Пуговица, или серебряные часы с ключиком [Альфред Вельм] (fb2) читать постранично, страница - 4

по шоссе, но вот оно поворачивает вправо, а старик, перешагнув через канаву, взбирается по откосу.

Недовольный, он ждет, покуда остальные последуют его примеру, и вновь группа трогается на запад, но теперь по узкой меже.

С первой минуты мальчонка полюбил дедушку Комарека. Старался шагать пошире, только бы попасть след в след. Он и курточку расстегнул и шапку снял.

Сзади ему хорошо видны и швы и потемневшая дратва, которой сшиты кошачьи шкурки, и палка, на которой висит дорожный мешок, совсем почерневшая, будто из черного дерева.

Время от времени сзади раздается крик: «Стойте, стойте, Комарек!» Тогда они делают привал, поджидают фрау Пувалевски, то и дело отстающую. Мальчик сразу замечает, что дед рассматривает его, и тут же прикидывается, будто тоже очень недоволен фрау Пувалевски, и, как все, начинает ругать ее.

Очень мальчишке нравится, как попискивают колесики тележки. Сразу же за ним идет фрау Сагорайт, потом фрау Кирш. В самом конце обоза плетется толстуха Пувалевски с детьми.

Нет, этот дед! Этот старый Комарек! Должно быть, все на свете он знает, все пути-дороги, все умеет! Наткнутся они на проволочную изгородь, огораживающую выгон, — колесики, будто испуганные, умолкнут, а он уж, расстегнув телогрейку, достает из бездонного кармана куртки громадные ножницы и режет проволоку. Не пройдет и двух минут — и путь свободен.

— Как тебя зовут-то? — спрашивает фрау Сагорайт.

— Генрих, — отвечает мальчик. — Генрих Хаберман.

Около полудня они добрались до большой деревни, раскинувшейся у подножия холма. Перед домами стояли большие фуры, и люди впопыхах вытаскивали мебель из домов.

— Где они?

— Где, скажите ради бога!

— Русские танки где?

Скоро выяснилось, что жители с минуты на минуту ждали появления русских танков.

— Тихо! — крикнул Комарек.

Все прислушались.

Членами маленького обоза овладела нерешительность. Они стояли и смотрели, как люди вытаскивают мебель из домов. Потом вновь тронулись в путь. Слышно было, как кто-то ругает фрау Пувалевски. Опершись о свою тележку, она кричала, что шагу не в силах больше сделать. А фрау Сагорайт ей в ответ:

— Мужества вам не хватает. Раскисли совсем!

Никто не слышал самолета, вынырнувшего из-за холмов. Он летел метрах в двадцати над землей — и прямо на них.

Все будто окаменели. Старый Комарек сделал несколько шагов навстречу самолету, а Генрих крикнул:

— Воздух! Ложись!

Люди бестолково сновали по заснеженной пашне. Самолет быстро приближался.

— Ложись! — все кричал мальчишка.

Крик его походил на крик вспугнутой птицы. В конце концов люди все же бросились в снег, и самолет с оглушительным треском пролетел над ними.

Генрих почувствовал, как дрожит земля, и вдруг страшно испугался: а что, если бомба упадет прямо на него? Все было только что так хорошо!..

Прижимаясь к холодному снегу, он чуть повернул голову и посмотрел вслед самолету. Разглядел он и тонкое шасси и даже заметил, как вздрагивали крылья…

— Дедушка Комарек! — закричал он вдруг. — Дедушка Комарек! — И, приподнявшись, показал на черный крест на крыле самолета. — Дедушка Комарек, это «Физелер-Шторх»!

Люди, боязливо приподняв голову, смотрели вслед улетавшему над сосняком самолету. Одновременно все увидели фрау Пувалевски. Она стояла, скрестив руки на груди, похожая на каменное изваяние, и громко смеялась.

— Дедушка Комарек, это был самолет «Люфтваффе», — сказал мальчик.

Старик, ничего не говоря, смахивал снег.

Все злились на фрау Пувалевски: почему это она не бросилась в снег, как все?!

— Он летел прямо с передовой, — сказала фрау Сагорайт.

— Прямо с фронта летел, — заметил мальчик.

Все заговорили разом, никто никого не слушал, и всем хотелось, чтобы только что пролетевший над ними самолет был какой-то необыкновенный.

— Вполне возможно, — говорила фрау Сагорайт, — что этот самолет германских военно-воздушных сил только что участвовал в воздушном бою с неприятелем.

— Там сейчас наверняка воздушный бой был, — добавил мальчик, хотя он и знал: над ними пролетел самолет-разведчик «Физелер-Шторх», самый тихоходный самолет в мире.

— И вполне возможно, — продолжала фрау Сагорайт, — что этот германский самолет только что сбил вражеский самолет в воздушном бою.

Фрау Пувалевски все так же стояла, скрестив руки на груди, и улыбалась.

Генрих сразу загорелся:

— Держу пари, он только что сбил вражеский самолет.

Старый Комарек стоял и смотрел на них, как будто он в мыслях был далеко-далеко. При этом он не спускал глаз с мальчишки и думал: «Хаберман? Фамилия тебе знакома. Где-то ты ее слышал, но, может быть, и ошибаешься. Сейчас кого хочешь встретить можно — весь народ в движение пришел».

Он решил ни о чем не расспрашивать мальчонку. «Нет тебе никакого дела до него! — говорил он себе. — Покуда ты о нем ничего не знаешь, он тебе чужой».

А мальчишка горячо что-то объяснял. Он был такой же