Великий канцлер [Михаил Афанасьевич Булгаков] (fb2) читать постранично, страница - 206

Оправдание у меня есть: эта робость была случайна – плод утомления. Я устал за годы моей литературной работы. Оправдание есть, но утешения нет».

О «двух припадках робости» можно сказать лишь предположительно. Первый – это разговор со Сталиным, когда Булгаков не сумел сказать ему что-то очень важное, о чём жалел всю жизнь. Второй – это разрыв с Еленой Сергеевной Шиловской в 1931 году, который казался Булгакову окончательным.

(обратно) Страсть имеет ли какую-нибудь? – Влюблён. – В окончательной редакции: «У него есть одна страсть, прокуратор… – Страсть к деньгам».

(обратно) Иудейская власть и их церковники, как видите, навязали нам неприятное дело об оскорблении величества… – Эта фраза в окончательной редакции была снята автором.

(обратно) …вымазав полы палюдаментума… – Палюдаментум – военный плащ полководца.

(обратно) …в Нижнем Городе… – По описанию Иерусалима Иосифом Флавием в 4-й главе пятой книги «Иудейских древностей» город был расположен на двух противолежащих холмах (один на западе, другой на востоке), разделённых долиной. На более высоком западном холме (Сионе) находился Верхний город, на восточном холме (Акре) – Нижний город.

(обратно) – В масличное имение, в Гефсиманию за Кедрон… – Гефсимания находилась на северо-восточной окраине Иерусалима на западной стороне Елеонской (Масличной) горы. Название происходит от еврейских слов «гет шемет», что значит – масличное точило. Во времена Христа там был сад маслин.

Кедрон – небольшой поток на восточной границе Иерусалима. Протекал по долине, находившейся между Елеонской горой и городом. Переводится с еврейского как «чёрный», «мутный».

(обратно) Как-то сразу Иуда понял, что погиб… – В следующей машинописной редакции: «…Иуда шарахнулся назад и слабо вскрикнул:

– Ах!

Второй человек сзади преградил ему путь. Первый, что был впереди, торопливо спросил Иуду:

– Деньги, которые получил от Каифы, с тобою? Говори, если хочешь сохранить жизнь!

Иуда закричал отчаянно, но не громко:

– Тридцать тетрадрахм! Тридцать тетрадрахм! Всё, что получил, с собою. Вот деньги! Берите, но отдайте жизнь!»

(обратно) …перекрестили верёвкой. – Почти в каждую фразу этой главы заложен глубокий смысл. Убийцы «перекрестили» кошель верёвкой для того, чтобы напомнить первосвященнику Каиафе, что он повинен не только в крови Иуды, но прежде всего в гибели распятого на кресте.

(обратно) В тени оно представилось ему белым как мел и неземной красоты. – В следующей машинописной редакции: «…представилось смотрящему белым как мел и каким-то одухотворённо красивым».

(обратно) …человек в хламиде… – Хламида – короткий плащ, надевавшийся поверх хитона.

(обратно) – Он встанет <…> когда прозвучит над ним труба Мессии, но не раньше… – В последующих редакциях Низа исчезает из сада ещё до убийства Иуды. В связи с этим был изъят и значительный кусок текста. Но мысль о возможном «воскрешении» Иуды была сохранена писателем. Только с вопросом о «чистоте» выполненного убийства к Афранию обращается уже не Низа, а сам Пилат. И ответ Афрания на вопрос Пилата (« – Так что он, конечно, не встанет?») приобретает оттенок более выраженной зловещей иронии.

« – Нет, прокуратор, он встанет, – ответил, улыбаясь философски, Афраний, – когда труба Мессии, которого здесь ожидают, прозвучит над ним. Но ранее он не встанет!»

(обратно) Над городом висела неподвижная полная луна, горевшая ярче светильников. – Эту картину великого праздника в Ершалаиме под знаком грядущей беды писатель в последующих редакциях не только усилил, но и спроецировал на другое время и на другое место: на город, в котором создавался великий роман: «…всадник неспешной рысью пробирался по пустынным улицам Нижнего Города, направляясь к Антониевой башне, изредка поглядывая на нигде не виданные в мире пятисвечия, пылающие над храмом, или на луну, которая висела ещё выше пятисвечий».

(обратно) …калиги… – Сапоги.

(обратно) …ещё при Валерии Грате… – Валерий Грат – четвёртый прокуратор Иудеи, управлял провинцией с 15 по 26 гг. н.э.

(обратно) …не покончил ли он сам с собою? – Писатель высказывает предположение, как могла родиться легенда о самоубийстве Иуды. Тем самым Булгаков не следует евангельским повествованиям о смерти Иуды, согласно которым Иуда раскаялся, возвратил Синедриону деньги и повесился. И это не случайно. Убийство Иуды Булгаков задумал сразу, в первой же редакции романа. По мысли писателя, человек, совершивший такое преступление, едва ли