Ее звали О-Эн [Томиэ Охара] (fb2) читать постранично, страница - 49

маленьком городке, где Эн сорок лет томилась в неволе, но только в прошлом году, воспользовавшись приглашением прочесть цикл лекций, я наконец-то смогла осуществить это намерение и посетить Сукумо. Я была поражена: местность оказалась точь-в-точь такой, какой я ее себе представляла. В местном муниципальном реестре до сиx пор числился участок, обозначенный "усадьба Нонака". Сохранился старый колодец и статуя будды Дзидзо, Я увидела небольшую долину, чуть в стороне от городка Сукумо; у подножия холмов вьется узенькая тропинка. "По этой дорожке среди высоких трав проходил когда-то молодой сэнсэй Синдзан, чтобы повидаться с детьми опального Нонака, и, так и не добившись свидания, огорченный, возвращался обратно..." - думала я.

Братья Эн, умершие в неволе, похоронены в ряд, к востоку от бывшей темницы - старший Сэйсити, следующий за ним безумный Кинроку, третий, самый любимый, Кисиро и младший Тэйсиро. Только у Сэйсити могила отмечена высоким каменным обелиском, у остальных на земляных холмиках лежат небольшие камни. Памятник Сэйсити, густо поросший мхом, пострадал от землетрясения, верхушка обвалилась. Тут же высятся большие, пышные памятники первому владельцу Сукумо Ёсиудзи Андо с супругой и их дочери - бабке Эн (приемной матери Кэндзан Нонака), а также находится могила его законной супруги госпожи Эти.

Чуть пониже, в роще, похоронены Кан и Сё, сводные сестры Эн, оставшиеся в Сукумо и закончившие там свой жизненный путь. Могилы их словно прижались вплотную к могиле матери, Цума Минобэ. Памятник на ее могиле довольно большой, сестры поставили его, выйдя на волю. "Кан, дочь Кэндзан Нонака, вместе с младшей сестрой воздвигла сей памятник за упокой души матери, госпожи Минобэ, скончавшейся 2 мая 1694 года в возрасте шестидесяти двух лет..." - с трудом прочитала я сквозь толстый слой мха вырезанную на камне надпись.

Ночь я провела в гостинице Сукумо. Из окна моей комнаты во втором этаже я глядела на горы, у подножия которых находилась когда-то темница семьи Нонака, и невольно ощутила тоску, таким печальным показался мне этот вид. Если даже в наше время местность выглядит так уныло, как же безотрадно было здесь в старину!..

В городке Ямада, на востоке области Тоса, мне показали кумирню

о-Эн - крохотный храм, размером в квадратный кэн. Погода в тот день капризничала - то налетал сильный дождь, то снова проглядывало солнце, как это часто бывает весной в здешних краях. Я шла полями, покрытыми цветущей сурепкой и викой, воздух благоухал ароматом цветов, и сквозь струи дождя вдали то появлялась, то снова тонула в дымке кумирня о-Эн.

Неподалеку плавно течет канал Фунаири, берущий начало от плотины Ямада. По-весеннему полноводный, он чуть ли не выходит из берегов. Место, где стояла хижина опального Нонака, отмечено маленьким каменным обелиском; кажется, будто здесь ничто не переменилось - так же, как раньше, проплывают вниз по течению лодки... Непогода помешала мне подняться на гору, к могиле сэнсэя Синдзан, но сквозь пелену дождя я увидела вдали смутные очертания деревни Суэ, где когда-то был его дом.

Сама Эн, ее отец и мать похоронены в городе Коти, на склоне горы Таками. Меня проводил туда сотрудник местной газеты. Вид с горы прекрасный, вокруг в изобилии растут могучие старые деревья сакуры, так что весной весь склон, должно быть, утопает в цветах. В центре - могила Кэндзан Нонака, по обеим сторонам от нее - могилы деда и прадеда Эн, а чуть впереди - могилы самой Эн и ее матери Киса Икэ. Все устроено еще при жизни Эн, ее стараниями. На могиле матери стоит памятник. "Госпожа Икэ, мать сыновей Нонака",- прочла я надпись, а на оборотной стороне камня было написано: "От безутешной дочери Эн".

Пониже этой семейной могилы похоронены кормилица Нобу, не покидавшая Эн до последнего вздоха, и семнадцатилетний юноша Дзирохати Комаки, совершивший харакири после смерти своего господина Кэндзан Нонака.

Таким образом, все родные и близкие Эн люди покоятся в землях Тоса Сукумо, Коти и Ямада. С возвышенности, на которой находится могила Эн, открывается чудесный вид на бухту Урато, ослепительно сияет в лучах восхода и заката ясное, лазурное небо, и мягко плещут синие волны Тихого океана, гонимые теплым течением Куросио.