Литературная Газета 6416 ( № 20 2013) [Литературная Газета] (fb2) читать онлайн

Рукописи горят

Иногда лучше ошибиться, чем стать невольным пророком. В "ЛГ" было множество публикаций о ситуации в писательском Переделкине, которое в результате переворота в стиле «маски-шоу» в Международном литфонде стало спорной территорией. Возникший правовой вакуум не мог не сказаться на хозяйственной стороне жизни Городка писателей. Сиротливая заброшенность уникального исторического места бросается в глаза многочисленным культурным паломникам, литераторам со всего мира и просто почитателям русской советской литературы. Покосившиеся заборы, хлипкие строения, заросшие бурьяном участки - всё это должен бы поддерживать, ремонтировать и реконструировать некогда могущественный, а теперь раздираемый склоками и судебными тяжбами Литфонд, претендующий на звание полноправного хозяина Переделкина. Но хозяева так себя не ведут! В ближайших номерах «ЛГ» мы опубликуем уникальные документы, проливающие свет на истинные мотивы претендентов на общеписательскую собственность. А раньше мы неоднократно предупреждали, что эта тотальная бесхозяйственность чревата трагедией. И трагедия грянула!

Ветхие дачи – многие ещё довоенной постройки – с некоторых пор с удивительной последовательностью стали гореть, как свечки. Только в этом году случилось уже три пожара. Полгода назад дотла сгорела дача, которую занимали два фронтовика – Артём Анфиногенов и Анатолий Рыбаков. Чудом не пострадали внуки и соседи А.З. Анфиногенова! Но в огне погиб архив А.Н. Рыбакова – рукописи, письма, бесценная библиотека военных мемуаров, которую Анатолий Наумович собирал всю жизнь. Казалось бы, президиум МЛФ просто обязан был сделать серьёзные выводы, просить соответствующие органы провести тщательное расследование. Увы! Никто не озаботился даже элементарной противопожарной безопасностью. Ответственность руководители Литфонда взвалили на этих самых малолетних внуков. По их мнению, всё произошло оттого, что семья боевого лётчика Анфиногенова вовремя не съехала с дачи после его смерти. Интересная логика! А кто же должен следить за соблюдением норм, прописанных в Положении о Городке писателей? Детишки, якобы разведшие костёр на веранде?

В ночь на 9 Мая, когда страна готовилась отмечать очередную годовщину Великой Победы, на переделкинской даче заживо сгорел писатель, литературовед, учёный-исследователь, историк литературы с мировым именем Олег Михайлов. Дача эта по мистическому совпадению – или странной закономерности – находилась буквально в 100 метрах от рыбаковской.

Год назад мы поздравляли Олега Николаевича с 80-летием и говорили о том, как много сделал писатель и учёный. Ведь Михайлов фактически спас от забвения литературу первой волны эмиграции. Истовый пропагандист творчества Бунина, крупнейший специалист по литературе русского зарубежья, он смог осуществить первые советские издания И. Шмелёва, А. Аверченко, Тэффи, Е. Замятина, В. Набокова, Д. Мережковского. Каких трудов и нервов Олегу Николаевичу это стоило, сейчас уже трудно представить. Молодые невежественные журналисты, в праздничные дни отписавшиеся по этому ужасному событию, перепутали всё, что возможно. Михайлов не мог переписываться с Буниным, который покинул бренный мир, когда Олег был второкурсником МГУ. Но он был осчастливлен дружбой и благосклонностью вдовы нобелевского лауреата – Веры Николаевны. Свято хранил её письма и подарки – переписку И.А. Бунина и М.И. Цветаевой. С гордостью показывал друзьям письма Б. Зайцева, епископа Иоанна Сан-Францисского и его сестры – Зинаиды Шаховской, многих других писателей-эмигрантов. У Михайлова была уникальная библиотека старинных изданий, огромное собрание книг с автографами классиков. От этого теперь не осталось и следа. Потрясённые соседи смотрели, как в пламени исчезают сокровища Олега Николаевича, как драгоценные фолианты, догорая, дышат страницами, точно рыбы, выброшенные из воды. Михайлов хранил архив на даче, как и А. Рыбаков, думая, что здесь надёжнее сберечь то, чему он посвятил жизнь.

Продолжение темы в статье "Шолохов здесь не проходил"

(обратно)

ЗЕМЛЯ

Мы любили босыми

Ступать по земле,

По мягкой, дымящейся, милой земле.

А где? В Абиссинии?

Или в Мессине?

В Гаване? В пустыне?

В рязанском селе?

Мы - люди.

Мы любим ступать по земле.

Мне турок – земляк. И монгол, и поляк.

Земляк по мозолям, по миру – земляк.

И мы не позволим коснуться земли

Костлявым рукам в реактивной пыли –

Фазаньей, фруктовой, зелёной земли!..

Это стихотворение – не только первая публикация Андрея Вознесенского в "Литературной газете", но и вообще дебют – напечатано 1 февраля 1958 года. 12 мая Андрею Андреевичу исполнилось бы 80 лет.

Продолжение темы в статье "Полярная баня"

(обратно)

Пасхальный звон в Поднебесной

Православие и Китай - в массовом сознании русского человека эти понятия почти не совместимы. Китай чаще всего ассоциируется исключительно с восточной духовной традицией. И мало кто знает, что православная вера совсем не чужда жителям Поднебесной, что история православия насчитывает в Китае уже более трёхсот лет. И даже сегодня, после разрушительных катаклизмов, которые выпали в этой стране на долю Православной церкви, когда практически прекращены регулярные православные богослужения, совсем не осталось китайских православных священников (а только они, по китайским законам, могут совершать службы), корни православия живы. И в этом нас ещё раз убедили недавние события – впервые за всю историю российско-китайских отношений Поднебесную по официальному приглашению китайских властей посетил глава Русской православной церкви.

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл прибыл в Пекин 10 мая и в тот же день встретился с председателем КНР Си Цз[?]ньпином. Какие плоды принесёт эта встреча, нам ещё предстоит узнать, но на пресс-конференции, состоявшейся сразу после неё, чувствовалось, что патриарх в высшей степени удовлетворён результатами переговоров с китайским лидером, что у православия в Китае появились серьёзные перспективы.

А события воскресенья, 12 мая, это подтвердили. Потрясающей красоты и мощи Патриаршая [?]ожественная литургия со звоном пасхальных колоколов, под пение хора московского Новоспасского монастыря была проведена на территории российского посольства, где когда-то располагалась Русская духовная миссия. Служба собрала много сотен православных – и российских граждан, живущих и работающих в Китае, и представителей других стран и национальностей, в том числе и китайцев.

Литургия проходила на улице, среди цветущих акаций, у стен Красной фанзы. Действующий Успенский храм, восстановленный и открытый на территории посольства в 2009 году, просто бы не смог вместить такое количество верующих. Евангелие звучало на двух языках – церковно-славянском и китайском. А вечером в тот же день Чрезвычайный и Полномочный посол России в КНР А. Денисов устроил торжественный приём в честь [?]атриарха Кирилла. До начала церемонии патриарх встретился с представителями традиционных религий Китая, с сотрудниками Госуправления по делам религий при Госсовете КНР во главе с его директором Ван Цзоанем, с иностранными дипломатами, аккредитованными в Китае, которым презентовал китайское издание своей книги "Свобода и ответственность: в поисках гармонии". Тема для Китая, провозгласившего своей целью построение гармоничного общества, весьма актуальная.

Патриарх Кирилл также совершил богослужения в Харбине в Покровском храме и в Шанхае в здании бывшего кафедрального собора в честь иконы Божuей матери «Сподручница грешных». Эти китайские города являются крупнейшими центрами зарождения и распространения православия в Поднебесной.

Посеянные в ходе визита зёрна уже начали давать первые всходы. Духовный диалог между Китаем и Россией как часть диалога цивилизаций в эти дни поднялся на новую ступень.

Об истории и сегодняшнем положении православия в Китае читайте в одном из ближайших номер[?][?].

(обратно)

О первой Отечественной

1812 год и мировая литература. - М.: ИМЛИ им. А.М. Горького РАН, 2013. – 536 с. – 500 экз.

Изучение литературы о войне 1812 года традиционно ограничивается сочинениями русских писателей. Этот трёхлетний труд расширяет устоявшиеся представления о границах литературы о "первой Отечественной" и предлагает новые подходы к изучению классических произведений. Специально о войне 1812 года написано более 10 000 книг и статей, не считая великого множества разделов мировой литературы о Наполеоне, которая, например, в 1908 году включала 200 000 названий и с тех пор, естественно, значительно выросла. Подготовкой издания руководил старший научный сотрудник Отдела русской классической литературы, к.ф.н. В.И. Щербаков. Первый раздел составили статьи о русских писателях – А.С. Шишкове, Н.М. Карамзине, Н.В. Гоголе, И.В. Киреевском, Л.Н. Толстом, Ф.М. Достоевском. На архивном материале анализируется старообрядческое «Сказание о Наполеоне-антихристе», близкое и к фольклору, и к древнерусской книжной традиции. Во второй раздел вошли статьи о зарубежных писателях – В. Скотте, Стендале, Т. Кёрнере, Э.М. Арндте, Р. Демеле. Широко отражено в сборнике творчество Державина, Пушкина, Лермонтова, Дениса Давыдова, Фёдора Глинки. Глинка участвовал в Бородинском и Тарутинском сражениях, совершил весь заграничный поход. Закончил войну он в чине капитана, с множеством боевых наград, среди которых были золотая шпага с надписью «За храбрость», ордена Владимира с мечами, Анны и специальная награда короля Пруссии – бриллиантовая звезда за солдатские песни, которые были переведены на немецкий язык и воодушевляли немцев в борьбе против Наполеона. Значительное внимание в книге уделено малоизвестным русским и европейским поэтам. Издание приурочено к 200-летней годовщине Отечественной войны. Жаль только, издано ничтожно малым тиражом.

(обратно)

Город на распутье

Ещё лет десять назад (до обманувшей надежды украинцев оранжевой революции и бесславного президентства русофоба с американским высшим образованием Виктора Ющенко) Харьков многие называли "украинским Питером".

А что сейчас? Чем живёт этот большой и славный город?

Сравнение с культурной столицей России льстило многим харьковчанам. Зимой в Харькове вспоминали поэта Бориса Чичибабина по случаю его девяностолетия. В зале филармонии был аншлаг. Со сцены звучали стихи Чичибабина в исполнении артистов харьковских театров:

Вновь барыш и вражда верховодят тревогами дня.

На безликости зорь каменеют черты воровские[?]

Отзовись, мой читатель в Украине или в России!

Отзовись мне, Россия,коль есть ещё ты у меня!

Я слушал и думал, что лично мне трудно понять природу происходящих перемен нравственной атмосферы почти двухмиллионного мегаполиса. Он сейчас как усталый путник, остановившийся на распутье и не знающий, куда идти дальше.

На Украине же и в мире он теперь чаще всего ассоциируется с Качановской женской колонией № 54, где отбывает семилетний тюремный срок экс-премьер Украины Юлия Тимошенко. А ещё злые языки говорят, что раньше Харьков был милицейским, а теперь стал бандитским, и опять вспоминают Питер, точнее - сериал «Бандитский Петербург».

Многие бывшие и нынешние чиновники, депутаты под разноцветными политическими знамёнами владеют огромными капиталами, фигурируют в рейтингах богатейших людей Украины. А ведь они – не нобелевские лауреаты, не первооткрыватели, не гении, не великие таланты. Свободомыслие и свобода слова в Харькове, по меткому определению одного коллеги, похожи на НЛО – все слышали, но никто не видел.

Опальных, изгнанных из профессии журналистов в Харькове батальон. Выпускница МГУ имени Ломоносова, член Национального союза журналистов Украины, обозреватель областной газеты «Время» Елена Зеленина считает: «Начиная с 2000 года цензура жёстче, чем во времена советской компартийной бюрократии. Политика стала бизнесом, и политическая власть приносит реальные финансовые преференции и бонусы. Хозяева СМИ тщательно взвешивают, стоит ли «задираться» с таким-то и не приведёт ли это к неадекватным финансовым потерям».

Украинцев, как, наверно, и россиян, в первую очередь волнуют жизненно важные социальные вопросы: коммунальные тарифы, цены на рынке товаров и услуг, уровень зарплаты, трудоустройство, стоимость жилья. «Улучшение качества жизни уже сегодня!» – этот лозунг взяла на вооружение «Партия регионов» на прошедших в 2012 году парламентских выборах и победила. И что?

Всё познаётся в сравнении. Если сопоставлять уровень жизни на Украине со странами Евросоюза, к примеру, с Польшей, то цифры говорят сами за себя: минимальная зарплата в Польше в минувшем году составляла $465, на Украине – $130. Полагаю, россияне знают «минималку» в РФ и могут сравнить.

Что касается иных официальных данных Госкомстата Украины, то знакомство с ними убедило: любые сопоставления с Россией, увы, говорят о существенном отставании Украины по всем показателям в социальной сфере. Неудивительно, что многие харьковчане (и другие мои сограждане) всё чаще выезжают на заработки в Россию, некоторые остаются там жить. Молодые люди всё чаще задумываются об эмиграции и в другие страны. Состоятельные граждане покупают недвижимость за рубежом, отправляют туда детей учиться и порой открыто говорят, что не верят в перемены к лучшему. Украина – пятая в мире среди стран с наибольшим числом эмигрантов. Об этом сообщил мировой банк в своём докладе «Миграция и денежные переводы».

И всем ясно: если безработица растёт, долги по выплатам зарплаты накапливаются, цены и тарифы скачут вверх, а законы принимаются в интересах олигархических кланов, кто-то начинает паковать чемоданы. К чему это может привести? По мнению экспертов-демографов, расчёты говорят о реальном дефиците рабочей силы на Украине к 2025 году! Уже сегодня высоки темпы падения численности населения в целом ряде областей. По информации заведующего отделом миграционных исследований Института демографии и социологических исследований Национальной академии наук Украины Алексея Позняка, угроза пустующих украинских территорий реальна, если учесть, что уезжают из страны в основном молодые.

Харьков – город студенческий. Здесь расположены ведущие вузы – старейший университет имени Каразина, юридическая академия имени Ярослава Мудрого и другие. Но Харьков очень изменился. Разговаривает всё больше на суржике и фене, сдобренных матом. Издевательски звучит вульгарная уличная речь на фоне неостывающего противостояния вокруг дальнейшей судьбы русского языка.

Как известно, в многолетней борьбе с украинской бюрократией русскоязычное население добилось принятия «языкового закона». Недавно депутаты украинского парламента – его инициаторы – даже получили в Кремле государственные награды РФ из рук президента Путина. Теперь во многих областях Украины русский получил статус регионального языка и может применяться в письменном и устном общении с чиновниками, судьями, в СМИ, коммунальных службах, учебных заведениях и т.д. Но, как оказалось, госслужащие в общении между собой, а то и с гражданами, общались и общаются подчас и на понятном братьям-славянам русском мате. Национальное агентство по вопросам государственной службы Украины даже приняло решение запретить материться украинским клеркам (как Госдума РФ разрешила штрафовать и даже закрывать СМИ за использование нецензурных слов). Принять закон можно. Но как отучить от брани?..

По результатам социсследования Киевского Института Горшенина лишь, 1,7 процента опрошенных юношей и девушек сочли для себя неприемлемой нецензурную брань! Недавно узнал, что британские специалисты из университета Кили научно обосновали: ненормативная лексика может помочь переносить сильную боль – и физическую, и душевную. «Употребление матерных слов способствует выработке в организме гормонов счастья – эндорфинов, которые действуют на организм, как болеутоляющее», – резюмирует доктор Ричард Стивенс. Можно предположить, что и украинцы выражаются, чтобы «облегчить» неустроенности жизни.

Город – это люди, живущие в нём. Какие люди, такой и город. Замечаю опасные метаморфозы. Они настораживают. Люди ли меняются? Нет, скорее, меняется их настроение. Они ищут справедливости, защиты, силы, способной эффективно противодействовать коррупции, вседозволенности феодалов уездного масштаба, они падают духом, озлобляются, уходят в себя.

Социологи и во время парламентских выборов 2012 года, и после них отметили политическую апатию электората, уставшего от популистов и златоустых проходимцев, как и от немногословных кукловодов украинских олигархических кланов. Протестное голосование привело в украинский парламент (впервые за 20 лет) крайне радикальную националистическую «Свободу» с её одиозным вожаком по фамилии Тягнибок!

Антисемитские призывы из уст «свободовцев» всё громче звучат в многонациональном Харькове. На этот вызов одним из первых отреагировал харьковский журналист, руководитель телеканала «Первая столица» и депутат Харьковского городского совета («Партия регионов») Константин Кеворкян, выпустив антифашистскую по содержанию «Опасную книгу». Но многие его товарищи по партии, коллеги и простые горожане, похоже, пока не воспринимают опасность всерьёз. Хотя партия украинских националистов сенсационно набрала в русскоязычном мегаполисе 3,8 процента голосов избирателей, тогда как в прежние годы её результат здесь был фактически нулевым.

Григорий ДОЛУХАНОВ , ХАРЬКОВ, Украина

(обратно)

Фотоглас № 20

Самым запоминающимся из богатых на культурные события Дня Победы стал концерт артистов Молодёжной оперной студии Большого театра и любимого всей страной семейного дуэта Александры Пахмутовой и Николая Добронравова. «Поклонимся великим тем годам» – этой строкой из песни, которую прошедшая войну Юлия Друнина назвала святой, был обозначен концерт, два раза под несмолкающие аплодисменты прошедший на знаменитых сценах. Первое отделение – Фрадкин, Хренников, Новиков, Соловьёв-Седой, Молчанов, Дунаевский, Мартынов. Всё второе было отдано знаменитым песням Александры Николаевны. От «Горячего снега», «Неизвестного солдата», «Весны 45-го года» до «Усталой подлодки» и «Нежности», которая в мае звучит как фронтовая... Исполняли молодые, красивые и талантливые Андрей Жилиховский, Сергей Радченко, Юлия Мазурова, Олег Цыбулько, Борис Рудак, Павел Червинский, Григорий Шкарупа, Кристина Мхитарян. Запомните эти имена. Уверены – их вы ещё услышите!

В Вологде открыт памятник известному английскому классику с польскими корнями Джозефу Конраду. Он жил в северном городе в XIX веке, когда отца будущего писателя сослали в Вологду за участие в польском восстании. Торжественное открытие состоялось в рамках программы «Польская культурная весна – 2013». На церемонию приехал автор проекта памятника – знаменитый архитектор и скульп­тор Вячеслав Бухаев.

Через несколько дней после Дня Великой Победы отметил 90-летие замечательный артист Театра Российской армии Николай Пастухов. Зрители, которым довелось видеть народного артиста России Пастухова на прославленной сцене, не забудут его никогда – Пастухов всегда органичен. Как на этом старом (1980 года) снимке – в роли Мартыныча в пьесе «Снеги пали».

Но не все его поклонники знают, что из родного театра он добровольцем ушёл на фронт, был ранен. И вот уже 55 лет служит в театре – он назывался сначала Театром Красной армии, потом Советской, теперь – Российской. У Николая Пастухова – обширная фильмография. Рядом с медалью «За боевые заслуги» и орденом Красной Звезды у него Золотая пушкинская медаль, а также премия «Золотая маска» – «За честь и достоинство». С юбилеем!

(обратно)

Что внутри, то и снаружи

Побывала сегодня утром в центре нашего посёлка - "откуда есть пошла" наша местная цивилизация. Когда-то посёлок начал строиться вокруг станции железной дороги, что вела в Нижний Новгород. Так и осталось: центр у нас возле станции. Там и рынок, и универмаг, и местная администрация, и все прочие атрибуты благоустроенного государства.

Я знаю наш посёлок больше двадцати пяти лет, за это время произошла капиталистическая революция, умер СССР и чего только не случилось... В общем, произошла глобальная смена вех – а наш центр всё тот же. Посредине – грандиозная лужа, как в гоголевском Миргороде. Она была всегда – сколько земля стоит. В ней не купаются свиньи просто по отсутствию свиней. А то бы охотно купались. Когда зима снежная, лужа особенно полноводна и форсировать её, даже в высоких резиновых сапогах, не всякий решится.

Потом местность чуток повышается – там посуше. Прилавочки стоят, над которыми навесы из ободранного полиэтилена. Ветер наносит куски полиэтилена, бегают с места на место бездомные шавки, живущие при рынке. Так было всегда.

Сегодня случилась мне нужда зайти в поселковую администрацию. Крепкое кирпичное здание, не особо и старое, но какое же застарелое убожество внутри. Даже не бедность – бедности-то особой нет: компьютеров полно в каждой комнате, но общий вид – убожество и запустение. При входе какая-то выгородка, а в ней полулежит в позе восточного шаха на продавленном диване в окружении каких-то одеял и тряпок молодой детина – охранник, надо понимать. Справок, где и что – не даёт. Наверное, и не знает, не интересовался никогда. Да и недосуг ему: телевизор смотрит.

Четверть века назад такие картины казались совком. Мечталось: вот свергнем совок – наступит Европа. Культура наступит. Чистота будет, порядок. Ведь он отчего был – совок? Ну-ка, граждане старшего поколения, вспомните, чем тогда объяснялся всякий жизненный непорядок? Ну? Правильно вспомнили: нет хозяина. Был бы хозяин – он бы всё в порядок привёл: цветочков насадил, нерадивых холопьев повыгнал, радетельных, наоборот, по местам расставил. И было бы нам счастье.

И вот – свершилось! Теперь хозяев у нас – пруд пруди. У каждой палаточки – свой. А у площади – демократически избранный поселковый совет или как его там. И всё осталось ровно как было. Даже хуже стало: в совке были заводы, которые принудительными внеэкономическими методами заставляли кое-что делать по благоустройству.

Всё это наводит на неприятную мысль: может, ЭТО – внутри нас. Что ЭТО? Грязь и всяческое неустройство. Органическая неспособность организовать жизнь опрятно и культурно. Достойно и целесообразно. Не получается.

Не надо обобщать, огульно обвинять? Да я бы рада, а что делать? Вон в Венеции есть исторический, с невесть какого века рыбный рынок – там такие каменные прилавки, ещё тыщу лет простоят. Так вот, там действительно продают рыбу. Но кончается срок, торговцы убирают товар, моют рабочие места – и туда приходят туристы. Там нет ничего – ни че-шуй-ки! Если б не видела – не поверила бы. И это зависит не от формы собственности и не от образа правления – это зависит от людей. От их способности организовать собственную жизнь.

В первую очередь от их ЖЕЛАНИЯ это сделать. И ещё от ВЕРЫ в то, что это возможно сделать. В человеческих силах. Вот этого, по-моему, особенно не хватает...

В перестройку, а больше после 91-го года, появились у нас островки новой сияющей жизни – банки, супермаркеты, частные дома. Там постсоветский народ узрел, как бывает чисто, а иногда даже и красиво. Но всё это как было, так и осталось – островки в замусоренном океане.

Вот у нас «на районе»: богатые дома за кирпичными глухими заборами, а к ним ведёт раздолбанная улица. Есть, правда, у нас один богатей – он улицу свою (всю!) метёт и даже иногда моет. Такой вот сознательный богатей. Но это большая редкость. Исключение. А в новых многоквартирных домах – всё по-старому. За год-два подъезд нового дома замусоливается, приобретая какой-то даже запах убогости и безнадёги. И люди не верят, что может быть по-другому.

Наша жизнь и в этом деле – в быту – пошла по ложному пути. По пути гламура. Того недоступного и потому и не особо желанного буржуазного роскошества. Простому человеку до него не дотянуться, вот он и живёт, как привык.

А надо было бы пойти по пути не гламура, а – культуры. Кто это должен был сделать? А почему, собственно, был? Он и сейчас может сделать шажок к достойной жизни. Выкинуть гниющие обрезки бабушкиного ковра и заказать сменные коврики в подъезде. Нанять управляющую компанию или попросту управдома – все же сегодня собственники! Вроде всё возможно, но – не верится. Потом это ж денег стоит... За достойную жизнь как-то ещё не привыкли платить.

Мне кажется, что каждый, кто сегодня починяет забор или наводит порядок в подъезде, вершит революцию. Культурную революцию. На Востоке говорят: что вверху, то и внизу, что снаружи, то и внутри. Мы таковы, как мы живём, а живём мы так, каковы мы есть. Очень часто человек начинает выходить из полосы депрессии и хандры с того, что устраивает генеральную уборку. Или даже ремонт.

Сегодня появились, и у нас в посёлке тоже, небольшие компании-застройщики, которые берут на себя дальнейшее управление построенными домами. Это большое дело. Большое потому, что речь не идёт о гламурной «элитке», а о простых, народных домах. Хочется верить: эти ребята научат несколько семей жить достойно, а те – ещё несколько. Глядишь, станем мы народом, которому на себя не наплевать. Что снаружи – то изнутри, что изнутри – то и снаружи.

(обратно)

Кому нужна сильная Россия?

Когда Комитет Государственной Думы РФ по международным делам возглавил известный телеведущий и политолог Алексей ПУШКОВ, кто-то обрадовался - его взвешенная позиция многим нравится, кто-то был разочарован – именно потому, что позиция взвешенная. Обозреватель "ЛГ" встретился с депутатом ГД , чтобы получить ответ на актуальные вопросы, и не только по международной тематике.

– Алексей Константинович, в этом году вашей программе «Постскриптум» исполняется 15 лет. Это большой срок, особенно для политической программы. Насколько изменилась ваша жизнь после прихода в Госдуму? Не скучаете по коридорам родной телекомпании?

– Да, бывать там приходится реже. Но на телевидении главное не коридоры, а эфир и качество телевизионного продукта. Поэтому для меня главное, что «Постскриптум» продолжает выходить и сохраняет свою аудиторию. Более того: в последние полгода наблюдается уверенный рост рейтинга. Мы сделали разворот в сторону внутриполитических и социальных тем, освещения вопросов социальной несправедливости, борьбы с коррупцией, плохой работы ряда госструктур. Очень популярна рубрика «По страницам истории». Мы строим её вокруг судеб известных политических фигур. Недавнюю историю показываем через Ельцина, Березовского, более отдалённую – через «пламенных революционеров», таких как Троцкий, Блюмкин, Котовский, которые были отнюдь не героями, а авантюристами и отъявленными мерзавцами.

Очень важен политический вес программы. Только в Москве её постоянно смотрит около миллиона человек, а по стране – несколько миллионов, и это ни с чем не сопоставимо. Депутату индивидуально охватить такое число избирателей немыслимо.

Кроме того, то, чем я занимаюсь сейчас в Госдуме, гораздо ближе моей профессии. Я ведь не журналист по образованию, а дипломат и историк, диссертацию защищал по истории внешней политики США. И первые трудовые 14 лет работал по профессии – в ООН, затем в Чехословакии, в Международном отделе ЦК КПСС. В СМИ ушёл в силу не зависевших от меня обстоятельств – разрушения советской государственной системы в 1991 году. Не мог, честно говоря, представить себя в ельцинских госорганах. Хотя тогдашний министр иностранных дел Андрей Козырев дважды приглашал меня в МИД на руководящую работу. Позже и Евгений Примаков предлагал мне возглавить в МИДе Управление внешнеполитического планирования. Так что всё, в общем-то, логично: я вернулся к тому, с чего начинал, что хорошо знаю и чем долго занимался.

– Как раз о Госдуме. К ней, мягко говоря, немало нареканий. Не добавляет уважения к депутатам их подчас истеричная реакция на выступления в печати (хотя наши коллеги тоже не всегда элегантны и этичны)[?]

– Да уж, прямо скажем, не всегда…

– …их декларации о доходах. Но депутатов 450. Люди разные… Сам знаю достойных, честных, которые обычно в тени… Как себя чувствуете в этой ситуации, тем более что вы тоже не бедный человек?

– Совершенно спокойно. У меня два главных источника доходов. Это работа в Госдуме и работа на телевидении – по контракту с каналом «ТВ Центр». Каких-то ценных бумаг, акций, зарубежной недвижимости у меня нет, так что волноваться не приходится.

– А что касается атмосферы в парламенте?

– В общей атмосфере, особенно вокруг самой Думы, много политики и лицемерия. В те времена, когда Госдума состояла из таких людей, как Гайдар, Немцов, Рыжков, Хакамада, не помню, чтобы столь пристально всматривались в их состояния, кто и сколько заработал на ГКО, кто и чем владеет. Не помню, чтобы СМИ, особенно либерального направления, всматривались в доходы лидеров праволиберальных сил, например Анатолия Чубайса и людей, связанных с ним.

В 90-е годы, когда правили ельцинская Семья и праволиберальные деятели, замешанные в гигантских махинациях – от дикой приватизации до залоговых аукционов, либеральная пресса почему-то не изучала их доходы. Поэтому сейчас, когда те же газеты и радиостанции, надрываясь, обличают и негодуют, возникает вопрос: почему вы тогда, ребята, коррупции не видели? Может, потому, что ваши люди были во власти, и вы ногами открывали двери в их кабинеты и занимались их идеологическим обслуживанием, за это получая свою долю от коррупционного пирога?

У нас уже были такие «идеалисты» – Борис Ельцин и его либерал-реформаторы. Они начинали якобы с борьбы против «партийных привилегий», а создали такую чудовищную систему новых привилегий и тотальной коррупции через расхищение государственной собственности, которая и не снилась партийным чиновникам советского времени.

Вместе с тем я за то, чтобы Думу покидали люди, для которых главное – деньги. И не потому, что эти люди непременно плохи. Просто надо сделать личный выбор, что для тебя важнее – деньги или работа в парламенте. Если деньги – то лучше уйти, поскольку такой депутат уязвим. Ведь депутаты всегда на виду – больше, чем чиновники или сотрудники аппарата правительства. Госдума – самая прозрачная часть системы власти.

Я также думаю, что нам пора переходить к профессиональному парламентаризму. Не в том смысле, что парламентарии изначально должны быть профессионалами в сфере законотворчества – это невозможно. А в том смысле, что они должны воспринимать парламентскую деятельность как главный смысл своих усилий.

– Профессионализма не хватает всюду. В правительстве тоже пироги подчас пекут сапожники. Но говорят, что раньше Дума не была местом для дискуссий, а сейчас просто послушна Кремлю...

– Да, в прежней Думе жизни было немного. Но последние выборы создали иную ситуацию. Есть реальная оппозиция – коммунисты, «Справедливая Россия». В «Единой России» спектр мнений стал намного шире, теперь депутаты от «ЕР» нередко критикуют представителей исполнительной власти, например министра образования Ливанова или вице-премьеров, чего ранее не было.

Другое дело – и это естественно, – что партия, которая имеет большинство, связана с руководством страны. Такая же связь есть, например, в ФРГ или во Франции, где депутаты от соцпартии в парламенте голосуют так, как считает правильным президент-социалист. Любители безбрежной демократии, критикующие фракцию «ЕР», лукавят. Только так и бывает в реальной политике.

– Расскажите о своём комитете. Какие законопроекты готовит? В чём специфика работы?

– Комитет по международным делам – и в этом его специфика – не готовит законопроектов. Он готовит ратификацию международных соглашений. И за последние полтора года мы подготовили 25 таких ратификаций, включая соглашение об усыновлении с США, которое американские власти, увы, не выполняли, в силу чего было принято решение его расторгнуть.

Важная задача комитета – обеспечивать международные связи Госдумы. Особая часть работы – участие в Парламентской ассамблее Совета Европы. Это нам позволяет быть частью Большой Европы: в ПАСЕ представлены 47 стран – намного больше, чем в ЕС, куда входят 27 государств.

Комитет проводит слушания по важным темам, участвует в подготовке и обосновании законов, как в случае с законом Димы Яковлева готовит заявления Госдумы, отражающие нашу реакцию на крупные международные события или конфликты, подобные сирийскому, а также нарушения прав наших соотечественников за рубежом. Слушания по нарушениям прав человека со стороны США и в Евросоюзе – первые в истории Госдумы, привлекли к себе большое внимание, в том числе в западных странах и в западных СМИ.

– Скажите о положении русскоязычного населения в Латвии, где русские с горькой иронией называют себя инопланетянами. Что-то меняется?

– Пока не меняется. Некоторые депутаты, особенно из числа коммунистов и справедливоросов, предлагают перейти к санкциям против Латвии. Но это – обоюдоострое оружие. Можно нанести ущерб государству, в адрес которого они направлены, но одновременно будет нанесён удар по собственному бизнесу, по торговле, тем предприятиям, которые ориентированы на взаимодействие с Эстонией или Латвией. Надо спросить себя: к чему приведут санкции, что изменят, заставят ли власти этих стран пересмотреть политику в отношении «неграждан»? Сомневаюсь.

Конечно, всегда есть искушение радикально решать вопросы. Например, в своё время одним махом снять проблему Кубы предлагали Джону Кеннеди. Он отказался, поскольку понимал, что это втянет Америку в ненужную ей войну. США прибегли к стратегии изоляции Кубы, жёсткие санкции действуют до сих пор – в США вы не купите кубинские сигары. Но, несмотря на санкции, уже 50 с лишним лет Куба существует под боком у США как самостоятельное государство.

Так что, видимо, нужно думать не о санкциях, а о том, как более результативно воздействовать на эти государства, чтобы они осознали невыгодность для них самих такой политики. Но и в Риге, и в Таллине преобладают пока националистические, во многом иррациональные мотивы.

– В последнее время Соединённые Штаты снова подаются в образе нашего стратегического соперника, а то и чуть ли не врага. Но появились такие вызовы, на которые ни одна страна – ни США, ни Китай, ни Объединённая Европа – не сможет достойно ответить в одиночку. Согласны?

– Конечно. Но хорошо бы, чтобы с этим всерьёз согласились и в США. Нельзя искренне предлагать сотрудничество тому, кто сначала решает, что всё сможет сам, а потом говорит: хорошо, сотрудничаем, но на наших условиях.

При Буше-младшем США полагали: со всеми справятся – и с Ираком, и с Северной Кореей, и талибов задавят. И Россия им не нужна. При Обаме тональность изменилась – Россия вроде как нужна, с нами хотят взаимодействовать, но опять же только на своих условиях. Да, США – по-прежнему держава номер один. И по объёму ВВП, и по технологической мощи, и по военной силе. Но в их политике вновь и вновь проявляется то, что ещё в 1970-е годы американский сенатор Алан Крэнстон назвал «высокомерием силы».

Крэнстон написал книгу под таким названием, когда США проиграли войну во Вьетнаме. Он был убеждён, что именно «высокомерие силы» стало тому причиной… По сей день американский политический класс поражён, как вирусом, этим «высокомерием силы». Исключения есть, но их немного. Среди них, похоже, президент Обама. Но в американской системе координат он человек как бы пришлый, в большинстве своём американ­ский политический класс мыслит иначе.

В конце прошлого года на Обаму было оказано концентрированное давление со стороны первых лиц ЦРУ, Госдепа, министерства обороны и Комитета начальников штабов с целью побудить его начать прямые поставки оружия сирийским «повстанцам». Обама тем не менее нашёл в себе силы сказать «нет». Но в целом американский политический класс остаётся проводником устоявшегося подхода, ему по-прежнему присуще «высокомерие силы». Отсюда – четыре войны за последние 15 лет: Югославия, Ирак, Афганистан, Ливия. Теперь хотят свергнуть Асада в Сирии. Общая логика меняется мало.

И пока так, нам трудно дружить с американцами – ведь вместо открытой руки нам предлагают или кулак, или ладонь, повёрнутую тыльной стороной.

– А иногда указательный палец в нужном им направлении…

– Бывает. В США к этому многие привыкли. Хиллари Клинтон особенно отличалась этим: жёсткая, назидательная, склонная к диктату. Заменивший её Джон Керри, а также новый министр обороны Чак Хейгель вроде бы осознают: это неверный путь. Похоже, они понимают, что иранскую проблему не решить в одиночку. Да и проблему Северной Кореи – тоже. Загадочный Ким Чен Ын уже напугал полмира, превратился в политическую суперзвезду, хоть и со знаком минус. А что американцы? Они делают вид, что не воспринимают его всерьёз, но ведь и сделать ничего не могут. Ким Чен Ын показал, что США при всей своей мощи не могут без войны заставить нищую Северную Корею отказаться от ядерной программы. Думаю, американцы должны извлечь из этого выводы, а не просто сделать вид, что, мол, с больными не связываемся. Мир стал более сложным, доступ к ядерным технологиям имеют многие, американское господство не подавляющее.

– Давайте помечтаем. Какой вам видится Россия в развивающемся мире через 20 лет?

– В общем контексте при одном большом «если» – если Россия не откажется от курса на утверждение себя в качестве самостоятельного центра силы и международного влияния, я вижу нашу страну одним из важнейших полюсов мира, вокруг которого будут группироваться несколько государств Евразийского Союза. Вижу страной, которая будет в центре интеграционных процессов и в Европе, и в Азии. С точки зрения уровня жизни людей Россия, возможно, не выйдет на уровень Германии или Люксембурга, но на уровень приличных центральноевропейских стран – вполне может.

Надеюсь, утвердится более сбалансированная модель социально-экономического развития, поскольку модель, когда в стране 163 миллиардера и число их – кризис, не кризис – растёт каждый год на 20 процентов, исчерпывает себя. Нельзя быть на 2–3-м месте в мире по числу миллиардеров и на 70-м – по общему уровню жизни. Этот перекос необходимо выправлять, создавая более справедливое, более социальное государство.

Сейчас идёт схватка за Россию, за её ориентацию, за её либо самостоятельный, либо подчинённый курс. Подчинённый курс лоббируют США и Евросоюз. Речь, конечно, не о войне, не об оккупации. Речь о другом – об установлении определённой системы зависимости России от внешних центров силы, что уже пытались осуществить в 90-е годы, и достаточно успешно. Методы используют разные.

Вот, скажем, лоббирование беспрепятственной работы в России НКО, финансируемых из-за рубежа. Такого рода деятельность на своей территории никогда не разрешили бы Соединённые Штаты (и её, конечно же, не допускает Китай), но проводить её в России США и Евросоюз считают нормальным. Хотя ясно: значительная часть НКО занимается политической деятельностью, влияя на выработку взглядов, психологии, ментальность, пытаясь вместе с прозападными СМИ формировать в России несамостоятельно мыслящие элиты.

Однако Россия может сохраниться как государство только в условиях сильного, а не слабого центра, и только функционируя как самостоятельный центр притяжения. Если Москва не будет магнитом для других стран, то она перестанет в итоге быть магнитом и для собственных отдалённых территорий.

Необходимо избежать подобного сценария. Мне кажется, его рисков не понимают многие из тех, кто объявляет себя интеллектуалами и либералами. А ведь можно вспомнить, как распалась Югославия: миллионы беженцев, сотни тысяч погибших, этнические чистки… И это – в небольшой многонациональной стране. У нас же страна гигантская. Последствия могут быть намного хуже.

– Как я понял, вы скептично относитесь к возможности создания или воссоздания нью-СССР в новых, конечно, условиях?

– Думаю, для этого нет условий. Бывшие советские республики только ещё формируются как национальные государства. И не станут делегировать большие полномочия за пределы своих столиц. Ни одна из правящих там элит, включая белорусскую, не захочет жертвовать новым самостоятельным статусом, особым положением. И этот настрой, скорее всего, найдёт поддержку и у населения.

Вот некоторые горячие головы говорят, что через несколько лет в рамках Евразийского союза будет единая валюта! Но давайте сначала такой союз создадим. Для введения единой валюты ЕС понадобилось 40 лет! Лишь когда наши соседи состоятся как национальные государства, когда там не будут рассуждать, что Россия-де только и мечтает, чтобы ущемить чей-то суверенитет, можно будет думать о другом качестве союза.

США, кстати, опасаются даже не того, что возникнет новый Советский Союз, они боятся, что усилится Россия. Она – большой, если не главный приз в геополитической игре XXI века. Американцы хотят получить Россию в качестве союзника до того, как войдут всерьёзный геополитический клинч с Китаем. Где будет Россия в схватке между англо-саксами и китайцами – ключевой вопрос. Это и американцы, и китайцы хорошо понимают. Именно поэтому любая идеология, цель которой – усиление России как самостоятельного центра влияния, воспринимается в США негативно.

– Как раз вопрос по поводу Китая. Вы родились в Пекине, в семье дипломата и переводчицы с китайского языка. Китайским владеете? Не подомнут ли китайцы наш Дальний Восток?

– Я жил в Китае до трёх лет, у меня была няня-китаянка, она учила меня китайскому. Но в памяти остались две-три фразы и моё китайское детское прозвище. Ведь в три года меня привезли в Москву, а ещё через три года отца направили на работу во Францию. Там французский язык у меня полностью вытеснил китайский.

Что касается судьбы нашего Дальнего Востока, то, на мой взгляд, она зависит не от Китая, а от нас самих. Главная проблема Дальнего Востока – эффективность экономического развития. В СССР этот регион усиленно развивали. Людям, ехавшим туда работать, быстро давали жильё, летом обеспечивали путёвками на отдых в Сочи или Крым. Были специальные надбавки к зарплате, авиабилеты стоили не так уж и дорого и т.д. Поэтому люди ехали на Дальний Восток и работали там. За последние 20 лет население региона сократилось примерно на пять миллионов человек. В советские годы Владивосток был миллионным городом, сейчас там 620 тысяч человек. Депопуляция – результат отсутствия целенаправленной эффективной политики по сохранению населения и развитию экономики края.

Сейчас наконец начали что-то делать – стали дотировать авиабилеты, а то полёт на Большую землю был дороже перелёта в США! Начали строить крупные объекты. Это же большая ресурсная база! Нам надо создать там сильный экономический форпост. Насколько я знаю, сознательной политики по заселению этого района китайцами у Пекина нет. Во всяком случае – пока. Переселение людей, смешанные браки – да, но это происходит везде. У США с Мексикой, например.

Дальнейшее, повторяю, зависит от нас самих. Китайцы будут играть там по нашим правилам, если мы будем сильными.

– Почти четыре года вы были в группе спич­райтеров Михаила Горбачёва. Какие уроки из его правления стоило бы учесть?

– Нельзя начинать реформаторских процессов, не имея над ними контроля и ясной цели. Во внешней политике надо исходить из того, что твои контрагенты преследуют прежде всего свои интересы. Любые обещания, декларации ничего не стоят. Горбачёв поверил обещаниям западных стран не расширять НАТО, не включать в альянс бывшие страны Восточного блока. Что из этого вышло? Москва слезам не верит, не должна верить и обещаниям. А Горбачёв верил или делал вид, что верит.

Внутри страны он начал реформы, слабо понимая, к чему они приведут. Похоже, жил в мире своих представлений и иллюзий. Бурный поток перемен, которые он затеял, его и унёс. В итоге он и власть отдал. И кому?! Ельцину.

– Наши лидеры, наш президент учитывают это?

– Думаю, да, уже хотя бы потому, что выводы, как говорится, бросаются в глаза. Смущает другое – часть нашей элиты по-прежнему пребывает на безответственно либеральных позициях. Они состоят в том, что, мол, хватит «ссориться с Западом» и усложнять отношения с США. А надо с ними во всём соглашаться и ни на что не обращать внимания – ни на Ливию, ни на Сирию, ни на «закон Магнитского», ни на планы создания европейской ПРО. Это безответственный подход. Элита, которая предлагает не обращать внимания на действия, направленные против интересов своей страны, неспособная их защитить, становится компрадорской. Она ищет пути, как подчинить страну другому центру силы. Предполагая, видимо, что потом ей, в качестве отступного, дадут возможность чуть-чуть страной порулить.

К сожалению, на ряде направлений мы ещё не вышли из ельцинской эпохи. Но обнадёживает, что в последние годы обозначилась тенденция к созданию нормального государства, которое в качестве национальных приоритетов видит интересы собственной страны и её жителей, а не интересы других государств.

Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ

(обратно)

Под скрежет зубовный

Большев А.О. Наука нена­висти. - СПб.: Союз писателей Санкт-Петербурга, 2013. – 192 с. – 500 экз.

Невротическая ненависть (её иногда ещё называют ненавистью "с пеной на губах") может носить ситуативный характер, но может длиться и очень долго. В бытовой сфере мы сплошь и рядом оказываемся во власти невротического гнева. Однако, увы, и в ключевые события мировой истории ненависть охватывает миллионы людей, становится регулятором их поведения, в результате происходят чудовищные революционные катаклизмы и ведутся истребительные войны.

Автор много лет изучает феномен невротической ненависти, особо пристально – её конфронтационно-невротический дискурс, важнейшим элементом которого является демонизированный образ врага.

Человек, которым овладевает аффективный гнев, оказывается во власти собственного бессознательного, объект ненависти превращается для него в средоточие зла. Почему? Такие объекты необходимы людям, чтобы возлагать на них ответственность как за собственные неудачи, так и за несовершенство жизни в целом. Ненавидящий одержим иллюзией, что если устранить ненавистное лицо (или явление), то сразу воссияет солнце благодати.

В книге объективно рассмотрен так называемый диссидентский дискурс, выраженный в яростной критике власти и носящий в известной степени фантазийный характер. Автор здесь выделяет две взаимообусловленные причины, заставляющие людей демонизировать политические режимы и правителей и являющиеся важными регуляторами деятельности диссидентов. 

Первая из таких причин связана с постижением на бессознательном уровне своей соприродности злу и яростно-агрессивным вытеснением этой неприятной истины.

Второй причиной, по которой люди демонизируют властителей, является стремление снять с себя всякую ответственность за происходящее.

Возьмём современных обличителей коррупции. Имя им легион. Стоит заглянуть в любую газету, включить любой телеканал, чтобы наткнуться на зубовный скрежет очередного громовержца, клеймящего позором продажных чиновников, которые разворовывают Россию. Да и в быту подобное можно услышать где угодно. Но, замечает автор, невротическая критика коррупции в большинстве случаев есть верный признак того, что сами обличители далеки от ангельской непорочности. Когда-то по этому поводу удачно высказался В. Розанов: «Я ещё не такой подлец, чтобы говорить о морали».

В книге также рассматривается вопрос о моральной оценке различных проявлений ненависти. При этом автор признаёт, что его оценки людей, демонстрирующих проявления ненависти, носят субъективный характер. И тем не менее он смеет утверждать, что объект ненависти зачастую оказывается зеркалом, в котором ненавидящий созерцает собственные изъяны.

Книга – спорная, но весьма своевременная, потому что конфронтационно-невротическое сознание захлёстывает наше общество всё сильнее. Чтобы убедиться в этом, достаточно хоть на какое-то время погрузиться в Интернет.

Владимир КРОТОВ

(обратно)

Наш автор - в парламенте Болгарии

В Болгарии состоялись досрочные парламентские выборы. Среди тех, кто избран в высший законодательный орган страны, многолетний автор и друг "Литературной газеты" - председатель Союза писателей Болгарии, руководитель агентства «София-пресс» Николай Петев. Поздравляем Николая Петева, желаем успехов на политическом поприще.

Литгазетовцы

(обратно)

Неприкасаемый

Каким должен быть настоящий критик? На мой взгляд, он должен походить на героя криминальной драмы, триллера, боевика. Во-первых, "работа такая", как ни крути, а руки всегда по локоть в литературе. Во-вторых, регулярно заглядывая в глаза чудовищ, сам претерпеваешь метаморфозы[?] В американском кинематографе чрезвычайно популярен сюжет, когда полицейский борется с преступниками не вполне законными методами. Во имя справедливости и торжества того же закона, разумеется. Одной из самых известных картин такого плана является фильм Брайана Де Пальмы «The Untouchables» («Неприкасаемые») с Кевином Костнером, Шоном Коннери и Робертом Де Ниро в главных ролях. История основана на реальных событиях и повествует о временах великой депрессии в США и падении самого знаменитого мафиози Аль Капоне.

Суть в следующем. В условиях тотальной коррупции в полиции борьба с прославленным гангстером являлась бессмысленной - он заранее узнавал обо всех операциях правоохранителей, с помощью подкупа и шантажа влиял на расследования дел, оставаясь неуязвимым. Однако агент ФБР Элиот Несс создал из «идейных» силовиков боеспособный отряд «неприкасаемых». Они действовали по неписаным правилам, частенько нарушая закон, но достаточно эффективно для того, чтобы мафиози потерял покой и сон. В итоге им удалось засадить Аль Капоне – не за убийства, вымогательства или подпольную торговлю спиртным, а всего лишь за неуплату налогов. Но дело сделано. Тактика оказалась правильной.

Я доступно излагаю? Тогда перейдём непосредственно к литературной критике. Почему-то считается, что критик обязан быть вежливым, приветливым, доброжелательно настроенным ко всем авторам без исключения. Вероятно, так и должно быть. В идеале. Но мир не идеален. И авторы – не сплошь гении. И критику приходится часто делать выбор – сказать правду о бездарности и нажить в её лице смертельного врага или же промолчать. А то и вовсе расхвалить эту бездарность. Увы, но критики – как правоохранители. Борцов за идею мало, а желающих «жить как люди» – хоть отбавляй. «Критический цех» так же коррумпирован и аморфен, как полиция Чикаго времён Аль Капоне. Редкие смельчаки, гнобящие голых королей, провозглашаются завистниками или даже экстремистами. А нередкие посредственности, носящие титулы титанов, традиционно выставляются жертвами некомпетентности.

Живёт в Одессе какой-нибудь врач-стоматолог Сёма Харьковский. И решает он однажды стать поэтом. И пишет «под Бродского»; много, каждый день выкладывает в своём ЖЖ новые тексты. Спрос на Бродского большой, а Сёма человек расчётливый. Он не только «под Бродского», он оказывается ещё и жертвой холокоста (хотя некоторые соплеменники и ловят его на подтасовках), и советской карательной психиатрии. И вот Одесса получает своего Бродского. О том, как он пишет, разговоров почти нет – «понятно же». А Сёма всё пестует и лелеет свою легенду: он и в диссидентах, оказывается, побывал, и от КГБ пострадал, а сейчас люто-бешено преследуется антисемитами (в число которых попадают и евреи, если сомневаются в его таланте). Как такому не дать премию имени кумира? И дают. И получает Сёма со временем премию Бродского, «коронуется» вроде как. Кто теперь скажет, что Сёма – не Бродский наших дней? О стихах его по-прежнему почти не говорят, да разве это важно при такой-то биографии?

А Сёма продолжает немножечко шить. И однажды в бложике своём делает вкрадчивую запись о том, что его Манюня тоже пишет стихи. И даёт ссылочку на журнал супруги, куда шумной толпой устремляются порядочные люди, дабы засвидетельствовать своё почтение новой литературной звезде. А вскоре мы обнаруживаем в Сети объявление, что, будучи проездом в Москве, известная поэтесса Манюня Харьковская выступит в помещении «Журнального зала». А дальше её ждут Париж, Неаполь и Житомир. Спешите видеть и слышать! Одесса ликует, рукопожатные рукоплещут, русская словесность спасена!

Кто сравнится с четой Харьковских? Есть ли где ещё такая партия? Оказывается, есть. Тоже супружеская пара, и тоже одесситы, хотя давно обитают в Москве. Поэт-авангардист Ефим Штрунцель и фантаст Галина Харина. Эти также страдали от КГБ [?] карательный психиатрии. У них своих заслуг и наград полные сундуки. Они благожелательно, хотя и не без скрытой ревности следят за успехами четы Харьковских, прикидывая, кому же всё-таки суждено остаться на Олимпе. Эта могучая кучка, этот мощный квартет буквально сотрясает стены нашей ветхой лачужки, полной завистников и дилетантов. Мы тут бухтим со злости, сплетни разносим, а вот они – творят! Того и гляди, порвут «Новый мир» на две равновеликие части.

А вы говорите – Бродский… Тот был лохом, нет бы супругу свою в литературу протащить или там любовницу. Не ковал, пока горячо. Всё поэта из себя строил, невольника чести… Поц какой. И за что ему Нобелевку дали? Тунеядец, а выдавал себя за диссидента... То ли дело наши герои – у них все справочки собраны, по папочкам разложены, все задокументировано, и печати там, и подписи. Скоро, скоро уже чванливый Нобель упадёт в мускулистые руки одной из звёздных пар. Неужели в харьковские? Или всё же в штрунцель-харинские? Ставки 50 х 50. Дух захватывает от такой лотереи. Проще выбирать между Пушкиным и Лермонтовым, Толстым и Достоевским.

А уж писать об этом... Вот некий неосторожный критик задастся вопросом: «А с какой стати Манюня Харьковская вообще считается поэтом? Нам что, одного Сёмы мало?» И тут же в ответ раздадутся возмущённые голоса: «Где конструктивная критика? Что вы себе позволяете? Да как вы вообще могли усомниться?» Следом пойдут обвинения в антисемитизме, в банальной зависти, в профнепригодности. Священную корову трогать нельзя, а сомневаться в её святости – тем более. Сёма это моментом растолкует в своём ЖЖ. И неосторожному критику, если он слаб в коленках, придётся нехотя согласиться и начать нудный разбор манюниных виршей. Если у Сёмы хоть изредка проскальзывает что-то своё, неброское, но и не бродское, то Манюня бездарна бесповоротно. В итоге начавший разбор просто потонет в уныло-вторичных словесах, так ничего толком и не сказав. Но на это и весь расчёт четы Харьковских. Да и Штрунцель-Хариных. Напёрсточник всегда говорит: «Ты тут не бузи, лучше играй дальше, тебе ещё повезёт».

Конструктивная (как же они любят это слово!) литературная критика возможна только там, где есть объект для неё. Если же вместо литературы тебе активно навязывают такую вот Манюню, то нет никакого резона копаться в её сочинениях. Ты всё равно проиграешь. Так же, как проиграешь напёрсточнику. Следует помнить, что о соблюдении неких общих правил говорят обычно те, кто их как раз и нарушает. А нужно играть только по своим правилам. Видишь перед собой шулера, шарлатана, местечкового жулика – имей смелость открыто назвать его тем, кем он и является. Не твоя забота, как он дошёл до жизни такой. Твоя цель – метнуть раскалённое перо в его бесстыжий циклопий глаз. А что он будет вопить после, ослеплённый и униженный, – не твоя забота. Переход на личности в критике не обязателен, но порой он оказывается единственно верным средством. И если ты решил действительно расчистить авгиевы конюшни, то надо быть «неприкасаемым». И не бояться. Пусть боятся тебя.

(обратно)

Я - голос!

Стихи Андрея Вознесенского я полюбила со школьной скамьи. Они всегда потрясали и восхищали меня своей яркой образностью, художественной изобретательностью, метафоричностью, новизной языка, современностью, внутренней свободой и раскрепощённостью автора, и нестандарт­ностью его взгляда на вещи, и оригинальностью мышления, и своей энергетикой[?] и оказали на меня огромное влияние, которое с годами становилось и становится всё заметнее. Я мечтала, но долго не решалась познакомиться с Вознесенским, во‑первых, потому, что стеснялась, считала себя не готовой для контакта с этим суперпоэтом мировой величины, а во‑вторых, потому, что некоторые мои коллеги говорили мне: он сноб и вряд ли он оценит тебя и твои стихи в стиле наива и примитива, ему всё это не близко.

А познакомилась я с ним в 1991 году в журнале "Юность", где печаталась ещё при Андрее Дементьеве. Я увидела Вознесенского в редакции и прямо и сказала ему: «Я люблю поэта Андрея Вознесенского!» - и протянула ему свою руку, и он пожал её. И я сказала ему: «У меня дома, в Рязани, есть книга моих стихов, которую я давно подписала для вас, но не знала, как подарить её вам…» И он окинул меня всю глазами с головы до ног и сказал без всякого снобизма и надменности, как-то очень добро и просто: «Она – за вами». И я послала ему из Рязани две свои книги «Такие красные цветы» и «Потерянное кольцо» с таким автографом:

Поэту без приставки «анти»,

Давно контакта с ним ища,

Дарю «Кольцо…», душою трепеща,

И эту надпись в сотом варианте.

И Вознесенский тут же написал обо мне в журнале «Огонёк» в статье «Музы и ведьмы XX века»… Это было для меня счастьем счастий! Триумфом моей души! А для Рязани это было сенсацией сенсаций. А потом он написал обо мне и процитировал мои самые хулиганские стихи в журнале «Обозреватель», который выходил в 134 странах, а потом ещё написал обо мне в своей книге «На виртуальном ветру» и назвал меня «рязанской красной девицей в нашей поэзии». А я потом написала книгу о нём «Храм Андрея на виртуальном ветру», где высказала свой взгляд на Вознесенского и на его поэзию и прозу… И мы с ним выступали в Москве на презентациях его книг, в Доме книги, в магазине «Москва», в магазине на Кузнецком Мосту. И стали друзьями, и я стала другом его семьи. И они с Зоей Богуславской приглашали меня на интересные мероприятия, куда не каждого пригласят и куда не каждый попадёт.

Александр Межиров сказал: « До тридцати поэтом быть – почётно, / И срам кромешный – после тридцати ». Но это – смотря каким поэтом. Если таким, как Андрей Вознесенский, то таким поэтом всегда быть почётно – и после тридцати, и после семидесяти…

Андрей Вознесенский в 77 лет писал стихи такой пронзительной силы, каких не писал в 20 лет, стихи, пронизанные такой болью, которые тронут даже самую чёрствую душу:

Боль – остра, боль – страна

разорённая…

Боль – жена, боль – сестра,

боль – возлюбленная!

Это право на боль

и даёт тебе право

на любую любовь,

закидоны и славу.

…Есть поэты, которые остаются в истории всего одним стихотворением или одной песней, как слепой поэт-самоучка Иван Козлов, написавший «Вечерний звон». Андрей Вознесенский написал «Миллион алых роз», «Плачет девочка в автомате», «Сидишь беременная, бледная», «Не исчезай», «Верни мне музыку», «Подберу музыку», «Вальс при свечах», «Благодарю», «Голая богиня», «Затмение сердца», «Начни сначала», «Не возвращайтесь к былым возлюбленным», «Песню акына», «Песню на «бис», «Танец на барабане», песни к рок-опере «Юнона и Авось» и т.д. Если бы он написал только эти песни и ничего больше, или только одну из этих песен, он уже остался бы в истории. Но его песни – это всего лишь приложение ко всему, что он написал ещё, приложение ко всем его книгам, к собраниям его сочинений.

Слава богу, что он успел написать всё это!

Архитектор по образованию, зодчий поэзии, Мастер своего дела, Анд­рей Вознесенский построил из своих книг храм своей Поэзии, непривычный, авангардный и великолепный, как храм Гауди в Барселоне, со своими молитвами в нём, со своими песнопениями, со своим иконостасом и со своими колоколами и звонами.

Я всегда восхищалась голосом, каким Вознесенский читал свои стихи. И этот самый голос он в 2000-е годы стал терять и в конце концов потерял. И говорил уже шёпотом и полушёпотом, даже когда выступал у микрофона, а потом уже и шёпотом не мог говорить. Вот трагедия для поэта, да ещё такого публичного, медийного, как Вознесенский! И при этом он ещё шутил: «Я слишком много и слишком громко кричал в своей жизни и вот посадил свои связки…» Он написал стихи «Теряю голос…»:

Голос теряю. Теперь не про нас

Гостелерадио.

Врач мой испуган. Ликует Парнас.

Голос теряю…

Ржёт вся страна, потеряв всю страну.

Я ж – только голос…

Но в своих стихах он этот голос не потерял, а даже обрёл – ещё более сильный, который доходит до всех уголков твоей души и переворачивает всю её, даже когда поэт говорит молча. Голос поэта перешёл в его «текст», и сам поэт «превратился в текст», в нематериальную субстанцию, воплотил себя и свою душу в стихах. И всеми своими томами встал на полку Вечности.

Фото Генриэтты Перьян

(обратно)

Полярная баня

Лютый якутский март. Порядковый номер года? 1976-й, насколько помню. На дворе было за -30, и ни о каком глобальном потеплении не могло быть и речи. Алмазный Мирный дышал морозным паром, по небосводу гуляло малиновое солнце, а дым из печных труб уходил строго вверх, создавая белёсый занавес.

С правой стороны, при въезде в Геологический посёлок, стояли две добротные избы. В одной жила семья Василия Ниточкина. Ниточкин работал дальнобойщиком и тянул семейный воз. А вот его соседом оказался Рудольф Антипкин - токарь-инструментальщик. И вот эти две работящие семьи соорудили общую баню. Ух, и чудо же помывочного хозяйства у них получилось! Один предбанник 14 квадратов занимал! А водовозку вызовут, так она им сразу семь бочек зальёт: четыре остаются с холодной водой, а три греют. Спросите: куда столько? А гости?! Их же человек двадцать приходит.

Неожиданно в тот злющий март появляется в Мирном в расцвете лет, сил, здоровья Андрей Вознесенский. Он выступает перед геологами, горняками, обогатителями – везде, где его просят. Дорогого гостя приняли по-якутски: на столы выставляли строганину из нельмы и муксуна, оленьи мозги, малосольного тугунка, карасика с душком[?] массу других экзотических блюд, о которых на западе России даже и не слышали. И город, конечно, показали: в карьер на трубку "Мир" свозили, на обогатительной фабрике дали возможность «живые» алмазы потрогать.

И вот спрашивают хозяева у поэта: «А есть ли у вас ещё какие пожелания?» – «Есть! – отвечает поэт. – Хочу в русской баньке искупаться». – «Есть! Будет баня!» – сказала власть. И понеслись курьеры разыскивать Василия и Рудольфа. К восьми вечера первая группа гостей посетила парилку. А потом они всей оравой выскакивали в огород и голышом катались по снегу.

Что за продукты и напитки были выставлены в предбаннике, я промолчу, чтобы не выглядеть сказочником. И тут АВ замечает на стене прелюбопытнейшую фотографию. В застеклённом планшете размером 60 х 80 запечатлён удивительный пейзаж. Под ярчайшим северным солнцем, среди высоких торосов, сидят спиной к зрителю и загорают… две обнажённые женщины. Фотография называлась «Моржихи».

Но, извините, разве можно словами передать содержание стихотворения, описать па танцора, рассказать о величии архитектурного памятника? Слова здесь бессильны. Для этого надо самому увидеть масштаб сооружения, динамику танца, услышать таинственное звучание рифмы. Ну как, КАК закрутить слова, чтобы они взорвали мир и смогли объяснить неповторимое?! Не знаю. Однако попытаюсь: попроще и внятнее.

Эта фотография и сегодня впечатляет своей графикой. Она чёрно-белая, с замечательной игрой полутеней, с выверенным контрастом. Её автор – прекрасный фотохудожник, издавший пятнадцать альбомов, Варфоломей Тетерин.

В 1971 году работа Варфоломея Тетерина попадает на международное биеннале в Венецию, где завоёвывает главный приз «Хрустальная фотокамера». К нему прилагалось денежное пособие в 10 000 долларов. По тем временам – ого-го! «Рашен экзотик!», «Советы построят коммунизм!», «Русские женщины растопят льды Арктики!» – кричали заголовки иностранных газет, приветствуя победу Варфоломея.

Об этом событии узнаёт Ричард Никсон и решает выкупить фото, что называется, с потрохами. (Когда я спросил Варфоломея: «Сколько тебе отвалил президент?», то фотограф, немного помявшись, искренно ответил: «До фига!») А на самом деле не достался Тетерину честно заработанный им выигрыш – советское государство и представить себе такого не могло, чтобы наш соотечественник мог заработать себе валюту. Поэтому выдали фотохудожнику вместо «зелёных» чеки – условные фантики для отоваривания в магазинах «Берёзка».

Мастера на биеннале не пригласили (точнее, не пустили), и по этой причине пришлось лететь в Якутск представителю посольства США. Всё произошло за один день. Получил представитель подлинный негатив, выпил с Тетериным бутылку виски и отбыл восвояси.

Только не знали американцы, что, работая над этюдом, художник использовал пять плёнок! А моделями пригласил двух слегка разогретых спиртным европеизированных эстонок. С ними художник и начал экспериментировать, снимая их поодиночке или вместе. Так что на биеннале было представлено самое «скромное» фото. А снимались эти дамы в июне, сидя на ковриках, среди торосов в бухте Тикси, которая полностью освобождается ото льда лишь в начале августа. Вот Варфоломей и клепал планшеты то с одной, то с двумя «Евами», которые, словно пирожки с крольчатиной, разлетались по всей Якутии.

И как увидел АВ эту работу, то дал понять хозяевам, что не прочь бы её приобрести. Заволновались Василий с Рудольфом – знают характер Тетерина. Ведь как он считал: раз передарил мой подарок кому-то, значит, не понравился он тебе и второго такого не будет. Ушли мужики в несознанку. И тут власть решила ещё раз продемонстрировать свою силу: «А ну найти и срочно привести сюда Тетерина!»

Гости уже три захода в парилку сделали, на небе северное сияние заиграло, а художника всё нет и нет. Уже засобирались к отъезду, как привозят хорошо поддавшего Варфоломея. Он как увидел АВ, так сразу начал ему «Озу» читать. Поэт – о фотографии, а художник – о поэзии. Наконец договорились, что Тетерин подарит АВ почти точную копию той работы, которая оказалась у Никсона… но завтра, потому что сегодня он не знает, где она находится.

Так всё и произошло: «Но подрамник, балдея идеей, он за мною втолкнул в самолёт». А затем появилось стихотворение «Якутская Ева».

Кстати, народ из Геологического посёлка стал называть это помывочное предприятие «баней Вознесенского».

Вячеслав ЛОБАЧЁВ

(полный текст на  http://www.45parallel.net/andrey_voznesenskiy )

P.S. Варфоломей Семёнович Тетерин живёт в подмосковном Пушкине. Ему за 80. С фотоаппаратом он не расстаётся.

Этот снимок, сделанный легендарным якутским фотографом Варфоломеем Тетериным и названный им «Моржихи», обошёл не одну выставку. Он был опубликован в «ЛГ» (№ 35, 1985) и вдохновил Андрея Вознесенского на создание стихотворения «Якутская Ева». Вячеслав Лобачёв, сценарист, режиссёр, поэт и прозаик, в своё время руководивший в заполярном городе Мирном литературным объединением «Кимберлит», оказался свидетелем знакомства Поэтарха с фотохудожником.

(обратно)

От самой читающей до самой пишущей

Как бы горько ни звучал тезис, что русская литература сегодня - это "разрозненные части", он очень близок к правде. Все наши попытки говорить о культурном и литературном единстве – лишь самообман. Лавина русскоязычных текстов сошла на литературное пространство России в конце XX века. Сейчас не пишет только тот, кто не знает букв. Из самой читающей страны мы превратились, наверное, в самую пишущую. Появилось много чуждого нашей традиции, поэтому не надо называть это новым в русской литературе.

Полностью соглашусь с Алексеем Ивантером: мне трудно называть русскими поэтами тех, кто уехал из России за «цивилизацией» и благополучием. Буря на Родине или уничтожает, но неминуемо возносит в народной памяти, либо заставляет «вписаться в рынок».

90-е годы миновали, а зёрна диссидентской литературы дали свои всходы. Западная идеология, а точнее, американская массовая культура, одержала победу. Збигнев Бжезинский считает, что именно распространившая себя и так сильно закрепившаяся в мире простая tittytainment культура является одним из главных столпов мировой борьбы против России. Низкокачественная американ­ская культура, красной строкой прописавшая «предустановленный пакет» из голливудских стереотипов о красивой американской жизни, не могла не шагнуть в российскую литературу. И сегодня поколение пепси начинает заявлять о себе. Вытеснение и замещение традиций русской литературы типичным американизированным полуфабрикатом, таким «читательским фастфудом», прослеживаются в русскоязычной литературе нового рубежа веков.

Почему новый рубеж? Потому, что время великих потрясений, время непонятного метания с 1895 по 1917 год уже именуется в литературе рубежом веков. Вот какое мнение об этом периоде встретилось мне во Всемирной сети: «Нет логики развития литературы, многоярусная художественная реальность, в которой индивидуальные писательские дарования, сколь бы выдающимися они ни были, оказываются лишь частью грандиозного целого», разве это не напоминает Россию сегодня?

Мы потеряли русского героя, дали дорогу американским «учителям словесности» и почти потеряли русского читателя. В современной литературе на русском языке закрепляются американские художественные образы. Нам предлагают героев без национальной самоидентификации, по­строенных по западноевропейскому алгоритму. Новый герой поколения ничем принципиальным не отличается от американца или европейца, потому что он – порождение их цивилизации. Тургенев был авангардным для своего времени писателем, нарисовавшим абсолютно нового западного человека – Базарова. Но в то же время он подарил нам и Лизу Калитину – идеал, эталон русской барышни. Современная же литература, не предлагая ничего взамен, тиражирует новых Базаровых! Не может называться классиком писатель, не способный отразить дух конкретной эпохи, настроение и чаяния своих, а не забугорных современников. Надо забыть английский язык, когда дело доходит до художественного текста, чтоб остановить «олитературивание» и вживление американизмов в родную речь.

Сегодня поэзия выходит на молодого читателя, а точнее сказать, на слушателя через разговорно-музыкальный жанр, коим давно удачно промышляет Гришковец с группой «Бигуди», но это всё-таки для интеллектуалов. «Электорат» канала ТНТ закрепляется за проектом «Верочка Полозкова», спрос на который, правда, меньше, чем на проект «Верка Сердючка», идущий в другой «весовой категории мозга». Кому мы обязаны появлением таких постперестроечных «русских поэтов», замешанных на квинтэссенции рок-культуры и диссидентской литературы? Если есть в нашей литературе антиобраз русской барышни , то это именно героиня Веры Полозковой.

В зарифмованных текстах Веры Полозковой нет размера, плоховато с рифмами, и непонятно, стали бы они читаемы, если убрать из них алкоголь, никотин, матерные и английские слова? Её барышня-антигерой живёт жизнью московской женщины, не знающей, куда себя деть. Сигареты – неотъемлемая часть образа, равно как и «винишко», водка, виски, куантро, текила – буквально учебник бармена для «чайников». Полозкова, между прочим, указывает, что гашиш прячут в подкладку пальто, а ещё сигарета – незаменимый помощник в сложных ситуациях: «Так бы открыла, вытянула, прикурила, отвернулась, выиграла бы секунд сорок, а то и минуту». Несчаст­ный лирический герой, «вино не лечит, мама плачет, а секс ничего не значит», простые и банальные проблемы женщины среднего возраста, не нашедшей утешения в браке и детях, оттого-то и переживающей о «мальчиках, что спят» с ней, не любя. И параллельно с этим внедрение американо-европейских образов, целая страна, в которой живут Джефри Тейтум, Дэвид Пэйдж, Бернард, Стивен, Грейс, Эстер и прочие.

Подобную литературу нельзя назвать даже псевдолитературой. Это химерная литература. Лев Гумилёв определяет химеру как образование (этнос), утратившее свои отличительные и характерные этнические доминанты, не сумевшее органично воспользоваться чуждыми для него, привнесёнными идеалами. Химеры возникают на границе контакта двух разных культур – суперэтносов. И именно такая ситуация характерна для современной России и в большей степени для Москвы, испытывающей на себе натиск западноевропейского и исламского суперэтносов.

Отказ от русских традиций поведения, скатывание в плоскость быто­описательного или бытопо­требительского породил эту новую химерную литературу. И оттого-то эмигранты Бродский с Набоковым так близки и любимы литераторами этой волны. Американцы не зря считают Набокова своим писателем. Тут впору вспомнить Н.С. Трубецкого, который предостерегал: «[?]насаждение во всём мире «общечеловеческой» (т.е. романо-германской) культуры превратит все народы мира в европейцев второго и третьего сорта, а европейцами первого сорта останутся природные европейцы, романские, германские и англосаксонские народы, для которых эта «общечеловеческая культура» есть в то же время культура национальная».

Совсем не случайно в роман Натана Дубовицкого «Околоноля» введён интертекст Алена Гинзберга, такого американского шестидесятника, стихи которого никогда не будут популярны у человека с русским менталитетом. В одном из эпизодов поэтический текст Гинзберга становится объектом торга. «Успешный шатурский уголовник», называющий себя человеком верующим, периодически издаёт «собственные» поэтические сборники, а стихи для книг ему продают поэты-коммерсанты. И именно для такого «православного» американская поэзия становится объектом восторга и восхищения. Вот он – типичный химерный читатель и писатель в одном лице. «В Америке после «открытий» Гинзберга практически любой может писать «стихи», и плоды этих открытий американская поэзия пожинает до сих пор», – считает Андрей Грицман. И точно такая же ситуация уже сложилась в России.

Система потребления диктует свои правила. Литература, шагнув в Интернет, становится частью бесплатного приложения для работы с текстом из пакета офисных программ. Наш человек потерял интерес к величайшему изобретению – печатной книге, променяв её на электронные устройства, которые, безусловно, удобнее, умнее и престижнее. Люди изменяют настоящей книге с очень хорошим суррогатом.

Нельзя полноценно радоваться и восхищаться русской словесностью, когда смотришь в экран компьютера, хотя есть ли такое наслаждение вообще, если речь заходит о чтении современной литературы? В самом деле, неужели кто-то будет снова и снова возвращаться к страницам Минаева, дабы посмаковать богатство языковых средств при описании процесса, когда модный и преуспевающий ведущий музыкального канала пытается скорее отделаться от очередной сожительницы, слишком задержавшейся в его жизни. Невозможно читать для эстетического обогащения интеллектуально выстроенные тексты Пелевина, и не только из-за нецензурной лексики, не потому, что он плохой писатель, – отнюдь. Просто это умные и занимательные цепочки из морфем, синтагм и лексико-грамматических разрядов. Вспоминая роман Пелевина «S.N.U.F.F.», можно упомянуть про программу «креативный доводчик», которая самостоятельно выстраивала текст из введённых в неё слов, «утрамбовывая» его в законченное произведение. Неважно, о чём хотел сказать автор, – программа берёт на себя функцию поиска смысла, а роль писателя может играть каждая кухарка.

Глобализация не страшна России, пока у нас есть свой язык и своя словесность. Задача современной русской литературы – уже даже не обогатить эту словесность, а просто-напросто сохранить, сберечь её.

Темир ТРОЯКОВ , ГОРНО-АЛТАЙСК

(обратно)

Шолохов здесь не ходил

Все, кто знал лично Олега Михайлова, все, кто читал его книги, и все просто нормальные люди содрогнулись от ужаса и боли, узнав об обстоятельствах и последствиях переделкинского пожара. Олег Николаевич был блистательным собеседником, энциклопедистом, который мог часами читать наизусть стихи, который сделал всё, что было в его силах, чтобы опубликовать книгу своего друга - ярчайшего поэта Сергея Чудакова. Михайлов отличался скромностью и теперь уже несбыточной интеллигентностью, никогда не лез под телекамеры и микрофоны. Но даже если бы он был просто старым одиноким человеком – разве кто-то заслужил смерть в охваченном огнём доме, из которого не было шансов выбраться?! Страшно читать слова бывшего литератора, а ныне популярного блогера А. Мальгина, написанные буквально по горячим следам трагедии, которая стала для автора не более чем поводом лишний раз отметиться в Сети: "Как писатель он был полный ноль"!

Человеческая жизнь несопоставима ни с какими книгами. Но они составляют смысл и цель жизни писателя. Мы неоднократно выступали с предложением собрать переделкинские архивы – а они хранятся почти на каждой даче – в одном месте. И в качестве такого места предлагали так называемый старый корпус Дома творчества им. А. Серафимовича на территории Городка писателей. Но руководителям МЛФ куда выгоднее сдавать эти помещения лётчикам, дальнобойщикам и какому угодно случайному люду, при этом выдвигая нелепые и несбыточные проекты сродни Нью-Васюкам. Например, строительство Шолоховского центра. При чём здесь великий Шолохов, никогда не живший в Переделкине и не любивший это место?! Здесь жили и творили другие, наряду с М.А. Шолоховым составившие славу отечественной литературы.

Кстати, никто из руководителей МЛФ или хоть сотрудников дирекции, обслуживающей – вернее, создающей видимость обслуживания Городка, – на пожарище даже не заглянул. Очевидно, праздничные заботы и вояжи помешали почтить память арендатора Михайлова. Идёт следствие, которое как одну из версий рассматривает и поджог. Но даже если произошедшее будет признано случайностью, в Переделкине такие случайности давно стали закономерностью. На останках дачи Рыбакова разбирают завалы гастарбайтеры. По слухам, которыми полнится Городок, участок уже сдан в долгосрочную аренду.

Страшная гибель Олега Михайлова всколыхнула писательское и читательское сообщество. Все, кто сохранил здравый смысл, несмотря на мистический характер творящегося в Переделкине, давно понимают, что писателям самостоятельно не разобраться в воцарившемся правовом беспределе. По нашему убеждению, сегодня на это способно только государство. Мы готовы обсудить варианты действий со всеми заинтересованными сторонами в редакции «ЛГ» – в рамках интервью, круглого стола или в любом другом формате, цивилизованно, без затянувшейся и давно ставшей бессмысленной перепалки. Мы искренне приглашаем принять участие в обсуждении председателя президиума С. Куняева. Пусть хотя бы память о чудовищной трагедии накануне Дня Победы поможет нам утихомирить страсти.

А пока идёт следствие и прах Олега Николаевича не погребён, покойного нельзя даже помянуть по-русски.

(обратно)

Лёгкое дыхание

Скончался выдающийся историк русского литературного зарубежья - в особенности его первой, бунинско-набоковской волны, талантливый исторический романист, преобразивший своими романами "Суворов", «Кутузов», «Державин» некогда застывшую нормативную серию «ЖЗЛ», – Олег Николаевич Михайлов. Трагический пожар на даче в Переделкине среди ночи не только унёс жизнь яркого, талантливого человека; он истребил, к великому сожалению, и архив писателя, многое из его переписки с мастерами литературы, культуры русского зарубежья, с современниками. Судьба, долго щадившая этого мастера разных жанров прозы (вплоть до семейных романов «Час разлуки», «Пляски на помойке»), нанесла ему, «человеку с солнцем в крови» (А.М. Горький) или, если вспомнить любимый Олегом бунинский рассказ, человеку с «лёгким дыханием», поистине жесточайший удар. Это не точка в конце жизни, а страшное пепелище.

Наступает пора воспоминаний[?] Друзья и однокурсники по филфаку МГУ помнят, как, придя в 1950 году, после Суворовского училища, в университет, Олег сделал поистине судьбоносный выбор и не изменил ему до конца жизни. Попав в семинар великого толстоведа Н.К. Гудзия, он сразу выбрал самую беспокойную тему, нелёгкую для тех времён, – «Толстой и Бунин». Понимал ли он, что русская литература ещё жила в эти 1950-е годы в состоянии «расколотой лиры», резкого размежевания метропольной и эмигрантской ветвей своего развития? Где были тогда «Окаянные дни» или «Солнце мёртвых»? И половину наследия того же Бунина надо было «дополучать», «добывать» с известным риском. Но литература – убеждён был Олег и тогда – никогда не уходит от самой себя, не складывается лишь из суммы имеющихся, порой «предписанных» текстов. Всё вернётся на круги своя…

Сейчас, оглядываясь на созданное О.Н. Михайловым за многие годы, невольно вспоминаешь название одной из этих работ – «Возвращённый Бунин» (1992). Пафос «возвращения», борьбы с беспамятством, с опустошителями литературы с годами нарастал в Олеге, чьё имя всё увереннее отождествлялось с трудными путями воссоединения русской лиры.

Активнейший участник современного литературного процесса, подлинный друг таких мастеров прозы, как В. Шаламов, К. Воробьёв, В. Лихоносов, В. Белов, Л. Леонов, Е. Носов, Олег не терпел нередкой доныне риторики о «судьбе России», о «русской идее». «Да это и не патриотизм, а… обвал серости!» – изумлялся он явлениям прозы на риторических ходулях.

В памяти сотрудников ИМЛИ О.Н. Михайлов навсегда останется создателем новаторского сектора литературы русского зарубежья, основателем и организатором серии имлийских выпусков «Литература русского зарубежья. 1920–1940», собирателем духовного наследия рус­ского изгнания. Его трагическая гибель – большая боль и большая утрата. С уходом Олега Михайлова оборвалась неповторимая нота в нашей литературе, в полифонии московской литературной жизни.

А. Куделин, Е. Челышев, Ф. Кузнецов, Н. Корниенко, П. Палиевский, А. Ушаков, В. Чалмаев,А. Чагин, Ю. Азаров, Ю. Архипов, Ю. Поляков, М. Кудимова, Н. Кондакова, В. Лихоносов, Дм. Жуков, В. Гусев, Э. Балашов, В. Линник, Т. Набатникова, В. Н. Ерёменко, В. В. Ерёменко, С. Куняев, В. Куницын, Л. ГРИГОРЬЕВА, В. Костров, друзья, коллеги, соседи

(обратно)

Место встречи 15-21 мая

Центральный Дом  литераторов

Большой зал

17 мая - творческий вечер Владимира Бороздинова, начало в 18.00.

Малый зал

17 мая – "На перекрёстках миров". «Стихи забывают о вре­мени, о месте своём в бытии», ведущие – Ирина Ковалёва и Иван Белокрылов, начало в 18.30.

18 мая – редакция журнала «Дружба народов». К 120-летию Константина Гамсахурдия. Вечер памяти, начало в 14.00.

19 мая – творческий вечер Марии Ватутиной, ведущие – Ольга Медведко и Андрей Коровин, начало в 14.00.

20 мая – Клуб книголюбов имени Е.И. Осетрова (489-е заседание). Новые книги о Твардовском, вечер ведёт Андрей Турков, начало в 18.00.

21 мая – презентация поэтического сборника «Стихия неба и души» ЛИТО «Ясноцвет», начало в 18.30.

Дом русского  зарубежья 

Нижняя  Радищевская, 2

16 мая – Международная гильдия писателей. Творческий вечер Ларисы Чайка «Песни странствий», начало в 19.00.

Библио-Глобус

Мясницкая,  д. 6/3, стр. 1

17 мая – вечер издательства Э.Р.А. Фонд независимого книгоиздания, премия «Живая литература», журнал «Последняя среда», начало в 19.00.

(обратно)

ЛИТинформбюро

Литфестиваль

С 16 по 20 мая в столице Украины пройдёт VIII Международный фестиваль поэзии "Київські лаври" - одно из наиболее масштабных литературных событий не только на Украине, но и в Восточной Европе. Основателем фестиваля является журнал о современной культуре «ШО». Фестиваль в этом году проходит в молодёжном формате и ориентируется прежде всего на авторов в возрасте до 35 лет.

Литюбилей

Известный культуролог, литературный критик, журналист и публицист, старший научный сотрудник Российского института культурологии, член Комиссии по социальным и культурным проблемам глобализации научного совета «История мировой культуры» при президиуме РАН, член редколлегии журнала «Вопросы культурологии» и редакционного совета журнала «Человек, культура и образование» (Сыктывкар), член Российского философского общества Александр Павлович Люсый отмечает 60-летие. А. Люсый – автор почти десятка книг и около тысячи статей, опубликованных в научных сборниках и журналах, прессе и Интернете, участник многих международных и всероссийских конференций. Редакция присоединяется к поздравлениям.

Литконкурсы

Творческий конкурс «Письмо к маме» длился в Кишинёве два месяца. Его устроители – Международная общественная организация «Платформа «Диалог–Евразия», Главное управление образования, молодёжи и спорта Кишинёвского муниципия, Национальный союз студентов и молодёжи Республики Молдова. Более 1500 ребят и девочек откликнулись и прислали письма своим мамам. Председателем русского жюри был кавалер ордена Республики – высшей награды страны – Борис Мариан. «Литературная газета» не осталась в стороне. Победителям конкурса – Александре Цымбалюк и Иону Петре вручены дипломы «ЛГ» и денежные премии. На торжественном собрании в переполненном актовом зале Молдгосуниверситета они прочитали свои послания к маме.

В столичном клубе «Марсель» прошёл финал поэтического шоу «Бабушка Пушкина: Москва – Санкт-Петербург». Организаторы шоу – продюсерский центр LeCo Media и молодёжное интернет-издание Fresh-i.ru. 18 молодых поэтов из двух столиц встретились, чтобы в финальной схватке определить лучшего мастера слова. В ходе голосования на сайте и в зрительном зале победителями третьего сезона шоу молодых поэтов «Бабушка Пушкина» стали: I место – Виктория Манасевич (Санкт-Петербург); II место – Дмитрий Адамович (Санкт-Петербург); III место – Крис Аивер (Москва); приз зрительских симпатий – Дмитрий Адамович (Санкт-Петербург); в общем зачёте награда досталась команде Санкт-Петербурга. В завершение вечера участников проекта поздравил генеральный директор продюсерского центра LeCo Media, создатель «Бабушки Пушкина» Евгений Лебедев, который подвёл итоги третьего сезона и объявил о том, что в ближайшем будущем стартует четвёртый сезон, где примут участие молодые поэты со всей России.

Литмарафон

Библиотечно-информационный центр Барнаула накануне Дня Победы пригласил всех желающих принять участие в поэтическом марафоне «Поэзия мир наделяет душой». 17 мая в 13.00 на торжественном открытии мероприятия выступят лучшие творческие коллективы Ленинского района. По мнению сотрудников библиотечно-информационного центра, поэтический марафон повысит интерес горожан к литературному творчеству и чтению, а также будет способствовать созданию при библиотеке литературного объединения поэтов. Стать марафонцем может любой желающий без ограничения, единственное важное условие – умение писать и декламировать свои стихи.

Литпремии

Литературную премию «Бронзовая улитка», переставшую существовать после смерти Бориса Стругацкого, с 2013 года заменит «Малая бронзовая улитка». Новая премия впервые была вручена 11 мая на ежегодной конференции любителей фантастики «Интерпресскон». Первым лауреатом премии, которая вручается за лучшие произведения в жанре фантастики, стала Юлия Зонис. В средней и малой формах премия ушла к Евгению Лукину. Кроме того, премией наградили Владимира Ларионова за лучшую критическую публикацию, а лучшим дебютом признали роман Алексея Верта.

Литакция

18 мая в рамках акции «Ночь в музее» Музей-библиотека Н.Ф. Фёдорова при Центральной детской библиотеке № 124 ЦБС «Черёмушки» представит литературно-художественную и музыкальную программу «Творящее слово» и научно-просветительный проект «Умный музей в умном городе». Гостями библиотеки станут известные филологи, историки культуры и философской мысли. Доктор филологических наук, завотделом теории литературы ИМЛИ РАН, председатель Комиссии по изучению творчества Достоевского при президиуме РАН Т.А. Касаткина познакомит читателей с русско-итальянским проектом «Достоевский. Образ мира и человека. Икона и картина». Доктор культурологии, профессор МПГУ А.В. Святославский представит свою новую книгу «История России в зеркале памяти. Механизмы формирования исторических образов». Пройдёт творческий вечер доктора филологических наук, профессора Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина В.И. Аннушкина. На вечере прозвучат его песни на стихи русских поэтов XVIII–XX вв.

(обратно)

«Я сегодня доказывал Солнце»

* * * 

Вычитание человека -

Мне знакомое ремесло.

Я родился в исходе века

И прожил в половину слов.

Значит, наполовину прожил.

Значит, наполовину был.

Может, был, но и не был, может.

Может, просто я был любым?

Байки, ложь! Всё во мне! И руку

Опустив, я хотел сплеча

Молча выйти на всю округу,

Во весь голос в лицо молчать.

* * * 

Я сегодня доказывал Солнце,

Когда утро кричала заря,

Но упало оно за оконце –

Вероятно, доказывал зря.

А потом я доказывал небо,

Что кидало мне хлопья зимы.

Это было под ним, это не было;

Это всё, что осталось от "Мы".

Не доказывай: опустошённый

Этот мир – это злая стезя,

Когда он до конца мной решённый,

Разрешённый на всё и на вся.

Сон о смерти 

А потом я проснулся гранёный,

Переполненный до краёв.

Тихо матерью произнесённый,

Молча выплаканный без слов.

И мне смертно посмертно обидно,

Что отпевшие – до одного – 

Беспардонно, бесстыже, бесстыдно

Переврали меня всего.

* * *

Боже, выпиши нас отсюда!

Боже, выпиши наконец!

Не хочу потакать иудам,

Что вонзили Тебя в венец.

Я скрываю в себе Господне

Столько лет, неужели зря?

Если душу в одном исподнем

Их потомки во мне узрят?

Боже, выпиши нас  отсюда!

Залечил меня мир вконец.

Я собой, как и прежде, буду:

Неподъёмен мне Твой венец.

* * * 

Я к прохожим чувствую усталость.

И осталось мстить им за Христа.

Мстить живьём, пока не показалась

С дрогнувшей петлёй моя верста.

Я иду, и город ходит рядом.

Пошлый, хитрый, лицемерный плут.

Я гуляю по прохожим взглядом

Средь камней, играющих уют,

Я гулял в них юность листопадом,

Но они меня не  узнают...

(обратно)

«В нас однажды исчезнут дети»

* * *

В нас однажды исчезнут дети -

Лизы, Светы, Иваны, Саши...

Мы узнаем, что здесь на свете

Ничего не бывает нашим.

Станем старше, суровей, выше

И смеяться привыкнем тоньше,

И за правду бороться тише,

И за душу бояться больше.

Нет, героев из нас не будет,

И в мессии нас не назначат.

Мы простые, достойные люди –

Это тоже что-то да значит.

Когда в спальне на стенах тени,

А на памяти чьи-то лица,

Когда кровь холодеет в венах

И с чего-то совсем не спится,

Когда ночь с нас не сводит взгляда

И ветра за окном стенают, –

Наши мамы садятся рядом,

Всё недоброе отступает.

В нас однажды исчезнут дети,

И мы сменим крылья на корни.

Да, на все несчастия света

Есть тепло материнских ладоней.

О войне

Над заснувшей деревней царит тишина.

Мать с улыбкой качает дитя у окна.

Ночь с улыбкой качает дома на руках.

Задремали земля и вода в облаках.

– За победу!

Наполнены кружки вином.

– За победу!

От взрывов крошится гранит.

Небо нас вразумляет холодным дождём,

С погребальных костров к небу пепел летит.

Бой пройдёт. Боль пройдёт. 

Жажда жизни – сильней!

Настаёт череда незаплаканных дней.

Сон последний навеки врагов примирил,

И не держат обид плиты старых могил.

Вновь колышется колос на поле войны,

И тяжёлая горечь оставила сны.

И играет с остывшим осколком свинца

Синеглазый малец, что не помнит отца.

(обратно)

Звёздный дождь

* * *

Спотыкаясь о разбитые мечты,

Свои ноги ты осколками не ранишь.

Только сердце вдруг замрёт от пустоты.

Как согреть его? Увы, но ты не знаешь.

И, ведомый только лишь судьбой,

Ты бредёшь сквозь тернии и грозы,

Чуть укутав веру и покой

В искренность, добро, любовь и слёзы.

Ты придёшь ещё куда-нибудь.

Штормы или бури - не беда.

Ты найдёшь свой берег и свой путь,

Чтобы стать счастливым. Навсегда.

5.04.10

* * *

Серпантин из сияния лунного

Закрутился в моих волосах.

Я сегодня беспечная, юная,

Звёздный дождь ищу в небесах.

Загадаешь желание – сбудется,

Если веришь, что счастье придёт.

Всё плохое растает, рассудится,

Но внезапно, для тех, кто не ждёт.

Словно в сказке вокруг всё меняется:

Рассыпает бриллианты Луна.

В косу звёздная лента вплетается.

Ночь волшебна, светла и темна.

Растворяются страхи, сомнения.

Я ловлю вновь таинственный свет.

Загадаю любовь без забвения

Среди сотен дождей и планет[?]

12–13.08.11

* * *

Карандашиком в блокнот –

Буквы бисером.

Что читать между строк?

Всё бессмысленно.

Не понять и не узнать

Мыслей ворохи.

Сердцу хочется обнять

Тех, кто дороги.

И стереть бы, как графит,

Все волнения.

Жить, влюбляться и творить

Без сомнения.

"Что печалит? Что не так?" –

Робко спросите.

На душе вновь листопад –

Время осени…

31.08.11

Последний день лета

Чуть тёплый чай и лёгкий шёпот ветра.

Последний день так тихо и легко

Уходит прочь, оставив запах лета:

Он залетит в раскрытое окно.

Навстречу осени спешат костры и птицы.

Зелёный сад вздохнёт едва-едва.

Ему теперь ночами будут сниться

Тот знойный воздух, солнце и трава.

А я сожму в руке осколки лета,

Развею пепел от костра и грёз

И улыбнусь тому. Что было где-то,

Оставшись в памяти мозаикой из роз*…

31.08.11

______________

* «Долина роз», г. Кисловодск.

Набросок любви

Любовь нарисую на листике смятом,

Простым карандашиком – 

нежность и страсть.

Мне красок не надо: мир света и тени

Покажет, как можно взлететь и упасть.

Как можно разбиться под тяжестью неба,

Как можно парить высоко в облаках,

Как трудно отбросить все тени сомнений,

Как сладко уснуть на любимых руках.

Один полутон – это радость от встречи.

Другой – это грусть во влюблённых глазах.

Никто не узнает, никто не заметит,

Какая же тайна сокрыта в сердцах.

Вдруг падает снег – оживает улыбка,

И кажется, шепчет: «Меня позови!..»

Ещё один штрих, ещё пара оттенков…

На смятом листочке – набросок любви…

01.09.11

* * *

Хочу писать письма. Тебе. 

Тонким почерком.

На чистой странице, с налётом времён.

Хочу. Только город и улица прочерком:

Наверно, твой адрес души изменён…

Хочу писать письма. 

В конверт запечатать

Частицу неведомой раньше мечты.

Писать обо всём. И себя перепрятать

Средь строчек и фраз, среди букв суеты.

Тебе написать. Обо всём, что тревожит.

О том, что сегодня теплее рассвет,

Что завтра наступит. Что осень, 

быть может,

Кленовым листом передаст мой привет.

И я напишу. Пусть твой адрес неведом,

Конверт мой отыщет дорогу к судьбе.

Кто знает, решусь ли 

отправиться следом…

Хочу писать письма. 

Без марок. 

Тебе.

27–28.09.11

Уходит всё

Уходит прошлое. Его не удержать.

Всё дальше голоса, улыбки, взгляды.

И хочется от боли закричать,

Чтобы вернуть того, кого нет рядом.

Уходит мир. Который был любим.

И не узнать дома, аллеи, скверы.

Где каждый камень был уже своим,

И где теперь другие интерьеры…

Уходим мы. Какими уж не стать.

И нет билета в солнечное детство.

Как много мы теперь готовы дать,

Чтобы найти в былое время дверцу.

Уходит счастье. Только б не забыть

Тепло души и рук прикосновение.

Как хочется до слёз всё вновь прожить,

Вернуться в прошлое. 

Хотя бы на мгновение…

7–8.04.12

(обратно)

Свобода и суп

Жил-был Пёс. У него был хороший Хозяин: никогда не бил его, частенько ласково трепал за холку и исправно кормил горячим ароматным супом. Один недостаток был у Хозяина - почти всегда он был занят своими делами, редко выходило у него погулять с Псом. А Пёс тоскливо глядел из своего вольера на вольно бегающих по улицам дворняг, мечтал гоняться за их манящими хвостами и игриво носиться с высунутым языком. И вот однажды негодование переполнило его собачью душу, и Пёс решился на побег, впадая в блаженство от одной мысли о безграничной уличной свободе.

По обыкновению своему человеческому, Хозяин всегда возвращался домой вечером и всегда очень уставшим; в этот день всё было так же. Хозяин, неся в руках полную миску похлёбки, открыл калитку вольера и лишь собрался поставить её, как Пёс хитро извернулся и молниеносно проскочил между ног Хозяина, а потом, совершив небывалый прыжок, перемахнул через забор и был таков. Хозяин поначалу было растерялся, похлёбка в чашке тоже, будто в удивлении, пыхнула паром; но потом он кивнул головой, хитро ухмыльнулся, пробормотал что-то себе под нос и, вылив заверещавшее варево под ближайший куст, зашёл в дом.

Тем временем всё в душе Пса ликовало: вот она, долгожданная воля, бесконечная и сладостная! Он прямо-таки летел над землёй, разбрасывая слюну и свою собачью радость, постоянно визгливо потявкивал – мол, глядите на меня, я такой весёлый и беззаботный, я обрёл свою свободу! А вам слабо, а вы, сидящие за заборами?

Так мчался он и гавкал, задирая сидевших по вольерам да будкам собак: кто-то из них начинал рваться с цепи от ярости, кто-то тоскливо скулить, кто-то звонко лаять в унисон. Никого радость Пса не оставила равнодушным.

А вот из-за угла и появились те самые манящие дворняги. Их было много, разные – светлые и тёмные, мелкие и довольно крупные. Пёс радостно подбежал к ним:

– Я теперь ваш брат! Я буду жить с вами! – и наивно махнул пушистым хвостом.

Но не тут-то было. Дворняги, дербанившие мусорный пакет и всегда так зазывно лаявшие Псу из-за забора, вдруг разом зарычали, разъярились, начали зажимать Пса в угол:

– Брат нам, говоришь? Нет у нас братьев, мы каждый сам себе и брат, и сват. А ты, интеллигент вольерный, узнаешь сейчас, чё почём! – и набросились все на поджавшего от страха уши Пса. Страшный визг разнёсся по улице: дворняги вцепились зубами в шею и хвост Пса, и только его недюжинная, вскормленная домашней похлёбкой сила помогла ему чудом вырваться из гнилых челюстей смерти...

Пёс убегал от стаи несколько кварталов и только потом, почувствовав, что погоня отстала, без сил рухнул на асфальт. Жалкое зрелище он представлял: взмыленный, уши подраны, бока – в глубоких ссадинах, на шее шерсти как не бывало. Грустно стало Псу, что свобода так встретила его: совсем уж не так, как он ждал!.. Но Пёс тут же мотнул головой и подбодрил себя – свобода ведь на этом не кончается, найдёт он себе хороших друзей и заживёт счастливо.

С этими мыслями встал Пёс и, собрав все силы, побрёл дальше по улице, и лишь тогда понял, насколько сильно проголодался. В голове замаячила родная миска и ласкающий запах переваренных и заправленных макаронами объедков. Но – нет. Пёс прогнал эту мысль и повернул к ближайшей помойке.

В ней копалась маленькая, но при этом довольно пожилая и абсолютно бесформенная собачонка, деловито потрясывавшая комками невероятно грязной шерсти. Увидев Пса, она лишь хитро осклабилась и, приглашающе махнув хвостом, снова принялась за своё дело. Разило страшно, грязь несусветная, но – делать нечего, свобода есть свобода, надо выживать. Стараясь поменьше наступать на мусор, Пёс принялся рыться в баках.

– И откуда ты такой взялся, а? Из дома, поди, убёг? – ехидно спросила собачка-старушонка, перемалывая своими зубами какую-то гадость.

– Убежал, да, – стараясь не дышать носом, ответил Пёс.

– Свободы захотелось, да? Знавали мы таких! Убегут, а потом скулить начинают – домой да домой, а потом раз – да сдохли, либо собачники увезли... Кхе-кхе, дурень! – прошепелявила псина и большими, подёрнутыми дымкой старости глазами в упор уставилась на Пса. Тут ему совсем не по себе стало – то ли от взгляда, то ли от сказанного – но он начал пятиться назад. А окаянная старуха, будто став в разы больше, рыча, надвигалась на него и бормотала:

– Домой, домой возвращайся, пока не поздно! Домой!!!

Пёс не выдержал и побежал восвояси. А старуха вдруг опять помельчала, тихо-тихо проскулила и буркнула себе под нос:

– Убежала одна, теперь всю жизнь по помойкам ковыряется да тухлятину ест... Эх, дура, дура была! И этот молодой туда же... Свобода, свобода... Тьфу! – и дальше принялась проводить свою жизнь, ковыряясь в помойке...

А Пёс от страху убежал куда-то далеко. Потом сбавил шаг и медленно потащился вдоль серого, как осеннее небо, забора. Так, горько задумавшись и уже начав сомневаться в правильности сделанного им, добрёл он до широкого-широкого проспекта, по которому со свистом пролетали машины, но не такие привычные и тёплые, как Машина Хозяина, а злые и недовольно шипящие. Постояв немного у бордюра, Пёс решил: во что бы то ни стало он должен перейти эту улицу и вот уж за ней-то и начнётся настоящая свободная собачья жизнь! Почему-то Пёс вмиг в этом уверился, и дорога показалась ему ещё одним забором, подобным тому, который ограждал его в Доме Хозяина. Вновь породистая боевая ярость вскипела в нём, и он, высоко вскинув голову и воинственно гавкнув, бросился вперёд.

Страшный визг, рокот, рёв, крики. Слепящий свет в глаза. Грохот разрывающегося пластика где-то слева. Ругань повыскакивавших из своих разбитых машин людей. Страх и ужас.

Пёс, оказавшийся в эпицентре этого месива, случившегося на середине дороги, забыл обо всех светлых идеалах и преградах, бросился обратно и ошалело застыл на бордюре, затравленно глядя на ругавшихся между собой людей.

Вдруг из стоявшей ближе всех к Псу машине (очень странной, большой, с огромной конурой сзади) выскочил маленький потрёпанный человечек и, сверкнув налитыми кровью глазами, прошипел:

– Сейчас я тебя, гнида!.. – и в руках его блеснул жезл с металлической, холодной, как сама смерть, петлёй на конце.

Тут Пёс в третий раз за эти бесконечные часы дрогнул и побежал. Быстрее, чем в предыдущие два раза, намного быстрее.

"К чёрту эту свободу! Домой, к Хозяину! К чёрту всё это!" – кувалдой стучало в его голове и кровавой слюной слетало с высунутого языка.

Уже дело опять шло к вечеру, люди торопились по своим домам. Вот и Пёс добрёл на подгибающихся от усталости лапах к забору Дома Хозяина. Тот самый забор, который Пёс ещё вчера так люто ненавидел, теперь показался таким родным, уютным и почти живым, что он даже заскулил. Потом, мотнув затянутой пеленой боли и голода головой, Пёс начал жалобно скрестись в ворота.

На удивление, они отворились почти сразу.

Там стоял Хозяин. Такой ласковый, такой родной, такой свой! Хозяин...

Он отступил в сторону и кивнул. Пёс, виновато понурившись, зашёл во двор.

Ворота закрылись. Тут Хозяин присел рядом на корточки и, подняв рукой голову Пса, посмотрел ему в глаза:

– Ну и потрепали же тебя, дружище! – и, поднявшись, добавил: – Ничего, я не держу на тебя зла.

Пёс был готов запрыгать от счастья! Его простили, простили, простили! О, великий, добродушный и всепрощающий Хозяин! Каким же дураком я был! И какой ты прекрасный! Хозяин!.. Сколько в слове этом!..

Пёс хотел было броситься к Хозяину и вылизать ему лицо, но тот шикнул и начал мазать чем-то зелёным ссадины на боках Пса. Было больно, щипало, но Пёс, наполненный радостью, стойко перетерпел.

Потом Хозяин ненадолго ушёл и вновь появился с миской в руках. Из неё – такой знакомый и сладостный запах похлёбки! Пёс сглотнул и завилял хвостом.

Хозяин подошёл к вольеру, Пёс – за ним. Тогда Хозяин хитро, как вчера вечером, когда Пёс убежал, ухмыльнулся и сказал:

– Знал ведь, что вернёшься... Свободы захотел, дурёха, – и с этими словами он поставил миску на пол вольера, выпрямился во весь свой огромный рост и неожиданно серьёзно спросил: – Ну что, свобода или суп?

Пёс молча зашёл в вольер. Калитка захлопнулась. Суп торжествующе булькнул.

(обратно)

ПЯТИКНИЖИЕ № 20 (2013 г.)

ПРОЗА

Алессандро Барикко. Мистер Гвин. - СПб.: Азбука-Аттикус, 2012. – 256 с. – 10 000 экз.

Джаспер Гвин – успешный писатель, который принял решение никогда больше не писать книг, о чём и уведомил общественность статьёй в популярной газете "Гардиан". В отличие от многих своих коллег, для которых подобное заявление – лишь жест привлечения внимания, мистер Гвин действительно твёрдо намерен придерживаться своего решения[?] Но что поделать, если без писания он жить не может? Некоторое время он сочиняет в уме – сочиняет книги, которые никогда не увидят свет, но тут к нему приходит озарение. Мистер Гвин становится переписчиком людей. Портреты, которые он пишет словами, подходя к делу с величайшей ответственностью, вызывают в натурщиках чрезвычайно сильные чувства. С каким же чувством узнаёт историю Джаспера Гвина читатель? Особенной остроты переживания ждать не стоит, но знакомство с изящной, мастерски написанной и далеко не глупой книгой читателю гарантировано. Да и небезынтересно узнать, что за тайнопись изобрёл мистер Гвин и сумеет ли он остаться до конца твёрдым в своей решимости.

ПОЭЗИЯ

Любви мимолётное чудо / Автор проекта и сост. Алла Кириллова. – Калуга: Золотая аллея, 2013.– 160 с. – 800 экз.

Это уже вторая книга в рамках проекта калужского издательства «Золотая аллея» – сборник женской поэзии Оренбуржья, выпущенный к 50-летию Оренбургского областного литературного объединения имени В.И. Даля. По словам составительницы Аллы Кирилловой, этот проект – первая попытка объединить всех оренбургских поэтесс, воспевающих любовь. Второй сборник вышел большим тиражом, в твёрдом переплёте, с фотографиями авторов. Помимо оренбурженок Аллы Кирилловой, Ольги Мяловой, Светланы Филатовой, Дарьи Тишаковой, Варвары Заблицкой, Ирины Куртмазовой, Люции Махмутовой, в книгу вошли стихи Татьяны Белозёровой из Орши, уралок Татьяны Азовской и Тамары Шабарениной, москвичек Надежды Кондаковой, Светланы Поповой, Елены Трапезниковой. 34 поэтессы, представленные в сборнике, совершенно разные. Их объеди­няют талант, искренность и, конечно же, тематика. Главная точка соприкосновения – трепетное и вечно женственное отношение к любви:

Спасибо, что была!

Спасибо, что сияла! (Н. Кондакова)

РУСИСТИКА

Олег Трубачёв. К истокам Руси: Народ и язык. – М.: Алгоритм, 2013. – 850 с. (Серия: Наша Русь).– Тираж не указан.

Какова этимология слова «Русь»? Есть ли в языках других народов слова с корнем rus и что они означают? Являются ли однокоренными словами «Русь» и «русый»? Свой взгляд на эти вопросы учёный представил в труде «К истокам Руси». В трудах, посвящённых поиску прародины русов – первого славянского очага, вопросам происхождения русского народа, исследованию русского языка, академик О.Н. Трубачёв последовательно занимал антинорманнистские позиции. В исследовании также затронуты проблемы этнокультурного и этнолингвистического ареала Руси. С точки зрения Трубачёва, после распада царской России, а затем СССР постимперское и постсоветское пространство продолжает сохранять единство благодаря русскому языку. В своей книге «В поисках единства» он говорил о существовании «русского языкового союза»: «Русский языковой союз – великое и достаточно уникальное культурное наследие… в нём одна из гарантий сохранения единства страны и её культуры также в будущем».

БИОГРАФИИ

Фатеев В.А. Жизнеописание Василия Розанова. – СПб.: Пушкинский Дом, 2013. – 1056 с. – 2000 экз.

В книге с максимальной полнотой представлена биография талантливого стилиста и парадоксального мыслителя, яркого представителя Серебряного века. Подробно прослеживается творческий путь Розанова, анализируются его противоречивая личность и семейная драма, наложившая отпечаток на его главные темы, среди которых – религия и пол, семья, судьбы России, Египет и Израиль, образование, русская литература и мысль. Рассматриваются стилистические и жанровые особенности оригинальной афористической розановской прозы. Биография писателя дана на фоне его литературного окружения – читатель найдёт в книге развёрнутые характеристики Победоносцева и Соловьёва, Страхова и Леонтьева, Мережковского и Гиппиус, Ремизова и Пришвина, священников Павла Флоренского и Валентина Свенцицкого. В книге широко представлены малоизвестные и архивные материалы, введён обширный, тщательно выверенный научный аппарат. Монография написана живым языком и отличается нестандартностью подхода к личности и творчеству писателя.

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Виталий Бианки. Лесные были и небылицы. – СПб.: Амфора, 2013. – 224 с.: ил. – 5000 экз.

Это первая книга нового собрания сочинений классика детской литературы Виталия Валентиновича Бианки. Издание не ставит цели опубликовать все его тексты – скорее, те, что получили наибольшую извест­ность и представляются особенно значимыми наследникам писателя (составитель и автор предисловия – Александр Бианки). В книгу включена биография Бианки, написанная его дочерью; короткий комментарий к рассказам содержит сведения о первой публикации, иллюстрациях, а также любопытные факты, связанные с их появлением. Советская цензура имела свои претензии к сочинениям Бианки («грешат антропоморфизмом»), но соглашалась их терпеть, потому что они «очень хороши, остроумны, сюжетны» – в чём могло убедиться много поколений советских ребят. Добавим: и очень логичны. Природа, какой она предстаёт в рассказах Бианки, не имеет ничего лишнего, неразумного. Это замечательно цельный, уравновешенный мир, доброжелательный к человеку постольку, поскольку и человек – гармоничная часть природы.

(обратно)

Точки Будды

Точки: Современный рассказ / Семинар А.В. Воронцова. - М.: Спорт и Культура, 2000, 2013. – 126 с. – 300 экз.

Кто пробовал – знает. Рассказ написать труднее, чем повесть, а тем более роман. Роман – река, море, океан. Он с какого-то момента пишется уже сам собой, с разгону. А рассказ – танец, но в кандалах и путах. Кандалы же эти и эти путы – тесный объём, немногочисленность персонажей, нехватка времени, ограниченность пространства, неожиданный сюжет. Роман – продолжительное многоточие. Рассказ – резкая жирная звонкая точка. Роман-то (хоть один, хоть о своей нелёгкой незадавшейся судьбине) всякий всласть напишет, а вот напиши ты мне рассказ[?]

Да, хороший рассказ – это хороший рассказ. И тем больше уважения к людям, занимающимся нынче этим гиблым некоммерческим делом. К точкам на белых листах великой и ужасной нашей литературы.

В сегодняшней кассовой и массовой печатной продукции меня раздражает повышенный нездоровый интерес к бомжам и олигархам. А кто между? Кто те, кто народ? Кто сеет и пашет, куёт и варит сталь? Кто – чем сердце успокоится? А их как бы и нет. Но они, на счастье, есть в сборнике "Точки" выпускников и слушателей семинара Высших литературных курсов мастера А.В. Воронцова при Литинституте им. А.М. Горького.

Несколько слов об этом необычайном (даже в нашем видавшем виды институте) семинаре. Их, собственно, у Воронцова два – двухгодичный семинар прозы ВЛК и годичный – Курсов литературного мастерства. Причём многие выпускники ВЛК продолжают обучение на годичных курсах – повышают, так сказать, квалификацию. Сборник «Точки» имеет ко многому обязывающий подзаголовок «Современный рассказ». Авторов – 17. Они, по собственному выражению, «точки». Точки типографской краски, как сказано в графическом стихотворении Д. Шостака: «А Будда на самом деле читатель». «Кто же писатель?» – задаётся в предисловии вопросом А. Воронцов. Бог? Или тот, кто поставил точку среди пустоты?

Слушатели ВЛК – взрослые люди с высшим образованием, а то и с учёной степенью. Но и – с необоримой страстью к писательству. Они не только владеют литературной техникой, но и обладают немалым жизненным опытом. Есть среди них врачи, геологи, учителя, экономисты, инженеры всех мастей, актёры… И этот профессиональный и жизненный опыт, конечно, отражается в рассказах сборника, а в совокупности даёт панораму современной жизни во всём её разнообразии. Врач из Тувы Зоя Донгак, например, написала очень «медицинский» и очень человечный рассказ. Геолог Гюльнар Мыздрикова тоже пишет о своей работе. И делают они это, что называется, со знанием дела, достоверно и увлекательно.

Каждый из авторов сборника обладает своим стилем и голосом, своими жанровыми пристрастиями. Почти все они ощущают современную жизнь как трагедию – во всей её жёст­кости и с почти неизбежным фатальным исходом. Большинство отдаёт предпочтение реализму (во всех его оттенках), но есть и фантастика (Е. Осорина), и антиутопия (А. Спиридонова), и притча (Д. Шостак), и почти анекдот (Л. Комарова). Но и здесь ставятся и решаются проблемы нашего неспокойного времени.

Вот – полярные точки. Нина Кромина. «Скворцы прилетели». Позабытая деревня. Дед и внучка. Мать уехала в город на заработки. И безвестно пропала. А тут весна. Скворцы прилетели. А скворечник не починен. И вот дед, уложив внучку, лезет на им же посаженную в детстве берёзу – чинить, подправлять. Помирать, как говорится, собрался, а рожь сей. И срывается старый. И падает на руины собственного комбайна. И железо в ребро, а душа в небо. И вся жизнь у души на виду. Но – внучка спит, поэтому умирать пока нельзя. И окровавленный дед ползёт в дом. Написано скупо, почти протокольно, без прикрас. Но сильно.

А вот другой полюс. Екатерина Осорина. «Пятилистник сирени». Действие разворачивается когда-то в будущем, где-то в нашей и соседних галактиках. Брат и сестра разговаривают по скайпу. Но и брат, и сестра уже давно мертвы. А разговаривают их как бы клоны, которые существуют, чтобы жила их мать, которая живёт, пока они есть. Вот такая вот логическая ловушка. То есть всё ненастоящее. Но и настоящее, уже подступающее к нам.

Однако если вдуматься, то при таком разнообразии материала все авторы пишут, в общем-то, об одном: о любви и одиночестве, о жизни и смерти, о смысле человеческого существования. И это не чтиво, дающее читателю готовые рецепты и расставляющее безапелляционные оценки. Это – серьёзная, часто суровая проза, занятая подчас мучительным поиском ответов на больные вопросы времени. Та проза, за которой, на мой взгляд, будущее нашей литературы.

Алексей АНТОНОВ

(обратно)

Память, послушай!

Лидия Сычёва. Три власти. - М.: Издательство ИТРК, 2012. – 320 с. – 3000 экз.

Умение слышать людей для писателя сродни умению слышать музыку сфер. Писатель всегда о себе – но как важно сделать не только о себе, как необычайно значимо умение слышать других! Это ведь не только навык, который тренируется упражнением, это – тёплая вовлечённость, искреннее желание прикоснуться к жизни другого, которое для незащищённого, не закованного в хладную броню наблюдателя может обернуться и со-чувствием, и разделённой болью, и горьким сознанием собственного несовершенства. Поэтому слышать других трудно. Слышать – значит, не закрываться. И нередко это значит – обжечься.

Лидия Сычёва – из тех немногих, кто не боится слушать пристрастно, отлично понимая, что она не над жизнью, а внутри неё. Она, со-участница, делит участь своих героев, примеряет её на себя не то чтобы бесстрашно, но с такой беспощадной честностью, что им невозможно не сострадать. Всем. Впрочем, подлецов у Сычёвой нет. Точнее – они лишены индивидуальности. Если человек настолько исказил свой духовный облик стяжательством, мучительством других людей, что это стало содержанием его жизни, то его индивидуальность не интересует писательницу. Человек без совести, без тревожной, недремлющей памяти – наверное, он в конце концов может стать властелином мира[?] Но зачем он? Здесь про таких не поют.

Провинциальные учителя из разграбленной, разорённой школы, где спешат урвать кусок распоясавшиеся начальнички. Грузчики, беседующие на берегу Волги о своей надорванной жизни. Старики-крестьяне, которым огромное, развратно-богатое государство зажимает, не выплачивает крохотную пенсию по инвалидности. Проводница пассажирского поезда, которая нашла своё маленькое предназначение и легко, достойно, играючи выполняла его – пока не рухнула великая страна, похоронив, среди многих, и её жизнь. Сычёвой и сейчас ещё больно от развала СССР – всё потому, что смотрит она не на тех, кто, порвав связи, устремился искать себя в новом мире. В её поле зрения – те, кто приспосабливается с трудом, не может порвать. И не из-за ограниченности своей, а потому, что – как это можно? Ведь не по-человечески. Ведь трещина прямо по сердцу. Отказаться от прошлого – от себя отказаться. И, узнав впервые за много лет, что возникла у начальства надобность в ней, не купится на лесть, не куражиться и выгадывать будет бедная учительница, а подумает о себе – но и о школе тоже. Власть денег, власть страха – сильны они и сгибают очень многих, но подминают под себя – нет, не всех.

Сычёва не приноравливается "понять маленького человека" – она счастливо не имеет в душе этой дистанции, оттого нет в её прозе даже тени высокомерия. Она слушает людей – на рынках и в концертных залах, в деревнях и на московских площадях, в гостиницах и странноприимных домах, на кладбищах и – пожалуй, особенно часто – в поездах. Дорога – повод для разговора, сколь глубокого, столь и необязательного. Назавтра дорога окончится расставанием, но попутчик унесёт в памяти искру чужой жизни. Власть любви и власть памяти – может, оттого, что так близки они, так взаимосвязаны и не мыслимы друг без друга, писательница не разделила их. Так или иначе, у нас есть ещё что-то, что не покупается. Значит, всё-таки есть надежда на «разделение властей». На разумную, не со звериным беспамятством схожую жизнь.

Однако надежд у Сычёвой немного. В рассказе «Секрет власти» двум учительницам не удаётся собрать коллег для свободного задушевного разговора – в то время как директриса способна застращать подчинённых и принудить таскать под дождём транспарант правящей партии. В рассказе «На Белорусской площади» мирное побуждение демонстрантов искать правду заканчивается мрачной сценой побоища. На кого уповать? На просветителей с Запада? Едва ли. «Им, наверное, было приятно ощущать себя богатыми и умными в сравнении с нами – бедными и больными. Разве они пришли сюда выкорчёвывать наших чертей? Нет, они пришли их потеснить, чтобы застолбить и для себя кусочек оккупационных земель». Церковь? Но она учит смирению, а всегда ли хорошо смирение?

Смерть будущего – того самого, что наступает как живое продолжение настоящего и прошлого, – больше всего мучает писательницу. «Если бы, допустим, война и их победили – тогда другое дело; но войны не было, были только липкие завесы из непонятных, чужих слов. Или Божья кара, но Бог, если за что и брался, так всегда доводил дело до справедливости, а то, что построенное было так бесстыдно, явно разрушено, а будущее украдено, спрятано, замыкано, не поддавалось никаким объяснениям». Несправедливо. Вот что самое страшное: несправедливо. И говорить-то об этом редко удаётся. Но чтобы было о чём говорить по-человечески, остаётся одно: слушать. Хотя и это – поиск спасения в «партизанском отряде» собственной души – поможет ли… Многие рассказы писательницы – незамаскированное, неприукрашенное испытание самой себя; и в первую очередь это испытание – памятью.

У Сычёвой есть сатирические способности и лирический дар. Первые проявляются ярче всего в рассказах о столичном богемном времяпровождении – юбилейных чествованиях, чиновных застольях, непыльной журналистской работе. Лирическое – это дань любимым людям, дорогим местам, бесценным воспоминаниям, без которых бы не было сего дня – какой бы он ни был горький, но всё ж не беспросветный, и это очень много. Сычёва в высокой степени наделена этим даром – быть благодарной. И уже поэтому, хотя бы только поэтому она не может не слушать…

(обратно)

Звуковысотный эффект

Переиздать сборник старых вещей, озаглавленный названием одного нового рассказа, - это соблазн, от которого не убереглись даже многие мэтры. Недавняя книга Николая Дорошенко – не исключение: самая свежая повесть датирована 2009 годом, другие – началом нулевых. Зато фолиант оснащён сразу тремя цветными вкладками с фотопортретами автора во всех возможных ракурсах, что редко встретишь даже в прижизненных публикациях нобелевских лауреатов.

Такая "литновинка", наверное, не стоила бы площади «ЛГ», если бы не восторженные рецензии в особом разделе книги, на полном серьёзе возвещающие: «Композиционно произведение Н. Дорошенко повторяет композицию икон Новгород­ской школы».

Ну что ж, возьмём, например, входящую в сборник повесть «Запретный художник». В центре повествования – тяжёлая жизнь когда-то знаменитого советского живописца во внезапных условиях рыночной экономики. После новелл Гаршина, романа Есина «Имитатор», повести Полякова «Козлёнок в молоке» и других опытов на эту тему, конечно, хочется хоть сколько-нибудь нового прочтения жизни отечественной интеллектуальной элиты (как в кавычках, так и без оных). Увы, история одарённого художника Шадрина, который не вписался в действительность 90-х, едва ли вызывает сочувствие потому, возможно, что единственный мужской поступок героя – попросить в долг сотню баксов у рыночно состоявшегося коллеги. И вдруг некий богач предлагает ему задорого написать картину.

Совершенно неожиданно текст переходит к описанию жизни и похождений сиятельного заказчика, олигарха Францова, довольно долго рисуя тяжёлое существование теневого политика, способного отвалить 20 тысяч долларов за портретирование нелюбимой супруги. Налицо та ложная многоплановость, когда автор, понимая, что основной герой уже ничего не может сказать, вне какой-либо логики перекидывается к другому. Хоть немного интересный вначале, текст о гениальном художнике скатывается в любовно-криминальный детектив (драка за бизнес-активы Францова) с подрывом автомобилей, предательством топ-менеджеров, заграничными поместьями и невнятной концовкой. Сами описания олигархического быта убедительны не более чем оклеенные золотой бумагой стены избы, которую Емельян Пугачёв называл своим царским дворцом.

Другая повесть сборника – «Выстрел» – тоже о творческом человеке, на этот раз – поэте, который поругался с женой, но, несмотря на кризис среднего возраста, сумел выстроить отношения вновь. Главная беда этого лирического рассказа – объём в 50, а не в пять страниц.

«Неравнозначные по силе эмоциональноговоздействия образы Н. Дорошенко создают звуковысотный эффект», – пишет меж тем всё тот же критик в послесловии к сборнику. Впрочем, не поспоришь – языковой эффект порою и впрямь ошарашивает: «В будущем если фашизм и возродится, то в виде фашизма холодного, который без войн, только с одною ласкою, как ветерок, будет среди вас веять, а вы, проворонив ему свою душу живую, пропадёте с лица земли, как слюна». (Что это, пародия на Достоевского?) «Надоело всё, хоть задницу на голову одевай и беги». (Максиму Горькому остаётся только ёрзать в гробу: писатель, выпускник Литературного института, не различает «одеть» и «надеть».) Хорошо, предположим, два вышеприведённых отрывка – всё-таки речь персонажей. Однако и авторский текст местами не менее колоритен: «Глаза стали похожи на две острющие иголки, а узкий рот распахнулся так, словно в самый последний миг вдруг в нём лопнула какая-то главная пружинка. Что касается всегда обыкновенных бровей, то они изогнулись даже не дугами, а жутковато неровными волнами».

Наверное, создатель «Ушедших» по-своему радеет за русскую культуру, но его суждения об искусстве ограничиваются руганью в адрес «модернистов», не предлагая (устами или поступками героев) какой-либо действенной и эстетически приемлемой альтернативы. Так ведь сегодня уже ни один психически нормальный человек и не будет отрицать, что перформанс изображающего собаку голого Олега Кулика, которого вдохновенно громит автор, – это, говоря помягче, перебор; зачем же провоз­глашать очевидное?

Патриотическая позиция – это не индульгенция, позволяющая писать плохо. И когда у нас будут оценивать литературного работника (режис­сёра, художника) не по принадлежности к тому или иному лагерю, а по качеству его работы, наверное, тогда в обществе и возникнут пресловутые «духовные скрепы».

Николай Дорошенко. Ушедшие:

Повести и рассказы. – М.: Серебряные нити, 2012. – 432 с.

(обратно)

«Меж тем, что бело иль черно, избрать я должен…»

Если задать вопрос: зачем сегодня, в 2013 году, Театр Российской армии обратился к трагедии Алексея Константиновича Толстого "Царь Фёдор Иоаннович", я бы ответил просто: затем, чтобы сегодня, в 2013 году, на сцене возник такой царь Фёдор, каким его задумал режиссёр Борис Морозов и исполнил артист Николай Лазарев, основываясь на тексте пьесы.

Последнее замечание необходимо, ибо появилось немало спектаклей, где тексты Островского, Чехова были использованы исключительно для режиссёрского самовыражения и потому в какой-то момент начинали исправляться, корёжиться в угоду идеи, которая владела постановщиком изначально и независимо от литературного первоисточника. И ладно бы ещё, если бы идея непустяковая, да только днём с огнём их нынче искать надо, непустяковые театральные идеи. И получалось: не звучит великая пьеса, поскольку всё внимание театра сосредоточено на маленькой к ней режиссёрской пристройке.

Общеизвестно: всякая большая драматургия с секретом, который не разгадывается до конца даже в самой удачной постановке. Пьеса движется во времени, открывает чуткому художнику новые свои грани, новые возможности, ранее невостребованные до конца или невостребованные вовсе.

Фёдор - слабый царь, об этом беспощадно говорят окружающие, да и сам он открыто признаётся в этом. Морозов и Лазарев уходят от акцента на нерешительности, болезненной неустойчивости Фёдора, артист играет другое. Ну да, Фёдор – слабый самодержец – так, наверное, оценил бы его царствование отец, Иоанн Васильевич Грозный, но ведь существуют и другие точки отсчёта, другие критерии.

Какой я царь? Меня во всех делах,

И с толку сбить и обмануть нетрудно.

В одном лишь только я не обманусь:

Когда меж тем, что бело иль черно,

Избрать я должен – я не обманусь.

Тут мудрости не нужно, шурин, тут

По совести приходится лишь делать.

Слова эти, обращённые к Годунову, для сегодняшнего Фёдора – основа, суть и последняя истина. И в те моменты, когда надо решать по совести, проявляется истинное качество личности Фёдора, он предстаёт на сцене твёрдым и непреклонным. А трагический слом наступает тогда, когда задёрганный, повязанный интригами челяди Фёдор выдавливает из себя исполненное безнадёжности признание: «Я путаюсь... я правду от неправды не отличу!»

Нет, дело не в слабости Фёдора. Дело в том, что изначальная его цель – «всех согласить, всё сгладить» – неподъёмная. Недостижимая цель, не светит жизненная победа царю Фёдору. Но если бы не являлись миру – хоть изредка – такие вот отчаянно чистые души, единственное, пожалуй, что оставалось бы нам – это свара между всяческими шуйскими и всяческими годуновыми, выморочная и бесконечная. И часто кровавая.

Хотя Иван Шуйский, каким показывает его Валерий Абрамов, вызывает и симпатию, и живой человеческий отклик. Но начал Шуйский играть по правилам, ему душевно не свойственным. Тема выстраданного и непоправимого заблуждения звучит у артиста пронзительно: «Сегодня понял я, что чистым тот не может оставаться, кто борется с лукавством» . Ради блага России, как понимает его Иван Шуйский, пошёл он непрямым путём – и кончил бесславно, только успевши сказать людям, что виновен и на такого царя, на святую его царицу поднимать руку – тяжкий грех.

В роли царицы Ирины, сестры Бориса Годунова, я видел Татьяну Морозову и Алису Богарт. Обе актрисы играют душевный разрыв между мужем и братом так, что видно: режется по живому. Ирина Татьяны Морозовой с мужем – безраздельно и на равных. Ирина Алисы Богарт – чуть больше в себе, и родство с братом, антагонистом мужа, теснее. Актёрские нюансы, свобода внутри общего замысла – знак режиссуры, верной традициям русского психологического театра.

Только ведь и Борис Годунов хочет блага отечеству. Но если Иван Шуйский ради этого блага пошёл непрямым путём, переступая через себя, то для Бориса Годунова такой путь – единственно возможный и органичный. Муки совести настигнут его потом, в позднюю пору, за пределами пьесы «Царь Фёдор Иоаннович». Но вот я смотрю на артиста Николая Козака в роли Годунова и чувствую в сцене, где он, отстранённый от власти, не видя иного выхода, решается на самое страшное из преступлений, убийство ребёнка, – чувствую, как что-то шевельнулось в его тёмной душе, что-то не свойственное её изначальной цельности. И вспоминаю Козака в роли короля Клавдия – «Гамлет» был поставлен Борисом Морозовым несколько лет назад. Там были корчи задавленной совести и мгновения прозрения, мучительного и бесполезного. От этого Клавдия и от этого Годунова – прямая дорога к Годунову пушкинскому: «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста» .

Но не у него одного жажда власти оказывается сильнее мук совести.

А Гамлета играл тогда (и играет сейчас) Николай Лазарев, утверждая, что рефлексия и сомнения – вовсе не признак душевного бессилия. Думаю, артист этот, без шумихи и широковещательности, вырабатывается в мастера, способного решать большие художественные задачи.

Так окликают друг друга создания великой драматургии, и крайне существенно сегодня, когда театр вслушивается в эту перекличку разных сценических текстов – и ушедших эпох – с нынешней.

Спектакль оформлен Борисом Морозовым и Михаилом Смирновым. Колокола, с которыми вступают в сокровенное общение герои, ища защиты и укрепления духа. Иконы, возникающие нежданно и также нежданно исчезающие. Заборы, ограды – то неприступные, то будто не существующие. Видно, что здесь чтут память уникального художника Иосифа Сумбаташвили, в последние годы плодотворно сотрудничавшего с Театром Российской армии. Сценографы нынешнего спектакля, пользуясь немногочисленными – тщательно отобранными деталями, превращают огромную пустоту здешней непокорной сцены в живое пространство, насыщенное воздухом эпохи.

Ещё раз подтвердилось: для того чтобы на сцене случилась перекличка эпох, совершенно не нужно раздавать боярам мобильники и наряжать их в униформу обитателей нынешних офисов. Века проходят, а много ли меняется человек в сути своей? При чём тут мобильники[?]

И есть в спектакле эпиграф: медведь в клетке. Не какую-нибудь безответную животину, матёрого затравили загонщики, а теперь вот пинают все кому не лень: в клетке же. (Медвежьи бои подробно упомянуты в тексте пьесы.) А потом такие же игры, но вокруг трона, позволит себе обнаглевшая, распустившаяся толпа.

Когда понятие совести, понятия чести, достоинства становятся относительными, проблематичными, если не исчезают вовсе – за практической ненадобностью, художнику как же молчать? Во все колокола бить надо – любые, большие ли, маленькие. И очень важно, что сегодня увидели мы такого вот Фёдора. Хоть и остаётся он под конец на сцене вдвоём – со своею царицей.

Ну что же, пусть хотя бы вдвоём.

Константин ЩЕРБАКОВ

(обратно)

Мой Вагнер

Для меня Вагнер в первую очередь - это невероятной мощи реформатор. Человек неимоверных возможностей. Человек, доказавший, что в музыке недостаточно быть только хорошим музыкантом. Он всей своей жизнью доказал, что музыкант и руководитель должен быть ещё и строителем. Он увековечил себя. Ему ничего просто так не давалось, не падало просто так с неба. Он всегда всё делал своими руками. Как я чувствую, он всегда преодолевал какие-то гигантские сложности, сопротивление. И это всё слышно в его музыке, в его фактуре. Но самое важное в Вагнере для меня – это его сверхидея: найти, добыть чашу Грааля, то есть постичь истину. И поскольку он сам пытался всю жизнь эту истину найти, конечно, он всю жизнь и писал об этом в разных формах.

К счастью своему, я столкнулся с Вагнером в очень зрелом возрасте. Конечно, с детства мы знаем вагнеровские оркестровые увертюры, какие-то фрагменты, эпизоды, сцены из опер. Но, по сути, на меня первое, самое яркое впечатление произвела постановка в Большом театре, это был 84-й год, "Золото Рейна". В СССР ставили вагнеровскую оперу. Я был на этом спектакле. Эмоциональное впечатление произвело то, что начался он в полной темноте, только кончик дирижёрской палочки был освещён лампочкой. Эта мистика, это появление маленького лучика света, который венчал дирижёрскую палочку, остались у меня в памяти, и я никогда не забуду этих впечатлений, потому что потом была настоящая опера. Я тогда был ещё совсем молодым человеком, не мог оценить певцов, но это было совершенно необычно для советской страны и произвело на меня огромное впечатление, и я всю жизнь пытался найти ключ к пониманию музыки Вагнера.

И уже в зрелом возрасте, когда заканчивал Петербургскую консерваторию, побывал на Вагнере второй раз. Гергиев ставил «Парсифаль» в Мариинском театре. Это было событие абсолютно уникальное. Вагнер практически до тех пор звучал очень редко. И вот, уже посещая репетиции в Мариинском театре, наблюдая за невероятно сложным цехом, я понял, что это не просто оперная постановка, а настоящая жизнь со всеми невероятными препятствиями и тяготами, преодолениями. То есть это полное соответствие музыки и идеи – в чём суть познания, в чём суть созидания, в чём суть развития. Все хотят найти чашу Грааля, все хотят постичь истину – каждый человек к этому идёт по-своему. Но Вагнер задал те самые направления, которые помогают нам в этом постижении, в этом поиске. Мне кажется, самая большая уникальность в его стремлении к совершенству. Вот что для меня Вагнер.

И теперь я не просто культивирую, ношу в себе эту любовь. Она будет ещё выражена в больших значимых проектах, которые мы будем готовить с Государственным симфоническим оркестром Республики Татарстан, с певцами, которые специализируются на вагнеровской музыке. Для меня это не просто увлечение, а по‑своему серьёзный способ постижения себя и окружающего мира через музыку Вагнера и его идеи.

Александр СЛАДКОВСКИЙ, заслуженный артист России, главный дирижёр Государственного

симфонического оркестра Республики Татарстан,

КАЗАНЬ

(обратно)

Трое гениев – не считая талантов

В одном из величественных палаццо петербургского барокко - Шереметевском дворце, который широко известен по ахматовскому названию Фонтанный дом, – интересная юбилейная выставка. Она объединила имена трёх великих композиторов – итальянца, немца и русского – каждый из которых празднует в этом году своё 200-летие. Шереметевский дворец – филиал Театрального музея Петербурга, в нём находится прекрасная коллекция музыкальных инструментов. Поэтому выбор места для такой композиторской ретроспективы вполне закономерен.

Авторы выставки напоминают нам, что в 1859 году в Петербурге появилось Русское музыкальное общество, а в 1862-м – консерватория, которая отметила в прошлом году свой 150-летний юбилей. В Петербурге родилась и знаменитая "Могучая кучка", здесь давались спектакли Императорской итальянской оперы, которую содержал двор, а в 1860-е годы в столицу приезжали Верди и Вагнер. В 1856 году состоялась премьера самой известной оперы Даргомыжского «Русалка», которая имела большой успех. Позже Даргомыжский был избран в руководство Русского музыкального общества и сблизился с участниками возникшего в этот период Балакиревского кружка, более известного по стасовскому названию «Могучая кучка».

Вся эта ретроспектива, которую поневоле излагаешь бегло, представлена в нарядных залах Шереметевского дворца, где зрителей встречают портреты, нотные листы, эскизы декораций, костюмы. Вот литография знаменитого рисовальщика и карикатуриста Тимма, на которой изображено поднесение капельмейстерского жезла Даргомыжскому. Вот фотография первого исполнения вагнеровского «Лоэнгрина» на русской сцене в 1868 году. В 1874 году была петербургская премьера «Тангейзера», а в 1889-м – всего «Кольца Нибелунгов» в исполнении немецкой труппы. Афиша сообщает, что в 1863 году девятью концертами в Петербурге продирижировал сам немецкий гений. Вагнером восторгались А. Серов, К. Лядов, Э. Направник – свидетельства взаимоотношений современников здесь же, в выставочных витринах. А в проёме лестницы натянут экран, на который проецируются различные постановки опер трёх юбиляров.

Конечно, пиршество для глаз любителей сценографического искусства – эскизы декораций и костюмов, которые так редко выставляются в музеях. Один из старых мастеров русской театральной декорации – Пётр Ламбин – представлен эскизом к «Русалке». Здесь же фото Шаляпина в роли Мельника. Чуть дальше – учитель Ламбина, Матвей Шишков, один из первых мастеров реалистической интерпретации русской оперы. Показаны и работы немецкого кудесника на русской сцене – декоратора Андрея Роллера к постановке «Аиды» в 1877 году. А более поздняя постановка «Аиды» представлена костюмами по эскизам ещё одного художника императорских театров Евгения Пономарёва. Но есть и сценографические работы позднего времени. Главный художник и режиссёр Театра комедии Николай Акимов являет нам свою острую, геометризованную манеру в эскизах к «Фальстафу» Верди. Московский сценограф Сергей Бархин демонстрирует поэтические листы к «Силе судьбы» – спектаклю, по театральным легендам, роковому для взявшегося за него театра (почти как «Макбет» – для суеверных англичан). Но именно для сцены Большого Каменного театра, где позже будет построено здание консерватории, была написана Верди эта музыкальная драма. Дебют пламенного реформатора сцены Мейерхольда в Мариинском театре в 1909 году состоялся в опере Вагнера «Тристан и Изольда». Устроители выставки демонстрируют здесь стилизованные под раннее Средневековье костюмы художника А. Шервашидзе. А не менее сумрачно-роковой «Каменный гость», новаторская для своего времени опера Александра Даргомыжского, предстаёт перед нами в костюмах другого великого Александра – Головина. (Заглядывая за границы выставки, можно сказать, что две выдающиеся премьеры революционного семнадцатого года – «Каменный гость» и «Маскарад» на сцене Александринки – стали не только вершиной совместного творчества Мейерхольда и Головина, но и последним всплеском великой сценической традиции старой России.)

Такого рода выставки хочется рассматривать неспешно, а приходить не один раз. Ведь современные постановки классической оперы далеко не всегда могут быть «музыкой для глаз» (выражение великого декоратора конца ХVIII – начала ХIХ века Пьетро Гонзага, ещё одного итальянца на русской почве). Подчас так называемая актуализация, то есть осовременивание классического материала, оборачивается разочарованием для публики. Не всем хочется смотреть на Фальстафа в антураже гангстерской Америки 1920-х годов (как в постановке К. Серебренникова в Мариинке). Не всем по душе «Тристан и Изольда» в каюте современного корабля или гостиничном номере (как в мариинском же спектакле Д. Чернякова). Что ж, других режиссёров для нас сегодня, видимо, нет. Зато есть очарование старых постановок, подробные листы эскизов, изысканные стилизации костюмов. Эхо прошедшего времени. Прислушайтесь к нему[?]

Мария ФОМИНА,   САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

(обратно)

Грандиозная стройка итальянцев в России

Д. Швидковский, А. Баталов, Ф. Росси. Италия-Россия: тысяча лет архитектуры. – Турин: Umberto Allemandi editore, 2013. – 335 с.: 280 ил. – 2000 экз.

Предисловие, написанное президентом Итальянской Республики Джорджо Наполитано, придаёт и без того роскошному фолианту необходимое в некоторых случаях официальное участие. И здесь случай, конечно, особый, так как ни с одной другой страной мира у России за всё время её существования не сложился столь плодотворный культурный альянс. Вышло в свет монументальное исследование в области архитектурного строительства, где подробно и неожиданно рассматривается взаимосвязь двух на первый взгляд столь разных традиций зодчества. Но всё же переплелись они на русской земле в тесном и счастливом дополнении друг друга.

В домонгольском периоде в центральной части страны существовали приверженность византийскому эллинизму в культовых сооружениях крестово-купольной системы и преимущество северных традиций в бытовых постройках. Но уже к середине XII века складывается практика приглашать для возведения зданий религиозного назначения – соборов, церквей, монастырей, а также кремлей с их фортификационными стенами и башнями – наиболее передовые силы, коими оказались в ту пору итальянские мастера. Первыми прибыли в государство владимирского князя Андрея Боголюбского, на северо-восток Руси, резчики из Ломбардии, специализировавшиеся на декоративном оформлении зданий. От этого начала впоследствии выросли невиданные в европейском мире памятники Владимирской школы, сочетавшие византийский тип храма и романский декор. Замедлилось развитие русской архитектуры в связи с трёхсотлетним татаро-монгольским игом. Но на рубеже XV–XVI вв. венецианская дипломатия, ищущая союзников против турок, выдвигает концепцию "Москва – Третий Рим", устроив в 1472 г. свадьбу воспитанной в Италии Зои-Софьи Палеолог, наследницы византийских басилевсов, с князем Московским Иваном III. И вскоре посол великого князя Семён Толбузин привозит в Московию, становящуюся самодержавным государством, «вторую волну» итальянских архитекторов. Рождается придворная архитектурная школа ренессансного характера.

Новый поворот случился при Петре I, склонном в возведении Северной столицы к рационалистичности, линейности градостроительного плана и графичности фасадов. Ранний Петербург связан с именем Доменико Трезини, а вслед за ним, уже при Анне Иоанновне и Елизавете Петровне, в придворной барочной архитектуре Франческо Бартоломео Растрелли утверждает направление на античность. При Екатерине II, желающей остаться помимо прочего и своей строительной деятельностью в веках, высоко ценившей подлинную античность, Джакомо Кваренги, Джакомо Тромбара и Антонио Ринальди запечатлели в классицизме эпоху Просвещения «единственно, впредь, навсегда». В 1770-е гг. большинство архитекторов в Петербурге явились приверженцами школы Андреа Палладио, что привело к бурному строительству пригородных дворцов-усадеб. Главный представитель классицизма ХIХ в. Карло Росси параболой Дворцовой площади, гордой перспективой Театральной улицы, арками Сената и Синода создал триумфальное своеобразие города на Неве. А в послевоенной, «сожжённой пожаром» Москве идеи классического образа воплотили Доменико Жилярди и Осип Бове. Дореволюционный период архитектурного историзма с его эклектикой вернул интерес зодчих к Возрождению и готике. В 1930–1950-х «сталинский ампир» черпает идеи в итальянской неоклассике – новой интерпретации античного идеала.

Таким образом, прибывая из Италии во Владимир, Москву и Санкт-Петербург, мастера приносили с собой современные дух и ремесленнические навыки, абсолютно революционные для здешнего уклада. Не только в России, но и по всей Европе мастерство зодчих всегда ценилось выше любого другого. Но у нас царским, а затем императорским повелением иностранцам предоставлялись редкие возможности как финансового, так и творческого характера. А потому приезжали они к нам на протяжении 850 лет, и по сей день приезжают. Вот и заглавие книги «Италия–Россия: тысяча лет архитектуры», по словам посла Италии в России Антонио Дзанарди Ланди, объясняется надеждой на продолжение этого благотворного, обоюдовыгодного процесса.

Данная книга, насыщенная цветными и чёрно-белыми иллюстрациями, картами, рисунками (некоторые печатаются впервые), оригинальными реконструкциями, доступным языком рассказывает не столько историю архитектуры, сколько историю России, поданную в непривычном ракурсе, – через памятники зодчества.

(обратно)

Generation Precaire

Около четверти молодых людей в Евросоюзе не имеют работы. Не только дети иммигрантов, но и высококвалифицированные специалисты. Стремление работодателей усилить конкуренцию на рынке научного труда привело к возникновению нового социального слоя - "академических прекариев",то есть работающих условно. Исследователи говорят о трагедии целого поколения учёных.

Маленького Бенуа в этом боннском институте знает практически каждый. Пятидесятидвухлетний, кругленький учитель французского языка оборудовал себе постоянное рабочее место за одним из библиотечных компьютеров. Более десяти лет он приходит сюда как на работу, практиканты, студенты да и многие молодые сотрудники уверены, что он сотрудник библиотеки. Бенуа не опровергает этих убеждений, они ему приятны. Он отечески опекает студентов, даёт им советы. И только мы знаем – Бенуа безработный. Работающий безработный, человек без постоянного, защищаемого законами о труде рабочего места.

После окончания университета он трудился не переставая: лет пять «набирал опыт» на практикантских местах, потом работал «студенческим научным ассистентом» на годовых контрактах. Чтобы получить «студенческую» ставку, он снова поступил в университет, на этот раз заочно. Он числится в нём до сих пор из-за студенческого билета, дающего право на льготный проезд. И для того чтобы формально отвечать критериям, нужным для «студенческого джоба». Правда, в последние годы профессора сразу отказывают такому «студенту» в работе: неловко командовать ровесником.

Лет двадцать назад Бенуа удалось два с половиной года поработать научным сотрудником. Им были довольны, но контракт ограничивался сроками научного проекта: кончился проект, кончилась и работа, а штатных мест не было: маленький француз отправился в вольное плавание. В нём он и проводит всю свою трудовую жизнь.

«Четыре года назад я всё же зарегистрировался безработным, – признаётся он. – А ведь всю жизнь говорил себе: на биржу труда не пойду! Стыдно перед друзьями, перед коллегами, хочется трудиться по специальности. Но теперь, после пятидесяти, уже всё равно... Получаю социальное пособие. А ещё даю частные уроки французского, делаю переводы». С молчаливого согласия директоров института он каждый день приходит в библиотеку, на «своё рабочее место». «Нужно бы выгнать его, чтобы не занимал компьютер, – говорит один из профессоров. – Да неудобно, всё же образованный человек, в годах... И никому не мешает».

Если верить статистике, выпускники вузов в Германии от безработицы не страдают: она составляет где-то 0,2 процента. Причём пристроены не только выпускники перспективных естественно-научных специальностей, но и гуманитарии. Феномен поголовной занятости молодых «академиков» (так называют в Германии людей с выс­шим образованием) раскрывается просто: свежие выпускники вузов не объявляют себя безработными.

Даже в лучшие для немецких трудящихся времена молодые «академики» старались трудоустроиться своими силами, ныне же, когда государственные службы по трудоустройству стали «Джоб-центрами», образованная молодёжь обходит их стороной. Английское словечко «джоб» в немецком языке и раньше имело пренебрежительное значение, будучи же возведённым на уровень политики занятости, оно символизирует трудоустройство безработного любой ценой: не по специальности, на короткие трудовые контракты, на неполный рабочий день, без профсоюзной защиты.

Ныне практически не действует так называемая граница допустимого, запрещавшая трудоустраивать безработного доктора наук продавцом булочек. Безработному интеллигенту средних лет теперь предложат переквалификацию на «более востребованную обществом» специальность, а потом по ней и трудоустроят. Для статистики он перестаёт быть безработным научным сотрудником, а становится трудоустроенным продавцом. Из писем «Джоб-центра» к нему исчезнет обязательное обращение «господин доктор».

Самолюбие не позволяет молодым людям сразу отказаться от мечты, к которой они шли все годы своей учёбы в университете. Они ищут работу сами. Эту веру молодости в себя беззастенчиво используют работодатели в системе науки и высшей школы. Давно позади те времена, когда университетские профессора старались сплотить вокруг себя учеников, основать свои научные школы. Теперь большинство из них этой возможности лишены.

На нынешнем витке капитализма наука, следуя направлениям, задаваемым средствами спонсоров, теряет не только фундаментальность, но и стабильность, превращаясь в конвейер, где работники собирают детали, не видя целого, да и не интересуясь им. У научного конвейера трудится «интеллектуальный пролетариат», цепи которого – временные контракты.

В любом капиталистическом производ­стве от конвейерных рабочих ожидают не профессионального роста, а навыков в сборке деталей. Практикантские места, докторантские стипендии, «пост-доки» (короткие гранты после защиты диссертации) и наконец цепь временных контрактов в рамках узких, как правило, спонсируемых проектов – вот те формы занятости, которые предлагает своей молодёжи современное научное производство.

Как и всякие конвейерные рабочие, они могут реализовать себя в «стахановстве»: по всему западному миру из страны в страну мечутся молодые учёные, работающие одновременно в нескольких местах над разными проектами, лихорадочно публикующиеся, надеющиеся на свои силы, верящие, что они всего лишь «собирают опыт», который смогут свести воедино и обобщить в своей великой фундаментальной работе, в научной теории, которую создадут когда-нибудь... когда количество перейдёт в качество, когда им будет дарована стабильность... когда они смогут наконец оглядеться, пустить корни, создать семьи...

Для большинства из них этого не случается никогда. Идеал современного научного глобализированного производства – не высококвалифицированный специалист, а мобильный, молодой и зависимый учёный без корней, без профсоюзной защиты, способный под руководством старших с полной отдачей работать в узких научных проектах.

Молодости присуща не только рабо­тоспособность, но и вера в себя, в свои силы и грядущее счастье. Научный конвейер использует эти качества, высасывая «светлые умы» и выплёвывая отработанный человеческий материал. Лишь немногим и отнюдь не самым способным удаётся «зацепиться» в университетских мирах. Кто-то находит стабильность в прикладных сферах: в фирмах, в политике. Остальные гибнут. Они не создают семей. У них нет детей. Их метёт по миру, как сухие листья, к сорока годам их перестают брать на места для молодёжи, они теряют квалификацию, здоровье и веру в себя, а из будущего им беззубо улыбается одинокая и бедная старость.

Работники социальной сферы – приютов, бесплатных кухонь, прежде всего в крупных немецких городах, указывают на последовательное увеличение доли нищих пожилых «академиков» в общем числе нуждающихся: в Берлине, например, их уже более 20 процентов. Научные сотрудники, когда-то неотъемлемая часть стабильного и гордого «среднего сословия» Германии, катятся в пропасть нищеты, да и всё сословие катится туда же. В той пропасти уже лежит труп западногерманского социально-рыночного хозяйства, а над ней веют вольные ветры глобальных рынков.

Несколько лет назад немцев потрясла книга Тило Саррацина «Германия деградирует: как мы проигрываем нашу страну». Лишённым эмоций языком статистики автор показывал: молодые умы Германии, её академическая молодёжь чаще всего не создают прочных семей да и вообще остаются бездетными. Зато в семьях бедных мусульманских иммигрантов репродуктивные процессы в разгаре. Подобная демографическая ситуация в перспективе приведёт к изменению генетических характеристик населения, предупреждал автор. Официальная критика быстро задвинула его в «ультраправый» угол, однако в народе книга вызвала резонанс, причём обрушились, как всегда, на видимого врага, на «исламских иммигрантов».

Между тем счастье мусульман лишь в том, что над ними не властна господствующая в современном ЕС система. Естественные культуры с их религиозностью и крепкими родственными связями, живя в западном постмодерне, не принадлежат ему. В их странах неокапиталистический молох приходит извне, с «запада», и бьёт их привычными средствами: бомбами и ракетами. Поселившись же в сердце его царства, приезжие избегают его тяжёлой руки – у себя дома он цивилизованно поедает местные народы.

Упрекать образованную немецкую молодёжь в «нежелании» иметь детей неверно: желание налицо, возможности нет. Многие студенческие парочки и до сорока с лишним лет живут в прочных отношениях, не создавая семьи, работая на временных договорах, надеясь, что хоть одному из них удастся получить постоянное место. И если это случается, как деловито, с какой любовью вьются семейные гнёздышки, как быстро появляются там дети, сколько внимания отдаётся их воспитанию.

Однако чаще всего стабильность если и приходит, то в таком возрасте, когда детей завести уже не получается. Рынок искусственного оплодотворения реагирует на ситуацию, предлагая молодёжи новый сервис: замораживание спермы и яйцеклеток до лучших времён.

В современном капитализме молодые выпускники вузов на годы и годы искусственно задерживаются работодателями в фазе «молодости», в фазе «разбега». Со всё новых и новых практикантских и «постдоковских» мест молодые специалисты берут всё новые и новые старты во «взрослую жизнь» и стареют, так и не достигнув её. Студенческой молодости нужны поиск и впечатления, однако ей нужна и стабильность. Иначе не создадутся молодые семьи. Не родятся здоровые дети. Не сформируются национальные научные школы, не сложится преемственности поколений в науке. Неслучайно в своё время в социалистических странах с их попытками государственного планирования существовала поддержка студенческих и молодых семей, охрана трудовых прав молодых специалистов. Государство-работодатель предпочитало инвестировать в своё, нежели покупать чужое. На сегодняшний же день перенимаются самые угнетательские образцы западной системы трудовых отношений в науке и в образовании.

В странах Евросоюза после окончания противостояния блоков и отказа капитализма от своего «человеческого лица» у научного конвейера сменилось уже два поколения молодых учёных. Generation Pr[?]caire – поколение, образом жизни которого стало непостоянство, неустойчивость трудовых отношений – так называют себя эти выпускники вузов, годами живущие, взрослеющие, стареющие на практикантских местах, на коротких стипендиях, на «проектных договорах», на годовых контрактах.

Хуже всего пришлось тем, кто вступил в гонку в начале 90-х. Современная образованная молодёжь, видя состояние нынешних сорокалетних, начала отстаивать свои права, да и профсоюзы наконец-то обратили внимание на «академический прекариат». А вот статистика безработных их, разумеется, не учитывает: формально подавляющее большинство выпускников вузов интегрировано в систему трудовых отношений. На каких условиях – это статистику не интересует.

В начале года Европарламент поддержал новую общеевропейскую программу занятости – так называемую молодёжную гарантию: всем молодым европейцам будет обеспечена занятость. Через четыре месяца после окончания образования или потери рабочего места молодые люди до 25 лет (с высшим образованием – до 30 лет) смогут получить от бирж труда новое предложение рабочего места, профессионально-технического образования или... очередной практики.

(обратно)

Кантики и фантики

Впечатляющая картина происходящего "вокруг Канта" в Калининграде, представленная в публикации В. Шульгина «С Кантом наперевес» («ЛГ», 10.04.2013), может быть дополнена несколькими штрихами.

Сайт Балтийского федерального университета знакомит с достижениями исследователей наследия немецкого философа. Основателем местной школы кантоведения считается Л. Калинников. Откроем его труды совет­ских времён.

«Идеологи буржуазного класса, утра­тившего историческую перспективу и превратившегося в архаизм, - писал наш автор совсем недавно, – стремятся гальванизировать ошибки и слабости мыслителя, однажды уже вскрытые и преодолённые ходом развития философской мысли» (Калинников Л.А. Проблемы философии истории в системе Канта. – Л., 1978. – с.150).

Кто же двинул философскую мысль дальше? Ответ на этот вопрос мы находим там же: «Теория исторического материализма, опирающаяся на «Монблан фактов», включила в себя всё то истинное, что нащупал пытливый ум великого философа». (Там же. с. 149.) Более того, задуманное уже удалось реализовать в создании общества нового типа. «Сейчас есть такое общество, – провозглашал Л. Калинников, – общество развитого социализма». (Там же. с.151.) «В этом обществе, – продолжал он делать свои открытия, – «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». Всё это провозглашено и гарантировано Основным законом Советского государства и конституциями остальных социалистических стран». (Там же. с.149.) Интересующийся читатель найдёт в трудах «основателя школы кантоведения» в Калининграде и другие забавные места. Сегодня он, конечно, пишет совсем иное.

Вернёмся, однако, к принципиальному моменту статьи В. Шульгина – к оценке кантианства в русской культуре. Глубокая и взвешенная характеристика идей Канта была дана Николаем Бердяевым. Выдающийся русский мыслитель ХХ века обращал внимание на то, что на кантианство нельзя смотреть просто как на концепцию, лишь как на направление теоретической мысли. Кантианство знаменует разрыв с корнями и истоками бытия, оставляя человека перед бездной пустоты, оно уничтожает традиции соборного сознания.

Поскольку в философском сознании находят выражение особенности национальной ментальности, важно вскрыть эту связь в строе мышления кёнигсбергского теоретика. Впервые она была отмечена и проанализирована основоположником русского космизма Николаем Фёдоровым: «Кантизм – есть сущность германизма».

Поэтому отечественная философия не может исходить из Канта, она жива в трудах А. Хомякова, И. Киреевского, Ф. Достоевского, Л. Толстого, В. Розанова, И. Ильина, А. Лосева. И когда эпигоны кантианства призывали «вернуться к Канту», они, естественно, встречали решительный отпор со стороны русских мыслителей. В этом плане и надо понимать мысль Андрея Белого о том, что «Кант отравляет синильной кислотой интеллигибельную вселенную вот уже сто лет».

И последнее. В определённые дни у восстановленного Кафедрального собора в Калининграде собираются представители «Кантовского общества», «Общества друзей Канта и Кёнигсберга» и аналогичных объединений, чтобы возложить цветы к могиле Канта. Но ведь могилы Канта просто не существует! Захоронения в разрушенном в годы войны соборе не сохранились. Так что «Могила Канта» – один из фантомов мифологического сознания, которое нам упрямо навязывают.

Сергей КОРНИЛОВ , доктор философских наук, профессор, КАЛИНИНГРАД

Постскриптум . Вот, например, что утверждал профессор Л. Калинников уже в постсоветские времена в рубрике «Восточно-прусско-русский стиль». Калининградцев «перепахала» немецкая культура, культура готических шпилей, произведений Канта и Гофмана. У калининградцев в результате более широкий взгляд на культуру, больший к ней интерес... Так что калининградец по своему духовному складу, несомненно, отличается от собственно русского человека. Об этом могу судить и по себе, человеку знающему, хорошо знакомому с немецкой культурой до приезда сюда» (газета «Каскад» за 25.06.2005).

(обратно)

«В сей день отличившиеся...»

Подвиги офицеров и солдат русской армии в сражении при Бородине: Сборник документов. Отв. ред. И. О. Горкуша. - М.: Древлехранилище, 2012. –  708 с.: ил. – 400 экз.

В составе источников по истории Бородинского сражения важное место занимает комплекс дело­производственных документов, созданных в канцеляриях штабов воинских частей и соединений. В него, как правило, входят рапорт военачальника о действиях "вверенной ему части" в бою, наградные списки (представления), списки и ведомости о потерях.

Первые представления к наградам за Бородинское сражение были составлены уже на следующий день после него. Так, 27 августа раненный в сражении командир Авангардного корпуса генерал-лейтенант князь А.И. Горчаков предписал начальникам 27-й пехотной и Свободной гренадёрской дивизий генерал-майорам Неверовскому и Воронцову «сделать представление» главнокомандующему 2-й Западной армией генералу от инфантерии Багратиону «о всех происшествиях. Бывших в сражениях 24-го и 26-го чисел сего истекающего августа; равно и о чиновниках, отличившихся в делах сих». 9 сентября 1812 года Кутузов писал главнокомандующему войсками 1-й Западной армии генералу от инфантерии Барклаю де Толли, а также генералу от инфантерии Дохтурову: «Поручаю вам, буде можно сего числа, представить мне списки на первый раз гг. генералитету. Впоследствии же за сим с нетерпением ожидать (буду) списки протчим штаб- и обер-офицерам, в сей день отличившимся».

26 октября Кутузов испросил «высочайшего повеления» о «доставлении» к армии орденских знаков и знаков отличия для офицеров и нижних чинов.

Сборник документов состоит из двух разделов и приложения. В первый включены документы о награждении офицеров, во второй – о награждении нижних чинов (унтер-офицеров и рядовых солдат). Вот некоторые из награждённых героев Бородинского сражения.

Полковник лейб-гвардии Егерского полка граф Грабовский награждён орденом Святого Георгия 4-го класса – «прикрывал 12-пушечную батарею со своим батальоном, на которую неприятель несколько раз покушался, но мужеством и совершенным устройством спас оную, которая потом отступила безвредно».

Поручик батарейной роты графа Аракчеева – Карабьин награждён шпагой «За храбрость» – «получивши четыре контузии, несмотря на то, что его орудия были отправлены для перемены подбитых лафетов, продолжал со вверенных ему орудий поражать неприятеля с отличною храбостию».

Корнет Елисаветградского гусарского полка Магнушевской награждён орденом Святой Анны 2-й степени – «со взводом отлично храбро врубился в неприятельскую кавалерию и пехоту и опрокинул оную, причём ранен пулею».

Многие подвиги, совершённые простыми русскими людьми – солдатами, крестьянами, мещанами, не имевшими права на награждение орденами, были отмечены знаками отличия военного ордена.

Вызывают интерес упомянутые в сборнике документы – подробный по датам список боёв и сражений с 1805 по 1814 г., а также указатель воинских соединений, частей и подразделений, принимавших участие в Бородинской битве.

Софья АНДРЕЕВА

(обратно)

Два парада

Предчувствие перемен

9 Мая. Москва, Красная площадь. Парад. Необычный парад. Первый без Сердюкова. С нахимовцами и суворовцами (участие которых в параде тот отменил, но "отменили" его). С нашей лучшей военной техникой, с пролетевшей над Москвой небывало многочисленной авиагруппой. Телевизор во время парада сосредотачивал своё внимание на лицах его участников и героев: молодых военных на марше и стариков-ветеранов на трибунах.

Прошли колонны. Торжественно, гулко, мощно, слаженно. Как и было когда-то. Как и должно быть. Но ощущение какой-то важной перемены к лучшему не оставляло.

Что тоже необычно, в праздничном телепоказе на федеральных каналах не было фильмов вроде вызвавших в прошлом году скандал «Четырёх дней в мае». А среди многих показанных - фильм Алексея Сахарова «Случай с Полыниным» поКонстантину Симонову.

Там тоже были слова о параде. Воодушевившем всю страну параде 7 ноября 1941 года, когда до Победы было ещё далеко. Лётчик Полынин (одна из лучших киноработ Олега Ефремова) на встрече с британскими союзниками провозгласил тост: « Сегодня был парад на Красной площади. И не один фашист к Москве не прорвался. Я бы за такой парад умер и не пожалел. Сказали бы мне: «Живи, но парада не будет», – не хочу! Но сказали бы: «Умри, но парад будет», – и умер бы! »

Не всем британцам этот тост понравился, но они встали и стоя выпили за парад.

Наш парад тоже не всем понравился, кто-то на «Эхе Москвы» возмутился тем, что президент в своей речи не вспомнил с благодарностью союзников и завершил её «лозунгом националистов»: «Слава России!»

Им не нужна славная Россия, им важнее расположение бывших союзников. Которые, между прочим, сразу после войны планировали атомную бомбардировку СССР, а сейчас придвигают свои базы к нашим границам.

Театр коллаборационистов

Параду Победы предшествовал «парад» болотных активистов. Его демонстрировал в прямом эфире промозглый, закосневший в перманентном протесте канал «Дождь». Митинг 6 мая был каким-то хмурым, злым и[?] очень смешным.

Кто во что… Кашин пел, Немцов кричал, Алексей права качал.

Навальный действительно выглядел несколько трагикомично, выйдя на трибуну с супругой, он сказал: « Вот и есть новый лозунг: «Протестуем вместе с женой!» Или: «Вместе с мужем!»… Я оказался в правильное время в правильном месте и с правильными людьми. С вами. И я вместе с вами ничего не боюсь! Так же, как и вы! Мне есть что терять. Я понимаю, за что я борюсь. Я борюсь за новое будущее для своей семьи, для своих детей… »

Его речь, бичующая находящийся неподалёку Кремль, напомнила страстное выступление Павла Гулячкина из бессмертной комедии Николая Эрдмана «Мандат»:

« Женщины и мужчины и даже дети!.. Я отказываюсь, я совершенно героически отказываюсь присягать этому строю! Нас никто не может заставить молчать об этом. Мы всегда, как один человек, только и будем, что говорить. Потому что в этом наша идея, наша святая идея фикс. Женщины и мужчины и даже дети, вам не удастся задушить революцию, пока существуем мы. Я и моя мамаша. Вы не думайте, что я только её не боюсь. Ничего подобного. Давайте поедемте в Англию, я и английской королевы не испугаюсь. Я расстоянием не стесняюсь... Я сейчас всем царям скажу. Цари, вы мерзавцы!»

А теперь опять слово Навальному:

« Год назад, когда я был здесь на митинге, у меня было ноль уголовных дел. 15 сентября на митинге у меня было одно уголовное дело. 15 декабря на митинге у меня было четыре уголовных дела. Сейчас у меня их то ли четыре, то ли шесть. Я уже сам сбился и запутался. И мне наплевать… »

Ой, не наплевать. Не наплевать ему на процесс, который идёт в Вятке по поводу «Кировлеса». Кстати, его демонстрацию в прямом эфире можно смотреть на сайте суда http://leninsky.kir.sudrf.ru/. От души рекомендую, вот уж познавательно и воспитательно в правовом отношении… Тем, кто видел, как Навальный высокомерно, с адвокатским иезуитством пытался посадить в лужу местного аудитора Загоскину, уличавшую его и стоявшую на своём, как нервничал столичный гость, показалось, что лес срубил он всё-таки не совсем по-честному и щепки ещё полетят.

Но вернёмся на «болото». Его «ум, честь и совесть» Б. Акунин говорил тихо, но ещё более страстно и договорился до того, о чём потом очень пожалел. Сочинитель детективов и пьес в своём монологе вплотную приблизился уже не к Эрдману, а к Гоголю с его достопамятной унтер-офицерской вдовой.

« Я хочу обратиться к известным людям с добрым именем, потому что в ситуации политических репрессий от этих людей будет зависеть очень многое. Я хочу сказать им: вы могли в ситуации тоталитарного государства худо-бедно как-то говорить себе­ про теорию малых дел, про то, что всё-таки всё не так ужасно. Но если в стране в тюрьмах будут сидеть люди и это станет основным правилом игры, – ни один порядочный человек с таким ­государством сотрудничать не может и не должен. Это называется уже не сотрудничеством. Это называется позорным словом «коллаборационизм ».

Б. Акунин, похоже, недопонимает смысл слова «коллаборационизм», оно означает «осознанное, добровольное и умышленное сотрудничество с врагом, в его интересах и в ущерб своему государству». То есть для приватизировавших протест либералов-западников государство Российское – враг. Союзники и спонсоры – понятно кто и понятно где, но враг общий – Россия. Мастер детективных построений, не ведая того, определил сущность болотного протеста (ничего общего не имеющего с социально-политическим протестом, который выводил людей на улицы) – «коллаборационизм». «Слово найдено» – как сказано у другого великого драматурга.

Но дальше ещё интереснее:

« Уважаемые мэтры! Пожалуйста, знайте, что каждый раз, когда вы оказываетесь на телеэкране в одном кадре с диктатором, это будет означать, что вы поддерживаете диктатуру. Каждый раз, когда вы будете получать из рук диктатора награду, даже заслуженную, это будет означать, что из-за вас люди в тюрьме будут сидеть дольше. Не может быть никакого сотрудничества с полицейским режимом для порядочного человека. Это совершенно исключено ».

То есть простодушный «мэтр» признал, что власть (по крайней мере какая-то её часть) доселе награждала, поощряла и, как говорят, даже спонсировала тех, кто хочет её свергнуть! И вот певцы «болота» настолько зарвались, что грозятся не принимать больше подношений от «кровавого режима». Шантаж такой. Ну что ж, поддержим требование восставшего детективщика!

И напоследок в дополнение к болотному фарсу толики абсурда от Николая Сванидзе.

Радиоактивность

Возмущённый установлением бюста Сталина в Якутске телеисторик заявил на «Эхе Москвы»: « Треть территории Якутии была занята лагерями. Треть ! Это всё равно, что в Израиле поставить памятник Гитлеру, вот, в Якутии поставить памятник Сталину. Это пример абсолютного беспамятства, постыдного ».

Ксения Ларина, просвещённая радиоведущая, сведущая во всех областях: и в географии, и в истории, и в политике, и в устном счёте, могла бы возразить: «Ты чего, Коля, с дуба рухнул? Где Якутия и где Израиль? Сталин якутам холокост устраивал? И потом территория Якутии равняется пяти Франциям! Неужели в Якутии лагеря занимали территорию почти двух Франций, да где ж столько зэков и вертухаев набрать?» – но не осмелилась.

(обратно)

Правообладатели Победы

Тем, кто считает День Победы главной датой русской, советской истории, нужно приспосабливаться к новым веяниям. Сопутствующие этому празднику ежегодные скандалы вынуждают запастись набором универсальных реакций. Зная, что пощёчина неизбежна, можешь хотя бы заранее сгруппироваться, принять устойчивое положение, чтобы не упасть, когда двинут, а то уж совсем позор.

При этом угрозы следует ожидать от нежной породы, которая в иных опасных обстоятельствах обычно отводит глаза и бежит жаловаться няне.

Разобраться в причинах, по которым 9 Мая вызывает у определённой публики вполне определённые эмоции, не так сложно. Реакция брезгливости и ненависти вызвана самой сутью праздника Победы, природой этого патриотического феномена.

9 Мая страну охватывает всеобщее чувство солидарности, основанной на ключевых ценностных ориентирах России - соборности и коллективизма. Люди могут не отдавать себе отчёта, объяснять свою радость даже весенним цветением, но механизм воодушевления работает по традиционной схеме – ощущение общего счастья оказывается сильнее и значимее счастья персонального. Именно 9 Мая, именно в этой точке истории, разбивается на мелкие осколки главный элемент современной идеологии, настойчиво навязываемый народу, – культ личного успеха. Категорию успешности никак не удаётся приноровить к воинам Великой Отечественной, не приживается у нас почему-то образ успешного освободителя Сталинграда, индивидуалиста подпольщика или эгоцентрика пионера-героя.

Либеральная интеллигенция следит за процессом общего ликования сквозь прицел шмайсера. В День Победы в расстрельном строю, ёжась в ожидании залпа, неожиданно оказываются славянофилы-почвенники и политруки-коммунисты, удивлённо поглядывающие по сторонам от такого соседства.

"В России есть только один культ хуже православия – культ Дня Победы. Священный трепет, придыхание, особая лексика, слова о памяти, приторная забота о ветеранах – всё это вызывает приступы рвоты" , – пишет Артемий Лебедев, яркий представитель столичной элиты.

Здесь важно понимать, что нарочитая радикальность подхода и грубость слога позволяют видному блогеру привлекать к своим суждениям больше внимания, это его, так сказать, фирменный стиль. Успешно зарабатывая в сфере дизайна и рекламы (и часто паразитируя на госбюджетах), господин Лебедев находится в вечном процессе позиционирования. Его цинизм и высокомерие являются маркетинговой стратегией, хотя в данном случае можно не сомневаться в искренности.

Не надо сразу кричать про человека без рода и племени, у Артемия Андреевича прекрасная родословная, хорошее воспитание, мама писатель, папа филолог, дедушка его воевал, что, несомненно, даёт право высказаться следующим образом:

«Вся эта религиозная х**ня меня чудовищно раздражает. Всё это не имеет никакого отношения к победе. Ветеранам 60 лет внушают героизм и величие поступков, они под старость даже начинают сами в это верить. В жизни никакого героизма и величия поступков не существует. Существуют патриотизм, месть, необходимость умереть, борьба за выживание и другие человеческие качества. Обожествлять эти качества – такая же глупость, как молиться мощам[?]»

Аргументы о личной мести и окопной правде используются этой публикой с давних времён в борьбе с государственным ритуалом. Парады, помпезность и пафос вызывают у либеральной интеллигенции какую-то особенную неприязнь. Пережить прославление советской или русской государственной мощи (а условность парада – это всегда триумф государства) либеральная интеллигенция не может. Она сразу начинает думать об интимном, вспоминать семейные обиды, пытается сформулировать накипевшее. Вот Борис Берман обрушился в преддверии праздника с критикой:

«Сегодня, стоя в глухой пробке по случаю репетиции парада, я пытался понять, когда началась моя нелюбовь к этим громыхающим фальшью действам…» .

Странно, что человек, близкий к миру искусства, делает вид, что не знает о существовании жанровых особенностей как таковых, о специфике действа под названием – военный парад.

«Я всегда не любил большинство советских фильмов о войне. С их фальшивым оптимизмом в отутюженных гимнастёрках, с их тупой мудростью отцов-командиров в аккуратненьких седовласых паричках. Правду о войне я находил в книжках Светланы Алексиевич, Василя Быкова, в фильмах Германа, Чухрая, Трегубовича...» .

Но ведь кроме оборотной стороны медали существует и лицевая, парадная? Сущест­вуют эпический жанр, патетика, более чем уместная, когда согражданам рассказывают о героях их Родины, о великих подвигах и великих страданиях. Или право на патетику принадлежит только избранным странам, где соблюдение государственных ритуалов – незыблемая часть общественной жизни, – Израилю, США, Японии, Великобритании?..

В своих рассуждениях о параде Борис Берман демонстрирует странную логику. Его отец, участник войны, был скромным человеком, не кичился медалями… В детстве какой-то дворовый придурок сказал Борису Исааковичу, что «все жиды во время войны отсиживались в Ташкенте»... Отцу-фронтовику, больному туберкулёзом, отказали в расширении жилплощади…

Из перечисленных фактов делается неожиданный вывод: « Оставьте в покое день 9 Мая. Дайте людям побыть в тишине, наедине с теми, кто им дорог… »

Но ведь праздник 9 Мая сложился в СССР и продолжает существовать сейчас как радостный день. Да, мы вспоминаем о погибших, но это всё-таки – радость со слезами на глазах. Это общая гордость, это триумф великой страны, многонационального Советского Союза, сколько бы ни пытались умолчать в торжественных речах о правообладателе Победы.

Однако либеральная интеллигенция последовательно пытается переформатировать общую радость в интимную скорбь. Ирина Прохорова, филолог и сестра олигарха, собирает гостей в своей студии на принадлежащем брату «РБК ТВ», чтобы поговорить «об одном из самых важных и болезненном явлении, а именно о проблеме патриотизма». И начинает писатель Рубинштейн свою заунывную песню: «Патриотизм – понятие глубоко личное, интимное». И всё, понятное дело, в России не так: народ – «языческое родоплеменное понятие», а государство – «не сумма людей, а идол, который требует жертвоприношений». Поддакивает ему Александр Архангельский, он тоже за «отдельного человека». А уж Ирина Прохорова с безапелляционностью барыни, привыкшей, что всякому следует ей угождать, ставит диагноз за диагнозом. В России, оказывается, любовь к Родине – это любовь к власти. И вскользь, походя, с горькой иронией: «Уложили двадцать миллионов – ничего страшного, зато ради Отечества…». «Под тридцать, как выясняется», – любезно подыгрывает Архангельский…

Это о ком, о жертвах Великой Отечественной? Если так, то следует напомнить ведущей, что «уложены» тридцать миллионов наших соотечественников немецко-фашистскими захватчиками, причём ради своего германского отечества… Если же это намёк на «сталинские репрессии», то статистика из произведений Солженицына выглядит в 2013 году нелепым преувеличением с целью манипуляции общественным мнением…

Неожиданным скандалом стала бурная интернет-дискуссия по поводу телевизионной Минуты молчания. Касалась она следующей фразы, которая существует в тексте с далёкого 1996 года, но вызвала пристальное внимание только сейчас: «…Погибая, ты спасал миллионы жизней, ты, потерявший родных и близких в сталинских лагерях, принёс свободу узникам Освенцима, Бухенвальда, Дахау…». Видимо, в 2013 году стала очевидна искусственность формулировки, неизобретательность редакторов, которые выполнили указание сверху явно без огонька. Шестнадцать лет зрителя дёргает на этом идеологическом ухабе, потому что упоминание о «сталинских лагерях» неуместно, спекулятивно, но, кроме того, ещё и содержит некорректную в отношении союзников фактическую ошибку – Дахау и Бухенвальд всё же освобождали американцы.

Возможно, именно по этой причине самый западоцентричный канал «Дождь» отказался от трансляции Минуты молчания, как, впрочем, и Парада Победы.

А парад прошёл хорошо. Техника, созданная советским ВПК, произвела сильное впечатление. Военная мощь и слаженность действий прославили русское оружие и подвиг солдата, победившего фашизм под, сами знаете, чьим мудрым руководством.

(обратно)

Вальсы на минном поле

Процитирую самого себя. В апреле минувшего года в статье "Рябиновый неформат" («ЛГ», № 17, 2012) я писал: «[?]успокойтесь, продюсер Владимир Есинов! (генеральный продюсер картины. - В.С. ) Да, ваш фильм « Рябиновый вальс » самобытен, ярко представляет пронзительную историю о простых девчонках, которым пришлось стать сапёрами и которые гибнут на цветущем минном поле. Я был на просмотре картины в одном из кинотеатров Москвы и слышал, с каким восторгом отзывались о ней зрители (и студенты, и главный редактор модного женского журнала, и врачи, и биологи, и классическая певица, которую тронула в фильме музыка Евгения Доги). Ну и что? Вам должно быть изначально ясно: вы создали «неформат». Тогда на что претендуете?»

Да, тогда казалось, что фильм так и не придёт к нам с домашних экранов, поскольку он «неформат», что-то чужеродное для нашей телеимперии (картина предлагалась и Первому, и ВГТРК, и НТВ). Что с того, что ещё на момент написания той, годичной давности статьи он завоевал десятки наград и не единожды прошёл по ведущим телеканалам Украины, Белоруссии, Казахстана, Израиля?..

Но что-то, видимо, всё-таки меняется на минном поле нашего ТВ. За четыре года картина смогла-таки прорваться сквозь него. Канал НТВ представил «Рябиновый вальс» 9 Мая в самый прайм-тайм.

Не сомневаюсь, фильм многих тронул, и создатели ленты режиссёры-постановщики Алёна Семёнова и Александр Смирнов, великолепные актёры Карина Андоленко, Валерия Ланская, Влад Ветров, Леонид Бичевин, Константин Милованов и другие могут теперь считать, что их работу увидели даже на Родине.

Недавно та же компания («Кинопрограмма «ХХI век») выпустила новую ленту – «Частное пионерское». Кто видел, восхитился и ясно осознал: это превосходный, нужный фильм для детей и взрослых. Он уже победил на ряде фестивалей, срывая «зрительские симпатии». Но минное поле русского ТВ опять, судя по всему, преодолеть будет непросто. Ловушек ведь ещё предостаточно…

(обратно)

Коктейль Молоха

Когда двадцать лет назад нам сулили райские капиталистические кущи, то на все лады повторяли, что с воцарением рынка и появлением богачей придут цивилизованные меценаты, поклонники настоящего искусства и просветительства. Где они? Даже главные телеканалы поставили в свои уставы главную цель: извлечение дохода любыми путями, забывая про мораль и просветительство. Газпром - конечно, национальное достояние, но многие СМИ его медиахолдинга – позор России. Особенно это было заметно 9 Мая. Звучал постоянно слоган: "Не переключайте кнопки – майские праздники на ТНТ!" Ведь он зовётся федеральным российским телеканалом, но почему-то всенародные праздники не отмечает. По рекламе, входит в пятёрку популярнейших телеканалов России. В начале 2012 года его аудитория составляла якобы более 104 миллионов человек. Неужели в России столько дебилов и пошляков?

Но и официоза и риторики с экранов немало в праздничный день прозвучало, а на деле, в сетке вещания – странный коктейль, но не Молотова, а Молоха: шедевры прошлых лет, современные боевики (особенно много почему-то про дуэли снайперов) с обязательной фронтовой любовью и, как положено в рыночной России, – обрыдшая развлекуха. И последнее: хоть бы в святой праздник перестали терзать однообразной рекламой, а она шла, по моим ощущениям, ещё чаще, разрывая в клочья не только современную муть, но и художественные советские фильмы!

(обратно)

Александринка: векторы обновления

Валерий Фокин

Проект новой сцены возник на первый взгляд очень банально. Когда в 2003 году я был уже назначен художественным руководителем Александринки и стал анализировать всё доставшееся мне хозяйство, то среди прочего узнал, что существует проект строительства малой сцены. Мне показали здание нового административного корпуса, где на пятом этаже должен был находиться небольшой зальчик на пятьдесят мест. Когда я взглянул на проект, то планировка зала напомнила мне клуб при ЖЭКе. Нам же всерьёз нужно было думать о новой площадке. Мы решили, что построенное здание нужно полностью сделать административным, и перенести туда из театра все службы дирекции. Параллельно мы начали работу над тем, чтобы на принадлежащей Александринке территории в историческом россиевском квартале, где ещё с XIX века находились декорационные мастерские, склады, а впоследствии и гаражи театра, спроектировать новую современную сцену, но не на пятьдесят, а мест на двести-триста. Для этого нужно было грамотно оформить все земельные документы, подготовить архитектурный проект, получить соответствующее постановление правительства о строительстве новой площадки. Подготовка велась около восьми лет, хотя построили здание мы всего за два года.

В ходе развития проекта появилась идея строительства не просто некой дополнительной сцены, а создания целого комплекса, который мог бы выполнять функции театрального центра. Так возникла мысль о медиацентре как современном пространстве, где можно было бы заниматься принципиально новой поисковой деятельностью, творчески используя современные технологии применительно к театральному искусству. Затем – идея возрождения школы при Александринке, которая издавна существовала, но была упразднена в 30-е годы прошлого века. Мне вспомнилась модель Мейерхольда, которую он осуществил здесь, в Петрограде, в первые послереволюционные годы – модель КУРМАСЦЕПА (курсов мастерства сценических постановок). Теперь на базе театрального центра, оснащённого современной сценической и медиатехникой, можно было бы начать комплексную подготовку специалистов, способных проектировать современные спектакли, владеющих всем арсеналом новейших технических средств, разрабатывающих перспективные социальные и художественные стратегии. Мы предполагали, что будем обучать творческие команды, состоящие из режиссёров, драматургов, сценографов, специалистов по инновационным технологиям, которые смогли бы учиться вместе, вместе придумывать и реализовывать свои творческие проекты. В последнее время я пришёл к мысли, что воспитывать надо именно творческие команды, которые смогли бы впоследствии превратиться в театральные коллективы. Мне кажется, что это единственно правильный подход.

Проект создания нового экспериментально-обучающего центра постепенно обрастал новыми идеями, в результате чего возникла необходимость задействовать в нём самые современные коммуникационные технологии, окончательно оформился нынешний формат театрально-культурного образовательного комплекса. Это и школа для молодой режиссуры, и школа для представителей различных театральных профессий, и площадка для дебютов и экспериментов молодых, которые получат возможность проявить себя, показать свои новые работы. Здесь должны проходить мастер-классы, необходимо создание системы дистанционного обучения. Есть идея опробовать возможности нового поискового направления, связанного с интернет-театром. На центр будет возложена и просветительская функция, которая благодаря интернет-технологиям может осуществляться не только в масштабах города и региона, но распространяться и на всю страну, а также вовлекать и международную аудиторию.

Центр будет рассчитан прежде всего на театральную молодёжь, он должен стать открытой площадкой для поисковой работы. Ведь такого пространства на сегодняшний день в Петербурге нет. Есть, конечно, небольшие молодёжные театры, к которым я очень хорошо отношусь, но это всё маленькие полуподвальные площадки от силы на пятьдесят зрителей. И тут дело даже не в количестве мест, а в том, что их ограниченные условия не дают возможности свободного развития, мышление даже способного сценически масштабно мыслить молодого человека здесь сужено определёнными рамками. У нас же появится возможность работать в самом различном формате.

Будем учитывать и опыт Центра им. Вс. Мейерхольда с его "Школой театрального лидера". В Москве первый выпуск школы уже прошёл. Я не принимал в этом проекте деятельного участия, просто как президент центра был в курсе того, что там происходит. С точки зрения приобретения опыта в этом эксперименте было много полезного. К сотрудничеству привлечены очень интересные люди – ученики с ними встречались, слушали их лекции. Там уже заложены предпосылки к развитию «командного» метода обучения. Академическое театральное образование этим ещё не занималось. Выпускники театральных институтов сами по окончании курса находили себе эстетически близких соавторов. Но не стоит ли уже на стадии обучения попытаться формировать группы творческих союзников? Ведь в реальной жизни, когда молодой режиссёр приходит в качестве руководителя в театр, ему не на кого опереться. Я в своё время всё это проходил, когда начинал работать в Театре Ермоловой в качестве главного режиссёра. Мне пришлось потратить немало времени и усилий, чтобы организовать свою работу. Не стоит ли начать готовить и обучать «творческие команды» театра X или театра Z? Такая команда должна состоять из режиссёра-руководителя, главного художника, технолога сцены, продюсера и завлита, который является не просто литератором или театроведом, а прежде всего идеологом. Получается команда из четырёх-пяти человек.

Критерий отбора таких людей должен быть один – наличие таланта. Талантливых людей всегда можно объединить художественной идеей. А режиссёру прежде всего нужны лидерские качества. Но их наличие проверить можно только в работе. Помимо лидерских есть масса других профессиональных свойств, которые должны нарабатываться только в практической деятельности по созданию спектаклей.

Сейчас в Александринке идут репетиции. Процесс сочинения спектакля «Невский проспект», который мы задумали с молодыми петербургскими режиссёрами, в самом разгаре. Эта постановка, которая осуществляется в историческом здании Александринки, является для нас неким мостом, связующим старую и новую модели театра. Как такового сюжета в этом театральном действии нет. Его нужно придумать на уровне творческой идеи. Но есть одно – это Невский проспект. Территория, пространство Невского всё объединяет и цементирует. В этом смысле спектакль в каком-то метафорическом смысле соотносится с идеей нового комплекса. Территория нового креативного пространства должна объединить самые различные творческие сюжеты, личности, идеи.

Наша творческая стратегия будет в большей степени направлена на работу с молодёжью, станет социально ориентированной. Возможно, процент классики в репертуаре уменьшится. Она, безусловно, останется, но современная драматургия займёт больше места. И в этом новая сцена станет базовой. Всё это сигнализирует о том, что мы открываем новую программу. Я пока воздержусь давать какие-либо чёткие формулировки, как это было с «Новой жизнью традиции», но могу сказать, что в новой программе важное место могут занять своего рода художественные исследования современной жизни, своеобразная «социальная анатомия жизни» нашего сегодняшнего состояния духа. И Невский проспект интересует нас сегодня как некий очерк той жизни, в которую мы погружены. Невский – главная магистраль Петербурга. Но не только. Это одна из главных артерий, связывающих наше прошлое, настоящее и будущее, своего рода символ, который позволяет понять, чем, собственно, дышит наша страна, и что с ней происходит. Поэтому наш проект я и воспринимаю как некий этюд, набросок той программы, о которой мы сегодня напряжённо размышляем. Я бы особенно подчеркнул здесь её социальную составляющую. Это будет программа, реализующая потребность в «повышенной социальной чуткости» художника.

Андрей Могучий

Я считаю, что на сегодняшний день самым главным является то, что новая сцена Александринского театра идеологически будет заточена под современное экспериментальное искусство. Здесь будет соединение эксперимента и обучения. Сегодняшнее театральное образование нуждается в новых вливаниях. Критерии жизни и творчества стремительно меняются; театру необходимы профессионалы, владеющие современными методами и технологиями.

Программа открытия центра в какой-то мере ассоциируется у меня с открытием обновлённой сцены Александринки в 2006 году. Моя задача показать, как должен работать центр, сделать презентацию на тему «Один день работы центра». Ведь именно это и будет составлять главный интерес зрителя, который придёт к нам в день открытия. Мы проведём ознакомительную экскурсию, которая даст представление о новом пространстве, которое, в свою очередь, в это же самое время будут художественно осваивать молодые режиссёры, драматурги, художники. Это будет такая work in progress.

Кодовое название проекта – «ТЦ Достоевский». В этом коллективном проекте мы хотим сопоставить идеи Достоевского с реалиями XXI века. Условно говоря, с торговым центром, с IT-технологиями. Персонажей у нас всего два – Соня и Дуня, и какой-то особой драматической связи между ними нет. Опираясь на роман Достоевского «Преступление и наказание», мы обратились к таким важным для писателя понятиям, как справедливость, милосердие, вера, народ, власть, которые стали темами одноимённых творческих проектов, составляющих единое целое – «ТЦ Достоевский». На каждую из заданных тем мы придумываем спектакль или лекцию, призванные идеологически соотнести подходы к рассматриваемой проблеме с точки зрения веков XIX и XXI.

Записала Ольга ЧЕПУРОВА

Прошедшие десять лет старейшая российская сцена, коей является Александринский театр под руководством Валерия Фокина, последовательно доказывала, что дух обновления, эксперимента, активного творческого поиска не только совместим с заботой о сохранении традиций, но и является, пожалуй, единственно возможной формой её жизнеспособности.

Конечно, речь здесь идёт не о бездумном, «безбашенном» псевдокреативе, не о попытках эпатажного ниспровержения очевидных метафизических основ искусства и бытия, а о стремлении, устанавливая связь с исторически актуальным и преходящим, не цепляясь за «отработанные» модели, находить пути проявления сущностного и вечного.

Когда-то, ещё на заре развития петербургской драматической труппы, Иван Афанасьевич Дмитревский, первый актёр, главный режиссёр и историк российского театра, заботился о том, чтобы в параллель с основной придворной труппой создать ещё и школу, и Вольный театр, которые смогли бы сформировать «театр будущего». Впоследствии А.А. Шаховский, А.И. Храповицкий, А.Н. Островский, В.П. Погожев, А.П. Ленский, В.А. Теляковский, В.Н. Давыдов реализовывали проекты открытия молодых трупп, производили реформы театрально-образовательной системы императорских театров. Забота о воспитании новых поколений, о возделывании поля для творческого эксперимента проявлялась ещё в XVIII и XIX веках как непременное условие плодотворного развития традиции. Именно в единстве процесса передачи опыта и мастерства, в создании открытого креативного пространства видится главное условие для развития национальной театральной сцены. Неслучайно императорская театральная дирекция, на протяжении столетий определявшая государственную политику в области театрального искусства, своей задачей видела развитие сценического искусства в едином комплексе театра, школы и так называемых малых или новых сцен.

Эффективность таких комплексов подтвердила практика, когда на рубеже XIX–XX веков, наряду с тем поразительным художественным эффектом, который был вызван развитием студийного движения, и государственная императорская сцена сумела выдвинуть образцы нового искусства.

Сегодня многие национальные театры мира активно участвуют в образовательных и креативных проектах, казалось бы, далеко уходящих за рамки классической традиции, но тем самым её питающих и обновляющих. На новом витке современной динамичной жизни театры, таким образом, возвращаются к коренной традиции, обусловливающей жизненную силу театрального процесса. Ведь на самом деле когда-то и сама классика являлась новаторской и современной, вовсе не однозначно принятой кругом современников.

Процесс обновления старейшей национальной сцены, начатый Валерием Фокиным в 2003 году, сегодня, что называется, «идёт вглубь», обретая своеобразный системный характер. Создавая собственные спектакли, привлекая к сотрудничеству с Александринским театром ведущих российских и зарубежных режиссёров, таких как Терзопулос, Люпа, Щербан, Гинкас, Коршуновас, Могучий, Бутусов, Фокин максимально выявил возможности и творческий потенциал труппы, существенно обновил её за счёт выпускников различных театральных школ. Однако центром поисков Александринского театра была в основном русская и зарубежная драматургическая классика. Функция же национального театра как создателя нового репертуара в значительной степени была уведена на второй план. Ориентируясь на мастеров режиссуры, театр оставлял за молодёжью «точечные» эксперименты на малой сцене. Олег Ерёмин, Евгения Сафонова, Ирина Керученко создавали свои постановки в небольших студийных пространствах на чердаке Александринки. Однако вопрос о своеобразном «полигоне» для развития новой репертуарной и театрально-экспериментальной традиции ждал ещё своего разрешения.

Идея создания театрально-образовательного и экспериментального комплекса при Александринском театре появилась в середине 2000-х годов, когда был принят проект строительства новой сцены, медиацентра и школы, который должен был заместить в старейшем российском театре то, что было утрачено за годы советской власти. В этом смысле символично, что строительство нового театрального комплекса запланировано на том месте, где испокон веку располагались мастерские театра. Старое кирпичное здание мастерских, расположенное на территории, ограниченной улицей Зодчего Росси и набережной Фонтанки, стало основой для проектирования нового комплекса. Архитектор Юрий Земцов, давно и успешно вписывающий новые пространственные реалии в традиционные градостроительные комплексы Санкт-Петербурга, и на этот раз нашёл органичный баланс классики и хай-тека, спланировав здание нового театрального комплекса, состоящего из трёх тесно взаимосвязанных друг с другом частей.

Три корпуса – новая сцена, разместившаяся в исторических стенах александринских мастерских, медиацентр и школа – оказались связанными единым фойе – творцы и публика обрели пространство непосредственного и неформального общения.

Однако новые технологии не есть панацея для театрального искусства. Главное – это творческий, личностный потенциал драматургов, режиссёров, художников. Именно в этом направлении велась подготовка творческой программы Александринского театра, приуроченной к открытию нового театрально-культурного центра. Лабораторные опыты Андрея Могучего, вместе с молодыми режиссёрами и драматургами экспериментировавшего на протяжении последнего года с новыми медиатехнологиями, творческий проект самого Валерия Фокина «Невский проспект», который он создавал с участием своих молодых коллег-постановщиков, – всё это звенья одной цепи, проявление новых перспектив развития.

«Невский проспект» – спектакль о современном и историческом Петербурге, где исторический код и современный пульс города сформировали ритмы и художественную лексику действия. Спектакль этот, сочиняющийся прямо на ходу, в процессе репетиций, распахнутый в пространство реального Невского, на котором и стоит сама Александринка, является своеобразным символом перемен, символом новых векторов творческого развития.

Создавая интегрированное «креативное пространство», Александринский театр между тем вовсе не забывает о своём главном векторе развития – осмыслении сегодняшних реалий и драматических коллизий в опыте классики. Узнавать некогда бывшее в сегодняшних чувствах и мыслях и узнавать в прошлом самих себя – не это ли вечное предназначение искусства?..

Александр ЧЕПУРОВ

Читатели «ЛГ» первыми познакомились с материалами сданного в типографию очередного номера журнала «Театральная жизнь», который мы с удовольствием пригласили в гости. Тем более, что и повод имеется – в этом году авторитетное издание отмечает 55-летие выхода первого номера.

(обратно)

Под колесом реформы

Малаховскую сельскую школу в селе Исаково Красноармейской волости Себежского района на Псковщине закрывали уже не первый год, и сознание учителей и жителей как-то притупилось. Смирились.

Летом школе не выделили денег на ремонт. Готовили здание к учебному году сами родители на свои средства. Наконец, в Исаково нагрянула делегация разнокалиберного начальства. Таких высоких гостей деревня не видела с последних выборов, когда нужны были её голоса. Значит, приспичило. В центре досуга собрали родителей с целью убедить их, что закрытие школы не зло, а благо. Родители поняли: чиновники врут.

Но врали красиво. Говорили, что ни о каком закрытии и подвозе детей за 30 километров речь не идёт. Школа как работала, так и будет работать, но в качестве филиала Идрицкой школы (прекратив свою деятельность как юридическое лицо и, следовательно, лишившись лицензии и вместе с ней права оказывать образовательные услуги?). Учителя как работали, так и будут работать (без зарплаты и тарификации?). Дети как учились здесь до 9-го класса, так и будут учиться.

- Владимир Васильевич, – задали родители вопрос главе района, – а как бы вы поступили, если бы вашего ребёнка переводили из Исакова в Идрицы?

– А я бы для него свою школу построил, – отрезал тот. – Рядом с домом.

Разошлись в конфликте. Родители согласия на изменение статуса школы не дали. Чиновники определились в решении её закрыть.

Реформа образования в России началась переходом на подушевое финансирование. Объём выделяемых школе денег рассчитывается путём умножения "стоимости детской души" на количество этих самых душ. Правда, детскую душу оценили по-разному. В Якутии – в 62 778 рублей, в Московской области – в 53 400, в Карелии – в 35 034, а в Амурской – в 9644 рубля. Как будто ребёнок виноват, что родился не под Москвой, а в Приморье. Противниками реформы выступили учителя и родители, сторонниками – чиновники от образования.

Первые говорили, что закрытие школ приведёт к гибели деревень. Вторые называли такую точку зрения обывательской, говорили, что не позволят «сохранять ваши колхозы за счёт детей». Дескать, качество деревенского образования невысоко, и не дело, когда один учитель преподаёт по 4–5 предметов, в том числе – базовых, таких как математика, русский язык, география, история и литература. Тем более когда этот учитель – пенсионер со средним специальным образованием, а то и вообще без образования. И – что на ученика деревенской школы тратится в два раза больше средств, чем на ученика престижной гимназии. Да, в иных деревнях детей учили агрономы, зоотехники, медсёстры. [?] порой сами родители просили закрыть такую школу. В остальном чиновники лукавили.

Вот и в Исакове. Вскоре на районном собрании депутатов родителям сказали, что школу закроют совсем, а детей будут возить автобусами в Идрицы и жить они станут в интернате в лесу на одном из этажей общежития сельхозтехникума. Как это – в лесу? Как это – в общежитии сельхозтехникума? Да разве так можно? Вот тогда жители и ополчились против властей.

Нет, не одно только сомнительное общежитие, призванное на 5 дней в неделю стать пристанищем для малолетних ребятишек, стало причиной их бунта, хотя и оно тоже. Все знают, какой контингент учится в этом техникуме. А потом, как же так, власти, призывая брать на патронажное воспитание брошенных детей из интернатов, понуждают отдавать в интернаты детей собственных?

Не меньше общежития был страшен и автобус. Он будет доходить только до волостного центра, а из других деревень – от 6 до 13 километров – дети должны будут добираться до Исакова на перекладных или пешком. Это только по телевизору показывают специально подготовленные для перевозки детей автобусы. Здесь вешают табличку «Школьный» на обычный пазик.Был случай, по вине пьяного водителя перевернулся автобус с детьми из бывшей Сутокской школы. Дети выбирались через люки на крыше. К счастью, обошлось без жертв.

Понятно, что местным чиновникам надо любыми путями провести спущенное сверху указание – сбросить малокомплектные школы с областного бюджета. Но есть, есть чиновники, которые в противовес московским предложили свои варианты. Например, в Аткарском районе Саратовской области. На то была политическая воля главы района, которого дружно поддержал весь депутатский корпус. И отстаивали они своё решение с цифрами и расчётами в руках.

К примеру, школа в селе Средний Колышлей обходится бюджету в 302 тысячи рублей. Сюда входит зарплата учителя начальных классов, учителя иностранного языка, которого возят из райцентра, полставки технического работника, свет, газ, тепло. Если её закрыть, то для подвоза детей нужна, как минимум, «газель» – она стоит 613 тысяч рублей. В селе держать машину негде, значит, придётся ей совершать четыре рейса по маршруту город–село, в год набегает 180 тысяч рублей только на бензин. Плюс 67,2 тысячи зарплата водителя. 80 тысяч – на технические осмотры. В 50 тысяч обойдутся запчасти, резина, масла. Набирается 377,2 тысячи рублей. Уже больше, чем тратится сегодня.

Какая ж тут оптимизация? Предметников, которых не хватает в деревне, выгодне[?] нанимать в городских школах. Те, помимо платы за уроки, получают 25 процентов надбавки как сельские учителя. И им хорошо, и бюджету выгодно. Всё-таки дешевле возить учителя к детям, чем детей к учителю.

– Чиновники в Москве неправильно понимают слово «модернизация», – говорил мне глава Аткарского района Юрий Кошелев. – Они подразумевают под ним лишь «сокращение». Нельзя сегодня этого делать. Нынешнее непродуманное сокращение – это новый развал села.

Своя позиция была и у правительства Нижегородской области.

– Мы стараемся сдержанно относиться ко всем новшествам, происходящим в образовании, – говорил мне начальник отдела дошкольного и общего образования, заслуженный учитель России Виктор Шмелёв. – Мы сразу поняли, что нормативное финансирование – это удар прежде всего по сельской школе, а у нас в области 56 процентов школ расположены в сельской местности. И приняли решение держаться до последнего.

Продержаться удалось несколько лет. Когда им поставили вопрос жёстко: или вы с нами, или мы без вас, министр образования областного правительства Сергей Наумов сказал: «Процесс(перехода на нормативное финансирование. – А.К. ) осуществлять, но поэтапно, иначе произойдёт обвальное закрытие сельских школ».

В 2009 году, помимо того что давали «души ребят», добавляли из бюджета области каждой школе ещё 75 процентов средств, в 2010-м – 50, в 2011-м – 25. Но за это время закупили автотранспорт, оборудованный для перевозки детей. Оснастили базовые школы всем необходимым.

А потом возник проект «Учительский дом» как реальная возможность сохранить малокомплектные сельские школы. Проект предусматривал два варианта: когда школа находится в частном доме учителя (деревня Овечий овраг Краснооктябрьского района) и когда жильё для учителя оборудуется в школе (деревня Лукино Богородского района).

– На образование у нас уходит около 46, на здравоохранение – около 20 процентов бюджетных средств, – говорил мне глава администрации Богородского района Сергей Пушкарёв. – За эти годы не закрыто ни одной школы.

– А не проще ли было всё-таки закрыть её, – я имею в виду Лукинскую школу, ставшую «Учительским домом», – а средства направить на другие цели?

– Да что вы, – удивляется Пушкарёв, – мы, наоборот, ищем пути сохранения таких школ, потому что надеемся, что они будут наполняться...

– За счёт чего?

– За счёт увеличения рождаемости. К нам много семей приезжает из других областей и даже стран. Мы реально участвуем в программе по переселению соотечественников.– И добавил: – Да, деньги считать нужно, но всё через деньги провести нельзя.

А в Себежском районе Псковской области чиновники думали иначе. Они крутили колесо реформ, лишь бы отчитаться. Там родителям стало понятно: в области создана уникальная машина по уничтожению не только сельских школ, а и самого села. К примеру, здесь, в Красноармейской волости, вначале убрали садик, это уже подвигло молодые семьи либо уезжать, либо отказываться от планирования детей. Потом сократили фельдшерско-акушерский пункт. Теперь взялись за школу. А школа для села – это градообразующее предприятие. Она потянет за собой ликвидацию библиотеки, центра досуга, а в перспективе и волостной администрации, самой волости.

В самый, казалось бы, трагический момент из уст в уста стало передаваться странное, никогда не произносившееся доселе слово – суд. А что суд? Что он решит? Но всё чаще и чаще это слово заменяло все остальные слова. Суд, суд, суд...

Родителям и учителям Малаховской школы повезло дважды. Во-первых, с главой местного самоуправления. Виктор Лапшин – бывший офицер, приехал в эти края из Латвии, не согласившись быть там гражданином второго сорта. Здесь взял брошенную деревню, брошенные земли и фермерствовал, пока граждане не призвали его на другую службу. В конфликте между школой и районной администрацией он с самого начала встал на сторону родителей и учителей, и это, без сомнения, придало им силы.

Во-вторых, на защиту школы встал редактор газеты «Псковская губерния» Лев Шлосберг. Правда, в суде он выступал как частное лицо. Но именно он сумел растолковать учителям, родителям, а потом и суду, что принятые районными властями решения идут вразрез с федеральными законами «Об образовании», «Об основных гарантиях прав ребёнка в Российской Федерации», «Об общих принципах местного самоуправления в Российской Федерации».

– Я в ходе судебного процесса узнала очень много законов и прав, которыми я и мой ребёнок можем пользоваться, – признавалась после суда учительница Ирина Демидова.

Хотя изначально она не верила в желаемый исход дела, как не верили и многие другие деревенские жители. И когда суд всё же признал решение о реорганизации школы недействительным, она заплакала.

Плакала не она одна. Плакали родители. Плакала директор школы Галина Жиглова, которая ранее не плакала даже на выпускных вечерах. Это были слёзы людей, доказавших, что они граждане, способные отстоять свои права. Потом чиновники, не смирившись с проигрышем, пытались апеллировать к высшим судебным инстанциям, но и там потерпели поражение.

Но о какой-либо победе говорить прежде­временно. Слишком много проблем завязалось здесь тугим узлом. С одной стороны, да, если умрёт школа, умрёт и село. Но верно и то, что, если умрёт село, умрёт и школа. Школа умрёт и если не будет детей. И если не будет омоложения педагогических кадров. А омоложения не будет, если не строить жильё. Жильё нельзя построить без подъёма экономики. Экономика не поднимется, если умрёт деревня.

...Такая вот сложная математика получается.

Александр КАЛИНИН

(обратно)

Запятнанная мантия

Странная история произошла в Иркутском аэропорту осенью позапрошлого года. Там, по версии следствия, пьяный судья Дмитрий Малых нахамил сотрудникам аэропорта, сбил с ног женщину-полицейского, угрожая ей увольнением. На квалификационной коллегии дебошир утверждал, что это полицейские напали на него "с целью дискредитации судебной системы в целом".

И вот глава Следственного комитета Александр Бастрыкин принял решение. Он возбудил уголовное дело в отношении этого, теперь уже бывшего судьи Дмитрия Малых (медленный механизм ликвидации его судейской неприкосновенности, видимо, помешал сделать это оперативно). Теперь, как сообщили в СК, экс-судья Киренского районного суда Иркутской области Дмитрий Малых обвиняется по ч. 1 и 2 ст. 318 УК (применение насилия в отношении представителя власти) и ст. 319 УК (оскорбление представителя власти). То есть бывшего судью Д. Малых ждёт суд.

А пока мы попросили нашего эксперта, кандидата юридических наук Владимира Владимировича ОСИНА, прокомментировать эту ситуацию.

- Владимир Владимирович, хочу напомнить, что «ЛГ» уже писала о проблеме падения авторитета судей. Цитирую: «Беспомощное, малоэффективное следствие... Погоня за дутой отчётностью... Судебные ошибки... Фальсификация заказных уголовных дел[?] На этом драматическом фоне, казалось бы, образ Справедливого Судьи должен быть самым привлекательным в общественном сознании. Но вот результаты одного обескураживающего расследования. Исследовательский центр портала Работа@mail.ru провёл опрос и выяснил: больше половины опрошенных недовольны работой судей; 20% отказались бы быть судьёй из-за того, что, по их мнению, это «грязная» работа, а 17% лично сталкивались с несправедливыми судебными решениями...» Владимир Владимирович, ваш опыт работы адвокатом подтверждает или опровергает приведённые результаты опроса?

– Полагаю, что это очень щадящая судебную власть статистика. В Концепции федеральной целевой программы «Развитие судебной системы России на 2013–2020 годы» указывается: только 27% граждан России доверяют органам правосудия. Как практикующий 40 лет юрист, могу сказать, что примерно по 50% рассмотренных в судах дел подсудимые осуждаются за деяния, которых они не совершали. Пора уже с обывательского «несправедливое решение» переходить на законодательное понимание неправосудного судебного решения. А таковым признаётся решение, которое незаконно, необоснованно и, если касается приговора, – несправедливо. Именно по этим критериям проводят проверку судебных решений все вышестоящие судебные инстанции. Именно это позволяет чётко определить, подчинялся ли судья требованиям Конституции РФ и порядку судопроизводства или вершил произвол, за который он может быть досрочно лишён статуса судьи.

– А как реагирует на эти факты Высшая квалификационная коллегия?

– Данные Высшей квалификационной коллегии судей свидетельствуют о том, что ежегодно по фактам неисполнения судьями требований Конституции РФ и иных законов к ним обращаются более 30 тысяч человек. Но досрочное прекращение полномочий судей осуществляется только в случаях, подобных произошедшему с Д. Малых.

– Но как-то же эту проблему надо решать? Может быть, нужно кардинально усовершенствовать работу квалификационных коллегий судей, устранив «механизм защиты чести мундира», которым пользуются недобросовест­ные судьи?

– Проблема с такими вопиющими случаями, как инцидент с судьёй Д. Малых, решается легко. Обычно доказательств такого хулиганского поведения в общественных местах достаточно. Множество камер в круглосуточном режиме всё это фиксируют, множество граждан являются очевидцами происходящего, а также всегда есть потерпевшие от распоясавшегося дебошира, в рабочее время облачающегося в мантию. Скрыть такое поведение сейчас стало гораздо труднее. Был даже такой случай, когда сам председатель Верховного суда В.М. Лебедев обратился в Дисциплинарное судебное присутствие с просьбой привлечь к дисциплинарной ответственности судью, которая использовала арестованный судом автомобиль в личных целях.

Для того чтобы ситуация в судейском сообществе коренным образом изменилась, конечно же, необходимы решительные меры. Я думаю, тут должен вмешаться гарант Конституции РФ, президент России, который в соответствии со ст. 83 Конституции РФ формирует состав исполнителей судебной власти. Именно он назначает судей на должность. И, в соответствии с ч. 2 ст. 22 ФЗ «Об органах судейского сообщества в РФ» он вправе, как, впрочем, любой гражданин, обращаться в квалификационные коллегии судей, требуя наказания всех тех, кто, имитируя правосудие, не подчиняется требованиям Конституции. Если квалификационные коллегии судей игнорируют тысячи обращений граждан, возможно, более внимательно эти коллегии отнесутся к обращению самого гаранта Конституции РФ.

Беседу вёл  Игорь ГАМАЮНОВ ,  ведущий рубрики

«Страна подсудимых»

(обратно)

Под руку с Лесковым

Елена Ашихмина. В этом странном городе. В 3-х книгах. - Орёл: Издатель Александр Воробьёв, 2012. –  80, 130, 122 с.– 1000 экз.

Книга краеведа и филолога Елены Ашихминой, как и всё хорошее на свете, "движется любовью". Подозреваю, что первоначальным предметом её был Н. Лесков, а через него уже Орёл, город, в котором он родился, учился, служил, – пространство его литературного мира. Только любовь может завести в такие дебри городских хроник, церковных книг, служебных записок и писем позапрошлого века, в которые бесстрашно пускается автор.

По мнению Ашихминой, литературная одарённость орловчан, их вкус к слову – это род местного промысла, как вологодские кружева или тульские пряники. Орёл – «дозорный город», на границе со степью, а в дозорении ни рисовать, ни танцевать, ни чашки расписывать нельзя. Можно только языком чесать, оттачивая словесное мастерство. Вот как сложилось выдающееся вербальное искусство орловских рассказчиков, чьи традиции воплотил Николай Лесков.

Трёхтомник «В этом странном городе» читается с любопытством и удивлением, «странный» город постепенно выявляет свой характер. Орёл был центром хлебной торговли, у его пристаней качалось около 400 судов. Зимой их не вытаскивали на берег для ремонта – оставляли вмёрзшими в лёд. А через два года эти барки просто продавали на тёс. Чего в самом деле с ними возиться! И заборы, отмечает Ашихмина, в Орле красить не любили. Скорее уж новый построят. В фонарное масло добавлялся спирт – для яркости – и адское зелье – для вкусу, чтобы пьяниц отвратить. Не отвращало – отсюда пошло слово «офонареть». Грабители боялись Божьего ока и поэтому воровали только по ночам. А артистов орловского театра за допущенные «накладки» наказывали прямо в антрактах, потому что они были крепостными.

С появлением Лескова все эти обстоятельства оживут, затрепещут на страницах его книг. «Великий русский писатель Николай Лесков родился в среду, 4 февраля 1831 года по старому стилю, в день Преподобного Николая-Исповедника, игумена Студийского, в сельце Горохово (оно же Подлесное), что в приходе села Архангельское, оно же Собакино, Орловского уезда и губернии, в имении Михаила Андреевича Страхова». Вот именно так, с дотошной точностью, с ценными подробностями, пояснениями и примечаниями, написана вся книга. Чёрточки интимного быта горожан, общественные привычки, социальные злоупотребления – всё разведано, прокомментировано и превосходно изложено автором трёхтомника. И всё обращено к главному герою – Николаю Лескову, всё во славу его написано.

С гордостью рассказывается о его родителях. Да! Семён Дмитриевич Лесков был известный, уважаемый в городе человек! Матушка Марья Петровна, может, и крутовата бывала с прислугой, зато уж такая разумная и деятельная, что её – небывалый случай! – выбрали церковной «старостихой», и она самолично наблюдала за ремонтными работами в храме. Гимназия в Орле была замечательная, считает Ашихмина, ведь из её выпускников столько получилось славных учёных, художников, фольклористов, врачей, инженеров! И даже те гимназисты, что не окончили курса, были очень грамотными людьми. Учили прочно. А что розгами наказывали, зубрить заставляли, не заботились об «игровых методиках» – так время было такое. А инспектор орловской гимназии Азбукин любил стихи графа Хвостова, а Пушкина не одобрял. И книг Пушкина в гимназии не держал. «Конечно, Азбукин был не идеален», – мягко замечает Ашихмина. Но, освящённый присутствием гимназиста Лескова, и он выглядит неоднозначной личностью с «широкими образовательными интересами».

А какие удивительные жили в Орле купцы, священники, чудаки-квартальные, самоучки-астрономы!.. «У меня мало фантазии[?] – признавался Лесков. – Я всегда нуждался в живых лицах, которые могли меня заинтересовать своим духовным содержанием». Поэтому его праведники и злодеи, жертвы тёмной страсти и искатели правды – все писаны с орловской натуры.

В своей книге автор может предаться невинным дамским радостям – балам и рукоделью, но от главного героя отнюдь не уклоняется. Вместе с малышом Николушкой она гуляет по берегу Орлика и ходит на кладбище, где похоронен Тупейный Художник; сопровождает Лескова, вчерашнего гимназиста, на службу в Уголовную палату и с удовольствием обнаруживает, какой умный и порядочный человек его начальник – Белинского читает!.. Вместе с ним горюет над орловскими пепелищами – в 1841 году город пострадал от страшных пожаров. Вместе с ним, уже канцеляристом, слушает удивительные рассказы о станционном смотрителе Александрове, который в холеру ходил по деревням, давал крестьянам «без денег лекарство и вселял бодрость духа», а в одном селе «прекратил пожар»… Этого невероятного человека даже к правительственной награде представили.

Достоверность, чувство слова (а как же писать о Лескове, если слово не чувствуешь?), живая, причастная интонация – всё это делает книгу Елены Ашихминой не только полезным пособием для школьников, студентов, преподавателей истории и литературы, но увлекательным чтением для всех, кто ещё не забыл отечественную классику.

…И Лескова, конечно, хочется перечитать.

Немедленно!

(обратно)

Бледная немочь

Недалеко от нашего посёлка - большое кладбище. С некоторых пор там наладили бизнес – продажа участков под будущее захоронение. То есть свои "три аршина" можно купить заблаговременно. Нарезали симпатичные такие «огородики» с мраморной обводочкой по периметру и продают. Можно даже кустик посадить, мини­газончик засеять – в общем, ухаживать за собственной будущей могилой.

Логика в этом сервисе есть. Когда придёт костлявая (а этого никто не избегнет) – никакой детям суеты­беготни, всё заранее известно и даже обустроено. Опять же при жизни будущего покойника участочек можно продать, да и с прибылью. Мало ли что, может, деньги спешно понадобятся, а тут – недвижимость.

Но помимо житейской предусмотрительности (с каких это пор мы, русские, кстати сказать, стали предусмотрительными?) есть тут и другое, не житейское, не практическое. Какая­то смутная, неосознаваемая тяга к смерти .

Жестокость – своего рода истерика

То состояние эмоциональной тупости, о котором сказано в статье «Скорбное бесчувствие» («ЛГ», № 2–3), на мой взгляд, имеет один общий исток – крайне низкую энергетику современного белого человечества. Офисный обыватель, стоялец в пробках, житель бетонной клеточки, купленной по ипотеке, читатель Мураками, прилежный клиент египетских отелей и безудержный потребитель всего и вся, находящийся непрерывно «в контакте» и «на связи», так вот он, этот современный, передовой, информированный, продвинутый и местами даже креативный субъект, страдает непроходящей бледной немочью.

У него катастрофически недостаёт сил, энергетики, радости жизни. Той самой духовно-физической субстанции, которая движет человеком. Она, субстанция эта, имеет разные названия: Лев Гумилёв звал её «пассионарностью», Ницше – «витальностью», китайцы – энергией «ци», русские былины – «удалью молодецкой». Лев Толстой говорил о «благе жизни»: истощилось оно – и человек умирает. Что тут первично – физическое или духовное? Мне лично кажется, что главнейшая сила человека – это сила духа, но и физическое важно; вообще картезианское противопоставление души и тела – устарело ещё сто лет назад.

Похоже, так называемое цивилизованное человечество не имеет сил жить. Это видно хотя бы по тому, что при всей технической мощи современное человечество не предпринимает никакого глобального проекта. Порою удивляешься: сто лет назад крестьяне готовы были воевать – и за что же? – за землю! Нынче этой земли – навалом. Бурьяном зарастает – и хоть бы кто почесался... Нет условий!.. Создайте условия, тогда я, может быть, буду работать. Ах, сам я должен? Тогда увольте, тогда я лучше посижу в Интернете (буду квасить с корешами, побомблю слегка на трассе – на бутылку хватит).

На самом деле никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах – условия не предшествовали деятельности. Не было такого в истории, чтобы какие-то большие дела делались при наличии условий. Они делаются всегда на голом месте и вопреки обстоятельствам – потому что человек захотел, потому что имеет пресловутое шило в известной мякоти. Рассказывают, что основоположник купеческого клана Прохоровых приходил пешком в Москву продавать мелкую галантерею – это и легло в основу его богатства. Сегодня – это что-то из быта динозавров. Интересно, но не непредставимо.

В XVI–XVII веках голландцы на утлых судёнушках плыли в Новую Зеландию – в неизвестность. И тонули, и мёрли от цинги и малярии – и всё равно плыли. Это был дух пионерства. А вот в 90-е годы я встречалась с далёкими потомками отважных мореплавателей. Эти так называемые экспаты, работавшие в Москве, получали специальную надбавку за работу в тяжёлых условиях. И действительно, жизнь в Москве искренне казалась им трудной, опасной и полной лишений. Это дух пенсионерства. Им сегодня (в разной степени) охвачены если не все, то большинство.

Современный молодой, порою даже и накачанный посетитель фитнес-центра, и даже горнолыжник имеет стариковскую энергетику. Всё ему в лом, всё непосильно. Когда-то строили города в тайге, а сегодня и за МКАД-то выехать – огромное предприятие, как теперь выражаются – «вызов».

Медики говорят, что главной причиной нетрудоспособности в наступившем веке будет – депрессия. Отсюда, от мучительной слабости, – подсознательное стремление к смерти. Скорей бы уж! Так иногда чувствуют «зажившиеся» старушки. Крайне редко кто доводит до собственного сознания своё стремление к смерти. Кто доводит – тот оказывается теми самыми «немотивированными» самоубийцами, о которых некоторое время назад много писали. Но большинство своё стремление к смерти – не осознаёт, оно так и остаётся в душевных глубинах. А именно они, глубины подсознания, и управляют поведением.

Удовлетворить любовь к смерти можно не только глядя в телевизор, но и в интерактивном режиме – с помощью всё более изощрённых компьютерных игр. Кровожадные игрушки – это огромный бизнес, и, как у всякого бизнеса, у него есть цель, единственная, – продать как можно больше. А продаётся лучше всего то, что резонирует с подсознательными влечениями человека. А уж оценивать эти влечения – не дело бизнеса. Он с готовностью удовлетворит любые.

Кто-то смотрит смерть на экране, а кто-то – хватает винтовку и давай фигачить направо-налево. Такие случаи, очень похожие друг на друга, происходят всё чаще и чаще, и не только в Америке. Чем отличаются геймеры или даже зрители криминала от немотивированных убийц? Качественно, на мой взгляд, ничем: просто вторые – более остро чувствующие натуры, у них и отчаяние сильнее. Это люди максимальных действий. И стремление к смерти у них – максимальное. Что убийства эти – сродни самоубийствам и растут из одного корня – сомневаться не приходится. Хотя бы потому, что последнюю пулю они чаще всего оставляют себе.

Они жестокие? Скорее, отчаявшиеся, неимоверно слабые. Жестокость – это вообще проявление слабости, а не силы, это своего рода истерика. Сильный и выдержанный – если и использует насилие, то строго дозированно, по делу и по минимуму. Оно у него всегда «мотивированное».

Топливо для двигателя жизни

Но реально убить – себя или других – на это решается не каждый. Средне-депрессивный субъект так-сяк тянет постылую лямку жизни. Плохой ли, хорошей – не суть важно: жаждущий будет пить и из лужи.

Для экстренной энергетической помощи обессилевшим горемыкам придумано (точнее – найдено) несколько современных средств. Например, ритмичная, рвущая перепонки, уродская (если рассматривать её с точки зрения искусства) так называемая музыка. Она несёт некую энергию. Дурную, но хоть какую[?] Это что-то вроде ватки с нашатырным спиртом, поднесённой к носу обморочного.

Постоянный ор – из этого ряда. Посмотрите телевизор. Все непрестанно орут – по самому ничтожному поводу. Ор – это ярчайший проявитель слабости и бессилия, энергетического упадка. Вспомните, когда вы повышали в последний раз голос на домочадцев или подчинённых, и вы вспомните о моменте энергетического упадка. Есть передачи, всё содержание которых сводится к тому, что какие-то заполошные тётки с покрасневшими от натуги рожами громогласно ссорятся, кого-то в чём-то обвиняют и обличают, и орут как резаные. Нужно это зрителям? Наверное. Для подпитки энергией. Хотя бы дурной энергией скандала.

Точно такую же роль играют матюги. Матерные ругательства – это предельная степень лексической экспрессии, и она, на мой взгляд, тоже имеет право на существование – в определённых обстоятельствах. Но сегодня, как известно, «матом не ругаются – на нём разговаривают». Изысканные девушки, умники и умницы, при дамах и детях. Зачем им это надо? А всё для этого же – подпитаться энергией. Забавно: Виктор Некрасов написал роман «В окопах Сталинграда», не используя обсценной лексики, а молодая женщина, описывая в ЖЖ поход в супермаркет, без матюгов обойтись не может. Разная энергетика…

Кстати, о военной литературе. В книгах, написанных ветеранами войны, то есть людьми, прошедшими истинный ад, – очень мало драк, «мочилова», ора и вообще экшена. Видимо, тогда энергии хватало и так.

Наше время изумительно похоже на канун Первой мировой войны – во многих отношениях. Вплоть до попыток копировать господствовавший тогда архитектурный стиль. Сто лет назад тоже была эпидемия самоубийств. Немотивированных; правильнее сказать – без рациональных мотивов.

Эстетически невыносимый мир

В 1910 году Корней Чуковский написал статью, которая так и называлась – «Самоубийцы»: «Удавленники и утопленники – современнейшие нынче герои. И вот новая, небывалая черта: эти люди давятся и травятся, а почему – неизвестно».

Одновременно появился и начал стремительно распространяться новый вид преступности – хулиганство. Прежде этого не было, прежде насилие было чем-то обусловлено: корыстью ли, неприязнью… А чтоб вот просто так взял да и «саданул под сердце финский нож» незнакомому человеку – это порождение какого-то нового ужаса жизни и душевной неприкаянности. Откуда это?

В 1910 году в статье «Юмор обречённых» Чуковский уже пытался ответить на этот вопрос. И отвечал так: люди утратили красоту жизни. Мир стал для них «эстетически невыносим». «После этого – только смерть». Ещё раньше он говорил о повсеместной утрате идеи, желания служить какому-то делу и преследовать какую-то цель. А ещё раньше он обратил внимание на убийственную скуку и тоску, разлитую в повседневной жизни (и литературе), на повсеместную «недотыкомку», которая прячется за газетными строками, книгами стихов и длинными повестями.

Очень похоже на современное жизнеощущение: уродство. Уродство даже и эстетическое, достигшее за прошедший век огромного прогресса. Современный горожанин почти не видит красивого: только бетонные громады, рядом с которыми он ощущает себя маленьким и потерянным; травы, деревьев – всё меньше, даже снега в малоснежные зимы не видно в городе. Постройки – подавляют, высасывают и без того скудные силы.

Итальянцы говорят в похвалу архитектуре: «по мерке человека». То, что сегодня строится, эту меру не то что нарушает, – перечёркивает. Необъятные супермаркеты, аэропорты, гостиницы – всё это очень удобно и вроде бы правильно, но превращает человека в микроскопического и ничего не значащего муравьишку, случайно попавшего в громадный механизм.

Житьё в современном городском поселении угнетает и обессилевает человека, внушает ему чувство социальной пыли, гонимой ветром . А это чувство – чревато агрессией. Она может быть направлена или вовне, или на себя – это уж как придётся.

Такое жизнеощущение, когда нет сил волочить ноги, – это верный признак конца эпохи. Фирменные чеховские неврастеники и горьковские «дачники» – все они жители уходящего мира. Та жизнь, в которой они были руководящим классом, была сломлена войной и революцией. И это совершенно закономерно. На смену им пришли другие люди, из народных низов, – у тех были энергетика, витальность, воля к жизни. Сегодня бледной немочью охвачены значительно более обширные круги.

Сегодняшние «дачники» – все эти офисные сидельцы, чья жизнь очерчена тремя К: кофе, кондиционер, клавиатура, и за пределы этого круга они и нос боятся высунуть, все эти труженики «консалтинга» и «креатива», никогда не служившие в армии и, возможно, не выезжавшие за МКАД, – окажутся ровно там же, где и их исторические предшественники. И это предощущение гибели, конца эпохи – разлито в воздухе. Если набрать в поисковике «когда умирает эпоха» или «конец эпохи» – вываливается громадное количество ссылок: практически во всех статьях, посвящённых смерти каких-то знаменитостей, неизменно говорится, что вместе с N «умерла эпоха». Это похоже на фрейдистскую оговорку: умирает она, умирает эпоха, только N тут ни при чём.

Синдром достигнутой цели

Откуда берётся энергия? Сказано: не хлебом единым. Сегодня звучит как никогда актуально: невиданные за всю историю человечества сытость и комфорт, а сил нет.

Энергия даётся человеку под задачу, под цель. Большая цель способна даже смерть отсрочить. Да и просто, чтобы жить, человеку нужна идея, задача, ради которой совершается повседневная суета. Цель придаёт ей смысл. Нет цели – и человека сплющивает невыносимая лёгкость бытия. Неслучайно сегодня плодятся семинары и курсы по целеполаганию: как правильно поставить цель, как сформулировать, как достигнуть…

На самом деле вся эта современная мудрость имеет один неустранимый дефект: настоящая цель, дающая энергию, должна быть сверхличной. Она должна быть выше человека, а человек должен ей служить. Бог, Родина, Государь, высокое и вечное искусство, наука и познание – всё это пример сверхличных целей. Купить «трёшку» в приличном районе – не цель. То есть цель, конечно, но надлежащей тяги не создаёт. Создаваемое ею силовое поле – недостаточной напряжённости. И потом достиг ты СВОЕЙ цели – и что? Отсюда все эти современные кризисы: среднего возраста, синдром достигнутой цели и всякое такое.

Современный человек не знает ничего выше себя, своих прав и прихотей. Он – пуп земли, он – центр мироздания, всё для него. Пожертвовать собой ради… чего? Ради Родины? Вон возьму да свалю из Рашки: не оправдала она моих надежд. Пускай совки тут колупаются. Такие мысли, почти дословно, разворачивал передо мной один тульский таксист. И в каждом слове его сквозили слабость, несчастность и потерянность. И меня совершенно не удивило, что монолог он свой закончил агрессивно: «Вот так взял бы автомат и перестрелял бы всех: и чёрных, и наших уродов…» Современная эгоцентрическая философия плодит несчастных и бессильных, которым нечем и не для чего жить. Оттого их так и тянет к небытию.

Поставив человека в центр мироздания, современная мудрость этого человека не укрепила, а наоборот – ослабила. Подчинённый высшей цели, высшей задаче, человек способен на необыкновенное. Был такой советский лозунг: «В едином строю к общей цели!» – как только ни издевались над подобными вещами мы, когда были на четверть века моложе! Я – в строю? Да ни за что в жизни! На самом деле – единая, общая, выше тебя цель – величайшая сила. Она тебя и ведёт, и поддерживает, она – источник жизни.

Человек, имеющий опору лишь в себе самом, – не способен ни на что. Его неотвратимо тянет к смерти. Это понимал ещё сто лет с лишним назад Константин Победоносцев, вошедший в историю как лютый реакционер, а на самом деле он был просто умным и прозорливым человеком. Он откликнулся на распространившуюся тогда эпидемию самоубийств статьёй «Болезни нашего времени», где и говорил именно об этом: когда нет высшего центра жизни – жить невозможно.

Чем всё это кончилось сто лет назад – мы знаем. Мировой войной и революцией. И тот труднообъяснимый восторг, которым были охвачены все в начале войны, кажется мне подспудной радостью обретения хоть какого-то смысла, какой-то сверхличной цели.

...Так история иногда помогает обрести силы обессиленным, если сами они утратили веру, неспособны найти смысл.

Татьяна ВЛАДИМИРОВА

(обратно)

Спор о Софии

Русскими философами было придумано два концепта. Первый - евразийство, второй – софиология. И оба спорные. В чём же состоит суть спора о Софии?

Формально суть спора состоит в следующем. Поскольку Бог понимается как Премудрость, по­стольку Премудрость нельзя понимать в качестве Бога. Но что тогда есть Премудрость? Нужно ли её понимать как абстракцию, или она есть некое живое существо? Так в русской философии возник запоздалый спор реалистов и номиналистов. Неформально в споре о Софии решался вопрос о том, есть ли что-то за душой у русской философии, или у неё нет ничего? Может ли она сказать что-то новое или не может? По существу в споре о Софии речь шла о судьбе русского самосознания. Надо ли было на нём поставить крест, или оно должно существовать и после социальной катастрофы, но только уже вне связи с привычными формами православной веры?

В это время и в Европе люди также отвернулись от христианства. Они почувствовали себя самодостаточными. Бог был где-то там, в другом мире, далеко от них. В результате мир остался без Бога, а Бог без мира. На место Бога человек вынужден был поставить самого себя. В этой ситуации софиология решила миру вернуть Бога, а Богу – человека. Но у неё ничего не получилось. В мире уже правила наука. Софиология протянула руку науке, но наука это даже не заметила.

Отказ от софийности означал крах проекта под названием "Русская философия", крах русского сознания. Согласие с идеей софийности на деле означало реформацию православия, изменение христианства посредством полного церковного объединения. «Мы, – писал С. Булгаков, – стоим лицом к лицу с христианами Запада и с миром язычества, и это в то время, когда происходят гигантские мировые катаклизмы[?]»

Время шло, а полное единство христиан всё не наступало и не наступало. Почему?

Прелюдия

София – это мудрость, мастерство. Любовь к мудрости родила у греков философию, и вместе с ней она родила софистику. Софистами греки считали не только учителей, но и плотников, и гончаров.

Для евреев мудрость есть нечто осязаемое, видимое. Для них «хохма» – это существо, лицо которого считалось отражением Бога.

Гностики называли Софией 12-й эон. Этот эон, вместо того чтобы замкнуть плерому, полноту Вселенной, решил слиться с началом. Получилась неразбериха. Возникла дыра, откуда в мир выплеснулась полнота, образовавшая космос, в котором мы сейчас живём.

Христиане считают, что Софию сотворил Бог. «Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони» (Пр. 8, 22).

Но что может родиться, если полюбить любовь? Если объектом любви человека становится сама любовь? С. Булгаков в «Свете невечернем» говорит, что так рождается Святая София христиан.

Русская философия

Любовь к любви родила русскую философию, и вместе с ней она родила софиологию Соловьёва.

Русская философия возникает за пределами философии. Она возникает как литература. Это возникновение, конечно, нелепо. Но её родоначальники – Чаадаев и славянофилы – этого не замечали, ибо они сделали предметом своих размышлений не мысль о бытии, а мысль о России. Тем самым первым предметом русской философии стали мы сами, а первой мыслью стала мысль о том, что у всякого народа есть родина, и только у нас – Россия.

Русский язык до XIX века не был орудием философской мысли. Он не растворил в себе рационализм античной философии. «И мы, – пишет Федотов, – могли бы читать Гомера, философствовать с Платоном, вернуться вместе с греческой христианской мыслью к самым истокам эллинского духа и получить как дар… научную традицию древности. Провидение судило иначе. Мы получили в дар одну книгу, величайшую из книг, без труда и заслуги, открытую всем. Но зато эта книга должна была остаться единственной».

Русская философия как философия зародилась в неистовстве «Трёх свиданий» Соловьёва. Она возникла как учение о Софии Премудрости Божией.

Соловьёв

О Софии в России писали и до Соловьёва. Например, Флоренский ссылается на сочинения М. Сперанского. И всё-таки концепт Софии в русской философии придумал Соловьёв, для которого София – это «тёмного хаоса светлая дочь». То есть у Софии есть отец, и этот отец – хаос. Чтобы остаться в рамках христианского мировоззрения, Соловьёву нужно было хаос поселить в Боге. Что он и сделал, положив, что «в Боге есть хаос от века». Но что такое «хаос в Боге», Соловьёв не разъяснил. А без этого разъяснения его концепт Софии становится туманным. Ясно только то, что, полагая родственные отношения между хаосом и Софией, Соловьёв проблематизировал отношение Софии к порядку, к Логосу и, следовательно, сделал неочевидным место русской философии в интеллектуальном пространстве Европы.

Три Свидания

Соловьёв читал и перечитывал многих мистиков, но, на его взгляд, «почти все они имеют характер чрезвычайно субъективный и, так сказать, слюнявый». Это значит, что каждый из них видит свои сны и никто эти сновидения подсмотреть не может. Но самое интересное состоит в том, что опыт этих мистиков, несмотря на субъективность, совпал о опытом Соловьёва, особенно ценившего Бёме и Сведенборга.

До Соловьёва никто из русских мыслителей не смел дерз­нуть и положить свои собственные видения в основание философии. Все ссылались на авторитеты, и Соловьёв ссылался. Но он был молод, талантлив и своенравен. Соловьёв едва ли не грезил наяву. «София» – это каприз Соловьёва, его детское видение, повторившееся затем в Лондоне и в Египте. София явилась ему так же, как когда-то явилась философия Боэцию, в образе женщины. Соловьёв говорил с ней, и она открыла ему глаза на мир. Под впечатлением от этой встречи Соловьёв написал в 1876 году работу под названием «София». Лосев назвал эту работу «довольно странной», незрелой.

Тем не менее русская философия заговорила в ней по-французски. Соловьёв пошёл по следам Чаадаева, который своё первое философическое письмо также написал на французском языке. На языке логоса они пытались передать русское понимание софийности. Но Европа, которая идентифицирует себя с Логосом Гераклита, не совпадает с Софией, с которой идентифицирует себя Россия. Поэтому объединение христиан, которого ожидал Соловьёв, не состоялось.

(обратно)

Солнца ищем в каждой непогоде

Мартин СВЕТЛИЦКИЙ

Родился в 1961 году. Польский поэт, прозаик. Автор многих книг. Лауреат литературных премий, в том числе премии "Гдыня", премии им. Георга Тракля. Живёт в Кракове.

Тропик Козерога

Волшебные слова весомее воплей,

они приходят только в особенную минуту -

либо во сне. Наши потрескавшиеся губы

произносят их редко, словно молебен, который

ещё никогда так не звучал.

Поезд отходит в неудобное время,

приходится прервать послеобеденную сиесту,

соскользнуть с женщины, которая

только тогда попросит: «не уезжай», пробежать

через рынок, ставший меньше себя самого,

обливаться п[?]том на солнце, которое,

как всегда на закате, абсолютно бесцветно.

В банках на подоконниках – белые солёные огурцы.

Городок автоматически стирается

из памяти, когда садишься в поезд и

уезжаешь, уезжаешь, не глядя в окно.

Милош БЕДЖИЦКИЙ

Родился в 1967 году в Словении, стихи пишет по-польски. Автор четырёх поэтических сборников, изданных в Польше, и одного – в Словении. Работает геофизиком.

Короткое дуновение

Это весьма неожиданно – когда ты говоришь со мной

по телефону, и в этот момент меня обвевает

твоим запахом.

Хотя ты едешь в поезде, далеко отсюда.

С каждой минутой

поезд, идущий из пункта А, приближается к пункту Б.

И прозвучало бы стильно, если бы я сказал,

что с каждой минутой

всё сильнее доносится до меня сквозь телефон твой запах.

Но это длится не больше минуты. Как шквал.

Дариуш СОСНИЦКИЙ

Родился в 1969 году. Дебютировал в 1994 году с книгой стихов «Марлево», очень тепло принятой критиками, чьи благожелательные прогнозы подтвердил очередной сборник поэта «Икарус». Автор восьми книг стихов, последняя из которых – «О вещах и людях» (2011).

Зимой, за три часа до рассвета

Зимой, за три часа до рассвета

поезда в далёких предместьях,

как волки, перекликаются с ночью,

приспущенной до половины мачты.

Окна нашего дома так низко,

ставни открыты, и лютый ветер

играючи хлопает по стене

крыльями из полусмятой жести.

Легко переваривает доски пола

влага, и в воздухе чувствуешь

запах гниющего дерева,

и одежда становится тяжелее.

Мы согреваем лохмотья постели

и наши тела у остывающей печки.

Богдан ЗАДУРА

Родился в 1945 году в Пулавах. Поэт, прозаик, эссеист, переводчик с русского, украинского, английского и венгерского языков. Дебютировал как поэт в 1962 году. Автор книг и многочисленных журнальных публикаций.

Декабрьский вечер

Из окна поезда

я видел указатель с надписями

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПАРК МИРА

И ДРУЖБЫ НАРОДОВ

ВОЕННОЕ КЛАДБИЩЕ

На витрине книжного магазина

я видел книгу

«Пророчества и предсказания

о конце света и благе для Польши»

Я из дома

больных на голову

Одна лишь просьба, Америка,

не могла бы ты

оживлять свои мифы

у себя дома?

Перевёл Игорь БЕЛОВ

Чеслав МИЛОШ

(1911– 2004)

Поэт, писатель, переводчик. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1980 года. В 1930-м опубликовал первые стихотворения в студенческом журнале. В годы Второй мировой войны публиковал стихи в подпольных изданиях Варшавы. После войны занимал должность советника по культуре в посольствах Польши в США и во Франции. В 1960–1981 гг. преподавал на отделении славянской филологии Калифорнийского университета в Беркли. Слава пришла к писателю в 1980 году, после присуждения ему Нобелевской премии по литературе.

ВАЛЬС

Уже зеркала звуки вальса вращают,

Уже канделябр уплывает вглубь зал.

Смотри: сто подсвечников мрак освещают

И в сотнях зеркал отражается бал.

И розовой пылью, как роз лепестками,

Искрятся подсолнухи трепетных труб.

Ширóко расставлены, словно крестами,

Стекло, чернота, белизна плеч и рук.

И пары кружатся в роскошном убранстве,

И шёлк, наготу прикрывая, горит...

И жемчуг, и перья в гремящем пространстве,

И шёпот, и возглас, круженье, и ритм.

Десятые годы двадцатого века,

В песочных часах шелестит лет песок.

Но вскоре пробьёт час расплаты, час гнева,

Горящим кустом смерть взойдёт на порог.

А где-то родится поэт на планете.

Но сложит он песнь не для них, не для них.

Над хатой висит Млечный путь ночи летней,

В деревне ещё лай собак не затих.

И пусть его нет, пусть он будет когда-то,

Ты кружишься в танце, красавица, с ним.

И вечно тем танцем ты будешь объята,

Вплетаясь в боль войн, в громы битв и дым.

А он сквозь истории чёрную бездну

Тебе на ушкó тихо шепчет: гляди.

Печаль на челе его, и неизвестно,

Поёт это вальс или плач твой в груди.

К окну подойди и сквозь плотные шторы

В неведомый мир, словно в сон, загляни.

Здесь вальс заглушён золотых листьев хором,

За стёклами ветер морозный звенит.

Поле ледяное в рассвете цвета крови,

Ночь разорвавшись, взгляду откроет,

Тóлпы бегущих со смертельным воплем,

Которого не слышишь, лишь читаешь с губ.

Смертью кипящее, кровью обагрённое,

До самого неба раскинулось поле,

На тел[?], застывшие в каменном покое,

Дымящееся солнце роняет утра пыль.

Вот река течёт полуприкрыта льдами,

На берегах маршируют рабские колонны,

Выше синих туч, выше вод чёрных

В красном свете солнца сверкает бич.

Там, в этом марше, в рядах молчаливых,

Смотри, это сын твой. На щеке рана

Кровавая, а он идёт с улыбкой обезьяны,

Кричи же! Он в рабстве счастлив.

Ты понимаешь. Есть предел страданий,

За которым смиренная улыбка возникает,

Так человек проходит и вскоре забывает,

За что был должен биться и зачем.

Наступает озарение в скотском покое,

Когда он смотрит в небо, на облака и звёзды,

Пусть другие умерли, он умеретьне может.

И тогда он медленно умирает.

Забудь. Ничего кроме яркого зала,

Букетов и вальса, и звуков, и эх.

Лишь свечи горят, в зеркалах отражаясь,

И очи, и губы, и гомон, и смех.

Ничья ведь рука к тебе не прикасалась.

На цыпочках ты перед зеркалом стань.

Светает, на небе звезда показалась,

Звенят бубенцы в предрассветную рань.

Анджей ГРАБОВСКИЙ

Родился в 1947 году во Вроцлаве. Поэт, прозаик, публицист. Автор книг для детей и юношества, кавалер ордена Улыбки. В настоящее время живёт и работает в Ченжковицах под Тарновом. Лауреат многих литературных конкурсов в области поэзии, прозы, сатиры. Удостоен нескольких престижных литературных премий, среди которых премия Peleryny за лучший поэтический дебют, премия независимого фонда польской культуры Polcul. Автор более десятка поэтических книг. Произведения Анджея Грабовского переводились на русский, английский, французский, немецкий, украинский, литовский, чешский, вьетнамский и японский языки.

БАЛЛАДА О ДЕВЕ СТРОЙНОЙ

Дева стройная

белее ствола берёзы

склонившаяся над потоком

алчности нашей

не осеняй нас

порою столь ранней

ведь не доросли мы

ещё до любви.

Ещё когтями

мы царапаем повсюду

жадные мира

уверенные в себе.

Ещё мы носим

чужие одежды

и солнца ищем

в каждой непогоде.

Дева что добрее

всех святых детства

настало время намочить ветви

настало время посвящения.

Когда мы станем смиренно

прося твоей руки

дай нам вместо любви

грехов отпущение.

Марек ВАВЖКЕВИЧ

Родился в 1937 г. Президент Союза литераторов Польши, поэт, эссеист, переводчик, издатель.

Лауреат нескольких польских и зарубежных литературных премий. Переведён на основные европейские языки.

Последние годы много выступает и публикуется в Китае. Многолетний организатор фестиваля «Варшавская осень поэзии».

Участник многих поэтических фестивалей мира, в том числе – 9-го Международного Волошинского фестиваля.

В КРЫМУ

Утром тяжко вставать. До поздней ночи

Меня убеждали в панславянской идее.

Согласились с ней даже грузины и казахи.

Я, собственно, за, хоть потом очень тяжко вставать.

Неподалёку, сто или двести метров дальше,

За рахитичными зарослями вздыхает несмело

Зеленоватое Чёрное море. Если вдохнуть поглубже,

Можно почувствовать запах водорослей и гнили.

Можно пойти туда балаганной аллейкой,

Почти пустой ещё в это время, и встретить нечаянно

Двух некрасивых девушек в буйных венках

Из едва распустившегося вереска. Они идут,

борясь со сном,

Наверное, их тоже убеждали в какой-то идее.

Осень здесь медленная. В сентябре

Она звучит ещё августом, и этот звук

Мягко падает с белых облаков.

Вечером под диковинными ясенями

Во дворе дома Волошина

Из мегафонов гремят гневные голоса поэтов,

Убеждённых в том, что их стихи необходимы, как воздух.

Я, собственно, за, хотя это требует

Внушительной дозы снисхождения и согласия на то,

Что назавтра будет тяжко вставать.

Впрочем, мне кажется, если бы это действительно было так,

Кто-нибудь написал бы хотя бы один крымский сонет.

Но воздух не пахнет сонетом. И только

Происходит ещё одна осень,

Напрасная, но необходимая.

Море стихает и остывает.

Эдвард СТАХУРА

Поэт, прозаик, переводчик. Родился в 1937 году в Шарвьё-Шаваньё (Франция) в семье польских эмигрантов. В 1948-м семья вернулась в Польшу. Входил в поэтическую группу «Гибриды» (1960–1962). После выхода в свет сборника рассказов «Один день» (1962) и поэмы «Много огня» (1963) был принят в Союз польских писателей. Перевёл стихи Хорхе Луиса Борхеса, прозу Хуана Карлоса Онетти, роман Маркеса «Сто лет одиночества». Покончил жизнь самоубийством в 1979 году в своей варшавской квартире. Уже при жизни был легендарной фигурой. Его называли святым Франциском в джинсах[?]

РАЗВОД

Даже если тебя из слоновой кости создам я

то и так они скажут – была Византия великой

это что же за снег эти плечи

И будут тебя разрывать семь музеев

где залы большие словно кровати лишь для тебя

словно спать в них Гомеру а может и лучше

и примутся профиль твой посещать обходить твою спину

с четырёх сторон света её обходить и уйдут почти сразу

чтоб к тебе не привыкнуть так скоро

а когда уже ночь над музеем и в нём

то вахтёра наступит черёд и своим он сухим языком

по твоему животу словно сахар и соль одновременно

и тогда искусают крысы его ведь это же ревность

хоть всегда друг от друга держались они вдалеке

но к тебе они вместе скользили всегда: потому

ну а я – я уйду тот который тебя сотворил тот уйдёт

кто зачал тебя миру явил и не только

а если бы знал то скорей предпочёл бы

падать в обморок лишь остаётся ему на каждом шагу

Перевёл Владимир Штокман

Вислава ШИМБОРСКАЯ  (1923–2012)

В 1996 г. была удостоена Нобелевской премии по литературе «за поэзию, которая с предельной точностью описывает исторические и биологические явления в контексте человеческой реальности».

Ключ

Ключ потерян, вот как бывает.

Чем теперь мы откроем двери?

А кто нашёл его, недоумевает,

зачем ему вещь, что ничего не стоит?

То подбросит, то снова поймает,

что ему до нашей потери.

Случись с моей любовью такое,

если я мою любовь к тебе потеряю,

то не только у нас, у целого света

станет меньше одной любовью.

Найденная чужой рукою,

никакого дома она не откроет,

она остынет, ничего не стоя,

и только ржавчина её покроет.

Не карты, не звёзды и не крик павлина

гороскопа такого злая причина.

Влюблённые

У нас так тихо,

что мы слышим ещё вчерашнюю песню:

«Ты пойдёшь горою, а я долиной…»

Мы это слышим, но мы не верим в разлуку.

Наша улыбка не для сокрытия грусти,

доброта наша – вовсе не жертва. И больше,

чем нужно, мы тех жалеем, кто не любит.

Мы сами себе удивляемся настолько,

что ничто уже нас больше удивить не может.

Даже радуга ночью. Даже мотылёк над снегом.

А когда засыпаем, мы во сне расстаёмся.

Но это сон хороший,

сон хороший, потому что мы проснёмся*.

_________________________________________

* Прим. переводчика: Вислава Шимборская не проснулась 1 февраля 2012 года: она умерла во сне.

Перевёл Вячеслав КУПРИЯНОВ

О переводчиках:

Игорь Белов (Калининград–Варшава) – поэт, переводчик, критик, автор нескольких книг и многих публикаций в периодике. Больше года проживает в Польше. Изучает польскую литературу, выступает с оригинальными стихотворениями и переводами. 

Владимир Штокман – постоянный житель Кракова, поэт, переводчик, создатель польско-русского сайта, автор книг и многочисленных публикаций. Совместно с краковским издательством «Славянская галерея» перевёл с польского на русский двухтомник Villa dei Misteri, посвящённый сакральному творчеству известного польского художника Ежи Новосельского.

Вячеслав Куприянов – русский писатель, переводчик. Автор многих книг стихов и прозы. Живёт в Москве.

(обратно)

Шумел, гудел проспект столичный

Четверг, десять вечера. Ленинский проспект в область стоит от улицы Крупской. Автомобилисты, знающие город, уезжают отсюда другими дорогами, а те, кому только прямо, вынуждены стоять. Это при том, что город свободен, других пробок нет. Тяжело на этой трассе всем: автомобилистам, пешеходам, местным жителям. Однако вокруг проекта реконструкции Ленинского проспекта кипят нешуточные страсти. Попробуем разобраться.

Публичные слушания по проекту реконструкции проходили сразу в нескольких районах Юго-Западного и Западного округов, через которые проходит Ленинский проспект.

Несмотря на то что закон позволяет обойтись без этой процедуры, в мэрии решили учесть мнение и пожелания граждан, а главное - в целом понять настроение общества.

Слушания были очень бурными. И сторонники, и противники заранее подготовили листовки, плакаты и лозунги. Не обошлось и без конфликтов – иногда стороны оскорбляли друг друга, захлопывали, освистывали и не слушали. К счастью, организаторы смогли погасить конфликты и перевести дискуссию в конструктивное русло.

Итак, главные плюсы реконструкции:

– перегруженная клеверная развязка с МКАД будет реконструироваться, на ней достроят три направленных съезда. Эти работы начнутся ещё до реконструкции Ленинского, что позволит снизить загруженность прямого хода и в область, и в центр из-за съездов и пробок на МКАД;

– Ленинский станет бессветофорным от ТТК до МКАД. Три пересечения (с Миклухо-Маклая, Ломоносовским и Дмитрия Ульянова) будут тоннельными и лишь два (с Лобачевского и с Новаторов – Пилюгина) – эстакадными. Это по­зволит увеличить пропуск­ную способность проспекта с нынешних 3000–3200 до 4500–5000 авто в час в каждую сторону. А средняя скорость в интервале с 7 до 21 часа вырастет почти в два раза;

– над всеми тоннелями и под эстакадами перекрёстки Ленинского с поперечными направлениями останутся светофорными. За "светофорное время" будут «конкурировать» только поворотные направления с Ленинского, это позволит значительно сократить время ожидания и поперечным направлениям, и пешеходам через Ленинский в два раза;

– «вывод» прямого хода Ленинского из светофорного цикла позволит организовать пять новых левых поворотов с Ленинского – на Ломоносовский в обе стороны, на Лобачевского и Кравченко в центр, на Ак. Пилюгина в область. По сути, все перекрёстки Ленинского можно сделать левоповоротными. Но принципиально схема движения на всех перекрёстках вполне может стать идентичной схеме движения на Миклухо-Маклая. В большом количестве будут организованы бессветофорные развороты над тоннелями и под эстакадами. Это позволит снизить нагрузку на существующие левые повороты и снизить перепробеги, то есть повысить связность;

– на всех перекрёстках Ленинского наземные светофорные переходы сохранятся. Более того, создаётся один новый наземный вместо подземного – на перекрёстке с ул. Миклухо-Маклая. В местах «прямоходных» участков у домов 45, 49, 67, 79, 89/2 через Ленинский построят пять подземных пешеходных переходов;

– вдоль всего Ленинского будут организованы выделенные полосы для общественного транспорта (ОТ), что позволит увеличить его маршрутную скорость с нынешних 15 км/ч до 25 км/ч (с учётом времени на посадку-высадку), а провозную способность – с нынешних (в среднем) 3200 пассажиров в час до 5000, увеличив благодаря скорости спрос на ОТ и вслед за этим – частоту прихода транспорта.

Заместитель мэра Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства Марат Хуснуллин отметил, что за время обсуждения проекта удалось до­стичь договорённости в отношении двух эстакад, которые изначально планировалось строить.

Попробуем вместе с экспертами развеять основные опасения жителей.

– «После реконструкции проезжая часть будет проходить прямо под окнами домов, не останется пешеходного пространства».

По словам руководителя научно-проектного объединения транспорта и дорог ГУП «НИиПИ Генплана Москвы» Игоря Бахиреева, проект реконструкции не предполагает приближение магистрали к жилым домам, все расширения будут происходить внутри участка улично-дорожной сети. Реконструкция будет проходить в пределах самого Ленинского проспекта за счёт того, что в своё время он был грамотно сделан.

– «Если увеличится пропускная способность, машин станет ещё больше, увеличится загазованность...»

Игорь Бахиреев: «Повышая пропускную способность, мы обеспечиваем проезд автомобилей без пробок. Машин если и станет больше, они будут ехать, а не стоять. Чтобы убрать поток транзитных автомобилей, предполагается активное строительство метро и транспортно-пересадочных узлов, на Ленинском проспекте в частности».

Начальник лаборатории физических факторов окружающей среды НИиПИ Генплана Москвы Наталья Кирюшина: «Выбросы вредных веществ в атмосферу после реконструкции и организации бессветофорного движения снизятся на 30%. Основная часть автомобильных выбросов происходит не в пробках, а при торможении и при начале движения».

– «В связи с реконструкцией изменится график движения общественного транспорта».

Консультант Управления дорожно-транспортной инфраструктуры Департамента транспорта Москвы Михаил Астанин: «Все маршруты движения общественного транспорта будут сохранены. Если будут какие-то изменения при проведении дорожных работ, то временно. Возможно, будут проведены дополнительные исследования по продлению существующих маршрутов».

– «Усилится вибрация, дома все на Ленинском старые, могут рухнуть».

– Ведётся специальный мониторинг. Рассчитываются нагрузки, учитывается возможный уровень вибрации. Эстакада вибрации не даёт.

– «Будут ли установлены шумозащитные экраны и новые стеклопакеты в близлежащих домах?»

– Во всех домах, находящихся на территории сверхнормативного шума, заменят окна. Это касается и фасадов зданий и торцов.

– «Вырубят деревья. Что взамен?»

– Сколько вырубят деревьев, столько и посадят новых. Древесно-кустарниковые насаждения будут компенсированы в полном объёме. В целом площадь озеленения увеличится на 20%.

Многие противники проекта после беседы с экспертами уже не были однозначно уверены в своей правоте. Были и те, которые меняли свою точку зрения. При этом независимые опросы общественного мнения говорят, что за реконструкцию выступают около 60% населения прилегающих территорий.

Интересно, что даже самые стойкие противники реконструкции признают, что с Ленинским проспектом надо что-то делать, но не уверены, что предложенный вариант лучший. Часть вопросов противников говорит о том, что они даже не смотрели проект. Так, некоторые люди спрашивали, правда ли, что над всем Ленинским будет одна большая эстакада.

Городские власти рассчитывают, что реконструкция Ленинского проспекта существенно улучшит транспортную и экологическую обстановку. Сроки её реализации станут известны только после разработки всего проекта.

Подготовила Алёна РАКИТИНА

(обратно)

Пульс большого города

[?]  В настоящее время Департамент торговли и услуг прорабатывает систему организации торгов на размещение вендинговых аппаратов не только в помещениях, но и на открытом воздухе; изучается возможность размещения автоматов по продаже медикаментов и "почтоматов". Глава ведомства Алексей Немерюк пообещал, что в ближайшие два года в аэропортах, на вокзалах, транспортно-пересадочных узлах и улицах Москвы появится 10 тысяч автоматов по продаже прессы, кофе, молока и других товаров первой необходимости. По оценкам специалистов, до 2015 года сумма инвестиций в эту сферу может составить десять миллиардов рублей. Конечно, вендинговые аппараты не заменят все точки традиционной мелкорозничной торговли. Сейчас в Москве работает около 20 тысяч торговых автоматов, а всего в России - примерно 70 тысяч.

•  С ежегодным докладом уполномоченного по правам человека за 2012 год выступил московский омбудсмен Александр Музыкантский. Он отметил, что одним из приоритетных направлений деятельности уполномоченного является защита прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних, а особого внимания требуют вопросы оказания паллиативной помощи и организации детского хосписа в столице. В 2012 году к уполномоченному поступило более четырёх тысяч обращений, и наибольшее количество вопросов касалось различных аспектов жилищных прав. Однако численность сотрудников, работающих в области защиты прав и свобод граждан в столице, включая вспомогательный аппарат, составляет 26 человек. «А фактически в аппарате трудятся 10 специалистов на всю Москву», – заключил Александр Музыкантский.

•  Единые критерии для признания дольщиков обманутыми, которые намерены ввести власти столицы, позволят сократить число пострадавших в десятки раз. На сегодняшний день в городе в этой категории числятся 2,4 тысячи человек, ещё 2,798 тысячи – на территории Новой Москвы. Председатель Комитета города Москвы по обеспечению реализации инвестиционных проектов в строительстве и контролю в области долевого строительства Константин Тимофеев отметил, что до сих пор чётко не сформулировано понятие «обманутый дольщик» и не определён порядок, по которому можно отнести пострадавших соинвесторов к категории обманутых. «Мы предлагаем запретить рекламу о продаже жилья в строящихся объектах, если в ней не содержится указание на законную форму привлечения застройщиком средств граждан», – подчеркнул председатель Москомстройинвеста.

•  Туристский экскурсионный маршрут для маломобильных граждан и экскурсии из путеводителя Москомтуризма «Туристская Москва без барьеров» успешно протестировали представители Всероссийского общества инвалидов (ВОИ).

Экскурсанты, в частности, посетили Третьяковскую галерею, где имеются специально оборудованные лест­ницы и лифт для одновременного размещения 15 инвалидов-колясочников, и прошли туристским маршрутом от Третьяковки до Болотной площади, осмотрев Дом на набережной, Лужков мост, памятник Илье Репину и скульптурную композицию Михаила Шемякина. Как отметил руководитель столичного Комитета по туризму и гостиничному хозяйству Сергей Шпилько, практика апробирования экскурсионных маршрутов маломобильными туристами очень актуальна: важно, чтобы осмотр досто­примечательностей города был доступен не на бумаге, а в реальности. В настоящий момент правительство Москвы реализует программу создания безбарьерной среды на улицах, во дворах и парках столицы, жилых домах и учреждениях города.

(обратно)

Прикосновение к душе

Художественный руководитель Русского духовного театра "Глас", заслуженный деятель искусств РФ Н.С. Астахов в эти дни отмечает 70 лет. В день выхода «ЛГ» в филиале Малого театра России состоится большой торжественный вечер.

Наверное, не только те, кто давно знает Никиту Астахова, но и сам режиссёр-юбиляр не мог бы помыслить в юношеские годы, что ровная, устойчивая советская жизнь преподнесёт ему однажды «такую вот загогулину» - приведёт от москонцертовского парткома к церковному порогу. Вера в Бога ворвалась в жизнь Астахова стремительно и бесповоротно, а источником её стала судьбоносная встреча[?] со своей будущей супругой, артисткой Татьяной Белевич, глубоко верующим человеком, ставшей для Астахова верным спутником на всю жизнь, ближайшим соратником в создании Русского духовного театра «Глас».

Ряд биографических фактов (из детства, юности юбиляра) говорит за то, что случившиеся перемены в жизни Астахова неслучайны. Родиться во Владивостоке, на берегу Тихого океана, на восточном краю России, с первым глотком вдохнув в себя чувство величия Родины, – это значит навсегда влюбиться в свою страну, считать её богоизбранным местом на Земле. Очень важно и то, что родители Никиты Астахова были людьми театра.

В театральном училище им. Щепкина он учился у В.И. Коршунова и Ю.М. Соломина – продолжателей великой русской театральной реалистической школы.

Сценическое действо на религиозную тему – «Светлое Воскресение». Премьера, сразу ставшая в Москве событием, состоялась 24 апреля 1989 г. Она прошла в пасхальные дни в филиале Музея Андрея Рублёва (ныне это храм Покрова Божией Матери в Филях). Данная дата стала точкой отсчёта жизни и деятельности Русского духовного театра «Глас».

Сегодня «Глас» прочно входит в число других сценических коллективов, находящихся в ведении Департамента культуры города Москвы. Но его кардинально отличают от других концептуальные (если можно так сказать в приложении к духовному театру) особенности. В чём они?

Никита Астахов говорит: «Театр «Глас» взял на себя небывалую для светского учреждения искусства миссию – духовного просвещения, религиозного оглашения зрителя – потому и «Глас». Отношение к театру как к месту только отдыха и развлечения, укоренившееся за годы «реформ» в России, находится в принципиальном противоречии с видением роли театрального искусства нашим театром, – как кафедры, с которой, по словам Н.В. Гоголя, «много можно сказать миру добра».

К душе человека обращены и остальные работы театра в постановке Никиты Астахова: «Раб Божий Николай» (гармоничное соединение «Старосветских помещиков» Н.В. Гоголя и «Мытарств преподобной Феодоры» из Святоотеческой литературы); «Великая княгиня Е.Ф. Романова. Возвращение», где звучат церковные песнопения, тексты Евангелия, демонстрируются исторические документы, малоизвестные публике.

Но, если в спектаклях театра первых лет превалировала тенденция соединения религиозной литературы и светской, то новые спектакли подчинены выявлению христианских истин в русской классике и современной драматургии.

Своеобразие спектаклей Никиты Астахова не могло остаться незамеченным общественностью и Церковью. Важнейшим для всего российского театра стал такой факт: впервые в отношениях Церкви и театра произошло желанное сближение (ранее церковь осуждала театр как явление). Русский духовный театр «Глас» – единственный сценический организм в стране, получивший Патриаршее благословение.

Многие постановки Никиты Астахова отмечены. Вот несколько по­следних наград: Гран-при за лучший спектакль международного театрального фестиваля «Славянские встречи» в г. Гомеле (Беларусь) – «Великая княгиня Е.Ф. Романова. Возвращение» (главный приз за исполнение роли Великой княгини вручён заслуженной артистке РФ, блистательной Татьяне Белевич) – 2011 г.; «Золотой диплом» за спектакль «Развязка Ревизора» Н.В. Гоголя на международном театральном фестивале в Москве «Золотой витязь» – 2012 г.; Гран-при за спектакль «Спасибо деду за Победу» на православном фестивале искусств «Серебряная Псалтирь» в г. Дубне (Московская область) – 2012 г.

Отмечена отечественной театральной критикой как исключительная по выразительности роль Фомы Опискина, сыгранная Никитой Астаховым в поставленном им же спектакле «Село Степанчиково и…» по Ф.М. Достоевскому.

Портрет будет неполным, если не упомянуть некоторые кинофильмы с участием юбиляра, вошедшие в классику отечественного кинематографа. Это роли в таких лентах, как «Печки-лавочки» (режиссёр В. Шукшин), «Весна на Одере» (режиссёр Л. Са­аков), «Вечный зов» и «Тени исчезают в полдень» (режиссёры В. Краснопольский и В. Усков), «Последняя осень» (режиссёр В. Плоткин), «Спасите наши души» (режиссёр К. Белевич).

Никита Астахов – очень русский человек: основательный во всём, сосредоточенный, немногословный, глубокий… Часто его можно застать в раздумьях над книгой, записывающим родившиеся мысли… В последние годы стал носить бороду. И это – не режиссёрский атрибут, а, похоже, насущная потребность глубоко религиозного, православного человека.

На всех спектаклях театра «Глас» люди с замиранием сердца внимают одухотворённому слову. Во всех нас, в той или иной степени, напряжены эти духовные «струны» (в артистах, зрителях), и при прикосновении к ним возникают гармонические аккорды. Мастером такого прикосновения является Никита Астахов.

Юрий ШИЛОВ

«ЛГ» присоединяется

к тёплым словам поздравлений.

(обратно)

Вернисаж

Вот уже двадцать лет подряд 3 мая отмечается Всемирный день свободы печати. По установившейся традиции Информационный центр ООН в Москве готовит к этой дате выставки политической карикатуры - жанра, позволяющего взглянуть на болевые точки общества через призму иронии и сатиры.

В этом году экспозиция составлена из работ группы художников "Дети абсурда", большинство из них являются постоянными авторами «Клуба ДС». Девизом выставки могут служить слова одного из принципов ООН – «Говорить без страха».

Для анонса использован рисунок Александра Кукушкина

Анатолий РадинВладимир Солдатов

(обратно)

На вампира

Дед Сидорка был огромного роста мужик с иссиня-седою бородой в рваном подотканном зипуне, на ногах обвязанные верёвочками по онучам оленьи поршни. Пёстрый легавый ублюдок вертелся подле него, усиленно махая облезлым хвостом, почуя сборы на охоту.

Дед Сидорка собирался на вампира. Вампиры по весне пробуждались в этих низменных краях от спячки и выходили на охоту. Вот тут-то и подстерегали их добрые, охочие до вампиров мужики. Сидорка тесал осиновый кол, заостряя его на конце до такой степени, что этим концом можно было бы, ежели случись что, и подкожную инъекцию сделать.

На вампира дед Сидорка ходил с глубокой юности, когда был жив ещё Сидоркин отец, известный изготовитель чучел вампиров. Этот нехитрый народный промысел давал возможность безбедно существовать не одному поколению Сидоркиной деревни. За чучелами вампиров сюда приезжали порой даже иностранцы. Правда, потом эта охота приобрела массовый характер. Со всего мира приезжали сюда охотники и безжалостно истребляли вампиров целыми стадами. Напуганные жестокостью людей, стада диких вампиров покидали обжитые места, мигрировали в другие края: в Уссурийскую тайгу, в Краснодарский край, на Чукотку.

Браконьеры вырывали только зубы вампиров, которые шли на украшение и ювелирные изделия, а тушки выбрасывали. Так и валялись вдоль кладбища разлагающиеся беззубые тушки с осиновыми кольями в груди.

Дед Сидорка знал все вампирьи тропы в этих краях. Ему, потомственному охотнику на вампиров, были известны их повадки и причуды. Не раз сюда, в заповедник, поохотиться на вампира приезжали высокие начальники из Москвы и зарубежные гости. Дед Сидорка не делал меж ними различия. Здесь, на охоте, для него все были равны. Чуть зазевался, глядишь, а в горле уже дырки. Для многих государственных деятелей охота кончалась неудачей. Они становились жертвой вампира. До сих пор оставшиеся в живых пьют народную кровушку-то!

Дед Сидорка взвалил осиновый кол, пахнущий свежесрубленной осиной, на свои широченные плечи, кликнул легавого ублюдка и пошёл один по берегу к кладбищу, поглядывая то вправо, то влево.

Загодя он поставил силки и кресты со всех четырёх сторон кладбища, оградил его флажками, чтобы вампиры не разбежались. Ночь была тёплая, тёмная и безветренная. Только с одной стороны небосклона светились звёзды, тусклые и далёкие.

Дед Сидорка знал: в такую ночку вампир хорошо на живца идёт. Особливо на озорного мальца. Но где сейчас найдёшь хорошего живца? Вся молодёжь разъехалась по городам и весям, за длинным рублём с родных мест подалась. Опустели деревни. Раньше-то в живцах недостатка не было. Бабы рожали сразу по три-четыре, порой и по пять мальцов кряду.

Да раньше, когда помоложе был, а это было вроде бы и недавно, в аккурат на святки, дед Сидорка ходил на вампира с одной рогатиной. Помял его тогда вампир, крупный попался. Чуть было не загрыз Сидорку. Чудом уцелел старик. Сам крепко тяпнул вампира за ягодицу... Ушёл тогда от него вампир... "Вот ведь... - подумал охотник, – ведь тоже, поди, сейчас сидит где-нибудь, караулит!.."

Туман частью поднимался, открывая мокрые камыши, частью превращался в росу, увлажняя землю. Карагачевый и чинаровый лес с обеих сторон был так густ, что ничего нельзя было видеть через него. А надо было бы...

***

Упыриха тщательно собирала вампира Ердыщенко на его нехитрый вампирский промысел. С тех пор как из родных мест ушли все вампиры, старик Ердыщенко хоть и остался один, но не изменял своему правилу выходить хотя бы раз в месяц попужать деревенских. Сам-то он кровь уж давно не пил, с тех пор как его покусал в лесу какой-то бешеный охотник, и он попробовал эту проклятую водку, чёрт бы её побрал! От крови его теперь тошнило... Да и что сейчас за кровь!!! Все вампиры подались в дальние края. «Хорошо там, где нас нет!» – с усмешкой подумала Упыриха, осматривая рабочий камзол мужа, не осталось ли пятен крови. Бабы хвалили этот порошок, говорили: «Достаточно и половины дозы!» Так он и половину пятна только и смыл!!!

Ердыщенко тщательно почистил клыки, внимательно осмотрел их в тусклое, засиженное мухами зеркало, висящее над рукомойником, и остался недоволен. Зубы стали жёлтыми, гнилыми, утратив свою прежнюю крепость и белизну. «За год столько новых дырок! – огорчённо подумал он. – Пора бы нанести визит местному стоматологу...»

***

Дед Сидорка вышел на вампирскую тропу. Здесь все деревья были обвиты сверху донизу диким виноградом, внизу рос густой тёмный терновник. Маленькая полянка заросла ежевичником и камышом с серыми колеблющимися махалками. Здесь раньше резвились маленькие вампирчики, приходили на кровопой. Невдалеке был сток с мясокомбината. Под разлапистой грушей он вляпался в кучку свежего вампирского помёта и грязно выругался. Логово вампира заметно отпотело. Знать, вампир здесь был недавно.

Вдруг неожиданно треск сучьев заставил вздрогнуть охотника. Равномерный топот галопа послышался на мгновение, и перед стариком Сидоркой предстал лохматый, громадный красавец-вампир мужской особы. Ноздри его нервно раздувались. Он ошалелым взволнованным взглядом обводил полянку, принюхиваясь. Дед Сидорка поудобнее перехватил осиновый кол. Вот оно, счастливое мгновение!

– Самогон? – спросил вдруг осипшим от волнения голосом вампир.

– Сам ты самогон, – обиделся дед Сидорка. – Водка! Настоящая! – и он, достав из-за пазухи бутылку, хвастливо продемонстрировал этикетку вампиру.

– Смотри ты, как научились делать! И не отличишь! – восхищённо сказал Ердыщенко.

– Да не... – охладил его пыл дед Сидорка. – Это он на запах только как самогон, а на вкус ему до самогона ишшо далече...

Они сели под разлапистой грушей, усталые от жизни пожилые люди, словно два давно не встречавшихся приятеля, и, сделав по нескольку мощных глотков, занюхав рукавами обшлагов, задумчиво замолчали, глядя куда-то в пустоту перед собой, в прошлое... Каждый в своё...

Пёстрый легавый ублюдок, запоздало и беззлобно тявкнув, уютно свернулся калачиком возле ног мужиков.

Рисунок Владимира Буркина

(обратно)

Ироническая поэзия

[?] Кончину денег отмечая,

вокруг борща сидим кружком.

♦ Он походил на Пастернака.

Но мелко как-то и инако.

Елена КЛИМЕНКО , ТОМСК

Декларация прав

Не только фатам и повесам

Смотреть на женщин с интересом!

Опыт

Как много ложного и лживого

В окрестностях непостижимого!

                       Вячеслав ВАСИН

Наивная сага

Я тебя целовал...

Жаль, что не наповал.

Вкусовщина

Я нощно, денно пел ей оды.

Она: "Свободы мне! Свободы!"

Анатолий АВДОШЕНКО ,  пос. БАТЕЦКИЙ Новгородской обл.

Из наблюдений астрономов

Коль в спальню вдруг влетел метеорит,

Его хоть кто со сна отматерит.

Эдуард ШЕХТМАН

(обратно)

Подлёдный клёв

Глава городской администрации пожелал порыбачить. Он прихватил с собой сына. На озере уже маячили рыбаки. Он достал компас. Долго что-то выверял, затем спросил отпрыска:

- Видишь сосну?

– У-у-гу.

– От неё отмерь тридцать шагов. Только точно от берега! Засверли лунку.

Сын потопал. Вскоре за ним последовал и глава.

– Добротная! – похвалил он сына, глядя в дыру. Опустил леску с крупным крючком под лёд, глянул на часы, произнёс:

– Через восемь минут начнётся клёв.

Действительно, секунда в секунду леску сильно дёрнуло. Потянуло вниз. Глава администрации начал лихорадочно её вытаскивать. Тотчас в лунке появилась огромная голова щуки. Сын подцепил её крюком. Выбросил на лёд.

– Всё, сынок! Сматываем удочку.

– Пап, может, ещё?..

– На сегодня достаточно. Клёва больше не будет.

Подошли рыбаки. Один позавидовал:

– Тридцать лет рыбачу, но щук такой величины здесь никогда не видывал. Позвольте щёлкнуть на память?..

Когда дома сын потрошил рыбину, из брюха неожиданно выпал полиэтиленовый свёрток. Он развернул его, оттуда посыпались доллары. Воскликнул восторженно:

– Пап, посмотри, что щука проглотила! – и радостно добавил: – Съездим ещё на то озеро!

– Нет, сынок, мы на нём уже отрыбачили, – зевнул глава администрации. – С понедельника оно – собственность олигарха Лёвы. Я подписал бумаги. В следующий раз едем на лесные плёсы. Там рыба покрупнее. И клёв будет богаче.

(обратно)

«Юра, ты делаешь шедевры!»

В итальянской столице с успехом прошла выставка работ известного калининградского стеклодува Юрия Леньшина, организованная "Литературной газетой" и представительством Россотрудничества в Риме.

- Юра, ты делаешь шедевры! – воскликнул шестилетний итальянец Даниеле, крутясь возле стола с полыхающей живым пламенем горелкой, над которой колдовал в Центре российской культуры в Риме стеклодув Юрий Леньшин.

Даже мама маленького Даниеле удивилась:

– Впервые слышу от сына такие слова!

А ребёнок не отходил от мастера и, следя за его колдовством, не переставал по-детски восхищаться.

Впрочем, взрослые тоже, буквально затаив дыхание, следили за работой российского художника, в руках которого прямые и скучные стеклянные палочки богемского хрусталя превращались в произведения искусства.

– А это тебе.

И Юрий протянул мальчугану только что сотворённую из расплавленного стекла таксу. Смешную, добрую и весёлую собачонку.

Даниеле не поверил своим глазам и, счастливый от такого подарка, бросился к маме с папой.

– Смотрите, смотрите! Это он сделал мне!

А потом на выставке работ, привезённых Юрием Леньшиным в Вечный город, не отходил от мастера ни на минуту и всё время намекал, что неплохо было бы, чтобы тот подарил ему ещё чего-нибудь.

Надо сказать, что мартовская выставка произведений российского уличного стеклодува из Калининграда Юрия Леньшина и его мастер-класс, которые были организованы «ЛГ» и Россотрудничеством в Российском центре науки и культуры в Риме, произвели большое впечатление на посетителей.

И это, заметьте, в стране, где есть остров Мурано со своим многовековым венецианским стеклодувным производством. Но то, что демонстрировал тут Юрий, поразило всех присутствующих. Он не только прямо на глазах создавал удивительные произведения, он выдувал такое тончайшее стекло, которое могло, словно воздушный шарик, летать. И это был хрусталь!

Я, например, испытывал гордость за соотечественника, который удивлял итальянцев своим талантом.

Однако в то, что потом я услышал от Юрия, не хотелось верить.

– А знаешь, что в России моё ремесло почти уже умерло, – сказал он.

– Стеклодувных школ больше нет. Они есть в Италии, во Франции, в Канаде, в других странах, где я проводил мастер-классы, а в России их, повторяю, нет! Я объездил полмира со своими выставками, был даже на Кубе, и везде на моих представлениях мне говорили: «Какая у вас в России чудесная стеклодувная школа!» Святая простота! Ведь люди даже не могут представить себе, что таковых школ у нас просто не существует! Никому это в России сейчас не нужно! Когда я поднимаю этот вопрос на встречах с нашими властями, на словах все – за. А на деле, сам понимаешь, денег на создание подобных школ государство не выделяет и вовсе не думает что-то в этом плане менять. А сам я, за свой счёт, это просто не потяну, поскольку это довольно дорогое удовольствие. Ведь надо закупать высококачественное стекло – я, например, беру его в Чехии, поскольку оно лучше нашего, потом баллоны с газом и так далее. Поэтому, по сути, в России я остался один такой – последний из могикан.

Вот так! Русский мастер, который вошёл в Книгу рекордов Гиннесса, награждённый многочисленными международными медалями и призами и который продолжает удивлять мир своим искусством, не может передать на родине свой талант молодым.

А за границей ему предлагают и работу, и выставки, и уговаривают остаться преподавать. Мы же можем оказаться в этом отношении у разбитого корыта, то есть без стеклодувного искусства вообще!

Впрочем, маленькая надежда всё-таки есть, поскольку Юрий Леньшин у себя дома в Калининграде обучает нескольких молодых ребят.

Может, они не дадут совсем угаснуть в России этому удивительному ремеслу[?]

А пока у Юры уже намечены очередные «гастроли» в Соединённые Штаты, Швейцарию, Израиль и ещё где-то там, где в его искусстве толк понимают.

И я уверен, что и там, далеко за пределами Родины, он неоднократно ещё услышит:

– Юра, ты делаешь шедевры!

Бог тебе в помощь, уличный стеклодув…

(обратно)

Оглавление

Рукописи горят

ЗЕМЛЯ

Пасхальный звон в Поднебесной

О первой Отечественной

Город на распутье

Фотоглас № 20

Что внутри, то и снаружи

Кому нужна сильная Россия?

Под скрежет зубовный

Наш автор - в парламенте Болгарии

Неприкасаемый

Я - голос!

Полярная баня

От самой читающей до самой пишущей

Шолохов здесь не ходил

Лёгкое дыхание

Место встречи 15-21 мая

ЛИТинформбюро

«Я сегодня доказывал Солнце»

«В нас однажды исчезнут дети»

Звёздный дождь

Свобода и суп

ПЯТИКНИЖИЕ № 20 (2013 г.)

Точки Будды

Память, послушай!

Звуковысотный эффект

«Меж тем, что бело иль черно, избрать я должен…»

Мой Вагнер

Трое гениев – не считая талантов

Грандиозная стройка итальянцев в России

Generation Precaire

Кантики и фантики

«В сей день отличившиеся...»

Два парада

Правообладатели Победы

Вальсы на минном поле

Коктейль Молоха

Александринка: векторы обновления

Под колесом реформы

Запятнанная мантия

Под руку с Лесковым

Бледная немочь

Спор о Софии

Солнца ищем в каждой непогоде

Шумел, гудел проспект столичный

Пульс большого города

Прикосновение к душе

Вернисаж

На вампира

Ироническая поэзия

Подлёдный клёв

«Юра, ты делаешь шедевры!»