Валентина Евгеньевна Дуб
Обыкновенный мальчик Вова
Давайте знакомиться
Познакомьтесь, пожалуйста: это Вова. Мальчик как мальчик: голова, два уха. Два глаза, две руки и один нос.
Глаза…
Какие у Вовы глаза? Всегда разные. То ясные, как небо, когда на нём светит солнышко.
То хмурые. Набежит тучка, и покапает дождик. Конечно, все знают: плакать стыдно. Но что поделаешь — бывает…
Уши…
Уши у Вовы не любят мыться. Когда по утрам он выходит из ванной, они ухитряются оставаться сухими.
— Вова, а уши? — укоризненно спрашивает мама.
— Как, и сегодня? — удивляется Вова.
Нос…
Нос у Вовы небольшой, курносый — просто кнопка. И очень любопытный. Всюду лезет, всё хочет узнать.
Но чаще выходит так, что по Вовиному носу всё узнают другие.
В кухню входит мама.
— Э, друг, так не годится: ты опять что-то жёг, когда меня не было дома.
— А как ты узнала?
— По носу!
Вова бежит в кухню. Таращит глаза на свой нос. Но на нём никаких следов.
— В комнате горелым пахнет! — объясняет мама.
Руки у Вовы никогда не бывают без дела. В спальне — его уголок, мастерская. Там Вова пилит, режет, строгает, стучит молотком, строит сооружения из разных «деталей».
«Детали» — это части бывших игрушек; например, колесо машины или крыло сломанного самолёта… Но больше всего «деталей» Вова раздобывает сам. То найдёт во дворе кусок свинца, то клубок спутанной проволоки, то перегоревшую лампочку. И всё тащит домой.
Мама не радуется таким находкам. Она называет это «хламом». А Вова каждый день приносит новые «детали». Вот и сейчас он стоит на пороге с огромным ржавым патефоном. Взгляд у него виноватый.
— Где взял? — коротко спрашивает мама.
— На свалке, — так же коротко отвечает Вова.
— Зачем тебе этот хлам?
Вова отвечает длинно:
— Это же не хлам! Это же старый патефон, его можно разобрать на части! Представляешь: и труба, и колесо, и подставка! Как же ты не понимаешь?
Мама всё понимает. Только раз она сильно рассердилась. Это когда сын принёс полные карманы графита. Тогда целый вечер она стирала Вовкины штаны, а вода всё равно была чёрная.
Вообще мама добрая. Только изредка она всё же говорит Вове:
— Ну-ка, сын, давай наведём порядок в твоих вещах.
— Давай! — не очень охотно соглашается Вова.
И они вдвоём вываливают всё из ящика на пол, а на дно ящика стелют чистую бумагу.
— Это, конечно, уже можно выбросить, — говорит мама и откладывает в сторону кусок сосновой коры.
— Что ты! — Вова в ужасе вырывает его из маминых рук. — Это же будущая лодка!
— Ну, а это уж настоящий хлам, — мама откладывает колбу с отбитым горлом.
— Нет! Это будет стеклянный домик для мухи!
Вот так и идёт у них уборка. Вова отвлечётся на минутку — и мама выбросит добрую половину его «хлама». Но когда заглянет в ящик — всё опять на месте.
— Сын, — вздохнёт она, глядя, как Вова подбирает гвоздики и гаечки, — кем ты только будешь, когда вырастешь. Наверное, мусорщиком.
— Я буду клоуном! — отвечает Вова. — Это самая весёлая профессия на свете.
Много красивых вещей на свете
Папа лежит на тахте, прикрывшись газетой.
— В скверике расцвели розы, — говорила мама. — Ты бы повёл ребёнка, показал бы ему. Пусть учится понимать прекрасное.
— Нет ничего прекраснее игры «Пахтакора» и «Динамо», — ответил папа. — Это невозможно пропустить.
Мама вздохнула. Она надела на Вову его любимый «кошачий» костюм. Он тёплый и ворсистый, как шерсть кота. Ещё в детском саду Вова выступал в нём на ёлке в роли сибирского кота. Тогда сзади был пришит длинный хвост. Сейчас, конечно, никакого хвоста нет, но костюм так и остался «кошачьим».
В скверике было много людей. Все чинно ходили по дорожкам. А Вове хотелось носиться по газонам, по стриженой траве. Мама остановилась у первой розы.
— Смотри, Вова, какая красота! Запомни хорошенько: мы с тобой попробуем её нарисовать.
Вова посмотрел. Роза как роза. Он такую видел на картинке. И если уж что-нибудь рисовать, то ракету или самолёт.
— Неужели тебе не нравится? — огорчённо спросила мама.
— Ничего себе, — вяло ответил Вова. Вдруг он оживился: из кустов донеслось громкое мяуканье.
— Фу, как неприятно кричит кот, — поморщилась мама.
— Это совсем не кот! Это — Мишка! — объяснил Вова и так же противно завопил в ответ. — Он вызывает меня поиграть. Можно? Мы с ним — члены «Королевства Кис-Кис»!
Подошёл Миша — долговязый мальчишка в вязаном свитере.
— Привет! — важно сказал он и сплюнул сквозь зубы.
— Привет! — так же важно ответил Вова и тоже попытался плюнуть. Но попал на «кошачий» костюм.
— Иди сюда, дело есть, — сказал Миша.
Вова пошёл за ним. А тот раздвинул кусты роз и таинственно посмотрел на Вову. Прямо из земли торчал водопроводный кран. Он был ржавый, из него сочилась вода.
— Ух ты! — Вовкины глаза восхищённо заблестели. — Ух ты! — Это я нашёл! — гордо сказал Миша, выпятив грудь. Вова зажал кран рукой, из щёлочки брызнула струйка. Облила его лицо, попала в рот. — Не бойся, это не канализация, — сказал Мишка. — Я пробовал эту воду. — Я не боюсь. Я даже пить буду. Вот смотри. Вова направил струйку в рот. Было очень щекотно и прохладно во рту. Мишка оттеснил Вову и напился сам, хоть пить ему не хотелось. Так они долго играли с краном. Потом услышали, что Вову зовут домой. — Что вы там делали в кустах? И почему ты весь мокрый? — Мама стала отряхивать Вовин костюм. — Там настоящий кран, — радостно сообщил Вова. Глаза его горели, щёки разрумянились. — Эх ты! Такие красивые цветы, а ты не обратил на них внимания! — покачала головой мама. Она взяла Вову за руку и повела домой. …Из телевизора нёсся рёв, свист и громкий захлёбывающийся голос. — Наши — трупы! — закричал папа. — Пропустили такой мяч! Он застонал и закрыл голову руками. Мама молча сняла пальто, а Вове сказала идти мыть руки. — Оба вы одинаковы! — донеслось до Вовиного слуха. — Ты, кроме своего футбола, ничего не видишь. Вот так и сын: променял красивую розу на какой-то ржавый кран! Мама закрыла дверь плотнее, и Вова ничего больше не услышал. В ванной он поиграл с краном, но такую тоненькую струйку, как в садике, сделать не удалось. То вода не текла совсем, а то вырывалась толстой струёй и обливала стену. Вова чувствовал: мама чем-то огорчена. Но чем — он не понимал. Неужели всё из-за каких-то роз?
Мама жарит оладьи
Мама жарит оладьи. Они выходят очень аппетитные: золотистые, с поджаристой корочкой. Это Вовины любимые картофельные оладьи. Их ещё называют «деруны», потому что картофелину «дерут» на тёрке.
Вот такие оладьи мама жарит к обеду. И вдруг она зовёт Вову:
— Сынок, иди сюда. Нужна твоя помощь!
Вова видит: мама держит бутылку, а из неё медленно капают жёлтые капельки. Сначала быстро, потом медленнее, и наконец — последняя: кап-кап.
— Больше нет масла, Вова.
— А ты потруси, потруси, — советует Вова.
— Да нет, — мама улыбнулась. — Надо тебе сбегать за маслом, только очень быстро: одна нога здесь — другая там. Понял?
— Понял, — отвечает Вова. Ему не хочется идти в магазин. Но надо. Мама поцеловала его в тёплую щёчку. Назвала помощником. Надо идти.
В авоське — пустая бутылка из-под постного масла, там же — кошелёк с деньгами. Вова шагает по двору. Видит: в углу рабочие разбирают соседский сарай. Валяются куски дерева, железа. Интересно, куда они денут тот кусок фанеры? Выбрасывают! Он и мне нужен. Вова поднял кусок фанеры и заметил, что в нём — гвоздь. — Дайте, пожалуйста, клещи, — вежливо попросил он рабочего. — Я умею. — Бери! Вова сел под забором и стал работать, как большой. Из кухонного окна показалось мамино лицо. — Несёшь? — спросила мама. — Давай скорей. — Какая ты быстрая! Я только иду. Вова вспомнил, что ему надо в магазин, и пустился бежать. Он мчался изо всех сил, бутылка стала бить по ногам. Вова опустил её ниже — бутылка запрыгала по земле. — Ж-ж-ж! Это самолёт, только без колёс! — решил Вова. Он побежал быстрее, чтобы «самолёт» развил большую скорость. И вдруг — дзынь! Камень. «Самолёт» наскочил на препятствие. «Может, мама не заметит?» — испуганно подумал Вова. Да куда там! Бутылка распалась на куски. Что же делать? Куда взять масло? В карман же не возьмёшь. Идти домой за новой бутылкой? Тоже не годится… Стоп. Надо подумать. Когда хорошенько подумаешь — обязательно что-нибудь придумаешь. И Вова придумал. Бодрым шагом вошёл в магазин. — Дайте лимонада! — сказал он, протягивая деньги. — Бутылку. — А волшебное слово? — спросила продавщица. — Пожалуйста, — добавил Вова. — Может, стакан? — Нет, мне главное, чтобы была бутылка, — объяснил Вова. Он вышел из магазина и стал пить лимонад прямо из горлышка. Поперхнулся, закашлялся, передохнул. А горлышко пока заткнул пальцем, чтобы газ не выходил. Вова уже напился вдоволь, а в бутылке ещё оставался лимонад. Мимо проходил соседский мальчик Дима. Был он очень вежливым, ходил всегда чистенький, но ребята его почему-то не любили. Один раз Дима больно ударил кошку ногой. Просто так ударил, от нечего делать. Кошка, громко крича, помчалась по двору и исчезла в подворотне. А Дима засмеялся ей вслед. — Ты зачем её ударил? — спросила Таня. — А от них зараза, — равнодушно ответил Дима. Вове не хотелось просто так угостить такого Димку лимонадом, и он закричал: — Эй, Димка, хочешь меняться? Ты мне марку с королевой, а я тебе — лимонад! — Во-первых, пить из горлышка неги-ги-е-нич-но, — важно сказал Дима, с презреньем оглядев Вову с ног до головы. — А во-вторых, нашёл дурака! Какой-то паршивый лимонад за иностранную королеву! Вова растерянно потоптался на месте. — Никакой не паршивый… Это — «Клюквенный напиток». Ну, пей так, даром. — Расщедрился, жадина! — оборвал его Димка. — Я только что целый арбуз съел. Вот постучи. Димка надул живот, как барабан. Вова постучал по нему кулаком — да, действительно. Не войдёт лимонад. — Вот так. Пишите письма, целуйте бабушку! — бросил Димка, удаляясь. Вова остался стоять с бутылкой. Возле магазина лежал большой полосатый кот. Он грелся на солнышке.
«Может, коты любят клюквенный напиток?» — подумал Вова. Он наклонился и погладил кота. Полосатый красавец вытянул все четыре лапы и сладко потянулся. — Я тебя видел утром в скверике, котишечка ты полосатый, — приговаривал Вова, боясь, что кот сейчас убежит. — Ты по клумбам бегал и цветы лапой трогал. И вид у тебя был весёлый, и нос холодный. А теперь ты лежишь, как дохлый. Может, ты заболел? Хочешь лимонада? Кот внимательно посмотрел на Вову и прищурил один глаз. Вова налил в руку шипучей воды и поднёс коту. Но кот брезгливо отвернулся и фыркнул. Видно, ему не понравилось, что лимонад шипит. Может, это ему напомнило шипение другого кота? Он вскочил и убежал. Вова глянул: в бутылке оставалось чуть меньше стакана. Столько не жалко и вылить. Он закрыл глаза, описал бутылкой круг и… — Ты это чем обливаешься, дрянной мальчишка! — услышал над ухом гневный голос. — Вот я тебя сейчас! Какая-то тётя с корзиной ухватила Вову за рукав. — Я нечаянно. Сердитая тётя подозрительно осмотрела своё пальто. — Лимонад. Честное октябрёнское, — сказал Вова. — Хулиган. Вот я сейчас отведу тебя в милицию. Вова не на шутку испугался. Состроил плаксивую рожу: — Я покупаю постное масло. Меня мама ждёт… Тётя сказала помягче: — Ну, иди, сорванец. Вова чинно вошёл в магазин и купил масло. Так же чинно отправился домой. Мамы в кухне уже не было. Оладьи остыли. Плита была холодной. — Вот масло! — сказал Вова. — Очень свежее. Но мама не обрадовалась. — Пришёл, «помощник», — грустно вздохнула она. — А дольше ты ходить не мог? — Мог. А что? На всякий случай Вова добавил: — В трёх магазинах не оказалось лимонада. — Да тебя же посылали за маслом! Тут мама увидела другую бутылку и поняла всё.
Вова едет на дачу
Рано утром Вова проснулся оттого, что в комнате шёл спор. Он прислушался, но оказалось, что речь не о нём. Родители спорили, стоит ехать на дачу или нет.
— Конечно, ехать! — говорила мама. — Ребёнка надо оздоровить. Он же идёт в школу.
— Зачем тебе дача? — возражал папа. — Отключи воду, напусти в комнату комаров, купи керогаз — вот тебе и дача.
Мама покачала головой.
— Где ты возьмёшь такой воздух, такое небо и такие… (тут она сказала слово, которого Вова никогда не слышал) ионы!
— А что такое — «ионы»? — хриплым со сна голосом спросил он.
— Мы думали: ты спишь! — улыбнулась мама. — Ионы — это такие… это такое, чего много бывает у реки. Их надо ловить побольше.
— Вроде бабочек? — оживился Вова. — Я возьму тогда сачок.
— Да нет, сын. Это такой полезный воздух, что ли…
— Просто воздух? — разочарованно протянул Вова. — Воздуха и здесь сколько угодно.
— Нет, Вова, — мама обняла его за плечи. — Там будет речка и лес, мы будем рвать цветы и купаться. Ты доволен?
— Доволен, — ответил Вова. — Давайте так: вы с папой ловите ионы, а я буду ловить бабочек.
Мама укрыла его потеплее, подвернула одеяло со всех сторон, чтоб он был «как в гнёздышке», и ушла.
Через несколько дней вся семья уехала на дачу.
Оказалось, что дача — это просто деревня. Недалеко от Киева.
— Подождать такси и час ехать, — рассказывал потом Вова.
Небольшая речушка заросла камышом. Огромный зелёный луг был покрыт мягкой травкой. И нигде никаких табличек: «По газонам не ходить, цветы не рвать». Ходи сколько хочешь, рви сколько хочешь! Раздолье. В речке вода тёплая, зеленоватая. Плавай, ныряй. У берега целый день стоит весёлый ребячий визг.
А вечерами тут рассаживались рыбаки с удочками. Их было много. Они сидели молча, не разговаривали, не курили. Вова подумал однажды, что им скучно. Подошёл к одному рыбаку и сказал: — Сидите тут, сидите, а ничего не поймали… Дядя хмуро ответил: — Проходи, пацан, а то по шее получишь. Вова отошёл к другому рыбаку. Тот был закутан в тёплый шарф, так что только нос торчал. Он громко чихнул. — Будьте здоровы! — сказал Вова. — Спасибо, — буркнул рыбак. — Вы своим чихом распугали рыбу, — сказал Вова. Он успел заметить, что у рыбака три удочки, три поплавка. И большая плетёная корзина для рыбы. А в ней ничего нет. Одна жалкая рыбёшка на дне. — А я знаю, как она называется, — заметил Вова, глядя на рыбёшку. — Тюлька. И у нас такая есть. В аквариуме живёт… Простуженный дядя молчал. Но неодобрительно сверкнул глазами на Вову. — А на что вы ловите? — поинтересовался тот. — На хлеб. — На какой? — С маслом! — съязвил рыбак. Дядя, конечно, пошутил. Кто же догадается ловить рыбу на хлеб с маслом? Но Вова не понял шутки. И стал объяснять рыбаку, что жир отпугивает рыб, на воде образуется плёнка. Так ему папа рассказывал, когда Вова хотел бросить в аквариум кусочек пирожка. Он не успел договорить. Дядя сорвался с места и бросился к Вове. — А ну мотай отсюда! — крикнул он. Вова отбежал на безопасное расстояние. «Грубый какой человек», — подумал он с обидой. Сел на траву и стал смотреть на воду. — Рыбка плавает по дну, не поймаешь ни одну! — вдруг весело прогудел чей-то голос. Вова оглянулся: толстый добродушный рыбак сидел в двух шагах от него. У него была кривая удочка из лозы, но дядя, видимо, не унывал. Он весело подмигнул Вове. Потом, насвистывая, стал менять наживку. — За что вы цепляете червяка? — несмело проговорил Вова, держась на почтительном расстоянии. — За хвост или за череп? — За шиворот, брат! — дядя засмеялся и дружелюбно посмотрел на Вову. — Да ты не бойся, подходи поближе. Как тебя зовут? Вова ответил. — Ты нездешний, наверное? — Я из Киева приехал. — Рыбу ещё не научился ловить? Вова грустно покачал головой. — А хотел бы? Вова кивнул. Он почему-то смутился, покраснел. Что-то сладко защемило у него в горле. Рыбак его не гнал, не обижал. Даже пригласил сесть и протянул бутерброд с колбасой. — Ты приходи завтра на это место, — сказал весёлый дядя, уписывая бутерброд, — вместе будем ловить. — А у меня нет удочки… — Не беда, брат. Сделаем. Лозы сколько угодно. Вова опять кивнул. Уже дома он сообразил, что надо было бы хоть «спасибо» сказать. Но хорошие мысли приходили к Вове слишком поздно. — Мама! — крикнул он, влетая во двор. — Я познакомился с рыбаком! И я теперь тоже буду рыбак! — Очень приятно, — улыбнулась мама. — Я люблю свежую рыбку. — Мама, рыбак мне сделает новую удочку! — Прекрасно. А сейчас мой руки и садись ужинать.
Первый раз — в первый класс
Однажды в конце лета мама вернулась с пакетами и свёртками.
Дома царило праздничное настроение. Вкусно пахло пирогом с яблоками.
— Ну-ка, сын, стань на стул! — радостно сказала мама. — Примерим новую форму!
Вова нехотя взобрался на стул и протянул руки. Он очень не любил что-то мерять. А тут его оторвали от любимого занятия, заставили надеть жаркий китель и застегнули на все пуговицы.
— Скоро? — недовольно спросил Вова.
Мама не выдержала:
— Сын, ты что, не рад, что идёшь в школу?
— Нет, — ответил Вова.
Мама удивлённо посмотрела на Вову:
— И ты не хочешь знать, где живут птицы?.. Откуда течёт вода?.. Как получается гром?
— А я и так знаю! — Вова пожал плечами и покрутил головой. — Птицы живут в лесу, а вода течёт из крана. А гром получается, когда тучи стукнутся друг о дружку.
— Ну что же, — сказала мама, плотно сжав губы (это был верный признак, что она сердится), — снимай форму. Ты в школу не пойдёшь.
— А куда ты её денешь? — Вова опасливо покосился на форму.
— Отнесу обратно в магазин.
— А её не примут. Она уже меренная…
— Ничего. Подарю кому-нибудь.
Вова молча слез со стула. Настроение было испорчено. Мама завернула форму и положила в шкаф, а Вове сказала идти «с глаз». Он пошёл во двор, но и там ему не игралось. Никого из товарищей не было, только соседская девочка Галочка сидела на скамейке и шила кукле платье.
— Тряпками занимаешься, — хмуро бросил Вова.
— Почему тряпками? — Галочка подняла на Вову большие удивлённые глаза, — Разве платье — это «тряпки»?
— Тряпки, — упрямо повторил Вова, глядя в землю.
Галочка промолчала. Молчал и Вова, катая подошвой камешек.
— Вова, а ты идёшь завтра в школу? — спросила Галочка.
— Ещё не знаю, — буркнул Вова.
— Ты не дорос, да? Тебе не хватает?
— Это тебе не хватает! — рассердился Вова.
— Чего ты кричишь? — разозлилась Галочка. — Моя мама хотела записать меня в школу, а ей сказали: «Вашей дочке не хватает пол года».
— Мне хватает, — вздохнул Вова.
— И форма уже есть? — Галочка завистливо посмотрела на Вову. — Вот счастливый…
Вова вдруг смягчился:
— Какое тут счастье! Я, может, и не пошёл бы, так записали… Значит, надо идти.
Он потоптался на месте, повернулся и пошёл домой.
В тот вечер мама не поцеловала Вову на ночь, а только голодно пожелала ему спокойной ночи.
…И вот пришло утро первого сентября. Вова проснулся первым и сразу вскочил. Первым делом подошёл к шкафу — форма была на месте. Торопясь, Вова надел новые брюки и китель. Сел на кровать. Подумал немного и надел фуражку.
В ранец Вова положил несколько «деталей», а сверху — деревянный пистолет. Букварь не поместился.
…Медленно шло время, совсем не двигались стрелки часов. — Вставайте! Часы испортились! — сказал громко Вова. Мама открыла один глаз и глянула на Вову, который сидел на кровати. — Некуда спешить, — медленно протянула мама. — Мы ведь в школу не идём… — Как не идём? Идём! — Вова сорвался с места и подбежал к маме. — Кто-то говорил вчера, что не хочет… — Хочет! Сегодня хочет! — Вова уткнулся голо вон в мамину подушку. Фуражка покатилась под кровать. Мама улыбнулась и поцеловала Вову в щеку. — Ну, поздравляю, школьник! — торжественно сказала она.
Уроки задают каждый день
Школьная жизнь Вове понравилась. «Ученик» — это звучит совсем не так, как «дошкольник» или «детсадник».
И относятся к ученикам, как ко взрослым, и спать днём не кладут. И на уроках обращаются по фамилиям:
— Опанасенко, как ты сидишь?
— Самойлов, вынь руки из карманов.
— Рудь, не гуди.
И класс у Вовы красивый: на окнах много цветов, парты светлые, удобные. А учительница молодая и приветливая.
Всё хорошо, только приходится каждый день делать уроки.
…Вечереет.
Вова пишет палочки. Палочки — это уроки. Их надо написать ровно и аккуратно. Чистая страничка тетради в косую линейку. Вова берёт ручку, макает в чернильницу и смотрит в окно. А за окном ветер качает ветки деревьев. «Вот бы хорошо погулять в скверике!» — думает он.
На бумагу ложатся толстая кривая палка и две — потоньше. — Это будет наседка, а то — её цыплята! — решает Вова. — А клякса — небольшой пруд, где они будут купаться. Он провёл ладошкой по носу, вздохнул и принялся писать. Следующие палочки вышли ещё хуже: как покосившийся забор. Вошла мама. — Ой сын, как ты плохо пишешь! — Я стараюсь, — пробормотал Вова. — Эта палочка вышла плохо, потому что проехал троллейбус. Эта — потому что прожужжала муха. И вообще у меня заложен нос. Вова состроил плаксивую рожицу, но мама ему не поверила. — И о чём ты только думаешь! Вова сказал: — Я думаю, выйдем мы в скверик с велосипедом или нет? — Если плохо будешь работать — нет! — отрезала мама. Вова макнул перо и вывел несколько осторожных дрожащих палочек. — Так хорошо? Мама кивнула. Вова оживился и дописал ещё несколько. — Мама! — спросил он. — Можно сказать что-то важное? — Говори. — У Альмы есть щенки. — Лодырь ты и бездельник, — рассердилась мама. — О чём ты только думаешь во время работы… — Я думаю, что они в школьном сарае. Я ей туда отнёс бутерброд. Мама всплеснула руками: — Так вот почему у тебя запись в дневнике: «Опоздал на первый урок». — Давай я буду писать, а то ты меня отвлекаешь! — быстро сказал Вова. Он макнул перо, взял его правильно, «в щепотку», как учили, и стал писать. Красивые ровные палочки строились в ряд.
Поход не состоялся
Какое это было утро! Солнечное, весёлое. С деревьев медленно слетали жёлтые листья и, покружившись в воздухе, плавно ложились на землю.
Вова шёл в школу, как всегда, — через скверик. Но сегодня он заметил, что всё выглядит необычно: аллеи засыпаны листьями. По ним идёшь, как по шуршащему ковру.
Как приятно было взрывать ногами золотистый ковёр! Жаль только, что впереди работала дворничиха: энергичными взмахами метлы она уничтожала всю красоту. По обе стороны дорожки вырастали кучи листьев.
«Ничего, — подумал Вова, — буду идти из школы — поваляюсь вдоволь». Вдруг он увидел соседского мальчика Витю. Он шёл навстречу, весело размахивая портфелем.
— Привет! — крикнул Вова, поравнявшись с Витей. — А ты разве не в школу? — Какая там школа! В «Коммунаре» идёт «Фантомас»! — важно ответил Витя. — А как же… — начал было Вова, но тот его перебил: — Пасую, понимаешь? — и прошёл вперёд. Вова остановился. Завистливо посмотрел вслед Вите и вдруг неожиданно для себя закричал: — Эй, слышь ты… я тоже хочу! …Через несколько минут мальчики подходили к высокому серому зданию на углу. Там была поликлиника. — Так ты запомнил? — Витя внимательно посмотрел на Вову. — У тебя болит голова, а у меня — живот. — А почему не наоборот? Витя сдвинул фуражку на затылок и сказал: — Потому что я лучше умею притворяться. Я им такую рожу скорчу, что сразу поверят. А тебе не поверят. Вова испуганно схватил Витю за рукав. — А как мне говорить? — Ну, скажешь, голова болит, угорел. — А почему угорел? — Скажешь, мать рано печку закрыла. — А у нас паровое отопление. — Ну, скажешь: об стенку стукнулся. Вова забежал вперёд: — А синяк где? Нету ж синяка! — Вот я тебя сейчас как вдарю, так будет синяк! — крикнул Витя. Вова отскочил в сторону и уныло поплёлся за другом. Ребята подошли к поликлинике и остановились. Из дверей на них пахнуло острым лекарственным запахом. У Вовы забилось сердце. — Иди ты первый, ладно? — заглянул он искательно Вите в глаза. — Ладно! — Витя важно подмигнул Вове и шагнул вперёд. На пороге он остановился и дал последнее указание: — Ты жди меня здесь, понял? Если я раньше выйду, я тебя подожду, и пойдём на первый сеанс. — Понял, — отозвался Вова. Он пошёл по длинному коридору мимо белых дверей. Врач, пожилая тётя в белой шапочке, осмотрела его быстро, попросила показать горло. И сказала: «Ничего страшного, мальчик. Можешь идти на уроки!» Вова с красным от стыда лицом торопливо оделся, сжимая в руке таблетку от головной боли и спасительную справку о том, что был у врача. Потом облегчённо вздохнул и вышел на улицу. «А пасовать не так страшно! — подумал он, расхаживая под окнами поликлиники. — Правда, неприятно, когда врач на тебя смотрит в упор. И глаза как-то сами бегают, и уши как-то сами горят. Но ничего, ради «Фантомаса» потерпеть можно». Вова ходил долго. У него заболели ноги, а Витя всё не появлялся. «Где же он пропал? — недоумевал Вова. — Сам же говорил: быстро!» Он рассеянно взглянул на дерево — от ствола вверх — и вдруг замер от удивления: в окне третьего этажа стоял Витя в больничной пижаме и делал отчаянные знаки.
— Витька, это ты? — закричал Вова, задрав голову. — Нет, это Пушкин! — донеслось сверху. — А почему ты такой… переодетый? Выходи! — Да, выходи! Одежду забрали! — зло крикнул Витя. — Зачем? — А я знаю, зачем? Говорят: «Исследуем на аппендицит». Я им клялся, что живот перестал, а они — ни в какую. Говорят: матери позвоним, а ты здесь останешься. Вова моргал глазами, задрав голову. — А как же «Фантомас»? — крикнул он. — Пошёл ты со своим «Фантомасом»! Витя выглядел очень жалким в своей полосатой пижаме. Его длинные руки торчали из рукавов, голова возвышалась на тонкой шее, а уши были печально оттопырены. Завистливым взглядом Витя смотрел на улицу. — И вообще ты — гад! — вдруг плаксиво крикнул он. — Вот я сейчас на тебя плюну! — А почему я гад? — запальчиво возразил Вова, отбежав на безопасное расстояние. — Потому что лучше б у тебя болел живот, а у меня голова! С головой у меня всегда проходило! В окне выросла фигура в белом халате и заслонила Витю. Строгий голос сказал: — Мальчик, закрой окно и ложись в постель! Последнее, что видел Вова, это Витин кулак, торчащий из больничной пижамы. Он мелькнул в окне и исчез. Вова уныло поплёлся в школу. Через несколько дней Витю выписали из больницы. Во дворе его все стали дразнить «Фантомасом».
Всемирный отрицатель
Все ли мальчишки такие вредные или только Вова такой? Ему хочется сказать «да», а он говорит «нет». Хочется сказать — «белое», а он говорит — «чёрное».
Пришла как-то мама в красивом платье. Стала перед зеркалом и улыбнулась Вове:
— Посмотри, сын, какое у меня новое платье!
— Ах, ах, высокий класс! — Вова закатил глаза под лоб и скорчил такую гримасу, будто глотнул клюквенного соку без сахара.
Мама огорчилась.
Спрятала новое платье в шкаф и надела свой обычный домашний халат.
Вове хотелось крикнуть: «Надень то, красивое», но он сказал:
— Вот это другое дело!
А недавно мама вернулась из командировки. Она соскучилась за Вовой: пять дней его не видела. И пошла за ним в школу.
Прозвенел звонок, распахнулись двери, и из классов повалил школьный народ.
Мальчишки вырвались, как из горящего дома. Девочки вышли чинной стайкой.
— А где же Вова?
— Он, наверное, в столовой, — вежливо ответила толстушка с чёрной косой.
В столовой стоял невероятный галдёж. Обедала группа продлённого дня. Кто-то двигал стулья, гремел посудой. Из кухни тянуло чадом пригоревших котлет. А раскрасневшаяся повариха — тётя Катя — кричала кому-то:
— Подождёшь со своим шницелем! Сначала — продлённики!
Посреди столовой стояла седая женщина — директор школы — и разговаривала с двумя учительницами.
Уже с порога мама заметила Вову. Не обращая внимания на общий шум, он сидел за столиком и деловито хлебал борщ.
Потом он быстро съел второе, выпил компот, ладонью провёл по рту, забыв, что есть салфетка, и только тогда заметил маму.
— Ну, здравствуй, здравствуй. Приехала?
— Приехала.
— Пойдём!
Мама поправила сыну белый воротничок, пригладила волосы.
— Где же твои книги, сын?
— Ах, да! Хорошо, что ты напомнила! — Вова кинулся к столику, пошарил на полу и поднял шапку и ранец.
…Они шли по улице, мама и сын. Медленно кружась, падали снежинки, оседали на пальто, на ресницах. Вова согрел дыханием маленькую хрупкую звёздочку, и она превратилась в капельку.
— Что у тебя нового? — спросила мама.
— Несколько отметок. Все разные, уклончиво ответил Вова. — Расскажи лучше про свою командировку.
— Расскажу тебе, сын, об одном очень интересном человеке, — задумчиво начала мама. — Он охотник, но необычный: охотится с фотокамерой на диких зверей.
Мама сделала паузу, чтобы сын мог лучше оценить сказанное.
— Чепуха, — небрежно бросил Вова. — Ничего особенного.
— …Он карабкается по неприступным скалам, чтобы снять на плёнку горного козла. Представляешь, как это трудно?
— Чепуха, это очень легко!
— Да ты сдурел! — мама рассердилась. — Он сфотографировал орла крупным планом.
— То было чучело, — сказал Вова.
— Ну, знаешь! — мама пожала плечами. — Да он встречался с настоящим медведем.
— В зоопарке, наверное…
Мама остановилась. — Нет, Вова, в лесу. В Карпатах. Она выжидательно смотрит на Вову, ожидая, что тот скажет: «Чепуха», но Вова молчит. Видно, заинтересовался, наконец. — Это было летом, — продолжает мама. — Человек стоял в малиннике и ел спелые ягоды. А с другой стороны куста стоял медведь. Оба так увлеклись, что не заметили друг друга. Потом вдруг треснула ветка, фотограф глянул — а перед ним медведь. Рот открыт, течёт малиновый сок… — У кого? — спросил Вова. — У обоих! Они вытаращили глаза и замерли на месте. Потом фотограф как бросится бежать! Медведь — тоже. Еле живой остался от страха! — Кто, медведь? — Да нет, фотограф. Вова несколько минут молчит, по его лицу бродит нехорошая улыбка. — Это он сам тебе рассказал? — Конечно, не медведь же. — Он тебе наврал! — Вова! — Извини. Преувеличил. Вова идёт рядом с мамой. Шапка еле держится у него на макушке. Пальто расстёгнуто. Если говорить по правде, не очень аккуратный он ученик. — Летом звери сытые и довольные, — авторитетно заявляет Вова. — Так что не надо было тому дяде так бежать. Ну, рассказывай дальше… Но маме уже не хочется рассказывать. Она обижена, что её сын растёт таким Фомой-неверой. — А зачем рассказывать? — медленно говорит она. — Ты же всё равно не веришь. Дальше идут молча. А снежинки всё гуще. Цепляются за ресницы, щекочут, холодят щёки. Вот уже целые хлопья валят с неба. И кажется: всё вокруг кружится, кружится… Воздух резкий — зимний воздух. — Мама! — вдруг вспоминает Вова. — Я сделал военный корабль! — Чепуха, — равнодушно отвечает мама, продолжая идти. — И совсем не чепуха. Он плавает в ванне и не тонет. — Ничего особенного. — …И на борту поместилось двадцать матросов из пластилина и две пушки! — Вова забегает вперёд, тревожно заглядывает маме в глаза. Но мама не разделяет его радости. — А может, это и не ты сделал, — неожиданно говорит она. — Я сделал! Я сделал! — Вова чуть не плачет. — Я так старался, а ты… Мама останавливается. Смотрит на сына: — Ну вот скажи, хорошо быть таким вредным? Да? Вове хочется во весь голос крикнуть: «Нет, нехорошо! Очень плохо, когда ты говоришь правду, а тебе не верят». Но вредный человечек всё-таки сидит у него внутри. — Каким? — удивлённо бормочет Вова, морща свой курносый нос. — Вредным? А кто вредный? Я? Я совсем не вредный…
Когда мамы нет дома
Когда Вова приходит из школы, дома никого нет: родители на работе. Открыв дверь своим ключом, который висит на верёвочке, чтоб не потерялся, он бодро проходит в комнату.
На подоконнике собрались голуби и ждут угощения. Вова идёт в кухню, берёт банку пшена и рассыпает на балконе. Начинается весёлая суматоха: налетают голуби со всей улицы, между ними серыми комочками шныряют воробьи. Вова наблюдает за ними, пока не будет подобрано последнее зёрнышко. Потом вспоминает, что нельзя ему терять времени, и снова идёт на кухню.
Соседка сидит у стола и кормит своего сына Павлика. Павлик и так толстый, но соседка хочет, чтобы он был ещё толще. Мальчик съел полную тарелку борща и теперь мучается над кашей.
— Я больше не могу! — с плачем говорит он.
— Нет, ешь.
— Ну, мама, ну, я не могу…
— Не встанешь из-за стола, пока не съешь!
На стол ложится сложенный вдвое ремень.
«Вот был бы ужас, если бы меня так заставляли есть!» — думает Вова. Каждый день он наблюдает эту картину и очень жалеет Павлика.
Чтобы как-то помочь товарищу, Вова затевает разговор:
— Скажите, может ли мышка сжать лапу в кулак?
— Фу, Вова, мы же кушаем! — брезгливо морщится соседка. — К чему этот дурацкий вопрос!
— От этого зависит мышиная жизнь, — говорит Вова. — Если может, то она наколет палочкой кусочек сала и вытащит из мышеловки. А если нет, то должна сама туда лезть…
— Вова, ты иди делай уроки, а то ты нас отвлекаешь от еды! — говорит соседка. — А ты, — добавляет она, обернувшись к сыну, — не встанешь, пока не будет чистая тарелка!
Она уходит в комнату, а Павлик начинает тихонько выть, роняя слёзы в тарелку.
— Ты в ведро её, — тихо говорит Вова.
— Уже пробовал, — басом отвечает Павлик. — Она заметила.
— А за окно?
— Тоже пробовал. Тоже заметила.
— И что?
Павлик покосился на ремень.
— Била. Вот что.
Вова с ужасом посмотрел на полную тарелку манной каши. Она остыла и покрылась коркой. — А я терпеть не могу манной каши, — признался Павлик. — Меня от неё тошнит. — Ну, давай… так и быть, я съем, — сказал Вова. Давясь, он быстренько проглотил кашу и успел как раз вовремя: в кухню входила соседка. — Ну вот и молодец! — сказала она весело, увидев пустую тарелку. — Выходит, можно съесть, если мама просит! — Можно! — буркнул Павлик. Соседка погладила сына по голове, взяла корзинку и сказала: — Я иду в магазин, а ты вытри губы и ступай в комнату! Только захлопнулась дверь, как Вова оживился. — Давай будем делать опыты. Ладно? — А какие? — без интереса проговорил Павлик. — Всякие. Можно раскалить на огне стеклянную трубку, и она будет гнуться, как верёвка. — Опыты с огнём? — Павлик надул губы. — Нет, мне мама не разрешает. — Ну, давай выварим мои красные трусы, — предложил Вова. — Зачем? — Чтобы сделать красные чернила… — Не, — покачал головой Павлик, — не интересно. Вова помолчал, потом предложил из деревяшки делать человечков. Но Павлик возразил, что деревяшка есть деревяшка, и никакие человечки не выйдут. — И вообще, что мне тут сидеть, в кухне? Пойду, лучше смотреть книгу. Мне папа подарил. — Про шпионов? — с завистью спросил Вова. — Не. Про обезьянов. Про то, как из обезьянов получился человек. Ты вообще знаешь, что все мы получились из обезьянов? — Павлик прищурил один глаз и посмотрел на Вову. Он гордился тем, что такую ошеломляющую новость узнал первым. — Не знаю, — признался Вова. — Дашь посмотреть книгу? — Если мама позволит. А без мамы не дам. Там картинки интересные… Ты вообще знаешь, что раньше люди ходили, покрытые шерстью? Вова испуганно покачал головой. — А куда же она делась? — Облезла, — авторитетно объяснил Павлик. — И хвост был. Потом он отпал. — Разыгрываешь… — В голосе у Вовы послышалась дрожь. — Как же он отпал?.. Сразу или по кусочку? — А я знаю?! — Павлик пожал плечами. — Там есть картинка: человек с хвостом и рядом — человек без хвоста. И настоящий шкелет. Ты когда-нибудь видел? — Нет, — ответил Вова. Ему очень захотелось увидеть эти картинки. — Так дашь? — он искательно заглянул Павлику в глаза. Павлик важно ответил: — Я же сказал: если мама позволит. А то ты залапаешь, а мне отвечай! — Жадина ты, — выпалил Вова. — Если бы я знал, не ел бы за тебя кашу! — А я и не просил! — Павлик улыбнулся и пошёл в свою комнату. Вова растерянно остановился на пороге. — Ах, ты еще и смеёшься? Такой ты, значит, да? — Какой? — Павлик насмешливо прищурил один глаз. — Я никакой, я — обыкновенный. — Нечестный ты! — вдруг выпалил Вова. — Ладно, ладно, дам книгу. Только матери не говори про кашу… — Не скажу, — буркнул Вова. — И не надо мне твоей книги. — Ну, смотри — пожалеешь… — Не пожалею. Вова ушёл расстроенный, уши у него горели. Выходит, можно жить рядом, но не быть друзьями.
У Вовы живёт мышка
Вова очень хотел, чтобы у него жило что-нибудь живое. Пусть совсем маленькое, пусть даже мышка.
Он стал бегать каждый день в зоомагазин. Скоро Вову узнавали все продавцы. Завидев его, они говорили:
— Мальчик, сегодня мышей нет!
Но пришел день, когда ему сказали: «Есть!»
— Дайте! — крикнул Вова. — Заверните в газету!
— Сколько? Десяток? Сотню?
— Одну, — прошептал Вова. — Самую красивую!
Он нёс мышку в газетном кульке, как великую драгоценность. Поминутно прижимал кулёк к уху и слушал: шуршит или нет. Он боялся потерять мышку.
Дома Вова поместил её в пустой аквариум и стал наблюдать за ней, чуть дыша.
Вошла мама. Но Вова даже не заметил её. Мама поздоровалась.
— А у нас гость! — радостно объявил Вова. — Очень славный!
Мышка и вправду оказалась очень славной: маленькая, беленькая, как комочек снега. Она сидела столбиком и грызла семечко. Глаза у неё были красные, усы — пышные. Портил её только хвост — длинный и голый. Но что поделаешь, может, у мышей это считается красивым.
— Повезло тебе, сын, — улыбнулась мама.
— Очень, — отозвался Вова. — Я выбрал самую весёлую, самую красивую… Глазки у неё — как изумруд!
— Ну, полошим, изумруд зелёный. Тогда уж — как рубин…
— А какая шёрстка! — не унимался Вова. — Видно, мышка из породы «чистюль». Когда-то серые мыши долго мылись, и шерсть их стала белой, правда?
Мама улыбалась. Вова видел: она не сердится. И ему было приятно.
— Жаль только, что мышам не рубят хвостов, как догам! — сокрушённо вздохнул Вова. — А то она была бы ещё красивее.
Мама погладила Вову по голове и ушла в кухню готовить обед. Через минуту к ней пришёл Вова.
— Давай подумаем, как её назвать! — сказал он. — Я буду её дрессировать, она должна же знать своё имя!
— Я не знаю мышиных имён, — призналась мама.
— Давай — Белка!
— Нет, белка — это другой зверь.
— Ну давай — Беляк!
— Тоже есть. Это заяц.
— Ну пусть будет — Беляш!
— Это же пирожок с мясом!
Вова потоптался на месте.
— Ну, пусть будет просто Мышик. Ладно?
— Идёт! — сказала мама.
Вова свил Мышику гнездо из ваты, приставил к нему коробочку с дыркой — стало у мышки две комнаты. А какая была кухня! На маленьких тарелочках лежали три зёрнышка овса, кубик морковки и кусочек сухаря. Ещё была насыпана горстка семечек и налито молочко.
Утром Вову не пришлось долго будить в школу. Мама тихо сказала:
— А Мышик проснулся… А Вовка спит…
— Нет, я не сплю! — Вова быстро вскочил. — Я тоже проснулся!
Так и шли дни. Мышка привыкла к Вове и перестала его бояться. Она сама шла в руки и спокойно сидела на ладошке, поглядывая по сторонам бусинками-глазами. Она умывалась, тёрла мордочку, разглаживала усы и перебирала хвост. Вова покатывался со смеху.
Как-то раз Вова заметил у мышки на кончике хвоста чёрное пятнышко. Что бы это могло быть?
Пришла знакомая тётя-биолог и сказала:
— Дело плохо. Это — авитаминоз.
Такого слова Вова не слышал.
— Что, что? — переспросил он.
— Ну, болезнь такая. Она бывает у тех, кто не ест витаминов.
— Что же делать? — встревожился Вова. — Может, вызватьскорую помощь? Где живёт мышиный ветеринар?
Тётя улыбнулась и покачала головой.
— Нет, Вова. Ты лечи её сам. Твоей мышке нужен свежий воздух и зелень. Понял? Ты просто води её гулять на травку.
В тот же вечер мама застала Вову за необычным занятием: он что-то кроил и шил. Перед ним лежали кусочки бархата.
Вова проделал ножницами две дырки. Потом подумал и проделал ещё две.
— Для ног, — пояснил он маме. — У мышки же четыре ноги.
— Что это будет? — поинтересовалась мама.
— Разве ты не видишь? Бархатный жилет.
— Никогда не видела, чтобы мыши ходили в бархатных жилетах, — улыбнулась мама. Ей было любопытно, как его наденут на мышку.
— Вот сюда проденем руки-ноги, — сказал Вова, показывая на дырочки, — а на спине будет верёвочка, чтобы Мышик не удрал.
— А где будет хвост? — спросила мама.
Для хвоста Вова ничего не придумал. Он ответил:
— Хвост будет падать свободно.
На следующий день после школы Вова вышел в садик и пустил мышку на зелёный газон. Очень красиво выглядела белая мышка в чёрном жилете. Но, к сожалению, ее никто не видел: слишком высокая была трава, слишком густая для маленькой мышки. Всё равно, что для взрослого человека — лес.
К Вове подошли соседские мальчики Боря и Олег.
— Эй, что ты делаешь? — спросил Боря, увидев у Вовы в руках конец верёвочки.
— Я пасу! — гордо ответил Вова.
— Пасёшь? Кого, майского жука?
— Да нет, мышку.
— Кого, кого? — в один голос закричали мальчики.
— Ну, мышь, поняли? Осторожно, не наступите…
Мальчики стали на коленки и раздвинули траву, чтобы поближе разглядеть Вовину мышку. И увидели: она сидела столбиком и грызла травинку.
— Ой, потеха! — басом крикнул Боря. — Мышь в распашонке!
— Ей нужны витамины, — важно пояснил Вова. — У неё, как он… безтаминос…
— Тю! — закричал Олежка. — С мышей возятся! Вот я сейчас кошку приведу! Васька, кис-кис!
Вова побледнел и схватил Мышика на руки. Ведь кошка — самый страшный враг для мышей.
— Да ты не бойся, он пошутил, — сказал Боря. — Никакой кошки нет. Дай подержать…
Вова осторожно достал мышку из бокового кармана. Боря подставил ладошку, и она перекочевала к нему. Мышка была совсем ручная, она чувствовала, что Боря её не обидит, уселась столбиком и стала умываться.
— Она кусается? — поинтересовался Боря. — Нет. А если и укусит, то это приятно. Боря быстро отдал Мышика обратно. Вове захотелось, чтобы и у Бори тоже жила такая мышка. И он сказал: — Хочешь, я тебе тоже достану? — Я бы хотел, но у нас же Мурзик… Он её съест. — И правда, может съесть, — согласился Вова. — И не посмотрит, что она белая. — Он подумал и сказал: — Знаешь что, давай вместе воспитывать мою. Она будет общая. Ладно? — Ладно, — согласился Боря. — Тогда давай я понесу немножко. Живая белая мордочка выглядывала из-под Бориной куртки. Нос всё время двигался, усы шевелились. Наверное, Олегу стало завидно. А может быть, он не любил животных. Он презрительно крикнул: — А у нас тоже мыша есть. Батя каждый день ставит мышеловку, а никак не поймает: хитрющая!
Стрельба из пистолета
— Вова, включи телевизор, сейчас будут «мультики»! — в один голос попросили Витя и Галочка, появляясь на пороге.
— Какие там «мультики»! Сейчас будем стрелять из водного пистолета! — гордо объявил Вова, потрясая каким-то невероятным оружием.
— Здорово! — ахнул Витя.
— Подумаешь, — пожала плечиком Галочка, — ничего особенного…
— Много она понимает! — сказал Витя и добавил с завистью: — А далеко бьёт?
— Вот смотри! — Вова направил дуло вверх и «выстрелил» в потолок.
Потом облил стенку.
Вода попала на занавесь.
— Ничего, — пояснил Вова. — Вода чистая.
Он примеривался, куда бы ещё стрельнуть. Направил пистолет на Галочку — она взвизгнула и удрала в другую комнату.
— Видишь, как метко бьёт! — радостно крикнул Вова. — На, постреляй!
Витя вышел на балкон. Стрельнул в голубя — попал.
Стрельнул в цветок — попал.
— Красота! — сказал он.
Потом мальчики стали подстерегать прохожих, а сами присели за ящиками с виноградом.
— Тётка идёт, тётка идёт! — зашептал Вова. — Огонь! Пли! Длинная струя вырвалась из пистолета. Женщина подняла голову, всматриваясь в небо: откуда же дождь? — Дядька идёт! Дядька идёт! Человек с корзиной был облит с головы до ног. Он сердито стряхнул капли с рукава и, подняв голову, посмотрел вверх. — Эй, как вы там цветы поливаете, негодяи! Вова с Витей покатывались со смеху. Им понравилась эта игра: их не видел никто, а они видели всех. — Мильтон идёт, мильтон идёт! — В мильтона не надо! — испуганно крикнул Вова и стал вырывать пистолет из Витиных рук. Но нечаянно нажал на спуск, а дуло было направлено вниз. Толстая водяная струя брызнула на милиционера. Вдруг — что такое? Милиционер остановился, оглядел балкон. Потом погрозил кому-то пальцем, повернулся и пошёл прямо к тому парадному, где жили мальчики. — Он не к нам! — сказал Вова, побледнев. — А вдруг к нам? Спрячь быстро! Скажем, что никакого пистолета не было! — А он не поверит: он же облитый! — Что делать? Что делать? Витя подтолкнул Вову к двери: — Что делать? Иди открывай, вон он уже стучит! Обгоняя друг дружку, ребята бросились на кухню. По дороге Вова ткнул в руки Галочке водяной пистолет и отчаянно крикнул: «Спрячь где-нибудь!» А сам побежал за Витей. Стук повторился. Галочка пошла в переднюю и открыла дверь. На пороге стоял милиционер. — Странно, — сказал он, — мне показалось, что это был мальчик, а ты, оказывается, девочка… — Я — девочка, — сказала Галя, подняв на милиционера спокойные глаза. — И что же ты безобразничаешь, девочка! — укоризненно вздохнул милиционер. — Я? Я не безобразничаю, а смотрю «мультики». — Галочка заморгала глазами. Лицо у неё вытянулось. В руках она вертела ещё мокрый водяной пистолет. Милиционер покачал головой и взял у неё хитрое Вовино оружие. — Обливаешь прохожих и говоришь — «не безобразничаю»? Галочка догадалась. Опустила голову и нахмурилась. — Твоя вещь? Она молчала. — Придётся отобрать, — сказал милиционер. — А тебя оштрафовать. В эту минуту из кухни послышался шорох, и перед милиционером предстали Витя с Вовой. — Это мы… это наша… это не она. — А, вот вы какие — «герои»! — милиционер строго посмотрел на мальчиков. Вид у них был жалкий: плечи опущены, лица растерянные, глаза виноватые. — Мы больше не будем, — в один голос пролепетали ребята. — Чей же пистолет? — милиционер вдруг улыбнулся. — Мой пистолет, — вздохнул Вова, уныло глядя в землю. — Но он нечаянно, — вставил Витя. — И они больше не будут, — добавила Галочка. Милиционер сказал: — Ну ладно, на первый раз прощаю. Но смотрите, быть честными и не баловаться, поняли? Он козырнул ребятам и стал спускаться вниз по лестнице. — Ну что же вы, пошли досматривать «мультики»! — сказала Галочка. — Пошли, — буркнули Витя и Вова. Пистолет остался лежать в передней на столе.
Важный разговор
Как-то весной Вова сидел в скверике с соседской кошкой за пазухой. Видно, ей было приятно лежать под тёплой Вовиной курткой, потому что кошка выводила нежные трепетные рулады. Вова зажмурился и стал вторить кошке. Получился кошачье-человечий концерт.
Когда Вова открыл глаза, он увидел, что напротив сидит старушка и внимательно за ним наблюдает.
— Что там у тебя? — приветливо спросила она, — Котик или собачка?
— Ни то, ни другое, — буркнул Вова. — Кошка.
Старушка улыбнулась:
— Вижу, что ты добрый мальчик. Это хорошо…
— Ничего я не добрый, — заметил Вова. — Это, может, кошка добрая, что у меня сидит.
Старушка промолчала. Морщинки-лучики заиграли у неё вокруг глаз. Она сообщила Вове, что тоже имеет кошечек, и не одну, а целых три.
— Аж три? — Вова удивлённо раскрыл глаза. Кошка тоже удивилась и широко открыла глаза. — Где ж вы столько достали?
— Приблудились ко мне. Вот я и кормлю.
Вова с завистью посмотрел на обладательницу такого богатства.
— Я вижу, что ты добрый мальчик, — повторила она. — Это хорошо. Так и надо, детка…
— Что «так и надо»? — переспросил Вова.
— Надо ко всем быть добрым, никого не обижать. И всем стараться сделать хорошее.
Старушка ушла. А Вова так и не понял: кому он должен делать хорошее. И что же это такое — хорошее дело?
„Доброе“ дело
Вова шёл в школу, внимательно разглядывая всё вокруг. Возле овощного магазина он заметил кучу ящиков. Они беспорядочно валялись на земле, мешая прохожим. «Уберу их отсюда, — подумал Вова, — а ещё лучше — сложу из них пирамиду. Люди будут проходить и удивляться: как красиво!»
И горячо принялся за дело. Уши у Вовы разгорелись, как красные огни, костюм запачкался. Но, наконец, последний ящик был поставлен наверх. Пирамида готова.
— Эх, — вздохнул Вова. — Жаль, что надо уходить…
Вдруг раздался грубый голос:
— Это кто хулиганит?
Вова не понял, что обращались к нему.
На всякий случай сказал:
— Я сложил пирамиду. — И гордо посмотрел на дело своих рук. Но высокий дядя в комбинезоне разозлился ещё больше.
— А кто тебя просил? — закричал он на Вову. — Сейчас придёт машина и заберёт эти ящики. Понял? Иди отсюда!
Вова быстро отбежал в сторону. Потом вспомнил, что ему надо в школу, отряхнулся и чинно пошёл, помахивая портфелем.
Днём после школы Вова вышел погулять. Товарищей во дворе не было, и он искал, чем бы заняться. Вдруг услышал протяжное «ко-ко-ко»!
Заглянул сквозь решётчатое окно сарая. В темноте что-то смутно белело. Оттуда неслось это жалобное «ко-ко-ко».
«Это тёти Дашины куры! — догадался Вова. — Они сидят целый день взаперти, их некому выпустить».
— Ко-о! — стонали куры, закатывая глаза.
— Сейчас, сейчас! — Вова с трудом отодвинул ржавую задвижку. Он очень старался: вот где настоящее доброе дело. И тёте Даше будет хорошо, и курам приятно!
С весёлым криком куры выскочили из сарая и рассыпались по двору. Но странно: вместо того, чтобы спокойно гулять и щипать травку, они как сумасшедшие кинулись в соседний двор. Последняя белая курица махнула куцым хвостом и скрылась.
— Куда они так мчатся, пожар, что ли? — обиделся Вова.
Он гулял час, гулял другой. А куры и не думали возвращаться.
Из дома вышел сосед, муж тёти Даши. В руке он нёс миску с кашей.
— Цып-цыыып, — протяжно пел сосед, направляясь к сараю. — Ах вы мои курурушечки!..
— Их нет, — коротко бросил Вова. — Они вышли.
Сосед оторопел. Миска задрожала в его руке, челюсть отвисла.
— Как… нет? А где же?
Он заглянул в сарай и закричал на весь двор.
— Покрали! У бедного инвалида покрали кур!!
— Да никто их не покрал, — поморщился Вова. — Я их просто выпустил погулять.
Но вместо того, чтобы похвалить Вову за доброе дело, сосед плаксиво закричал:
— Безобразие! Издеваются! Я в милицию заявлю!
…До полной темноты весь двор ловил кур. Это было что-то вроде тревоги.
Жильцы вышли.
И Вовины родители тоже.
Люди были похожи на футболистов. Они разделились на две команды. Носились по двору с воплями и криками.
В воздухе летали белые перья, будто трусили перину.
Старенькая бабушка Васильевна упала в пыль, зажав в подоле кричащую курицу и, торжествуя, объявила: — Есть! Штука! — Эх, заходи справа, справа заходи! — надрывался сосед Иван Иванович. — Ещё одной нет, самой большой! — умоляюще говорил муж тёти Даши. Эту последнюю курицу поймал Вовин папа. Он снял её с дерева сачком. — Вот к чему приводит баловство! — грозно сказал он Вове. — Понял? — Понял, — сказал Вова. И робко добавил: — Я хотел как лучше. — Кроме хотения надо иметь голову на плечах! Вова пощупал свою голову. Она была на месте.
Хорошо, когда много деревьев
Много деревьев в лесу, потому там легко дышится. В сквере тоже есть деревья, и он похож на зелёный островок в шумном городе.
А рядом с Вовиным домом — ни одного. За ним был пустырь, потом вырос огромный дом в девять этажей. Ранней весной он был заселён, а деревьев ещё не посадили.
Бродя вокруг нового дома, Вова по старой привычке искал что-нибудь интересное, вроде ржавой детали, и вдруг увидел в ложбинке зеленеющие кустики. Они росли, тесно прижавшись друг к дружке, словно боясь, что их затопчут.
«Им здесь плохо, — решил Вова. — Надо их пересадить».
Он слегка подёргал за кончик прутика, но тот сидел крепко в земле.
Вова нашёл железку и стал ковырять землю вокруг прутиков, но земля была твёрдой, как камень.
Оглянулся Вова и увидел двух ребятишек, которые наблюдали за ним.
— Эй вы, идите сюда! — позвал Вова. Тон был несколько высокомерный, но ребята не обиделись и сразу подошли. Они были намного младше Вовы: наверное, ещё и в школу не ходили.
— У вас нет лопаты? — спросил Вова.
Девочка покачала головой и взяла за руку брата.
— Мы здесь недавно, — сказала она. — Мы только переехали.
— А я здесь живу давно, — сообщил Вова.
Мальчик сказал тоненьким голоском:
— А у нас горячий чай течёт из крана. Только не сладкий.
— Лопата нужна, — повторил Вова.
Девочка сообразила:
— Наверное, у тёти Кати есть, я сейчас спрошу! — И она убежала, высоко подбрасывая ноги в красных ботиках.
Мальчики перекинулись несколькими словами. Оказалось, что Виталику — так звали Вовиного нового знакомого — пять лет, что у него, кроме Наташки (той, которая сейчас придёт), есть ещё совсем маленькая сестричка Света (она в люльке лежит и палец сосёт).
Прибежала Наташа, волоча за собой тяжёлую лопату.
— Давай, — одобрительно сказал Вова. Он поплевал на руки, как делают взрослые, деловито вонзил лопату в землю.
— Мальчик, а зачем ты копаешь? — спросила Наташа, заглядывая Вове в глаза.
— Ну будем же пересаживать! — Вова усиленно налегал ногой на лопату. — Вырастут же хорошие деревья!
Брат и сестричка принялись помогать. Потом взяли выкопанные прутики и пошли за Вовой. Тот долго выбирал хорошее место для будущих деревьев.
— Здесь!
Он вскопал землю и посадил рядышком прутики — несколько больших и три маленьких. Виталик с Наташей придерживали их, а Вова утрамбовывал землю. Наконец встал, отряхнул коленки и отбежал в сторону, чтоб полюбоваться работой. Одно деревцо стояло криво, пришлось поправить его. И все деревца встали в ряд, как солдаты на параде.
— Красиво вышло, правда? — Вова прищурил один глаз.
— Красиво! — подтвердил маленький Виталик зажмурив оба глаза. — Но ничего не видно.
— А ты открой глаза, — засмеялась сестра. — И увидишь. — Она спросила Вову:
— Какие это деревья?
Вова не знал, но ему было стыдно в этом сознаться. И он важно сказал:
— Многолетние.
— Нет, какие, какие? — допытывалась девочка. — Каштан или берёза?
— Сейчас не разберёшь, — уклончиво ответил Вова. — Подрастут, тогда будет видно.
К ребятам подошла женщина в тёмном халате. В руке у неё была метла и совок для мусора.
— Так вот зачем вам понадобилась моя лопата! — сказала она.
— Тётя Катя, а это мы посадили! — радостно сообщила Наташа.
Тётя Катя внимательно посмотрела на тоненькие прутики. Спросила, кто же это придумал.
Ребята, торжествуя, указали на Вову. А он вдруг смутился, низко опустил голову:
— Мы хотели, чтобы много деревьев, — пробормотал он. А сам с бьющимся сердцем ждал, что скажет тётя Катя. «Ругаться начнёт, что землю поковыряли, что не надо было трогать…»
Но дворничиха дружелюбно взглянула Вове в глаза.
— Чего ж, хорошо! — весело сказала она. — Деревья посадили — доброе дело сделали. Только полить надо, а то не примутся…
Вова поднял голову и встретился взглядом с добрыми глазами тёти Кати. «Совсем не такая дворничиха, как у нас, — подумал он. — Эта, наверное, и собак любит!»
Вове дали шланг. Из него вырвалась тугая струя, но Вова знал, как надо прижать пальцем, и струя рассыпалась мелким дождиком.
Дождик брызгал на только что посаженные деревца, на рыхлую землю, что жадно впитывала влагу.
— Вы почаще поливайте деревца, — сказала тётя Катя, — тогда они вырастут скорее. Посадить — это полдела. Надо вырастить… Вова стукнул себя кулаком по лбу: — Эх, забыл! У нас же есть удобрения цветочные! Сейчас принесу! Но тётя Катя остановила его, сказав, что удобрения понадобятся позже. Она сообщила, что скоро навезут сюда хорошей земли и разобьют цветник. Тогда посадят деревья и кустарники на всём дворе. — А как же наши деревья? — испуганно спросила Наташа. — Они останутся! — пообещала тётя Катя. — Я прослежу, чтобы их не тронули. Она погладила Наташу по плечу. — А как же вы назовёте эту будущую аллею? — вдруг спросила дворничиха. — Аллея дружбы! — звонко крикнула Наташа. — Аллея деревьев! — сказал её брат. Он не смог придумать ничего более подходящего. Вова помолчал минуту, очень волнуясь. Ему хотелось придумать какое-то необычное название. Представил себе, как деревья станут большими, как зашумят зелёной листвой и прилетят сюда птицы.
— Аллея птиц! — крикнул он. — Так можно?
— Ну хорошо, — улыбнулась тётя Катя. — Пусть будет Аллея птиц.
Что-то сладко защемило у Вовы внутри. Он кинулся к дому козлиными прыжками. На душе у него было легко и радостно.
Последние комментарии
14 минут 55 секунд назад
4 часов 22 минут назад
4 часов 39 минут назад
5 часов 40 секунд назад
7 часов 42 минут назад
15 часов 5 минут назад