Бувар и Пекюше [Гюстав Флобер] (fb2) читать постранично, страница - 3

самом деле, если бы мы сегодня не вышли прогуляться, то могли бы умереть, не познакомившись.

И сообщив друг другу свои служебные адреса, они обменялись пожеланиями доброй ночи.

— Смотрите, не загляните к девицам, — крикнул Бувар с площадки лестницы.

Пекюше сошел по ступенькам, не ответив на эту вольную шутку.

На следующий день во дворе торгового дома братьев Декамбо: Эльзасские ткани, улица Отфейль, 92, - раздался крик:

— Бувар! Г-н Бувар!

Тот высунул в окно голову и увидел Пекюше, который произнес еще громче:

— Я не болен! Я ее снял.

— Что?

— Ее, — сказал Пекюше, показывая на грудь.

Впечатления прошедшего дня, духота в комнате и усиленное пищеварение помешали ему спать, так что он не выдержал и сбросил фланелевую фуфайку. Наутро он вспомнил о своем поступке, не имевшем, к счастью, последствий, и пошел сообщить о нем Бувару, которого этот случай поднял в его мнении на огромную высоту.

Пекюше был сыном мелкого торговца и не знал своей матери, умершей в очень молодом возрасте. Его взяли из пансиона, когда ему было пятнадцать лет, и определили на службу к судебному приставу. Туда явились жандармы, и хозяин его был сослан на галеры. Это была жуткая история, приводившая его в ужас еще и теперь. Затем он перепробовал много профессий: аптекарского ученика, гувернера, счетовода на пакетботе Верхней Сены. Наконец один начальник отделения, прельщенный его почерком, пригласил его писцом. Умственные запросы, вызванные сознанием недостаточности его образования, будили в нем раздражение. Жил он совершенно одиноко, без родни, без любовницы. Воскресным его развлечением было наблюдать за общественными работами.

Самые отдаленные воспоминания Бувара переносили его на берега Луары, во двор одной фермы. Человек, приходившийся ему дядей, повез его в Париж, чтобы обучить торговому делу. Достигнув совершеннолетия, он получил в дар несколько тысяч франков. Тогда он женился и открыл кондитерскую. Через полгода супруга исчезла, захватив с собою кассу. Друзья, хороший стол, а главное — лень, быстро довершили разорение. Но его осенила мысль извлечь пользу из своего красивого почерка; и в течение двенадцати лет он сидел на одном и том же месте у братьев Декамбо: Эльзасские ткани, улица Отфейль, 92. Что касается дяди, пославшего ему когда-то на память знаменитый портрет, то Бувар даже не знал его местопребывания и ничего от него больше не ждал. Полторы тысячи ливров дохода и жалованье переписчика позволяли ему каждый вечер немного подремать в кофейне.

Таким образом, встреча их имела значение события. Они сразу же привязались друг к другу таинственными нитями. И в самом деле, чем объяснить симпатии? Отчего такая-то особенность, такое-то несовершенство, безразличные или противные в одном человеке, привлекательны в другом? То, что называется взрывом, наблюдается во всех страстях. Не прошло и недели, как они уже были на ты.

Часто приходили они друг за другом на службу. Лишь только появлялся один, другой запирал свою конторку, и они вместе отправлялись бродить по улицам. Бувар делал большие шаги, между тем как Пекюше, семеня в своем сюртуке, шлепавшем его по пяткам, словно скользил на колесиках. Так же гармонировали между собою их личные вкусы. Бувар курил трубку, любил сыр, клал сахар в чашку. Пекюше нюхал табак, за десертом ел только варенье и пил кофе вприкуску. Один был доверчив, легкомыслен, щедр; другой — скрытен, раздумчив, бережлив.

Желая доставить удовольствие Пекюше, Бувар познакомил его с Барберу, бывшим коммивояжером, ныне — биржевиком. Это был очень славный малый, патриот, дамский угодник, любитель простонародных словечек. Пекюше остался им недоволен и повел Бувара к Дюмушелю. Этот писатель (он напечатал небольшой курс мнемоники) преподавал словесность в пансионе для молодых девиц, придерживался ортодоксальных взглядов и был серьезного поведения. Он показался Бувару скучным.

Ни один из них не скрыл своего мнения. Каждый признал правоту другого. Изменив привычкам, они покинули свои домашние пансионы и стали в конце концов ежедневно обедать вместе.

Они рассуждали о модных театральных пьесах, правительстве, дороговизне продуктов, мошеннических проделках купцов. Время от времени возвращались в своих беседах к истории с ожерельем или процессу Фюальдеса; а затем доискивались причины Революции.

Они бродили мимо лавок со старым хламом, посетили Музей искусств и ремесел, Сен-Дени, фабрику гобеленов, Дом инвалидов и все открытые для публики хранилища коллекций. Когда у них требовали пропуск, они делали вид, будто потеряли его, и выдавали себя за двух иностранцев, за англичан.

В галереях Музея они с изумлением созерцали чучела четвероногих, разглядывали бабочек с удовольствием, металлы — с равнодушием; ископаемые навевали на них мечты, конхиология была им скучна. Они рассматривали теплицы сквозь стекла и дрожали при мысли, что вся эта листва источает яды. Кедр поразил их особенно тем, что был, по слухам, привезен в