Газета Завтра 435 (13 2002) [Газета Завтра] (fb2) читать постранично, страница - 48

образ царя-самодура. Возможно, это одна из самых лучших работ Мягкова в кино. Владимир Гостюхин, как и Виктор Сухоруков, здесь больше двигаются, чем говорят...

Кстати, последний в фильме играет То-Чего-Не-Может-Быть — эдакое мистическое нечто, олицетворяющее иррациональное, абсурдное содержание русской жизни.

Два раввина, "за зеленые" выкупающие у бабы-яги лоскутный ковер с картой России, голливудские монстры, через центр земли проникающие на Святую Русь, неуемный посол с Кавказа, загоняющий русского монарха под лавку, — все это есть в фильме про Федота. Однако, несмотря на саркастические элементы, каждый кадр проникнут добротой. Если бы не эта очевидная любовь режессера ко всем, без исключения, своим персонажам, из "Федота", пожалуй, получился бы пасквиль на русский народ и еще Бог знает что…

Неожиданная, таинственная и печальная концовка фильма заставляет тяжело вздохнуть: собор Василия Блаженного, как резная игрушка у подножия чудовищных небоскребов, представлящих иную, немыслимую и далекую от всего русского, цивилизацию.

"Сказ про Федота-стрельца" — действительно народная комедия, но почему-то, посмотрев этот фильм, хочется заплакать.

(обратно)

ВОЙНА, БРАТ!

Владислав Шурыгин

25 марта 2002 0

13(436)

Date: 26-03-2002

Author: Владислав Шурыгин

ВОЙНА, БРАТ! (Неполиткорректные мысли о новом фильме Алексея Балабанова)

Редкий случай — почти за месяц до выхода нового фильма Балабанова "Война" его начали ругать. Ругали с чувством, с толком, с расстановкой. Он и не "политкорректный", и "потакающий низменным инстинктам", и "фашистский" и проч. Злобным рецензиям и отзывам несть числа.

Поэтому, собираясь на него, я готовился увидеть нечто среднее между "Триумфом воли" Риффеншталь и "Механическим апельсином" Кубрика. И не хотел этого увидеть.

…Я выходил из кинотеатра с знакомой горькой болью за грудиной.

Нет, фильм не потряс меня! Как не может потрясти правда того, кто ее давно уже знает.

Нет, он не стал для меня откровением. Как не может стать откровением твоя собственная жизнь.

Он просто безжалостно и жестко рассказал мне обо всем том, что я и так уже давно знал.

Как старый фронтовой друг, который, махнув рукой на дела, на расшалившуюся к весне старую рану, вдруг приехал к тебе, и ты уже, в который раз, с трогательной наивностью, вспоминаешь общих друзей, веселые и трагические ситуации, в который раз слушаешь и пересказываешь фронтовые байки. И в этом общении на пару вечеров забываешь об окружающей гнуси и мерзости. До сладкой сердечной боли погружаешься в такое близкое и уже такое далекое фронтовое прошлое.

…После "Брата-2" зритель с нетерпением и робостью ждал следующую работу Балабанова. Будет ли "Брат 3"? И куда дальше уведет режиссера его талант? К каким выводам, к каким истинам?

Уже в "Брате" он безжалостно и честно вычертил облик умирающего города. И грязный, убогий в своей роскошной нищете, Питер стал символом нашего русского безвременья. Он был зрителем узнан и принят с его нищими немцами, спившимися ветеранами, бессмысленными бандюками и отставным солдатом, который живет по своим непонятным, но справедливым законам.

Данила Багров стал символом.

В "Брате-2" Балабанов впервые в современном кинематографе сорвал табу с темы того, кто же виноват в том, что происходит сегодня с Россией. Его интеллектуальная мразь Белкин, проданный с потрохами американцу, готовый в угоду тому убивать и душить кого угодно — он был до портретности похож на тех, кого мы каждый день видели на экранах — министров, банкиров, чиновников.

И Балабанов отправил своего героя за океан — бороться за справедливость. И возникла сказка, лубок. Ласкающая сердце и душу история про солдата, победившего чудище.

Но Балабанов был бы не Балабановым, если бы он так на лубке и остановился. Он должен был пойти дальше. И он пошел.

О чем фильм "Война"?

Он о нас. О России.

Точнее, о том, что ее у нас больше нет. И это самый страшный шок этого фильма. Балабанов страшно и беспощадно отбирает последние иллюзии.

У нас больше нет страны! Нет России!

Разве можно назвать "страной" образование, где в генеральских кабинетах торгуют заложниками, где фээсбэшники успешно совмещают службу с рэкетом.

Где в провинциальных бандитских разборках в год гибнет молодых парней больше, чем за все годы чеченской войны. И эта никчемная, убогая смерть становится чуть ли не верхом геройства, за которую пьют стоя, как за смерть на поле боя.

У нас отобрали, угнали, увели страну.

Все ее богатства теперь принадлежат "цунарефам" с двойным и тройным гражданством, а нам, местному быдлу, оставили настоящий колониальный товар — водку, зеркала и возможность мочить друг друга в бесконечных бандитских разборках.

…Вечером, после фильма, проверяя уроки, я спросил свою дочь: "В каком году была Куликовская битва?" — и она посмотрела на меня своими такими родными, близкими, но удивленно-растерянными