Холодная война [L Fox] (fb2) читать онлайн

- Холодная война 305 Кб, 94с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - L. Fox

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Огромное спасибо Manon и приогромное Шкоде за то, что они редактировали сие и на всегодняшний день я не кого не буду пугать свой стилистикой, отсутствием или наличеем запятых и прочими своими познаниями в области "великого и могучего" 

Примечания от автора:

В данной истории присутствует ненормативная лексика, а также описание физической и эмоциональной жестокости, которые могут быть болезненно восприняты.

Герои принадлежат мне, хотя присутствует что-то общее с героями Renaissance Pictures, которые похожи на всех нас. Естественно, я никаким образом не посягаю на авторские права.

Это результат двухлетнего труда в непередаваемом сумасшествии. Я хочу поблагодарить всех, кто был ко мне снисходителен, особенно Maribel, Flora, Mary, Marcella, Sharon, and Wendy.

Cherylв благодарность за ее неизменную поддержку.

«Не рой другому яму, сам туда попадешь» - русская пословица.

Восточный Берлин, 1958

Автомобиль резко взвизгнул, останавливаясь. Со своего места на заднем сидении Рэйчел Кларк слышала, как один из мужчин, сидевших по обе стороны от нее, заворчал, открывая дверь авто. Спустя мгновение руки, словно тиски, сжали ее предплечье.

«Выходите!» - произнес по-немецки сердитый голос.

Рэйчел повиновалась, но, по всей видимости, не слишком быстро, чтобы этим удовлетворить человека, задержавшего ее, потому что, пока она выбиралась из автомобиля, он с силой дернул ее за руку. Она потеряла равновесие и полетела вперед. Поскольку ее руки были сцеплены за спиной наручниками, девушка не сумела удержаться от падения и со всей силой обрушилась на левое предплечье.

Мужчина пропустил мимо ушей ее тихий стон и снова дернул за руку. «Поднимайся, ты, неуклюжая сучка» - зарычал он.

Кто-то еще, скорее всего, второй из задержавших ее, ухватился за другую руку, и вдвоем мужчины подняли ее на ноги.

Они пошли, и плечо Райчел заболело от движения еще сильнее. Плюс ко всему, трудно было сохранять равновесие: кулаки грубо толкали ее вперед. Было бы ничего, если б можно было смотреть. Хотя капюшон, который надели ей на голову после задержания, был достаточно свободен, Рэйчел в нем задыхалась. Все это лишь для того, чтобы пройти двадцать пять ярдов от автомобиля до нижних ступеней здания, которых, похоже, было больше, чем одна. Даже сейчас, когда двое толкавшихся мужчин буквально тащили ее по ступенькам, Рэйчел не могла поверить в происходящее. Чуть более чем за час до этого, она покинула официальное представительство Американского посольства на Мительштрассе. Менее чем за два квартала от американского сектора на пропускном пункте «Чарли» ее остановили два автомобиля, в одном сидели двое, одетых в полицейскую униформу, трое других, одетые в обыкновенную одежду, как предполагала она, были из секретных служб Восточной Германии. Естественно, она пыталась предъявить свои документы. Она пыталась объяснить им, что является служащей Американского правительства и находится в Восточном Берлине официально, но протесты ее были проигнорированы. Следующее, о чем она знала наверняка – ее вытащили из автомобиля, и надели наручники.

Поднявшись по ступенькам, Рэйчел и двое мужчин прошли в двери. Войдя, один из задержавших ее отрапортовал: «Доложите товарищу Алексеевой, мы произвели арест». Она услышала, как кто-то третий набирает телефонный номер. И снова сильная рука вцепилась ей в плечо, и вновь она оказалась на лестничном пролете. На этот раз ее вели вниз. Потом повернули. Рэйчел сразу же поразилась, как здесь холодно. Но это еще не все: в довершение всего, в помещении ужасно воняло. Это напомнило Рэйчел о надворной постройке, которую ее семья использовала вместо туалета, когда она была маленькой девочкой в фермерском штате Огайо.

Они сделали двадцать, тридцать шагов – девушка не была уверена наверняка - перед тем, как внезапно остановиться. Она услышала лязгающий звук, затем последовал тихий щелчок, а после ни на что не похожий скрип ржавых петель, когда открываются двери. Рэйчел заставили сделать шаг вперед и остановили. В это время один из мужчин снял с нее наручники, кто-то еще стянул капюшон, и только теперь моргающими от света глазами она смогла осмотреться и оценить обстановку. Длинный-предлинный коридор… трое мужчин… несколько металлических дверей. Камеры! Она была в тюрьме!

«Стойте!» - заорала девушка, открыв рот впервые за всю поездку. «Вы не можете так поступить. Я – американский гра…»

Ей не дал закончить один из мужчин: сильно толкнув ее рукой меж лопаток, он грубо запихнул девушку в ужасно воняющую камеру. Рэйчел полетела вперед, слыша позади себя громкий лязг закрывающейся металлической двери. Хотя удушающий капюшон был снят, она была по-прежнему слепа – так как в камере было абсолютно темно. «Этого не может быть» - прошептала она. Развернувшись, Рэйчел направилась к двери. «Эй, выпустите меня отсюда!» - заорала она. - «Произошла какая-то ошибка. Выпустите меня!» Она попыталась стучать в тяжелую металлическую дверь, но быстро осознала всю тщетность усилий. Минут пять она стояла там, вопя и в расстройстве хлопая ладонью по двери.

Внезапно ей послышались тяжелые шаги по ту сторону и Скрежет ключа, вставляем ого в замочную скважину. В какой-то благостный момент Рэйчел подумала, что ошибка, наконец, обнаружилась, и теперь ее выпустят. Дверь распахнулась, и в дверном проеме показался силуэт мужчины. «Мое правительство не оставит этого просто так!» - очень возмущенным голосом произнесла Рэйчел.

Она сделала шаг вперед, уверенная в том, что силуэт отойдет в сторону. Вместо этого, к своему полному ужасу, она увидела, как фигура сжала кулак. Инстинктивно, она выставила вперед руки и отклонилась, но было уже слишком поздно. Кулак крепко припечатал ей левый уголок рта, и миниатюрная женщина, узрев звезды, полетела назад. На этот раз колени не выдержали, и подогнулись, и она рухнула на пол, к сожалению точно так же, как и на выходе из автомобиля.

«Заключенным запрещено разговаривать!» - заорал охранник. Лежа на полу, застигнутая врасплох болью, она лишь смутно заметила приближение противника. Громко рыкнув, он направил свой ботинок на ее правое бедро. Рэйчел взвыла от боли и отчаянно попыталась свернуться клубком. Она ожидала, что он снова пнет ее, но вместо этого охранник развернулся и направился обратно к двери. С насмешкой в голосе он поинтересовался: «Ты больше не собираешься создавать мне проблемы, не так ли? ТЫ?»

«Н-нет» - выдохнула Рэйчел.

Охранник хлопнул дверью, закрыв ее, и вновь оставил обессиленную девушку, окруженную тьмой. Рэйчел беспомощно растянулась на полу, - лицо, прижимающееся к холодному, шероховатому бетону, кровь, струящаяся из разбитой губы, и слюни, пузырящиеся на уголках рта. Боже мой, подумала она, это должно быть сон, это должно быть сном. Она перевернулась на спину и осторожно провела тыльной стороной руки вдоль рта. Только теперь она поняла, что он кровоточит. На сей раз она вспомнила о носовом платке, который всегда носила с собой, но спохватилась – они отняли у нее сумочку. Секунду или две спустя она попыталась подняться, но быстро передумала. Пока ей было слишком больно от этого.

Так Рэйчел и продолжила лежать, как мешок с картошкой. Единственным звуком, нарушающим грозовую тишину, было ее дыхание. Зачем я здесь? Чего они хотят? Мое руководство уведомили? Что они собираются со мной делать? Эти и сотня других мыслей пронеслись сквозь мутную воду ее сознания.

Рэйчел понятия не имела, как долго лежала там, в полной темноте, но через какое-то время она почувствовала, что начинает дремать. Она медленно опускалась вдоль очень длинной спирали… ниже… ниже… ниже. Когда сознание почти покинуло ее, она подумала, что все это очень похоже на смерть. К своему удивлению обнаруживая, что ей не страшно.

***

Рэйчел проснулась от звука голосов. В первые мгновения ее поразила темнота. «Я ослепла?» - подумала она. Но как только Рэйчел попыталась встать, ее тело, протестуя, заныло, и память вернулась к ней. Нет, она не умерла, а доносившиеся голоса совсем не походили на ангельские, если только ангелы не любили поболеть за футбол на немецком. Не обращая внимания на боль, Рэйчел стиснула зубы и попыталась сесть. Она не имела понятия о том, как долго спала. У нее не было часов, да и в любом случае она не сумела бы ими воспользоваться, но, судя по сухости и в горле и урчанию в животе, она, очевидно, находилась здесь уже некоторое время.

Медленно, очень осторожно она встала на четвереньки и, попыталась обнаружить стены. Ее ладони нащупали какую-то грубо сотканную ткань. Это было одеяло. Оно напоминало мешковину и полностью пропахло потом, но сейчас Рэйчел это мало волновало. Она столкнулась с первым проявлением гуманности с момента своего похищения. Нащупав стену, она начала продвигаться к ближайшему углу, где нашла еще одну вещицу. Проведя рукой по краю, Рэйчел поняла, что это ведро. Что за…? Тут до нее дошло его предназначение. «Слава Богу, оно пустое!» - подумала она.

Рэйчал отодвинула свой туалет подальше и поудобнее устроилась в углу. Тихо простонав, она накрылась вонючим одеялом, натянув его до самого подбородка. Несомненно, к данному моменту ее потеряли, с надеждой подумала она. Но что ей с этого? Она сомневалась, был ли хоть кто-то в американском секторе, знавший о ее местонахождении. «Зачем немцам арестовывать меня?» - задалась она вопросом. Рэйчел не была замешана в какой-либо подозрительной деятельности и не выходила за рамки своей работы здесь. Тогда почему? Где-то в душе она лелеяла надежду, что они скоро обнаружат свою ошибку и освободят ее. Однако чем больше она находилась здесь, тем менее вероятным ей это казалось.

И в этот момент ее посетила тревожная мысль. Она вспомнила, что сказал один из доставивших ее сюда. «Доложите товарищу Алексеевой...» Товарищ Алексеев? Русский! Несомненно, КГБ. Господи, думала она, что будет, если они меня допросят. Через свои официальные и неофициальные каналы Рэйчел была наслышана об ужасающих отчетах по допросам в КГБ. Сейчас, сидя в полной темноте, встретившись лицом к лицу с реальностью – голодная, измученная жаждой – Рэйчел Кларк поняла, что никогда не ощущала себя такой уязвимой, такой одинокой, такой… беспомощной.

Конечно, это было целью ее заключения, то, чего пытались добиться ее похитители: сломить ее волю, заставить сомневаться, и даже возможно потерять некоторую связь с реальностью. Такая тактика нередко срабатывала, делая заключенных более сговорчивыми еще до первого допроса.

Проходили часы. Время, проведенное Рэйчел в этом ужасном месте, было для нее в полной мере мучительно, ее беспокойство было вызвано неопределенностью. ее положения. Дважды ей пришлось воспользоваться ведром. Теперь тихое урчание у нее в животе переросло в мучительные болезненные приступы. Да, она была голодна и измучена жаждой. Все это время она мечтала о хорошем, огроменном гамбургере и ледяной Кока-коле.

Двое одетых в униформу охранников вошли к ней в камеру и подняли на ноги. Ее повели той же дорогой, что и привели сюда. Вдоль по коридору, поворот направо и по лестнице. Она уже собиралась спросить у них, куда ее ведут, но, опасаясь нового рукоприкладства, промолчала. Поднявшись по лестнице, они проследовали вдоль еще одного коридора и, пройдя его, остановились перед последней дверью слева. Один из охранников постучал в закрытую дверь.

«Входите»- послышался голос.

Рэйчал завели в кабинет и оставили стоять перед пустым столом. Обстановка кабинета была скудной. Мельком оглядевшись, Рэйчел заметила только стол и два простых стула: один перед и другой позади стола. Никакой другой мебели не было. На деревянном полу никаких ковров или дорожек. Никаких занавесок на единственном большом окне. Одинокая, голая лампочка светила из фарфорового патрона под потолком.

«Товарищ майор, арестованная по вашему приказанию прибыла», - весьма уважительно отчитался охранник. Он обращался к фигуре, стоящей к ним спиной и смотрящей в окно. После стольких часов в темной камере глаза Рэйчел еще полностью не привыкли к свету, и сквозь яркие лучи, проникающие через большое окно, было почти невозможно разобрать какие-либо детали.

«Подождете за дверью»- кратко ответила фигура. Щелкнув каблуками и взяв под козырек, охранники покорно удалились.

Как только за ними закрылась дверь, Рэйчел произнесла: «Я хочу переговорить с Американским Консульством».

«Вы не должны разговаривать, если я вас об этом не попрошу»,- ответила фигура. Голос был соответствующим, очень даже. Интонация напоминала те, с которыми преподаватель обращается к очень медлительному студенту.

«Я хочу знать, почему меня здесь держат» - упорствовала американка.

«Я пока терплю вашу дерзость» - произнесла фигура, на этот раз едва заметно сменив интонацию. - «Однако для собственной же пользы не повторяйте этого».

Тем, что так поразило Рэйчел, была не совершеннейшая английская речь без малейшего намека на акцент. Было что-то еще. Что-то, что казалось, не соответствовало положению. Что это могло быть?..

Спустя мгновение ее сомнения подтвердились. Фигура отошла от залитого солнечным светом окна и обернулась, встав лицом к Рэйчел Кларк, и та, к своему полному удивлению, обнаружила, что перед ней женщина! Рэйчел теперь очень ясно разглядела ее. Она была довольно высокой для женщины, по меньшей мере, шесть футов. Ее униформа была несколько свободна, но Рэйчел ясно разглядела очертания сильного, спортивного тела. У нее были темные как смоль, аккуратно подобранные волосы. Ее полные губы и скулы могли послужить предметом зависти для любой нью-йоркской фотомодели. Она была очень красива! Насколько могла судить Рэйчел, женщина не пользовалась никакой косметикой, разве что совсем немного румян на щеках.

Ее глаза: они очаровали Рэйчел. Глаза майора, словно голубые брильянты, казалось, освещали все вокруг. Насколько они были очаровательны, настолько же они были жестокими и проницательными, словно глядящие далеко за пределы прожитых лет. Они по - настоящему взволновали Рэйчел, не только из-за страха, который вселяли, но и потому что каким-то образом они были ей… знакомы. Да, весьма маловероятно, что Рэйчел могла видеть эти глаза, это лицо где-нибудь прежде. Но тогда откуда?

Майор рукой указала на стул, стоявший возле Рэйчел: «Присаживайтесь».

Рэйчел села, сложив руки на коленях из-за короткой юбки. Она знала о том, как это глупо, и начала очень сожалеть, что ее юбка не слишком длинная.

«Я полагаю, вас удерживают уже довольно долгое время», - произнесла майор, отлично понимая, о чем она говорит. В конце концов, это было ее распоряжением. Все еще продолжая стоять, она поинтересовалась: «Может быть чая?»

«Да, если можно», - спокойно ответила Рэйчел. В сложившейся ситуации, она рассматривала предложение, как некоторую издевку, но не знала, что еще можно было бы ответить.

Майор решительно щелкнула пальцами и человек, незамеченный до этого Рэйчел, встал со своего стула в углу позади нее. Женщина сказала ему несколько слов по-русски и, после покорного поклона он вышел из кабинета. После его ухода майор спокойно села за стол. Холодным равнодушным взглядом она осмотрела Рэйчел так, как обычно делают, выбирая на базаре дыню. Ее цепкий ум вбирал в себя каждую незначительную деталь. Из удостоверения личности она знала, что Рэйчел двадцать два года – на восемь лет младше нее. Хотя эта девушка вряд ли понимала, какой майор, как опытная женщина, видела ее в действительности – младенец в лесной чаще. Она была не слишком высокого роста для американских стандартов, привлекательной, стройной, с длинными рыжевато-светлыми волосами, ниспадающими на плечи. Девушка была элегантно одета, и майор уныло предположила, что браслет, который у нее изъяли, вероятно, стоит больше, чем КГБ платит ей за весь год. «Типичная испорченная американка!» - подумала она. Черт бы побрал их всех вместе с их капитализмом! Тем не менее, всего на мгновение майор представила, как смотрелся бы тот браслет на ее собственной руке. Наверное, не плохо бы, решила она. Так как он был и так уже у нее, она решила, что сможет оставить его себе. Использует свое положение и не позволит этой проклятой охране опередить ее. Так или иначе, но скоро этой маленькой испорченной негодяйке не потребуется никаких украшений.

Рэйчел чувствовала, как эти гипнотизирующие глаза практически пожирали ее, и, несмотря на все свои усилия, ощущала себя очень напуганной. Несколько следующих минут показались ей вечностью, в то время как майор беспрестанно сверлила ее своим неумолимым и пристальным взглядом.

Наконец, мужчина вернулся, неся на подносе небольшой чайник и пару чашек. Он поставил поднос на стол около своего начальника. Не сводя пристального взгляда с Рэйчел, майор приподняла свою чашку. Мужчина тот час же принялся наполнять ее – очень аккуратно, стараясь не пролить не единой капли. К Рэйчел он не проявил почти никакого внимания, но, тем не менее, наполнил поставленную перед ней чашку, не проронив ни капли.

Майор вежливо подождала, пока он закончит наливать чай арестованной. После чего поднесла свою чашку к губам, глядя на все еще выжидающую Рэйчел, сделала небольшой глоток. Тем не менее, Рэйчел продолжала просто сидеть. «Уверяю вас, он не отравлен», - произнесла майор с едва заметной улыбкой. - «Даже если это немецкий чай».

Рэйчел закрыла глаза и взяла себя в руки. Очень тихим голосом она спросила: «Почему я здесь?»

В то же мгновение в голубых глазах вспыхнула ярость, но майор быстро успокоила себя. Хотя некоторые ее коллеги и позволяли себе, работая, «выходить из себя», она считала, что это очень непрофессионально. В конце концов, необязательно напоминать буйного сумасшедшего для того, чтобы растоптать чью-то душу.

Взяв себя в руки, майор разочарованно вздохнула. «Ладно», - произнесла она, - «поскольку вы отказываетесь от моего гостеприимства, тогда действительно, как говорите вы, американцы, перейдем к делу». Выдвинув ящик, она извлекла картонную папку. Открыла ее и положила на стол перед собой. Затем слегка кивнула мужчине, который немедля вернулся к своему месту в углу. По ее команде он достал печатную машинку и пристроил ее на коленях. В его обязанности входило стенографирование допроса. Первой записью стало:

Дата: 21 августа.

Время: 09:45

Кабинет №1, Майор Алексеева.

Майор КГБ Валентина Алексеева взяла удостоверение Рэйчел и тщательно просмотрела. Это был всего лишь театральный эффект, так как сумочку девушки она уже осмотрела раз двадцать. «Под запись, пожалуйста, произнесите ваше полное имя».

«Рэйчел Оливия Кларк».

«Ваша профессия?»

«Я переводчик с немецкого языка в Информационном Агентстве Соединенных Штатов».

«Проверим это», - произнесла Алексеева на отличнейшем немецком. Затем последовал довольно длительный обмен фразами, в котором майор Алексеева проверила знания Кларк несколькими длинными и труднопроизносимыми фразами. Несмотря на сильное волнение, каждый раз Рэйчел реагировала точно.

После чего Алексеева буквально сбросила на нее бомбу. «Рэйчел Кларк, вы обвиняетесь в шпионской деятельности против Германской Демократической Республики».

«Что?» - Рэйчал закричала. - «Это сумасшествие!»

«Вы так же обвиняетесь в заговоре с целью совершения убийства высшего должностного лица Коммунистической партии и сокрытии заговора с целью мятежа для свержения свободно избранного правительства».

«Свободно избранное»,- про себя подумал стенографист. Он нередко гадал, каким образом удается майору Алексеевой произносить все эти обвинения с равнодушным лицом. Но она всегда так делала. За пять лет своей работы, сначала в Киеве, затем в Будапеште, а теперь в Восточном Берлине, он побывал на множестве допросов и знал - здесь не было ни какой конкуренции. Майор Алексеева была лучшей. В каком-то смысле ему было жаль эту хрупкую девушку, сидящую перед майором. Не было никакой возможности противостоять Алексеевой, и рано или поздно она раздавит бедную девушку как гнилое яблоко. Но не раньше, чем услышит, то, что хочет услышать.

«Я требую, что бы мне позволили связаться с Американским посольством», - сказала Рэйчел, изо всех сил стараясь подавить дрожь в голосе.

«Я не думаю, что вы в праве требовать что-либо. Вы – шпионка и умрете за это».

«Я не шпионка!» - сердито закричала Рэйчел.

Со снисходительной улыбкой на устах Алексеева произнесла: «Неужели, мисс Кларк? Данное поведение бессмысленно. Ваша вина бесспорна».

«Послушайте, вы», - ответила Рэйчел,- «я не знаю, что, черт возьми, вы и все эти остальные жлобы собираетесь делать, но я скажу вам прямо сейчас, это не сработает!».

В ответ майор Алексеева потянулась, чтобы открыть другой ящик стола. На этот раз она достала лист бумаги, содержащей один абзац текста с двумя пробелами. Окинув его взглядом, она наклонилась и придвинула лист к Рэйчел.

«Что это, черт возьми?» - спросила Рэйчел, вопросительно уставившись на бумагу.

«Ну как же, ваше чистосердечное признание, конечно же», - приятным голосом ответила русская. Из кармана формы она извлекла ручку и бросила ее на стол перед Рэйчел. Она обожала позволять себе небольшую издевку вроде этой. - «Пожалуйста, подпишите это».

«Фак ю!»- выругалась Рэйчел. – «Я ничего не стану делать. Я хочу переговорить с американским посольством».

Майор Алексеева поднялась и обошла вокруг стола. «Началось…» - подумал стенографист. Алексеева слегка присела на стол, глазами продолжая буравить Рэйчел. Она приподняла чайную чашку Рэйчел и небрежно опустила кончик своего пальца в чай. То, что надо. «Вы вообразили себя маленькой тигрицей, не так ли, мисс Кларк?»- промурлыкала она.

«Я не боюсь вас», - солгала Рэйчел, но ее выдала тихая дрожь в голосе.

Быстрым движением руки Алексеева выплеснула содержимое чашки Рэйчел в лицо. Чай не был настолько горячим, чтобы ошпарить кожу девушки, но все же достаточно для того, чтобы вызвать значительное… раздражение.

Рэйчел завопила и вскочила от неожиданности. Подобно леопарду, Алексеева соскользнула со стола и атаковала свою добычу. В мгновение ока, оказавшись рядом с ошеломленной Рэйчел, она ухватила ту за волосы чуть выше лба и зафиксировала ее голову в этом положении так крепко, как только могла. «Ты курва!»- зарычала она. - «Жалкий маленький червь. Меня ты не сможешь обмануть, американка. Я знаю, какая ты». Она наклонилась, и ее лицо оказалось очень близко от своей жертвы. «Твои глаза обо всем мне говорят. Вы вовсе не храбрая, мисс Кларк. НЕ ТАК ЛИ? Нет. Вы – кролик, и не более. Маленький напуганный кролик. Я, мисс Кларк, это я хищник». Склоняясь все ближе, Алексеева коснулась кончиком языка щеки Рэйчел: «И на досуге я тебя сожру»,- хрипло прошептала она.

После этого она выпрямилась, все еще держа девушку за волосы, на ее приоткрытых губах играла жестокая улыбка. Наконец отпустив Рэйчел, майор приказала: «Пока этого достаточно. Уберите с глаз моих эту хитрую шлюху».

Стенографист вскочил на ноги. Открыв дверь, он подозвал двух ждущих конвоиров. Рэйчел все еще кашляла, когда ее увели. Майор Алексеева, бросив взгляд на стенографиста, кивнула ему по направлению к двери, указывая, что он может удалиться.

Оставшись один на один с собой, Алексеева подошла к окну и оглядела ряд серых зданий. Несмотря на то, что только что был сделан важный шаг к слому духа этой девушки, все же она была не слишком довольна тем, как прошел допрос. Ее беспокоил тот небольшой трюк с языком. Это было чересчур непрофессионально. Ну и зачем она это сделала? Шокировать девочку. Нет, решила она. Не то. По правде говоря, она сомневалась, что Кларк даже обратила на это внимание. Тогда для чего? Не будь это столь абсурдным, она могла бы почти поверить в то, что чувствовала к этой невысокой красивой девушке сексуальное влечение. Это было неслыханно. Она была прекрасно осведомлена о том, что некоторые ее коллеги частенько испытывают возбуждение, пытая своих жертв. Некоторые шли даже на насилие. Если кто-то из заключенных умирал, не выдерживая, что в этом плохого? Цифры никого не волновали. Как элита КГБ они имели карт-бланш для того, что бы делать все что им заблагорассудится.

За эти годы она допросила сотни людей, мужчин и женщин всех возрастов. Но никогда не чувствовала ничего похожего на сегодняшнее ощущение. Было… что-то… в ней. Что-то, чего не пощупаешь пальцами. Валентина вспомнила испуганные зеленые глаза. Она определенно находила их интригующими, почти… знакомыми.

Майор встряхнула головой. «Нет, Валентина!»- отчитала она саму себя. - «Это дурдом. Ты никогда прежде не могла встречаться с Кларк». В ее дверь постучали. «Войдите».

«Извините, товарищ майор», - это был Эрнст Брюнер, глава секретной полиции Штази в данном округе. В то время как он и его люди делали основную часть работы по выявлению врагов ГДР, случаи подобные этому оставались в компетенции КГБ. Официально КГБ находилось здесь всего лишь на правах «стороннего наблюдателя», но никто не сомневался в том, кто действительно правит балом. Как второе по рангу должностное лицо в КГБ и первое, которое непосредственно принимает участие в делах, майор Алексеева во всем была признанной главой этого региона.

«Да, Брюнер?»

Альберт Брюнер был жестоким человеком. Как боевой офицер, во время войны он провел три кошмарных года на Восточном фронте, сражаясь против русских. В своей последующей работе на восточногерманскую тайную полицию он был свидетелем и участником бесконечного числа зверств. Он непосредственно принимал участие в ликвидации многих врагов ГДР. Никто из тех, кто знал его, не назвал бы его застенчивым.

И все же он побаивался этой женщины, хотя не было явных причин для этого, но, однако, он уважал ее. Блестящая, красивая русская обладала словно… внутренней дикостью. Не смотря на то, что мужчины не обладают подобной привычкой, он часто задавался вопросом: на что это может быть похоже – заниматься с ней любовью. Или неправильно сказано? Он сомневался что слово «любовь» здесь было уместно. Насколько он мог судить, она была не способна ни дарить ее, ни принимать. Как же то вульгарное слово, которое так сильно любят американцы? Поиметь? Да, кажется так. Он хотел бы поиметь ее. По правде говоря, была большая вероятность того, что это она отымела бы его. Это ни капли его не волновало. То, что она была столь сильна, делало ее еще более желанной.

Брюнер сглотнул, что бы справится с сухостью в горле. «Американка, товарищ майор», - произнес он. - «Вы желаете применить к ней какие-либо особые меры?» «Особые меры» было ключевой фразой ко всем неприятностям, которые могли бы произойти с Кларк.

Алексеева закрыла глаза и помассировала переносицу. «Нет», - ответила она. - «Я думаю, не в этот раз». Она взглянула на свои настоящие швейцарские часы – еще один «подарок» арестованного. Они показывали 10:10. «Приведете ее обратно в 5:00» - распорядилась она.

«Да, товарищ майор».

« И не будите ее, если заснет. И проследите, что бы ей дали воды».

«Да, товарищ майор».

«Никакой еды», - предупредила она его.

«Как прикажите, товарищ майор».

Брюнер вышел, и Алексеева вновь уставилась в окно. Что-то еще, помимо ее собственного импульсивного поведения, то, что нельзя было высказать словами и объяснить, мучило ее. «Это не похоже на тебя», - подумала она.- «Обычно ты отбрасывала подобные мелочи. Но не на сей раз. Что происходит со мной?» Подойдя к столу, она небрежно взяла удостоверение личности этой девушки и вновь по нему пробежалась … Рэйчел Оливия Кларк, родилась 16 июля 1936 года.

Внезапное предчувствие посетило ее, словно тонкий луч света, проникший в темную комнату. Именно в дате ее рождения все дело. Но как? Это пока оставалось ей не ясно. Всему свое время. Она отложила удостоверение личности и начала массировать шею сильными пальцами. Как бы она не пыталась, американка не шла из головы. Затем, к своему удивлению, она задалась вопросом: на что был бы похож ее поцелуй.

***

Одна посреди темной камеры, Рэйчел осторожно прикоснулась к нежной коже, облитой горячим чаем. Даже сейчас она не могла поверить в то… что это сделала та женщина! Для нее это было окончательным подтверждением того, о чем ей рассказали три месяца назад по прибытию в Восточный Берлин : какие все эти коммунисты животные. Очевидно, что они не сообщили американскому посольству об ее аресте. Она была полностью предоставлена сама себе. «Боже! Как я выберусь отсюда?» - подумала Рейчел, проведя рукой по своим растрепанным волосам. – «Они могут убить меня, и никто никогда об этом не узнает».

Чего она действительно все еще не могла понять - чем же она привлекла внимание красных. Что могло заставить их думать, что я шпионка? Или, например, убийца? В действительности же ее работа на американское правительство представляла нечто большее, чем праведный труд переводчика, но все ее задания были ограничены Западным Берлином.

Дверь ее камеры распахнулась, и снова появился угрожающий силуэт. Рэйчел еще дальше вжалась в свой маленький уголок и поджала колени под подбородок. Оставьте меня в покое! Тихо молила она. На этот раз охранник не пошел дальше дверей. То, что находилось в его руках, показалось Рэйчел небольшим, прямоугольным предметом. Присев, он оставил предмет на полу камеры. Сделав это, он вышел, закрыв за собой тяжелую дверь. Какое-то время Рэйчел продолжала сидеть в той же позе. Медленно она встала на четвереньки и начала продвигаться туда где, как ей казалось, находится предмет.

Пройдя примерно необходимое расстояние, она принялась тщательно обыскивать рукой грубый бетон. После пары попыток ее кисть ударилась обо что-то и на руку выплеснулась какая-то влажная субстанция. Вода? Встав на колени, она обеими руками приподняла чашку. Благоразумно она воспротивилась искушению просто выпить все, что находилось в чашке. Этим ублюдкам не стоит доверять, подумала она. Вместо этого она поднесла чашку к носу и понюхала содержимое. Затем сделала малюсенький глоток. Это была вода! У нее был неприятный привкус, и, скорее всего, она была не слишком чистой, но это была вода, а в данный момент это было единственным, что для Рэйчел имело значение. Теперь, когда она знала, что это вода, она все же воздержалась от того что бы просто проглотить ее всю и сразу. Меньше всего она хотела, поперхнувшись, лишиться хоть капли этой драгоценной жидкости.

Итак, она выпила содержимое чашки за несколько маленьких глотков. После каждого глотка она держала воду в пересохшем рту, смакуя каждую каплю. В данный момент Рэйчел Кларк не променяла бы эту вонючую воду в помятой металлической чашке на лучшее шампанское из Парижа.

***

У себя в кабинете Алексеева плюхнулась на свой шикарный диван, и, развалившись, вытянула длинные ноги. Уже было три часа дня, и это был уж очень длинный для нее день. Помимо маленькой американки, она допросила еще двоих, один из которых, мужчина средних лет, отказывавшийся что-либо подписывать, обвинялся во враждебной пропаганде. «Преступник» был польским националистом, работавший скрипачом в небольшом театральном оркестре.

К его несчастью Алексеева ненавидела поляков почти так же как и немцев. Ее ненависти хватало на обе нации. Вполне естественно, что она призирала немцев за все те ужасные страдания, которые перенесла ее страна во время войны. Поляки же были в ее представлении одним из тех слабых народцев , чьей судьбой из покон веков было прозябать в тени более сильного соседа. Они были слабаками. Алексеева ненавидела слабость с той страстью, которую немногим под силу вообразить. Она сама видела эту слабость. Она видела ее в 1941, когда фашистские орды, отражая жалкие попытки разрозненной Красной Армии, пытающейся их остановить, черным смертельным потоком неслись по матушке России. Потребовалось четыре долгих, горьких года, чтобы истребить нацистскую заразу, прежде чем она и ее страна восстали со вновь обретенной мощью. Алексеева тогда поверила, что все так и должно было случиться. В конце концов, не ее ли имя обозначает «силу»? Теперь весь мир боялся СССР и она не могла себе представить на земле ни одной силы, способной потягаться с ее страной.

Кроме одной.

Алексеева уважала американцев. Она не боялась их, но тем не менее уважала. Они были сильны, и несомненно могли многократно увеличить свою мощь, если бы только пожелали. Были такие, кто называл американцев «мягкими». Для нее это было полнейшей ерундой. Они ничего не извлекли из гитлеровских ошибок? Он тоже, усмехаясь, называл их мягкими. Но стоит один раз взглянуть на их историю, что бы увидеть другое. Негры, которые находились у них в рабстве, коренные народы, которые они уничтожили. Мексиканцы, чью землю они отняли, филиппинцы, которых они преследовали как собак – все свидетельствовало об обратном. Вся история Америки была сплошным разрушением, что бы ни стояло у них на пути.

Мы должны быть союзниками, думала Алексеева. Мы и американцы. С нашей удвоенной мощью, мы поделили бы мир словно жирный пирог. Никто бы не осмелился нам противостоять. К сожалению, американцы и их заискивающие союзники взяли это на себя, на каждом шагу мешая нам. Вопрос времени. Рано или поздно мы будем сильнее.

Что касается скрипача, его признание она получила после того, как «отработала» на нем несколько методов. Какое-то время наглец настаивал на своей невиновности, но после того, как она, методично, один за одним, переломала все пальцы на его левой руке, он пошел на попятную. Для подобных преступников не существовало никакого медицинского обслуживания, так что его талантливые конечности теперь всегда будут не более чем кривые загогулины. Для нее это не имело никакого значения. В конце концов, спрос на скрипачей в исправительно-трудовых колониях был невелик. Теперь с именами, полученными от него, она могла противостоять остальной части этого небольшого злодейского заговора.

Алексеева поднесла руку к глазам, прикрывая их от света. Вновь ее мысли вернулись к Кларк. Странно, но она надеялась, что та не будет столь же упорна, как этот поляк. Несмотря на то, что она должна будет отправить ее тюремным этапом в Россию, ей не хотелось причинять девушке боль. Это ее беспокоило. «Почему ее должны волновать такие мелочи?» Маленькая сучка была просто еще одной овцой на этой бойне. Не так ли?

«Будь осторожна, Валентина», - пробормотала она, вздыхая. - «При твоей работе нерешительность - опасная штука». Она почти задремала, когда одинокой мысли удалось прорваться сквозь толстую стену ее души в течение уже многих лет призванной скрывать ее чувства. Рэйчел. Какое прекрасное имя.

Девушка с прекрасным именем не спала, ожидая, когда за ней придут. И снова ее изнывающее тело поволокли по лестнице, а затем вдоль плохо освещенного коридора, ведущего к комнате допросов. Алексеева уже сидела за своим столом, но никакого вежливого приглашения присесть на сей раз не последовало. Она просто равнодушно наблюдала за тем, как Рэйчал привели в комнату и усадили на ее прежнее место. Еще более зловещим было то, что на сей раз охранники не ушли. Вместо этого они угрюмо встали возле двери, пока стенографист покорно вынимал свою печатную машинку.

- Мы великодушно предоставили вам немного времени, чтобы обдумать ситуацию, - начала майор. -Я надеюсь, что вы собрались с мыслями. Теперь вы готовы признать свои преступления?

-Единственное, в чем я сознаюсь, что набила ватой свой лифчик на школьном балу в средней школе, - ответила Рэйчал. - Если кто здесь и преступник, так это вы, товарищ. Рэйчал практически выплюнула последнее слово. - Как бы то ни было, это однозначно будет расценено как похищение американского гражданина.

«Как они узнали, что я нахожусь в Восточном Берлине?» - про себя удивилась она. О чем она не подозревала, так это то, что информация, получаемая КГБ и Штази, шла из американского консульства.

Алексеева ударила о подлокотник и вскочила:

-Вероятно, вы не понимаете всей серьезности ситуации, в которую попали, мисс Кларк. Наказание за шпионаж – смерть. Единственный шанс избежать этого - сотрудничество со мной. Вы назовете мне имена ваших связных, способ передачи информации, которую помогали украсть. Если вы сделаете это, я приложу все усилия, для того, чтобы смягчить приговор. С тех пор как умер товарищ Сталин, наше правительство стало более гуманным в подобных вопросах. Знаете что? Вы могли бы отделаться десятью годами исправительно-трудовой колонии. Но прежде, чем я чем-нибудь смогу вам помочь, вы должны подписать признание. В противном случае…- На этом месте она многозначительно замолчала.

Рэйчал взглянула на нее и замотала головой в недоверии:

-Вот это настоящая "помощь"! Я говорила вам раньше, что не делала ничего такого, а уж тем более не сговаривалась убивать кого-нибудь!

"Итак, маленький кролик продолжает строить храбреца", - подумала Алексеева, едва сдерживая ухмылку. - "Ладно, это не надолго."

-Ваша вина бесспорна, - громко произнесла она.

-Да, вы уже говорили об этом, - подтвердила Рэйчал.

-Вам следовало бы закончить эту игру, - продолжила Алексеева, ее голос становился все громче. - Главарь вашего грязного крысиного гнезда уже во всем мне сознался.

-Я не понимаю, о чем вы говорите, - сквозь стиснутые зубы ответила Рэйчал.

-Ложь! - закричала Алексеева. Быстро шагнув к девушке, она одарила ее грубой пощечиной, от которой губа Рэйчал вновь начала кровоточить. После чего Алексеева развернулась и наклонилась над столом, открыла ящик и снова достала картонную папку. Открыв ее, она извлекла небольшую фотографию и швырнула ее на стол. Затем рукой она властно схватила подбородок Рэйчал:

- Вы отрицаете, что знакомы с этой свиньей? - задала она вопрос, поднося фотографию к лицу Рэйчал. Пристально глядя ей в глаза, Алексеева к своему удовольствию отметила, что та действительно узнала человека на фотографии.

Его звали Фредерик Вэссел, и Рэйчал точно видела его раза три за свою жизнь. Всякий раз это были одни из тех «открытых и откровенных» переговоров, которые проходили между русскими и западом. Единственной причиной присутствия там Рейчэл послужило то, что постоянный переводчик с немецкого для американского сектора немного пострадал в автомобильной аварии, и ее попросили заменить его. Кроме того, она никогда бы не поверила, что этот человек находился в оппозиции к Восточному Берлину, на Рэйчал Вэссел произвел впечатление незначительной фигуры. Без сомнения он не играл большой роли в переговорах в то время, когда она находилась там. Фактически она припоминала только то, что как-то разговаривала с ним, и то очень коротко.

-Ах, так вы знакомы с ним, - произнесла Алексеева, победно отпуская подбородок Рэйчал.

Американка лишь на мгновение прижала ладонь к кровоточащей губе перед тем, как ответить:

- Я видела его один или два раза.

- Уверена, так оно и было, - усмехнулась майор.

- Постойте, я всего лишь как-то разговаривала с этим парнем, и это происходило в присутствии по меньшей мере двадцати ваших собственных гребанных товарищей. - Рэйчал разъяренно откинулась назад. "Мне все равно, даже если эта сука порвет меня надвое", - мрачно подбодрила она саму себя. - "Я не стану целовать ни ее, ни чью-либо еще задницу". Это было смелым решением, но перед неумолимым лицом майора Алексеевой это было самым малым, на что она, возможно, могла надеяться.

-Это совсем не то, о чем нам рассказали, - прохладно ответила Алексеева. - Этот предательский ублюдок уже арестован и признался не только в шпионаже для запада, но также и в убийстве товарища Кирова.

Григорий Киров, заслуженный советский академик, был обнаружен плавающим реке с перерезанным горлом за три недели до этого.

- Само собой разумеется, я хм… настояла, что бы он выдал мне имена всех своих сообщников. Он был более чем рад помочь и… - Здесь она прервалась для пущего эффекта, -…одной из тех, кого он назвал, были вы.

О чем она промолчала, так это о том, что Вэссел стал разговорчив лишь после того, как двое охранников повалили его на пол и держали так, пока она избивала его. Его изначальное упорство было слишком долгим, прежде чем он вывел их на Рэйчал.

-Этого не может быть! - усмехнулась Рэйчал. Тем не менее, глубоко в душе она уже начала верить, что именно так оно и было. "Рано или поздно, эти люди могли любого заставить говорить все что угодно, - подумала она. - «Бедный Вэссел скорее всего называл подряд все имена, которые только смог вспомнить».

-Мисс Кларк, - предупредила Алексеева, - Мое терпение на исходе. Вы виновны в шпионаже и участии в заговоре с целью свершения убийства. Это неоспоримые факты. Теперь подпишите признание.

-Нет,- спокойно ответила Рэйчал. -Я не допущу ошибки. Вам удастся заставить меня говорить если только…

Ноздри Алексеевой раздулись, и в этот момент она снова ударила упрямую девушку. На этот раз это была не ладонь. Она угодила ошеломленной девушке прямо в челюсть, и та кувырком полетела со своего стула на пол.

Майор присела на колени рядом со стонущей Рэйчел и нежно похлопала ее ладонью по спине. -Мисс Кларк, - промурлыкала она, - Во всем этом нет никакой необходимости. Все что вам нужно сделать – просто признать свою вину. Вы будете чувствовать себя намного лучше, после того как сделаете это. И мне не придется больше на вас сердиться. Вы мне нравитесь. - Потянувшись, она достала из папки бумагу с признанием и поднесла ее к лицу Рэйчел. - Нужно просто подписать это и оградить нас обеих от дальнейших неприятностей, только и всего.

-От ваших, - произнесла Рэйчел, задыхаясь.

- Выпоступаете очень необдуманно, - вздохнула Алексеева, поднимаясь.

Теперь для майора КГБ Валентины Алексеевой стали доступны тысячи путей, с помощью которых она могла причинить неописуемые страдания беспомощной девушке. В этом деле она была докой. Двое охранников с каменными лицами и стенографист ожидали, что сейчас Алексеева продемонстрирует им все те ужасающие, но эффективные умения, которые обеспечили ей столь быстрое восхождение по служебной лестнице КГБ. Но что им было неведомо, так это внутренняя сторона Валентины Алексеевой, где уже разгоралась битва. Схватку начали какие-то внутренние силы, с которыми не мог разобраться даже ее аналитический ум. Эта схватка была той борьбой, которая должна была определить не только судьбу Рейчал, но и её собственную.

Раздираемая внутренними противоречиями, она присела на край стола.

- Посадите ее на место, - грубо приказала она конвою. Как только Рейчал усадили на стул, Алексеева кивнула в ее сторону и приказала, чтобы охранники наручниками сцепили ей руки за спиной. После того, как приказ был выполнен, в кабинете повисла зловещая тишина. Все глаза устремились на Алексееву, в то время как она просто стояла, прислонившись к столу. Она испепеляла взглядом сидящую на стуле девушку, столь заинтересовавшую ее. Что такое есть в этой малозначимой арестованной, что бы так сильно заинтриговать ее?

И тут, словно по мановению волшебной палочки, на нее снизошло озарение. «Я тебя знаю!»-мысленно произнесла она, крайне обескураженная этим открытием.

В течение какого-то времени она просто стояла, уставившись на Рейчал. Бушевавшее внутри нее сражение подошло к своему завершению, и один из соперников вышел из нее явным победителем. Наконец, Алексеева поняла, как ей следует поступить. Она встала и медленно двинулась к Рейчал, которая зажмурила глаза в мрачном предчувствии: «Вот оно, то самое!» - решила она.

Сидящий в углу стенографист был крайне озадачен поведением майора Алексеевой. Это не было на нее похоже. Совсем. Неустрашимая, упрямая женщина выглядела такой… нерешительной, даже колеблющейся. «Что здесь происходит?» - удивился он. - «Она работает по какому-то новому методу? Возможно», - он попытался найти ответ происходящему. Раньше майор Алексеева всегда творчески подходила к заданию, если требовалось у кого-то что-нибудь выбить.

Не доходя до Рейчал, майор Алексеева остановилась, широко расставив ноги и положив руки себе на бедра. Поза выглядела надменно и угрожающе, как многие из тех, которые используют, чтобы подчеркнуть свое господство. Однако в данный момент она и чувствовала не что иное, как свою власть. Маска самообладания на ее лице была безупречной, но, как и Рейчал, ей было чего опасаться. Но, несмотря на волнение, цепкий ум уже готовил план действий.

Вопрошающий голос Рейчал вывел майора из раздумий:

- Ну, и почему мы остановились? - спросила она с ожесточением в голосе. - Чего Вы ждете?

Алексеева - молчала.

- В чем дело, не можете придумать, что бы со мной сделать?

-Заткнись, - неубедительно ответила Алексеева.

- Так ты заработала себе звание, да? Тебе нравиться измываться над беспомощными, не так ли?

Алексеева проигнорировала колкости в свой адрес, просто повторив: «Заткнись».

«Почему Товарищ Алексеева позволяет все эти дерзости?» - опять удивился стенографист. - «Почему она не накажет эту суку?».

- Вы думаете, какие мы жестокие? - презрительно продолжила Рэйчел, видя, что ей нечего теперь терять. Очевидно, что рано или поздно с ней разделаются. «По крайней мере выговорюсь, пока я еще могу это», - подумала она

- Почему бы вам не освободить мне руки, и мы сможем точно узнать кто из нас по-настоящему кровожадный? Как насчет того, чтобы померяться силой, Товарищ? Только вы и я. Прямо здесь.

У нее не было никаких иллюзий по поводу борьбы с майором. Она знала, что преимущество на стороне Алексеевой. Она выше, сильнее, спортивнее и наверняка более сведущая в вопросе того, как защищаться. Алексеева, несомненно, очень быстро превратила бы ее в отбивную, или, как выражались ее земляки, «надрала бы ей задницу». «Ну и что?» - подумала она. В любом случае именно это она и собирается сделать. И сейчас, дерзко провоцируя высокомерную женщину, у нее был шанс заработать себе лишних проблем.

«Я ошиблась на твой счет, Рейчал Кларк», - восхищенно подумала Алексеева. - «Ты храбрая». Побледнев, она объявила:

-Пока достаточно, - и, взглянув на конвой, продолжила. - Койниг, Вы свободны. Спрингер, ты пока останешься здесь.

-Но, товарищ майор, - начал было стенографист после того, как Койниг вышел. - Вам не следует…

- Вы ставите под сомнение мои методы? - тихо спросила Алексеева, опустив голову.

- Н-нет. Конечно, нет. Товарищ майор. Я всего лишь…

- Странно, снова перебила она его. - Я была почти уверена в этом.

- Уверяю вас, товарищ майор, не было даже в намерениях, - служащий почти умолял.

-Хорошо, - ответила Алексеева. - Очень хорошо. Знаете, для меня было бы неутешительно узнать, что кто-то из моих подчиненных не доверяет своему руководству в той мере, как следовало бы. - Она подошла ближе, и поправила пуговицу на его воротничке. - Чрезвычайно неутешитело.

- Товарищ майор, я не испытываю ничего, кроме безмерного уважения к вам, - Тихо промямлил тот.

-Конечно. Конечно. - Промурлыкала она. - Однако на будущее я настоятельно рекомендую Вам проявлять больше внимания к своим обязанностям, - Ее большой палец скользнул на дюйм выше и с силой вжался в кадык. … и позволить мне заниматься своими, ага?

-Так точно, товарищ майор, - он сглотнул. - Я извиняюсь за свое небрежное отношение к работе. Больше этого не повториться.

- Рада слышать, - сказала она, отпустив его. - Вы можете быть свободны.

«Бесхребетная тварь!»- презрительно подумала она, наблюдая, как шокированный подчиненный нервно закрыл за собой дверь. Для нее все они каждый, кто находился в подчинении, представлялись не больше чем бесхребетными пресмыкающимися. Она нашла даже забавным тот факт, что только Кларк, фактический наиболее слабая, нашла в себе мужества противопоставить себя ей. Никто вот уже годы не осмеливался так разговаривать с ней. Алексеева подошла к Кларк и въедливо, с ног до головы, окинула ее взглядом. «Для своего худосочного телосложения она ведет себя совсем неплохо», - решила она. - «Сейчас бедная девочка, должно быть, очень хочет есть».

Алексеева взглянула на часы, перед тем как развернуться и обратиться к оставшемуся охраннику: -Спрингер, вы пообедали?

Спрингер кивнул.

- Хорошо, ответила майор. - Это вам пригодится: вы останетесь здесь после окончания вашей вахты. - Алексеева не верила никому, но простодушному Спрингеру она доверяла больше, чем другим.

- Как угодно, товарищ майор, - ответил Спрингер. Усмехнувшись, добавил. - Все равно я домой не тороплюсь. Тёща прикатила.

Алексеева ответила ему соблазнительной улыбкой, чтобы хоть как-то отреагировать на его шутку и вернулась к делу.

-Сейчас 17:30. Я иду домой: мне необходимо принять душ и отдохнуть. Скоро я вернусь – к девяти часам. Вот ваши указания: вы отконвоируете арестованную в комнату для допросов № 2. Останетесь там и глаз не спустите с нашей… - она заметила удивление, промелькнувшее во все еще неприступных глазах Рейчал. - … маленькой тигрицы. Теперь запоминай. Не под каким предлогом она не должна покидать комнаты, только с моего позволения, ясно?

Слушая совершеннейший немецкий Алексеевой, Рейчал показалось странным, что та назвала ее «тигрицей». Но не только это, а еще и интонации, с которыми все это было произнесено. По правде говоря, они показались ей даже… уважительными.

-Так точно, товарищ майор.

-Очень хорошо.

«Зачем все это?» - подумала Рейчал, подобно стенографисту, чуть ранее думавшем об этом же.

Словно прочитав ее мысли, Алексеева ответила:

-Я думаю, мы пока лишим вас сна. Вы знаете, что следует делать.

- Да, Товарищ майор.

Алексеева сделала шаг к двери. Перед тем, как выйти она обратилась к Спрингеру:

- Вы можете сесть, но предупреждаю вас: только попробуйте заснуть.

-Как можно, Товарищ майор, - попытался уверить ее Спрингер.

Слегка кивнув, она вышла. Спрингер подошел к Рейчал, и заставил встать, взяв ее под руки.

- Не завидую я тебе, американка, - прошептал он скорее для себя, чем для Рейчал. Выводя ее, он зевнул и потянулся. «Еще пара дней», - подумал он. - «Еще пара дней и эта ведьма-тёща укатит к себе».

Валентина рассеянно вставила ключ в замок и, провернув его, открыла заскрипевшую дверь своей квартиры. Как офицер КГБ ее ранга она, безусловно, могла рассчитывать на лучшее жилье, чем три этих маленьких комнатки, но излишние удобства не были для нее важны. Она была одинока, и эта квартира идеально подходила ей.

В действительности у майора никогда не было того, что можно назвать серьезными отношениями. Фактически за всю свою жизнь, кроме отдельных эпизодов, когда ей докучали своим вниманием назойливые, особенно охочие до женской красоты мужчины, она не очень интересовалась всем этим. А с тех пор, как еще в Ленинграде полковник КГБ вынудил ее вступить с ним в любовную связь, она со своей стороны всегда пыталась выглядеть настолько не привлекательной насколько возможно. К счастью для нее он утомился ею через месяц и быстренько перешел на другие нивы.

Мысленно она рассматривала мужчин как конкурентов, которых следует оставить позади себя - пусть глотают пыль. И она вовсе не собиралась вести себя словно глупая школьница и превращаться в слащавую клушу только потому, что один из них положил на нее глаз и лапал своими потными руками. Поэтому ее сексуальную жизнь никак нельзя было назвать романтичной. Она была больше похожа на то, о чем она иногда говорила: " Вошел, вышел и иди на здоровье! "

Но сегодня, коснувшись Рэйчел – оказавшись в непосредственной близости от нее - что-то шевельнулось у Валентины внутри. Что-то, чего она никогда не чувствовала прежде. Трепетное волнение и легкое возбуждение охватили ее теплой волной. Ей понравились ее ощущения. Помнится, ей даже стало интересно, на что будет похож поцелуй Рэйчел Кларк.

Валентина, - упрекнула она себя, - а ты злая. Но как могло что-то настолько приятное быть плохим? – спрашивала она себя. И сердце подсказывало ей, что не могло.

Начиная с той минуты, когда она покинула управление, образ девушки постоянно стоял у нее перед глазами, преследуя своей навязчивостью. Дура! - упрекала она себя. – Почему ты не разглядела этого прежде? Естественно она с самого начала спрашивала себя, не было ли слишком хорошо знакомое лицо девушки просто странным совпадением или быть может подспудно, она хотела этого? Но к тому времени, когда она вошла в свою небольшую квартиру, Валентина пришла к заключению, что было слишком много других чувств, которые в ней всколыхнула Кларк, ни одно из которых не было приятно, оставшись для нее где-то в прошлом, в том, что она теперь всегда называла своей "прежней жизнью".

Но действительно ли такие совпадения были возможны? Если так, то почему? Конечно, она была взволнована таким удивительным поворотом событий, но в то же самое время это обстоятельство слегка пугало ее. Для нее это граничило с чем-то сверхъестественным, вызывавшим чувство неловкости. В реальном мире вряд ли случалось что-то подобное. Или случалось? Она давно прекратила верить в то, что нельзя объяснить, или, по крайней мере, думала, что не верила.

С самого начала, как только она попала в ряды КГБ, в нее неумолимо вколачивали, что отвлеченные мысли не только бесполезны для государства, но и опасны. Наверно поэтому, в их стране было не так много ненадежных граждан: писателей, поэтов, художников и т.п.? Эти жалкие мечтатели вечно скулили о таких понятиях как красота, правда ... и свобода. Для Валентины Алексеевой единственной правдой была власть. Она или была у вас или вы подчинялись кому-либо еще. Эту тяжелую правду она познала задолго до своего вступления в 1947 году в ряды КГБ. Когда нацистские танки ворвались в ее деревню летом '41, они быстро и безжалостно провели этот урок у нее на дому.

Ее мать. Ее мать верила в красоту, справедливость ... и Бога. Любительница музыки и поэзии, она старалась, привить те же самые чувства и своей самой младшей дочери. И, несмотря на тяжелую жизнь в годы тоталитарного режима она всегда полагала, что жизнь прекрасна, и люди в основном хорошие. Помимо этого она считала, что любовь была самым большим подарком Бога человеческому роду. Ее вера не покинула ее до самого последнего мгновения, пока немцы не убили ее.

Тщательно заперев за собой дверь, Валентина зашла в небольшую спаленку и направилась к старому комоду. В нем было три ящика. Опустившись на колени, она вытянула самый нижний. Из-под единственного приличного свитера, аккуратно сложенного в самом дальнем правом углу, она вытащила тонкую небольшую книжицу, не намного больше, чем ее собственная рука. Когда-то книгу неудачно свернули, и теперь, прямо посередине зеленой обложки, пролегала глубокая складка. От времени углы книги сильно пообтрепались и из них во все стороны торчали волокна. Это был сборник стихотворений, написанных различными дореволюционными поэтами. Вообще говоря, стихи в нем в своем большинстве были легковесны и посредственны. Валентина честно признавалась, что никогда не любила их. Однако не они делали эту изодранную небольшую книгу настолько бесценной для нее.

В 1940 году ее мать подарила ей этот сборник на день рождения, когда ей исполнилось двенадцать. Чтобы купить небольшую книжку, она должна была в течение многих месяцев, постоянно откладывать небольшую сумму из скудных денег, которые получала от продажи собственных яиц и сыра. Слегка дрожащими руками, Валентина открыла книгу. На переднем форзаце остались слова, которые были очень давно написаны ее матерью:

Моей маленькой, дорогой Синеглазке на её 12-летие. Моя девочка, может быть твое сердце навсегда, останется таким же светлым как эти стихи и возможно тогда Бог оставит его в твоей груди навечно.

С любовью, Мама

"О, мама! " - тихо всхлипнула она. Прошло очень много времени, с тех пор как Валентина разрешала себе вспоминать о той нежной женщине, которая так часто пела ей колыбельные, когда она была ребенком. - "Я так скучаю без тебя и папы", - печально прошептала она. Прочитав надпись впервые за пятнадцать лет, Валентина почувствовала, как накатила на нее давнишняя, хорошо знакомая грусть. Слезы навернулись на глаза, и она крепко зажмурилась, пытаясь сдержаться и не расплакаться.

"Моя девочка".

Они все покинули ее. Все. Ее мать и отец, ее брат, две старших сестры - все ушли от нее навсегда, сметенные с лица земли опаляющими ветрами войны тем апокалипсическим летом 1941 года. Для Валентины, это было также последнее лето, когда такие понятия, как доверие, доброта и безоговорочная любовь были кое-чем другим, чем пустые слова. Теперь все, что осталось у нее от ее прежней жизни это потрепанный маленький сборник плохих стихов. Хотя книга была и навсегда останется ее самым бережно хранимым сокровищем, она не касалась ее еще с войны. Исключением были лишь случаи, когда она переезжала, и приходилось каждый раз паковать и ее вместе с вещами или класть в новое место на очередной срок. Воспоминания, которые неизбежно вызывала книга, всегда были слишком болезненны для нее.

Но сегодня произошло кое-что, что обладало достаточной властью, чтобы заставить ее столкнуться со старыми воспоминаниями. И виновата в этом была Рэйчел Кларк, в этом она была уверена. Перевернув книгу, Валентина колебалась секунду, прежде чем медленно открыла ее с обратной стороны. И там она нашла это.

"Невероятно", - прошептала она.

Это было причиной, почему она набралась смелости и взяла в руки небольшую книгу.

Она опустила ее на колени, изумленно рассматривая рисунки: сначала тот, что был на одной странице форзаца, а затем на другой. Через несколько мгновений она поняла, что ее жизнь изменилась. Но как? – спрашивала она себя. - И зачем? Что мне делать?

Не найдя ответа, Валентина поднялась на ноги и начала снимать с себя форму. Раздевшись, она избавилась от заколки, которая сильно стягивала волосы, и несколько раз взмахнула головой. Длинные черные пряди рассыпались по плечам. Когда она была ребенком, они с матерью провели много счастливых минут вместе, в то время как женщина расчесывала красивые волосы своей дочери. После смерти ее семьи Валентина коротко подстриглась, и только после окончания войны отпустила их вновь.

Валентина вошла в маленький душ, продолжая обдумывать свой курс действий, и начала намыливать сухощавое тело, встав под слабую струйку воды, которая никогда не была достаточно теплой. Ее мозг все еще работал над создавшейся ситуацией, когда она вышла и начала обтираться грубым полотенцем. Относительно Рэйчел проблема была уже решена. Теперь ее больше волновал вопрос "почему", а не "как".

Как только Валентина вытерлась досуха, она надела свой старый поношенный халат и подошла к маленькому зеркалу, висевшему на стене. Стоя перед ним, она тщательно расчесала влажные волосы, мысленно все еще слыша голос матери, беззлобно ругающую ее за то, что она вертится и мешает ей закончить ее расчесывать.

Только урчание в животе напомнило ей, что она не ела весь день. Как и следовало ожидать, майор Алексеева не очень любила готовить. В большинстве случаев ее пищу составляли всевозможные консервы, и сегодняшний вечер ничем не отличался от остальных. Разогретая банка супа и ломоть хлеба – вот и все из чего состоял ее ужин. Бедная Рэйчел, - подумала она, пережевывая безвкусный хлеб, - она должно быть сейчас ужасно голодна. Хорошо, это будет исправлено достаточно скоро, - поклялась она себе. Именно так Валентина думала о девушке теперь: не "Кларк", не "американка" и конечно не "заключенная", а "Рэйчел".

Скудная трапеза закончилась, и она поглядела на часы на стене. Стрелки показывали 6:30. Это будет длинная ночь, - подумала она. - Нужно попытаться немного отдохнуть. - Поднявшись со стула, она отправилась в спальню и растянулась на кровати.

Покидая управление, она отдала приказ, чтобы ей позвонили ровно в 8:30. Мысли снова вернулись к Рэйчел. Все это - не случайное совпадение, - сказала она себе. - Что-то здесь происходит. Но что? И что все это значит? - Когда она начала засыпать, ее посетила мысль, что возможно именно ей предстояло разгадать эту загадку. Возможно, судьба предоставляла ей второй шанс? Шанс начать новую жизнь? Я не знаю, - подумала она сонно. - Я не знаю. Не......

Наконец она заснула и из глубин ее мозга, оставляя под собой воспоминания о войне, о ее любимой семье, и обо всем том горе, что она принесла в жизнь большого числа людей, к ней вернулось то, что она давно перестала видеть. Впервые, с тех пор как ей было тринадцать лет, к ней вернулся тот "Сон".

Валентину разбудил приглушенный звук звонящего телефона. Скатившись с кровати, она на негнущихся ногах направилась к надоедавшему своим трезвоном аппарату.

"Алексеева", - произнесла она в трубку.

"Сейчас - 8:30, товарищ майор", - сдержанный тоном ответили с другого конца.

"Очень хорошо". - Валентина собиралась повесить трубку, но внезапно вновь поднесла ее к уху. - "Беск! " - позвала она.

"Да, товарищ майор? "

"Я хочу, чтобы к моему приезду два бутерброда и бутылка яблочного сока ожидали меня в допросной №2. Скажите Спрингеру, что это - для меня".

"Будет сделано, товарищ майор".

Опустив трубку на рычаг, Алексеева вернулась в спальню и снова подошла к старому комоду. У нее был очень скудный гардероб. Слишком много преимуществ несла с собой серая форма КГБ, которую она носила. Но сегодня она не собиралась пользоваться этим. Вытянув верхний ящик, Валентина достала темные брюки и, подняв в руках, осмотрела. Хотя она очень давно не надевала их, у нее не было сомнений, что они будут ей впору. С тех пор как она вступила в ряды КГБ, одиннадцать лет назад, она едва ли набрала больше килограмма.

Рассматривая их, она подумала, что такая модница как Рэйчел вероятно скривилась бы, если бы ей предложили одеть, что-то столь заурядное. Однако у майора КГБ, обладающего намного большей властью, не было другого выбора. Это было лучшее из ее собственного гардероба. К брюкам она выбрала серый свитер с высоким воротником. Тот самый, что прикрывал книгу. Объемный, большой свитер идеально подходил для ее целей.

Выскользнув из халата, она, первым делом, надела его, прикрывая им упругую, небольшую грудь, а затем шагнула в старые брюки, натянув их на длинные, стройные ноги. Помимо тех ботинок, что полагались к форме, у нее была еще одну пара черных туфель, которые она и надела прямо на свои казенные носки. Покончив с одеждой, она была готова - почти. По привычке взяв заколку, она намеревалась как обычно собрать свои волосы, но, помедлив, положила ее назад. Нет не сегодня, - решила она. Интуиция ей подсказывала, что было важно, чтобы Рэйчел увидела ее именно такой. Я должна знать, - подумала она.

Обыскав свою оставшуюся не у дел форму, она вынула небольшой бумажник, в котором держала свое удостоверение, и затолкала его в задний карман брюк. Опустив небольшой сборник стихов в бумажный пакет, ей осталось сделать только одно перед уходом. И Валентина достала из-под подушки девяти миллиметровый немецкий Люгер. Этот пистолет был у нее с четырнадцатилетнего возраста, когда она сняла его со своего самого первого немца, убитого ею во время войны. Валентина засунула пистолет за пояс штанов и прикрыла сверху свитером. Вот теперь она была готова. Прихватив бумажный пакет, она направилась к выходу, сняв по пути дверной ключ с гвоздя, на котором тот обычно висел.

Чтобы добраться от ее квартиры до окружного управления требовалось пройти три квартала, но благодаря своим широким шагам Валентина проделала этот путь за очень короткое время. Быстро взбежав по тем же самым ступеням, по которым с возраставшим чувством тревоги поднималась и доставленная сюда днем раньше Рэйчел, Алексеева вошла внутрь. Вскоре она стояла у двери комнаты для допросов №2. Это была дверь, через которую она очень много раз проходила за свои три с половиной года службы в Берлине. Но сегодня ее задача была совершенно другой. Вместо того чтобы использовать комнату в обычных целях, как катализатор боли и страданий, она надеялась, что этой ночью она сможет получить здесь ответы на некоторые очень важные вопросы. Вопросы, которые не имели абсолютно никакого отношения к государственной безопасности.

Повернув дверную ручку, она чрезвычайно рассердилась, найдя, что дверь заперта. "Спрингер! " – раздраженно крикнула Алексеева. - "Открой эту проклятую дверь сейчас же! "

Через секунду она услышала тяжелую поступь своего подчиненного, спешащего исправить создавшуюся ситуацию. Из-за двери до Валентины донеслись его извинения: " Я прошу прощения, товарищ майор, я запер ее по ошибке". - Открыв двери, Спрингер продолжал оправдываться: "Я надеюсь, вы…" - Когда он увидел майора, его глаза чуть не вылезли из орбит, а челюсть заметно опустилась к полу. Спрингер никогда не видел Алексееву в таком виде. Фактически он должен был несколько раз моргнуть, чтобы узнать ее. Иисус Христос! - подумал он несказанно восхищенный преображением. – Да она красавица!

"В чем дело, Спрингер? " – строго спросила Алексеева. - "Вам плохо? " - Изучение человеческих реакций было основным элементом ее профессии. Ей был очень хорошо знаком эффект, который она произвела на него.

"Что? Ах, нет, товарищ майор. Со мной все нормально".

"Я надеюсь, вы выполнили мои инструкции", - холодно спросила она.

"Так точно", - отрапортовал он.

"Очень хорошо. Вы свободны, Спрингер. Можете идти домой". - Он направлялся к двери, когда она остановила его. - " Подождите! Дайте мне ключ к наручникам. Возможно, мне захочется сделать некоторую... " - коварная ухмылка, заигравшая на ее губах, была лучшей в ее репертуаре, - " ... корректировку в местоположении заключенной сегодня вечером".

"Конечно, товарищ майор", - ответил Спрингер, отдавая ключ.

"Я верну его вам завтра", - пообещала она.

"Как скажете, товарищ майор".

Когда Спрингер ушел, и его шаги затихли на скрипучем полу, Валентина закрыла дверь и заперла ее снова на ключ.

Что касается Рэйчел, прошедшие три с половиной часа оказались для нее очень тяжелыми. Старый стул, на котором она сидела, был настолько жестким, что за несколько часов ее ягодицы под собственным весом онемели, мешая расслабиться. Ее плечи болели, запястья воспалились, ей очень хотелось есть и пить. Дважды она засыпала, но всякий раз, исправно несущий свою службу Спрингер, будил ее. А совсем недавно один из служащих принес что-то похожее на бутерброды, завернутые в вощеную бумагу вместе с зеленой бутылкой с неизвестным содержимым. Когда ее сторожевой пес положил все это прямо перед ее глазами на столе, она подумала, что это должно быть какая-то психологическая пытка.

Хорошо, если это так, - молчаливо призналась она себе, - то это работает. Боже, как я голодна!

А теперь стало еще хуже, она вернулась!

Валентина подошла к столу и положила свой бумажный пакет рядом с бутербродами. Когда она проходила мимо Рэйчел, девушка сердито взглянула на нее, готовая возобновить, как она думала, одностороннее сражение, но, как и в случае со Спрингером, один взгляд на майора ошеломил ее. Разве только ее удивление было еще сильнее, но совершенно по другой причине. Это - она!! Теперь Рэйчел было интересно, почему она не увидела этого прежде. Наверное, все дело в волосах. Длинные, прямые черные пряди, ниспадающие на плечи женщины, по-другому выделяли ее лицо, делая его удивительно знакомым.

Рэйчел потребовалось все ее самообладание, чтобы не задохнуться от спазма, сжавшего горло. Это какое-то невероятное совпадение? – спрашивала она себя.

Валентина повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть потрясенный взгляд в глазах Рэйчел. Американка узнала ее. Об этом говорил ее взгляд, который Алексеева надеялась увидеть у нее сегодня. По причине, о которой русская пока совершенно не догадывалась, ее сердце внезапно заполнилось... надеждой.

"Скажи мне, Рэйчел, ... я могу звать тебя Рэйчел? "

"Я не думаю, что у меня есть выбор. Вам так не кажется? " - парировала девушка. Удивлена ли она была или нет, она все еще с подозрением относилась к пугающей женщине.

Она осторожна, - подумала Валентина. - И пока не доверяет мне. Но я не обвиняю ее. - Майор еле заметно улыбнулась, прежде чем ответить: " Нет. Думаю, не имеешь. Теперь скажи мне... Рэйчел, тебе... снятся сны? "

Дзинь! - звякнул небольшой колокольчик в голове Рэйчел. - Возможно, ей тоже снился тот же сон? – спросила она себя. - Она тоже узнала меня? Не раскрывай свои карты, крошка, - предостерег ее внутренний голос. Это все еще могло быть каким-нибудь хитроумным трюком со стороны коммунистов. Стараясь помнить об этом, Рэйчел язвительно объявила: " О да, все время. Ты хочешь услышать о последнем, который я видела вчера вечером в том холодильнике, что вы называете камерой? Мне снилось, что я хорошенько отделала бейсбольной битой одну высокую русскую суку. Ну, как? Это, сойдет за сон, милая? У тебя появилось желание проанализировать меня? "

Малышка, да ты храбрая, - подумала Валентина. Она подошла ближе и встала во весь свой внушительный рост рядом со стулом Рэйчел, искоса поглядывая на непокорную девчонку. Ей до смерти хотелось показать Рэйчел книгу, но она понимала, что должна подождать пока американка не поест.

"Я сниму наручники, если ты обещаешь, как вы там говорите, не утаивать правду от меня? " – предложила она.

"Хмм", - хмыкнула Рэйчел. - "Это у тебя все козыри на руках. И, кроме того, какое тебе дело до моих снов? Это что - очередная коммунистическая уловка? "

Валентина, которая считалась тонким знатоком людских душ, ощутила, что за грубостью Рэйчел скрывается подлинный интерес к ее замечанию. Несомненно, вопрос задел девушку за живое. "Нет", - ответила майор. - "Никаких уловок".

"Хорошо, почему бы и не согласиться? Я даю слово", - кивнула Рэйчел. - "Все что угодно только бы снять эти браслеты".

Уголок рта Валентины дернулся в очень слабой полуулыбке, когда она встала за спиной Рэйчел, чтобы снять с нее наручники.

Когда, наконец, они спали с ее запястий, девушка принялась, тихо постанывая, растирать одно за другим воспаленные места. Затем, совершая очень маленькие круги, она начала вращать плечами, разминая мышцы.

Валентина взгромоздилась на стол, бросив ключ рядом с собой. Уставившись на американку, которая в свою очередь не сводила с нее пристального взгляда, Алексеева почувствовала как ее охватывает чувство, которое она не испытывала очень долгое время. Герой Советского Союза, майор КГБ - Валентина Алексеева ... нервничала!

Стараясь изо всех сил, удержать на губах дружественную улыбку, Валентина указала на сверток: "Эта еда для тебя".

Рэйчел с надеждой просмотрела на предложенное, но даже не пошевелилась, все еще чувствуя опасение.

С небольшим, нарочито вежливым поклоном и слабой улыбкой на губах Валентина снова предложила: "Пожалуйста".

"Что в бутылке? " - с подозрением спросила Рэйчел. - "Сыворотка правды? "

"Ты смотришь слишком много фильмов про шпионов", - ответила Валентина. - "На самом деле это – яблочный сок". - В своей работе она никогда не прибегала к такому экзотическому средству. В ее арсенале были другие методы, которые заставляли людей говорить ей правду - не обязательно настоящую, но хоть что-нибудь из того, что она хотела услышать в данный момент.

"Откуда мне знать, что ты не лжешь? "

"Конечно, ты не знаешь", - ответила Валентина. - "Однако если ты настаиваешь, я проверю содержимое на себе".

Искренность слов майора не ускользнула от Рэйчел. Какого черта? – подумала она. И все же она была не до конца уверена в том, что русская не лукавит. Помня свою первую стычку с Валентиной, Рэйчел медленно, соблюдая осторожность, потянулась к одному из бутербродов. В своем не желании оказаться рядом с ужасной женщиной или, не дай бог, коснуться ее, Рэйчел отказалась покинуть свой стул. К сожалению, длина ее руки не позволяла ей дотянуться до еды, поэтому Валентина, желая быть полезной, взяла бутерброд сама. Рэйчел тут же отскочила и отдернула руку.

"Пожалуйста, Рэйчел", - протянула ей бутерброд Валентина. - "Я не собираюсь ничего тебе делать".

Девушка несколько секунд изучала ее лицо, прежде чем взяла бутерброд. Когда она развернула вощеную бумагу, замечательный аромат ударил ей в нос. Как случается с каждым сильно проголодавшимся человеком, запах еды вызвал у нее головокружение. Даже не удосужившись взглянуть, из чего состоял сэндвич, Рэйчел откусила большой кусок. Хлеб (немного несвежий) ... сыр (слегка суховатый) ... и ... ливерная колбаса (которую она обычно не любила). Пища была просто божественна. Даже не прожевав первый кусок, она откусила снова.

"Не спеши ", - мягко предостерегла ее Валентина. Она взяла литровую бутылку с соком и открутила пробку. - "Вот", - предложила она, - " запей".

Рэйчел жестом отклонила предложенное питье, набив щеки так, что ими мог бы гордиться любой бурундук. Сок может подождать. Прямо сейчас она хотела есть!

"Глотай поме-е-едленней", - увещевала ее Валентина.

Рэйчел сумела проглотить сэндвич, не подавившись. Прислушавшись к настойчивым пожеланиям Валентины, она сделала паузу, благоразумно решив чуть-чуть притормозить, и отпила из бутылки. Секундой позже она принялась за другой бутерброд, и Валентина отклонилась назад, пытаясь запастись терпением до тех пор, пока она не закончит. Это было не легко. Ее беспокойство возрастало с каждой минутой ожидания. Какова будет реакция Рэйчел, когда я покажу ей книгу? - задавалась она вопросом. - Она обнаружит связь? Она посчитает меня дурой или сочтет, что ее дурачат?

Валентине не пришлось долго ждать, Рэйчел прикончила второй бутерброд за рекордно короткое время, завершив свой ужин несколькими большими глотками из зеленой бутылки. Теперь, когда что-то попало в ее желудок, она чувствовала что может столкнуться с миром - даже если прямо сейчас он состоял только из этой странной женщины, сидящей напротив нее.

"Ладно", - сказала она, отряхивая крошки с грязной юбки, - " что теперь? "

Валентина нервно облизнула губы и так небрежно, как только могла, вытащила книгу из бумажного пакета.

"Я хочу, чтобы ты взглянула на это", - сказала она.

Рэйчел взяла у нее небольшую книгу и, взглянув на обложку, насмешливо усмехнулась. "Сожалею, но я не умею читать по-русски", - сообщила она Валентине.

"Это не важно. Переверни и взгляни на задний форзац".

Рэйчел перевернула книгу и сделала, как ее попросили. То, что она увидела там, повергло ее в шок, вызвав сдавленный вскрик от неожиданности. На пожелтевшей странице карандашом был нарисован поясной портрет молодой женщины, и это была... она!

"Мой Бог! " – выдохнула Рэйчел, уставившись на рисунок. - "Где ты взяла это? "

"Я нарисовала это, когда мне было тринадцать лет", - спокойно ответила Валентина. Смущенно улыбнувшись, она через секунду добавила - "Обычно я довольно хорошо рисую лица".

"Но... почему? Я хотела сказать, что заставило тебя нарисовать ... меня? "

"Я думаю, ты знаешь почему", - ответила Валентина. - "Я видела, что ты узнала меня. Ты ... Тебе он тоже снился, разве нет? " - Она кивнула на книгу, лежащую на коленях Рэйчел, и попросила - " Переверни страницу".

Рэйчел медлила. Она знала, что ее там ждет. "Там - ты? "

"Не я", - поправила ее Валентина. - "Другая женщина из .... "

"Сна", - закончила за нее Рэйчел.

"Впервые он приснился мне летом, когда мне пошел девятый год", - призналась Валентина. Не сводя глаз с Рэйчел, она добавила - " Как раз в то время, когда родилась ты".

"Ты же не думаешь, что это имеет какое-то значение? " - спросила Рэйчел. Затем, как будто желая оставить себе небольшую лазейку, добавила - "Ведь так? "

"Лучше если вы ответите мне, Рэйчел Кларк".

"Что тебе снилось? " - волнение американки возрастало с каждой секундой.

"Я почти забыла его, пока не увидела тебя. Сначала я не придала этому значения, но, даже не смотря на это, в тебе было что-то такое, что очаровало меня".

"У тебя очень странный способ показывать свое расположение", - с сожалением потирая свою челюсть, откликнулась Рэйчел.

Впервые за свою взрослую жизнь, Валентина принесла извинение: "Я сожалею об этом. Правда. Я клянусь тебе, что прежде, чем закончится эта ночь - я все исправлю".

Хотя у Рэйчел все еще не было достаточных причин доверять русской, она все-таки поверила ей.

"Расскажи мне о женщинах на этих рисунках", - тихо попросила она.

"Я стою на проселочной дороге. Это место мне не знакомо. Оно не похоже на широкие, бескрайние поля, которые знакомы мне с детства: вокруг - деревья, очень много деревьев, а вдалеке виднеются горы. Сначала мне кажется, что я одна на этой дороге, но вскоре я замечаю двух людей, приближающихся ко мне с другой стороны. Я иду к ним навстречу и когда оказываюсь рядом, вижу, что это две женщины. Они странно одеты. Женщины в моей деревне никогда не одели бы такую, открытую посторонним взорам, одежду. Теперь я нахожусь достаточно близко от них и могу различить их лица, но они, кажется, не замечают меня. Одна из женщин высокая, не столь высокая, как я, но все же довольно рослая. У нее темные волосы и держится она очень уверенно, с достоинством. Я чувствую, что она – не простой человек. Тогда я, конечно, не знала этого, но если посмотреть на рисунок видно, что она очень похожа на меня. Однако в своем сне я не отождествляю ее с собой. Затем я перевожу взгляд на ее спутницу. Она намного ниже ее и даже ниже тебя. Если сравнивать тебя с ней, то она немного мускулистей, да и волосы у нее более светлого оттенка, чем твои. В руке она держит толстую длинную палку или что-то наподобие".

"Может быть - шест? " - спросила Рэйчел.

"Да, ты права, это шест. Ты уже видела мой рисунок, так что можешь представить что это. Высокая женщина ведет за собой великолепную лошадь и слушает, что говорит ей спутница. Фактически блондинка - та, кто поддерживает беседу, потому что если бы не несколько слов, роняемых брюнеткой время от времени, можно сказать, что она практически ничего не говорит. Но, кажется, ее вовсе не раздражает многословность спутницы. Напротив - на ее губах играет еле заметная улыбка. Иногда блондинка сопровождает свою речь манерными жестами, и я не знаю почему, но в такие минуты ее речь заметно оживляется".

"Она рассказывает историю", - объяснила Рэйчел. - "Она любит их рассказывать".

"Откуда ты знаешь? " - спросила Валентина.

"Просто знаю".

"Выходит тогда ты знаешь и остальное".

Рэйчел был прекрасно известен сон, но, тем не менее, она попросила: " Расскажи мне остальное".

"Хорошо. Блондинка до того увлечена, что ударяет брюнетку по голове шестом. Пострадавшая немного раздражена таким поворотом, но совершенно не сердится".

"Это был несчастный случай", - пояснила Рэйчел, неожиданно вставая на защиту похожей на нее девушки.

"Блондинка опускает шест", - между тем продолжает Валентина - "и касается кончиками пальцев головы спутницы, осторожно исследуя место, на которое пришелся удар. Брюнетка терпеливо стоит на месте и улыбается ей". - Валентина слабо улыбнулась Рэйчел. - "Кажется, брюнетка очарована ею".

"Они много страдали вместе", - сказала Рэйчел. - "Друг за друга и из-за друг друга. Это никогда не было для меня тайной".

"И для меня тоже", - ответила Валентина. - "Возможно, это объясняет, что случилось потом. Темноволосая женщина берет руку спутницу и, наклоняясь, что-то шепчет ей. Я напрягаюсь, пытаясь расслышать, но не могу. Мне интересно, что она говорит".

Валентина прерывается, но через секунду продолжает: "Блондинка опускает голову, но темноволосая женщина мягко поднимает ее снова, придерживая за подбородок своим согнутым пальцем. Зачарованная сценой я смотрю и вижу, как невысокая девушка улыбается и нежно поглаживает ее по руке. Только когда я стала старше, я поняла их чувства".

Я всегда знала, - подумала Рэйчел.

"Они сближаются. Темноволосая женщина возвышается над своей спутницей, а затем внезапно они…"

"Целуются", - тихо добавила Рэйчел.

"Да", - кивает Валентина. - "Они поцеловались. Когда я была молода, этот эпизод сильно смущал меня. Я видела, как целуются женщины и раньше, но никогда не встречалась ни с чем подобным. Моя старая бабушка никогда не целовала меня так, как делали эти двое. Они целовались как те молодые влюбленные, за которыми я по обыкновению подглядывала у реки".

"Они очень любили друг друга", - поведала Рэйчел. - "Разве ты не знала этого? "

"Тогда нет", - ответила Валентина - "но теперь знаю". - Она отвела взгляд на мгновение, а затем сообщила - " Мой сон заканчивается на этом. Он всегда заканчивается на этом месте". - Она слабо улыбнулась и спросила - " Итак, Рэйчел Кларк, что вы думаете о моем небольшом ... видении? "

"Оно и мое тоже", - ответила ей девушка. - "Лошадь, удар по голове, поцелуй - все то же самое. Когда-то он снился мне, по крайней мере, два раза в неделю. Я начала видеть его с тех пор как мне исполнилось одиннадцать. А ты? Что ты думаешь об этом? "

"Я всегда была прагматиком", - ответила Валентина. Слабая улыбка играла на ее губах, когда она добавила - "Я никогда не видела, чтобы привидение подписывало признание. Я полагаю, что вероятно всему есть объяснение". - Она сделала паузу, а затем продолжила - " Однако, признаюсь, у меня нет ни одного по этому поводу".

"А почему этому должно быть объяснение? " - предположила Рэйчел.

"Даже я признаю, что это не может быть простым совпадением", - резко ответила Валентина.

"Я не говорю, что у него нет никакой причины", - промолвила Рэйчел. - "Просто, возможно мы не должны искать объяснения и сконцентрироваться больше не на том, что все это означает ... а как ... далека... наша связь".

"Прекрасно", - спокойно произнесла Валентина. - "Просто интересно, что ты думаешь об этом? Какова связь между нами и двумя извращенками, лапающими друг друга на какой-то пустынной дороге? "

"Они не извращенки! " – сердито крикнула Рэйчел, поднимаясь с места. - "Как у тебя язык повернулся сказать такое? " - Она была так же, как и Валентина удивлена своей вспышкой, но и не подумала отступить.

Правда Рэйчел не догадывалась, что ее только что обманули. Валентина преднамеренно бросила это жесткое обвинение, чтобы узнать отношение девушки к поцелую. Хотя по ее реакции было трудно сказать что-либо определенное, но теперь она знала, что, по крайней мере, Рэйчел не отталкивала такая мысль.

Смягчившись, Рэйчел перешла на более спокойный тон: " Они – влюблены друг в друга. Что может быть ненормальным, если два человека желают греться в пламени страстной любви друг к другу, объединяя свои сердца и души в единое целое? Кто просто хочет быть счастливым? Как ни посмотри на это, любовь - есть любовь, и она никогда не может быть неправильной". - Высказавшись, ей бы стоило остановиться, но она решила добавить - " Видишь ли, реальный мир не всегда вписывается в наши обычные узкие рамки".

Это было ошибкой. Для Валентины последнее замечание прозвучало циничным проявлением глупого самодовольства. Хотя она понимала, что Рэйчел вовсе не хотела показать свое нравственное и духовное превосходство, все же это утверждение, она просто не моглаоставить без ответа. Ее совесть и воспоминания не позволили бы ей сделать это.

Ее взгляд снова стал жестким, а тон резким: "Что ты знаешь о реальном мире, маленькая девочка? Позволь мне рассказать тебе о реальном мире. Ты думаешь, что тебе сейчас хотелось есть? О, тогда ты ничего не знаешь. Подожди того времени, когда ты будешь сходить с ума от голода и превратишь свои пальцы в кровавые пеньки, ковыряя мерзлую землю, превратившуюся в камень благодаря студеным ветрам и двадцати градусному морозу, в надежде, что тебе удастся - УДАСТСЯ – найти хоть какую-нибудь гнилую репу под ней. Скажи мне, ты когда-либо ела траву или кричала от радости, потому что поймала крысу на ужин? Ты когда-либо несла тридцатикилограммовый груз, проваливаясь по колено в снег, в течение двух дней, не останавливаясь? Ты когда-либо держала одного из своих друзей на руках и наблюдала, как он умирает? Друг, который был подвержен ужасным пыткам, и самым милосердным для него было бы убить его самой? Я прошла через все это. Вот это, мисс Кларк, и есть ваш реальный мир".

"Я не буду утверждать обратное, мир может быть очень страшным", - признала потрясенная Рэйчел. - "Но ты же не думаешь, что он весь такой ".

"Что ты можешь предложить, чтобы я поверила в это? " - огрызнулась Валентина. - "Мне было тринадцать, когда к нам нагрянули немцы". - Она горько улыбнулась. - " В это время я и две мои старшие сестры были на мукомольном заводе, где работал наш отец. Лежа на крыше завода, мы наблюдали за немецкими танками, приближавшимися к нам издалека. Я помню, еще подумала тогда, что эти черные машины похожи на каких-то больших, уродливых жуков. В тот момент, когда мы впервые увидели мчащиеся по полю в нашу сторону танки, мы даже не знали, что наша страна вступила в войну. Конечно, эта ужасная картина потрясла всех, и большинство заводчан бросилось врассыпную, но мой отец... " – Пытаясь скрыть появившуюся дрожь в голосе, Валентина остановилась, прервав на мгновение свои воспоминания о сельском монтере, казавшемся ей в далеком детстве великим героем.

Но было слишком поздно. Рэйчел обнаружила едва заметную заминку в ее голосе, и от этого почувствовала себя немного спокойней. Несмотря ни на что, в тебе тоже есть человеческое! - подумала она.

" ... он не поддался панике. Все его мысли были о семье и нашей безопасности. Заставив нас спуститься с крыши, он открыл в полу люк, который вел к водяному колесу. Не теряя ни минуты, он отправил нас вниз к платформе, которую рабочие использовали для ремонтных работ. Естественно этот настил был расположен очень близко к вращающимся лопастям, и только на метр возвышался над водой, но моего отца это не смутило. Он сказал Светлане, моей самой старшей сестре, подойти к краю платформы и спуститься в воду. Так она оказывалась в непосредственной близости к работающему колесу. Я видела, что она боялась, но беспрекословно повиновалась отцу. Как только она очутилась в воде, он приказал ей спрятаться от чужих глаз под платформой. Моя другая сестра – Рая - спустилась следом. Когда пришла моя очередь последовать их примеру, она и Светлана протянули мне руки и помогли соскользнуть в воду, чтобы я случайно не попала в беду. Удивительно, но в то время меня не особенно пугало все происходящее. Мне казалось невозможным, чтобы совершенно незнакомые люди могли ненавидеть нас или хотели нам навредить. Я была не одна такая. Во многих частях Украины немцев первоначально приветствовали как освободителей".

Она покачала головой: "Как глупо с нашей стороны! "

Рэйчел слушала рассказ Валентины и могла только представить себе панику, которая должно быть охватила людей той деревни. Она вспомнила о своем родном городе и попробовала представить чужие танки на его улицах. Как легко считать мир само собой разумеющимся!

"Завод был приблизительно в двух километрах от нашего дома. Как только мы спрятались, отец приказал нам оставаться здесь и не шуметь. Сам он собирался идти домой за мамой. Я помню, когда он поднимался вверх по лестнице, Светлана спросила его о Сергее, нашем брате, который в этот день работал в поле. Папа только покачал головой и сказал, что на него нет времени. Когда он выбрался наверх, напоследок он снова заглянул в люк и еще раз повторил, чтобы мы никуда не уходили, пока он не вернется за нами". - Валентина опустила глаза к полу и промолвила - " Это был последний раз, когда мы видели его живым".

Рэйчел просто сидела и молчала. Что она могла сказать? Что ей было жаль? Но ее сожалений было так ничтожно мало.

"Оставшуюся часть того дня мы провели там, три наивных подростка, одиноко стоящие по грудь в воде… ожидая. Вскоре мы услышали звуки похожие на выстрелы и глухие удары, доносившиеся к нам со стороны нашей деревни. Мы никогда не слышали до этого орудийного огня, поэтому не знали на что это похоже. Но вскоре все снова затихло. Рая, которая всегда была самой храброй, предложила подняться на крышу и посмотреть что происходит. Я согласилась с нею, но Светлана непреклонно твердила - нет, и говорила, что нам следует слушаться нашего отца. К счастью для Раи и меня мы вняли увещеваниям нашей умной сестры, а через пять минут до нас донесся рев моторов. Продолжая стоять в нашем потайном месте под платформой, мы уцепились друг за друга, и каждый из нас произнес небольшую молитву. Следующие несколько минут были очень напряженными. Мы провели их почти не дыша, прислушиваясь к шуму двигателей, становившихся все громче и громче. На несколько секунд нам показалось, что стены старого завода не выдержат шума и грохота издаваемого ужасными машинами и обрушатся на наши бедные головы. Однако вскоре рев моторов начал стихать, и мы поняли, что колонна проехала мимо.

Все кроме одной. Оглушительный рев моторов ослабел, отдаляясь, когда внезапно мы услышали, как приближается еще одна - последняя машина. К нашей тревоге она не проехала мимо. Вместо этого она подъехала к самому заводу, а затем ... полная тишина. Она остановилась. Вскоре мы услышали голоса над нами - сначала два, затем три. Мне они не показались особенно угрожающими, поскольку немцы смеялись и весело переговаривались между собой. Но, несмотря на это, мы съежились от страха и провели в таком положении, кто знает сколько времени, не осмеливаясь ни говорить, ни даже глубоко дышать в своем убежище, пока они шумно расхаживали по скрипучему полу над нами. В любой момент мы ожидали, что один из них дернет люк и спустится к нам по лестнице.

Я не могла понять, что они делали наверху, пока не увидела Светлану, которая жестами объяснила мне это. Немцы пришли за мукой. Наконец, через какое-то время, которое нам показалось вечностью, хождение прекратилось. Мы услышали, как завелся мотор, и вскоре и эта машина тоже отъехала, устремившись дальше".

Валентина крепко сжала губы, вспоминая прошлое: "К тому времени начало смеркаться. Я стояла, держась за руку Раи, и думала - Наверное, папа вот-вот придет за нами. Но отца все не было. И если бы не тихий скрип старого колеса, и неторопливое течение воды можно было подумать, что завод полностью вымер. Небо вскоре начало пылать оранжево-красным цветом и меня вовсе не радовала перспектива провести ночь на старом заводе. Почему папа не идет за нами? – спрашивала я себя в который раз.

Наконец, Рая и я не могли больше выдержать ожидания. Мы сказали Светлане, что поднимемся наверх. Неохотно она согласилась. Осторожно мы вылезли из воды и взобрались вверх по ветхой лестнице. На заводе было все тихо, но со стороны деревни большое облако черного дыма лениво поднималось к небу.

'О, мой Бог! ' – закричала Светлана. Со всех ног мы бросились к деревне или скорее к тому, что осталось от нее. Во всем поселке не было ни одного целого дома. Все были сожжены до основания".

"Ты не должна мне рассказывать больше", - мягко предложила Рэйчел.

Но Валентина так не думала. После семнадцати лет молчания ей хотелось рассказать свою историю хоть кому-нибудь. А кто лучше, чем эта девушка, к которой она теперь чувствовала непреодолимое влечение, подходил для этого.

"Немцы убили их", - продолжила она. - "Они согнали всех жителей деревни в поле и перестреляли их. Убили всех: мужчин, женщин ... детей. Нашу мать, бабушку, наших теток и дядьев, наших двоюродных братьев и сестер, всех наших друзей, учителя ... старого слепого Иосифа - всех.

Просеивая пепел нашего дома, я нашла небольшую зеленую книгу, которую моя мама подарила мне на день рождения. Она чудом пережила пожар. Она, мои сестры, и платье, что было на мне - это все, что осталось у меня от прежней жизни".

"Бог мой", - выдохнула Рэйчел. - "Но что... что случилось с твоим отцом? "

С горькой улыбкой Валентина ответила: " О, немцы не упустили его. Мы нашли папу следующим утром. Он лежал лицом вниз в нескольких метрах от той самой дороги, по которой мы мчались прошлым вечером. Из-за спустившейся темноты и нашей собственной поспешности, с которой мы стремились к деревне, мы не заметили его и пробежали мимо".

Валентина хмуро посмотрела на Рэйчел: "С того дня мой сон прекратился. Я никогда не видела его больше". - Она сделала паузу, настолько долгую, что Рэйчел показалось, в нее может уместиться вечность, а затем добавила - " До сегодняшнего вечера. Видимо тогда умерли не только мои родители, но и часть меня тоже".

"Ты видела его этим вечером? " - спросила Рэйчел с надеждой.

Синие глаза Валентины в упор смотрели на девушку: "Да".

"А твой брат? " - спросила Рэйчел.

"Два года я думала, что он мертв", - ответила Валентина. - "Затем я узнала, что в тот день он сумел убежать и вскоре вступил в ряды Красной Армии. Позже его убили в Силезии".

"Я не понимаю", - недоуменно произнесла Рэйчел. - "Если он убежал, почему он не вернулся и не нашел вас? "

"Возможно, он думал, что мы все мертвы", - ответила Валентина. - "Однако вероятнее, он думал теперь о своем долге перед партией и страной, а не перед семьей". - Она отвела свой печальный взгляд в сторону - " Он всегда был хорошим коммунистом".

"Куда вы пошли? "

Валентина ответила собственным вопросом: "Куда мы могли пойти? За несколько недель оккупированная территория протянулась на сотни миль. К ноябрю немцы стояли у самых ворот Москвы. И каждый день приносил плохие вести, одну хуже другой. После погребения наших родителей, мы отправились куда глаза глядят. Через несколько дней нам повезло найти то, что осталось от колхоза, находившегося приблизительно в двадцати километрах от нашей старой деревни. Им нужна была помощь, и они предложили остаться. Мы приняли их приглашение. И хотя нам пришлось тяжело работать, но, по крайней мере, у нас была еда и крыша над головой.

Но в последний день ноября к нам явились немцы и забрали все ценное: зерно, свиней, цыплят. Все, что осталось - это несколько мешков со свеклой и репой, и несколько ... собак. Впереди была суровая зима 41- 42г и мы начали голодать".

Валентина закрыла глаза и глубоко вздохнула. "Первой умерла Светлана. Она всегда была хилой и, хотя я не знала этого в то время, но позже поняла, что она, должно быть, отдавала мне часть своей собственной порции. Мы потеряли ее вскоре после Нового Года. Мы не смогли ее похоронить не только потому, что земля слишком промерзла, но и потому что были слишком слабы для такой работы к этому времени.

Светлана была умная, намного умнее, чем я. Она была добрая, очень красивая и, как и мама, любила стихи. Все мальчишки в деревне сходили по ней с ума. Она была самой старшей и всегда заботилась обо мне и Раисе". - Валентина с трудом сглотнула - "Вплоть до самой последней минуты. Три недели спустя в темном, холодном сарае я сидела, положив на свои колени голову Раисы и держа ее за руку, наблюдала, как она умирает".

Валентина быстро смахнула единственную слезу, скатившуюся вниз по щеке. "Рая только на год была старше меня. Мы были очень близки. Она была так полна жизни и во всем видела только хорошее. Я так любила ее. С ее смертью я поклялась, что никогда не буду любить снова – никого и ничего. В итоге, они все умерли - вся моя семья. Было бы намного милосерднее, если бы и я умерла с ними тоже, но я... Я не умерла".

В глубине суженных глаз Валентины полыхал холодный синий огонь: "Пол года я резала горла немецким свиньям их собственными штыками, когда они засыпали. Как я делала это, спрашиваешь ты? " - Рэйчел услышала горький смех русской. - "Мужчины очень крепко спят, когда удовлетворят свою похоть".

Рэйчел не нужно было объяснять, что это значило. Что тут не понятного. Валентина спала с немцами до того как убить их. Она вспомнила о своем собственном детстве, и о том насколько радикально отличалась ее жизнь в это время. Уютный дом, дружная семья, замечательные школьные годы, веселые вечеринки, выпускной вечер, ее собственный автомобиль в шестнадцать, обучение в колледже... Она спрашивала себя, что если бы обстоятельства сложились по-другому, и ей пришлось пережить тоже, что и Валентине. Смогла бы она сохранить в себе такое же сильное желание выжить? Она сомневалась в этом.

"Через год я присоединилась к партизанам, и они научили меня убивать врага намного более эффективными методами. Когда Красная Армия вернулась к нам весной 1944, я присоединилась к ней и провела следующие четырнадцать месяцев, помогая рвать кишки немецкой армии. За мое участие в падении Берлина, я была удостоена звания Героя Советского Союза. Сам маршал Жуков лично приколол мне на грудь золотую звезду.

Но окончание войны не положило конец моей ненависти. Мне все еще нужно было на кого-то выплеснуть свою злость. Кто лучше подходил на эту роль, чем политические враги советской России? Когда я узнала, что КГБ планирует увеличить в своих рядах количество женщин-офицеров, я тут же поступила на службу". - Со слабой, ироничной улыбкой она добавила - " Никто не посмел мне чинить препятствий из-за хороших слов, которые предположительно сказал в мой адрес сам товарищ Сталин. И с тех пор я..." – Валентина остановилась на середине предложения. Ее "работа" в последующие послевоенные годы была кое-чем, о чем лучше не рассказывать, особенно этой впечатлительной девчонке. - "Ты должна простить меня", - натянуто произнесла она. - "Я не собиралась наводить на тебя скуку рассказом о своем прошлом".

Соскользнув со стола, она встала во весь свой высокий рост и очень официальным тоном произнесла: "Я отпускаю вас, Рэйчел Кларк. Вы доказали свою невиновность, полностью убедив меня в этом вопросе".

Неописуемая волна облегчения охватила Рэйчел. И хотя она ощущала изменение по отношению к себе со стороны Валентины, она не хотела рисковать, поэтому не решалась ни произнести, ни сделать что-нибудь такое, что могло заставить пугающую женщину пересмотреть свое решение. Однако один вопрос был вполне уместен с ее стороны, который она кротко задала: "Как ты объяснишь это? "

Губы Валентина искривила небольшая усмешка. "У меня никогда не было привычки объяснять мои действия своим подчиненным. Однако это будет не легко, или как вы американцы говорите - это не будет 'piece of cake'. Твоя 48-часовая виза истекла. Если ты попытаешься пересечь контрольно-пропускной пункт, тебя остановят и задержат".

"Так что нам делать? " – с легким испугом спросила Рэйчел.

"Я отведу тебя туда сама", - сообщила Валентина. - "Я сообщу им, что мы задержали тебя по ошибке и поэтому тебя нужно незамедлительно отправить назад".

"Ты сможешь это сделать? "

"Конечно", - последовал уверенный ответ.

Но, несмотря на браваду, Валентина знала, что ее план предполагал некоторый риск. И хотя она не сомневалась в своем умении блефовать и надуть любого, в этой игре всегда существовала темная карта, которую не стоит сбрасывать со счетов. В данном случае этим неизвестным обстоятельством был офицер, который иногда отвечал за контрольно-пропускной пункт в это время. Этот ярый вояка, один из тех старых упрямых ветеранов, которых обижало господство КГБ над армией, был последним человеком, с кем бы ей хотелось столкнуться сегодня. Не будучи глупцом, этот офицер вряд ли напрямую откажет ей, но он может оказаться достаточно подозрительным и бесстрашным служакой, и остановить их, позвонив в управление или, что еще хуже, ее начальнику - полковнику Марову - и попросить подтверждения. Конечно, он бы его не получил. Поэтому это было еще одной причиной, по которой она решила предпринять попытку ранним утром. В это время контрольно-пропускной пункт, скорее всего, будет укомплектован широкоглазыми юнцами, а не опытными, бескомпромиссными мужчинами. И хотя Валентине не нужно объяснять свои действия подчиненным, но ей наверняка придется это сделать начальству. Несмотря на обещание Рэйчел, майор Алексеева имела ограниченную власть, она была офицером, в обязанности которого входило вести допрос. У нее просто не было полномочий для того, чтобы освободить девушку только по своему желанию. Вопрос, заданный Рэйчел, был достаточно проницательным. Как она объяснит исчезновение девушки Марову?

В данной ситуации объяснить ей это будет невозможно. Поэтому она должна была что-нибудь придумать. Чтобы отвести от себя подозрения, ей требовалась помощь третьего лица, которое бы ничего не знало об этом. Она нуждалась в козле отпущения, в том, кого американцы называли "fall guy". Валентина мысленно пробежалась по списку дежуривших этой ночью. Ее кандидат должен быть молод, а стало быть, неопытен. Было бы еще лучше, если бы этот человек не был слишком смышлен и по возможности обладал повышенной эмоциональностью. Кто-то такой как... Крюгер! Да, - подумала она - Ханс Крюгер, совершенная кандидатура.

Ее план был прост, хотя и слегка сыроват, но у Валентины не было никаких иллюзий по поводу его претворения в жизнь. Это могло вызвать сложности. Ведь ей предстояло полностью положиться на свой ранг и авторитет, чтобы осуществить его. Потому как в итоге слово Крюгера будет против ее. Но предвидеть, кто выиграет в этой партии, не представляло труда. Крюгер был обречен. Сожалела ли она о своей запланированной жертве - мужчине, которого едва знала - бессердечно отдаваемой на заклание? Конечно, нет. По размышлениям Валентины это было не только необходимо для ее собственной безопасности, но в этом была и некая добавочная премия, ведь в мире на одного немецкого ублюдка будет меньше. Она действительно слишком их ненавидела!

Алексеева посмотрела на часы, которые показывали без пяти десять. Кивнув на диван, она предложила Рэйчел: "У нас есть еще несколько часов до того, как мы сможем отправиться. Я предлагаю тебе использовать их для отдыха".

"Ты шутишь? " - недоверчиво спросила Рэйчел.- "Кто может спать в такое время? "

"Пожалуйста, Рэйчел", - принялась нежно уговаривать ее Валентина. - "Ты должна попробовать. Тебе еще понадобится ясный ум для предстоящей лжи".

"Хорошо", - согласилась девушка, пораженная неожиданной мягкостью голоса русской. - "Я попытаюсь.... Если ты ... так хочешь".

"Хорошая девочка", - улыбнулась Валентина. Видя, что Рэйчел колеблется, она спокойно добавила - "Давай, ложись. Я разбужу тебя, когда придет время".

Рэйчел встала и повернулась к дивану. Однако, потоптавшись на месте, она снова нерешительно повернулась к Валентине. Это могло быть глупо с ее стороны и даже опасно..., но она должна была знать.

"Почему ты делаешь это? " – спросила она. - "Почему ты помогаешь мне? "

"Разве ты еще не поняла этого? " – ответила Валентина. - "Как бы невероятно это не звучало, но я думаю, что ты и я... связаны каким-то образом. Я подразумеваю, что не только сном. Когда я увидела тебя впервые, меня охватили очень сильные ощущения. Я чувствовала себя странно... похоже я была рада видеть тебя. Я и сейчас смущена этим. И это все, что я знаю. Ты - не мой враг, Рэйчел Кларк. Ты никогда им не была и никогда не будешь. Я смотрю на тебя и будто вижу давно потерянного друга". – Глаза Валентины буравили миниатюрную женщину перед собой. - "Посмотри мне в глаза и скажи, что не чувствуешь тоже самое".

Рэйчел смущенно моргнула и склонила голову. "Да", - подтвердила она голосом чуть громче шепота, - "чувствую. Именно поэтому мне было больнее, когда ... когда ты ... "

Непроизвольно Валентина потянулась и нежно приподняла подбородок девушки согнутым пальцем. Точно так же как во сне! - эта удивительно волнующая мысль одновременно посетила обеих женщин. Осознав это, Валентина быстро убрала руку и, возбужденно улыбаясь, произнесла: " Ты получила ответ на свой вопрос, капиталистка. Теперь отдыхай".

"Хорошо ... " - начала Рэйчел, но, резко прервав свою речь, слабо улыбнулась. - "Я могу звать тебя Валентиной? "

Ее блестящие глаза засияли, когда взглянувшая на нее темноволосая женщина ответила: " Мои сестры обычно звали меня Валей. Ты можешь звать меня также, если хочешь".

Для Рэйчел это был чрезвычайно трогательный жест. "Мне бы очень этого хотелось, Валя".

Следуя пожеланию Валентины, Рэйчел подошла к дивану и опустила свое усталое тело на подушки. Ахх, - вздохнула она, закрывая глаза, - кааак хоооооорошо! Диван был старым и довольно жестким, но ей было все равно. После холодного бетона, на котором ей пришлось спать, он был похож на перину. Теперь, оказавшись в относительном комфорте, она обнаружила, что утомилась сильнее, чем первоначально считала. Возможно, я смогу заснуть, - подумала она. С большой осторожностью она прилегла на бок и положила руку под голову. Через смежающиеся веки она видела, как Валентина села в освободившийся стул и положила ноги на стол. Рэйчел никогда не видела никого похожего на нее. От русской исходила невероятная аура власти. И это было не только из-за ее пугающей профессии. Засыпая, Рэйчел вновь вернулась к тому волнующему моменту, когда Валентина с невыразимой нежностью коснулась ее лица. Это было захватывающее, почти сладострастное ощущение. Ей хотелось вновь испытать его. Ох, Валя, - подумала она, наконец, отдаваясь во власть сна, - что ты делаешь со мной? Вскоре ее мечты вновь перенесли ее к той знакомой пыльной дороге, которая не раз снилась ей в прошлом. Но в этот раз сон отличался от прежнего. Теперь, она не просто наблюдала за двумя задушевными подругами, которые разделяли сокровенный момент. В этот раз высокая женщина держала в своих руках - ее! И это было настолько естественно и правильно. В этом удивительном сне этот момент нравился ей больше всего.

Откинувшись на спинку старого стула, Валентина симулировала, что не обращает внимания на Рэйчел, прилегшую отдохнуть на диван. На самом деле она едва могла оторвать взгляд от девушки. Как же она прекрасна! Сидя посреди комнаты, Валентина тоже чувствовала на себе взгляд Рэйчел, но не желая встречаться с ней глазами и тем самым возможно продолжить беседу, Валентина украдкой наблюдала за девушкой, испытывая при этом истинное наслаждение. Даже теперь она не совсем понимала, что с ней происходило. Она уже признала, что ее влекло к Рэйчел. А ее ко мне? – спрашивала она себя. – И крылось ли за этим что-то большее? Может быть, она влюбилась...? И разве это возможно для двух совершенно незнакомых людей?

Ей никогда не доводилось ничего такого чувствовать прежде. Как члену Коммунистической партии ей было прекрасно известно, как к таким отношениям относились ее единомышленники. Коммунисты считали их извращенными, аморальными, греховными. Но было ли это так на самом деле? У Валентины начали закрадываться сомнения. В конце концов, что могло быть дурного в чувствах, вызываемых в ней этой красивой молодой женщиной? И что порочного в желании быть рядом с ней ..., трогать ее. Ничего, - пришла к заключению Валентина. Ничего, черт вас всех побери! Партия неправа. Это не грех. Погрузившись в свои мысли, она подумала, что слишком плохо, что им никогда не представится шанс исследовать эти чувства.

В дальних уголках ее мозга начала постепенно формироваться определенная идея. Ее мощный аналитический ум достаточно быстро пришел к выводу, что если Партия не права в этом, то она могла ошибаться и в другом тоже. Как ни странно, но чтобы понять, что она питает интерес к Рэйчел, Валентине понадобилось значительно больше времени.

Осознание того, что Партия может быть не права, граничило для майора с открытием. Каждому нужно во что-то верить, и Валентина Алексеева ничем не отличалась от других. В детстве она доверяла своим родителям. После их смерти ее преданность через какое-то время перешла на Коммунистическую партию. Бесспорно, она больше не была одним из тех ярых, с горящими глазами идеалистов, которые безоговорочно верили партии. Война разрушила эту часть ее навсегда. Как член партии она прекрасно знала, как задыхались многие под Коммунистическим режимом. Ведь репрессии были ее профессией. Но, несмотря на очевидные недостатки, Валентина, если и не принимала коммунистические идеи, то, по крайней мере, благосклонно к ним относилась. А почему нет? Все, чего она достигла в жизни, имело непосредственно отношение к Коммунистической партии, которая, как говорится, взяла ее под свое крыло. Она воспитала ее и, вручив в руки немалую власть, поручила ответственное дело. В свою очередь Валентина с твердой решимостью - некоторые могли бы сказать жестоким рвением – относилась к своим обязанностям.

То есть до сих пор. Теперь, чтобы освободить очаровательную молодую женщину, мирно спящую лишь в нескольких метрах от нее, Валентина готова была пожертвовать своей репутацией, положением и возможно даже жизнью. Действительно ли эта тоненькая девчушка стоила того, чтобы ради нее рисковать потерей всего, чего она добилась таким тяжелым трудом? Да, - мрачно решила Валентина. - Стоила.

Через какое-то время Валентина посмотрела на часы. 2:10 утра. Крюгер приступил к своим обязанностям, - подумала она. – Надо дать ему немного времени, чтобы освоиться до того, как я вызову его. Она вынула пистолет, вспомнив ту летнюю ночь 1942 года, когда он стал ее собственностью. Она и сейчас помнила тот шок и ужас, застывшие на лице немецкого офицера, когда она нанесла ему удар в сердце. Этот неудачник, мальчик в действительности, был первым из очень и очень многих умерших от ее руки. Даже теперь она не чувствовала ни вины, ни раскаянья во всех тех убийствах. Для нее немецкие свиньи просто получили по заслугам. Фактически ее единственное сожаление было о том, что с окончанием войны у нее не осталось возможности убить еще больше этих ублюдков.

Не торопясь, она вытащила из люггера обойму и осмотрела ее. Затем умело вставила ее на место и, предварительно взглянув на все еще спящую Рэйчел, спокойно оттянула затвор, приводя пистолет в рабочее состояние. После этого она вернула люггер на прежнее потайное место. Я должна разбудить ее, - подумала она. – Ей нужно подготовиться к приходу Крюгера. Но вместо того, чтобы поднять ее, Валентина просто сидела, уставившись на молодую женщину со слабой улыбкой на губах. Еще десять минут, - подумала она. - Позволь ей поспать лишних десять минут.

"Рэйчел". - Девушку разбудил осторожный толчок в плечо. - "Рэйчел", - ясно повторил ее имя настойчивый голос.

"Что? " - сонно пробормотала она.

"Просыпайся, Рэйчел. Время пришло".

Вспомнив, где она была, Кларк открыла глаза и быстро оглядела комнату. Приложив немного усилий, она попыталась сесть. "Ох", - осторожно потягиваясь, простонала Рейчел, - "я совершенно не отдохнула".

Но Валентина проигнорировала ее жалобу. Ее ответ был сдержанно кратким: "Пожалуйста, тише и будь внимательней".

"О, безусловно", - откликнулась Рэйчел, концентрируясь на окружающей обстановке.

"Ты должна делать в точности, что я говорю".

"Да, Валя. Конечно".

Увидев, как Валентина сжимает правую руку в кулак, Рэйчел непроизвольно вздрогнула. На какой-то момент ей показалось, что, несмотря ни на что, она все же стала жертвой какой-то жестокой уловки. Валентина заметила легкий испуг на ее лице и, хотя поведение девушки вполне можно было понять, тем не менее, у нее защемило в груди от реакции Рэйчел. "Черт побери", - прорычала она, - "прекрати. Разве я не говорила тебе, что не собираюсь ничего тебе делать? "

"Прости", - тихо извинилась Рэйчел.

Валентина поднесла кулак к своему лицу. "Потри хорошенько свои глаза", - приказала она. - "С силой".

Рэйчел изогнула бровь и вопрошающе посмотрела на русскую. "Что? "

"Потри глаза", - повторила Валентина. - "Они должны быть красными и слезиться". - Взгляд на лице Рэйчел, когда она поняла, чего от нее хочет Валентина, напомнил русской один из изумительных рассветов в родных степях.

"О, я поняла. Ты хочешь, чтобы у меня был вид давно не спавшего человека, правильно? "

"Кажется для вас еще не все потеряно, Рэйчел Кларк", - с напускной грубостью ответила майор.

Рэйчел послушно выполнила приказание, после чего Валентина наклонилась, чтобы оценить ее работу. "Пойдет", - одобрительно кивнув, произнесла Алексеева. - "Теперь слушай. Через несколько минут я позову сюда кое-кого. Необходимо, чтобы ты вела себя ммм… надлежащим образом, скажем так".

"Ты хочешь, чтобы я тебе подыграла?"

"Да, именно так. Подыграла. Поэтому не удивляйся, когда я покину комнату. Было бы еще лучше, если бы у прибывшего возникло впечатление, что ты при этом... "

"Испытала облегчение? " – догадалась Рэйчел.

Валентина прищурила один глаз и с подозрением посмотрела на нее. "Точно", - сдерживая улыбку, ответила она. - "Пока меня не будет, он будет ходить по комнате якобы для того, чтобы ты не смогла заснуть. Притворись, что ты очень утомлена физически и эмоционально".

Рэйчел утвердительно кивнула: " Это я могу".

"И еще. Когда ты останешься с ним наедине, я хочу, чтобы ты сразу же обратилась к нему по-немецки. Умоляй его, помочь тебе. Пообещай ему, что сделаешь все что угодно, чтобы выбраться отсюда. Сделай ударение на 'что угодно'. Скажи ему, что твой отец богат и вознаградит его по царски, если только он поможет тебе выбраться из Восточного Берлина".

"Я поняла", - кивнула Рэйчел.

"Хорошо".

"Ты можете сказать мне, зачем все это? " – поинтересовалась девушка.

Пришло время красивой женщине-следователю сделать собственное признание. "Это – нужно только для меня", - ответила она. Однако ради спокойствия Рэйчел она не стала вдаваться в детали.

Хотя Валентина и оставила ее в неведении относительно своего плана, но девушке не стоило труда раскусить ее намерения. Судя по всему Алексеева не собиралась переходить с нею границу. Обдумывая это, Рэйчел почувствовала разочарование. И даже больше: ей стало почему-то... грустно.

Ее невеселые размышления были прерваны голосом Валентины: "Есть еще кое-что ".

"Да? "

"Мне необходимо надеть на тебя наручники и снова посадить на стул. И... " - Здесь Валентина нерешительно замялась.

Ощущая ее дискомфорт, Рэйчел попросила ее продолжить.

"Чтобы твоим просьбам в дальнейшем поверили, я собираюсь ... "

"Быть грубой со мной? " - спросила Рэйчел.

"Только немного", - уверила ее Валентина, благодарная девушке за понимание.

Рэйчел улыбнулась, и с большой теплотой промолвила: "Делай то, что считаешь нужным". – Но, пожалуйста, пойдем со мной, - мысленно добавила она.

Валентина молча кивнула и вышла из двери, направившись к холлу, куда выходила лестница. Оказавшись на месте, она грубо окликнула охранника, несущего службу у дверей на пролет ниже нее: "Томсон!"

"Да, товарищ майор? "

"Пошлите Крюгера во вторую комнату! "

"Будет сделано, товарищ майор", - немедленно ответил солдат. Возможно, Томсон и не узнал Валентину без формы и ее, обычно туго скрученных в узел, волос, но он чертовски хорошо знал ее голос.

Покончив с этим, Валентина быстро вернулась в комнату и стала ждать. Примерно через две минуты спустя она и Рэйчел услышали вежливый стук в дверь. Алексеева кивнула американке, давая ей последнюю возможность подготовиться, прежде чем недовольно крикнула: " Войдите! "

"Вы посылали за мной, товарищ майор?" – робко спросил Крюгер.

Это был для него незабываемый момент. За все восемь месяцев, с тех пор как он получил сюда назначение, это был первый раз, когда хваленая майор Алексеева снизошла до того, чтобы лично послать за ним.

Как и все остальные, кто видел ее этим вечером, он не мог не заметить перемену в ее внешности. Однако как ни прекрасна была женщина перед ним, тем не менее, она все еще была майором КГБ, и он немного нервничал, находясь с ней в одной комнате.

"Крюгер", - между тем строго сказала она, - "у меня для вас работа".

"Да, товарищ майор? "

Боже! – подумала Валентина - хотела бы я получать по рублю каждый раз, когда слышу это. Но вслух произнесла другое: "Несомненно, вы читали регистрационный журнал и заметили, что я работаю здесь с заключенной, которую лишают сна".

На самом деле Крюгер не читал журнала, но, разумеется, он не собирался говорить ей об этом. "Да, товарищ майор", - солгал он - "Я сразу отметил это, когда заступил на службу".

Лживый ублюдок! - подумала Валентина. - "Я собираюсь прерваться", - сообщила она ему. Опустив руку в карман, она достала ключ к наручникам Спрингера и сняла их с Рэйчел, прежде чем продолжить: - "Тем временем я решила позволить заключенной облегчиться. Поэтому отведите ее в туалет, пока меня не будет".

Это и была часть плана Валентины в отношении Крюгера. Чтобы доставить Рэйчел в туалет, он должен был пройти мимо стола дежурного, где их, несомненно, заметят. Это послужит доказательством того, что Крюгер и Рэйчел действительно вместе покинули комнату для допросов. Когда придет время, Валентина просто обвинит его в преступной небрежности - в разрешении Рэйчел сбежать - таким образом, решив его дальнейшую судьбу. В конце концов, кому более вероятно поверит полковник Маров? Своей непосредственной подчиненной, высоко квалифицированному следователю, награжденному золотой звездой, которая к тому же была в немалой степени причастна к его собственному повышению в рядах КГБ, или какому-то скромному Штази-офицеришке, который в основном служил мальчиком на побегушках, а не настоящим полицейским?

"Как прикажите, товарищ майор".

Именно в этот момент Рэйчел притворилась, будто засыпает.

Отличная игра, - одобрительно подумала Валентина. Не вкладывая силу в удар, она шлепнула Рэйчел рукой, и сердито нахмурившись, грозно закричала: " Просыпайся, мерзкая шлюха!"

"Охх", - простонала Рэйчел. "Пожаааааалуйста. Позвольте мне... поспать".

Валентина схватила ее за руку и грубо подняла со стула. "На своих ногах, сука! " – прорычала она.

"Пожалуйста", - захныкала Рэйчел. - "Только пять минут на том диване, это – все о чем я прошу".

Малышка, ты прекрасная актриса, - молчаливо восхищалась ее игрой Валентина. - "Признайся в своих коварных преступлениях, и ты сможешь спать сколько захочешь", - угрожающе проворковала она в ухо Рэйчел. - "А до тех пор мы продолжим". - Она грубо схватила Рэйчел за подбородок и ощутимо встряхнула голову девушки. - "Или возможно ты предпочитаешь, чтобы мы возобновили разговор с того места, на котором остановились во время нашей второй беседы, а? "

"Н-н-нет... пожалуйста", - очень жалобно, как только позволял ей врожденный артистизм, попросила Рэйчел. - "Не бейте меня больше".

С ехидной улыбкой на губах Валентина выпустила ее подбородок и с намеренной злостью, но не слишком сильно, отпихнула от себя. "Я презираю таких, как ты. Мне даже противно смотреть на тебя. Ты настолько жалкая". - И такая храбрая, - добавила она, но уже про себя. Ее глаза сердито сверкнули в сторону достаточно впечатленного происходящим Крюгера. "Ну?" - нетерпеливо потребовала она. - "Чего вы ждете? Личного приглашения от товарища Хрущева? Начинайте действовать! "

Ее раздраженные слова, словно острые шпоры, вонзились в его бока. "Так точно, товарищ майор", - подобострастно выпалил он.

Когда рука немца опустилась на плечо Рэйчел, длинный палец Валентины едва не проткнул его грудь. "Дай этой свинье пять минут, Крюгер", - прорычала она, добавив напоследок.

Опустив ключ в карман, майор повернулась к двери и, сделав четыре длинных шага, покинула кабинет.

Крюгер с облегчением вздохнул, дожидаясь пока ее шаги не затихнут. "Пошли", - сказал он, коснувшись руки заключенной. Они спустились на первый этаж и, пройдя мимо стола дежурного, направились туда, где был расположен туалет. Весь путь по лестнице Рэйчел, исполняя инструкции Валентины, обещала ему луну и звезды, если он поможет ей спастись. Когда они обходили стол дежурного, она сделала особенно соблазняющее предложение. Она предложила ему собственное тело. Но даже на это Крюгер ответил nein.

Оказавшись на месте, он открыл дверь. Едва Рэйчел собралась проскользнуть мимо него, как Крюгер, убирая руку, весьма ловко сумел примостить ее прямо на левую грудь девушки.

Рэйчел даже не моргнула глазом. Лишь спросила на безупречном немецком: "Ты передумал? Поможешь мне? "

"У тебя красивая грудь", - с вожделением смотря на девичий бюст, произнес немец. "Пощупать" его было все, на что он смог решиться. - "Для тощей американки".

Да? Не буду спорить. Ужасно то, что такому субъекту как ты никогда не представится случай насладиться ею, - подумала Рэйчел. Однако, помня инструкции Валентины, она обеспокоено огляделась по сторонам, прежде чем предложила: "Ты получишь меня здесь и сейчас и она – в твоем полном распоряжении".

"Ты думаешь, я кто? Дурак?" - спросил Крюгер. - "Майор вырвет мне яйца и положит их на тарелку, если я даже подумаю об этом".

Ухмыляясь, Крюгер потянулся к выключателю. Что случилось затем произошло настолько быстро, что Рэйчел даже не вздрогнула. Крюгер не успел дотянуться до выключателя, как чья-то рука появилась из-за двери и схватила его за мундир. Рэйчел услышала низкое рычание и увидела, как чужая рука молниеносно увлекла за собой пораженного немца. Еще секунда и лоб Крюгера с глухим стуком столкнулся с дверью. Мужчина застонал, а Рэйчел широко раскрытыми глазами наблюдала за тем, как у него подкосились колени. Чья-то рука все еще держала его за мундир, когда он медленно осел на пол. "Валя? " - нерешительно спросила Рэйчел. - "Это ты?"

"Ш-ш-ш", - предостерег ее тихий голос. Валентина вышла из туалетной комнаты и подошла со спины к находящемуся в беспамятстве мужчине. Крюгер, твои яйца уже мои, - мысленно обратилась она к несчастному немцу. Схватив его за подмышки, она втянула его в туалет. Наблюдая за ней, Рэйчел была поражена, как легко она справилась с этой задачей. Крюгер вовсе не был карликом. Он был столь же высоким, как и сама Валентина, и весил, по крайней мере, двести фунтов. Однако темноволосая женщина схватила его словно тряпичную куклу, а теперь и вовсе передвигала, по-видимому, вообще без каких-то усилий. Рэйчел не могла не восхищаться ею. Она никогда не видела женщины похожей на нее. Такой умной, такой деятельной, такой... сильной! Да, это было единственное слово, которым в достаточной мере можно было описать Валентину Алексееву - СИЛЬНАЯ. Какая женщина! – непроизвольно подумала Рэйчел.

Валентина переступила через свою жертву, но перед тем как закрыть двери подложила в карман Крюгера ключ от наручников. По ее разумению это будет еще один гвоздь в его гроб.

Напоследок она сняла со сливного бачка крышку и засунула руку в холодную воду. Найдя внутри тяжелый брусок, служивший противовесом для «груши», которая не давала воде вытекать из бачка, она извлекла его и осторожно положила около Крюгера. Она преднамеренно оставила крышку открытой, чтобы сделать картину более достоверной. Теперь любой "установит", что Рэйчел должно быть использовала брусок как оружие, чтобы выбить им своего охранника. Это было бы прекрасное отвлечение для того, чтобы замести свои собственные следы. Теперь ее работа сделана. Валентина вытерла влажную руку о форму Крюгера и спокойно прикрыла дверь. "Пошли. Сейчас самое время", - сказала она, беря девушку за руку.

Рэйчел не нужно было говорить о серьезности ситуации. Последнее что ей хотелось сделать в этот момент - это расстроить свою внушительную напарницу. Однако она просто больше не могла терпеть.

"Ммм, Валя? "

"Что такое?" - спросила Алексеева, осторожно оглядывая коридор. За углом, не больше чем в двадцати метрах, располагался стол дежурного. В любой момент кто-нибудь мог появиться оттуда, направляясь к туалету.

"Я ахх, я должна ... пойти".

"О чем ты говоришь? Куда пойти? "

"В туалет, черт побери", - пробормотала Рэйчел сквозь стиснутые зубы. - "Мне действительно нужно опорожнить свой мочевой пузырь". - Валентина подкатила глаза к потолку и тихо ругнулась по-русски. Рэйчел поняла это скорее по ее тону, чем по значению. - "Это - не моя вина", - стала оправдываться она. - "Ты – та кто…"

"Хорошо, хорошо", - раздраженно прошипела Валентина. - "Только поторопись, ладно? "

Туалетная комната была маленькой, примерно четыре на шесть футов. Чтобы подойти к не очень чистому унитазу Рэйчел пришлось чуть отодвинуть ногой безвольное тело Крюгера. Каких то семьдесят два часа назад ей бы и в голову не пришло, что что-то подобное может с ней случиться. Одна только мысль о том, что она будет делить небольшой грязный туалет вместе с лежащим без сознания мужчиной, показалась бы ей смехотворной. Или безумной. Но за прошлые семьдесят два часа с Рэйчел произошло многое. На горе или радость, но жизнь молодой женщины изменилась раз и навсегда, и она знала это.

В то время пока Рэйчел занималась своими делами, Валентина украдкой добралась по слабо освещенному коридору до угла, и очень осторожно выглянула из-за него, чтобы убедиться на месте ли дежурный. Когда она не увидела никого за столом, ее охватило беспокойство. Если Шульца, дежурного офицера, не было на месте, тогда он, должно быть, бродил где-то по зданию. Этот маленький засранец может быть где угодно, - пронеслось у нее в голове.

Вернувшись к туалету, она порывисто открыла дверь изаглянула внутрь. "Рэйчел", - нетерпеливо прошептала она. - "Мы должны идти. Немедленно! "

"Иду", - откликнулась девушка. Натянув трусы и опустив юбку, Рэйчел само собой разумеется собиралась сделать то, что и любой на ее месте, а именно - спустить за собой воду. Конструкция бачка представляла собой одну из старых моделей, в которой нужно было потянуть за цепочку, чтобы произошел слив. Девушке потребовалось пара секунд, чтобы понять, как он работает.

Валентина, которая в это время еще раз решила осмотреть коридор, оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рэйчел схватилась за цепочку. "Нет!" – прошипела она. - "Оставь это".

"Я - "

Майор проигнорировала незаконченную фразу и, добравшись до Рэйчел, сильной рукой схватила ее за запястье. "Пошли! "

Зажав руку девушки будто в тиски, Валентина увлекла ее вдоль по коридору, подальше от стола дежурного.

Покинуть здание через любую из трех входных дверей даже не стояло на повестке дня, потому что у каждой всегда стоял часовой. Несмотря на то, что Алексеева вполне могла отвести Рэйчел прямо к выходу, было одно «но». Любой из охранников у двери без сомнения будет задавать вопросы, а это совсем не входило в ее планы. Это разрушило бы связь Крюгера с исчезновением заключенной и недвусмысленно указало бы на нее. Естественно она не собиралась этого делать, да и необходимости в этом не было. Для того, кто со своей типичной основательностью продумал весь этот план, нашелся способ вывести Рэйчел из здания незаметно.

Большинство окон на первом этаже здания было закрыто решетками, но Валентина по воле случая знала, где было одно, на котором решетки не было. Поскольку здание не имело подвала, котел низкого давления, обогревающий здание, был расположен на первом этаже в комнате с северной стороны. Сделанный еще до войны, котел немилосердно использовался суровыми зимами, отчего частенько страдал от разрыва труб. Не раз, рассерженная этим обстоятельством, Валентина ходила в котельную, чтобы выругать нерадивых рабочих, которых со своей стороны подозревала в лени, и заставить побыстрее исправить поломку. Она вспомнила об окне, потому что несколько раз видела, как рабочие, стоявшие на дорожке снаружи, передавали через него новые трубы для котла. Она знала, что начало этой дорожки, было по большей части не видно с двух главных входов в здание, и это теоретически идеально подходило для ее целей. Если они обе будут держаться в тени, то по разумению Валентины они не должны были иметь никаких неприятностей со своим бесследным исчезновением.

Все то время, пока Валентина вела Рэйчел по коридору, а затем свернула за угол по пути к котельной, ее мысли продолжали возвращаться к проблеме, связанной с очень реальной возможностью столкнуться с проверяющим окрестности Шульцем. Если бы это случилось на самом деле, то это был бы просто полный провал. К счастью они добрались до котельной без приключений.

"Внутрь", - приказала Валентина, указывая большим пальцем на двери котельной. Рэйчел послушно исполнила приказание, юркнув в комнату первой. Валентина зашла следом и спокойно прикрыла за собой дверь, на которой не было никакого замка. Это обстоятельство заставляло осмотрительную Валентину слегка нервничать, но, рассматривая время, в которое они здесь оказались, она действительно не ожидала, что кто-нибудь решит заглянуть сюда. Не задерживаясь ни на секунду, она прошла мимо старого котла к окну. Тусклый свет далеких уличных фонарей, проникающий внутрь через оконное стекло, был единственным освещением в комнате. Осматривая окно, Валентина увидела, что оно меньше, чем ей запомнилось. Она быстро сообразила, что если гибкой Рэйчел не составит труда пролезть через это отверстие, то ей протиснуться в него со своими широкими плечами будет намного труднее. Это был один из очень немногих случаев в ее жизни, когда ее великолепное, мускулистое, спортивное тело могло сыграть с ней злую шутку.

Открыв защелку, Валентина медленно распахнула окно и очень осторожно выглянула наружу. У нее был необычайно сосредоточенный вид, пока она, используя свое удивительно тонкое чутье, исследовала темный переулок. Все было чисто.

"Ладно", - тихо отозвалась она - " ты идешь первой".

Рэйчел глубоко вздохнула: "Как скажешь".

"У меня могут быть трудности с этим окном", - предупредила Валентина. - "Поэтому, когда вылезешь, присядь у стены и не двигайся, пока я не присоединюсь к тебе".

"Понятно", - кивнула девушка.

Даже для Рэйчел окно было слишком маленькое, поэтому на ум не пришло ничего лучшего, как только выползти из него. Для этого всего то и требовалось - высунуть голову и плечи через проем, согнуться в поясе, и позволить силе земного притяжения сделать остальное. К счастью окно было расположено не слишком высоко от земли. Валентина предусмотрительно придержала девушку за ноги, пока она спускалась таким способом, и приземление прошло довольно мягко.

Однако для широкоплечей Валентины этот способ вряд ли подходил. После небольшого раздумья она решила, что лучше всего будет избрать другой вариант. Она не сомневалась, что с ее узкими бедрами не будет никаких проблем, и поэтому вместо того чтобы пытаться сначала протиснуть в небольшое отверстие свои плечи, она сделает наоборот. Сперва она опустит ноги, а затем позволит силе тяжести помочь ей выбраться наружу.

Ее идея сработала как нельзя лучше. Как только она освободила плечи, осталось всего ничего: отпустить подоконник и приземлиться на дорожку, до которой оставалось каких-то полтора метра. С кошачьей ловкостью Алексеева спрыгнула на асфальт, мягко приземлившись на корточки, и тут же почувствовала, как к ней подошла Рэйчел и присела рядом. Несмотря на всю неопределенность ситуации и вероятную опасность, теперь, когда Валентина была рядом, Рэйчел почему-то ощущала себя в полной безопасности. Это был удивительный поворот в ее жизни. Лишь несколько часов назад она ожидала от жестокой красавицы только плохого. Ведь та в любой момент могла избить ее до бесчувствия или даже убить.

"Пошли", - коснувшись руки задумавшейся девушки, прошептала Валентина.

"Валя? "

"Что?"

"Спасибо. Я хотела сказать - за то, что помогаешь мне".

Валентина подняла руку и очень нежно коснулась разбитой губы Рэйчел. "Ненужно. Во-первых, это из-за меня ты здесь, американка. И мне очень жаль, что это так".

Рэйчел была права, когда предположила, что Алексеева давненько не просила ни у кого прощения. В темноте переулка Валентина смогла разглядеть слабую улыбку на лице девушки, когда та положила свою маленькую руку поверх ее. "Знаешь, мне больше нравится, когда ты называешь меня Рэйчел".

Нежное девичье прикосновение что-то всколыхнуло глубоко внутри Валентины. Что-то необычное, можно даже сказать что-то восхитительно - волнующее. Это была... страсть? Если только... "Очень хорошо..., Рэйчел", - непривычно для себя запнулась она. - "Я обещаю сделать все в моей власти, чтобы все исправить. Я вытащу тебя отсюда".

"Хотя, прошу прощения за твой автомобиль. Я приказала разобрать его", - добавила она, слабо улыбаясь. Если бы кто-либо еще в этот момент увидел улыбку Валентины, то, скорее всего, решил, что она смущена.

К черту автомобиль! - подумала Рэйчел. И снова мысленно повторила свою просьбу. - Пожалуйста, пойдем со мной! - Ей очень хотелось сказать это вслух, прокричать или быть может просто прошептать... соблазнительно проворковав это на ушко русской красавице. - Пойдем со мной! - Но она... не решалась. Однако, несмотря на свою трусость, ничего не мешало ей сказать правду своему собственному сердцу. - Я влюбляюсь в тебя, Валентина Алексеева!

Прекратив разговор, Валентина встала и в сопровождении Рэйчел, начала потихоньку продвигаться к началу переулка. Еще несколько метров, - думала она - и мы будем вне подозрений. Пересечение переулка с улицей было самой критической точкой. Когда они достигли угла, Валентина остановилась и в последний раз окинула пристальным взглядом окрестности. Единственное, что привлекло ее внимание, был припаркованный на противоположной стороне улицы, в квартале от них, автомобиль. Удовлетворенная, что путь свободен, она прошептала: "Пошли. Сюда".

Две женщины вышли на тротуар и повернули направо. Теперь, когда они были за пределами здания и шли по улице, Рэйчел охватил неподдающийся контролю страх, который толкал ее как можно быстрее уйти от зловещего места. Как будто читая ее мысли, Валентина схватила девушку за руку и успокаивающе прошептала: "Не бойся, Рэйчел".

"Есть шанс, что нас могут остановить?" – спросила та.

Для этого часа, это действительно было вполне возможно, и никто не знал об этом лучше, чем Валентина. Хотя в городе по существу не было комендантского часа, однако по установившемуся порядку полиция частенько останавливала тех, кто перемещался по городу в темное время суток, и задавала им вопросы о необходимости прогулки в столь неурочное время. Однако Валентина не волновалась по этому поводу. Если они действительно столкнутся с такой проблемой, удостоверение майора КГБ в ее кармане должно локализовать эту неприятность, отодвинув ее в сторону точно так же, как Моисей когда-то раздвинул воды Красного моря. На крайний случай у нее всегда был при себе люггер. "С этим не будет проблем", - уверенно произнесла Валентина.

С каждым шагом, отдаляющим их от управления, груз, давивший на плечи Валентины, казалось, становился легче. Еще несколько метров и, повернув за угол, они фактически выйдут на конечную прямую. Главный контрольно-пропускной пункт в Западный Берлин будет всего в нескольких кварталах. Пройти до него - просто хорошая разминка для ног. Пока все шло строго по плану. Если исключить какую-либо неприятность на контрольно-пропускном пункте, то Рэйчел может быть дома меньше чем через час.

К сожалению именно здесь план Валентины начал давать сбой. Когда они подошли к углу, Алексеева увидела черный седан, вынырнувший из переулка и устремившийся следом за ними. Заметившая его чуть позже Рэйчел с трудом сглотнула внезапно вставший в горле комок и еще крепче сжала руку Валентины. "Без паники", - пробормотала Алексеева. - "Если нас остановят, я разберусь с этим".

Они подошли к углу и, стараясь сохранять спокойствие, повернули на следующую улицу. Возможно это - не полицейские, - с надеждой подумала Рэйчел. В отличие от нее Валентина прекрасно знала кто это. Она сразу узнала в безликом автомобиле модель предпочитаемую Штази. Слишком небольшое количество обычных граждан могло позволить себе такую машину. Поэтому она не удивилась, когда на перекрестке автомобиль повернул налево и поехал за ними.

"Не оглядывайся", - предостерегла свою спутницу Валентина, отпуская ее руку. Она не хотела этого делать. Ей нравилось держать теплую ладонь Рэйчел в своей собственной, но вид двух женщин идущих рука об руку в середине ночи по улице Восточного Берлина будет откровенным приглашением последовать за ними, по крайней мере, для Штази. Через несколько секунд молодые женщины ясно услышали, как автомобиль за их спиной замедляет ход. Несомненно, теперь он ехал за ними. "Прежде всего, не показывай, что ты нервничаешь", - предупредила Валентина, стараясь держать взгляд прямо перед собой.

Однако Рэйчел не обладала стальными нервами как ее спутница. Если говорить откровенно, она была очень испугана. Да, Валентина уверила ее, что сможет справиться с ситуацией, но что если что-то пойдет не так? Что если случится что-нибудь непредвиденное и все полетит в тартарары? От тревоги в голову лезли разные мысли. Она даже задавалась вопросом, а не могла ли Валентина отвернуться от нее. В конце концов, перед лицом грозивших ей неприятностей это было бы так естественно. Безрассудный страх толкал Рэйчел к ужасным заключениям, но, по правде говоря, это было единственное, о чем она не должна была волноваться. Если бы, каким-либо образом ей удалось сейчас заглянуть в сердце Валентины, она бы без сомнения поняла, что загадочная русская красавица была твердо намерена вернуть ей свободу. И даже больше того - Валентина была очень близка к намеренью отдать ей и свое сердце.

Эрнст Брунер, пристально всматривающийся в двух женщин, высвеченными фарами его автомобиля, сразу почувствовал что-то неладное. Даже в считавшемся "не криминальным" Восточном Берлине, было весьма необычно найти двух женщин, прогуливающихся по улице в полном одиночестве посреди ночи.

Сначала он решил, что высокий прохожий был мужчиной, но как только они подъехали достаточно близко и смогли разглядеть его длинные, до плеч волосы, он понял свою ошибку. Это еще больше разожгло его интерес. Брунер прикинул, что в женщине, по крайней мере, было 180 сантиметров роста – что не типично для обычной фрау. Она, - подумал он, - высокая как ......

"Алексеева! " – изумленно прошептал он.

"Разве это возможно? " – недоверчиво спросил водитель.

"Да, я уверен в этом", - ответил Брунер.

"Что она делает посреди ночи, разгуливая по улице словно какая-нибудь шлюха?" - удивился водитель. - "И кто - это с нею? "

К настоящему времени Брунер был совершенно уверен, что другая женщина была американкой, которую недавно задержало КГБ.

"Мне это не нравится", - прокомментировал он, с возрастающим подозрением.

Валентина услышала слабый визг тормозов, остановившегося автомобиля, а затем хлопки распахнутых дверей.

"Стоять! " – требовательно произнес голос.

"Товарищ Алексеева? " – окрикнул русскую Брунер, приближаясь к женщинам. - "Это вы? "

Валентина тотчас узнала его голос. Брунер! Будь проклята такая удача! - тихо выругалась она. Из всех людей в Берлине это безусловно был последний человек, с которым ей хотелось бы встретиться в этот момент. "Да, Брунер", - повернулась к нему Валентина. - "Это - я". – Стараясь, чтобы ее голос звучал как можно строже, спросила: "Чего вы хотите? "

"Что привело вас сюда в этот час? "

"Я могла бы спросить у вас тоже самое", - парировала вопросом вопрос Валентина.

Брунер с сожалением покачал головой: " Увы, товарищ майор, боюсь, я неизлечимо болен бессонницей. К сожалению, единственный способ, которым я могу справиться с нею - это работа. А вы? " - с едва заметной улыбкой на губах поинтересовался он.

"У меня нет привычки объяснять свои действия, Брунер". - В голосе Валентины явно слышались нотки раздражения. - "Но в виде исключения скажу, что мое присутствие здесь связано с действиями, направленными на лишение сна этой заключенной".

Брунер откровенно уставился на Рэйчел: "Она отнюдь не выглядит утомленной этим. И признаюсь честно, похоже все эти ваши действия превратились в приятную небольшую вечернюю прогулку".

"Сначала вы устраиваете мне допрос, а теперь имеете наглость подвергать сомнению мои методы", - вскипела Валентина. - "Предупреждаю вас, Брунер. Это - не ваше дело".

"Прошу простить меня, товарищ майор", - сохраняя спокойствие, ответил Брунер, - "но я полагаю, что это мое дело. Исправьте меня, если я не прав, но разве это не входит в наши обязанности - проявлять внимание к таким вопросам здесь на улице в это время? "

Высокомерный ублюдок! – внутренне кипела от ярости Валентина. Он поставил ее в трудную ситуацию и знал это. И что еще хуже, он знал, что и она знает это, иначе он никогда бы не осмелился разговаривать с нею таким снисходительным тоном. "Допросы и заключенные – это мои заботы, Брунер", - холодно ответила она - "не ваши".

Не участвовавшей в разговоре Рэйчел казалось, что они обсуждают не ее, а кого-то еще. Когда Валентина вступила в беседу, девушка заметила, как она непреднамеренно вышла вперед, помещая свое тело между нею и двумя незнакомыми мужчинами. Она ожидает неприятностей, - подумала она с тревогой.

"Тогда, почему вы не в форме? " – копнув глубже, спросил немец.

"Брунерррр", - зловеще предупредила Валентина. - "С меня хватит". - Она подняла руку и неторопливо сунула пальцы в брючный карман.

Но словно бульдог, вцепившийся в свою жертву, Брунер не желал отпускать ее. Что-то тут было не так, и была перед ним Алексеева или кто-либо другой, ему было все равно. Он собирался добраться до сути дела.

Его голос был совершенно спокоен, когда он предложил: "Нам стоит вернуться в Управление. Я уверен, что полковнику Марову этим утром будет очень интересно выслушать все детали вашего нового подхода к допросу".

Не отличавшийся высокими принципами Брунер видел перед собой целый мир возможностей – и все с выгодой для себя. Ему впервые за долгое время удалось поставить на место надменную, но такую очаровательную и бесконечно желанную Алексееву. Ни при каких обстоятельствах она не должна была быть здесь одна с заключенной. Вывод напрашивался только один, поэтому Брунер был так заинтересован этим. Конечно, Валентина видела, как сгущаются тучи над ее головой, и у нее действительно нет другого выбора, кроме как принять его предложение. Поедая глазами привлекательную женщину в обтягивающих штанах с длинными темными волосами, красиво ниспадавшими на широкие плечи, он радостно подумал: Возможно, сука, именно я буду тем, кто трахнет тебя, в конце концов! - Несомненно, он был в полном экстазе от возможности, что эта... охотница, станет его любовницей. И даже если она будет достаточно глупа и откажется от... что ж в запасе всегда оставался полковник Маров. По любому все складывалось для Брунера как нельзя лучше. Этот случайный поворот событий стал причиной его смелой речи: "Но не волнуйся, Валентина..." - Брунер с нескрываемым злорадством произнес ее имя... - "Я уверен, что мы с тобой сможем договориться обо всем к нашей взаимной выгоде".

"Ты - наглый сукин сын, я никуда не пойду с тобой", - прорычала Валентина. - "Как смеешь ты обращаться к старшему по званию в такой непочтительной манере! Да за это я подвешу твои яйца у себя на стенку! " - Медленно подняв левую руку, она коснулась края своего свитера.

"Извини", - с наигранной печалью ответил Брунер, - "но, пожалуй, тебе захочется пообщаться с моими яйцами с намного большим, кхм… удовольствием и уважением, скажем так? Я так надеюсь, что ты поймешь все правильно". - Брунер не спеша сунул руку под пиджак, намереваясь достать свой пистолет. Совершенно уверенный в своем мастерстве владеть ситуацией, он даже и подумать не мог, что русская красавица, не сводившая с него жесткого, грозного, пристального взгляда, будет готова к такому повороту событий.

В мгновение ока Валентины приподняла левой рукой край свитера, одновременно с этим выхватывая люггер правой. Подняв оружие до уровня глаз, она закричала: " Пригнись, Рэйчел!"

Рэйчел Оливии Кларк не нужно повторять дважды. С сильно бьющимся сердцем, она бросилась вниз к тротуару и перекатилась по мягкой траве газона. Рука ошеломленного Брунера была все еще под пиджаком, когда Валентина умело влепила ему в грудь 9-миллиметровую пулю чуть выше места, где находилась его правая рука. Любопытно, что последней его мыслью было удивление по поводу того, почему Алексеева назвала заключенную "Рэйчел". Начальник германского Штази умер прежде, чем его голова ударилась об асфальт.

Теперь, когда непосредственная опасность была устранена, Валентина направила свое внимание к водителю Брунера. Однако он был не в том положении, чтобы угрожать кому-либо. Все произошедшее явилось для него полной неожиданностью, застав врасплох, поэтому все, что ему осталось сделать это поднять руки и сдаться.

"Положи руки за голову", - приказала Валентина. Я должна убить его, - подумала она. – И немедленно. - Все инстинкты говорили ей о необходимости сделать это, но она не убила его. Она не могла хладнокровно застрелить его перед Рэйчел. Вот как только девушка будет в безопасности, тогда это будет совсем другой вопрос, и Валентине, чтобы избежать неприятностей, придется сделать это наверняка. Но пока она просто взглянула через плечо на все еще лежавшую ничком в траве девушку и сказала: "Теперь можешь встать. Все кончено". - Когда Рэйчел поднялась на ноги, Валентина кивнула водителю, предупредив - "Сейчас девушка обыщет тебя. Если ты только моргнешь, я пущу тебе пулю прямо между глаз". – У водителя, только что лицезревшего ее мастерство, не было никаких причин сомневаться в ее способности или готовности сделать это. "Проверь его пиджак", - приказала Валентина.

Не осмеливаясь смотреть на мертвого Брунера, Рэйчел осторожно обошла труп и подошла к водителю. Распахнув полы его пиджака, она чрезвычайно осторожно достала его пистолет из наплечной кобуры. Держа его так, будто он был сделан из экскрементов, она принесла его Валентине.

"Разве ты не думаешь, что нам нужно уходить отсюда? " – спросила она. - "Кто-нибудь мог услышать выстрел".

Валентина уже обдумывала эту возможность. Указывая люггером на Брунера, она обратилась к водителю: " Возьми его за руки и оттащи подальше от дороги". - Водитель послушно схватил Брунера за руки. Когда он начал тянуть его к свободному земельному участку, Валентина повернулась к Рэйчел. - "Садись в машину на заднее сиденье". - Девушка молча выполнила ее указание. Вскоре к ней присоединился водитель, занявший место за рулем, и сама Валентина, подсевшая к ней на заднее сиденье.

"Отвезешь нас к контрольно-пропускному пункту", - приказала Алексеева.

"Продажная свинья! " - выкрикнул водитель.

Ответом русской стало дуло люггера прижатое к его голове, позади правого уха.

"Если хочешь остаться в живых", - прорычала она, с силой ткнув его холодным оружием - "заткнись и веди машину".

Десять минут спустя они повернули за угол и оказались в двухстах метрах от контрольно-пропускного пункта, который служил входом в американский сектор Западного Берлина. Американцы окрестили его "КПП Чарли", хотя Валентина никогда не могла понять почему. Итак, мы на месте, - подумала она. Но когда они подъехали ближе, острый глаз Алексеевой подметил необычную деятельность на участке - намного большую, чем обычно можно наблюдать в полдень, не говоря уже об этом раннем утреннем часе. Наклоняясь к водителю, она приказала: " Останови автомобиль и заглуши двигатель".

"Что такое?" - с тревогой спросила Рэйчел. - "Что происходит? "

"Я не знаю", - ответила Валентина, не сводя глаз с будки охраны, которая теперь была не более чем в семидесяти пяти метрах от них. - "Но что-то случилось, это наверняка".

"Есть какие-нибудь идеи, что это может быть? " - спросила Рэйчел.

"Возможно, они знают о ваших преступных деяниях", - несколько самодовольно предположил водитель, подбодренный тем, что видел впереди.

"Так, что нам делать? "

"Сдаться, конечно", - насмехаясь, произнес мужчина.

Достаточно с меня этого несчастного сукиного сына! – рассердилась Валентина. Ее рука мелькнула неясным пятном, когда она ударила его по затылку рукоятью своего пистолета. Потерявший сознание мужчина тяжело упал вперед, навалившись телом на руль.

Рэйчел съежилась, услышав неприятный звук удара по голове водителя. "Иисус, Валя! " - завизжала она.

"Тише", - прервала ее Валентина. Однако это был не командный, авторитарный тон, которым она так хорошо владела, а скорее тот, в котором слышался намек на терпение и понимание. Валентина понимала, что Рэйчел не понравится случившееся. Да и почему бы ей не тревожиться по этому поводу? Любой нормальный человек чувствовал то же самое на ее месте. Но Валентина Алексеева была не совсем нормальным человеком. Три года бесчисленных убийств немцев, запах смерти которых до сих пор преследовал ее, отняли большинство человеческого у нее. Ее послевоенная работа позаботилась об остальном. Для нее это была просто очередная проблема, с которой надо было разобраться. Осторожно Валентина покинула свое место и выбралась из машины. Открыв дверь со стороны водителя, она с недовольным ворчанием спихнула мешавшего ей мужчину с кресла и села за руль.

"Что ты собираешься делать? " - спросила Рэйчел.

"Слишком опасно пытаться переходить здесь сейчас", - объяснила Валентина. - "Слишком большая активность вокруг. По-моему здесь произошел какой-то инцидент. А это означает, что они будут проверять и перепроверять каждого, кто решится пройти через них. Они могут даже закрыть КПП на какое-то время". - Она успокоительно улыбнулась Рэйчел в зеркало заднего вида. - " Нам просто нужно будет найти другой путь, вот и все", - добавила Валентина.

"Слишком опасно пытаться переходить здесь сейчас", - объяснила Валентина. - "Слишком большая активность вокруг. По-моему здесь произошел какой-то инцидент. А это значит, что они будут проверять и перепроверять каждого, кто решится пройти через них. Они могут даже закрыть КПП на какое-то время". - Она успокоительно улыбнулась Рэйчел в зеркало заднего вида. - " Нам просто нужно будет найти другой путь, вот и все", - добавила Валентина.

Однако она знала, что это будет не легко. Безусловно существовало несколько точек, где можно было пересечь границу, но теперь в игру вступал фактор времени. Вероятно, Крюгер уже пришел в себя, и Валентине для собственной безопасности следовало непременно явиться утром в Управление для "выяснения" обстоятельств. А еще нужно было немедленно устранить водителя Брунера, избавившись от тела и этого автомобиля. Кроме того, оставалась небольшая проблема с самим Брунером. Его смерть действительно многое усложняла.

Одно дело нападение на конвоира и побег заключенной, но совсем другое, когда той же самой ночью к этому добавляется еще и убийство начальника местного Штази всего в квартале от Управления. О таком событии, конечно, следовало доложить руководству в Москве, и Алексеева уже слышала крики Марова о том, что ему нужны ответы. Разумеется, всегда оставалась возможность спрятать Рэйчел в собственной квартире и попробовать перейти границу позже, но такой поворот содержал слишком большой риск для них обеих. Повсюду были любопытные глаза, и никто не знал, кто мог предать их.

"Есть какие-нибудь идеи? " - спросила Рэйчел.

"Одна или две", - ответила Валентина, включая мотор. Но ее обеспокоенный взгляд, пойманный в зеркале заднего вида, сказал Рэйчел о многом.

Пришло ее время. Чтобы выбраться отсюда живой, Рэйчел оказывалась перед необходимостью приподнять последнюю завесу из недоверия и тайн, не оставив больше никаких секретов. И если она окажется не права, то тогда не только ее жизнь, но возможно и множество других тоже окажется в непосредственной опасности.

"Валя", - едва слышно произнесла она, - "я знаю место".

"Тыыыы? " - недоверчиво спросила русская. - "Что ты знаешь об этом? "

В зеркале Валентина видела, как девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула. Что происходит? – заинтересовалась она.

"На самом деле... я... не работаю на USIA (United States Information Agency – информационное агентство США)", - запинаясь, произнесла Рэйчел.

"О? " – подняла бровь Валентина. - "Только не говори мне, что ты работаешь на ЦРУ", - с удивленной улыбкой на лице, сказала она.

"Ну... фактически... Да, я... работаю". – Итак, она сказала это. Оставалось только узнать, как отреагирует Валентина на это потрясающее открытие.

Алексеева, однако, не поверила ей. "Прости меня, Рэйчел, но мне с трудом верится, что ты можешь быть хорошим тайным агентом".

"О, я - не тайный агент", - ответила Рэйчел. - "Я всего лишь помощник, отвечающий за предоставление перебежчикам убежища в Западном Берлине. Моя работа - в размещении невозвращенцев и наблюдении за тем, чтобы дома были оборудованы всем необходимым, а квартплата оплачивалась вовремя, ну ты понимаешь, о чем я говорю". - Она слабо улыбнулась. - " В этом нет ничего захватывающего. Это - довольно спокойная работа на самом деле".

Весьма искусный шпионаж, - подумала Валентина. К настоящему времени они выехали за пределы поля зрения контрольно-пропускного пункта и двигались назад, к восточной части города. Вскоре рассветет. У них оставалось мало вариантов. Что нам терять? - подумала она. - "Хорошо, шпионка", - произнесла она вслух, - " так, где - это место ...? "

Рэйчел несколько секунд колебалась, пока ее разум был занят последним небольшим сражением. Наконец, когда оно закончилось, и ее мозг принял полное и бесповоротное решение, она указала направление: "Поезжай к 146... "


***

Двадцать минут спустя Валентина притормозила у здания, выглядевшего как небольшой заброшенный склад. "Ты уверена, что это то место? " - спросила она.

"Это – то место", - ответила Рэйчел, открывая дверь автомобиля.

Перед тем как вылезти из машины, Валентина проверила водителя. На ее взгляд, он еще долго не придет в себя.

Обойдя автомобиль, Рэйчел встала впереди. Приподняв руки, она развела их в стороны примерно на один фут и повернула их сначала в одну, а затем в другую сторону, всматриваясь во что-то в слабом свете одинокого уличного фонаря.

"Что ты делаешь? " - поинтересовалась Валентина.

"Я видела это место только на фотографии", - ответила Рэйчел, - "поэтому пытаюсь сориентироваться".

Наконец она определилась с направлением и направилась в нужную сторону. Хотя ее шаги были короткими, но она довольно стремительно передвигалась по посыпанному гравием участку.

Озадаченная, Валентина последовала за ней. Ее изящные длинные ноги неловко повторяли порывистую поступь девушки. "Рэйчел", - спросила она, - "что мы здесь делаем? Это место, по крайней мере, в полу километре от границы".

"Это – то место", - повторила Рэйчел. - "А теперь заткнись и помоги мне найти топливный бак".

Продолжая следовать за ней, Валентина насмешливо посмотрела со своей внушительной высоты на макушку миниатюрной блондинки. - Эта мелкая букашка на самом деле только что сказала мне заткнуться? Точно!! - Шествовавшая впереди американка, не видела улыбки Алексеевой. Умышленно это было сделано или нет, но замечание Рэйчел послужило Валентине посланием того, что теперь девушка чувствовала себя совершенно комфортно в ее пугающем присутствии. И кажется русской, это очень понравилось.

Рэйчел повернула за угол здания и на мгновение остановилась. "Там", - указала она на темный силуэт на расстоянии в двадцать ярдов. - "Это тут".

"Я не понимаю", - сказала Валентина. - "Что тут".

Крутнувшись на пятках, Рэйчел посмотрела ей в лицо и не стала лукавить. "Это - туннель, Валентина. У нас здесь туннель".

Валентина была ошеломлена. Поскольку обнаруженный ими четыре года тому назад туннель Союзников присоединили к коммуникациям Восточного Берлина, а позже использовали этот факт в пропагандистских целях, она естественно предполагала, что Запад оставил идею вырыть другой.

Очевидно - нет.

Рэйчел подошла к нефтяной цистерне и начала внимательно осматривать землю вокруг. Валентина зашла с другой стороны и собиралась спросить ее, что она искала, когда носком своей туфли наткнулась на что-то металлическое. Наклонясь в темноту, она коснулась предмета и нашла что-то похожее на ручку. "Рэйчел", - тихо позвала она. - "Думаю, я нашла то, что ты ищешь".

Девушка согнулась и переползла к Алексеевой под резервуаром.

"Там", - указала Валентина в тень.

"Да", - подтвердила Рэйчел, - " это здесь. Отлично".

Алексеева схватилась за ручку и потянула на себя. Крышка поднялась вверх, открывая черную пасть входа, уходящую вниз в небытие. Валентина склонилась и заглянула в дыру.

"Ты уверена, что сможешь сделать это? " – поинтересовалась она.

"Конечно", - ответила Рэйчел, надеясь, что ее голос излучал уверенность. - "Это - просто туннель ".

Они обе выпрямились и какое-то мгновение молчали. Наконец Валентина спросила: "Ты знаешь, что теперь вы должны будете отказаться от него, а?"

"Да", - ответила Рэйчел. Однако никто из них сейчас не думал о туннелях.

Валентина протянула руку и немного натянуто попрощалась: " До свидания, Рэйчел Кларк. Возможно, когда-нибудь ты и я встретимся снова, при более благоприятных обстоятельствах". - Это не было лучшее прощание в ее жизни, но это было самое лучшее, что она могла придумать в создавшейся ситуации со своим разбитым сердцем.

Рэйчел неуверенно взяла ее руку: "Я с нетерпением жду этого". - Идем со мной, Валя!

Алексеева улыбнулась. " Однако до тех пор я советую тебе не возвращаться в Восточный Берлин. Если ты все же сделаешь это я не смогу... позволить тебе сбежать снова".

Рэйчел очень хорошо поняла, о чем она говорила, и для нее эти слова будто открыли ворота дамбы. "О, пожалуйста, Валя", - закричала она, бросаясь в сильные руки темноволосой женщины, - "идем со мной! "

Заключенная в теплое объятие девушки, Валентина закрыла глаза и скрипнула зубами от невысказанных страданий. "Я не могу", - ответила она мягко.

Сбитая с толку, Рэйчел отступила, смотря на нее полными слез глазами. "Но... почему? Ты потратила полчаса, рассказывая мне, что у тебя не осталось никого из близких. Так, что же держит тебя здесь? Идем со мной, Валя. Я хочу стать твоей семьей".

Валентина нежно погладила Рэйчел по щеке и покачала головой. "Это - невозможно, малышка. Разве ты не видишь этого? Мы живем в двух разных мирах. Твой - там, за колючей проволокой. Мой - здесь".

"Это не должно быть так", - засопела Рэйчел. - "Это не правильно. Ты можешь уйти со мной. Валя, через три года, когда мне исполнится двадцать пять, я унаследую десять миллионов долларов. Ты понимаешь, что это значит? Мой Бог, тебе никогда ни о чем не придется больше волноваться. Я покажу тебе мир".

"Это то чего ты хочешь, Рэйчел Кларк? " - спокойно спросила Валентина. - "Чтобы я стала твоей любовницей, твоей... шлюхой? "

"Черт тебя подери, Валя", - вспылила Рэйчел. Однако, не смотря на гнев в словах, она не сердилась, просто ее расстраивало упрямство темноволосой женщины. - "Проклятье! Это - не то, что я подразумевала, и ты знаешь об этом. Я хочу, чтобы мы построили нашу жизнь вместе".

"Запад не более терпим к тому виду чувств, которые мы испытываем друг к другу, чем Восток", - напомнила ей Валентина.

"Мне все равно", - заявила Рэйчел. - "Все, что имеет важность для меня это - ты. Я люблю тебя, Валя". - Она снова бросилась в руки высокой женщине и умоляя, повторила: "Я люблю тебя".

Валентина нежно поцеловала девушку в макушку и обняла так сильно, что чуть не раздавила ее.

"Я тоже тебя люблю, Рэйчел Кларк", - прошептала она. - "Я думаю, что мы всегда любили друг друга. И всегда будем".

"Тогда... тогда ты пойдешь со мной? "

"Нет".

"Но, Вааль... "

"Шшш", - прервала ее Валентина. - "Давай не будем больше об этом. Это только причинит нам еще больше боли". – Окончательный разрыв с нежной и доброй Рэйчел был для нее самым трудным испытанием, с тех пор как она похоронила своих родителей на далекой холодной русской равнине много лет назад. "Теперь ты должна идти", - сказала она. - "У меня еще есть работа".

Рэйчел поняла, что все бесполезно. Валентина приняла решение и никто, ни она, ни даже сам товарищ Хрущев не изменят его. Единственный, кто мог сделать это, была сама Валентина Алексеева. Собрав мужество, Рэйчел кивнула и пообещала: "Пока я живу, я никогда не забуду тебя, Валя. Никогда".

"Ты забудешь", - спокойно ответила Валентина. - "Когда ты только вернешься на Запад, и все вернется на круги своя, ты забудешь обо мне довольно скоро. И знаешь что? Ты должна это сделать. Я - не та кого тебе следует помнить".

Рэйчел вытерла слезы с щек и выпрямилась. "Ты можешь заставить меня уйти, майор", - сказала она, - "но будь я проклята, если ты сможешь заставить меня забыть тебя". - В конце своего дерзкого заявления, ее голос сломался, и она едва сумела закончить его.

"До свидания, моя дорогая маленькая тигрица", - с трудом произнесла Валентина.

Затем она резко развернулась и направилась назад к автомобилю. Она не могла больше сопротивляться мольбам девушки, еще секунда и она бы осталась. Ее глаза были полны слез, поэтому она то и дело спотыкалась на своем пути. "Я думаю, что мы всегда любили друг друга". Остановившись на мгновение, Валентина неуклюже вытерла слезы с глаз. Опустив руку в карман, она вытащила пистолет водителя и забросила его подальше в близлежащий подлесок. На мгновение ей захотелось повернуться, чтобы в последний раз взглянуть на Рэйчел, но все же она не стала этого делать. - Да, так будет лучше. Безусловно так будет... намного ... лучше... - "О Боже! "

Стоявшая над темной дырой Рэйчел, с печалью смотрела, как Валентина, ее дорогая Валя, уходила от нее и из ее жизни. Никогда она не чувствовали себя настолько беспомощной, подавленной и такой одинокой. Не раз ей хотелось сорваться с места, побежать за нею и умолять еще раз пересмотреть свое решение. Но она не сделала этого. Валентина решила - за них обеих, хотя ей это казалось не справедливым. Едва слышным шепотом она горько посетовала на судьбу: "Но что, черт возьми, я могу сделать с этим - ничего? "

Слишком скоро Валентина исчезла во мраке, оставив убитую горем девушку, стоять в полном одиночестве. С горькими рыданиями она села на землю и опустила ноги в темное отверстие входа. Благодаря разговорам с невозвращенцами, которые пользовались этим самым туннелем, она хорошо представляла, с чем ей придется столкнуться. Это будет вовсе не легкая прогулка, которую можно себе представить. Ей предстояло проползти на животе по влажной земле с четверть мили. Кроме того, там не будет никакого света, лишь кромешная тьма всю дорогу. И только собственные чувства должны указать ей путь вперед. Но после того через что ей пришлось пройти за прошедшие три дня, теперь она была готова к любым испытаниям. Я могу сделать это, - сказала она себе. Но внезапно исправилась, изменив я могу на - я сделаю. Валентина ведь сделала это ради нее.

Рэйчел последний раз взглянула в том направлении, куда ушла ее Валя. Она слабо улыбнулась и прошептала по-русски: " Дозвидания, моя любовь". Затем она спустилась вниз и осторожно прикрыла за собой крышку. Наверху не осталось никаких следов, будто никто и никогда даже и не был там.

Три дня спустя .......


Рэйчел Кларк одиноко сидела на холодной бетонной плите, служившей ей скамьей в ее месте ожидания. В двадцатый раз за сегодняшний вечер, она поднесла к глазам свои новые фирменные часы и в слабом свете далеких городских огней попыталась разглядеть который час. Стрелки показывали десять минут пятого. Горестно вздохнув, она обхватила руками одноразовый бумажный стаканчик и осторожно отпила остывающий кофе. Скоро рассветет. Это бесполезно, - с печалью решила она. - Она не придет.

В пятидесяти футах от нее находился вход в тот самый туннель, который вывел ее на свободу, и к которому она возвращалась вот уже третью ночь подряд. Не смотря ни на что, Рэйчел все еще надеялась, что Валентина передумает. И сегодняшний вечер был ее последним шансом. По иронии Судьбы, так хорошо знакомой Рэйчел, ей удалось узнать, что этим днем туннель собирались закрыть, завалив его большую часть.

Со своей стороны она не была к этому причастна. Рэйчел никому и ничего не рассказала о своем похищении. А чтобы это дало? – рассуждала она. Многих людей совершенно напрасно посадили бы в кутузку, а кроме того это могло негативно отразиться на Валентине и подвергнуть ее опасности. А этого она не могла допустить, особенно если в ее силах было предотвратить это. Свое отсутствие и ушибы она объяснила, как несчастный случай на лыжной прогулке.

Валя. Какое красивое имя! - Сидя и предаваясь размышлениям в темноте, Рэйчел поняла, что Валентина была не права. Ей никогда не забыть ее неотразимую красоту. Девушка опустила голову и единственная слеза, медленно скатившись по щеке, упала на землю. - Боже мой! Я никогда не увижу ее снова. – Фактически, три дня назад, она видела ее в последний раз. Теперь было слишком поздно. Однако Рэйчел не могла заставить себя встать и уйти. Еще несколько минут, - зевая, подумала она.

За прошедшие три дня ей удалось поспать всего четыре часа. Этому мешали мысли о русской красавице, которую она просто не могла выбросить из своей головы.

Потерев слипающиеся глаза, Рэйчел вытянула ноги и облокотилась спиной о выпирающую из плиты железную балку. Только пару минут, - подумала она снова. – Всего лишь пару минут...

С первыми утренними лучами, окрасившими небо на востоке в розовый цвет, Рэйчел наконец уступила своей усталости и заснула. Поэтому пропустила появление высокой темной фигуры, выбравшейся из туннеля и, после внимательного осмотра местности, направившейся прямо к ней.


"Рэйчел. "

"Мммм".

"Рэйчел, просыпайся".

"Что? "

Валентина Алексеева склонилась над уставшей молодой женщиной и, широко усмехаясь, снова потрясла ее за плечо.

Все то же самое. Рэйчел есть Рэйчел, - подумала она. - "Соня, просыпайся. Вставай!"

Но девушке не хотелось просыпаться. Ей слишком нравился сон, который ей снился. В нем с нею разговаривала Валя, и что удивительно - ее голос казался таким ... реальным!

"Рэйчел! "

Девушка открыла глаза и прямо над собой увидала лицо, за которое теперь с радостью отдаст свою жизнь.

"О, мой Бог! " - ахнула она. - "О, мой Бог! Боже! Бог мой, ВАЛЯ!! " - Рэйчел обхватила Валентину за шею и крепко прижала к себе, вцепившись в нее изо всех сил. Она так боялась, что если отпустит ее, то темноволосая женщина тут же исчезнет и снова оставит ее в полном одиночестве.

Валя нежно похлопала рыдающую девушку по спине и успокаивающе произнесла: "Все нормально, Рэйчел. Я - здесь. И всегда буду здесь".

"Я думала, что потеряла тебя", - сквозь плач донеслись до нее слова Рэйчел. - "Я думала, что никогда не увижу тебя снова. Что заставило тебя передумать? "

"Это - все твоя вина", - сказала Валентина, пытаясь придать своемуголосу угрожающие нотки. Глупая усмешка исчезла с ее лица, когда она призналась: "Я должна была увидеть тебя снова, Рэйчел Кларк. Я просто должна была это сделать. Мне казалось, что я смогу жить без тебя, но на самом деле это не так. Ну так что, богатая капиталистка, думаешь, сможешь найти мне работу? "

Услышав вопрос, Рэйчел начала смеяться и плакать одновременно. Кивнув, она сумела ответить: "Думаю это в моих силах".

Валентина внезапно подхватила Рэйчел под руки и с легкостью поставила на ноги. "У меня для тебя кое-что есть", - объявила она.

"Правда?" - спросила девушка, потешно сморщив нос. - "Что это? Юбилейный чайный набор, посвященный десятому съезду компартии?

"Ты никогда не позволишь мне загладить это, а?" – спросила Валентина, с ложным раздражением.

"Ну уж нет", - усмехнулась Рэйчел.

Валентина сунула руку в свой изодранный старый жакет и вытащила оттуда что-то обернутое в тонкую бумагу. "Вот", - протянула она сверток, - "это твое". - Рэйчел нетерпеливо порвала бумагу и увидела, внутри свой браслет. Это и ее драгоценная небольшая зеленая книга было все, что Валентина принесла с собой. - "Рэйчел, я никогда не прощу себя за то, что сделала с тобой".

Девушке не составило труда понять, о чем она говорила. "Поэтому ты не пошла со мной?" - спросила она. - "Тебе было стыдно?"

Валентина смутилась и, уставившись на свои ноги, бесцельно пнула ни в чем неповинную плиту. "Да".

"Я не знаю, о чем ты говоришь", - решительно заявила Рэйчел. - "Ты никогда ничего не делала мне плохого. Это был кто-то еще".

Валентина неуверенно кивнула и поблагодарила: " Спасибо, Рэйчел Кларк".

Прочитав безошибочное приглашение в голубых глазах, Рэйчел придвинулась ближе и, приоткрыв губы, с волнением ожидала их первого поцелуя. Полные, чувственные губы Валентины встретились с ее, и на какую-то минуту они замерли в крепком объятье, наслаждаясь теплыми прикосновениями языка друг друга. Наконец их поцелуй прервался, и Рэйчел встряхнула головой, как будто пытаясь привести свои мысли в порядок. "Ничего себе", - вскрикнула она. Казалось, ее колени стали резиновыми и плохо держали ее на ногах.

"Тебе понравилось? " - лукаво усмехнулась Валентина.

"Черт тебя побери, Валя", - восхитилась Рэйчел. - "Есть хоть что-нибудь, что ты не делаешь великолепно? "

Синеглазая красавица глубокомысленно потерла рукой подбородок, прежде чем призналась: "Нуууууу, я не могу готовить".

Рэйчел рассмеялась и быстро поцеловала ее в губы. "Это - не проблема", - заявила она.

Внезапно ее улыбка исчезла, и она прикрыла рукой рот.

"Что такое?" – забеспокоилась Валентина. - "Что случилось? "

"Водитель Брунера. Ты... тебе известно? "

Алексеева покачала головой. "Нет, Рэйчел, я не убила его. Я связала его и заткнула ему рот, а затем заперла в багажнике, пока принимала решение. Прямо перед тем, как я... " - Здесь она неловко замялась. Ей требовалось привыкнуть к тому, что она сделала. - "... дезертировала. Затем я анонимно позвонила по телефону и рассказала полиции о его местонахождении. Вероятно, он слегка страдал от жажды, но думаю, иначе он никак не пострадал".

"А Крюгер? "

"Я не думаю, что его накажут, после того как они узнают, что все это было моих рук дело", - ответила Валентина.

Хотя эти люди не были ее друзьями и несомненно будут вредить ей в дальнейшем, однако сердобольная американка была рада услышать эти новости.

Рука Валентины легла на плечо Рэйчел. "Есть кое-что, в чем мы должны достигнуть понимания до того как перейдем к дальнейшим действиям. Я говорю понимание, но фактически это то в чем я не пойду на компромисс".

"Все что угодно", - сказала Рэйчел. - "Только скажи что это".

"Я ничего не буду делать или говорить, что может навредить моей... моей прежней стране. Советский Союз - место моего рождения. Моя мать, отец и две мои сестры похоронены там", - произнесла она, впиваясь своими блестящими глазами в Рэйчел. - "Я достаточно их опозорила. И не стану добавлять к этому еще и измену".

"Я понимаю", - очень спокойно ответила Рэйчел. - "Не волнуйся. Никто даже не узнает, кем ты была. Я позабочусь обо всем".

Ее позиция вызвала у Валентины улыбку и, освобожденная, она подняла глаза к августовскому небу. "Почему-то с этой стороны звезды выглядят ярче", - заметила она.

Рэйчел взяла руку Валентины и поцеловала ее, прижимая к своей щеке. "Добро пожаловать в свободный мир, майор Алексеева".

Чтобы эмоции не захватили ее и не лишили контроля, Валентина попыталась облегчить момент небольшой шуткой. Хотя работники КГБ не были известны за свое чувство юмора. Погладив себя по животу, она заявила: " Итак, Рэйчел, я накормила тебя, когда ты хотела есть, думаю теперь ты могла бы отплатить мне тем же".

Рэйчел рассмеялась. " Да. Конечно. И смею тебя уверить, я смогу предложить кое-что получше, чем ливерная колбаса и сыр. Хочешь блинов и гору сосисок на завтрак? "

"Мы можем их достать? " - с искренним любопытством поинтересовалась Валентина. - "Где? "

"Фактически везде, где захотим. Все что требуется - деньги". - А с деньгами у Рэйчел Кларк не было проблем.

"Тогда я хочу блины и сосиску", - объявила Валентина.

"Прекрасно", - просияла Рэйчел. И направившись вместе с новой гражданкой свободного мира к позаимствованному у друзей джипу, добавила: " А после этого мы просто обязаны что-то сделать с твоим гардеробом, дорогая. Этот фасон, выглядящий как хламье с распродажи, может быть и сойдет за модный прикид в Восточном Берлине, но это мир самовлюбленных людей, привыкших не отказывать себе в удовольствиях. Мы обойдем все магазины в городе. И будем ходить до тех пор, пока не упадем. Мы... "

Выгнув дугою бровь, Валентина поинтересовалась: " Рэйчел, ты хорошо себя чувствуешь? Ты уверена, что сможешь выстоять в бесконечных очередях? "

Рэйчел дьявольски улыбнулась своей вновь обретенной возлюбленной. "Валя, тебе еще многому, нужно научиться". – В глубине души ее сердце буквально пело, - " И у нас вся жизнь впереди, за которую я смогу многое тебе преподать".

The End