курсе университета. И вот эта война. Ты, наверное, не поверишь, она впервые поцеловала меня, когда я сказал, что ухожу, чтобы сражаться.
— Знакомая история, — мягко заметил Атыйя, — твоя судьба похожа на судьбы многих, кто пришел с нами сюда, в военный лагерь, на передовую, на это ячменное поле. — Атыйя глубоко вздохнул. — Ты чувствуешь запах ячменя, земли? Вспомнилась мне деревня. Много лет я прожил в городе, вдали от нее. Как я сейчас тоскую по родным местам! Но я не жалею, что оставил свою работу и пришел сюда. Я тоже еще не женат и, поверь мне, сейчас благодарю за это небо. Мне кажется, что я останусь в этой земле навеки…
— Ты египтянин? — спросил Ахмед.
— Мой выговор выдает меня. А вот сирийца можно принять за иорданца или за ливанца… — Атыйя рассмеялся и замолчал.
На какое-то время умолк и Ахмед. Жаль, что в этой тьме не видно лица Атыйи. Он представил его себе круглолицым и смуглым, стройным, с черными волосами и глазами, густыми бровями и родинкой на широком подбородке. Перед глазами возникло очень привлекательное лицо с легкой улыбкой. Еще вечером Ахмед не был знаком с Атыйей — ведь он прямо из лагеря отправился на передовую, — а теперь вот дружеский голос Атыйи успокаивает его.
— Это мой первый бой, — с тревогой признался Ахмед.
— Пусть он будет успешным!
— А как они в бою? — спросил Ахмед, кивая в сторону израильского поселения.
— За броней танка или самолета или за такими вот стенами они воюют неплохо.
— А лицом к лицу?
— Сам увидишь! Я вот десятки раз сходился с ними врукопашную. Обучены они хорошо, но, встречаясь лицом к лицу, страшатся смерти. Ты ори во всю глотку и рычи как лев перед тем, как вонзить штык или выстрелить.
— Спасибо тебе за совет! — проговорил Ахмед.
— А сколько… — сказал он, помолчав, — сколько их там?
— Более трехсот, — ответил Атыйя.
— А нас только шестьдесят. Значит, на каждого из нас — пятеро? Не много ли?
— Если мы готовы биться насмерть, то нас более чем достаточно. Не все вернутся с такой операции. Главное — уничтожить как можно больше оккупантов.
— А само поселение? Вы его бросаете?
— Зачем же? — с удивлением отозвался Атыйя. — Мы отдаем его нашим палестинским братьям. Отдаем скот, зерно и оружие, а сами идем дальше.
Ахмед помолчал, о чем-то размышляя.
— А дети там есть?
— Успокойся! — ласково засмеялся Атыйя. — Они их отослали в тыл.
— Слава богу, — облегченно вздохнул Ахмед. — Ах, будь они прокляты эти безумцы, собравшиеся сюда со всего света.
— Безумцы! — Живо откликнулся Атыйя. — Это известно каждому. Но мы пока несем большие потери, недавно наши войска оставили важные позиции на севере, а здесь, на юге, солдаты воюют устаревшим оружием. И по правде сказать, еще неизвестно, чем кончится наша вылазка.
— Что же делать? — с тревогой спросил Ахмед.
— Э‑э! Что делать? Продолжать войну, — убежденно отвечал Атыйя, — как это мы делаем сейчас, хотя бы она тянулась еще десять лет! — И добавил решительно: — Нужно, чтобы на захваченных землях постоянно существовали живые мосты. Это необходимо, иначе все мы рассеемся в пустыне и превратимся в толпу страждущих беженцев. Еще подуют другие ветры, которые принесут нам победу и свободу.
Огни в поселении потухли. Отсвет зари чуть забрезжил на горизонте. Ахмед ползком вернулся на свое место. Слова Атыйи жгли его. Он вызвал в памяти карту военного поселения, которую показывал командир отряда. Он думал о своей боевой задаче, о нападении, когда он с товарищами должен будет действовать гранатой, пулей и штыком. Когда другие расчистят ему дорогу, он должен подняться по лестнице, проскочить через коридор и по другой лестнице спуститься в подвал.
Раздался голос командира отряда, который подражал крику совы. В сумерках Ахмед увидел его руку, указывающую вперед. Люди поползли и замерли у края ячменного поля. Только двое бойцов продолжали ползти. Саперы уже миновали край поля, когда порыв ветра с запада донес запах их пота до колючей проволоки поселения. Сразу же раздался лай сторожевой собаки.
Оба бойца замерли. Тотчас вспыхнули прожекторы. Лучи их взметнулись над плоскогорьем и принялись прощупывать местность, постепенно опускаясь к инжирной роще. Бойцы поспешно укрылись в ячмене. Свет прожекторов скользил все ниже, через ячменное поле к песчаному пространству и колючей проволоке. Неожиданно он погас. Однако собаки продолжали лаять. Снова вспыхнул свет, мгновенно прорезавший равнину справа налево. Обученные псы рванулись через колючую проволоку. Тогда командир крикнул:
— Огонь!
Грянул залп.
По полю прямо на Ахмеда неслась собака. На какой-то миг он дрогнул, но тут же вонзил ей в горло свой штык. Снова воцарились тьма и молчание.
Потом послышался шепот командира отряда:
— Рассредоточиться!
Люди расползлись по полю. При первом проблеске зари Ахмед и Атыйя обнаружили, что они опять рядом.
— Они ждут рассвета, — прошептал Ахмед. —
Последние комментарии
8 часов 38 минут назад
8 часов 56 минут назад
9 часов 20 минут назад
9 часов 52 минут назад
10 часов 59 минут назад
12 часов 40 минут назад