе ключи от машины и от моего дома, ты можешь переночевать у меня. Эмили уже спит, так что ты ее не разбудишь. Можешь поужинать, принять ванну, посмотреть телевизор… да и вообще, устраивайся так, будто это твой дом.
– Совсем забыла, вот ключи от твоей машины, мне их передали. У тебя «порше»! Он быстро ездит?
– Ты оставляешь меня тут… одну ?! – снова возмутилась я, обращаясь к Винсенту.
– Конечно, нет, дорогая. У нас впереди весь вечер и вся ночь. Мара покажет нам новый фиолетовый зал, я уверен, что на него стоит взглянуть.
– Откуда ты знаешь? Ах, черт. Я постоянно забываю, кто ты такой. – Она кокетливо улыбнулась. – От вас ничего не скроешь. Подождите несколько минут, мы сейчас вас позовем. Девочки, мы идем показывать Кристиану и Лорене фиолетовый зал! Вы должны помочь мне проверить, все ли готово. Не отставайте.
– Ну, знаешь, это уже чересчур! Лезть под юбку моей подруги прямо у меня на глазах?!
– Во-первых, под юбку ей никто не лез – заметь, она сама предложила, а я согласился. Во-вторых, запомни: единственный способ получить от вакханки то, что ты хочешь – это дать ей то, что хочет она.
– Ты будешь трахаться с ней до утра, а я буду мерзнуть в одиночестве?!
– Ревнуешь?
– Нет, – ответила я, опуская глаза. – Но просто у людей… не принято так себя вести.
– Как? Делать то, что они хотят? Да, я заметил, что у людей это не принято. Я долго живу среди них, их взгляды остаются одними и теми же на протяжении веков.
– Ладно, забудь. Я уже поняла, что с тобой бессмысленно играть в словесные игры.
– В этом мире нет ни одного существа, которое полностью мне принадлежит – и я, соответственно, не принадлежу полностью ни одному существу. Но ты можешь поехать со мной. Я дам тебе попробовать то, что ты никогда не пробовала. Тебе должно понравиться.
– Это звучит очень соблазнительно, но я откажусь.
– Тогда пойдем и посмотрим на фиолетовый зал. На него на самом деле стоит взглянуть.
– Ну, сколько же можно? – спросила Мара, глядя мне в глаза. В ее взгляде читалась искренняя мольба. –Ты меня уже измучил!
– Ты устала, дорогая? Мне тоже кажется, что нам нужно передохнуть.
– Нет! – Она крепко обняла меня за плечи. – Я убью тебя, если ты остановишься, понял?
– Только попробуй… – начала она угрожающе, понимая, что к чему.
– Только попробую , милая, обещаю.
– Нет, пожалуйста, – взмолилась Мара, пытаясь меня оттолкнуть.
– Ты меня укусил ! – завопила она. – Как ты мог?! Ты чертов наркоман и маньяк! И я впустила тебя в свой дом?! Сейчас же уходи!
– Зачем же распускать руки? – спросил я, потирая щеку.
– Да ты настоящий психопат! Как я выйду из дома в таком виде? Что обо мне скажут?!
– Наркоман, маньяк, вампир, психопат, – перечислил я. – На твоем месте я бы подумал перед тем, как высказывать следующее оскорбление. Следы от укуса пройдут максимум через пару часов, так что нервничать не стоит. Но помни о том, что я нахожусь на добрый десяток ступеней выше тебя в цепочке выживания.
– Что-то я не заметила, что сейчас ты находился на грани жизни и смерти, – сказала она. – Совсем наоборот – ты очень хорошо себя чувствовал!
– Верно. Поэтому я выпил меньше, чем мог, и твоя жизнь и здоровье под угрозой не оказались. Или ты плохо себя чувствуешь?
– Нет. Но ты мог сделать это более цивилизованно . Попросить у меня разрешения, например. Но уж точно не кусать! Вообще-то, я испугалась !
– Я не хотел тебя напугать. Но дело в том, что я, в отличие от вампиров, не смогу выпить ни капли, если твое сердце бьется в нормальном ритме. В момент оргазма, как ты понимаешь, оно бьется быстрее. Говорят, в таких случаях кровь приобретает особый вкус.
– Ну ты… – Мара осеклась, вспомнив о моем предостережении, и снова взглянула на себя в зеркало. Одним из самых положительных моментов в поведении вакханок было то, что у них практически полностью отсутствовал инстинкт самосохранения: она могла испугаться, чудом избежав автомобильной аварии, но уже через пять минут думала о том, что ей нравится ощущение опасности, и проделывала опасный маневр на дороге еще раз. Вот и теперь она улыбалась своему отражению, и страха в ней уже не осталось. – Ты знаешь, наверное, я перегнула палку. Подумаешь, какие-то следы. Мне даже понравилось. В этом есть что-то… животное и первобытное. – Она подошла ко мне и заглянула в глаза. – Хочешь еще чуть-чуть?
– Очень, но тогда я не выйду из твоего дома на своих двоих.
– Это скучно. – Она помолчала, внимательно изучая мое лицо. – Пойдем, поплаваем под луной?
– Как-нибудь потом. Ты мне кое-что обещала, помнишь?
– Ах да. Вопросы. Что ты хочешь узнать?
– Эта женщина из Ордена. Подумай хорошенько и попытайся вспомнить – она точно ничего у тебя не спрашивала? Может быть, о своих коллегах? Или обо мне?
– Если это на самом деле твоя сбежавшая жена, то вкус у тебя отменный, не могу не признать. Но о тебе она не спрашивала. Я уже сказала, что она ни о чем не спрашивала. Просто пришла и ушла.
– Зачем ты приехал в Треверберг? – спросила она. – Ищешь Незнакомцев?
– А ты можешь мне в этом помочь? Они любят увеселительные заведения, может, они заглядывали и к тебе.
– Давно. Один раз. Это был молодой мальчик, максимум лет пятьдесят. Он вел себя настороженно, всего боялся… ну, ты знаешь, как это с ними бывает. Было бы глупо ожидать от создателя, который насильно обращает кого-то, ускоренного курса «как быть вампиром».
– И что же мальчик?
– Поискал жертву, но никто не отозвался . И он ушел ни с чем. Скорее всего, уехал из города. А теперь… теперь тут либо никого из них не осталось, либо они хорошо прячутся. И, скорее всего, последнее. Этот город создан для таких, как они.
– Назови мне свое настоящее имя, – попросила она.
– Хочешь попробовать меня приворожить? Я могу притвориться, что у тебя получилось.
– А как же Лорена?
– Лорена – это особый разговор.
– Я немного подремлю, – заговорил я. – Но тебе я спать не советую.
– Это почему же? – удивилась Мара.
– Когда я сплю потому, что чувствую усталость, мне иногда снятся плохие сны . Если кто-то спит рядом с нами, то ему снится то же самое.
– Хорошо. Тогда я просто полежу с закрытыми глазами, а ты отдыхай. Я буду охранять твой сон.
– Вампиры не откусывают головы, – возразила Эмили, доедая остатки мороженого с блюдца.
– Смотрю, ты специалист?
– Вампиры не откусывают головы. Они могут выпить из человека всю кровь, до последней капельки, но голову оставят на месте. Так показывают в сериалах .
– Папа разрешает тебе смотреть такие сериалы?
– Нет, я сама смотрю. У нас есть видеотека, где много сериалов про вампиров.
– Напомни мне, чтобы я попросил папу поставить на эту видеотеку код.
– Возьми. Облизывать пальцы – это некрасиво.
– Красиво , – ответила она, но салфетку взяла.
– И еще вежливые девочки благодарят за мороженое.
– Спасибо за мороженое, Эдуард! – без промедления отреагировала она. – И спасибо за книгу. Ты почитаешь мне еще?
– Нет. Тебе пора спать. На ночь я расскажу тебе хорошую сказку. Идет?
– Идет, – кивнула Эмили и, сложив салфетку пополам так, что испачканная часть осталась внутри, стала вытирать лицо.
– А папа скоро вернется? – задала она очередной вопрос, возвращая салфетку на стол.
– Думаю, что скоро. Но ты к тому моменту уже будешь спать. Мы и так засиделись.
– Если ты пойдешь спать поздно, то не выспишься, и будешь невнимательно слушать учителя, – привел я еще один аргумент.
– Скучная школа, – сообщила мне она и взяла книгу. – Они рассказывают то, что я давно знаю. Прочитай мне еще одну легенду! А потом придет папа, и я пойду спать.
– Да нет же, Эмили. Ты пойдешь спать сейчас .
– Хочу легенду про Демона Реки, – сказала она.
– Никакого Демона Реки! – возмутился я. – Сейчас я разозлюсь, и тогда не будет вообще никаких легенд!
– А я расскажу папе, что ты покупал мне мороженое! – отпарировала Эмили.
– Ладно. В следующий раз я не буду тебе ничего дарить, и мороженого тоже не куплю.
– А я приду к тебе домой и оттаскаю за хвост твоего кота!
– Хватит уже. Слушай. Но если тебе ночью приснится Демон Реки, я не виноват.
– Пахнет едой! – уведомил меня он, снимая с шеи шарф. – Неужели ты приготовил ужин?
– Да. Сейчас разогрею, все уже остыло.
– Я справлюсь сам, только приму душ. Но сначала посижу спокойно пару минут. Весь день на ногах, не понимаю, что сегодня случилось в городе, что нам решили подкинуть столько работы. И как только я собрался домой, приехали две «скорые»: авария в центре. Мы с коллегами уже шутим: не надо брать дежурства по вторникам, одной сменой не отделаешься.
– Ты здорово выручил меня с Эмили, – продолжил он. – Надеюсь, она не слишком чудачила?
– Бывало и хуже. Я подарил ей книгу легенд и мифов, ты не против?
– Против, но она выпрашивала у меня обновленное издание уже с месяц. Так что ты, можно сказать, сделал ей желанный подарок. Ох уж эта их любовь к жутким историям.
– Странный малый, – сказал мне отец. – Он даже не стал торговаться – просто согласился на предложенную сумму. Хотя цену я завышать не стал.
– Очень приятно, Эдуард.
– Взаимно, доктор Дойл.
– Можно просто «Кристиан». Пусть такое обращение станет первым мостиком к нашей дружбе.
– Ошибки молодости, – пояснил он.
– Все хорошо, Эдуард?
– Да, да. – Я улыбнулся. – Похоже, вчера третья рюмка коньяка была лишней.
– Вы любите арак? – поинтересовался он.
– Арак? Что это?
– В Европе его назвали бы восточной водкой … если вы придете ко мне в гости, то я угощу вас. Кстати, пользуясь случаем, приглашаю вас на новоселье. Я сообщу вам подробности.
– Пока я в этом не заинтересован.
– Что это у вас, Кристиан? – спросил я, кивая на гравюру.
– Очень ценная вещь. Почти что портрет.
– Чей? – не понял я.
– Мой . – Он пожал плечами с таким видом, будто объяснял простейшие и понятные всем вещи. – Я слева.
– А справа кто? – наконец, спросил один из гостей.
– Ну как же? – Кристиан в очередной раз пожал плечами, будто желая сказать: неужто не узнаете? – Это Сулейман Великолепный. Мы беседовали почти четыре часа… надеюсь, его не разочаровал тот факт, что я плохо говорю на османском.
– У вас прекрасное чувство юмора, доктор Дойл, – сказал его коллега, после чего все дружно рассмеялись, и неловкость была сглажена и забыта.
– Да у нас, похоже, сегодня жареная курица? Что празднуем, Эдуард?
– Мы празднуем то, что у нас нет повода для праздника.
– Отличная мысль.
– Справлюсь сам. – Он взял тарелки. – Завтра у меня выходной. С утра закончу картину, а вечером иду в «Полную луну». Хочешь пойти со мной?
– В «Полную луну»? – вяло поднял бровь я. – По правде говоря, мне не хочется никуда идти.
– Тебе нужно развеяться. Сколько можно мучить себя мыслями об Анне? Кстати, что там у вас, вы не помирились?
– Нет. Да и вряд ли помиримся. – Я изучал белоснежную скатерть и столовые приборы на ней. – И еще эта бессонница…
– Бессонница ?! – спросил Кристиан. – У тебя бессонница, Эдуард, а ты мне ничего не сказал?!
– В смысле? – не понял я.
– Как давно у тебя бессонница?
– С неделю, наверное. С того момента, как мы с Анной расстались.
– Так я и знал !
– Это всего лишь бессонница, – успокоил его я. – Я ведь не умру?
– Очень смешная шутка, Эдуард. У тебя всегда были проблемы с чувством юмора.
– Я что-то пропустил, и теперь от бессонницы умирают?
– Ладно, извини, я переборщил, – признал он, успокаиваясь. – Но ты мог бы мне сказать об этом. Я бы выписал тебе снотворное. Или дал бы травяной чай.
– Лучше снотворное, – сказал я. – На травяные чаи я не полагаюсь.
– Это лекарство есть в аптеке в старой части города – той самой, что напротив музея Основателя. Принимать половину таблетки за раз. Не больше.
– Поможет? – спросил я с сомнением в голосе.
– Вряд ли, – вздохнул Кристиан. – Если бы ты сказал мне об этом раньше…
– Да что на тебя нашло? Я должен рассказывать себе обо всех своих болезнях?!
– Не злись попусту, Эдуард, это делу не поможет. Если таблетки не подействуют, мы будем принимать другие меры. Более действенные .
– Отрубим мне голову? – предположил я и, взглянув на него, поспешил добавить: – Ладно, ладно! Я пошутил. Надо убрать осколки.
– Для начала, обуйся. Что за привычка – ходить босиком?
– Извини, – сказал я Анне. – Сейчас вернусь.
– Я пойду с тобой.
– Сюда, – сказала она.
– Ты не такая хорошая девочка, как все говорят, да? – шепнул ей я.
– Не мучай меня, – попросила она. – Я наконец-то нашла мужчину, который может понимать без слов. Зачем эти вопросы?
– Может, все же поедем домой?
– Нет, – ответила она. – Я хочу тебя здесь. А потом мы, так уж и быть, поедем домой.
– Мне кажется, до тебя я ни с кем не занималась любовью. Это было какое-то гадкое подобие секса. А с тобой все встало на свои места…в тебе есть что-то, чего нет в других. Словно что-то у меня внутри сломалось, а потом стало правильным …
– Добрый день, – ответил я. – Фармацевт вышел, а вы его заменяете?
– Добрый день, – повторил попугай.
– Здравствуйте, – услышал я за спиной. – Чем я могу вам помочь?
– Здравствуйте. Мне нужно это лекарство.
– Эдуард Мун, – сказала девушка, улыбнувшись. – Надо же! К нам заглядывают знаменитости.
– Вы думаете, что знаменитости не болеют?
– Ну почему же. Я уверена, что знаменитости – такие же люди, как все. Но гораздо лучше, когда никто не болеет. – Она снова посмотрела на рецепт. – Снотворное. У вас бессонница?
– Что-то вроде того.
– Доктор Кристиан – ваш друг? – задала она очередной вопрос.
– Да.
– По-моему, у него из всех врачей в этом городе самый ужасный почерк .
– Мы принимаем только наличные, – покачала она головой.
– Где же я возьму наличные? До ближайшего банка ехать целых сорок минут! Когда в этом городе будет нормальное обслуживание ?!
– Давайте сделаем вот как, господин Мун, – сказала она. – Я знаю вас и доктора Кристиана. Я отдам вам лекарство, а потом вы принесете мне деньги. Хорошо? Предположим… завтра. Хотя нет. Завтра я не работаю. Через пару дней. В то же самое время. Хорошо?
– Ладно, – смилостивился я.
– Вот и отлично. Кстати, меня зовут Ева. – Она указала на пластиковую карточку, приколотую к карману халата. – Если меня в тот момент, когда вы придете, не будет за прилавком, просто спросите меня.
– Скажите, вы носите контактные линзы?
– Нет, – ответила она. – Почему вы спрашиваете?
– У вас… странный цвет глаз.
– На самом деле?
– У меня серые глаза, – сказала мне Ева. – Стальные. А у вас – серо-зеленые. Так?
– Да, действительно… извините. Бессонница шутит со мной шутки.
– Шутки – это хорошо, если ими не увлекаться .
– Вы правы. – Я устало потер переносицу и подумал о том, что если уж мои глаза обманывают меня, то с бессонницей срочно нужно что-то делать. – Не буду отнимать у вас время. До встречи.
– Приятного дня.
– Эдуард, опять включился кондиционер.
– Прекрати эти шутки, ничего не включилось.
– Включилось. Не веришь – иди и посмотри. А если кондиционер на самом деле работает, то ты дашь мне десять центов.
– Десять центов , Эдуард! – крикнула мне Эмили. – И еще на кухне опять оборвалась полка с чашками.
– Полка с чашками, – напомнила она.
– Ну нет, сейчас ты меня не проведешь. Кондиционер включался пять раз подряд, а полка с чашками падала уже трижды! Что за чертовщина происходит в этом доме?!
– Тут живет полтергейст .
– Кто такой полтергейст?
– Это маленький дух, который живет в домах и делает пакости. Его нужно задабривать вином или кусочком шоколада. Вино ставят в один из шкафов, а шоколад кладут под холодильник.
– Духов не бывает, – ответил я, занимая свой стул.
– Еще как бывают. И не только домашние, а самые разные. Бывают и злые духи. Но злые духи не подходят к нам с папой, они нас сторонятся. К нам подходят только добрые. К примеру, Основатель пару дней назад пригласил нас на экскурсию по кладбищу!
– Эмили, ты просто под впечатлением от прочитанных легенд.
– Можешь не верить, не очень-то и хотелось! Но папа знает всех духов. И дружит почти со всеми.
– Хочешь, я сделаю тебе зеленый чай? – донесся до меня голос Эмили.
– Нет, спасибо, моя хорошая.
– Тогда, может, я согрею тебе молока? Когда мне не спится, папа всегда греет молоко, а потом кладет в него ложку меда. Я засыпаю, и мне снятся хорошие сны.
– Я не люблю молоко.
– Не волнуйся, скоро ты будешь совсем здоров. Папа тебя вылечит.
– Конечно, вылечит. Он ведь врач.
– Он найдет ее и убьет . И тогда ты поправишься. И больше никогда не будешь болеть.
– А вот и мы! – донесся из прихожей голос Кристиана. – У нас гости. Эмили, тебе принесли подарок.
– Подарок, подарок! – завопила Эмили, после чего добавила недовольно: – Ты обещала принести его вчера!
– Знаю, дорогая, но выяснилось, что у меня нет синей ткани, так что пришлось ехать в город для того, чтобы ее купить. Зато посмотри, как получилось!
– А как ее зовут?
– Я не придумала ей имя, так что ты можешь придумать сама.
– Господин Мун, – сказала она. – Воспользуюсь представившейся мне возможностью и скажу, что я ваша поклонница. С нетерпением жду следующей выставки.
– Спасибо, мисс Мэдисон.
– Лорена побудет с тобой пару часов, милая, – обратился он к Эмили. – Как прошел день? Вы не скучали?
– Кнопка кондиционера снова западает, – сказал я. – И опять оборвалась полка с чашками. Правда, на этот раз это были пластиковые чашки.
– Я забыла положить под холодильник шоколад, – заговорила она, поднимая глаза на Кристиана. – Полтергейст злится.
– Кажется, мы уже говорили на эту тему, Эмили?
– А когда папа злится…
– Когда папа злится, то полтергейст остается без сладкого. – Кристиан наклонился к ней и поцеловал в лоб. – Я скоро приеду. Веди себя хорошо, и тогда вечером мы пойдем в музей.
– Пойдем, нужно найти место, где будет жить твой подарок.
– Лорена Мэдисон? – спросил я. – Ты действительно встречаешься с Лореной Мэдисон?
– А даже если и так, что с того?
– Не знаю, она… – Я помолчал, подбирая верное слово. – Странная .
– Зато с ней не скучно. Какие у тебя планы на день?
– Мне нужно в аптеку. В прошлый раз у меня не было наличных, нужно заплатить за снотворное.
– Тогда нам по пути, я как раз еду за город.
– За город? Зачем?
– Мы с Лореной и Эмили хотим провести выходные в лесу, хочу посмотреть те домики, которые там построили недавно.
– Ты не берешь их с собой?
– Не вижу смысла возить их туда-сюда.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кристиан, выруливая на дорогу.
– Бывало и лучше. Я весь извелся. – Я сделал паузу. – И Эмили еще городит всякую чушь…
– Не обращай внимания, она очень впечатлительная девочка. Это все гены матери.
– Мы знакомы уже полгода, а я до сих пор ничего о ней не знаю… о твоей бывшей жене.
– О моей покойной жене, – уточнил Кристиан сухо.
– Не понимаю, почему ты упрямишься. Поверь мне, я знаю, каково это – переносить душевную боль в одиночку. И это все, что угодно – но только не героизм.
– Эдуард, послушай…
– Эти шрамы у тебя на запястье… это из-за нее?
– Выходи, – сказал он.
– Выходить? Но ты…
– Выметайся, пока я тебя невышвырнул !
– Ладно, ладно! Уже выхожу!
– Вы один, господин Мун? А где же доктор Дойл, вы потеряли его по дороге?
– Окна в нашем служебном помещении выходят на другую сторону улицы, я видела вас вдвоем в его машине.
– Он поехал… в лес.
– В лес? Странное создание этот ваш доктор Дойл. А почему он не довез вас до аптеки?
– Мы повздорили.
– Прошу прощения, что тогда накричал на вас… я был не в духе.
– Ничего страшного. – Ева взяла купюры и положила их в кассу, после чего закрыла ее маленьким ключом. – Скажите, вы не торопитесь? Я заканчиваю смену, мы могли бы прогуляться. Я иду до станции метро. Вы можете меня проводить.
– С удовольствием.
– Я не сержусь на Линду, она хорошая девочка, – сказала мне Ева, когда мы вошли в невысокое здание из стекла и бетона: станция метро «Старый Треверберг». – Тем более что она живет совсем рядом с той аптекой, может ходить на работу пешком. У нее, бедняжки, серьезные проблемы со здоровьем, ей тяжело переносить долгие поездки…
– Если ты ездишь на работу на метро, то, судя по всему, тоже живешь в новой половине.
– Да, недалеко от квартала с клубами. Шумно временами, конечно, но у меня отличная квартира – пентхауз, два этажа. А еще у меня живет кошка. – Она взяла меня под руку. – Хочешь зайти в гости?
– В гости? Нет. Как-нибудь потом.
– Почему? У вас с доктором Дойлом какие-то планы на вечер? Собираетесь мириться ? – Она выдержала паузу и рассмеялась. – Шучу. Ну, если не сегодня, то в другой раз.
– Мне нужна фиолетовая ветка. Где-то потеряла расписание поездов, ума не приложу, как это получилось. – Она снова бросила взгляд на бегущие строки. – Ах, вот то, что мне нужно. «Малый торговый центр». Отлично, поезд будет через пять минут. Присаживайся.
– Ты едешь с пересадкой? Сначала до Малого торгового центра, а потом по красной ветке – до квартала клубов? Зачем? Есть желтая ветка, поезд едет до квартала. Ты сэкономишь двадцать минут.
– Смотри. – Я провел пальцем по желтой линии. – Ты садишься тут, проезжаешь станции «Университет», «Городской госпиталь» и «Клуб любителей пешего туризма», потом – «Большой торговый центр», а потом приезжаешь на станцию, которая называется «Дворец культуры имени Уильяма Тревера». Оттуда до жилых районов рядом с кварталом клубов рукой подать – максимум десять минут ходьбы. Вот карта, положи ее куда-нибудь и больше не теряй.
– Если в старой половине города все так модернизировано, боюсь и подумать, как обстоят дела в новой, – улыбнулась она.
– Эдуард! – услышал я за спиной. – Вот так сюрприз. Желтая ветка? Едешь в большой торговый центр? Шоппинг – отличное средство от сердечных ран.
– И на самом деле, сюрприз, – сказал я, когда ко мне вернулся дар речи. – Что ты делаешь в старой части города?
– Я была у врача. А теперь возвращаюсь домой. Знакомься, это Джонатан.
– Познакомишь меня со своей дамой? – снова заговорила Анна.
– Да, конечно. Это Ева. Ева, это Анна, моя…
– Какого черта ?!
– Что-то не так, мэм? – спросила она.
– Ева, да что с тобой? – удивился я. – Это всего лишь моя бывшая женщина.
– Бывшая женщина. – Ева поправила сумочку на плече. – Мне пора, Эдуард.
– Ева, ты не поедешь домой? – крикнул я ей вслед, но она даже не обернулась.
– Похоже, я не понравилась твоей новой подружке? Тебя всегда тянуло на истеричек.
– Это уж точно. Вы знакомы?
– Я впервые ее вижу.
– Дамы и господа, – раздался голос диспетчера, – поезд, следующий по фиолетовому маршруту, прибывает на первую платформу. Напоминаем, что до полной остановки поезда для вашей безопасности вам следует оставаться за желтой чертой. Пожалуйста, не забывайте свои вещи. Если вы что-то потеряли, вы можете обратиться к работниками службы безопасности, пройти в камеру хранения потерянных вещей или же позвонить по телефону…
– Что же ты не бежишь за дамой своего сердца? – спросила у меня Анна. – Чего доброго, она обидится, и вы больше не увидитесь.
– Ты всегда был странным парнем, Эдуард, – сказала она. – За это я тебя и любила, в том числе.
– Судя по тому, что ты через неделю нашла мне замену, любовь прошла.
– Зачем ты так со мной? Разве нам было плохо вместе?
– Какая теперь разница? – пожал я плечами. – Но увидеть тебя в компании твоего… нового увлечения было очень приятно.
– Дамы и господа, – снова заговорил диспетчер. – Поезд, следующий по фиолетовому маршруту, прибудет через две минуты. Пожалуйста, оставайтесь за желтой чертой до полной остановки.
– Покончить с собой у меня на глазах, бросившись под поезд? – спросила Анна. – Это так романтично, Эдуард!
– Добро пожаловать в мир живых, Эдуард.
– Тебе придется помолчать еще немного, – продолжил Кристиан, откладывая книгу и поднимаясь. – Это для твоего же блага.
– Пользуясь случаем, – снова заговорил Кристиан, – я хочу попросить у тебя прощения. Я вел себя очень невежливо. Надеюсь, ты на меня не в обиде?
– В последний раз я искренне извинялся перед смертным больше трехсот лет назад, так что тебе выпала большая честь, несмотря на то, что я виноват.
– Теперь ты можешь говорить. Только давай условимся, что ты не будешь говорить слишком много. Тебе необходим покой.
– Какого черта вообще произошло?! Меня переехал поезд! Я до сих пор жив?! Или я уже умер?! Если да, то в Рай я точно не попал бы, но что ты делаешь в Аду?! А если это не Ад и я не умер, то что могло бы означать это «я в последний раз искренне извинялся перед смертным больше трехсот лет назад»? !И….
– Давай-ка по порядку, Эдуард. Да, тебя на самом деле переехал поезд. Но, к счастью, я оказался поблизости и успел вовремя. Точнее, почти вовремя. Тебя уже успели увезти в больницу, упаковали в черный мешок и засунули в холодильник. Слава Богу, ты не успел замерзнуть.
– Увидев, в каком состоянии твое тело, я немного отчаялся, – продолжил Кристиан. – Тебе повезло: в детстве я любил головоломки, а поэтому приведение твоего тела в порядок доставило мне удовольствие. Согласись, было бы неприятно, если бы ты очнулся, а голова твоя была бы повернута на сто восемьдесят градусов? Я уже не говорю про руки и ноги.
– Потом я забрал тебя домой – к себе домой, как ты видишь. Я обладаю определенной властью над большинством живых и мертвых существ, но чудеса мне неподвластны, поэтому твое оживление отняло у меня почти три дня. Потом я еще пару дней следил за тем, как восстанавливаются твои внутренние органы. И, похоже, у меня получилось. Я не чувствую, чтобы у тебя что-нибудь болело.
– Ну и… ну и что я должен со всем этим делать? – спросил я, наконец.
– Для начала ты мог бы поблагодарить меня за то, что я вернул тебе жизнь.
– Мне снится сон, правда?
– Эдуард, просто, черт побери, скажи, что ты понимаешь ! Мне еще нужно объяснить тебе, в какой заднице ты оказался, и как можно из нее выбраться!
– Этой вещи было почти пятьсот лет, Эдуард, – упрекнул меня Кристиан. Я вгляделся в его лицо, пытаясь понять, шутит ли он или говорит на полном серьезе. И, похоже, он не шутил. – Ты опять меня злишь. Ваза – это только малая часть того, что я могу сделать, когда я не в духе .
– Я уже понял, что с тобой шутки плохи. – Я потянул одеяло на себя. – Если ты в последний раз искренне просил прощения у смертного – у смертного?! – триста лет назад, этой вазе было почти пятьсот лет… то сколько лет тебе?
– Ты, похоже, решил побить мировой рекорд по количеству заданных вопросов?
– Ладно, если хочешь, можешь не отвечать, – примирительно поднял руки я. – Можешь отдохнуть, можешь спать сколько угодно, это ведь твой дом, в конце-то концов. А когда ты проснешься, то ответишь на мои вопросы. Хотя бы на вопрос о том, что ты за существо… и откуда ты, а также как ты тут появился. И зачем. Но… хотя бы назови свое имя. Или тебя так и зовут – Кристиан?
– Меня зовут Винсент. Я – то самое существо, без которого ты скоро умрешь, и, на этот раз, окончательно. Что касается возраста – я на несколько лет младше Иисуса Христа . Известная историческая личность, уверен, ты о нем слышал.
– Нихрена себе! – вырвалось у меня, и я тут же прижал ладонь ко рту, чтобы не сказать еще чего-нибудь, что разозлило бы Кристиана. То есть, Винсента – у меня и так была плохая память на имена, а теперь требовалось запомнить еще одно. И потом добавил после короткой паузы, так как решил, что неплохо было бы разрядить обстановку. – Так ведь можно разориться на покупке свечей для торта, который ты покупаешь по случаю дня рождения?
– День рождения? Это когда вы празднуете ежегодное приближение к смерти?
– Вообще-то, мы празднуем тот факт, что родились .
– Сколько раз можно праздновать факт своего рождения? Мне кажется, это утомительно.
– Да, если бы мы были ровесниками, то я бы тоже так думал. Только не злись, я шучу. А ты не знаешь дату своего рождения?
– Нет.
– А когда родилась твоя дочь?
– Осенью, но я не знаю точной даты.
– А вообще … – Я сделал неопределенный жест рукой. – Когда она родилась?
– Примерно четыре века назад.
– Она… такая же, как ты?
– Это сложный вопрос, Эдуард. Но она унаследовала часть моих способностей, и они уже проявляются. Помнишь полтергейст?
– Ну теперь все понятно.
– Она открыла в себе способности, и теперь горит желанием испробовать их. Когда я был ребенком, нас в этот период чуть ли не связывали по рукам и ногам, только бы мы не натворили что-нибудь. Ладно, это было давно. Лучше расскажи мне о том, что произошло в метро.
– Ничего особенного не произошло… до поезда . Я проводил Еву, и на перроне мы встретили Анну… с мужчиной. Не помню, как его зовут. Блондин, высокий, голубоглазый…
– Его звали Джонатан?
– Точно. Откуда ты знаешь?
– Я просто знаю. Идет?
– Идет, – согласился я. – После того, как к нам подошла Анна, Ева, которая до этого собиралась уезжать, взяла и убежала. Даже не попрощавшись.
– Опиши мне Еву, – попросил Винсент.
– Она шатенка – очень редкий цвет волос, похож на темную золотистую карамель. У нее смуглая кожа, наверное, такая же, как у тебя, может, чуть светлее. Красивая. Даже нет… благородная, аристократичная.
– Она тебе понравилась?
– Такая женщина не может не понравиться. Я даже поймал себя на мысли, что рядом с ней забываю об Анне… но это самообман.
– Крепко она тебя зацепила, да? – спросил он.
– Ты даже не представляешь, насколько.
– Нет, Эдуард. Это ты не представляешь, насколько. Дело в том, что Анна – не совсем человек. Точнее, вообще не человек. Она – обращенный против воли вампир. Ей около двухсот лет, она – очень сильное существо, с которым мало кто может справиться. Мы называем таких существ Незнакомцами .
– Вампир, который ест человеческую еду и загорает на море?
– Вампир, природа которого настолько совершенна, что для него не существует практически никаких ограничений, и который питается твоей жизненной силой. Для того чтобы ты отдавал свои силы, тебе необходимо бодрствовать. Именно поэтому ты не можешь спать. Когда вы были рядом, ей было достаточно твоей энергии, но теперь дотянуться до тебя не так просто. А после того, как ты проспал целую неделю, она в ярости.
– Но это ведь не сможет продолжаться вечно?
– Ты прав. Настанет день, когда в тебе начнут просыпаться вещи, которым ты пока не знаешь названия. Ты будешь чувствовать голод, природу которого пока что не понимаешь. И в какой-то момент все это станет невыносимым. Ты приползешь к ней на коленях и будешь умолять о том, чтобы она пощадила тебя. Но ты перестанешь интересовать ее, будучи мертвым, а поэтому она не доставит тебе такого удовольствия.
– А… как же Джонатан?
– Когда-то ей был нужен Джонатан. Но теперь есть ты. А Джонатана уже не спасти. Я ищу Анну с тех пор, как появился в этом городе. В принципе, с этой целью я сюда и приехал. Мне повезло, что я познакомился с тобой, потому что если бы не это знакомство, я бы еще долго искал ее. Незнакомцы умны и хитры, у них получается спрятаться даже от нас.
– И что ты будешь с этим делать?
– Мне нужно подойти к ней как можно ближе – так близко, чтобы я смог хотя бы частично ее обезвредить и передать в руки тех, кто будет ее судить. А так как она на данный момент питается тобой, то ты можешь мне в это помочь. А заодно ты поможешь и себе.
– Каким образом?
– Ты должен с нейвстретиться .
– Ты, кажется, только что сказал, что она – вампир, и что она мной питается! И после этого ты говоришь, что я должен с ней встретиться?!
– Да, именно так. Ты должен встретиться с ней. А все остальное сделаю я.
– Как я с ней встречусь? У меня такое ощущение, будто она не хочет меня видеть…
– Вовсе нет. Наоборот.
– Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы я проснулся, и это оказалось кошмарным сном. – Я взъерошил волосы. – Ты знаешь, а я проголодался. Судя по тому, что ты спокойно можешь не спать неделями, ешь ты не очень часто?
– В обычном состоянии – когда я не трачу силы – я могу не есть больше двух недель. А если мы говорим о сне, то могу бодрствовать больше месяца. Но сейчас мне необходимо восстановиться. Так что мы поедем куда-нибудь и перекусим. Но до этого навестим твою подругу.
– Еву? – удивился я – Зачем?
– Я хочу с ней познакомиться. – Наверное, на моем лице появилось недовольное выражение, так как Винсент продолжил: – Постоянно забываю, что вы до сих пор не наигрались в альфа-самцов. Мне не нужна твоя женщина. А если бы она была мне нужна, то я просто пришел бы и взял то, что хочу. И уж точно не тащил бы тебя с собой.
– Да я и не думал… – Я развел руками. – Не важно. У вас нет такого понятия – бороться за женщину?
– Бороться за женщину – это удел смертных, Эдуард. Мы не тратим на это время. Мы делаем женщин, которых нам предназначают , счастливыми – всеми способами, которые нам известны.
– Женщин, которых вам предназначают?
– Вы называете это браком. Мы – предназначением.
– Смотрю, у вас все серьезно…
– Серьезно? Это свято , Эдуард.
– Вы выбираете одну женщину, и она живет с вами всю жизнь? Не слишком ли для вечно живущих существ?
– Нас никто не ограничивает, нам могут предназначить хоть сотню женщин. Но предназначение – это ответственность, и до того, как сделать этот шаг, следует подумать, сможешь ли ты сделать всех своих женщин самыми счастливыми на свете.
– А какое место в вашем мироустройстве занимают связи с женщинами без… предназначения?
– Ты имеешь в виду любовниц? Конечно, мы их иногда заводим. Обычно это смертные любовницы.
– Вы их тоже… делаете счастливыми?
– Конечно. Разве после хорошего секса женщина не чувствует себя счастливой? Секс с нами во много раз лучше секса со смертными.
– Отличная система. Только вот по моему опыту некоторые женщины – если не большинство – любят, когда их добиваются. Знаешь, когда им дарят цветы, водят в ресторан или в кино. Ради этого они иногда намеренно изображают холодность.
– Нет, Эдуард, – сказал он. – Женщины любят, когда их берут и уводят с собой. А потом уже начинаются цветы, рестораны и кино. Одевайся. Сначала мы поедем в аптеку, а потом пообедаем.
– Пробки, – вывел меня из задумчивого состояния Винсент. – Ненависть, злость… ты понимаешь, сколько силы заключают в себе люди, Эдуард?
– О чем это ты?
– Ничего особенного, мысли вслух. Останови тут, на бесплатной парковке нет свободного места.
– Добрый день, мы пришли по делу, тут кто-нибудь есть?
– Вообще-то, сегодня у нас короткий день, сэр, – раздался откуда-то голос Евы.
– Понимаю, мэм, но мне срочно нужно кое-что купить.
– Эдуард, какой сюрприз! Ты привел мне гостей! – Она посмотрела на моего спутника и улыбнулась. – Ну, здравствуй, Винсент.
– Здравствуй, Дана.
– Ну, здравствуй, Винсент.
– Здравствуй, Дана.
– Ты смотришь на меня так, будто и не узнал вовсе.
– Конечно, узнал, но… одежда… и… волосы…
– Ничего страшного, они быстро отрастут. Что до одежды – мода, ты сам понимаешь.
– Познакомься, – сказал ему я. – Это Дана. Мы с ней… если можно так выразиться, коллеги.
– Бывшие коллеги, – поправила Дана мягко.
– Дана и Винсент. Винсент и Дана. – Эдуард закивал. – За последние несколько часов на мою голову свалилось столько новых знаний, что я не удивлюсь, узнав, что меня зовут не Эдуард, и я не совсем человек. Судя по всему, вы давно не виделись, и, наверное, хотите поговорить, так что я оставлю вас одних и покурю на улице.
– Сюрприз так сюрприз. Когда Эдуард рассказал мне о тебе, я до последнего момента думал, что ошибаюсь.
– Ведь ты по мне скучал, Винсент? Я о тебе вспоминаю.
– Да, я это чувствую. И уж лучше бы не вспоминала. Так мне было бы легче тебя забыть .
– Драма … не припомню, чтобы ты был к ней склонен. Общение со смертным дурно на тебя влияет. Ах, нет. – Дана потянула носом воздух. – С двумя смертными. Мужчина и женщина. Расскажи мне. Сначала о женщине.
– Не будем об этом. Лучше расскажи, каково там. На свободе .
– О, прекрасно. – Она раскинула руки. – «Властью, данной мне Темным Советом, я снимаю с тебя все клятвы и обеты, которые ты когда-либо давала мне, Великим и Ордену. Ты свободна, Дана». Я могу повторять это бесконечно. У Магистра было такое торжественное лицо, когда он это говорил!
– Я помню.
– Я веду себя как плохая хозяйка, – сказала она. – Наверное, мне нужно тебе что-то предложить. Кофе, чай? Коньяк? Кровь вакханки , может быть?
– Никогда бы не подумал, что ты будешь пользоваться своим теперешним положением и следить за мной. Никто из членов Ордена больше не связан с тобой, а ты можешь найти всех, если захочешь.
– Следить? Я никогда бы не опустилась до такого, Винсент. В этом городе живет только одна вакханка, и, зная тебя, не думаю, что ты удержался бы от соблазна. – Она подошла ко мне и остановилась на расстоянии вытянутой руки. – Может быть, пригласишь ее на ужин? А заодно и меня позовешь?
– Отличная мысль. Только загляну в магазин – нужно купить серебряные столовые приборы .
– Ну вот, ты уже начал говорить гадости. Я сделала тебе что-то плохое?
– Для начала ответь мне, зачем ты сюда приехала.
– Не хочу отвечать. Теперь твоя очередь.
– Лично мне ты не сделала ничего плохого. Но я и подумать не мог, что после ста с лишним лет разлуки мы встретимся вот так .
– О чем ты, Винсент? Мы встретились в большом и красивом европейском городе, где на одного нормального горожанина приходится целая толпа темных созданий. Я свободна, ты одинок. Ты ведь до сих пор одинок? Тебе следовало бы подумать если не о себе, то хотя бы об Эмили. Ей нужна мать.
– Я сам разберусь, что ей нужно, это моя дочь. А ты могла бы повежливее вести себя с моими друзьями и не бросать их под поезд. Смертные – хрупкие создания, после таких приключений они обычно умирают.
– Ох, Винсент. Да мне почти три тысячи лет! Неужели ты думаешь, что я не могу найти других, более изысканных и оригинальных развлечений?
– Мне это тоже показалось странным, Дана. Но еще более странным мне показалось то, что ты после долгой борьбы за свободу приехала в город, в котором совершенно случайно теперь живу я. Совершенно случайно познакомилась с человеком, который на данный момент является последней связующей ниточкой между мной и Незнакомкой. А потом совершенно случайно встретила ее в метро, и Эдуард совершенно случайно попал под поезд.
– Ладно, ты всегда был хитрым чертом. Пожалуй, мне придется раскрыть карты, хотя не знаю, станет ли тебе от этого легче. Эта ваша Анна – не совсем обычная дама. Поэтому Магистр попросил меня оказать Ордену небольшую услугу. И я согласилась тебе помочь.
– И это после того, как ты с таким наслаждением цитировала мне заклинание освобождения?
– Не будь таким скучным. Помнишь, как весело было раньше? Минул целый век, а мне кажется, что мы только вчера сидели рядом за столом старших карателей. – Она потянулась к моим губам. – Ты ведь до сих пор меня любишь, Винсент, правда?
– Это не имеет значения, Дана. Ты сделала свой выбор.
– Вот и молодец. – Она потрепала меня по волосам и направилась к прилавку. – Вы с Эдуардом друзья? Или больше , чем друзья? Ты уже рассказал ему о Марте? Или до сих пор разыгрываешь мистические спектакли? А эта твоя девочка – как она, ничего? У тебя всегда был хороший вкус . – Не услышав ответа, Дана оперлась на прилавок и посмотрела на меня. – Ладно. Когда перестанешь выдумывать себе всякую чушь и наиграешься в смертные игрушки, можешь заглянуть в гости.
– Ну, вот и все, – заговорил я. – Сейчас я отвезу тебя домой, а потом поеду по делам – мне нужно в город.
– А… что у тебя за дела в городе?
– Покупки. И еще нужно забрать из мастерской картины, я отдал их туда для того, чтобы их вставили в раму.
– Я могу поехать с тобой? – Пару секунд он изучал мое лицо, пытаясь понять, что я думаю по этому поводу, после чего добавил осторожно: – Я не хочу оставаться один.
– Ну, брось, Эдуард. Ты ведешь себя как ребенок. Тебя никто не тронет, я обещаю.
– После этого случая с поездом я уже ни в чем не уверен. А после того, как я узнал, кто такая Анна…
– Ты слышал, что я сказал, Эдуард? Я обещаю , что тебя никто не тронет. – Конечно, это его не утешило, и я продолжил: – Ты еще слишком слаб, тебе нужно отдохнуть. Я отвезу тебя к Лорене, ты заберешь Эмили, и вместе вы вернетесь домой. Вы можете заказать пиццу и купить мороженое, а потом, так уж и быть, прочитай ей легенду про Демона Реки.
– Нет. Я поеду с тобой.
– Поедем другой дорогой. Не хочу снова стоять в пробке.
– Как скажешь. – Он сел в машину и захлопнул. – А Дана, кто она такая?
– Я сказал тебе, что мы бывшие коллеги. А еще мы брат и сестра.
– По тому, как вы друг на друга смотрели, можно было подумать, что вы гораздо ближе, чем коллеги или родственники.
– Нас хотят все, Эдуард, смертные и бессмертные. Это наша природа.
– Не все , – возразил он.
– Если бы я был заинтересован в том, чтобы ты меня хотел, то мы бы уже были любовниками.
– Может, ты возьмешь трубку? – предложил Эдуард. – Это начинает раздражать.
– Ответь. Ты не видишь, что я за рулем?
– Да? – ответил он, после чего помолчал, выслушивая, что ему говорит собеседник. – Это не Кристиан, это Эдуард. Он за рулем. Вы можете перезвонить? Или он вам перезвонит. Как вас зовут? Ваш номер не определился. – Эдуард снова помолчал. – Мара?
– Мара, откуда у тебя мой номер? – Я сделал паузу, запоздало подумав о том, что это прозвучало не очень вежливо. – Что-то случилось?
– Твой номер я взяла у Лорены. – Я мог поклясться, что она как минимум лукавит, если не вдохновенно врет. – Но сейчас это не имеет значения… у меня беда !
– Какая беда?
– Похоже, у меня тут… чей-то труп.
– Какой еще труп, Мара? Где?
– Тут… рядом с клубом. То есть, я не уверена, что это… мертвый труп.
– Что, он живой? Живой труп ?! Ты уже успела выпить?
– Я сама не понимаю, что с ним, – призналась она честно, и я понял, что поездка в город на сегодня отменяется. – Он очень странный… я не могу понять, живой он или мертвый… и я не уверена, что это человеческий труп. Если это вообще труп.
– Пожалуйста, приезжай и помоги мне с этим разобраться. Мне нужно открывать клуб, а у меня тут такое! Я места себе не нахожу!
– Я буду минут через двадцать, хорошо?
– Хорошо, – печально ответила она. – Я буду ждать. Вы сможете меня найти в кабинете, это на втором этаже в том здании, где расположен клуб. Я распоряжусь, чтобы охранники вас впустили.
– Вакханки , – коротко пояснил я, и только после этого понял, что для Эдуарда это ничего не объясняет.
– Вакх… кто?
– Вакханки. Ты знаешь, кто такой Дионис?
– Конечно. Бог виноделия.
– А вакханки – это, если можно так выразиться, его прихожанки. Служительницы культа. Раньше они слонялись по миру, несли хаос, сводили смертных с ума, бесконтрольно устраивали оргии и поедали своих детей, если у них рождались мальчики. Когда их включили в цепочку выживания, им пришлось остепениться. Теперь они живут среди людей, некоторые – как Мара, например – даже имеют свой бизнес. Конечно, зов крови и старые привычки невозможно полностью изжить, но оргии они теперь устраиваю за городом, а пять килограмм мяса, которые они съедают на обед, можно купить в обычном супермаркете.
– А… она со мной ничего не сможет сделать? – спросил он.
– Она может тебя изнасиловать. Кстати, они могут продолжать это веселье довольно долго. А если к ней присоединятся подружки, то бесконечно. Но сегодня она не в настроении, у нее проблемы .
– Хотя бы одна положительная новость за весь день…
– Где твои подруги? – полюбопытствовал я.
– Они так разволновались, бедняжки, я отправила их поспать. – Мара посмотрела на Эдуарда. – М-м-м… а я знаю тебя. Ты Эдуард Мун, художник. Правильно? Я люблю твои картины. Я купила одну из галереи. С Демоном Реки. Она висит у меня дома, в спальне, над кроватью. Она прекрасна. Труп – это ужасно, правда? – Эдуард моргнул и недоуменно воззрился на собеседницу, пытаясь понять, как это она перескочила с одной темы на другу. – У меня пропал аппетит – за обедом я смогла съесть только пять куриных ножек! Что со мной будет? В последнее время у меня и так нет аппетита, а если буду продолжать в таком ключе, то похудею, испортится цвет лица, ногти начнут ломаться…
– Мне… очень жаль, что у вас пропал аппетит, – осторожно ответил Эдуард. По его лицу можно было понять, что «пять куриных ножек» не ассоциируются у него с плохим аппетитом.
– Мара, покажи мне труп, – вмешался я. – Потом вы с Эдуардом сможете обсудить все темы на свете.
– Охранники отнесли его в подвал. Не хватало мне только того, чтобы он лежал у всех на глазах! В подвале не было места, пришлось полчаса передвигать вещи. Надо будет завести еще один подвал, побольше. Интересно, сколько это будет стоить?
– Не обращай внимания, – шепнул я Эдуарду, пока Мара рассуждала вслух о том, в какую сумму обойдется ей новый подвал. – Они обычно много говорят, а в стрессовых ситуациях рот у них просто не закрывается. Слушай и кивай, не обязательно даже отвечать.
– Вот он, – сказала она, кивнув на лежавший на полу брезент.
– Плохие новости – он мертвее самого мертвого на свете трупа, – начал я. – А теперь давай посмотрим, кто это. Заодно и проверим, не ждут ли нас новости похуже .
– Ох , – коротко отреагировала на мое заявление Мара.
– Что это? – спросила Мара недовольно. – Он вампир?
– Вампиры уже мертвы, так что после смерти тела не остается. Это полуобращенный Незнакомец.
– Да это же Джонатан! – заговорил Эдуард. – Тот самый, который был с Анной тогда, в метро!
– Да. – Я снова оглядел молодого человека. – До Незнакомца ему оставалась максимум неделя.
– Она убила свое создание? Почему?
– Хороший вопрос, на который у меня пока нет ответа. Скорее всего, ее что-то напугало. Сильное эмоциональное потрясение.
– И что теперь с ним будет?
– Он пролежит тут еще несколько дней, а потом начнет разлагаться, и тогда твой клуб начнут обходить за несколько миль.
– Ниже есть еще какое-то помещение?
– Да, винный погреб.
– Пахнет землей. Там земляной пол?
– Лучше не придумаешь. Там мы его и закопаем. У тебя есть лопата?
– Закопаем? Ты хочешь закопать труп в моем винном погребе?!
– Если мы его похороним, тело исчезнет максимум через пару дней – просто растворится в земле. Или ты предпочитаешь, чтобы он разлагался тут?
– Ладно, – сказала она, наконец. – Только уговор – копать будешь ты .
– Я все сделаю сам. От тебя требуется только одно: принести мне лопату.
– Мне кажется, это плохая идея, – сказал он. – Может, нужно сообщить полиции?
– И что мы скажем полиции? «На территории клуба «Северная змея» Незнакомец убил свое создание, которое так и не стало Незнакомцем»?
– Надеюсь, в большей заднице мы уже не окажемся, правда?
– Я тоже на это надеюсь, но что-то подсказывает мне, что ты неправ.
– Ну и чертовщина, – сказала я. – Тебе скучно?
– Совсем наоборот – сюжет начинает развиваться, и я делаю предположения касательно того, что будет дальше. Ты увидела плохой сон?
– Хочу тебя уведомить, что это плохая шутка! Я хочу спать так, как спала раньше – без снов !
– О чем ты, Лорена? Мы вернулись из города, ты задремала на диване, а я все это время сидел и читал. И уж точно не выдумывал для тебя сны.
– Что тебе снилось? – полюбопытствовал Винсент.
– Ты не поверишь, но твоя свадьба.
– Надеюсь, торт был красивым, большим и вкусным?
– Нет, потому что вместо торта хотели использовать меня !
– Ты женат? – спросила я.
– Нет.
– Ты когда-нибудь был женат?
– Это похоже на допрос. Да, я был женат.
– Кто такая Дана?
– Тебе снилась Дана?
– Да, и она, черт побери, хотела меня попробовать !
– Вряд ли, ты не в ее вкусе. – Заметив мой взгляд, он продолжил: – Не волнуйся. Она не обидит тебя.
– Так кто она такая?
– Когда-то она была таким же карателем, как я. Мы с ней брат и сестра, и мы были предназначены друг другу. По-вашему…
– … вы были мужем и женой. А что случилось потом?
– Потом Дана ушла.
– И сколько вы были предназначены друг другу?
– По вашим меркам – очень долго. По нашим меркам – всего ничего.
– А почему вы расстались?
– Мы не расстаемся, Лорена. Она ушла из Ордена.
– Вы не расстаетесь? У вас нет такого – «жена ушла к другому»? Вы не изменяете? Не ревнуете?
– Мы все равны с личной точки зрения – различаются только наши статусы, наш авторитет и наша ценность для Ордена. Кроме того, предназначение – это святой ритуал. Одна из высших ценностей для карателя. Тысячу лет мы живем для себя, а потом начинаем искать себе женщин, так как приходит время начать жить для кого-то другого.
– И что же, ты выбрал Дану?
– Скорее, Дана выбрала меня. Такие женщины, как она, выбирают себе мужчин сами. Мне осталось только соблюсти ритуал – предложить ей руку и сердце. Но ей пришлось побороться .
– Ты не хотел на ней жениться?
– Мы с ней не были особо близки, хотя она была моей наставницей. Время от времени она предпринимала какие-то шаги для того, чтобы обратить на себя внимание, но я был сосредоточен на себе. Между тем, я уже тогда был одной из самых удачных партий для любой из наших женщин. И однажды я совершил ошибку… а Дана этим воспользовалась. И отказаться я не мог. Да и не хотел.
– Похоже на брак по расчету, – заметила я.
– Нет, что ты. Мы преданы своим подругам всей душой. Это намного больше, чем преданность и любовь. После того, как мы проходим церемонию предназначения, мы становимся одним целым, начинаем жить друг другом. У нас одна жизнь на двоих. Мы видим одни и те же сны, нам не обязательно разговаривать для того, чтобы понимать, мы чувствуем сердцебиение друг друга даже если находимся в разных концах света. И всегда умираем почти одновременно – с разницей в несколько дней. А когда Темный Совет разрешает нам завести детей… это самый прекрасный подарок, который может преподнести Великая Тьма.
– Ты хотел детей?
– Конечно. У меня есть Эмили, но я хотел наследника… мальчика. Но Великая Тьма неблагосклонна ко мне. И я знаю, почему, но от этого мне не легче…
– Вы не могли завести детей без разрешения?
– Нас бы развоплотили. Обоих. Это считается серьезным преступлением. Почти таким же серьезным, как отношения с кем-то из карателей до клятвы предназначения.
– В каком это смысле? Вы что… не спите со своими женщинами до свадьбы?!
– Конечно, нет ! – В его голосе звучало неподдельное возмущение. – Нам нельзя даже целовать их. Нас предназначают друг другу тогда, когда мы абсолютно чисты. У нас есть специальный обряд очищения, который мы проходим до церемонии, но это, скорее, дань традиции – никому и в голову не придет опорочить женщину.
– Опорочить женщину? – Я положила голову на подлокотник кресла и улыбнулась. – Это звучит интересно в свете того, что со смертными вы вытворяете такое, от чего Дьявол умер бы от стыда.
– Со смертными мы можем делать все, что хотим. Мы можем завести себе хоть целый гарем .
– А если вы… не подойдете друг другу в постели?
– Разве я не подошел тебе в постели?
– Подошел… но это другое.
– Мы не можем не подойти кому-то в постели. Тем более если речь идет о наших женщинах. Нас много лет обучают искусству любви.
– Искусству любви?
– А ты думала, что мы рождаемся и с самого детства умеем все?
– И кто же вас обучает?
– Вакханки.
– Так вот почему вы так любите их кровь.
– Да. Они дают нам свою кровь для того, чтобы привязать нас к себе и для того, чтобы мы начали им доверять. И в результате у нас вырабатывается что-то вроде… смертные говорят «зависимость». А свою наставницу мы помним всю жизнь… ладно, не будем об этом. – Он посмотрел на часы. – Уже начало девятого. Если я не ошибаюсь, мы собирались к Маре?
– Точно. – Я поднялась. – Сейчас я оденусь. Но у меня есть последний вопрос.
– Слушаю, – сказал он, всем своим видом показывая, что отвечать на вопросы ему надоело.
– Что такое первая брачная неделя?
– Это время, которое нам разрешается проводить наедине с теми, кого мы выбрали. Магистр предоставляет в наше распоряжение свою резиденцию, и мы вольны делать все, что хотим.
– И что вы обычно делаете?
– Первые два-три дня мы обычно друг друга дразним – бывает и дольше, но мало у кого хватает силы воли выдержать больше, чем три дня. А потом мы занимаемся тем, чем обычно занимаются смертные во время первой брачной ночи.
– Но до конца недели остается еще четыре дня!
– Мало, я согласен. Поэтому в наших интересах не заиграться дольше пары дней.
– То есть, вы занимаетесь любовью ? Четыре дня подряд?!
– Мы выносливее людей, думаю, ты это уже поняла. Кроме того, мы можем не спать неделями и подолгу обходимся без пищи. А провести наедине неделю в будущем нам вряд ли удастся. Обычно мы видимся примерно раз в полгода, и проводим вместе максимум пару дней.
– А что это за история со свадебным подарком?
– Если выбранная нами женщина старше нас и принадлежит к тому поколению, когда каратели были больше вампирами, чем людьми, то хорошим тоном и проявлением любви и доверия считается привести ей смертного мужчину или смертную женщину. Когда-то это было отдельным ритуалом, и оба предназначенных пили кровь, но теперь карателей-вампиров все меньше, и поэтому кровь пьет кто-то один. Смертный живет с нами, у него есть возможность спать вдоволь, хорошо питаться и свободно гулять по территории резиденции. Но если его позовут, он обязан прийти. Обычно его не зовут больше четырех-пяти раз, ему нужно восстанавливать силы, иначе он умрет.
– Ты дарил Дане… свадебный подарок?
– Конечно. Я привел ей двух темнокожих близнецов. Ей очень понравилось.
– Ладно, ладно. На сегодня с меня хватит. Пойду одеваться. Я мигом, ты пока можешь идти вниз.
– Похоже, наш друг на самом деле исчез, слава Великой Тьме, – сообщила Винсенту Мара с видом заговорщика.
– Я же говорил тебе, что все будет нормально. Твои подруги пришли в себя?
– Да. Спасибо за заботу. – Она оперлась на стол и наклонилась к нему. – Лучше бы ты так заботился обо мне .
– Не искушай . Лучше принеси нам что-нибудь, что напоминает закуску.
– У меня есть великолепные острые колбаски, – очаровательно улыбнулась Мара. – Сейчас принесу. Пока я отсутствую, у тебя есть последний шанс подумать и сказать мне, что ты хочешь попробовать курицу.
– Подожди, – сказал он. – К тебе пришли гости. И эти гости не в духе, так что советую тебе остаться ненадолго тут. – Он повернулся ко мне. – Ты хотела познакомиться с Даной? Сейчас ты с ней познакомишься.
– Вы что, общаетесь мысленно? – удивилась Мара.
– Да. Точнее, она может ко мне обращаться. И я могу обращаться к ней. Когда знаю, что она рядом.
– Вечеринка? – спросила она, улыбнувшись, и посмотрела на Винсента. – Представишь меня своей смертной подружке?
– Знакомься, это Лорена. Лорена, это Дана.
– Лорена . – Я усилием воли подавила желание начать ерзать на стуле, так как не знала, куда себя деть. – Почему ты не танцуешь?
– Я не люблю танцевать.
– Жаль. – После этого Дана решила, что я не стою ее внимания, и переключилась на Мару. – Ты, как я понимаю, хозяйка этого заведения?
– Как-то я уже была у тебя, помнишь? У тебя отличный клуб.
– Мне не нужен столик, сегодня я сяду с этой замечательной парой. Что у нас в меню?
– Все зависит от того, что вы хотите, мэм.
– Мэм , – передразнила Дана. – Я бы не отказалась от египтянина, но у вас их точно нет… может быть, азиатский мальчик? О, нет. Азиатская девочка . Да. Вот что я хочу.
– Мне очень жаль, мэм, но такого у нас в меню нет.
– Вот как? Азиатский мальчик тоже пойдет. Надеюсь, хотя бы они у вас есть.
– Вы не поняли, мэм. Мы вообще такого…
– Нет, это ты не поняла, жалкая пожирательница человеческих сердец, – сказала она Маре нарочито спокойным тоном, в котором без труда можно было уловить если не нотки бешенства, то крайнее раздражение. – Слушай меня внимательно и напряги свою единственную извилину, так как я хочу, чтобы ты хорошенько уяснила все, что я тебе скажу. Я голодна . И я хочу, чтобы ты немедленно выполнила мою просьбу. Иначе я воспользуюсь своим правом высшего существа и вместо азиатских девочек и мальчиков попробуютебя . И вряд ли пара глотков твоей крови меня насытит, так что я выпью почти все. Не слишком много информации для такого короткого промежутка времени?
– У меня серебряные сережки… – выдавила она из себя.
– Черт, опять будет аллергия, – сказала она недовольно. – Неужели нельзя носить белое золото вместо этой дешевки?
– Что бы это значило? – спросил Винсент. – Смотрю, за век с лишним манеры твои не улучшились?
– Заткнись, Винсент, я хочу есть ! – Возмущение на ее лице вдруг сменилось выражением крайней обиды, и она в сердцах топнула ногой. – Я голодна , что тут непонятного?! – Я готова была поклясться, что она вот-вот разрыдается, и через секунду по ее щекам на самом деле потекли слезы. – Неужели в этом городе невозможно найти обыкновенного смертного и получить от него пару глотков крови?!
– Не плачь, – сказал он и поцеловал ее в лоб. – Тут полно смертных, и все они умрут ради того, чтобы тебя накормить. Посмотри-ка, кого тебе привела Мара.
– Вот… это подходит? – Она вгляделась в лицо Даны. – Вы плачете? Что случилось?!
– Они прекрасны! – Она с искренним восхищением посмотрела сначала на одну девушку, потом – на другую. – Близняшки… как это мило с твоей стороны!
– Я очень рада, что вам понравилось, – закивала хозяйка.
– Они великолепны! – Дана положила руки на плечи девушек. – Мы скоро вернемся. А пока – выпивку за мой счет всем. Винсенту и его смертной подружке – по две порции .
– Могла бы попросить прощения, – буркнула ей вслед Мара, подождав, пока та не отойдет на безопасное расстояние.
– Что это было?
– Примерно раз в месяц на нее находит что-то подобное…
– Предменструальный синдром ? – язвительно предположила Мара.
– Нет. Она чувствует легкий голод, но в такие моменты становится неуправляемой. Настроение у нее меняется каждую минуту, и лучше сначала ее утешить, а потом дать поесть. Иначе она разозлится и разнесет весь город к чертям. А о том, что будет, если ее не накормить, я боюсь и думать.
– А у ваших женщин бывает предменструальный синдром? – спросила она у Винсента.
– Разве что в тот период, когда они могут завести детей.
– Я бы умерла, если бы жила вечно, и каждый месяц… – Поймав взгляд Винсента, Мара запнулась. – Ладно. – Она подняла руку и щелкнула пальцами. – Где главный официант? По порции выпивки всем. И раздайте скорее, пока не вернулась эта истеричка .
– Эдуард? Я тебя ждала.
– Ждала? А я… хотел попросить прощения за то, что заявился без приглашения
– Все в порядке. Проходи. У меня небольшой беспорядок, но, думаю, это тебя не смутит.
– Хотел сказать тебе, что мне очень жаль… эта вся история с Джонатаном, – заговорил я. – Когда я увидел вас тогда на вокзале, то подумал, что вы отлично смотритесь вместе.
– Джонатан. – На пару секунд взгляд Анны стал пустым и прозрачным. – Он был хорошим мальчиком… пока с ним не случилось плохое .
– А… что с ним случилось? – спросил я осторожно.
– Это не имеет значения. Но мне было хорошо с ним.
– Уверен: лучше, чем со мной.
– С чего ты так решил?
– Обычно люди в здравом уме не меняют хорошее на плохое. Или я неправ?
– Ты, как всегда, глуп и импульсивен. Хочется верить, что ты когда-нибудь повзрослеешь.
– Мы тогда оба были виноваты, – сказала она. – Если бы хотя бы один из нас был чуть гибче, мы бы не расстались. Мы бы всегда были вместе, Эдуард, понимаешь? Ты знаешь, что такое «всегда »?
– Тебе лучше знать.
– Всегда – это вечность , – продолжила Анна, будто не услышав моих последних слов. – И я бы не позволила, чтобы с тобой случилось что-то плохое … как это произошло с Джонатаном. Но он сам виноват! Вы все так нетерпеливы, торопитесь! Куда торопиться, если вам обещают вечность?
– А ты уверена, что Джонатан хотел вечность?
– Все смертные хотят вечность. Что вы успеваете сделать за те семьдесят лет, которые вам отмерил этот ваш Творец? Набрать лишние килограммы? Постареть? Заработать деньги и пропить их? Вы живете для других, боитесь, как бы о вас не подумали плохого, как бы не испортить свою репутацию. Когда у тебя есть вечность, ты можешь жить для себя. Вечно жить для себя. Делать то, что ты хочешь. Вечная молодость. Возможность не тратить время на еду и сон. Вечная любовь.
– И вечный приговор убивать других для того, чтобы жить.
– Люди постоянно кого-то убивают. Войны, эпидемии, грабежи, революции. А что они получают взамен? Удовлетворяют свое тщеславие? Кому поможет, что твое имя войдет в историю? Вот жить вечно и видеть, как творят историю – это другой разговор.
– Если так, я предпочитаю прожить семьдесят лет и умереть, но знать, что моя совесть чиста.
– Умереть спокойно, – передразнила она. – Совесть ! Ваши рамки так узки. Для того чтобы умереть спокойно, нужно узнать жизнь. И узнать ее невозможно, пока вы трясетесь за сохранность собственного зада, боитесь заболеть, порезаться, сломать себе ногу или истечь кровью. А мы, – она положила руки мне на плечи, – в семьдесят только начинаем жить. Мы можем делать все, что хотим, так как наши возможности практически не ограничены. Человек планирует, мечтает, ставит цели, но он не успеет сделать все, что хочет. А мы успеваем, Эдуард. И, что немаловажно, мы можем сделать счастливыми тех, кто находится рядом с нами. Мы не плачем на похоронах мужа, не приходим на могилу жены и не проклинаем Бога за то, что Он уготовил нам тяжелую судьбу. Мы сами творим судьбу, у нас нет законов, и только Великая Тьма знает, когда мы уйдем из этого мира. – Анна сделала паузу. – Я люблю тебя, Эдуард. Такие существа, как я, не бросаются подобными фразами, в отличие от смертных. Мы знаем, что это значит. Ведь ты любишь меня? Я знаю, что любишь.
– Да, но…
– Если ты любишь меня, пойдем со мной. Первое время тебе будет страшно, вероятно, ты будешь скучать по прошлой жизни, но это пройдет. Точно так же, как было со мной. Я не брошу тебя, не отпущу. Нам ведь было хорошо вместе, правда? Если ты согласишься пойти со мной, то нам будет хорошо всегда . До того момента, пока Великая Тьма не решит нас разлучить.
– Просыпайся , – обратился ко мне смутно знакомый голос. – Ты спишь слишком долго даже для смертного.
– Можно было бы разбудить меня повежливее – в аптечке есть нашатырный спирт. – Тут я замолчал: до меня начал доходить смысл последней фразы. – В смысле – даже для смертного?
– В прямом смысле. Или ты перестал быть смертным, а я пропустила это важное событие?
– Дана, – кивнула она мне и улыбнулась. – Не перевариваю имя «Ева», оно напоминает мне о той сучке, которая возомнила, что может занять место Прародительницы в Раю.
– Дана, – закивал я в ответ. Черт, я и забыл, что они умеют читать мысли. – Может, ты хочешь чаю, кофе? Или коньяка?
– Лучше дай-ка посмотреть на твои боевые раны. – С этими словами она наклонилась к моей шее и несколько секунд внимательно изучала что-то, после чего прикоснулась пальцем к коже. – Ну и ну, парень. Она тебя укусила.
– Укусила ?! – ужаснулся я. – Меня никто не кусал!
– Незнакомцы хорошо умеют заговаривать зубы. Посмотри сам, если не веришь.
– Видел? – спросила она. – Такое украшение оставляют после себя вампиры, когда они кем-то кормятся .
– И… что теперь? Я превращусь в вампира?
– Ты что, не смотришь сериалы про вампиров? Для того чтобы ты превратился в одного из них, твой создатель сначала должен выпить твоей крови, потом ты должен выпить его крови, а потом вы должны провести в обнимку в могиле целые сутки.
– Даже если бы и смотрел, то… честно признаться, я думал, что вампиров не бывает…
– Не бывает ? – переспросила она. – То есть, ты считаешь, что нашего с Винсентом создателя не было? И что мы с Винсентом – плод твоего воображения?
– Я был бы рад, если бы все объяснялось именно так. Но ведь вы не вампиры.
– С точки зрения классификации темных существ – нет. Мы выше вампиров. Но с точки зрения нашего происхождения и нашего образа жизни нас можно считать вампирами. Во-первых, мы все когда-то были обращены. Во-вторых, самые старшим из нас – таким, как я, например – иногда требуется кровь, иначе мы заболеваем, впадаем в депрессию и умираем.
– Не волнуйся, я сыта, – успокоила меня Дана. – А если бы не была сыта, то воспользовалась бы твоей беспомощностью и не стала бы травмировать твою расшатавшуюся психику.
– А Винсент… он тоже пьет человеческую кровь?
– Он моложе меня, это другое поколение. Им не требуется человеческая кровь для того, чтобы существовать. Он ее даже не пробовал – она не представляет для него интереса. Ты ведь не будешь пить невкусную воду, если у тебя есть свежевыжатый апельсиновый сок?
– Ну, что мы будем делать, мальчик? – спросила она. – Если бы я не подоспела вовремя и не забрала бы тебя оттуда, твоя Анна за сутки сделала бы то, чего уже нельзя исправить.
– А как ты меня оттуда забрала?
– У женщины должны быть свои секреты. Так что? Есть идеи касательно того, как мы избавимся от твоего надоедливого друга Винсента?
– Почему мы должны от него избавляться? – не понял я.
– Я живу на этом свете уже три тысячи лет, а вы, смертные, не меняетесь. Мы ловим Незнакомцев на эту удочку веками, тысячелетиями. Как ты думаешь, он знал, что случится, если ты пойдешь к Анне?
– Я мог бы предположить, что не знал, но, как мне кажется…
– Вот именно, – перебила Дана. – Ему нужна Анна . А на то, что случится с тобой, емунаплевать .
– И это после того, как он воскресил меня из мертвых после того приключения с поездом?
– Ох, мой мальчик. Ты, похоже, даже не представляешь себе, как велико наше могущество. В нас с годами воспитывают хитрость и жестокость – ну, поколение Винсента, конечно, несколько отстало от нас, так как они больше люди, чем вампиры, но все же. Ваш мир для нас – тоненькая паутина, а человек – муха, которая в ней запуталась. Для меня люди – это еда. Иногда секс… хороший, но только потому, что я так хочу, в этом нет их заслуги. А для Винсента люди – это пешки, которые он переставляет для того, чтобы выиграть очередную шахматную партию. И он ее выиграет. Он один из самых сильных карателей, может соперничать даже со мной, если захочет. А ты, Эдуард, отличная пешка. Сегодня ты это доказал в очередной раз. – Она погладила меня по волосам. – Мы не дружим со смертными. Если кто-то из нас заводит такие отношения, то только по одной причине: нам что-то нужно .
– Но я не понимаю, разве вы… не вместе?
– Мы не любовники, если ты об этом.
– Нет, я о работе. Разве вы не на одной стороне? И как я после твоих слов могу тебе доверять, если вы не водите дружбу со смертными? Это что, работает по принципу «враг моего врага – мой друг»? Но разве вы враги?
– Идиот , – сказала она мне. – Ты думаешь, что я вытащила тебя из дома Незнакомки для того, чтобы убить?!
– Не злись, – попросил я. – У меня тут нет антикварных вещей, как у Винсента, но на кухне есть дорогая посуда, я не хочу, чтобы она разбилась.
– Лишние вопросы, мальчик. Все просто я помогу тебе, а ты поможешь мне.
– Ты сама только что описывала мне ваше могущество. Как я смогу противостоять кому-то из вас?
– У меня есть решение. Правда, несколько… радикальное .
– Надеюсь, ты не собираешься меня… обращать, или как там это у вас называется.
– Нет, глупенький. Мне нужно что-то острое. Нож для бумаг, например.
– В письменном столе. В верхнем ящике.
– Острый? – спросила она с подозрением.
– Да. Я точу им карандаши.
– Прекрасно. То, что нужно.
– Что ты делаешь?! – ахнул я.
– Не волнуйся, мне не больно. Мы не можем намеренно причинить себе боль, наша природа защищает нас от этого. Если бы мы были смертными, было бы удобно резать вены, да?
– Да… наверное, – ответил я, глядя на то, как на ее запястье появляются капли крови. – Если честно, вены никогда не резал, так что я не в курсе.
– Вот и правильно. Никогда не понимала, зачем вы обрываете жизнь, которая все равно закончится. – Дана пересела на кровать и поднесла руку к моему лицу. – А теперь будь хорошим мальчиком. Пей .
– Вот уж нет!
– С тобой ничего не случится.– Она вгляделась в мое лицо. – Да, чувствую, это будет долгий процесс. Тогда для начала просто попробуй.
– Когда в детстве мы не хотели пить кровь, нам связывали руки и кормили насильно, – сказала она нравоучительно. – Не заставляй меня повторять то же самое.
– Ну? Краски стали ярче? – спросила Дана с усмешкой.
– Нет…
– Я говорила тебе, что ничего страшного не случится. Будешь пить? Или тебя еще поуговаривать?
– Винсент! И какой черт его принес? Открой, только не впускай его.
– Как ты это себе представляешь?
– Просто скажи: «Не входи, Винсент». Он немного взбесится , но это сработает. Будет весело .
– Эдуард, какого черта?! – с порога заговорил Винсент. – Ты не отвечаешь на телефон целые сутки! Что я должен думать?!
– Мальчик решил поразвлечься. – Подошедшая сзади Дана обняла меня за талию и положила голову мне на плечо. – Давай, Эдуард. Скажи.
– Не входи, Винсент.
– Что это за игры? – спросил он. – Дай мне войти! Немедленно!
– Точно такие же игры, в которые играешь ты сам, Винсент, – ответила за меня Дана. – Как обидно, когда ты оказываешься на другой стороне, да?
– Я понял, – кивнул он. – Что же, Дана, похоже, благородство ты оставила в прошлой жизни. Напоить своей кровью смертного – это очень честный ход.
– О, что я слышу. Честный ход? Ты помнишь, когда в последний раз делал честные ходы? Может, тогда, когда послал мальчика к Незнакомке, но не рассказал ему о том, что мы ловим их на живца, прикармливая кровью жертвы? Как ты думаешь, зная это, он пошел бы к ней?
– Прикармливая кровью… как? – заговорил я. – Как – на живца?
– Да, мой хороший, именно так, – ответила Дана. – Незнакомцы научились обходиться без крови, и поэтому они неуязвимы. Для того чтобы ослабить их, нам нужна кровь. А потом, когда они становятся слабее, мы ловим их.
– Это правда?
– Ты хочешь услышать правду, Эдуард? Хорошо. То существо, которое сейчас находится в твоей квартире, толкнуло тебя под поезд. И, если бы не я, тебя бы не было в живых. Так что на твоем месте я бы не поворачивался к ней спиной. Помни о том, что я спас тебе жизнь.
– Вот как мы заговорили? – спросила она. – Тогда почему бы тебе не рассказать ему о том, как ты, вопреки всем темным законам, обратил смертную и женился на ней? Только не забудь рассказать и о том, как ты своими руками убил свое создание только потому, что твоя жизнь и твой статус были для тебя ценнее жизни того, кого ты любишь! И пусть он сам делает выводы и решает, стоит ли ему с тобой связываться или нет!
– А о том, в какую грязную игру ты решилась сыграть ради того, чтобы получить меня, ты ему не рассказывала? – Винсент повернулся ко мне. – Как ты думаешь, Эдуард, до чего может опуститься женщина, если ее цель – выгодно выйти замуж?!
– Замуж? – Я переводил взгляд с Винсента на Дану и обратно. – Но… ты ведь сказала, что вы не…
– Целых двести лет, – перебил Винсент. – Наверное, Дана, как и я, не поклонница правды, иначе она рассказала бы тебе, что свобода оказалась для нее ценнее того, кого она любила.
– Стоп, стоп! Хватит! Еще немного – и вы перейдете на обсуждение ваших любимых поз! Уходите оба. Пожалуйста. Мне нужно подумать.
– Как скажешь, мальчик.
– Берегись Незнакомцев, – бросила она на прощание и, ловко обойдя Винсента, скрылась в темноте.
– Теперь ты можешь меня впустить, Эдуард.
– Я не уверен, что мне стоит это делать. И я теперь вообще не знаю, что мне делать. Теперь смерть кажется мне не чем-то ужасным, а избавлением от всего, что тут творится!
– Слушай меня внимательно , Эдуард, – сказал он. – Я не знаю, что тебе наговорила эта женщина, но ты не должен верить ни единому ее слову. Я и понятия не имею, в какую игру она играет, но одно могу сказать точно: это очень плохая игра. И тебе не стоит в нее играть.
– Примерно то же самое она говорила мне о тебе.
– Я спас тебе жизнь, ты помнишь?
– Она тоже спасла мне жизнь, в противном случае я уже был бы наполовину вампиром.
– Чушь! Незнакомцы не могут обращать так, как обычные вампиры! Одной проведенной с ней ночи тебе не хватило бы, ей пришлось бы возвращать тебя еще как минимум десять раз! – Он глубоко вздохнул и опустил глаза. – Ты не знаешь, где правда, Эдуард. Поэтому ты должен мне верить. Я втянул тебя в это. И мы крепко связаны, хоть ты и не чувствуешь этой связи.
– Вот же черт, как я умудрился оказаться в таком положении?
– Выходи, Эдуард. Я жду тебя внизу. Мы кое-куда съездим.
– Для полного счастья мне не хватало только поездки, из которой я уже не вернусь.
– Выходи сейчас же, или, клянусь кровью своего создателя, я разнесу твой дом ко всем чертям, и возвращаться тебе будетнекуда !
– Черт, ее кровь начинает меня раздражать.
– Что? – спросил я, повернувшись к нему.
– Ничего, я молчу. И ты тоже помолчи, сделай одолжение, мне нужно сосредоточиться.
– Ты сказал, что ее кровь начинает тебя раздражать.
– Я ничего не… – Он осекся. – Прекрати сейчас же, Эдуард.
– Прекратить что?
– Ты читаешь мои мысли !
– Вовсе нет, я слышал своими ушами, как ты это сказал!
– В том-то и проблема. – Он покачал головой. – Сколько крови ты выпил?
– Я даже не пил, просто слизал несколько капель с ее пальцев, вот и все.
– Куда мы едем?
– Секрет.
– Не очень хороший ответ, принимая во внимание все, что произошло!
– Придется довольствоваться этим.
– У тебя в голове сумятица! – не выдержал я. – Неужели у людей то же самое?
– Кажется, я попросил тебя прекратить , Эдуард?
– Знаю, но у меня не получается. Это выглядит так… будто я слушаю радио и постоянно переключаю с одной волны на другую.
– Да, меня на самом деле раздражает ее кровь, это приводит меня в состояние психологической нестабильности. И не только психологической. Так что в твоих интересах сделать над собой усилие и прекратить. И, хотя ощущение у меня такое, что ты выпил целый литр ее крови, могу тебя уверить – через пару дней это пройдет.
– Так куда мы едем?
– В лес, – коротко ответил Винсент.
– В такой час?! Зачем?!
– Я хочу тебя изнасиловать, а потом убить. А после этого изнасиловать еще разок, для верности . – Он протянул руку, и я отдал ему сигарету. – Тебе нравится эта идея?
– Я хочу познакомить тебя со своим начальством, – сказал он.
– Со своим начальством… в лесу ночью? – осторожно поинтересовался я.
– Да. Мое начальство любит ночь и лес. А теперь, Эдуард, я говорю серьезно – помолчи .
– Какая незадача, – сказал Кристиан, повернувшись ко мне. – Ничего не получается? Сначала наведи порядок в своих мыслях. И только потом принимайся за чтение чужих .
– Ты знаешь, куда идти? – спросил я. – Может, нам лучше было захватить фонарик?
– Положись на меня, Эдуард, я отлично вижу в темноте. Кроме того, я бывал тут несколько раз.
– Встречался с начальством?
– В том числе. Иногда я гуляю в лесу по ночам. Тут нет надоедливых людей, и помешать могут только лесные духи, но они боятся ко мне приближаться.
– Мы будем идти около получаса, – снова заговорил Винсент. – За это время я успею рассказать тебе кое-что. Помню, что ты хотел узнать, кем была мать Эмили. Я подумал и решил, что мне стоит быть честным с тобой и рассказать тебе эту историю.
– Это было сравнительно давно для вас, людей – около пяти веков назад. Тогда я занимал высокий пост в Священном трибунале испанской инквизиции. Мне посчастливилось знать самого великого Фердинанда.
– Мужа Изабеллы Кастильской? Судя по тому, что о нем пишут в учебниках истории, он был настоящим психом.
– Да, он был несколько фанатичен. Но он был великим человеком, Эдуард. Думаю, если хотя бы один автор этих ваших учебников пожил в то время, он говорил бы совсем иначе.
– Мне остается разве что поверить тебе на слово. Так, значит, ты был инквизитором.
– Да. Почти все существа, подобные мне, занимались такой работой. В этом было много плюсов, ведь по роду нашей деятельности мы недалеко ушли от инквизиторов. Каратели – это высший суд и закон.
– И что было дальше? Ты завел служебный роман?
– Если бы все было так просто, – вздохнул Винсент. – Однажды к нам привели девушку, которую звали Марта. Она занималась тем, что сейчас называют белой магией – была знахаркой, причем не шарлатанкой, а на самом деле помогала тем, кто к ней обращался. На ее беду, она жила неподалеку от семьи религиозных фанатиков, и не прилагала особых усилий для того, чтобы скрыть от них то, чем занимается. На мою беду, я был первым, кто ее увидел. И если бы на этом все беды закончились, Эдуард. Если бы Великая Тьма дала мне немного разума в тот момент, я бы не совершил этой ошибки…
– Что ты сделал?
– То, о чем тебе уже рассказала Дана. Я ее обратил.
– Так вы умеете это делать? Я имею в виду… не такие, как Дана, которые почти вампиры, а такие, как ты.
– С технической точки зрения процесс этот прост: мы каждый день даем смертному свою кровь. Через месяц он перенимает большинство наших качеств, включая бессмертие. А остальное расставляет по местам время. Помнишь шрамы у меня на запястье?
– Помню, – ответил я. – Так вот о каких ошибках молодости ты говорил. А как тебе удалось доказать, что она не ведьма?
– Никто ничего не доказывал. Наша кровь при условии, если ее пьют регулярно, делает человека невосприимчивым к боли и во много раз повышает способность к регенерации, так что с пытками не было никаких проблем. А на костре нас сжечь, как ты понимаешь, невозможно: это равносильно легким солнечным ожогам. Поэтому разыграть смерть большого труда не составило: мы можем замедлять или даже останавливать сердцебиение на очень долгий срок, если понадобится.
– А что было потом?
– Потом у нас появилась проблема. Мы не можем обращать людей только потому, что нам так захотелось. Сам факт того, что мы полюбили смертного – это преступление, а о том, чтобы превратить его в подобное нам существо, и речи быть не может. Все новообращенные темные существа должны быть инициированы . Мне нужен был другой каратель, тот, кто признает право Марты на существование. Единственной, к кому я мог обратиться с такой просьбой, была Дана. Мы связаны кровными узами, я мог на нее положиться и рассказать все. Дана согласилась, взяв с меня обещание в случае чего не упоминать ее имя. Так нас с Мартой объединили узы, которые, по понятиям смертных, можно назвать браком. Несколько десятков лет мы жили спокойно и счастливо. А потом появилась Эмили. И, если Дана могла держать в тайне историю с Мартой, то после ее рождения дело приняло другой оборот.
– Боюсь даже предположить, какой.
– Дана оказалась в сложном положении. С одной стороны, она не могла меня предать. С другой стороны, она давала клятву верности Темному Совету, и клятва эта, как и любая другая, в которой используется формулировка «клянусь кровью своего создателя», свята для нас. С одной стороны, она всегда неровно дышала ко мне, и я это знал, а поэтому боялась приговора, который вынесет мне Темный Совет. С другой стороны, Дана могла выбрать только долг, хотя чувства ее природе не чужды. И она сделала свой выбор, рассказав обо всем ее покровителю.
– Эмили оставили в живых – она была ни в чем не повинным ребенком, так что убивать ее не было смысла. А о том, что делать со мной и с Мартой, Темный Совет размышлял несколько дней. Обычно в таких ситуациях развоплощают обоих, но мне в виде исключения решили предоставить выбор. Самый страшный выбор, который только может сделать подобное нам существо.
– Дай-ка я угадаю. Тебе предложили либо убить себя, либо убить ее. И ты убил ее.
– Да. Именно так.
– Теперь я понимаю, почему ты мне об этом не рассказывал…
– Говорят, что создатель, скорее, вырежет себе сердце, чем убьет свое дитя. Но даже если бы у меня был миллион сердец, и я бы вырезал их по очереди, эта боль не сравнилась бы с той болью, которую я испытал тогда.
– А что сказала Дана? Что она сделала?
– Она была рядом, утешала, говорила, что все могло закончиться хуже. И в какой-то момент я осознал, что невозможно провести в трауре всю жизнь. Особенно если это вечная жизнь. А потом подумал о том, что слишком долго живу для себя, и мне пора обзавестись женой. Такой женой, которая подходит мне по статусу. Таких женщин вокруг меня было немного, а с Даной соперничать не мог никто.
– Поверить не могу. Она подставила тебя, а ты на ней женился?
– Мы – не люди, Эдуард. Мы думаем иначе, и у нас другие ценности. С человеческой точки зрения Дана поступила подло. Но у нее не было выбора. Она все равно сделала бы это. В каком-то смысле она меня спасла .
– Да уж. Она, по-моему, еще та штучка… кстати. У вас что, приняты браки между членами семьи?
– Мы не члены одной семьи. Мы брат и сестра по крови, у нас один создатель.
– А почему вы теперь не вместе? – задал я очередной вопрос.
– Дана была одним из самых авторитетных и уважаемых карателей в Ордене. И за некоторые заслуги получила самый драгоценный подарок, о котором мы только можем мечтать: свободу . Она сняла с себя все клятвы, которые давала, включая клятву предназначения. Проще говоря, освободила себя от меня.
– А ты от нее освободился?
– Если я начну думать об этом, Эдуард, то радио в моей голове зазвучит еще более непонятно, чем раньше. Так что давай оставим эту тему. Нам надо подумать о другом: какого черта Дане взбрело в голову вставлять мне палки в колеса, и зачем она тут появилась?
– Подними свою задницу, Эдуард, – обратился ко мне Винсент. – Я и так оказал тебе большую честь, взяв тебя с собой. Не пристало смертным сидеть в вальяжных позах перед ликом темных хозяев .
– А теперь преклони колени, – продолжил Винсент.
– Преклонить… – начал я, но уже через долю секунды стоял на коленях. Ощущение было такое, будто кто-то невидимый дал мне хорошего пинка.
– Неурочный час, Винсент. Мы договаривались, что ты придешь тогда, когда у тебя будут новости.
– Я знаю, что виноват, и что нарушил твой покой, Великая. Но мое дело не терпит отлагательств.
– Это настолько срочное дело, что ты привел с собой смертного?
– Если тебе неугодно его присутствие, я сейчас же отошлю его назад.
– Вот уж нет! – возмутился я. – Я не собираюсь возвращаться в одиночестве по жуткому темному лесу! Особенно после твоих слов о лесных…
– Прости его, Великая. Смертные в большинстве своем очень невоспитанные существа.
– Верни ему дар речи, Винсент. Их коротенькая жизнь и без того полна несчастий. Я вижу, что моя сущность приводит его в недоумение. Думаю, мне лучше принять более привычный для него облик.
– Что вы, не стоит так утруждать себя, – обратился я к невидимой собеседнице, довольный тем, что снова могу говорить.
– Ты очень милый мальчик, смертный. Я не хочу тебя пугать.
– Вот, так лучше?
– В чем дело, Винсент? Тебе не нравится это тело? Когда-то образ богини Афродиты был очень модным. Мода – ведь так это сейчас называется?
– Не сочти мои слова дерзостью, Великая, но люди приобрели привычку носить одежду…
– На самом деле? Как давно?
– Достаточно давно…
– Прости, Винсент. Ты знаешь, мы не обращаем внимания на такие мелочи. – Она повернулась ко мне. – Я могу ненадолго одолжить твой плащ, смертный? Ты не замерзнешь?
– Да нет, что вы. Прошу вас.
– Меня зовут Рианна, – представилась она с улыбкой. – А тебя – Эдуард. Это очень красивое древнее имя. Твои создатели желали тебе добра. – Она взглянула на Винсент. – Так что же случилось? Про Дану я уже знаю.
– Я прошу поддержки, Великая. Ты знаешь, что ради тебя я готов рискнуть всем, включая свою жизнь. Но Дана сильнее меня, это ты тоже знаешь.
– Сложная задача, – сказала она, наконец. – У Даны есть могущественный покровитель… один из Великих. Я помогу тебе всем, чем смогу, но я не могу соперничать с ним.
– Тогда… что же мне делать?
– Когда вы были детьми, в вас воспитывали чувства. Потом, когда вы стали старше, в вас начали воспитывать жестокость. Вернись к истокам, Винсент.
– Я не понимаю тебя, Великая.
– В каждом из вас прячется человек. Вы способны чувствовать. Дана любит тебя. Воспользуйся этим.
– Я открою тебе тайну, Винсент. Это не совсем обычный смертный. Он таит в себе кое-что, ради чего Дана оставила спокойную жизнь и решила найти тебя.
– Мое положение слишком нестабильно, чтобы тратить время на загадки, Великая.
– Выбор, как всегда за тобой.
– У тебя тут так светло и уютно! – сказала она с нотками восхищения в голосе. – Это твой дизайн?
– Да. – Я прикрыла дверь. – Проходи, я пью кофе. Могу сварить и тебе, если хочешь.
– Нет, спасибо. – Дана бросила взгляд на экран телевизора. – Ох, скучные новости. Что новенького в мире? Очередная компания смертных линчевала своего диктатора? Ваши новости до абсурдного однообразны. Я бы за пару-тройку выпусков выучила все и больше их не смотрела. Что уже могут придумать люди.
– Садись. Я принесу чего-нибудь холодного: на улице ужасная жара.
– Спасибо, но пить я не хочу. Я к тебе по делу. Наша общая подруга Мара собирается организовать вечеринку в честь… не знаю, вакханкам не нужен повод для вечеринок. Мне нужно платье . Знающие люди нашептали мне на ушко, что ты шьешь одежду. Это правда?
– Да, – кивнула я. – Правда, редко, и только по собственным эскизам, а от новых веяний моды они далеки, так как я руководствуюсь своим вкусом и тем, что идет заказ…
– Ох, замолчи, замолчи, Лорена! Я живу на этом свете три тысячи лет, а люди до сих пор уродуют себя, подчиняясь моде. Модные прически, которые выглядят как веники, модные платья, которые сидят на тебе, как на корове седло, модный макияж, который выглядит как следы от побоев. С каждым столетием я надеюсь, что вы, наконец, изживете эту привычку возводить в культ тех, кто хочет сделать вас похожими друг на друга и лишить индивидуальности, но с каждым столетием вы увязаете в этом болоте все глубже. Индивидуальность , Лорена. У каждого из нас разные волосы, разные глаза, разное строение тела. Разве есть на свете что-то более идиотское, чем мода ?
– Мне порекомендовали тебя потому, что ты шьешь свою одежду, – продолжила Дана. – Иначе бы я обратилась к Франческе Уинстон или Гвен Астер, не находишь?
– Конечно, конечно. Пойдем в мастерскую, у меня есть несколько альбомов с набросками, ты можешь посмотреть и выбрать то, что тебе понравится. У тебя есть мысли по поводу фасона?
– Если честно, нет. Я полагаюсь на твой вкус.
– Ты хорошо рисуешь, – сказала она, перелистывая страницы. – Хотя, я уверена, в дизайнерских колледжах учат и этому.
– Я не дизайнер, – улыбнулась я. – Рисовать и шить я училась самостоятельно. По образованию я врач.
– Вот как? То есть, вы с Винсентом, получается, коллеги?
– Да, так и есть. Но медициной… традиционной медициной я уже давно не занимаюсь.
– Я наслышана о роде твоих занятий. – Она пролистала еще пару страниц. – Смотрю, у вас с ним все серьезно?
– Ну… я бы так не сказала, принимая во внимание… его настоящую работу . И еще ряд вещей.
– Понимаю. – Дана улыбнулась. – Ему нужна женщина, жить в одиночестве тяжело. По сути, он почти человек, а существа с его характером страдают, когда им не о ком заботиться. Как он в постели? Ничего, да?
– Да… вполне себе ничего.
– Ты, похоже, меня стесняешься? Не стоит. Со мной ты можешь быть откровенной. Дело даже не в том, что я читаю мысли – могу тебя уверить, что не делаю этого без надобности. Сама подумай: почему я должна причинять тебе вред? Уверена, мы сможем подружиться. У нас много общего. К примеру, отличный вкус, мы умеем подбирать украшения – я тоже люблю эксклюзив. Конечно, при условии, если это не серебро. На серебро у меня аллергия, потом все тело чешется пару дней, ужасное ощущение. И еще у нас похожие вкусы в плане мужчин. И мы обе не против женщин .
– Мне нравится вот это. Думаю, мне пойдет глубокое декольте и завышенная талия, что думаешь?
– У тебя великолепная фигура, тебе пойдет любой фасон, – кивнула я и продемонстрировала сантиметровую ленту, которую держала в руке. – Теперь мне нужно тебя измерить.
– Хорошо. Заодно проверю, не поправилась ли я. Есть смертные, у которых такая питательная кровь, что толстеешь буквально на глазах. А нам потом ох как сложно возвращать себе былую форму. Но что делать, если мой организм требует необычной еды ?
– У всех есть странности. – Я посмотрела на нее. – Для того чтобы я сняла мерки, тебе нужно раздеться.
– Раздеться , – повторила она. – Хорошо.
– Только если это тебя не смутит.
– Главное – чтобы это не смутило тебя , девочка. Я уже давно забыла это чувство.
– Я не ношу нижнее белье, – пояснила она таким тоном, будто говорила с близкой подругой. – Не понимаю, зачем его придумали. Скука и морока.
– Я готова. – Дана подняла руки и приняла позу модели скульптора. – Начнем сверху, да? С груди?
– Ну, что же ты медлишь? Может, я тебе помогу? – Дана осторожно взяла меня за запястья и приблизила мои руки к себе. Она впервые за все время нашего знакомства прикоснулась ко мне. Этот жест был неожиданным, но я и не подумала отстраниться. – Вот мы и познакомились поближе, Лорена. В тебе есть что-то особенное… но я не могу понять, что. И запах у тебя совсем не такой, какой обычно бывает у смертных. Неудивительно, что ты понравилась Винсенту – он любит все необычное. – Она наклонилась к моей шее. – Даже не знаю, как можно описать этот запах. Такой смутно знакомый… вот если бы ты позволила мне попробовать , я бы поняла, в чем тут дело…
– Я шучу, дурочка.
– Надеюсь, я не очень сильно тебя напугала. – Дана погладила меня по волосам – это был почти материнский жест, который заставил меня растеряться окончательно. – Снимай уже свои мерки. Меня ждут дела поважнее.
– Меня посетил очередной дурацкий сон, – уведомила его я.
– Знаю, охота. Я уже говорил тебе, что когда я сплю, тебе нужно бодрствовать. Охота – это еще цветочки, тебе может присниться кое-что похуже .
– Куда уж хуже . – Я снова легла и обняла подушку. – Ты сегодня не работаешь?
– Нет. У меня есть кое-какие дела, а потом мне нужно заказать билеты на поезд. Ты когда-нибудь бывала в Праге?
– Да, но давно. Ты хочешь поехать в Прагу? Что, экскурсия?
– Скорее, деловая поездка. Если ты ко мне присоединишься, я познакомлю тебя со своим братом и его подругой.
– Еще один брат? Сколько же у тебя родственников?
– Много. Но это мой брат не только по крови – у нас были одни смертные родители, мы близнецы. Амир занимает пост одного из европейских Судей. После того, как он женился на Таис, Темный Совет решил дать ему более спокойную должность, и теперь он решает проблемы темных существ и иногда помогает советом нам. Хочу задать ему пару вопросов касательно Анны. Надеюсь, он сможет мне помочь.
– Ладно, я поеду с тобой. А пока я посплю еще часок, но уже без этих жутких снов.
– Винсент! Признаюсь, не ждала. Но думаю о тебе почти каждый вечер.
– Я в курсе. Будем разговаривать на пороге?
– Конечно, нет. Заходи.
– Я только что из душа, – уведомила меня она. – Сегодня в тренажерном зале была такая толпа! И все эти мальчики, которые на меня пялятся, не дают прохода и мешают заниматься. Я уже думаю, не записаться ли на танцы – их внимание начинает меня раздражать.
– Крови вакханки у меня нет, но могу предложить тебе что-то еще. Например, вино или коньяк. Или, может, ты хочешь кофе?
– Нет. Я хочу с тобой поговорить. И это будет серьезный разговор.
– Ты пришел ко мне в гости, мы впервые после ста лет разлуки остались вдвоем – и ты хочешь вести серьезные разговоры?
– Да. Очень серьезные.
– Ладно. О чем ты хочешь поговорить, Винсент?
– О причинах твоего странного поведения.
– Я всегда странно себя веду, ты должен был привыкнуть.
– Ты понимаешь, о чем я. Не будем затевать словесные игры, это лишнее.
– И заодно скажи мне, какого черта тебе нужно от Лорены, – продолжил я.
– Ты запрещаешь мне подходить к Эдуарду, а теперь и к Лорене? Что это, песочница, где дети никак не могут поделить смертные игрушки? Или, может, ты вампир, и у тебя есть единоличное право на кого-то из них как на блюдо твоего стола? Или на обоих?
– Послушай, Дана. Великая Тьма знает, я не питаю к тебе неприязни. Вокруг нас нет никого, кто бы мог подслушать наш разговор. Давай выложим карты на стол. Мы всегда были на одной стороне, помнишь? Ты не раз выручала меня, я тебе помогал. Не понимаю, какие у тебя могут быть тайны. Или ты не доверяешь мне?
– Глупый вопрос, Винсент. Я знаю наперед все твои действия, я знаю твои мысли. Ты оказался в неприятной ситуации, тебе не нравится, когда кто-то, а не ты, является хозяином положения. Но что поделать? Жизнь – непредсказуемая штука. Иногда госпожа Удача поворачивается к нам задницей .
– Что тебе нужно от Эдуарда?
– А что тебе обычно нужно от еды? Насыщения , верно?
– Надо же, прошло всего-то сто с лишним лет, а ты изменилась до неузнаваемости. Тебя будто подменили. У меня такое ощущение, будто передо мной сидит незнакомое существо, а не женщина, с которой меня связывают кровные и брачные…
– Связывали , – перебила меня Дана, но в ее глазах на секунду мелькнула растерянность. – Нас связывали брачные узы, Винсент. Больше нас ничего не связывает.
– Ты ошибаешься. Я люблю тебя . И знаю, что ты меня тоже любишь.
– Говори за себя, Винсент. Не нужно выдавать желаемое за действительное.
– Отказ от клятвы еще не означает отказ от чувств. Невозможно в один миг, с помощью одной формулировки, перечеркнуть прошлое. Люди, разорвав отношения, порой несут чувства через всю свою жизнь, умирают с именем любимого человека. Мы ничем не отличаемся от них. Разве что тем, что жизнь наша намного длиннее. Однажды ты уже причинила мне боль, Дана . Ты причиняешь мне боль каждый раз, когда вспоминаешь обо мне. Ты снова нашла меня для того, чтобы сделать мне еще больнее? А если нет, то зачем ты здесь?
– Шантаж , – сказала она с напускным спокойствием; будь на моем месте кто-то другой, ему уже перегрызли бы горло. – Как низко, Винсент! Ты решил сыграть на моих чувствах?!
– Секунду назад ты сказала, что у тебя нет ко мне никаких чувств.
– Я тебе ничего не говорила! – Она взяла у меня плащ и швырнула его мне в лицо. – Убирайся!
– Вот теперь наш разговор направляется в нужное русло. Так зачем же ты приехала, Дана? Повидать меня? Ты соскучилась ?
– Поверить не могу, что это говоришь ты, Винсент. Ты хоть понимаешь, кому ты это говоришь?
– Отвечай, Дана. Я уже сказал, что не буду играть с тобой в эти игры. Ты меня не ударишь и не убьешь, спать нам не нужно, я не голоден, так что мы можем сидеть тут так долго, как вздумается.
– Ты жесток со мной, Винсент. Я не заслужила такого отношения.
– Я тоже думал, что я его не заслужил. И уж точно не мог подумать, что оно достанется мне именно от тебя .
– Ты мной манипулируешь! – крикнула она со слезами в голосе. – Зачем?! Ты ведь знаешь, что если бы я могла, то я рассказала бы тебе все!
– Я не могу рассказать, Винсент, – сказала Дана тихо, почти шепотом. – Можешь считать, что сама Великая Тьма запечатала мне уста. Я не имею права выдавать тайны Великих.
– Кого из Великих?
– Я оказала большую услугу Ордену, согласившись на это, и я до сих пор свободна, но это еще не значит, что меня не могут развоплотить. Ты в курсе, как это важно порой – держать язык за зубами.
– Пожалуйста, Винсент, не уходи. Ты не можешь уйти, ты пришел сюда не для этого!
– Интересно, и для чего же?
– Для того чтобы побыть со мной , – ответила она, наконец. – Но я не буду настаивать – такое поведение тебя не красит, да и с точки зрения закона оно сомнительно…
– Кто запретит мне, если я сам – закон ?
– Ты не изменился, Винсент, – сказала она. – Крови вакханки, как я уже говорила, у меня нет. Взамен могу предложить свою .
– Я принимаю угощение, – произнес я. – Это ценный дар.
– Это были странные, но знакомые ощущения, – сказала она, проводя пальцем по моей шее – я знал, что означает этот жест. – Мне показалось, что у тебя такая холодная кожа! По сравнению со смертными.
– Можно , – ответил я на незаданный вопрос.
– Совсем чуть-чуть, пару глотков, – пообещала Дана. – Чертовски странные ощущения, но приятные.
– Я сделала тебе больно, извини, – проговорила она, не отрываясь от своего занятия.
– Это было терпимо. – Я протянул руку и погладил ее по волосам. – Не трудись. Заживет.
– Я люблю тебя, Винсент, – сказала она.
– И я тебя люблю. Не думал, что когда-нибудь снова скажу эти слова. – Я помолчал. – Завтра я еду к Амиру. Хочешь присоединиться?
– К Амиру? – вяло удивилась Дана. – Зачем?
– Хочу посоветоваться с ним насчет Эдуарда и Анны. Что-то мне не нравится в этой истории.
– Веришь или нет, мне тоже. Ненавижу делать что-то, не зная подробностей.
– Неужели твой Великий не посвятил тебя в подробности?
– Да ты издеваешься, Винсент. Не знаю, кто он такой, этот твой Эдуард и кто такая Анна, и почему Магистр нашел меня и попросил о помощи, но вокруг них столько шумихи, что только Великая Тьма знает, что происходит на самом деле. Я тебе уже говорила, что Анна – не совсем обычная дама, это легко почувствовать. Что до Эдуарда… не знаю. Но вполне вероятно, что он не совсем человек .
– Быть такого не может.
– Есть много темных существ, которые выглядят как люди, но таковыми не являются. Вполне может статься, что мы и не знаем о таких. Меня послали присмотреть за тобой и убедиться, что ты не делаешь глупостей . А заодно и за Эдуардом.
– Тогда какого черта ты бросила его под поезд?
– Его необходимо уберечь от Незнакомки любой ценой. Кроме того, я была уверена, что ты найдешь его, вернешь с того света и спасешь. Иногда ты бываешь предсказуем.
– А зачем ты устроила этот концерт в доме Эдуарда?
– Так много вопросов, Винсент. Я хочу поспать. Езжай к своему Амиру, потом расскажешь, что узнал. Я и так попала в переплет – хочется верить, что в этом лабиринте мы будем блуждать недолго.
– Какая красота! – восхитилась Лорена, изучая «коллекцию» на каминной полке. – Откуда они?
– Их делает Амир.
– Мужчина? Делает кукол? Может, он еще и одежду им шьет?
– Да. И, как видишь, шьет неплохо.
– Ну и ну, – сказала она. – Ты рисуешь, Амир делает кукол. А чем занимается Дана? Может, валяет игрушки из войлока?
– Нет, – улыбнулся я. – Это другое поколение. У них была другая жизнь, и воспитывали их иначе. Да и времена тогда были совсем другие.
– Вы хотя бы не ведете себя как разъяренные альфа-самки-истерички, когда хотите есть.
– Ты должна понять ее, Лорена. Такого детства, какое было у Даны, не пожелаешь никому.
– И что же произошло в ее детстве? Умерли все люди, и было нечего есть?
– Я уже рассказывал тебе про Реформу. Раньше каратели были вампирами, но потом Темный Совет решил заменить их существами, которые наполовину вампиры, а наполовину люди. В тот период многих вампиров истребили, оставили только самых сильных и древних. Дана была одним из первых существ нашего типа. У нее было много братьев и сестер, но оставшиеся вампиры восприняли в штыки известие о том, что с ними будет работать, давай скажем прямо, их еда . Их не волновал тот факт, что нас обращают, как и их, и что природа наша почти идентична. Они устроили настоящую бойню – убивали молодых карателей сотнями. В результате от всех ровесников Даны осталось меньше трети, а она несколько сотен лет не могла спать спокойно, и каждый день перед ней стоял выбор – либо убить, либо быть убитой. Она отвоевала свое право на жизнь, и именно поэтому пользовалась большим уважением.
– Почему из всех она выбрала именно тебя?
– Давно, еще до своего обращения, Дана играла с детьми, которым в скором времени тоже предстояло превратиться в таких существ, как мы. Взрослые плохо присматривали за ними, и дети забрели в подземный лабиринт. Они заблудились там, и только у Даны получилось найти выход. Она вернулась домой через два дня, тогда, когда все уже потеряли надежду на то, что кто-то из детей выживет. Никто не знал, как она провела в лабиринте двое суток, без еды, воды, воздуха и солнца, но наш отец решил, что это – знак судьбы, и его созданию предначертано стать могущественным существом, завоевателем. Он нарек ее двумя именами, не одним, как обычно делает создатель. Он дал ей имя Дэйна – так тайно называли богиню Персефону жрецы, и имя древнего ассирийского божества Ишкур, покровителя воинов и охотников. Последнее имя Дана использовать не могла, потому что Ишкур входил в число тех богов, которым она поклонялась – за это ее прозвали Вавилонянкой. А имя «Дэйна» она до сих пор считает священным и верит в то, что к ней так обратится только создатель. Отсюда и пошло «Дана». Но имя, данное создателем, как известно, накладывает отпечаток на характер и на судьбу. Дана выросла завоевательницей. Она с детства не знала другого пути получения желаемого. Ей покорялись все, кого она встречала на своем пути – смертные и бессмертные. После того, как она чего-то добивалась, ей становилось скучно – и она отправлялась на поиски очередной «жертвы». Так продолжалось до тех пор, пока мы не встретились.
– И что было дальше?
– Я был сосредоточен на себе. С одной стороны, Дана хотела меня добиться, с другой – чувствовала, что по силе мы почти равны. Может, и размышляла о том, что стоит покориться и тем самым добиться моего расположения. Что, в конце концов, и сделала. Со мной она вела себя не так, как с другими: иначе смотрела на меня, разговаривала вежливее, чаще уступала. А потом… ты знаешь, что было потом.
– Да. А теперь вы принялись за старое.
– Если Великая Тьма не шутит со мной шутки, я на самом деле вижу тебя в своем доме, Винсент? Мы видимся раз в век – лучше, чем ничего.
– Ты знаешь, что обычно меня к тебе приводят проблемы, так что, может, это и к лучшему.
– Это уж точно. Таис, пойдем к нам! У нас такие гости, а ты прячешься.
– Привет, Винсент, – сказала она, и ее усталый тон только укрепил мои опасения. – Я слышала про Дану, сочувствую, это, наверное, очень тяжело.
– Мне кажется, не очень вежливо заговаривать об этом с гостем в первые минуты его появления в доме, – упрекнул жену хозяин.
– Все в порядке. – Я посмотрел на Таис. – Что с тобой? Надеюсь, ты не больна?
– Ничего страшного, пройдет. Познакомься, это Максимилиан, наш сын.
– Привет, Макс. – Я протянул ему руку, но мальчик снова спрятался за Таис. – Прошу прощения, если бы не та история в Тибете, я бы обязательно приехал на церемонию обращения.
– Не извиняйся, Винсент, – ответила Таис, – я уже привыкла, что до нас никому нет дела .
– Но я, право…
– Почему ты не представляешь нам свою спутницу? Очень приятно, Амир. А вы, должно быть, Лорена? Приятно узнать, что даже в выборе смертных женщин у моего брата отличный вкус.
– Смертных… или не очень смертных? – продолжил он, будто беседуя с самим собой. – Печать Лилит на вашей очаровательной спине, ваш дар предвидения, способности целителя – и все это принадлежит смертному существу?
– Амир, а почему бы нам не выпить чего-нибудь горячего? – заговорил я. – Мы продрогли в дороге.
– Да, конечно. Сварим кофе!
– Привет, Максимилиан! – Мальчик тут же обхватил ее запястье маленькими пальчиками. – Если бы я знала о тебе, то обязательно купила бы подарок!
– Вот черт! Теперь еще и ребенок хочет меня попробовать ?!
– Тебе следует быть осторожнее, Лорена, он до сих пор пьет кровь, – предупредил я.
– Покорми его, дорогая, – обратился Амир к жене. – Нам с Винсентом нужно поговорить. Или, может, сначала пообедаем?
– Если ты хочешь обедать, Амирхан, то накрывай на стол сам ! – заявила Таис, после чего взяла мальчика за руку и увела из гостиной, предварительно бросив очередной ненавистный взгляд на Лорену.
– Что с ней происходит?
– Она никак не может оправиться от стресса, связанного с беременностью и родами. Я предлагал ей обратить смертного ребенка, так делали тысячи семей до нас, но она упиралась и хотела родить сама. Потеряла много крови, очень мучилась… ну, ты знаешь, как это у нас бывает в таких случаях. Если бы ее кормил только я, то она выздоровела бы быстрее, но это невозможно. Врач сказал, что когда мы начнем давать ему человеческую еду, Таис станет лучше, но до этого еще целых три года… все нормальные женщины не хотят рожать, боятся испортить фигуру, а эта – просто исчадие Ада какое-то! – Он в сердцах топнул ногой. – Какого черта ей вздумалось рожать самой, если есть куча смертных детей, которых можно обратить и жить счастливо?! Она что, смертная, которая появляется на свет только для того, чтоб рожать себе подобных десятками?!
– Смертные не рожают десятками, – вставила Лорена, сухо кашлянув. – И они далеко не всегда появляются на свет только для того, чтобы рожать детей.
– Да, иногда они вбивают себе в голову, что любят женщин, но потом все равно выходят замуж или просто беременеют и рожают. Это единственное, что вы умеете делать по-настоящему хорошо – беременеть и рожать .
– Амир, хватит. Ты перегибаешь палку.
– Вовсе нет! – Он стряхнул мою руку. – А для чего еще они нужны? Для секса? Не для еды точно – ты ведь их не ешь!
– Было бы намного хуже, если бы Таис до сих пор дружила с Даной, и та каждый день говорила ей, что дети – это унизительно. Тогда бы у вас вообще никого не было.
– Было бы еще хуже, если бы Дана решила забеременеть. Великая Тьма знает, сколько сил и нервов тебе бы понадобилось для того, чтобы это выдержать. Хорошо, что мы вынашиваем детей только три месяца.
– Извините меня, – сказал он, обращаясь к Лорене. – Обычно я хорошо отношусь к смертным. Сейчас я переживаю нелегкий период, мне трудно держать себя в руках.
– Все в порядке, – заверила его моя спутница. – Я уже наслушалась… странностей .
– Прошу прощения еще раз. Я на самом деле в отличных отношениях с людьми, Винсент подтвердит. Присаживайтесь.
– Я опасаюсь за ее рассудок – порой мне кажется, что она не в себе. Она начала пить кровь…
– Надеюсь, невашу , – произнесла Лорена и, поняв, что фраза вышла двусмысленной, беззлобно рассмеялась.
– Человеческую. Но она никогда ее не пила, даже не пробовала. А мою кровь она не пила уже давно. Я не помню, когда мы в последний раз друг к другу прикасались… даже чисто по-дружески .
– Все наладится, вот увидишь, – уверил его я. – Может, ты хочешь отдохнуть? Мы не торопимся, переночевать нам все равно придется у вас. Можно отдохнуть, потом поужинать, а после ужина говорить на серьезные темы. Тебе нужно поспать. Посмотри на себя – ты весь на нервах.
– Если я усну, то буду спать до утра. Последние несколько месяцев я сплю почти каждый день, но не восстанавливаюсь. Что там у тебя, Винсент? Про Незнакомку я знаю, ты, как всегда, вляпался в оригинальную историю, но про нее пока ничего конкретного сказать не могу.
– Ну, во-первых, Дана.
– Что с ней?
– С ней все в порядке. Чего не скажешь обо мне , потому что она меня нашла.
– А ты думал, что она просто так оставит тебя в покое? Ты же знаешь Дану – если она вцепится, то уже хватку не ослабит. Для нее и раньше не было никаких законов, она, как и ты, подчинялась только Темному Совету. А теперь ей точно никто не указ. От клятвы кровью создателя она освободилась, но создатель не забрал у нее сердце . А сердцу, как известно, не прикажешь. Но что в этом плохого? Ты ведь любишь ее, Винсент.
– Даже если и так… что с нами будет?
– Я могу снова обвенчать вас, уверен, что Рианна согласится. А даже если не обвенчать, то признать ваши отношения. Вы не сможете иметь детей, но это лучше, чем встречаться тайно.
– Наверное, нам стоит поговорить о деле, – вмешалась Лорена. – Ваши темные проблемы вы сможете обсудить потом. Тем более что они мне не интересны.
– Неужели вы ревнуете? – спросил он вкрадчиво. – Не стоит. Винсент никогда не испытает с вами того, что он испытывает с Даной, а с Даной никогда не почувствует то, что чувствует с вами. Как вы, наверное, уже успели заметить, температура нашего тела немного ниже, чем у смертных. И, если вам в самом начале не очень приятно прикасаться к прохладной коже, а для нас контакт с теплой человеческой кожей – изысканное наслаждение.
– И на самом деле, давай поговорим о деле, Амир, – сказал я.
– Взгляни на этого мальчика.
– Эдуард Мун, известный художник, сын знаменитого Самуэля Муна, тоже художника. Пишет отличные картины, иллюстрировал книгу мифов и легенд Треверберга. Попался Незнакомке, бедняга, не повезло. – Он поднес фотографию к глазам. – На первый взгляд, ничего необычного, но эти глаза… где-то я уже видел такие
– Где? – полюбопытствовала Лорена.
– Это было слишком давно, о смертная подруга Винсента. Наша память благосклонна к нам. Это было бы ужасно – помнить все, что с нами произошло за тысячи лет. – Он поднял голову и посмотрел на меня. – Самуэль Мун женат?
– Отдыхает между браками, – ответил я.
– Эдуард родился в Треверберге? Ты знаешь, кем была его мать?
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он не человек?
– Одно могу сказать точно, Винсент – глаза у него не человеческие. А в совпадения я не верю. Я слишком долго живу на этом свете для того, чтобы в них верить.
– Если это на самом деле так, что от него нужно Незнакомке?
– Хороший вопрос, Винсент. Для этого тебе нужно узнать, кто он такой. – Амир достал из ящика стола листок для заметок. – Узнай, кем была его мать. Как ее звали, чем она занималась, общаются ли они. Если она в городе или же не в городе, но они общаются, обязательно встреться с ней – тогда уж ты сам поймешь, кто она такая. А если они не общаются, то все равно хорошенько расспроси его. Я дам тебе адрес – эта женщина тебе поможет.
– Бордель? – спросил я недоуменно, читая написанное. – Ты издеваешься?
– Бордель , – поморщился он. – Если это и бордель, то дорогой и изысканный, высшей пробы. Удивляюсь, как ты туда до сих пор не заглянул! – Он снова глянул на Лорену. – Можете пойти с ним. Вам там понравится.
– Спасибо, загляну обязательно, – уверила его она. – Сейчас мне хотелось бы перекусить. Давайте я помогу вам накрыть на стол.
– У нас… праздник?
– Мы едем развлекаться! Одевайся. У тебя есть десять минут. Ладно, пятнадцать. Только поторопись, а то мы уедем без тебя.
– Нам нужно решить кое-какой вопрос касательно тебя и Анны, Эдуард, – заговорил Винсент. – Мы хотим, чтобы ты поехал с нами. Это не займет больше пары часов.
– Да, да. Одевайся, мальчик. Мы тебя ждем.
– Твои волосы… – Я сопроводил свои слова жестом. – Они…
– О Боже, что с ними?!
– Ничего, просто… они стали длиннее .
– Немудрено, идиот – во мне течет кровь вампиров. Мы и ногти стрижем раз в три дня. А тот, кто придумает средство, с помощью которого мы удалим волосы с тела навечно, будет посвящен в почетные члены Ордена. – Она махнула мне рукой. – Иди, иди. Пятнадцать минут, помнишь?
– Ведь правда, я хорошо вожу машину? – спросила у меня Дана, бросив взгляд в зеркало заднего вида.
– Что-то подсказывает мне, что твоему учителю по вождению это бы не понравилось, – осторожно заметил я.
– На протяжении пяти уроков этот странный тип пытался объяснить мне, почему нельзя ездить на красный свет. Знаешь, почему? Потому что я подвергаю опасности жизни пешеходов и других водителей! Скажи на милость! Если я спешу, то поеду на какой угодно свет, хоть на фиолетовый! А тот, кому взбрело в голову ехать со мной по дороге в этот момент, сам виноват. Пусть смотрит в оба. Зачем водителю глаза?
– Ну, потом ты ведь все же получила права?
– Зачем мне права? Я и без них отлично вожу. Верно, Винсент? Когда-то машин не было, и мы ездили на лошадях. Скорость, ветер в лицо – и никаких правил! А теперь все стало так сложно! Знаешь, сколько машин я разбила, когда училась парковаться задним ходом?
– Уверен, что не одну, – закивал я.
– Совершенно верно. Но потом меня осенило – а зачем парковаться задним ходом, если можно парковаться по-человечески? Парковаться по-человечески , – рассмеялась она собственной шутке. – До парковки задним ходом мог додуматься только извращенный ум смертных.
– Ты говорил с отцом насчет твоей матери, Эдуард? Может, он вспомнил какие-то подробности?
– Нет. Он сказал то, что мне известно: ее звали Франсин, она работала фотомоделью, иногда танцевала в ночном клубе. Они были женаты от силы года три, как я тебе уже говорил. Через год после моего рождения зарегистрировали отношения, прожили бок о бок совсем недолго, а потом разошлись. Мама вечно ездила по командировкам, так что при желании не смогла бы меня воспитывать. Поэтому отец решил, что я останусь с ним. Больше я о ней ничего не слышал. Да и отец мало о ней рассказывал. Разве что иногда, да и то после пары рюмок коньяка и в духе «я был такой идиот, Эдуард, потерял такую женщину». Но так он говорит почти обо всех своих женщинах.
– Негусто, – резюмировала Дана. – Хотя, знаешь, я хорошо понимаю Анну – будь я Незнакомкой, я бы тоже на тебя запала. В тебе есть что-то… наше. Но, разбери меня Великая Тьма, не понимаю, что. Может, у тебя есть печать Прародительницы, как у этой смертной су… – Она посмотрела на Винсента и осеклась. – Как у Лорены, только ты нам ее не показываешь? Говорят, есть смертные, которые могут скрывать печать даже от карателей.
– Что такое печать Прародительницы?
– У тебя ее нет, – вмешался Винсент.
– Специалист по осмотру тел смертных, – закивала Дана. – С особым вниманием он осматривает женские тела, но мужскими тоже не брезгует. Это я к тому, что он врач, а вы о чем подумали?
– Максимум попросят ключи и поставят так, как надо, – махнула она рукой. – В конце-то концов, могли бы оставить тут человека, который помогает дамам припарковать машину!
– Нам нужна госпожа Эвелина, хозяйка этого заведения, – сказал громиле Винсент. – Мы пришли по делу.
– А госпожа Эвелина знает о том, что вы пришли? – спросил охранник, опуская на кончик носа совершенно неуместные в ночное время суток солнцезащитные очки. – К нам, знаете ли, приходят только по специальным приглашениям, это закрытое заведение.
– Понимаю. Тем не менее, нам нужно увидеть хозяйку. Я буду рад, если вы позвоните ей и сообщите, что мы пришли. Скажите, что нас прислал Амир.
– Прошу прощения, но пропустить всех вас я не смогу. Только кого-то одного. – Он повернулся к Дане. – Дамы в нашем заведении пользуются особой популярностью, а вы, я уверен, будете нарасхват. Сегодня нам как раз не хватает невинных девочек. Ваше платье сделает вас королевой бала.
– Невинных девочек? – переспросила Дана. Это было сказано абсолютно беззлобным тоном – создавалось такое впечатление, будто она была удивлена, почти шокирована. – Ты назвал меня невинной девочкой , или Великая Тьма шутит шутки с моим слухом?
– Во-первых, хочу тебя уведомить, что для охранника ты очень невежливо беседуешь с гостями, – сказала она ему все тем же спокойным тоном. – Во-вторых, невинной девочкой меня не называли уже как минимум две тысячи лет – спасибо за комплимент, рада, что в моем возрасте я хорошо выгляжу. В-третьих, у меня есть ответное предложение. Если ты сейчас же не впустишь всех нас, то я вырву тебе кишки и обмотаю их вокруг твоей шеи – получится боа. А потом пинком отправлю тебя во Французский квартал в Новом Орлеане – тамошние геи очень любят такие штуки, я прожила там двадцать лет, так что я в курсе модных тенденций. Ты будешь королевой бала – сначала они оттрахают тебя всей компанией, а потом сделают с тобой еще что-нибудь. К примеру, приготовят жаркое из твоих бараньих мозгов, приправив их острым соусом.
– Дана, хватит. – Винсент успокаивающе погладил ее по плечу. – Мы могли бы договориться мирно, такие грубости ни к чему.
– Думаешь, будет гуманнее просто оторвать ему голову и поиграть ею в футбол?
– Думаю, будет гуманнее, если ты отпустишь его, а то он задохнется и не сможет нас впустить.
– Прошу вас, извините мою подругу, – сказал он. – Она злится, когда ей в чем-то отказывают.
– Я не люблю бриллианты, это пошло , – тут же отреагировала Дана.
– Каратель, прекрасная бессмертная подруга карателя и их смертный спутник, – услышал я откуда-то со стороны. – А у нас, оказывается, важные гости!
– Госпожа Эвелина? – нарушил молчание Винсент. – Добрый вечер. Меня зовут Винсент, это – моя подруга Дана, а это – наш смертный друг Эдуард. Ваш адрес мне дал Амир, пражский Судья. Он сказал, что вы сможете помочь нам.
– Это очень мило, – сказала она. – Друзья Амирхана – это мои друзья. Как он поживает? Вы были у него в гостях? Знаю, что каратели встречаются друг с другом не так уж и часто. В этом есть что-то печальное…
– Да, я навещал его. Сейчас они с Таис испытывают небольшие сложности, но в скором времени все наладится.
– Вы ведь не откажете нам в помощи? – спросила Дана.
– О нет, моя дорогая. Но вы не только друзья – вы мои дорогие гости. Поэтому будет невежливо сразу же заговаривать о делах. Давайте посмотрим, что я могу вам предложить. – Она посмотрела на Винсента. – Для вас у меня есть кое-что особенное. Молодая по вашим понятиям – меньше ста лет – и просто очаровательная вакханка. Девственница . – Госпожа Эвелина выделила последнее слово, заметив, как заинтересованно на нее смотрит собеседник. – Мы держим несколько таких экземпляров для важных гостей. Вы сможете пройти со мной и выбрать из пяти девушек ту, которая вам больше понравится. Вряд ли Великая Тьма когда-нибудь преподнесет вам более ценный подарок – с ним может сравниться разве что ваше освобождение от клятв перед Орденом и Темным Советом. Вы сможете попробовать ее прямо сейчас или уже после того, как она станет женщиной. Или же сможете растянуть удовольствие. И да не введет вас в заблуждение тот факт, что у нее до сих пор не было мужчин – она владеет искусством любви ничуть не хуже своих старших подруг и даже обучает ему ваших женщин.
– Вам, очаровательная бессмертная подруга карателя, Великая Тьма уже преподнесла самый драгоценный из подарков, но это еще не означает, что я не могу попытаться предложить свой скромный дар.
– Откуда вы знаете, что меня освободили? – недоуменно спросила Дана.
– На вас нет перстня, моя дорогая. Великая Тьма по секрету рассказала мне, что вы любите смуглых мужчин. – Выдержав эффектную паузу, госпожа Эвелина продолжила. – Уверена, что вы тоскуете по тому вкусу, который был у крови смертных тогда, когда ваш создатель учил вас охотиться. Он ведь учил вас охотиться? Я уверена, что такая красавица, как вы, была его любимой дочерью. Если я не права, пожалуйста, поправьте меня, не бойтесь.
– Вы правы, – кивнула Дана.
– Вспомните свою первую охоту. Сколько вам было? Пятнадцать? Двадцать? Что вы чувствовали? Страх, нерешительность, азарт, голод, желание? Ваш создатель гордился вами, маленькой амазонкой, существом, перед которым будут преклонять колени все мужчины, смертные и бессмертные. Он держался позади, безмолвно отдавая вам право принимать решения и выбирать дорогу, любовался тем, как уверенно вы держитесь в седле практически не объезженной лошади, как крепко держите поводья – на это способна не каждая детская рука, даже если это рука будущего карателя. Вспомните свою первую жертву. Ее помнят всю жизнь. Молодой египтянин, которого вы поймали, отличался по вкусу от тех, кого вам приводил ваш создатель. Вам так понравилось, что вы выпили чуть больше, чем следовало… правда?
– Мне сказали, что если убивать каждого смертного, которым ты питаешься, то еды больше не останется. И меня наказали. А я была уверена, что это несправедливо, и вообще отказалась есть… и меня заставляли есть силой.
– Я пошутила, но сама не заметила этого, сучонок? – спросила она с вызовом. – Или ты смеешься не надо мной, а над своими жалкими мыслишками? Способна ли на них единственная прямая извилина в твоем мозгу размером с грецкий орех ?
– Не нервничайте, дорогая, – посоветовала она дипломатичным тоном. – Это случается с лучшими из нас. Сегодня я приготовила вам небольшой сюрприз. Не одного, а двух египтян. Таких же молодых, как тот, который во времена вашего детства был так неосторожен, что попался в ваши очаровательные ручки, а потом – в ваши не менее очаровательные зубки. Вы сможете пить столько, сколько хотите. Вам даже не придется тратить свои силы для того, чтобы их зачаровывать – смысл их жизни заключается в том, чтобы склонить голову перед такой женщиной, как вы.
– Самых настоящих египтян? – спросила Дана с легким подозрением в голосе.
– Так и есть, о прекраснейшая из бессмертных. Потомки благородного рода, кто-то даже говорит, что в их жилах течет кровь одного из великих фараонов…
– Выбрать что-то особенное для смертных крайне сложно, – улыбнулась она. – И особенно для смертных, которые знают толк в любви. Кровь вас не интересует, но вы – художник, знаете толк в красоте. Посмотрите: это настоящее сокровище.
– Этой вакханке скоро исполнится триста лет, мой друг, – сказала мне госпожа Эвелина, взяв под локоть. – И да не обманет вас ее ангельская внешность – она не только красива, но и очень умна, в интеллектуальной беседе даст фору любому мужчине. Ею многие интересуются, но она мало кого выбирает. А счастливчику она просто улыбается – так, как улыбнулась сейчас вам. – Госпожа Эвелина наклонилась к моему уху. – Если вы до сих пор предпочитаете смертных женщин, это может означать только одно: вы до сих пор не знакомы с этой красавицей.
– Вы очень добры к нам, госпожа Эвелина, но, полагаю, нам не следует злоупотреблять вашим гостеприимством. Давайте поговорим о делах, а потом, так уж и быть, подумаем и примем решение: оставаться у вас сегодня или же заглянуть к вам в другой раз.
– Но Винсент… – начала Дана обиженно.
– Винсент! – повторила госпожа Эвелина торжественно. – Как же мне нравится ваше имя. Победитель ! Уверена, вы в полной мере оправдываете его, да? – Посмотрев на то, как Дана пожимает плечами, она кивнула на лестницу, ведущую на второй этаж. – Прошу вас. Мой кабинет – первая комната слева, там есть табличка. Я приду через пару минут.
– Хватит, Эдуард, – окликнул меня Винсент. – Этот орешек тебе не по зубам.
– Вот же чертовки, – покачала головой Дана, когда мы вошли в кабинет – большую светлую комнату с кремовым ковром, кожаной мебелью цвета слоновой кости и не очень вписывавшимся в общую картину современным письменным столом. – Они умудряются подловить даже меня!
– И даже меня , – закивал Винсент, занимая одно из кресел.
– Кто это – они? – полюбопытствовал я, изучая кабинет.
– Феи , – ответил Винсент. – Они очень тонко чувствуют почти всех темных существ. Да и не только темных. И, как ты заметил, отлично этим пользуются. Каких-то сто-двести лет назад их жизнь была проще – они могли найти себе богатого покровителя, к примеру, вампира или эльфа, и жить с ним, не зная бед. Но теперь им приходится работать. Они отлично сходятся с людьми, умеют выйти из любой конфликтной ситуации, и поэтому большинство из них трудятся в сфере обслуживания. Ну, а те, кто хочет зарабатывать больше, становятся хозяйками элитных борделей – таких, как этот. В отличие от вакханок, они обладают твердыми моральными принципами и менее эмоциональны – их невозможно вывести из себя. Кроме того, они отлично считают деньги – у них звериное чутье на все, что касается прибыли. О законах мира людей им думать не нужно, они находятся под нашей защитой, так что теперь феи процветают.
– Верно, все верно, – похвалила появившаяся в дверях кабинета госпожа Эвелина. – А еще в детстве вам рассказывали сказки о том, что с феями лучше не дружить, потому что они могут увести вас с собой.
– Мне говорили, что феи раньше пили кровь, и что они крадут детей карателей для того, чтобы потом их выпить на пиру в честь полнолуния.
– Мы уже давно не пьем кровь.
– Перестали всего-то тысячу лет назад, как раз тогда, когда начали конфликтовать из-за этого с вампирами.
– Какая глупость, дорогая! Мы не пьем кровь уже больше трех тысяч лет!
– Если учесть, что тысячу лет мы с Винсентом лично подписывали этот указ и заверяли его своими печатями, то кто-то из нас не просто обманывает, а нагло лжет . Уверена, что вы и теперь попиваете кровь. Посмотрите, какой у вас цвет лица! Люди вашей профессии живут, в основном, ночью. А для того, чтобы хорошо выглядеть, ночной сон незаменим. Если вы не можете себе такого позволить, то остается не совсем законный допинг. – Она подняла глаза на госпожу Эвелину, которую ее слова, похоже, вывели из состояния равновесия. – Ну, не все так плохо. Пить кровь – это не такая уж дурная привычка. Иногда нужно просто отпуститьвожжи и отдаться зову предков . Вы ведь не думаете, что мы больше не убиваем своих жертв?
– Когда-нибудь Великая Тьма рассудит нас, – сказала она. – Так что же привело вас ко мне, друзья?
– Вероятно, вы знаете или знали мать этого молодого человека. – Винсент кивнул на меня. – Ее звали Франсин, и она…
– Франсин? – вежливо перебила госпожа Эвелина. – Разумеется, я знала Франсин, она работала у меня больше пяти лет. Бедная девочка… даже не знаю, что с ней случилось. Она просто взяла и уехала… ничего никому не сказала. Обычно эльфы не склонны к необдуманным поступкам.
– Какие эльфы?!
– Темные эльфы. – Госпожа Эвелина мечтательно подняла глаза к потолку. – Самые чудесныесоздания, коих мне только доводилось встречать…
– Подождите, подождите, – вмешался Винсент. – С каких это пор Незнакомцы начали охотиться на темных существ?
– Чего не знаю – того не знаю, мой друг. Это уже по вашей части. Я предпочитаю держаться подальше от Незнакомцев – чего желаю всем остальным. – Она посмотрела на меня. – Ты так похож на нее, мальчик. У тебя ее глаза. Это так забавно – дети от смешанных браков всегда получают глаза темного существа. Интересно, какие глаза будут у твоих детей?
– Если у него когда-нибудь вообще будут дети. – Дана отложила газету и поднялась. – Пойдем-ка, Винсент. Нам нужно поговорить. – Она кивнула мне. – Тебе тоже будет интересно послушать.
– Что-то подсказывает мне, что сейчас я услышу очень неприятные новости, – сказал Винсент.
– Я не могла и подумать, что вляпаюсь в такую историю. Если бы меня изначально посвятили во все подробности, то я вряд ли согласилась бы тебе помогать.
– Не тяни, – попросил я. – А то я уже чувствую, как у меня отрастают эльфийские уши.
– У темных эльфов нет эльфийских ушей, дурень, – тут же пояснила себя Дана. – Они имеют практически неограниченные возможности перевоплощения. Могут превратиться в кого угодно, даже в камень или дерево. Стать обычным человеком для них не составит труда. Свой темный облик они используют только в исключительных случаях.
– Уговорила, – вздохнул я.
– Вот тебе сказочка, смертный мальчик, – сказала Дана, присаживаясь рядом со мной. – Жила на свете девочка Дана, и была она карателем. И вот однажды – чуть больше ста лет назад – послали девочку Дану поймать Незнакомца, которого звали Пифон, старого и очень сильного Незнакомца. Если бы Дана знала, что это за Незнакомец, то уже до этой поездки подготовила бы себе место на кладбище, но, увы, она этого не знала. Наша дорогая подруга, наша соратница, наша сестра, прекрасная Веста кормила его своей кровью больше двухсот лет. Если этот Незнакомец был почти таким же сильным, как я, то кровь Весты сделала его намного сильнее. Что бы делала Дана, если бы ей не помог Винсент? Сейчас ты бы не разговаривал с Даной, мальчик. Расскажи, что было дальше.
– Девочка Дана получила свободу. А Весту… развоплотили . – Это слово далось Винсенту нелегко: не нужно было приглядываться для того, чтобы это понять. Он опустил голову и принялся созерцать носки своих туфель. – Это было большой утратой для всех нас, но такие ошибки карателям не прощают.
– Мы все любили Весту, никто не мог и подумать о том, что она путается с Незнакомцами. Она была моей хорошей подругой, моей сестрой, наконец. Но любовь, как известно, делает нас слабее… кто бы мог подумать, что Веста не только будет кормить кровью Незнакомца, но и решит завести от него ребенка?
– Что ты несешь, какого ребенка?!
– Вот как ты со мной разговариваешь? Да-да. Ты не ослышался. У них был ребенок. Девочка. Ее назвали Аннет. По примерным подсчетам, сейчас ей около двухсот лет, она живет в Треверберге, и ее зовут Анна. – Она повернулась ко мне. – Начинаешь понимать, мальчик?
– Ты знала, – сказал он. – Ты знала, кто она, но ничего не сказала мне!
– Да, я знала. Меня попросили помочь тебе, потому что один ты не справился бы. Она утащила у тебя из-под носа смертного, и, если бы не я, он бы уже был в ее лапах. Она утащила бы его тогда, в первый раз, если бы я не бросила его под поезд. Что бы было потом? Потом все было бы очень просто. С помощью твоей Лорены мы бы забрались в ее дом, а дальше – праздничный финал. Так обстояли бы дела, будь твой смертный обычным смертным. Незнакомцев, один из родителей которых был карателем, не так уж много, их можно пересчитать по пальцам. Но все они – все , Винсент, ты понимаешь? – до сих пор живы. И с каждым обращенным существом они становятся сильнее. Они не отпускают свои создания, как это делают другие. Они собирают их вокруг себя. Десятки, сотни новообращенных.
– И что они делают потом? – нахмурился Винсент.
– Конечно же, ищут и убивают своих врагов. Карателей. Существ, которые являются прямой угрозой для них. Охотятся они, в основном, на темных эльфов и полукровок, так как их легче обратить – хватает одного укуса.
– О, черт, – сказал я. – Так я и знал.
– Не волнуйся, мальчик, с тобой пока все хорошо – иначе бы у тебя уже выросли клыки . Девочка Дана, сама того не подозревая, сделала очень мудрую вещь, напоив тебя своей кровью – так мы отдалили час твоей расплаты до следующей встречи с Анной. Но вечно это продолжаться не может.
– Впервые слышу, чтобы Незнакомцы охотились на темных эльфов, – сказал Винсент. – Хотя и Незнакомцев-полукровок я никогда не встречал…
– Тебе повезло – ты умрешь с осознанием того, что встретил такое редкое существо.
– Подождите-ка. Вы тут рассуждаете о том, что эти ваши половинчатые Незнакомцы охотятся на карателей. Это очень печально, но что будет со мной?
– Ты, в отличие от нас, получишь вечную жизнь, мальчик, – ответила Дана. – Это дар для смертного.
– Какого черта? Сначала я узнал, что спал с вампиром, потом этот вампир меня укусил, потом в моей жизни появились два черт знает каких существа, потом я узнал, что я вообще наполовину эльф – а сейчас вы мне говорите, что я стану вампиром?! Ну уж нет, так дело не пойдет. Вы охотитесь на этих существ тысячелетиями! Должен же быть выход из этой идиотской ситуации!
– У твоего смертного мальчика истерика, Винсент, – сказала она. – Ты ведь отец, ты знаешь, как утешать детей. Погладь его по голове, расскажи сказку. А заодно расскажи о том, что вот такое вот «тысячелетиями» – это невежливо, потому что он напоминает даме о возрасте.
– Из этой ситуации есть выход, Эдуард. Нехороший выход, но, похоже, другого выбора у нас нет.
– Винсент что-то придумал. На самом деле, идея диковатая, но неплохая. Ну что же, как любят говорить у нас, удачной охоты . А пока нам надо разобраться с Джонатаном.
– А что с ним? – удивился Винсент. – Он мертв, я закопал его в погребе клуба Мары.
– Да у тебя отказала память? Я две минуты назад сказала тебе, что Незнакомцы обращают темных эльфов с помощью одного укуса. А также что Незнакомцы-полукровки в большинстве случаев охотятся на темных эльфов. Или вы хотите рискнуть, а потом лицом к лицу встретиться с новообращенным Незнакомцем? Думаю, что не хотите. Поэтому следует проверить, что там произошло. – Дана посмотрела на меня. – Интересно, как посмотрит на тебя бывший ужин Винсента, красавица-вакханка Мара, если ты в нашей компании заявишься к ней в клуб с осиновым колом в руках?
– Эти сны, – сказала Дана. – С одной стороны, я не люблю спать – черт знает, что тебе привидится. С другой – может присниться что-то хорошее… как сейчас, например.
– Смертные говорят, что утро вечера мудренее. Может, мы теперь что-то придумаем?
– Нечего тут думать, Винсент. Из этой ситуации есть единственный выход. Ты и сам знаешь.
– Что ты будешь делать, если я умру?
– Зачем ты так говоришь, Винсент? Ты не умрешь! Или… или ты умрешь, а я умру вместе с тобой.
– Не нужно этих подвигов – это удел смертных. Если я умру, ты будешь продолжать жить. И ты будешь жить долго. Кто лучше тебя позаботится об Эмили?
– Да уж. Представляю, какая из меня выйдет мать!
– Отличная мать. Это заложено в нас природой. Наша жизнь ничего не стоит, если мы уходим из этого мира, не оставив после себя потомков. Если ты воспитаешь ее, это будет твоя дочь.
– Нет, Винсент. Она была, есть и останется твоей дочерью. – Дана поднялась и подошла к окну. – А ведь когда-то у нас была возможность завести детей…
– У нас не было бы детей, Дана. И ты знаешь, почему. Ты не виновата в этом, но тебе известна причина. Она была известна тебе и тогда, когда ты сказала мне «да» на мой вопрос «хочешь ли ты разделить со мной вечную жизнь».
– Так не могло продолжаться вечно. Когда-нибудь они простили бы тебя.
– Есть ошибки, которые нельзя искупить, и которым нет прощения. Я не просто нарушил клятву, данную Ордену – я обесчестил кровь своего создателя . Только Великая Тьма может вынести мне приговор. Даже Темный Совет не в силах это сделать.
– Чушь, чушь! – Дана топнула ногой и повернулась ко мне. – И ты в это веришь, Винсент? Сколько можно помнить о смертной женщине, которую ты обратил, и которая родила тебе дочь? Она не Незнакомка, не эльфийка, не вакханка, не вампир! Это – ребенок любви , а не ребенок, которого сделали только для того, чтобы кого-то к кому-то привязать или же стать влиятельнее и значительнее! Сколькие из нас любили смертных? Сколькие из нас страдали от того, что такая любовь обречена, потому что мы – существа из разных миров? Скольким из нас приходилось лгать, потому что мы не хотели отпугивать своих любимых и рассказывать им о нашей истинной сущности? – Она снова повернулась к окну. – Может, ты и совершил ошибку, Винсент. Но простая смертная не согласилась бы быть с тобой. И уж точно не родила бы от тебя ребенка. И отец, кем бы он ни был, и где бы он сейчас ни был, понял бы тебя и не счел бы твой поступок бесчестным. В Эмили течет его кровь. Это наша кровь.
– Слова обладают огромной силой, Дана. Но сейчас они бессмысленны.
– Ладно, оставим этот разговор, смысла в нем никакого. Теперь ты понял, почему я наговорила Эдуарду ерунды про тебя и заставила его выпить своей крови? Я будто чувствовала, что тут что-то не так! Но, если честно, не ожидала от Рианны такого хода конем.
– Рианна? Так это Рианна тебя сюда послала?!
– Да. Сначала я подумала, что в этом нет ничего странного – подумаешь, нашла меня через Магистра и попросила помочь. Она знает о том, что… между нами было , так что просчитала все наперед, ведь я в любом случае не отказала бы ей. Когда я узнала о том, кто такая Анна, то решила, что это что-то вроде шанса для тебя. Искупить свою вину и, может, даже получить свободу. Ведь я получила свободу после того, как мы убили Пифона. Но когда выяснилась вся эта чушь с эльфами… помню, я удивилась, когда спросила у нее, человек ли Эдуард, и услышала утвердительный ответ. Она уверила меня в том, что он – человек, Винсент, ты понимаешь?
– Она еще и лбами нас попыталась столкнуть, когда сказала мне, что у тебя могущественный покровитель, и что она не может мне помочь. Что они опять задумали? Очередную Реформу, которая начнется с нас? Но тогда какой смысл избавляться еще и от тебя?
– Не знаю, но одно могу сказать точно: она чертова хитрая сучка.
– Не имею никакого понятия, что она задумала, Дана. Но с самого начала это выглядело очень странно – она назвала мне только имя Лорены, хотя обычно она дает мне целую груду информации, вплоть до имени Незнакомца и его адреса.
– Ох, еще эта Лорена. – Дана поморщилась. – Надеюсь, она не успела спутаться с Анной?
– Она хотела попробовать устроиться к ней на работу в качестве модельера-дизайнера и уже назначила дату собеседования, но Анна отменила его и сказала, что будет свободна только на следующей неделе.
– В качестве модельера-дизайнера? Это здорово. Она отлично шьет. А как она рисует! Кстати, завтра я пойду к ней за платьем. Вечеринка уже через три дня! Кстати, Мара пригласила и Анну тоже.
– Не думаю, что нам стоит делать это при всех.
– Неужели ты думаешь, что мы не найдем укромное место в лесу? Тем более что здешний лес – отличное укрытие. Тут можно задушить десятерых смертных, а потом спокойно закопать их – и никто ничего не заметит.
– Что же, пусть будет так. Нужно разделаться с этим побыстрее.
– Кстати, насчет Лорены. Ты не будешь против?
– Против чего? – не понял я.
– Того, что я познакомлюсь с ней поближе ? Или она твоя – и только твоя? Знаешь, иногда мне приходит в голову мысль, что в тебе больше от вампира, чем ты сам думаешь. Это «мое – и только мое»…
– Можешь знакомиться столько, сколько захочешь. Только помни о том, что у нее есть печать Прародительницы. Так что в каком-то смысле этих слов она – одна из нас.
– Печать? Так вот в чем дело. А я все думаю – что же в ней не так? У нее такой… знакомый запах. Она пахнет так, как что-то из детства, что я уже успела забыть. – Дана перевернулась на спину. – Интересно, сколько их, смертных с печатью?
– Немного. Большинство из них не доживает до тридцати – не всем под силу нести на себе груз способностей. Они называют это Дар .
– Дар . – Дана рассмеялась. – Послушай, Винсент. Если все закончится хорошо, я вернусь в Орден.
– Клянусь кровью своего создателя, я вернусь в Орден.
– Какого черта? Ты просто… вернешь свою свободу Великой Тьме?
– Великая Тьма уже давно решила все. – Она посмотрела на меня. – И это простое решение: я хочу быть с тобой, Винсент. В Ордене, вне Ордена, свободной, развоплощенной – но я хочу быть с тобой.
– Надеюсь, ты просто перепила моей крови, и разум вернется к тебе. Если раньше тебе было тяжело, то теперь тебе будет еще тяжелее. Представь себе, как птица вырывается из клетки и узнает, что такое свобода, а потом решает вернуться в клетку. Как она будет себя чувствовать?
– Меня это не волнует, Винсент. Я хочу быть с тобой.
– Ты не понимаешь, что говоришь. Я люблю тебя, любил тогда, когда мы были вместе, и продолжал любить после того, как ты стала свободна, но я даже злейшему врагу я не пожелаю сделать то, что ты хочешь сделать. Мне тяжело думать о том, что тебя нет рядом, но мне будет вдвойне тяжелее смотреть на то, как ты страдаешь.
– Я не буду страдать, если ты будешь рядом. Если мы будем вместе, я вынесу все. Есть вещи, которые дороже миллиона свобод. Что бы с тобой ни случилось, я разделю твою судьбу. Когда-то я уже сказала это тебе, и теперь повторяю еще раз. Но с единственным отличием: в этот раз я не оступлюсь.
– Всем добрый вечер, – сказал я. – Вчера я поздно освободился, решил не звонить, был уверен, что все уже спят. – Я кивнул повернувшейся ко мне Лорене. – Спасибо, ты меня выручила.
– Не за что, – улыбнулась она. – Мы не скучали, у нас было много дел. Да, моя хорошая?
– Да, – подтвердила Эмили, не отрываясь от своего занятия. – Лорена учила меня делать кукол. Больше мне не придется надоедать ей с просьбами о подарках, потому что я умею делать их сама!
– Никогда не видела, чтобы кто-то научился делать кукол за один вечер, – недоуменно пожала плечами Лорена.
– Наши дети быстро учатся. Мы осваиваем чтение и письмо за пару дней, новые языки – за неделю. Современная жизнь летит быстро, и мы приспосабливаемся к ее темпу. Что у нас на ужин?
– Жаркое из баранины, два салата и пирог. К последнему я не притрагивалась – его делала Эмили, целиком и полностью.
– Полтергейст помог мне разбить яйца, – произнесла Эмили, положив кисти в стакан с водой.
– Вот как? То есть, пирог вы делали вместе с полтергейстом? Он тебя не подвел?
– Нет. Он решил, что нужно отвлечься от полок с чашками и заняться чем-то полезным .
– Ну что же, тогда сегодня полтергейсту полагается мороженое. Лорена, дорогая, оставь нас на минутку – нам нужно поговорить.
– Хорошо. Я буду ждать в гостиной.
– Милая, я должен рассказать тебе кое-что.
– Что случилось, папа? – Она взяла меня за руку. – Неужели ты заболел? Или… Эдуард заболел еще сильнее?
– Нет, – рассмеялся я. – С Эдуардом очень скоро все будет хорошо, а я здоров, и все остальные тоже здоровы. Это касается мамы .
– Мамы, – повторила она. – Ты хочешь рассказать мне о маме?
– Да. Мы ведь никогда не говорили с тобой о маме, так?
– Так, – кивнула она. – Но я думала, что ты не хочешь рассказывать, и не спрашивала.
– Сейчас мы о ней поговорим. Или ты хочешь поговорить в другой раз?
– Так вот как все было, – сказала она, наконец. – Это очень грустно.
– Да.
– Тебе ведь до сих пор грустно, правда? – спросила она.
– До сих пор, – кивнул я.
– А если я скажу, что люблю тебя, то тебе станет легче?
– Я тоже люблю тебя, моя хорошая.
– А я люблю тебя сильно-сильно. И маму. Ведь неважно, что было, главное – что мы теперь с тобой вдвоем, так?
– Так.
– Когда я вырасту, я тоже буду убивать Незнакомцев. Как ты. Или нет – как Дана! – Она отстранилась и посмотрела на меня. – Ведь Дана тоже любит тебя. Так почему ты грустишь?
– Сейчас я тебе еще кое-что расскажу, Эмили.
– Про Дану? – подозрительно нахмурилась она.
– И про Дану тоже. А также про меня, Эдуарда и Незнакомку. Я хочу, чтобы ты послушала меня очень внимательно . Ты готова слушать?
– Как же так, папа? – спросила она осторожно. – Неужели нельзя иначе?
– Нет, дорогая. Я знаю, это плохо звучит, но иначе нельзя.
– И Эдуард выздоровеет?
– Выздоровеет, милая. И будет чувствовать себя еще лучше, чем раньше. И больше никогда не будет болеть. Он будет крепко спать каждую ночь, видеть только красивые сны и навсегда забудет про кошмары.
– Если ты говоришь, то я тебе верю.
– Вот и замечательно. – Я погладил ее по щеке. – И помни, что бы ни произошло – я люблю тебя.
– Сильнее, чем Дану?
– Так же сильно. Но Дану я люблю немного иначе. Где там твой пирог? Уверен, что полтергейст испек что-то вкусное. Зови Лорену, будем ужинать.
– Что ты ей сказал? – полюбопытствовала она. – Обычно она просит у меня прочитать ей еще легенду, а сегодня даже спорить не стала – просто повернулась на бок и уснула.
– Она устала. В таком возрасте дети неэкономно расходуют сверхъестественные способности, так что приготовленный полтергейстом пирог ее утомил.
– Ты пойдешь на вечеринку? Завтра я помогаю Маре заканчивать последние приготовления, и платье Даны уже готово – она придет его забрать. – Она помолчала. – Ты придешь… с Даной?
– Да, я приду с Даной. А почему ты спрашиваешь?
– Просто интересуюсь. Как говорится, спортивный интерес .
– Я уже говорил тебе, что ревновать не следует. Вы разные, и по определению не можете быть соперницами. А я никому ничего не должен.
– Никому и ничего. Ты просто любишь ее – какие пустяки.
– Это правда, я люблю ее. К тебе я тоже очень тепло отношусь – иначе не имел бы с тобой никаких дел. И уж точно не давал бы тебе ключи от моего дома и не доверял бы тебе свою дочь. Но ты никогда не займешь в моем сердце того места, которое занимает Дана. Это не хорошо и не плохо – просто ты – это ты, а она – это она. Ты понимаешь меня?
– С тобой я тоже хотел поговорить. Планы касательно Анны изменились – ситуация гораздо серьезнее, чем мы думали. Поэтому приближаться к ней тебе не следует. На самом деле, я был бы рад, если бы ты уехала из города. Взяла бы билет на поезд, который отходит завтра вечером, и с неделю погостила бы у кого-нибудь из друзей. Я дам тебе денег.
– Мне не нужны деньги. А что случилось?
– Ничего хорошего. Поэтому, как я уже сказал, тебе лучше уехать. Думаю, Мара не обидится, если ты пропустишь вечеринку.
– Я никуда не поеду.
– Лорена, я говорю это тебе не потому, что хочу от тебя избавиться. Я говорю это…
– Мне плевать , зачем ты это говоришь. Если уж ты втянул меня в эту историю, то я буду рядом с тобой до конца.
– Ладно, будь по-твоему. Но я не уверен, что это закончится хорошо.
– Как там ты любишь говорить? Великая Тьма знает, да?
– Ты не представляешь, что произошло, Лорена! Они заявились ко мне без приглашения! Посреди ночи! Эта чертова вампирша-истеричка зачаровала моих охранников! А потом они спустились ко мне в погреб, раскопали труп, который не совсем труп, сказали, что это вампир, и убили его !
-Что? – спросила я коротко, оглядывая ее и размышляя, в своем ли она уме.
– Пожалуйста, Лорена, дай мне войти! Мне срочно нужно выпить чего-нибудь покрепче ! Я не спала всю ночь… я вся на нервах! А мне нужно работать!
– Ты бы видела, что они там устроили! – пожаловалась Мара, в очередной раз прикладываясь к стакану с виски. – Они переворотили мне весь погреб! Так, будто они охотились на целую стаю вампиров! Да нет – на целый эшелон ! И что они мне предложили? Помощь ! Помощь в уборке ! А как же психологическая травма? Каково это – узнать, что у тебя в подвале сначала закопали, а потом убили вампира?!
– Самое главное – что все закончилось, и все живы. Ну… относительно все.
– Сколько раз мне говорили – не связывайся с карателями! Там, где они появляются, вечно раздор и бардак! Они будто притягивают неприятности!
– Зато с ними приятно общаться, – попробовала я привести свой аргумент.
– Тебе легко говорить! На тебя не смотрят так, будто ты – наркотик, и не хотят выпить тебя дочиста, только лишь представится такая возможность!
– А как же хороший секс?
– Хороший секс… прекрасный секс! – При упоминании об этом мысли ее переключились с неприятных воспоминаний на приятные. – Ради этого стоит потерпеть пару секунд, пока пьют твою кровь! – Она тронула мои пальцы. – Так что у вас там с Кристианом?
– По правде говоря, ничего особенного. – Я пожала плечами. – Только хороший секс.
– А с Даной?
– С Даной? С Даной у меня ничего нет.
– А, брось скромничать, – махнула на меня рукой Мара. – Не знаю ни одного существа, которое устояло бы перед карателем. Ты – не исключение.
– У меня на самом деле ничего нет с Даной, – рассмеялась я. – Мы даже не оставались наедине… то есть, оставались, всего один раз. Но это был исключительно… деловой разговор.
– Подумать только, Лорена, – сказала она. – Ты упустила момент!
– Вот еще один момент – можно воспользоваться, что думаешь?
– Это Дана? – спросила Мара удивленно. – Дана пришла к тебе… в гости?
– Дана пришла забрать платье, которое она заказала. А ты можешь пригласить ее… на кофе, предположим. И выразить свою симпатию.
– Нет уж. Веселой ночки в погребе мне хватило!
– Привет! – поздоровалась Дана и повернулась ко мне спиной. – У меня обновка!
– Сделала сегодня, – похвасталась она. – Ведь правда, мне идет?
– Да… мне нравится. – Я прикоснулась к татуировке. – И все уже зажило.
– Один из плюсов нашей сущности – все очень быстро заживает. – Дана посмотрела на Мару. – Кто это тут у нас? Очаровательная вакханка? Тебе точно не нужна помощь с уборкой погреба?
– Нет, спасибо. Мы уже все убрали .
– Вот и славно. – Дана повернулась ко мне. – Было весело!
– Да уж. Просто чума. – Мара подхватила свою сумочку. – Спасибо за ужин, Лорена.
– Постой-ка, – окликнула ее Дана. – Надеюсь, приглашение на вечеринку до сих пор в силе? Или ты решила почтить память вампира недельным трауром?
– Вечеринка? – переспросила она. – Конечно, все в силе! В семь вечера, не забывайте. Кстати, мнения насчет оргии разделились… что думаете?
– Думаю, это чересчур экстремально, – признала я.
– Думаю, это великолепная идея! – с воодушевлением воскликнула Дана. – Оргия в лесу. Или нет – сначала охота , потом – оргия. Как насчет ритуального танца менад с дионисийскими бубнами? Если мне не изменяет память, вечеринка выпадает как раз на полнолуние. Я достану бубны и буду готова исполнить роль одной из главных жриц. Связь с природой, зов предков, возвращение к истокам…
– И почему я сразу не подумала про танец менад? – Она посмотрела на Дану, и на лице ее появилось восхищение – так смотрят на явившихся людям богов или богинь. – Это прекрасно! Но роль одной из главных жриц тебе не подойдет… это недостойная тебя роль. Ты будешь главной, самой главной жрицей! – Она приложила ладони к груди. – Ты затмишь всех своей красотой… уверена, что зрители запомнят твой танец на всю жизнь!
– Танцевать будем обнаженными, а в качестве жертвы Вакху выберем Винсента . Думаешь, бог будет доволен?
– Я шучу, милая. Но предложение танца остается в силе.
– Платье уже готово, – сказала я ей. – Пойдем, тебе стоит его примерить.
– Я в нетерпении! – уведомила меня Дана, следуя за мной по коридору в направлении мастерской. – Надеюсь, я не отвлекла вас с Марой от важного разговора?
– О нет, нет. Мы говорили о мелочах, ты не помешала.
– Какие у вас с ней отношения? Вы приятельницы? Подруги? Больше чем подруги?
– Скорее, подруги.
– И каково это – дружить с вакханкой?
– Как по мне – так же, как с… обычными смертными. Да и о том, что она вакханка, я узнала совсем недавно. От Винсента.
– Винсент. – Дана улыбнулась, оглядывая мастерскую. – Он не упустил случая узнать ее поближе – надо отдать ему должное, он умеет взять быка за рога в нужный момент. Даже если это рогатое существо – сам Дионис. Или его жрица.
– Оно великолепно! – Дана подошла к зеркалу и внимательно оглядела себя, повернувшись сначала одним боком, потом – другим, а потом попыталась увидеть спину. – Почему же я не знала о тебе раньше? Я бы одевалась только у тебя!
– Думаю, ты преувеличиваешь.
– Вовсе нет! – Дана, наконец, отвлеклась от своего занятия и подошла ко мне. – Я не помню, когда в последний раз сшитое на заказ платье подходило мне уже после первой примерки. Обычно я заставляю портних подбирать там и прибавлять тут по тысяче раз, даже если они до этого снимают мерки. А тут… ты будто почувствовала мой размер! Сколько я тебе должна?
– Это подарок, – улыбнулась я.
– Подарок? – удивилась она. – В честь чего?
– Просто подарок. Я не нуждаюсь в деньгах, а подарить платье тебе почту за честь.
– Получается, я перед тобой в долгу?
– Я ведь сказала, что это просто…
– … просто подарок, да, я поняла тебя. Я хочу подарить тебе ответный подарок.
– Глаза… как ты это делаешь? – не удержалась я от вопроса.
– Существа, в которых течет достаточно вампирской крови, могут воссоздавать глаза и взгляд других существ. Тех, которые им не безразличны. Это будет самым простым объяснением.
– А я тебе не безразлична?
– Нет, Лорена, ты мне не безразлична. – Я попробовала отвернуться, но Дана уже держала меня за подбородок. – Знаю, что я тебе тоже не безразлична. Правда?
– Да, – кивнула я, до сих пор глядя ей в глаза. Они поменяли цвет и из синих снова стали серыми, но теперь уже не были холодными – это был теплый, человеческий взгляд.
– Хорошо, что у нас с тобой выдался свободный вечер, – сказала мне Дана. – Кто знает – может, я чему-нибудь тебя научу? Или научусь чему-нибудь от тебя? Я не из тех снобов, которые считают, что ни один смертный не владеет искусством любви так, как мы. Ведь искусство – это что-то, чему учатся всю жизнь, даже если это вечная жизнь. Ты согласна?
– Спасибо… было очень вкусно!
– Тебе понравилось? – спросила Дана, сложив испачканную в крови салфетку вчетверо.
– До завтрашнего утра заживет, – сказала она мне таким тоном, будто это был не укус вампира, а мелкая ссадина.
– Как… как ты это сделала? Ты меня зачаровала?
– Нет, что ты. Я тебя не зачаровывала. Но против твоей воли я бы ничего не сделала – просто не смогла бы. Я задала тебе вопрос, а ты ответила утвердительно.
– Я не помню, что ты что-то у меня спрашивала.
– Конечно, потому что я не задавала вопрос вслух. Я спросила мысленно .
– То есть… ты мне это внушила?
– Да нет же, Лорена. Я не могу тебе ничего внушить, и зачаровать тебя тоже не могу – у тебя есть печать Прародительницы. Помнишь, ты спросила у меня про глаза? Обычно смертные не замечают этих изменений. А тех, кто их замечает, зачаровать невозможно. С такими людьми каратели могут общаться на уровне… инстинктов? Зачастую люди хотят чего-то, но сами этого не понимают. А мы чувствуем такие желания.
– Не забивай голову, – посоветовала она. – Даже мы не до конца понимаем суть этих процессов.
– А Винсент… он так не умеет?
– Нет. Но зато он умеет многое из того, чего не умею я. – Она помахала в воздухе сигаретной пачкой. – Ну что, закурим?
– Я должна попросить у тебя прощения, Лорена. Я плохо о тебе думала и желала тебе зла.
– Еще никто не умирал от того, что кто-то другой плохо о нем думает.
– Великая Тьма знает все наши мысли и намерения, – сказала Дана убежденно. – Поэтому мы должны осторожно относиться к тому, о чем думаем. Когда я увидела Винсента впервые после того, как меня освободили, то у него были такие глаза… так смотрят люди , когда они кого-то любят. Так он когда-то смотрел на Марту. И я подумала – чем же я провинилась перед Великой Тьмой, что он во второй раз выбрал смертную женщину? И, признаюсь честно, до недавнего времени мне хотелось оторвать тебе голову и забросить ее на вершину Эвереста, а твое тело отдать на съедение диким медведям и волкам.
– Ну… а что произошло потом?
– А потом я посмотрела на тебя и поняла, что в тебе течет наша кровь. То есть, не наша с Винсентом, а кровь темного существа. Не просто так Прародительница выбрала тебя. Я почувствовала это еще тогда, когда мы впервые встретились тогда, в клубе. Знаю, ты отрицаешь свою темную сторону, у вас говорят, что этот Дар – это что-то светлое, но это неправда, Лорена. После того, как Прародительница прикоснулась к тебе, ты стала одной из нас. Почти все темные существа живут в мире и согласии, они понимают друг друга. И я подумала, что ты не встанешь на пути к моему счастью. Ты знаешь свое место и не посягнешь на большее по одной простой причине – это тебе не нужно. Это правда?
– Правда, – кивнула я.
– Кроме того, – продолжила Дана, – я люблю Винсента так, как ни один смертный не сможет его полюбить. Я знаю, что и вы способны на любовь, но это другая любовь. Такая, когда один готов идти за другим куда угодно, готов терпеть боль и лишения, готов ждать. Но не десять, не двадцать, не сто лет. Сотни лет. Иногда, потеряв того, кого мы любили, мы страдаем целую вечность. Какими сильными бы ни были ваши эмоции, рано или поздно они сменяются другими. А мы, полюбив однажды, любим вечно. Подумай, насколько сильной должна быть любовь, чтобы это длилось всегда. Готова ли ты к тому, чтобы ждать вечность? Я была готова. И Великая Тьма вознаградила меня.
– Наверное, это замечательное чувство. Увы, мне тебя не понять…
– Ты бы хотела стать такой, как мы? – спросила она.
– В смысле… жить вечно?
– Хотя бы так. Ты всегда будешь молодой. Будешь такой же привлекательной для всех остальных существ, как мы. У тебя появятся новые друзья. Ты будешь думать иначе, жить иначе. Ты будешь иметь в разы больше, чем имеешь сейчас.
– А если я отвечу «да»?
– Винсент может тебя обратить – уверена, он согласится, если ты его об этом попросишь. Нам позволено обращать смертных, у которых есть печать Прародительницы. По сути, они такие же каратели, как и мы, просто по какой-то причине в детстве им пришлось выбрать другую дорогу. Или, если хочешь… я тебя обращу.
– И… что будет потом?
– Мы будем крепко связаны. Связь создателя и его создания – это самая крепкая связь, которая только существует в двух мирах, светлом и темном. Мы будем чувствовать боль и радость друг друга даже на большом расстоянии, будем читать мысли друг друга. И я буду иметь над тобой определенную власть, как существо, которое тебя создало.
– Как ваш с Винсентом создатель?
– Да, почти так. С одной разницей: наш с Винсентом создатель отпустил нас и заставил забыть о нем. Такая связь ослабляет нас.
– А он о вас помнит?
– Создатель не может забыть свое дитя. Он помнит всех нас. И слышит, когда мы к нему обращаемся. Но… не отвечает.
– Ты знаешь, кем он был? Ваш создатель?
– Нет. Но одно знаю точно: он – очень древнее и могущественное существо.
– У меня есть для тебя подарок, Лорена, – сказала она. – Винсент дал тебе браслет, а я дам тебе кое-что другое. Это должно защитить тебя.
– Защитить от кого? – не поняла я.
– Да поможет тебе Великая Тьма, и тебе не нужно будет ни от кого защищаться. Но подстраховаться не мешает, верно?
– Это… кровь? Чья?
– Моя, – ответила Дана. – Когда пойдешь на вечеринку к Маре, возьми этот флакон с собой. И если случится что-нибудь…неприятное , то просто выпей.
– И что случится? Я превращусь в вампира… в смысле, в такое же существо, как вы?
– Конечно, нет, девочка. Для того чтобы превратиться в такое же существо, как мы, нужно пройти особый ритуал, и он длится не один день. А ты уже приняла свое решение?
– Вечная жизнь – это очень соблазнительно, спору нет. Но что я дам этому миру, если получу возможность жить вечно?
– Ты думаешь, что тебе нечего дать этому миру?
– Думаю, что нечего. У вас есть предназначение, цели, способности… а что есть у меня? Что будет делать человек, родившийся смертным и психологически являющийся смертным, с вечной жизнью? Для того чтобы понимать, что такое жить вечно, нужно изначально родиться для этого… кто-то родился для того, чтобы быть смертным. Кто-то родился для того, чтобы стать бессмертным. Ведь во всем этом есть свой смысл, правда?
– Правда. Слава Великой Тьме, ты сделала правильный и мудрый выбор.
– Рановато ты сегодня, – сказала мне она. – Первые гости вот-вот подтянутся, но большинство всегда опаздывает, так что начнем как минимум часа через два. Где твои бессмертные друзья и покусанный Незнакомкой художник? Я думала, вы придете вместе.
– По правде говоря, мы договаривались встретиться, но в последний момент у Винс… Кристиана появились какие-то дела, и он сказал, что они приедут позже.
– Дела, дела, – передразнила Мара, перекладывая в другую руку бокал с шампанским. – И какие дела могут быть у карателей? Смотри-ка. А у нас первые гости.
– Госпожа Креймер, – заговорила я. – Приятно вас видеть. Надеюсь, вы готовы повеселиться?
– О да, – ответила Анна. – Повеселиться я готова всегда. Даже в три часа ночи. У вас тут очень мило, – обратилась она к Маре. – Похоже, вечер намечается великолепный.
– Со мной что-то не так? – вежливо, но прохладно улыбнулась она.
– О нет, нет, что вы. – Мара выдержала паузу. – Извините… это все моя вина. Сегодня с самого утра не очень хорошо себя чувствую. Тошнит, кружится голова… наверное, за ужином съела что-то не то.
– Какая жалость, – проговорила она. – Хочется верить, что в скором времени вы почувствуете себя лучше. Может, вам стоит выпить воды с лимоном?
– Отличная мысль. – Мара улыбнулась и посмотрела на меня. – Лорена, дорогая, на кухне, в корзине рядом с холодильником, есть лимоны. Поухаживай за мной, будь добра. А заодно и за нашей гостьей. Вы ведь не откажетесь?
– Напротив – буду рада. В такую жару вода с лимоном – самое лучшее, что только можно придумать.
– Ты будешь смотреть на то, как я тут торчу, или впустишь меня? Я хочу с тобой поговорить.
– Впустить тебя? Ты хочешь залезть в окно? В доме есть дверь.
– Впусти меня, черт побери. – Тон ее уже не был вежливым. – Я могла бы попросить разрешения у твоей подружки, ведь дом принадлежит ей, но на тебе браслет из храмового серебра. Человек, который его носит, становится хозяином любого дома, где он находится, и вампирам туда входа нет. До тех пор, пока им не позволят войти.
– Я не разрешаю тебе входить.
– Впусти меня немедленно ! – потребовала она. – Не знаю, что вы задумали, но в ваши игры я играть не собираюсь! Либо впусти меня, либо выбрось этот чертов браслет, потому что я рано или поздно все равно до тебя доберусь!
– Не знала, что ты переключилась с эльфов на обычных людей.
– Ладно. Твой бессмертный дружок, наверное, не сказал тебе, что браслет защищает тебя только тогда, когда ты находишься в помещении. Так что мы поговорим, когда ты выйдешь. У меня есть время, а вот терпение мое на исходе. Советую выйти побыстрее .
– Вот же тупая смертная сучка! – услышала я знакомый голос, инстинктивно обернулась и поняла, что вокруг никого нет, а слова прозвучали в моей голове. – Какого черта ей вздумалось это читать ?!
– Ты что, дала ей свою кровь? – послышался второй голос. – Сначала Эдуард, потом – Лорена. Может, тебе открыть банк крови для смертных?
– Ох, Винсент, не учи меня жить – я знаю, как ты любишь это делать, но сейчас явно не тот случай. Лорена, дорогая, – обратился голос ко мне, и я чуть не подпрыгнула на стуле от неожиданности. – Пожалуйста, верни браслет туда, где он был, и не читай то предложение, которое ты только что прочитала.
– Дана, я… слышу, как ты думаешь ?!
– Только не прислушивайся слишком внимательно, а то ты услышишь мои самые сокровенные мысли. Можешь послушать, что творится в голове у Винсента. Это на порядок интереснее.
– Мы сейчас как раз въезжаем на городской мост, так что минут пятнадцать – и все будут на месте, – сказала мне Дана. – Готовьте шампанское.
– Ты ведь сказала, что вы въезжаете на мост? – недоуменно спросила я. – От моста до дома Мары как минимум полчаса пешего хода!
– Некоторые особенности моего организма помогают мне очень быстро бегать, – ответила Дана. – И эти же особенности вынуждают меня попросить тебя о разрешении войти. А то мне придется царапать дверь и изображать разъяренного голодного вампира.
– Конечно, проходи.
– А у нее уютно, – заметила она. – Надо же, у вакханок тоже бывает вкус.
– Да, на твоем месте я бы тоже почувствовала себя виноватой, – кивнула Дана. – Та фраза, которую ты прочитала – это тайная клятва, ее разрешается произносить вслух только членам Темного Совета. Вместе с моей кровью тебе передалось и знание древнего языка, на котором она написана. Винсент принадлежит к последнему поколению карателей, которые знают этот язык: более молодые не найдут тут ни одной знакомой буквы. И это только к лучшему. И не читай мои мысли – ты не найдешь там ничего интересного. Лучше займемся делом. Где там наша психованная Незнакомка?
– Мне не терпится с ней поздороваться, – снова заговорила она. – Я уже видела ее тогда, в метро. Она выросла очень даже миленькой.
– Что? – не поняла я. – Вы с ней знакомы?
– Долгая, долгая история, Лорена. В двух словах рассказывать ее нет смысла, а на длинный рассказ у нас нет времени. Я была знакома с ее папой… на его беду . И еще ближе была знакома с ее мамой.
– Какой сюрприз, – сказала она. – Мне кажется – или мы знакомы?
– Я – то самое существо, которое засадило кинжал из храмового серебра твоему папочке прямо между глаз. Это был волнующий момент.
– Ты знала моего отца?
– Ты слишком любопытна для вампира, ты это знаешь? – Дана вгляделась в ее лицо и нахмурилась. – Никогда бы не подумала, что в тебе течет наша кровь. Ты выглядишь… дешевкой . Ни капли достоинства, ни намека на породу. Будь Веста жива, она бы расстроилась, увидев тебя. Не думаю, что она хотела бы видеть свою дочь такой.
– Убить тебя будет просто, – сказала она Дане. – Ты либо слишком глупа, либо очень решительна – иначе бы ты подумала дважды перед тем, как говорить мне такое. А девочку-медиума, – она посмотрела на меня, и я поежилась под ее взглядом, – ты привела мне в подарок? Или как знак примирения?
– Я бы с удовольствием сделала с тобой то же самое, что и с твоим создателем, но какой в этом смысл? Подумай сама. Наши с тобой силы почти равны. Кроме того, мы – одной крови, а это уже говорит о многом. Вместо того чтобы тратить силы на никому не нужное противостояние, мы можем объединить свои усилия. Ты ведь чувствуешь, что мы с тобой одной крови? Да, Анна?
– Простите, что помешали. Замечательный вечер, да?
– Еще один каратель, – заговорила Анна, глядя на Винсента. – С каких это пор вы ходите парами?
– Как тебе мохито? У Мары в клубе отличная выпивка, уверен, что тут она еще лучше.
– Уверена, что тебя сюда привела совсем не выпивка, а как минимум сама хозяйка .
– Да, от хозяйки я бы тоже не отказался. Но мы пришли сюда ради тебя .
– Кто бы спорил. Ну? И что мы будем делать?
– Мы поговорим. Но до этого отойдем подальше. В лес, например. Не знаю, как ты, а я не люблю выяснять отношения на людях.
– Не знаю, что ты задумал, каратель, но будь уверен – это плохая идея.
– Я хочу кое-что предложить тебе. И я уверен, что ты примешь мой подарок.
– Ну что же. Пойдем. В лесу мне будет гораздо удобнее свернуть головы вам обоим в том случае, если вы задумали какую-то глупость. А потом сожрать ваших смертных.
– Думаю, – заговорил Винсент, – ты понимаешь, что с двумя карателями тебе не справиться, а мы – не из тех, кто пользуется чужой слабостью. Поэтому я предлагаю тебе сделку. Выгодный обмен.
– Выгодный обмен? – Анна перевела взгляд с Винсента на Дану и обратно. – Да ты шутишь, каратель? Или ты на самом деле думаешь, что я тебе поверю?
– Для начала просто выслушай меня.
– Вы охотитесь на существ, в которых течет кровь темных эльфов, – сказал он. – Но я могу предложить тебе другое, более сильное существо. Существо, в котором течет кровь двух бессмертных – карателя и обращенного им человека.
– Ты отпустишь Эдуарда, – продолжил Винсент, – а взамен получишь мою дочь .
– Помолчи, Лорена, – услышала я ее голос в своей голове. – Все идет по плану.
– Существо, в котором течет кровь двух бессмертных – карателя и обращенного им человека, – повторила она. – Ты хочешь отдать мне свою дочь, каратель?
– Только при условии, если ты отпустишь смертного.
– Эмили, ты хочешь пойти со мной?
– Ну конечно, я пойду с тобой! – ответила она. – У меня есть полтергейст, и я тебя с ним познакомлю! Он иногда наводит дома беспорядок… но он делает полезные вещи. Например, помогает мне готовить. И рисовать.
– Ты ищешь подвох в ребенке, Анна? – спросил Винсент. – И что же ты хочешь найти? Осиновый кол? Клыки? Серебряные пули? Что-то из упомянутых мной предметов может причинить тебе вред?
– Решай сейчас, Анна. Я могу передумать.
– Не слишком ли высокую цену ты хочешь заплатить за смертного-полукровку, каратель?
– Ты достаточно долго прожила на свете для того, чтобы обрести мудрость. Я уверен, что ты примешь правильное решение. Кого ты выбираешь: человека, чья мать была всего-навсего темным эльфом, или бессмертное существо, которое через несколько лет по силе будет равно тебе, а с твоей помощью станет еще сильнее, и тебе даже не понадобится обращать других, так как оно будет полностью удовлетворять твои потребности?
– Я отпускаю тебя, Эдуард, – сказала она.
– Куда ты меня отпускаешь? – непонимающе нахмурился тот.
– Сюрприз, – улыбнулась ей Дана.
– Разве вампиры не испаряются после смерти? – спросил Эдуард удивленно.
– Вампиры – да. Незнакомцы – нет, – ответила Дана. – Полностью развоплотить их может только член Темного Совета. Они забирают трупы, а потом… Великая Тьма знает, что они с ними делают потом.
– Теперь Эдуард выздоровеет? – поинтересовалась она таким тоном, будто купила своему другу микстуру, но не убила вампира своими собственными руками.
– Конечно. Он уже здоров. – Винсент прижал ее к себе. – Я люблю тебя, милая. Слава Великой Тьме, все обошлось.
– Ну что, красавица? Ты была на высоте. Печь пироги, рисовать и читать книги веселее, но ты прошла боевое крещение и убила своего первого Незнакомца. В Ордене после такого события уже посвященных карателей официально принимают в команду и начинают уважать. Думаю, кинжал тебе лучше забрать, Винсент. Он тебе еще пригодится.
– Стой! Если ты прикоснешься к ней, то будешь развоплощен сейчас же .
– Познакомься, – сказал мне Эдуард таким тоном, будто они с женщиной уже пили на брудершафт. – Это Рианна. Начальница Винсента.
– Приятно тебя видеть, Дана, – произнесла Рианна.
– Здравствуй, Великая. Ты решила почтить нас своим присутствием…
– … потому что когда-то предназначенный тебе мужчина в очередной раз совершил ошибку. Похоже, жизнь ничему не учит тебя, Винсент?
– Я не понимаю, Великая. Разве я не сделал того, что от меня требовалось? Разве…
– На колени, – коротко приказала Рианна.
– Когда-то ты обратил смертную женщину без ведома Темного Совета, и она родила от тебя ребенка. Тебе предложили выбрать между ее жизнью и своей, и ты мог убить ее, но ты сделал неправильный выбор. Ты знал, что за эту ошибку будешь платить всю жизнь, и что даже после клятвы предназначения ты не сможешь получить разрешение на то, чтобы завести детей. Но, тем не менее, своего решения не изменил. Ты знаешь, что мы ценим тебя. Будь на твоем месте кто-то другой, мы бы не думали дважды и оставили бы все так, как есть, но мы дали тебе еще один шанс. Еще никто из карателей не получал от нас второго шанса, Винсент. На этот раз все было просто. Тебе нужно было найти Незнакомку, приманить ее кровью жертвы, как ты делал всегда, с помощью медиума получить возможность войти в ее дом и убить ее.
– Но темные эльфы… – начала Дана.
– Далеко не все Незнакомцы-полукровки охотятся на темных эльфов. Да и сколько их, темных эльфов, вокруг? Они чувствуют Незнакомцев и никогда не приближаются к ним по собственной воле. Они прячутся, и найти их сложно. Она слаба, Дана. Сильнее обычного Незнакомца, но слабее, чем те, кто охотится исключительно на темных эльфов. С такой жертвой им не совладать – особенно после того, как они обратят ее. Джонатан на самом деле был темным эльфом. Сначала она думала, что сможет справиться с ним, но на деле все оказалось совсем не так. Поэтому она убила его еще до того, как обратила. Что до хозяйки ночного клуба – феи отлично лгут. Особенно если им пообещать что-нибудь стоящее. Итак, Винсент, ты снова совершил ошибку.
– А как же я, Великая? Ведь ты нашла меня… позвала для того, чтобы я помогла… что же я должна была сделать?
– Ты должна была сделать мудрый выбор , Дана. Выбор, достойный существа, которое живет на этом свете уже три тысячи лет. Ты должна была помочь Винсенту и не дать ему оступиться. Это должен был быть выбор вампира, а не человека. Но твои чувства оказались сильнее.
– Мне жаль, Винсент, – сказала она коротко и, сделав паузу, продолжила: – Властью, данной мне Великой Тьмой…
– Постой, Великая.
– Как ты смеешь? – спросила она после паузы. – Это слишком дерзко даже для тебя!
– Пощади его, Великая. Он ни в чем не виноват. Я старше его. Я могла бы понять, что тут что-то не так, но мои чувства помешали мне. Позволь мне искупить свою вину.
– Каким образом?
– Я поклялась кровью своего создателя, что если никто из нас не умрет, то я откажусь от дарованной мне свободы и снова приму клятву верности Темному Совету.
– Ты хочешь вернуться в Орден, – повторила она. – Неужели ты решила посягнуть на место Магистра?
– Я готова занять свое прежнее место, Великая. Я снова стану карателем.
– Встань.
– Ты обязан этой женщине жизнью, – сказала она. – Она не раз рисковала ради тебя. Уверена, что и теперь она знает, на что идет.
– Уверен, что это так, Великая.
– Властью, данной мне Великой Тьмой, я, Рианна, прощаю тебя, Винсент. Через неделю я жду вас обоих в Храме. Дана принесет клятву верности Темному Совету, а потом вы оба снова поклянетесь друг другу в вечной любви и верности. Иногда даже бессмертным существам нужно сделать что-то дважды для того, чтобы начать это ценить.
– Будьте счастливы, смертные, – сказала Рианна, посмотрев на нас с Эдуардом. – И да пребудет с вами Великая Тьма во всех ваших начинаниях.
– Хорошие новости, – она повернулась к Эдуарду, – заключаются в том, что ты никакой не темный эльф, мальчик – у тебя просто красивые глазки. Плохие новости заключаются в том, что если мы сейчас же не пойдем к гостям, то Мара меня убьет.
– Танец! – вспомнила я.
– О, Великая Тьма, танец! Я совсем про него забыла. – Она обняла меня за плечи. – Лорена, дорогая, у меня для тебя кое-что есть. В этом платье ты в первую же секунду почувствуешь себя вакханкой! Тебе даже не понадобится… в смысле, не захочется его снимать.
– Господин Мун, мы так рады, что вы наконец-то организовали следующую выставку! Ваши поклонники долго ждали этой минуты. Вы могли предположить, что придет так много гостей?
– По правде сказать, нет, – улыбнулся Эдуард. – Это приятный сюрприз.
– Глядя на него, можно подумать, что он сейчас умрет от ужаса. – Мара огляделась, не отпуская моей руки – создавалось впечатление, что она боится потеряться и отойти от меня хотя бы на шаг. – Ну, когда уже будет обед? Я проголодалась!
– Это выставка, а не ресторан. Может быть, тут будет шведский стол, но не думаю, что стоит надеяться на что-то серьезное.
– Вот так всегда, – вздохнула Мара. – Что это за мероприятие, где тебе дают шампанское, но не предлагают закусить чем-нибудь легоньким ?
– Вы не выставлялись почти год, господин Мун.
– Восемь месяцев, – вежливо уточнил Эдуард.
– Как я понимаю, многое изменилось за эти восемь месяцев? У вас теперь совсем другой стиль. Ваши картины теперь… не такие светлые, как раньше. Как вы можете прокомментировать эти изменения?
– Я пришел к выводу, что так будет честнее , – ответил он коротко.
– Честнее? – переспросила Адриана. – Вы хотите быть честным с вашими поклонниками? С критиками?
– Я хочу быть честным с самим собой. То, что думают о моем творчестве мои поклонники и мои критики – это их личное дело.
– Я слышала, что у вас много планов, господин Мун. В частности, вы хотите открыть собственную школу живописи, в которой будут специальные классы для детей с ограниченными возможностями, а также для детей, родители которых стеснены в средствах. Это на самом деле так?
– Да.
– Это будет первая школа живописи в Треверберге, если я не ошибаюсь?
– Да.
– Мы слышали, что ваш проект будет финансировать мисс Паттерсон… это правда?
– Да.
– Легка на помине, – прокомментировала происходящее Мара и добавила язвительно: – Выставка – отличный повод выгулять очередное платье за тысячу евро.
– Господин Мун, – обратилась Изольда к Эдуарду, – похоже, длительный творческий отпуск пошел вам на пользу. Картины чудесны. Я решила приобрести одну, но мы еще не посмотрели все, так что, скорее всего, мне понравится что-нибудь еще.
– Спасибо, мисс Паттерсон. Похвала ценителя живописи приятна вдвойне.
– Мы с господином Муном как раз обсуждали будущий проект школы живописи, – сказала она. – Вы будете финансировать его, мисс Паттерсон, если я правильно понимаю. Вы можете коротко рассказать о причинах такого решения?
– Конечно, мисс Гейбл. Я думаю, что лучше вложить деньги в проект школы живописи для детей, которые не имеют возможности учиться в других городах или же в школе имени Уильяма Тревера, чем в проект сто двадцать пятого дворца культуры или тысячной сети отелей. Так и запишите. Слово в слово.
– Когда вы планируете начать реализацию своих планов?
– Не люблю откладывать дела в долгий ящик. Думаю, что мы начнем уже на следующей неделе. Извините. – Изольда повернулась к своему спутнику и протянула ему чековую книжку. – Билл, пожалуйста, купи ту картину с замком. Я буду спокойна только тогда, когда ее упакуют и напишут на ней мой адрес. И не торгуйся: это производит плохое впечатление, когда речь идет о произведениях искусства. Тут выставка, а не аукцион.
– Если сама Изольда Паттерсон покупает у меня картины, значит, выставка удалась, – улыбнулся он.
– Да я бы сама не отказалась приобрести парочку. – Мара скользнула взглядом вдоль стены. – Не знаю, что у тебя щелкнуло в голове, но теперь ты рисуешь на порядок лучше, чем раньше! Дурное влияние Кристиана, а?
– Если уж на то пошло, посмотрите: вот одна из его картин. Ни у кого из современных художников нет такого мазка кисти – слишком размашистый и тяжелый. Сразу видно, что это очень опытная рука, и что человек рисует не один год и даже не один десяток лет.
– Что тут делают его картины? – поинтересовалась Мара.
– После отъезда он отдал мне часть полотен и дал свое согласие на то, чтобы их выставить. Если нам удастся их продать, то деньги пойдут на проект школы, а кто-то приобретет великолепную картину.
– Безоружный свет и вооруженная тьма, – раздался за нашими спинами незнакомый женский голос, и я обернулась для того, чтобы разглядеть его обладательницу. – Тьма всегда на страже и защищает свет или же просто пользуется его наивностью для достижения своих эгоистичныхцелей? Я склоняюсь к последнему, а вы?
– Каждый, кто видел его картины, говорит, что он гений, – продолжила девушка. – Они говорят: в этих картинах скрыто что-то мистическое, слишком большое для того, чтобы обычный человек смог постичь их истинный смысл. Интересно, он гений даже среди бессмертных?
– Он на самом деле очень талантливый художник. Самый талантливый из тех, кого мне доводилось встречать. Мало кто понимает его работы, но те, кто понимает, признают, что это – поистине бездонная глубина.
– Я видела ту картину, что ты рисовал с моей фотографии, Эдуард. Очень мило, что ты решил ее выставить. Правда, в компании таких полотен она смотрится немного нелепо, но это ничего. Вижу, Винсент тебя вдохновил?
– Простите, мы знакомы?
– Хороший вопрос, Эдуард. Мне следовало бы ответить «да», но, если тебе так будет удобнее, можешь считать, что сейчас мы познакомились заново. – Она посмотрела на Мару. – Танец мне очень понравился, вакханка. Жаль, что я не смогла принять участие.
– Да кто ты такая, черт побери? – не выдержала Мара. – Это уже не смешно!
– Попробуем угадать? Даю три попытки. – Она перевела взгляд на меня. – Начинай, Лорена.
– Дана? – осторожно предположила я, решив не спрашивать, откуда она знает мое имя.
– Нет. Но то, что ты приняла меня за карателя, не может не льстить. Вторая попытка?
– Анна? – снова заговорил Эдуард. Он буквально выдавил из себя это имя: то ли ему не хотелось его произносить, то ли не хотелось верить в то, что он прав.
– Ты говоришь таким тоном, будто и вовсе не рад меня видеть?
– Боюсь даже спросить, но… – начал он.
– Если говорить понятным вам языком, то я немного преобразилась . Тебе нравится мое новое тело?
– Ты пришла… за мной?
– Либо ты думаешь слишком много о себе, Эдуард, либо недооцениваешь меня. Я ведь отпустила тебя, так? Было бы глупо приходить за тем, кому я по доброй воле дала идти. А вот за тобой, – она посмотрела на меня, и я инстинктивно схватилась за серебряный браслет: подарок Винсента остался при мне, – я вполне могла бы прийти. Но ты меня тоже не интересуешь. Равно как и вакханка.
– Тогда зачем ты приехала? – спросил Эдуард. – Поздороваться? Посмотреть картины?
– Да, – кивнула Анна. – Я люблю твои картины, ты ведь знаешь. Теперь они стали еще лучше, приятно видеть твой творческий рост. Я была бы рада остаться, но дела зовут меня… игра скоро начнется, и мне нужно сделать свои ставки.
– Игра? – переспросила я. – Какая еще игра?
– Большая игра, Лорена. Очень большая игра.
Последние комментарии
51 минут 35 секунд назад
1 час 58 минут назад
2 часов 56 минут назад
3 часов 10 минут назад
12 часов 20 минут назад
12 часов 22 минут назад