Южно-Курильские острова [Анатолий Тихонович Гладилин] (fb2) читать постранично, страница - 3

винтами? Фигу два! Что делать? Утром кто-нибудь отбуксует на Шикотан, водолазы разрежут. Капитан? Старый тюлень, такой косяк упустил.

— Пускай люди идут спать, — сказал Холчевский.

— Там корреспондент, хочет записать, — сказал Турунов.

— Что?

— Он говорит, не сегодня, так завтра поймаете, а ему, дескать, работать. Ждут миллионы радиослушателей.

Внизу на палубе зажгли свет. Корреспондент разложил свою аппаратуру.

— Тихо, — раздался голос корреспондента.

Он не суеверный. Но всегда, когда посадишь посторонних, что-нибудь случится. А тут еще корреспондент радио и другой пассажир шляется. Ему что, скорей бы на Шикотан. Ему главное — не опоздать. Плевал он на нас.

Корреспондент достал микрофон и начал:

— Неспокоен нынче Тихий океан. Крупные волны подбрасывают наш сейнер, но коллектив моряков, возглавляемый опытным капитаном Холчевским, мужественно борется со стихией. Вот и сейчас они подняли около центнера сайры. Ко мне подходит усталый передовой матрос Бердников. Он вытирает пот со лба. Как дела, Бердников?

Бердников стоял невдалеке вместе с ребятами и хихикал. Но когда услышал свою фамилию, быстро погасил папиросу, откашлялся и весьма охотно пошел к микрофону.

Холчевский тихо выругался, зашел в рубку и захлопнул дверь.

Побыть одному. Стыдно в глаза ребятишкам смотреть. И так позже всех вышли на путину. Какой там, к черту, план. А ведь это все им по карману. Ну план-то, допустим, будет. Не первый сезон на сайре. Но настроение у команды…

Дверь хлопнула, и в рубку вошел пассажир. Он сделал вид, что не заметил Холчевского, и встал около штурвала.

Они долго молчали, и Холчевский еле сдерживал себя, чтобы скрыть нарастающее раздражение.

— Вас не укачивает? — сказал Холчевский. — Крупные волны неспокойного Тихого океана?

— Я плавал в Бристоле, — сказал пассажир.

— Кем?

— Третьим механиком.

— А сейчас?

— Приехал в Южный, а меня сразу же послали на Шикотан. На заводе нужны механики. Вот катаюсь.

— На Шикотане лучше. Природа. А здесь и такое бывает.

— План будет.

— Спасибо. Успокоили. А ребятишки нервничают. Понимаете?

— Кэп, случаются вещи и похуже. Изредка, правда, но случаются.

— Но мне до конца месяца три с половиной тонны хоть умри, а дай.

— Мне бы ваши заботы.

«Псих, — подумал Холчевский. — Наш простой советский псих. Хотя ему-то что? Над ним не каплет».

— Спасибо за поддержку. Так сказать, моральную, — ответил Холчевский. — Идите спать. Ложитесь на мою койку.

— А вы?

— А за меня не волнуйтесь.

— Кэп, если к первому у вас не будет плана, зайдете на завод, спросите Солдатова. С меня пол-литра.

— Вы веселый парень. Правда, там сухой закон. Но принято.

— Спокойной ночи, — сказал пассажир.

«Спокойно, — подумал Холчевский, — дыши глубже. Иначе еще несколько таких ночей — и инфаркт обеспечен».

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ ТРУДОУСТРАИВАЕТСЯ

И снова поначалу, как было на самом деле. Я иду по улицам Южно-Курильска. Одноэтажные деревянные дома. Вместо заборов — натянутые на колья рыбацкие сети. Восемь утра. У магазина несколько пьяных. Среди них одна женщина. Шепчутся. Договариваются, как купить водки. Раньше десяти не продают. Женщина говорит: «Ничего, я все устрою».

Захожу в магазин. Продавщица наблюдает сквозь стекло витрины за алкоголиками. У нее хитрый и неприступный вид. Я спрашиваю сигареты. Их, естественно, нет.

«И не будет, — говорит продавщица, — вам не надо было говорить намеками с этой девицей. Специально играли для Оли? Теперь вам Олю не встретить. Оля ушла в море. Ей до конца месяца три с половиной тонны нужно».

И вдруг я оказываюсь на сейнере. Мы с капитаном забрасываем удочки. А в воде плавает Оля. В купальнике.

«Не поймаете, не поймаете! — кричит она. — Настроение у вашей команды плохое. А я плыву к берегу. Там свет».

Я хочу броситься за ней в воду, но капитан меня останавливает: «Зачем? Уже приехали».

— Приехали!

Капитан роется в столе. Достает какие-то бумаги. Я вскакиваю, протираю глаза. Мы обмениваемся незначительными фразами. Между прочим, капитан менее всего похож на матерого морского волка. Маленького роста. Кудрявые черные волосы. Лоб с залысинами, лоб мыслителя. Животрепещущие проблемы. Три с половиной тонны! Ясная и конкретная цель. Издеваешься? Подожди, и ты через два дня потянешь лямку и у тебя все мировые проблемы сведутся к запчастям и бесперебойной работе конвейера. И все остальное тебе будет до лампочки. Сознайся, а ты любишь такое время? Лишние мысли об общечеловеческой суете мира, и нет в жизни счастья, и роль личности Солдатова в истории — несколько утомляют.

Я благодарю капитана. Уступить незнакомому пассажиру свою койку не каждый способен. Он меня, конечно, мысленно посылает ко всем чертям.

Откровенно говоря, я его очень понимаю. И настроение у него, прямо скажем… И если по-настоящему, я бы мог помочь: ну там броситься в воду, разрезать сеть на винте, я бы не задумывался — как это комично и ни