Дядя Веня [Алекс Тарн] (fb2) читать постранично, страница - 5

оппозиционеров, включая младенцев! Во страна! Самиздат? Кончился самиздат; да и читать как-то стало нечего — такое чувство, что все это уже было… скучно, мать. Вот ты, что ты все время читаешь?

Мария Борисовна. Чехова, Венечка. Сейчас — Чехова. Его иногда откроешь, особенно пьесы… — сто лет назад, а будто про нас написано. Но есть и много другого…

Войницкий. Ну разве что Чехова… В общем, куда ни кинь — все клин; некуда мне приложить свой богатый профессиональный опыт. Вот и шмонаю сумки по восемь часов в день. Чему ж тут радоваться?

Мария Борисовна. Нет уж, Веня. Как хочешь, но я не могу это принять. Если бы я тебя не знала, не помнила, каким ты был в советские годы, каких-нибудь пятнадцать лет назад… Всегда масса друзей, споры на кухне ночами напролет, напряженная духовная жизнь, какое-то высокое внутренней горение. Казалось — дай вам еще чуть-чуть свободы, еще чуть-чуть силы — вы горы свернете, мир переделаете. Неужели все это исчезло без следа? Не верю. Ты не представляешь, какие надежды я возлагала на приезда Александра. Я была просто убеждена — стоит ему приехать, и все пойдет по-другому; вы снова соберетесь своей прежней компанией и придумаете что-нибудь по-настоящему значительное, как тогда…

Войницкий (с усмешкой). Компанией… как тогда… Они же все как я — кочегары да сторожа. Бригада операторов газовой котельной. Кому мы тут на хрен сдались? Так что ничего «значительного как тогда» нам, увы, не изобрести…

Пауза.

Да и знаешь, в последнее время я все больше и больше сомневаюсь — а было ли когда-либо что-то значительное? Даже там, в России, пятнадцать лет назад? Не было ли все это фальшивкой, хламом, пустопорожней суетой вокруг дивана? Ты вот удивляешься — чего это я на Сашку так взъелся? (машет рукой) Да может он-то меня и лишил моей последней надежды… Пока жил давними иллюзиями — еще куда ни шло; а как ряшку его трехгрошовую воочию увидал после восьмилетней разлуки… тьфу, пакость!

Выходит Леночка в бикини, с одеялом через плечо.

Леночка. К вам можно? Хочу вечернее солнышко поймать.

Расстилает одеяло на скамейке и ложится.

Надо же — конец ноября! (смеется) В Мюнхене — дождь со снегом, а я с таким загаром! Видели бы они, дураки…

Марина выглядывает из дома.

Марина. Машенька, а что мы к обеду будем сооружать? Я там курицу размораживаю.

Мария Борисовна. Можно и курицу. Хотя, знаешь, подожди… (встает) Давай посмотрим, может чего другое придумаем, а то все курица и курица…

Уходит вместе с Мариной.

Леночка. Хорошо бы и в самом деле чего другое. С этой еврейской диетой я тут скоро кудахтать начну. (кудахчет) А, Вениамин Михайлович? Странно, как это вы в Израиловке с такой любовью к курям еще яйца нести не научились?

Войницкий. Действительно. Мы тут все больше высиживаем. Я вот уже десять лет как на яйцах сижу.

Леночка (игриво смеется). Ну и что, что-нибудь высидели?

Войницкий. Навряд ли. (встает) Ладно. Пойду. Надо бы лимон окучить.

Леночка. Ну куда же вы? Вы что, меня боитесь?

Войницкий. С чего это мне вас бояться?

Леночка. Ну вот и хорошо. Вот вам крем от загара — намажьте мне спинку, пожалуйста. По-родственному.

Войницкий (неловко). Ну разве что по-родственному.

Садится рядом с Леночкой, начинает размазывать крем по ее спине.

Леночка. Да, да, хорошо… Плечи, плечи помните… Ну что вы как неродной, Вениамин Михайлович, вы душу вкладывайте, душу.

Войницкий (продолжая размазывать). Больше вам ничего вкладывать не надо?

Леночка (смеется). А вы проказник! Нет, ничего другого вкладывать не надо. Пока. Подождите, мешает (расстегивает бюстгальтер). Мажьте, мажьте. Попку не забывайте.

Войницкий. Попку. Не забываю. Ну, может, хватит?

Леночка. Ну ладно, спинку хватит. (переворачивается на спину) А теперь — животик и грудку…

Войницкий (вскакивает). Черт-те что… Знаете… Грудка, попка… Мрак какой-то.

Уходит.

Леночка (озадаченно). Что такое? Ну что такое? (вздыхает и застегивает бюстгальтер) Дикие люди. Край перепуганных идиотов. Дыра поганая. Никакой цивилизации. У-у-у… скучища проклятая!

Переворачивается на живот и лежит на скамейке, болтая ногами в воздухе.

З а н а в е с

Действие второе

Гостиная в том же доме. Ночь. Время от времени проезжает патрульная машина, и тогда в окне видны отблески ее желтой мигалки.

Серебряков (сидит в кресле перед открытым окном и дремлет) и Леночка (сидит подле него и смотрит телевизор).

Серебряков (очнувшись). Кто здесь? Соня, ты?

Леночка. Да я это, я. Спи уже, надоел.

Серебряков. Боль нестерпимая. Дай мне болеутоляющего.

Леночка. При чем тут болеутоляющее? Поставь свечку — все пройдет.

Серебряков. Сколько раз тебе говорить — свечи при ревматизме не помогают.