Пересекающиеся параллели [Владимир Быстров] (fb2) читать онлайн

ПРЕДИСЛОВИЕ

 Первые две части романа уже были опубликованы, и я искренне считал, что на этом необычная история, изложенная неведомым автором и случайно попавшая в мои руки, окончена. Видимо, и сам автор этих записок считал так же, прямо указав на это в последних строках своего повествования. Однако, почти год спустя на мой электронный адрес пришло короткое письмо, в котором было всего два слова – "Пожалуйста, позвоните!" – и приведен номер сотового телефона. Подпись на письме тоже выглядела странно, если не сказать – загадочно: "Зотов" (Захаров). Не скажу, что я сразу догадался, от кого именно пришло это послание, но, заинтригованный, тем же вечером позвонил по указанному в письме телефону и между мной и неизвестным мне автором письма состоялся весьма любопытный разговор, который я привожу ниже.

 Я:

 – Добрый вечер! Вы просили позвонить…

 "Зотов":

 – Игорь Владиславович? Спасибо что откликнулись на мое письмо. Я – Захаров! Тот самый…

 Я (сообразив, наконец, с кем разговариваю):

 – В смысле – Алексей Алексеевич?! Вот уж, никак не ожидал, что когда-нибудь доведется поговорить с вами!

 "Зотов" (коротко хмыкнув в трубку):

 – Ну, не совсем Алексей… Но, если вам так удобнее, можете называть меня Алексеем! Я, честно говоря, тоже не предполагал, что увижу свои записки в такой форме! Я имею в виду – в литературной. Но я попросил вас связаться со мной не совсем поэтому…

 Затем, после довольно продолжительной паузы, вызванной, очевидно, размышлениями над тем, как точнее изложить причины, побудившие его искать со мной связи, он, наконец, произнес:

  – Видите ли, история, изложенная в них – точнее, в той части, которая попала к вам – на этом не оканчивается. Если помните, Иван Алексеевич рассказывал, что я писал их вплоть до конца 1998 года. Но так получилось, что на даче я оставил лишь их часть, которую уже посчитал оконченной, и к которой не думал уже возвращаться. Остальное – частично завершенное, частично в черновиках – я забрал с собой, и продолжил это, если можно выразиться, жизнеописание уже дома. Впрочем, ни о какой публикации я никогда и не помышлял! Думал, может, впоследствии детям и внукам будет интересно узнать, как мы жили… Но, раз уж вы опубликовали первую часть моих воспоминаний, возможно, вас заинтересует и продолжение этой истории?

 Растерявшись от неожиданно свалившегося на меня столь щедрого предложения, и даже слегка заикаясь от волнения, я сумел лишь промямлить:

 – К-конечно это… как его… заинтересует! Непременно! Если нужно, я могу сам приехать за ними!

 Было слышно, как "Зотов" негромко рассмеялся:

 – Ну, зачем же приезжать! Как никак, ХХI век на дворе… Надеюсь, с информационными технологиями знакомы? Я отправлю записки по электронной почте. Думаю, даже прямо сейчас! Мог, конечно, и сразу отправить, но не был уверен, что вам они покажутся интересными…

 Помолчав немного, он добавил:

 – Кстати, имена героев, приведенные в вашем романе, меня вполне устраивают! Я даже заменил в своих записках те, что были, на придуманные вами! Так что, вам и поправлять ничего особо не придется! Впрочем, если захотите, можете вносить любые изменения по своему усмотрению. Я полностью доверяюсь вашему вкусу и… порядочности.

 Последнее слово он произнес после небольшой заминки, словно не был уверен, что об этом вообще стоит упоминать.

 На этом наш разговор, собственно, и окончился, а, спустя еще полчаса, на мой адрес пришел и обещанный "Зотовым" текст. Несмотря на весьма внушительный размер, я, буквально, "проглотил" его той же ночью. На подготовку к публикации и саму публикацию тоже много времени не понадобилось – как я уже упоминал в предисловии к первой части, мне еще тогда довольно легко удалось приноровиться к манере письма автора записок, и теперь я уже ощущал себя почти что его двойником. Правда, иногда с небольшим чувством зависти и сожаления, что это – лишь ощущения.

 Больше мне не довелось общаться с "Зотовым-Захаровым", хотя не так давно на мой адрес вновь пришло письмо, подписанное этим именем. Кроме подписи, правда, в тексте письма больше ничего не было, но в качестве приложения оказался еще довольно объемный текст, который, возможно, я еще предложу вашему вниманию.

 С уважением, И.В.Солдатов.

 ПЕРЕСЕКАЮЩИЕСЯ ПАРАЛЛЕЛИ. ВМЕСТО ПРОЛОГА

             * * * * *

 "Параллельные прямые - в евклидовой геометрии прямые,

 которые лежат в одной плоскости и не пересекаются"

 (Большая Советская энциклопедия")

             * * * * *

 Удивительное это занятие – складывание "пазлов". Удивительное и увлекательное. Особенно, когда речь идет о картине, начатой более четверти века назад и все еще неоконченной. Она постоянно изменяется, живет какой-то собственной, не зависящей от нас, жизнью, и, казалось бы, уже нашедший свое место элемент, вдруг оказывается частью совсем другого портрета или события, полностью меняя все изображение. И мы начинаем складывать их заново, уже догадываясь, что вскоре и эта картина исчезнет, сменившись другой, новой…

ГЛАВА 1

"Жил-был — я.

(Стоит ли об этом?)

Шторм бил в мол.

(Молод был и мил...)

В порт плыл флот.

(С выигрышным билетом

жил-был я.)

Помнится, что жил…"

(С.Кирсанов, "Строки в скобках")

 1996 г., февраль

  …из того, что рассказывал Быков, какая-то деталь показалась ему смутно знакомой. Но под грудой других событий и фактов повествования она вначале ускользнула от его внимания, а после и вовсе забылась. И лишь теперь, в этой занесенной снегом избушке, сидя за простым, застеленным клетчатой скатертью столом, при свете старой настольной лампы, он понял, что же так царапнуло его слух тогда, в Москве: "Змей..."

 1981 г., апрель

  Частые звонки "межгорода" разбудили далеко за полночь. Он приподнял голову с подушки – светящийся циферблат электронного будильника показывал четвертый час. Быстро, но осторожно, чтобы не разбудить спавшую рядом жену, проскользнул в прихожую, где на тумбочке стоял телефон, и снял трубку.

 – 37-41? – переспросила телефонистка, – Ответьте Орджоникидзе!

 Почти тут же в трубке, сквозь шорох и треск помех, послышался знакомый, хриплый бас, который с заметным кавказским акцентом весело уточнил:

 – Алексей? Надеюсь, еще не спишь? Или – уже не спишь? Ну, тогда извини!

 – Коля? Что случилось?

 – Да ничего не случилось! Просто в другое время от нас по межгороду не позвонить. Да и все-таки разница во времени... У вас, кстати, который час? А у нас начало десятого!

 – Подожди, я перейду на кухню...

 Захаров взял телефон и, разматывая длинный провод, вышел на кухню, заглянув по пути в комнату двухлетней дочери – она сладко спала, не обращая на шум внимания.

 – Ну, излагай, что там у вас! – продолжил он разговор, устроившись поудобнее на табуретке и облокотившись спиной о стену.

 – Ты, кажется, собирался в этом году к нам приехать? – спросил Николай.

 – Ну да, у меня же отпуск за три года! Проезд оплачивается – так что мы, наверное, всей семьей двинемся! Думали вначале съездить вместе на море, а после я бы отвез их к моим родителям. Ну, а сам бы сходил куда-нибудь. Ненадолго – на недельку, не больше. А что?

 – Да я как раз хотел тебе предложить, как эту недельку использовать и с пользой, и с удовольствием! Ты же в ущелье Куро бывал?...

 1981 г., июль

  В Домодедово Алексей прилетел рано утром. Прямо из аэропорта переехал в Быково, пересел на Як-40 и, спустя три часа, оказался в Орджоникидзе. До отправления рейсового автобуса в Казбеги оставалось еще больше часа, и он устроился за столиком в небольшом кафе у автовокзала, не спеша потягивая теплое горьковатое местное пиво, и закусывая его горячим фычином (осетинский пирог с мясом).

 – А я, вот, думаю – это действительно Леха Захаров, или у меня уже от жары глюки начались! – послышался сзади знакомый голос.

 При виде Рустама, рот Захарова невольно растянулся в улыбке:

 – Нет, старик, от тебя как в песне – не спрятаться, не скрыться! Ты-то как сюда попал?

 – Стреляли… – отозвался Рустам, тоже не скрывая радости, – Наверное, надеялся, что будешь один тут вино пить, пока я во Фрунзе на солнце жарюсь?

 – Ну, допустим, не вино, а пиво, но это, я полагаю, только пока… Пока мы до места не добрались! А там... – Алексей мечтательно прикрыл глаза.

 – Вот, вот, отсюда, пожалуйста, поподробнее! – заинтересовано произнес Рустам, присаживаясь к нему за столик, – Так чего тут намечается? А то меня наши сюда отправили, а зачем – толком не объяснили! Сказали, будут какие-то армейские соревнования по прикладному альпинизму… Кстати, а что это такое – прикладной альпинизм?

 – Да я, честно говоря, и сам не в курсе! Я вообще, можно сказать, сюда случайно попал. Мне Рубеныч – надеюсь, помнишь его? – позвонил. Говорит: - "Ты все равно "на материк" собирался, в отпуск. Съезди, мол, заодно в Казбеги – помоги провести соревнования по скалолазанию для армейцев!" Я-то думал, будет что-то вроде первенства ЦС, а выходит – вообще соревнования только для "спецов"! Ну, и зачем мы им тут нужны? Непонятно…

 – Что неясно – объясним, остальное – заучите наизусть! – строгим голосом вмешался в их беседу неожиданно оказавшийся рядом военный, и, заметив на их лицах удивление и растерянность, рассмеялся:

 – Вольно! Шучу! 

 Захаров незаметно, стараясь, чтобы это не слишком бросалось в глаза, присмотрелся к военному. На вид тому было не больше сорока. Чуть выше среднего роста, он, несмотря на кажущуюся грузность и неповоротливость, двигался на удивление мягко и почти беззвучно. Легкая и свободная песочного цвета форма без опознавательных знаков совершенно не стесняла движений. Брюки-бриджи и короткая до пояса куртка были снабжены множеством карманов и ремешков с застежками, явно предназначавшихся для крепления каких-то инструментов или снаряжения. Ноги были обуты в высокие новенькие ботинки-вибрам армейского образца, а на крупной, наголо бритой и до черноты загорелой голове совершенно терялась необычной формы кепка, больше напоминавшая бейсболку. Она тоже была песочного цвета, с длинным солнцезащитным козырьком  и отворачивающимися ушами, застегнутыми сверху на "липучку". Из-под широко раскрытого ворота куртки виднелась легкая летняя тельняшка, а высоко засученные рукава куртки не скрывали мускулистые, густо поросшие рыжеватыми волосами руки.

 – Майор Кузьмин! – представился он, протягивая руку, – Можно просто Майор, или Старый Майор!

 И, заметив на их лицах недоумение, улыбнулся:

 – Если до тридцати ты все еще майор, то до генерала уже точно не дослужишься! А мне, как понимаете, уже далеко не тридцать... Так что, я и есть самый настоящий Старый Майор! Впрочем, можете звать и просто Сергей, без отчества. Друзья меня зовут или Серый, или Старый – кому как нравится!

 – А "не друзья"? - с едва заметной подначкой поинтересовался Рустам.

 – Не друзья… – майор неожиданно жестко усмехнулся, – "Не друзья" зовут Удав, или Змей. Тоже – кому как нравится… А сейчас собирайте свои пожитки и ко мне в УАЗик – я вас тут с утра дожидаюсь! Ваши, из Федерации сообщили, что вы сегодня прибываете. А вы что же, одним поездом ехали и не встретились даже?!

 Он повернулся и, не дожидаясь, когда Алексей с Рустамом возьмут свои сумки, двинулся через площадь к стоявшему чуть в стороне УАЗику. Отойдя на пару шагов, обернулся к Захарову и, похлопав себя по куртке и штанам, сказал:

 – Это новая летняя полевая форма, для юга! Мог бы и спросить, а не пялиться втихаря!

 Майор развернулся и, больше уже не оглядываясь, пошел к машине. Захаров почувствовал, как от неловкости у него покраснели щеки...

 1996 г., февраль

  ...он встал из-за стола и подошел к окну. За окном уже заметно стемнело. Солнце скрылось за лесом, и только багрово-красный закат указывал, куда оно ушло. Из окна были видны крутой спуск к реке и маленькая фигурка Алексеича, возившегося на льду.

 "Вешки" ставит…" – подумал Захаров.  Он подошел к одной плите, открыл дверку и, видя, что угли уже прогорели, закрыл заслонку. Затем повторил эту операцию со второй плитой, вернулся к столу и зажег настольную лампу...

 1981 г., июль

 У Ермоловского камня майор приказал водителю остановить УАЗик и предложил выйти размять ноги. Прикурив сигарету, протянул пачку Алексею и Рустаму:

 – Курите?

 Рустам с любопытством взял пачку:

 – Ого, "Партагас"! Как ты их куришь? У меня от одной затяжки слезы выступают... А в горле – словно рашпилем прошлись!

 Майор усмехнулся:

 – Привык после одной командировки… Там сигарет вообще не было – только "сигарильос". Знаете, что это?

 – Я что-то слышал… – ответил Рустам, – Это вроде маленьких сигар, что ли?

 – Ну да, табак такой же, только скручен тонко. И, заметьте – никакого фильтра! Тут хоть фильтр есть!

 Майор глубоко затянулся и спросил:

 – Ну что, парни, решайте – где ночевать будете? Тут рядом, назад немного вернуться, небольшой санаторий. У нас с ними договоренность, так что, можно у них. А хотите – можете с нами, в полевых, так сказать, условиях! Палатки я вам выделю...

 – Палатка и у меня есть! – перебил его Захаров, – Ты лучше скажи, майор, нас-то зачем позвал? Я так понимаю, соревнования у вас специальные, по своим требованиям и правилам… Ну, и чем мы можем тебе помочь?

 – Да, откровенно говоря, ничем! – подумав, ответил тот, – Просто командование решило, что на соревнованиях должен быть кто-то из профессиональных альпинистов. Ну, я позвонил знакомым в Федерацию, вот они и предложили вас! Так что, если найдете пару деньков свободных – водки попить, шашлыков поесть – то, считайте, ваша миссия выполнена полностью! Ну, а нет – оставьте свои закорючки на наших протоколах соревнований, и свободны! Хоть завтра отвезу назад в Орджоникидзе!

 – Вот, за что я люблю военных, – рассмеялся Рустам, – так это за честность и прямоту! Ты, старик... ничего, что я так тебя называю? Сам же предложил! Ты, старик, сам подумай, ну чего бы мы сюда поперлись, если бы у нас не было времени попить водки? И вообще – где ты видел нормальных мужиков, у которых на это нет времени? Верно я говорю, Леха?

 Он обернулся за поддержкой к Захарову. Тот утвердительно кивнул головой и добавил:

 – Тем более, на халяву!

 Затем с притворным беспокойством уточнил у майора:

 - Или не на халяву? Тогда лучше сразу вези нас обратно!

 Майор рассмеялся:

 – Больше вопросов нет? Тогда – по машинам! Едем пить водку! Если, конечно, у меня ее хватит на таких сурьезных бойцов...

 Не доезжая Казбеги, УАЗик свернул влево и по заброшенной, уже едва заметной на каменистом склоне старой Военно-Грузинской дороге, медленно пополз в гору, к повороту на Бешеную Балку.

 Место для лагеря было выбрано и оборудовано грамотно, по-армейски обстоятельно. На большой поляне, в нескольких десятках метров от каменистого русла маловодной в это время года речки Куро уже стояло несколько просторных армейских палаток. В центре поляны высился свежесрубленный и ошкуренный шест, предназначенный для флагштока, а в тени деревьев на краю поляны примостился ГАЗ-66 с дизель-генератором и радиоузлом. Из расположенного на крыше его будки "колокола" на весь лес разносилось: "Не плачь, девчонка!"...

ГЛАВА 2

"Не висят на ветке яблоки,

яблонь нет, и веток нет,

нет ни Азии, ни Африки,

ни молекул, ни планет..."

(С.Кирсанов, "Никударики")

 1996 г., февраль

  …Иван Алексеевич осторожно постучал в дверь соседа, подождал немного и, не дождавшись ответа, толкнул дверь – она была не заперта. Он отряхнул с валенок снег, вошел  и поднялся по ступенькам к двери, ведущей в сени. Она тоже оказалась открытой. Не запертой была и дверь, ведущая в комнату.

 – Леха, ты дома? – шумнул на всякий случай, проходя в комнату.

 На стоявшем у окна столе горела настольная лампа, а по столу были в беспорядке разбросаны листы бумаги. Часть из них была исписана мелким почерком, на других записи были сделаны лишь местами, словно пометки "для памяти".  Захаров спал, сидя на стуле и опустив голову на лежавшие на столе руки. Иван Алексеевич, стараясь не слишком шуметь, прошел за занавеску, отделявшую от жилой комнаты небольшую кухоньку, и вытащил из принесенной с собой сетки крупную рыбу. Пошарив глазами вокруг и не найдя ничего более подходящего, он вытащил из стопки приготовленных для растопки бумаг газету, расстелил ее на клеенке кухонного стола и положил на газету рыбу, после чего вернулся в комнату и осторожно потряс спящего Захарова за плечо:

 – Просыпайся, писака, утро на дворе!

 Алексей открыл глаза и ясным, словно и не спал вовсе, голосом поинтересовался:

 – Который час?

 – Да кто ж его знает! – ответил Иван Алексееич, – Я, мил человек, на часы гляжу, когда телевизор включаю вечером! Да и то, чтобы "Время" не прозевать… Утро уже! Солнце скоро подымется, значит, часов восемь будет.

 Он присел на соседний стул и, протянув руку, нажал на кнопку настольной лампы:

 – Свет-то, небось, всю ночь горел? Электричества, верно, нажег!... Нешто, не жалко?

 – А чего его жалеть, Алексеич? – Захаров встал, потянулся, встав на цыпочки, и прошел на кухню к висевшему на стене рукомойнику, – Да и сколько там с одной лампы нагорит?

 Иван Алексеевич с любопытством взял один из лежавших на столе листов бумаги.

 – "У Ермоловского камня..." – прочел он вслух и, обернувшись , спросил:

 – Это который же камень будет? Тот, что на Кавказе, на "грузинской дороге"? На котором генерал Ермолов с Шамилем мировую подписывали?

 – Ты-то откуда знаешь? – удивился Алексей.

 – Так ить, и я, брат, в школе учился! И еще в техникуме тоже, на механика. Я же у нас в совхозе, считай, лучшим трактористом был! Грамот вон сколько – нешто в избе не видал?

 Он положил листок обратно на стол, встал и направился к дверям.

 – Ладно, пошел я! А то с утра как на речку ушел вешки проверять, так еще и не завтракал даже! Я тебе тут судачка на столе оставил – сжаришь. Можешь сейчас, а хучь и на обед! А то, гляди, давай ко мне, вместе пообедаем!

 С этими словами он надел шапку и вышел из комнаты.

 Захаров вытерся полотенцем и вернулся в комнату. Обе плиты уже остыли, и в комнате стало холодно. Он растопил вначале одну плиту, стоявшую в кухне. Затем, поставив на нее чайник, растопил вторую, в комнате, после чего подошел к столу и взял в руки свои записки, перечитывая то, что записал ночью…

 1981 г., июль

 ...из расположенного на крыше его будки "колокола" на весь лес разносилось: "Не плачь, девчонка!.." Заметив, как поморщился Рустам, майор с усмешкой заметил:

 – Что, бойцы, песня не нравится? Сами-то служили?

 – Служили, куда ж от вас денешься!

 – А я нет! – ответил Захаров, – Как после института загремел в "ящик", так и просидел там почти семь лет! Тоже, считай, как в армии!

 Алексей заметил, как майор бросил на него быстрый  и острый взгляд, и как-то странно ухмыльнулся. Но тут же вернулся к своей, очевидно, излюбленной теме:

 – Сейчас, если других планов нет, оставляйте свои вещи в штабной палатке и пойдем смотреть скалу. Послушаем, так сказать, мнение специалистов! Только учтите – скалу выбирал я сам, а к критике я отношусь, как бы это помягче выразиться, не слишком положительно… Прошу учесть, если рассчитываете вечером на шашлыки!

 – Ладно, учтем, Старый! – рассмеялся Захаров и дружески похлопал его по плечу.

 – Ну вот! – улыбнулся в ответ майор, – А я уже решил, что вы ко мне "товарищ майор" обращаться станете! А там, глядишь, еще и честь друг дружке отдавать начнем...

 Скала, выбранная майором для соревнований, оказалась всего в получасе ходьбы от лагеря. Гладкая гранитная стена начиналась почти от самого русла речки и, постепенно становясь более пологой, покрываясь редкими чахлыми деревцами, терялась где-то далеко вверху. Метрах в 30-40 выше ее основания на уступе была организована небольшая страховочная станция – виднелись несколько крючьев, висела перильная веревка. По самой стене были проложены две параллельные трассы, на которых выделялись написанные белой краской цифры.

 – Ну что, неплохая стенка, не ниже "четверки" будет! – заметил, подходя ближе к скале Рустам, – А карнизы, пожалуй, и на "пятерку" потянут!

 – Что значит, "четверка"? – обиделся майор.

 – Не кипятись! – успокоил его Алексей, – Это у нас так сложность маршрута обозначается! Всего шесть категорий, с полукатегориями между ними. Твоя стенка вполне даже ничего! Будь она немного подлинней, да еще где-нибудь на высоте – и на "шестерку" хватило бы!

 – А цифры что обозначают? – поинтересовался Рустам, – Места промежуточной страховки?

 – Какой еще страховки? – пришла очередь ухмыляться майору, – Где это ты видел в реальном бою какую-то промежуточную страховку? У нас, как в  песне – "надеемся только на крепость рук"!

 – Это ты брось! – поправил его Захаров, – Не перевирай песню! Есть там и про страховку, и про вбитые крючья… Лучше скажи, зачем цифры, если  не для страховки?

 – Что значит – зачем? Мы же не ради спортивного интереса по скалам ползаем! Это вы в своем альпинизме дурью маетесь! – ответил майор, и издевательски пропел:

 – "Я спросил – зачем идете в горы вы?..." А нам в горах воевать нужно! Соответственно, цифры эти обозначают места выполнения специальных заданий.

 – Каких таких "специальных"? – продолжал свои расспросы неугомонный Рустам.

 – Ага, сейчас! Все брошу и сразу раскрою тебе страшную военную тайну! – пошутил в ответ майор, – Потерпите до завтра – сами все увидите!

 – Слушай, я вот тоже спросить хотел… – вмешался Алексей, – А для чего такая серьезная горная подготовка? Ну, я понимаю, там, горно-стрелковые части… Так ведь и они по стенкам не лазят! Да сейчас, вроде бы, и боевых действий в таких местах не ведут – чего ж войскам-то в горах делать?

 – А кто сказал, что войскам? – хитро прищурился майор, – Где ты тут регулярные войска увидел? Мы – спецы! Не регулярная армия, и даже не разведка!

 – Это что, "пятерка", что ли? – безобидным тоном уточнил Рустам.

 При этих словах майор, мгновенно посерьезнев, строго спросил:

 – Что значит "пятерка"? Откуда знаешь? Ну-ка, докладывай!

 – Да, ладно тебе Мальчиша-Кибальчиша изображать! Тоже мне, военная тайна! Про Пятое Управление у нас только глухой не слышал – верно, Леха? – обернулся к Захарову Рустам.

 – Так точно! Слышали! – прикладывая к виску руку, шутливо отрапортовал Алексей.

 – К пустой голове руку не прикладывают… – все так же хмуро прокомментировал его действия майор, – Так, где, все-таки, вы про "пятерку" слышали?

 – Расслабься, никто ничего не разглашал! – успокоил его Рустам, – У вас же база здесь недалеко, в Лагодехи, верно? А у нас с Лехой в Лагодехи парнишка знакомый живет, тоже альпинист. Мы у него уже дважды в гостях были, на сбор винограда ездили. Ты, кстати, на "ртвели" ни разу не был? Вначале пашешь, как раб на плантациях, а после кормят до отвала и поят каким-то сладким компотом – "маджари" называется. Так от этого компота два дня еще потом пьяный ходишь! 

 Он рассмеялся и толкнул Захарова в бок:

 – Помнишь, как тебя прямо из-за стола в сидячем положении в автобус грузили?

 – Еще бы! – подтвердил Алексей, – Главное, голова чистая, все соображаю, а руки и ноги как парализовало! Даже пальцем не пошевелить! Хорошо, хоть Нодар своих братьев позвал. Они нас прямо вместе со стульями в ПАЗик и погрузили!

 – Отставить воспоминания! – перебил его майор, – Повторяю вопрос: откуда знаем про "пятерку"?

 – Ну, так я же и объясняю! – удивился Рустам, – В Лагодехи находится учебная база для спецов, верно? О ней же все местные знают! У них там полный контакт – фрукты, продукты… Ну, и спецы, если нужно, и техникой колхозу помогают, да и ребят выделяют, если председатель попросит… Чего это ты так всполошился?

 – Да я не про Лагодехи спрашиваю! – отмахнулся от него майор, – Тем более, что там и база уже не наша, а "дяди Васина"...

 – Чья-чья? – в один голос переспросили ребята.

 Майор усмехнулся:

 – "Шпаки" – они и есть "шпаки"! Десантников! ВДВ, "войска дяди Васи" – что, не слышали ни разу? Ну, да ладно, не о том речь! Тем более что и самой "пятерки" уже нет. Точнее, она, конечно, есть, только называется по-другому. Но вам об этом знать не положено!

 – Постой, так вы не из Лагодехи прибыли? – удивился Рустам.

 – Точно, мне же Рубеныч говорил! – вспомнил Алексей, – Вы из Армении, из этого, как его... Ленинакана, кажется, правильно?

 – Болтун ваш Рубеныч! – беззлобно ругнулся майор.

 – Нет, постой! – словно клещ вцепился в него Рустам, – Тогда вообще непонятно, с какого боку-припеку здесь скалолазание!

 – Как это, с какого? – пришла очередь удивляться майору, – Да вы, парни, с Луны свалились!

 – Не, не с Луны! Я – из Фрунзе, а Леха – так вообще с БАМа! Ну и что с того? Это как-то объясняет ваше увлечение скалолазанием?

 – Вы что, про Афган не слышали?

 – Ну, почему не слышали, что-то такое было в газетах … про "интернациональный долг",  "братскую помощь"... – отозвался Алексей.

 – Какая, на хрен, помощь! Мы там уже второй год, и увязли по … Вобщем, "мама, не горюй"! Понятно, что об этом нигде не говорят и не пишут…

 – Все равно не понял! – упрямо повторил Рустам, – Насколько я слышал, там какие-то местные бандиты... Ну, вроде душманов, как в Средней Азии! И армия, я так понимаю,  занимается их уничтожением! А твоим спецам что там делать?

 – Спецам? – зло прищурившись, переспросил майор, – Душманы, говоришь? Эти "душманы" воюют столько, сколько живут на свете, а точнее – столько, сколько существует этот самый Афган! И, уж поверь, воевать они умеют! Тем более что они – у себя дома, и каждый камушек в своих горах знают! А во-вторых, они же не просто сами воюют, у них и учителя хорошие имеются – наши старые знакомые еще по Вьетнаму... И оружие подкидывают – да, не простое, а самое наиновейшее! – и самих "духов" обучают на своих тренировочных базах. А в последнее время и сами все чаще стали в горах появляться. А ты спрашиваешь: чего, мол, там спецам делать! Вот регулярной армии там точно делать нечего! Да только, кто ж нас слушает? Гонят туда молодых пацанов, как баранов – думают, чем больше, тем лучше! На одних морально-волевых только и выезжают, с-суки!

 Майор замолчал, похлопал себя по нагрудным карманам и, достав пачку своего любимого "Партагаса", закурил, жадно затягиваясь крепким дымом. Сделав несколько быстрых затяжек, он решительно затушил сигарету.

 – Все! Политминута окончена! Вечером поговорим! Если, конечно, будет такое желание… – закончил он разговор и быстрым шагом пошел по направлению к лагерю.

 Друзья, походив еще немного вдоль скалы, на которой были размечены маршруты предстоящих соревнований, тоже направились к своей палатке...

ГЛАВА 3

"..еще туманно, непонятно,

но калька первая снята,

сейчас начнут смещаться пятна,

возникнут тени и цвета..."

(С.Кирсанов, "Зеркала")

1995 г., декабрь

 Прилетая в Абакан, Захаров всякий раз невольно вспоминал аэропорт в Таллинне. Действительно, построенные по одному проекту, они были похожи, словно братья-близнецы, вплоть до высоких кожаных кресел в зале ожидания на втором этаже. Но внешним сходством все и ограничивалось. В отличие от Таллинна, аэропорт в Абакане был хронически пуст. Самолеты садились здесь, в основном, пролетом. Местные же рейсы особой популярностью перестали пользоваться сразу после прихода Нового Времени. Впрочем, "новым" это время Алексей никогда не называл. Скорее это был такой странный его отрезок, когда внезапно исчезло Прошлое, со всем хорошим и плохим, что в нем было. Исчезло так, словно и не существовало никогда. А то, что пришло ему на смену, оставляло ощущение чего-то ненастоящего, временного… Казалось, еще немного, и оно тоже исчезнет, растворится в белесой туманной пустоте, не имеющей ни границ, ни самого Времени. Одно слово – Безвременье...

 Выйдя на привокзальную площадь, он огляделся. На стоянке виднелись несколько машин частников-таксистов, а немного в стороне, ближе к служебному входу, стояла новенькая черная "Волга". "Начальник какой-нибудь приехал, наверное", – подумал Захаров, но "Волга" неожиданно тронулась с места и, подъехав к нему, затормозила.

 – Алексей Алексеевич, садитесь, я за вами! – приоткрыв форточку, крикнул ему водитель.

 – Олег, ты здесь какими судьбами? – обрадовано спросил Захаров, забираясь внутрь машины, и понимая, что теперь ему уже не придется добираться до городского автовокзала и затем несколько часов трястись до конечного пункта своей командировки на рейсовом ЛАЗе.

 – Семеныч отправил вас встретить!

 Олег был личным водителем начальника монтажного управления Владимира Семеновича Горбенко, к которому и направлялся Захаров.

 – А "Волга" откуда? У Семеныча, вроде, УАЗик был? – спросил Алексей, устраиваясь на просторном переднем сидении, покрытом еще заводской полиэтиленовой пленкой. Видимо, хозяин машины никак не решался снять ее, чтобы не испачкать новенькую обшивку.

 – Так это не его машина, это – моя! – не отрываясь от заснеженной, покрытой тонкой ледовой коркой трассы, весело рассказывал Олег, – На служебной неохота было трястись, вот я и поехал на своей. Пусть обкатывается!

 – Постой, а у тебя-то "Волга" откуда? Вам же, помнится, уже полгода как зарплату одними окорочками выдают!

 – Так, это… купил, за "ваучеры"! Точнее, за акции, которые нам вместо них выдали.

 – Это что – за акции вашего СМУ? – еще больше удивился Алексей, – Кому же, интересно, они понадобились?

 – А вот, кому-то, значит, понадобились! – гордо ответил Олег, – Да вы сейчас с ними сами познакомитесь, они тоже в "гостинке" живут!

 "Гостинкой" здесь называли небольшой коттедж, предназначенный специально для таких, как Захаров, командированных. Правда, командировочные приезжали сюда крайне редко, и здание, по большей части, использовалось как своеобразный "дом отдыха" для местного начальства. На многочисленных проходивших здесь застольях можно было встретить, как главу местной администрации, так и начальника какого-нибудь соседнего СМУ. Заглядывало сюда и милицейское начальство, и даже прокурор города. Семеныч был радушным хозяином и не отказывал никому. Впрочем, радушие это было продиктовано, скорее, природной деловой хваткой и предприимчивостью – ни один крупный государственный заказ не обходился без его участия, при котором он никогда не забывал и о собственных личных интересах. Огромный особняк с гаражом на четыре машины и сауной с бассейном явственно подтверждали это.

 – И много их, этих покупателей? – поинтересовался Захаров.

 – Двое! – отозвался Олег, – Правда, там, в "гостинке" еще один мужчина поселился, но тот сам по себе. Да вы не волнуйтесь, для вас место всегда есть, вы же знаете!

 Захаров и вправду это хорошо знал. С Семенычем он был знаком уже почти десять лет, практически со дня своего приезда на БАМ. Тогда Семеныч был еще только бригадиром монтажников и в поселок строителей, где работал Захаров, приехал в командировку. В первый же день своего приезда Семеныч сильно напился в рабочей столовой, служившей по вечерам кафе, и Алексей увел его от греха подальше к себе в общежитие. 

 – Как звать-то тебя, алкаш? – с иронией поинтересовался он на следующее утро.

 – Меня?

 С похмелья мозги, очевидно, работали туго, и гость надолго задумался. Потом, наконец, вспомнив, радостно воскликнул:

 – А звать меня, как Высоцкого! Семеныч я! Владимир!

 Память, однако, у Семеныча оказалась хорошей, и когда два года назад они встретились в кабинете главного инженера алюминиевого завода, он радостно воскликнул:

 – Ба,  знакомые все лица! Да это же мой "бамовский" спаситель!

 И, обращаясь к главному инженеру, безапелляционно заявил:

 – Как хочешь, Николай Сергеевич, а этот парень будет жить у меня в "гостинке"!

 С тех пор Захаров, приезжая в Саяногорск, всегда поселялся у Семеныча, даже если и забывал предупредить того о своем приезде.

 "Гостинка" состояла из расположенного на первом этаже просторного холла, служившего одновременно гостиной и столовой, и помещавшейся рядом с ним кухни, оборудованной всем необходимым. Здесь же на первом этаже находился небольшой санузел с туалетом и умывальником. На второй этаж вела довольно крутая лестница. Там располагались две комнаты для гостей, - на два и три спальных места, - и ванная комната.

 Захаров вошел в прихожую, разделся и прошел в гостиную. На диване перед обеденным столом сидели два крепких коротко стриженных молодых парня, одетых в одинаковые китайские спортивные костюмы. Рядом на стуле бочком пристроился смутно знакомый Захарову монтажник из управления Семеныча и заполнял какие-то бумаги. На полу перед ними стояла большая спортивная сумка, доверху набитая денежными купюрами. Захаров негромко кашлянул, чтобы привлечь внимание:

 – Добрый вечер! Меня зовут Алексей!...

 1996 г., февраль.

  …возиться с рыбой не хотелось, и он отнес судака Алексеичу.

 – Чего мы с тобой будем по своим избушкам прятаться, точно медведи в берлогах? – объяснил он старику, – Во всей деревне кроме нас ведь никого нет! Зажарь его, бедолагу, вместе и съедим!... А можем и по стаканчику пропустить – принести?

 – Ну, уж нет! Сказал же, я твою отраву и нюхать не стану! – обрезал Алексеич, – Али тебе самогонка не по нраву пришлась?

 – Скажешь! Самогонка отличная, прямо как по маслу проходит, сразу в кровь! Я вот читал в какой-то книге насчет такого напитка: "... словно ребенок босыми ножками по душе прошел!"

 – Надо же! – усмехнулся Алексеич, – Чего только не удумают – "босыми ножками..."

 Потом ненадолго задумался и неожиданно выдал:

 – А, ить, верно – именно бОсыми! Потому как, мягонькие они – ножки-то ребячьи – и душу, должно, ласкают, ласкают... Ну, прям, как моя самогонка!

 От такого сравнения Захаров невольно расхохотался…

 К себе в избу он вернулся, когда уже стало смеркаться, и первым делом протопил обе плиты, пожалев в который раз, что прежняя хозяйка дома разобрала стоявшую прежде в доме настоящую русскую печь. Протопить плиту было, конечно, легче, да и жар она давала быстрее. Но так же быстро и остывала, и уже к утру в доме становилось ощутимо холодно.

 Он прошел к столу с разбросанными по нему исписанными листками, зажег лампу и вернулся к своим мыслям. Воспоминания путались, вытесняя, и сменяя друг друга, как картинки в калейдоскопе. "Я мозаику сложу из разбившихся сердец" – неожиданно всплыла в памяти строка недавно еще популярной песни...

 1981 г., июль

 …палатку поставили немного в стороне от лагеря спецназовцев.

 – Правильно! – одобрительно заметил майор, подходя к ним, – Незачем бойцов смущать неуставными застольями!

 – А у нас еще и застолье будет?! – хитро улыбаясь, "удивился" Рустам, – Правда, помнится, какой-то военный - майор вроде бы... Ты не помнишь, Леха, в каком он был звании? Ну, пусть будет майор! Так вот, этот майор вроде какие-то шашлыки обещал...

 – Да-а, точно! – подхватил Захаров, – Теперь и я тоже припоминаю! И еще, кажется, речь шла о какой-то водке… Старый, а ты случайно этого майора тут не встречал? Сбежал, наверное, от ответственности!

 – Ладно, хватит трепаться, балаболки! – прервал их насмешки майор. – Сказал, будут шашлыки, значит, будут!

 Он обернулся к лагерю и крикнул:

 – Сержант! Курбатов, ко мне!

 – Я, товарищ майор! – тут же отозвался, словно из-под земли возникший, невысокий  черноволосый и широкоскулый солдат.

 Захаров и Рустам снисходительно рассматривали подошедшего бойца.

 – Что, парни, не похож на "спеца"? – усмехнулся майор, – А вы вообще как себе представляете настоящего спецназовца? Ладно, не напрягайте то, чего мать-природа не дала! Так и быть, расскажу я вам одну байку. Мне ее еще мой инструктор рассказывал, а теперь и я ее своим бойцам повторяю. Вместо аутотренинга, чтобы уверенность в них выработалась. Вобщем, слушайте! Вот дерется, к примеру, деревня с деревней. А в одной из них парень такой есть – здоровенный, тренированный… Каратист, вобщем! Назовем его, скажем, Петя. Вот этот Петя – бац одному ногой, бац другому рукой! Стоит на поле, мускулами играет. Думаете, он спецназовец? Не-а, спецназовец – Вася! Маленький такой, щупленький. Сидит этот Вася себе тихо в кустах и кирпичи пуляет… Как дал – так Петя и с копыт! Такая вот у нас байка…

 Пока майор рассказывал эту историю, Алексей искоса поглядывал на сержанта. Тот стоял, не шевелясь, уставившись влюбленными глазами на своего командира и ловя на лету каждое его слово. Майор заметил взгляд Захарова, обернулся к сержанту и рассмеялся:

 – Вольно, Курбатов! Что там у нас с мясом?

 – Поросенок дожаривается, товарищ майор! Еще минутки три подождите, пожалуйста!

 – Как поросенок? – удивился Рустам. – Ничего себе "шашлычки"! Да мы с тобой, Старый, вовек не рассчитаемся!

 – Так я как раз к этому и веду! – ухмыльнулся майор, – Послушайте, парни, чего вам шляться на своей "гражданке"? Мотаетесь, где ни попадя...

 Он ткнул пальцем в Захарова:

 – Этот, вон, вообще куда-то в тундру-тайгу удрал! Небось, натворил чего? Так, не переживай! Приходи ко мне – у нас тебя точно никто не достанет!

 – Это ты нас к себе на службу что ли приглашаешь? – полюбопытствовал Захаров, – Так мы же, хоть и уже не очень молодые, но все равно "необученные"!

 – А мне от вас много и не нужно! Будете ребят тренировать да своим хитростям обучать. Я так думаю, в горах-то много чего попробовать успели? Небось, и на льду ночевали, и в лавинах бывали...

 – Было, а то как же! – солидно подтвердил Рустам, – Леха – тот вообще, можно сказать, большой любитель на лавинах кататься! А что, Леш, где наша не пропадала! Может, рванем к майору в его Центр?

 Он обернулся к майору:

 – У тебя там условия-то как? Ну, жилье, девочки...

 – Сержант! – неожиданно прервал его разглагольствования Захаров, обращаясь к продолжавшему стоять рядом солдату, – Откуда у тебя это?...

ГЛАВА 4

"Метет история осколки

и крошки битого стекла,

чтоб в галереях в позах стольких

ложь фигурировать могла"

(С.Кирсанов, "Зеркала")

 1995 г., декабрь

 В двухместном номере, который обычно занимал Захаров, одна кровать была смята, а на тумбочке возле нее лежали чьи-то туалетные принадлежности. Хозяин, впрочем, не явился ни к ужину, ни позже, когда Захаров уже ложился спать. Лишь утром, встав с постели и направляясь в ванну, он заметил на соседней кровати спящего мужчину.

 Придя в монтажное управление, Алексей поднялся на второй этаж и, поздоровавшись с приветливо улыбнувшейся ему секретаршей, вошел в кабинет начальника.

 – Что там у тебя за хлопцы поселились? – поинтересовался он у Семеныча после первых приветствий.

 – А что, беспокоят?

 – Да, нет... Просто видок у них, прямо скажем, не очень. Больше на каких-то рэкетиров похожи. Или на "братков"!

 – Да они, считай и есть "братки"! – со злостью отозвался о своих постояльцах Семеныч, – Знаешь, чем они занимаются? Скупают у моих рабочих акции, которые мы им выдали взамен ваучеров! У меня, сам понимаешь, "налички" – кот наплакал! Только на самый крайний случай держу, если кому в командировку ехать, или в отпуск, там... Нет, продуктами я всех обеспечил! С этим у нас все в порядке! И старых связей хватает, да, если нужно, и город помогает. Но это же все только по бартеру! А людям нужна наличка! Кто-то в другой город к родне съездить хочет, другому – детям какую-никакую одежонку прикупить нужно… Да, мало ли для каких целей! Чего говорить, мы и сами без налички никуда! А у этих – денег немеряно!  И откуда только берут!

 – Да я вчера заметил! – подтвердил Захаров, – Полный баул денег. И работяги твои тоже там толпятся... Откуда, говоришь, они?

 – Вроде как из Москвы... Но это, разумеется, просто скупщики. Настоящие хозяева по стране не мотаются!

 – А ты сам-то хоть понимаешь, к чему это может привести? – спросил Алексей.

 – Да понимаю, не маленький! А что я могу сделать?! Ты же видел, какими они деньгами ворочают! Вон, Олег мой, сразу "Волгу" себе взял!

 – Ну, и зачем ему, спрашивается "Волга"? Да еще сейчас, когда денег совсем нет! Тогда уж лучше деньгами бы взял...

 – Э, брат, эти скупщики – они тоже не дураки! Они ведь что предлагают: если акции за деньги – цена одна, пониже, а если в обмен на машину, то выходит почти в полтора раза дороже! Да и народ тоже ведь думает… Деньги что – сегодня есть, а завтра уже все и проел! Или того хуже – вовсе в бумагу превратятся! А если машину взял, так ее у тебя уже никто не отнимет и не обесценит. К тому же, я так думаю, у них с автозаводом или с какой-нибудь торговой фирмой договоренность есть. Те им цену скинули, чтобы поскорее машины продать, а эти здесь продают по магазинным ценам. Еще и дополнительный навар получается!

 – Гляди… А то завтра придешь на работу, а здесь – новый хозяин! И попрет он тебя, как говорится, без выходного пособия! – без улыбкизаметил Алексей.

 Семеныч только расстроено махнул рукой:

 – Да я и сам уже думал об этом! Хотел на них прокурора натравить, так он говорит: "А что я сделаю? На деньги у них все бумаги есть, из московского банка. Есть и командировочные удостоверения, и даже какая-то коммерческая компания там указана – ООО "Приват-Капитал", кажется… Так это что – они уже и акции САЗа скупают полным ходом!

 – Не может быть! – ахнул Захаров. – Это же алюминий, стратегическое сырье! Да у нас таких предприятий на всю страну с десяток, не больше!

 – Может, брат, может! Сейчас все возможно! Если в газетах, вон, пишут, что наши вояки стратегическим оружием торгуют, то что говорить про какое-то там сырье! Да ладно, плетью обуха не перешибешь... Как там сосед твой – не беспокоит? – решил сменить тему Горбенко.

 – А я его, считай, и не видел! Спать ложился – его еще не было, а сейчас уходил – он еще спал.

 Семеныч ухмыльнулся:

 – Так это я его вчера угостил… Ну, ты знаешь, как я угощаю!

 – Да, уж, не приведи господи тебе в лапы попасть! – пошутил Захаров. – А кто он? Тоже из этих, из скупщиков? С чем пожаловал?

 – Я, честно говоря, и сам толком не знаю, кто он и откуда! Познакомились в Комсомольске, на вокзале, поезд вместе ждали. Потом до Хабаровска вместе ехали, в одном купе. Разговорились... Он охотничьим оружием торгует. Нет, ты не подумай – у него все законно! И договоры есть с Тулой, с Ижевском – кто там у нас еще охотничьи ружья выпускает? Но связи и возможности у него – будь здоров! Все, что хочешь, может достать! А ты же знаешь мою слабость к охоте. Вот я и поинтересовался у него, нельзя ли "сайгу" купить. Ее же в свободной продаже не найти даже в Москве! А я у Пети Мельниченко такую прошлым летом на охоте видел. Ты же Петю-то знаешь?

 – Это который из Черемушек, со станции?

 – Нет, на станции там другой начальник, а он – управляющий электросетями… Так вот у Пети я тем летом как раз и видел такую "сайгу". Ну, и тоже загорелся – хочу! А тут прямо как по заказу и этот парень подвернулся! "Без проблем!" – говорит, – "Готовь деньги – через неделю привезу."

 – Ну и что, привез? – поинтересовался Захаров.

 – А что же мы, по-твоему, обмывали?! Просидели у меня в сауне до трех ночи! Но, скажу я тебе, это не ружье, а сказка! Штучное изготовление, приклад резной, инкрустированный… Так он мне еще и оптику к нему привез, причем не нашу – немецкую!

 Подумав немного, Семеныч неожиданно предложил:

 – Слушай, а давай сегодня вечером у меня соберемся! Пригласим этого хлопца, – его, кстати, тоже Лешкой зовут, – посидим, побеседуем… Может, и у тебя с ним какие-то дела сложатся! Парень-то неплохой, а главное – честный. А это сейчас, сам знаешь, бо-о-льшая редкость!...

 Вернувшись вечером после работы в гостиницу, своего соседа Захаров там не застал, и в гости отправился один, оставив на тумбочке записку, в которой сообщил о предложении Семеныча присоединиться к ним. К тому времени, когда его тезка появился у Семеныча, они успели только по разу зайти в парилку да выпить по бутылке пива.

 – Ну, и как же мне теперь к вам обращаться? – пошутил Семеныч.

 – Давай, ты будешь Леха Первый, как царь-батюшка!– указал он на торговца оружием, – а ты, Алексеич, соответственно, Леха Второй!

 – Зови меня лучше Лис, – негромко предложил "оружейник"…

 1981 г., июль

 …– Сержант! – неожиданно прервал его Захаров, – Откуда у тебя это?

 Вместо пояса брюки сержанта были стянуты ярко-оранжевым австрийским репшнуром (вспомогательная веревка), пряжкой в котором служила заметно потертая титановая "восьмерка" (приспособление для спуска по веревке, по форме напоминающее цифру 8).

 - Так, это... Змей подарил... то-есть, извините, товарищ майор!

 – Отставить разговорчики! – строго, но беззлобно рыкнул на него майор. – Тащи лучше сюда поросенка! А вы кончайте болтовню! Режьте хлеб, доставайте зелень...

 - И стаканЫ! – добавил неугомонный Рустам.

 – Щас! – отрезал майор, – Стаканы им еще подавай! Кружками обойдетесь! Выполняйте, время пошло! А я пока за водкой схожу…

 Он поднялся и своей характерной мягкой и быстрой беззвучной походкой направился в сторону лагеря.

 – Интересный мужик! – заметил Рустам, обращаясь к Алексею, – Заметил, как он ходит? Тихо, как кот… Такой подойдет сзади – и раз!

 – Брось ерунду нести – "и раз"! Нужен ты ему! – передразнил его Захаров, – Лучше скажи, ты ничего в этой "восьмерке" не заметил?

 - Вроде нет... "восьмерка" как "восьмерка"! А что?...

 1996 г., февраль

 … – Слышь, Алексеич, может привезти тебе какую-нибудь бердану? Сидишь тут один среди леса… Вон, и волки уже наследили!

 Захаров с сумкой через плечо беседовал с Иваном Алексеевичем на пороге его дома.

 – Ты, никак, уже домой собрался! – обратил внимание на его сумку старик, – Чего ж так? Побыл-то три денька всего… Али дома дела какие срочные?

 – Брось, какие там дела! Заскочу на денек в Питер, родителей навещу, Ну, в Москве еще кое-чего для работы прикупить нужно, а после сразу домой. Дочка, наверное, уже забывать стала, как папка выглядит!

 Вспомнив о жене и дочери, Захаров улыбнулся.

 – Дочка-то большая? – полюбопытствовал Алексеич.

 – Скоро пять! – с гордостью ответил Захаров.

 – Какая же это большая! – удивился Алексеич, – Самому-то, уж, поди, за сорок?

 – Так я женился поздно! Чего, думаю, спешить? Вначале на семейные дела времени не было, после – подходящей невесты не найти… Зато теперь жена у меня молодая, красивая! Привез бы показать, да, боюсь, отобьешь!

 – Ой, не смеши старика! Куда мне здесь молодуха? Мне б какую-нибудь бабульку лет шестидесяти! Да чтобы своя была, деревенская! Чтобы и в огороде управлялась, и дома порядок был. А то одному уже тяжко стало… Да и скучно! Вот ты сейчас уедешь, и у меня кроме курей да кота ни одной живой души рядом и не будет. С ними только и обчаюсь! Как этот... "робинзон крузе"!

 – Ты мне не ответил, отец, – ружьишко-то привезти? Могу обычную двустволку, а можно и "двойник" - "белкой" называется. А то, хочешь, "тройник" привезу! Здесь такого точно ни у кого нет!

 – Про "белку" слыхал... Это у которой один ствол под мелкашку заделан? Мне-то такая куда? Ворон, разве что, с огорода гонять! А "тройник" – это что ж за зверь такой будет?

 –  Считай, та же "белка", только есть еще один ствол, третий. Нарезной, под автоматную гильзу.

 – Нарезной, конечно, неплохо бы... – задумчиво протянул Алексеич, – Да, только три ствола все ж многовато! Их ведь на себе таскать надобно! А мне уже, чай, не двадцать годков! Ты, лучше, вот что скажи – у нас тут охотники с городу приезжали, так я у них видел ружье такое, на "калашникова" сильно похоже. Только  очередями стрелять не может. Да мне очередями и не нужно! Главно – нарезное! С ним, понятно, поспокойнее будет, эт-правда! Людей-то в округе совсем не стало, вот зверь и осмелел! И волки шалят, да и медведи появляться стали, чуть не в дом лезут! А уж кабаны прошлой осенью весь огород у меня изрыли! Едва совсем без картошки не остался! А кабаны какие? Что твой паровоз! Такого кабанчика только с "винтаря" и возьмешь!

 Обняв старика на прощанье, Захаров закинул сумку на за спину и пошел по проторенной в снегу тропинке вверх, к расположенной в полукилометре автобусной остановке...

ГЛАВА 5

"Водкой бы забыться,

Лечь бы и проспаться!

Спусковой скобы сталь

прикипела к пальцам..."

(С.Кирсанов, "Смерть лося")

 1995 г., декабрь

 … – Можете звать меня Лис, – предложил "оружейник".

 – А почему Лис? – удивился Семеныч.

 – Мне так привычнее, – не вдаваясь в долгие объяснения, коротко ответил тот.

 – А что, у нас в школе одного парня тоже Лисом звали! – поддержал его Захаров, – У него фамилия была – Лисовенко. Ты, часом, не Лисовенко?

 "Оружейник" промолчал, и Захаров, видя, что он не расположен к откровенности, добавил:

 – А, впрочем, какая разница! Лис – так Лис!...

 Семеныч сломался быстро. Вероятно, сказались и предыдущее застолье, и напряженная обстановка на работе. Да и возраст – ему было уже далеко за 50 – тоже давал о себе знать. Заметив, что хозяин уснул на лавке в предбаннике, Лис предложил:

 – Может, пойдем в гостиницу? А то неудобно как-то – хозяин спит, а мы тут гуляем...

 – Давай! – согласился Захаров, – У меня в "гостинке" еще бутылка "Кремлевской" есть. Из Москвы везу. Хотел Семеныча угостить, да ему, видно, уже ни к чему! Нужно только жену его предупредить, что он тут остался…

 По дороге в гостиницу Лис немного разговорился.

 – Я, ведь, почему оружием занялся… Жить как-то нужно, а специальности у меня, считай, никакой нет! До перестройки в армии служил, помотался по миру – даже в Африке побывал! А в восемьдесят шестом, после ранения списали вчистую. Как из госпиталя вышел, так и мотался без работы. А когда перестройка началась, совсем туго стало! Никто никуда брать не хотел, только бандюки, считай, постоянно предлагали: "Давай, мол, к нам, кооператоров доить! Бабла – немеряно!" Но к браткам меня как-то не тянуло. Повезло,  что старых армейских друзей встретил. Помогли с деньгами, дело подыскали… Они, оказывается, давно уже охотничьим оружием занимались. Ну, и предложили мне, бери на себя Сибирь и Дальний Восток, "окучивай"!

 Он невесело усмехнулся:

 – Вобщем, как у Ильфа и Петрова с сыновьями лейтенанта Шмидта!

 – Постой, – перебил его Захаров, – а как же ты в Африку-то угодил? Туда ведь только военных советников отправляли!

 – Все верно – я и числился военным советником! В… да это уже и не важно! Скажем так: в одной "банановой республике"... Тогда ведь нигде не писали, что мы вообще там были! Да и "советник" – это только название, сам понимаешь...

 – Спецназ, что ли? – уточнил Захаров.

 – Ну, да, типа того… А после этой Африки даже записи никакой нигде не осталось, только номер части, да и тот – "левый"! Если бы не Змей, так и болтался бы по гарнизонам…

 – Змей? – переспросил Захаров. Ему показалось, что он уже слышал это прозвище, но где и когда, вспомнить не смог, и вскоре уже забыл об этом факте.

 – Ну, да! У командира моего кличка была такая – Змей!

 Вспомнив о нем, Лис невольно усмехнулся:

 – Правда, иногда еще Горынычем звали! Серьезный был мужик, строгий... 

 1981 г., июль

 Когда в отблесках костра у палатки появился сержант, у Алексея с Рустамом перехватило дух – в руках он держал короткий и толстый, выструганный из ветки орешника вертел, на котором, блестя румяной корочкой и капая не успевшим еще остыть, горячим жиром, красовался молочный поросенок.

 – Ты как? – судорожно сглотнув слюну, спросил Рустам.

 – Щас захлебнусь!

 – Я тоже... Ну, что ты там застыл, как статуя Командора?! Давай скорее клади его сюда! –поторопил сержанта Рустам, подвигая к нему широкую плоскую крышку от бочки с водой, предусмотрительно прихваченную им из лагеря.

 Из темноты к костру бесшумно скользнула фигура майора с двумя бутылками водки в руках.

 – Ну, что, бойцы, начнем знакомиться? – сказал он, водружая бутылки на импровизированный стол.

 – Начнем, начнем! – быстро повторил за ним Алексей, вытаскивая из ножен охотничий нож, и попутно решая, с какой стороны отхватить кусочек поаппетитнее.

 – Дай-ка сюда! – деловито произнес майор, отбирая у него нож, – Вам, штатским, только доверь – или порежетесь, или продукт испортите!

 Захаров послушно отдал нож майору и, вспомнив о своих сомнениях, позвал сержанта:

 – Сержант! Курбатов! Можно взглянуть на твою "восьмерку"?

 – Что ты в ней такого нашел? – поинтересовался майор, быстро разделывая поросенка на крупные, исходящие паром куски.

 – Да уж больно знакомой показалась… – ответил Захаров, внимательно рассматривая ее в тусклом свете костра, – Ты где ее взял, Старый? Это же не фабричная, верно? У нас такие не делают...

 – "Где взял, где взял"... купил! – отшутился майор. Но, заметив напряженный взгляд Захарова, погасил улыбку и уже серьезно добавил:

 – Парнишка один из моих бывших бойцов отдал. Инструктором у меня работал. А после Афгана, когда домой возвращался из госпиталя, заехал в гости, ну и подарил! Вроде как талисман или сувенир, что ли... Говорит, "восьмерка" эта жизнь ему спасла. Он когда по стене от "духов" на ней уходил, так пуля прямо в нее и попала! Только срикошетила в плечо. А так бы точно в грудь вошла! Там и отметка осталась...

 – Вижу... – отозвался Захаров, ощупывая пальцами зазубрину на одном из ее колец, – А как звали парнишку не помнишь? Не Нодар?

 Услышав знакомое имя, Рустам тут же повернулся к Захарову и взял "восьмерку" в руки.

 – Думаешь, его приспособа?

 – Что это вы там все шепчетесь?! – вмешался майор, – Ну, да, Нодар его звали, точно! Знакомый, что ли?

 – Знакомый… – подтвердил Алексей, – И приспособа тоже знакомая… Мне ее на Кировском сделали. Видишь, на верхнем кольце дырки почти совсем не видно?  Это я специально так заказывал! Там дырка и не нужна вовсе – через верхнее кольцо веревка просто перекидывается! Потому и пуля насквозь не прошла.

 – Ну, вы, парни, даете! Чисто мистика какая-то! – удивленно произнес майор, – Такие совпадения, что впору в судьбу поверить да к гадалке идти!

 – А ты сходи! – серьезно предложил ему Захаров, – Я уже как-то раз пробовал...

 – Ну, и...

 – Ничего! Живой, как видишь! Пока что…

 Он повернулся к Рустаму:

 – Верни парню его амулет – глядишь, и ему поможет!

 – Сержант! – майор обернулся к стоявшему в сторонке парню, – За речку пойдешь?

 – Так точно, товарищ майор, обязательно пойду! – радостно отрапортовал тот, – Как не пойти! Нодар ходил, другие ребята ходили – почему Курбатов не пойдет?

 – За какую "речку"? – не поняв, переспросил Рустам.

 – Это у нас так командировка в Афган называется! – пояснил майор, продолжая между тем разделывать поросенка.

 Затем неожиданно поднял голову и в упор посмотрел на друзей:

 – А вы, парни, пошли бы "за речку"?...

ГЛАВА 6

"Жизни точный

двойник,

верно преданный ей,

крепко держит

тайник

наших подлинных дней.

Кто ушел —

тот ушел.

Время в раму втекло.

Прячет ключ хорошо

это злое

стекло…"

(С.Кирсанов, "Зеркала")

 1995 г., декабрь

 …негромко беседуя, тезки неспешно шли по пустынным заснеженным улицам ночного города. В гостиницу они пришли уже во втором часу ночи. "Братки", очевидно, намаявшись за день, спали в своей комнате.

 – Ну, что – на кухню? – спросил Захаров.

 Охотник усмехнулся:

 – А где еще бывшим "совкам" посидеть за рюмкой... чаю!

 В сумке Лиса нашлась банка югославской  ветчины, а в холодильнике – блюдце с кем-то забытым, изогнувшимся от старости сыром.

 – Ну, прямо ресторан! – потирая в предвкушении руки, заметил Алексей.

 – Ага, привокзальный! – с усмешкой уточнил Лис, – Ну, доставай, что ли, свою "Кремлевскую"! Она что, действительно для "этих" делается?

 – Брось, они, наверняка, о ней даже и не слышали! Это из Бельгии! Сейчас все, кому не лень, везут к нам "настоящую русскую водку"! Но, честно сказать, эта – неплохая, особенно "смородиновая"! 

 После сауны и прогулки по морозному свежему воздуху голова, несмотря на изрядное количество выпитого, была ясной и легкой. Захаров и его тезка, не спеша, мелкими глотками пили ледяную водку, закусывая ее ветчиной и засохшим сыром. Водка, впрочем, действительно, оказалась хорошей, что полностью компенсировало недостатки закуски.

 – Да, насчет оружия… – вернулся к прежней теме Лис, – Сам-то не хочешь заняться? У меня тут зависло пару неплохих стволов, "тройники", по спецзаказу. Вояки заказывали. Кстати, из ваших краев, из Благи! Инкрустированные, с червленьем... И калибр удобный, под "калаша".

 – А разве тройники под калаша делают? – удивился Захаров, – Там же или под мелкашку, – "двадцатка", кажется, – а "тридцатки" все идут на 9 мм!

 – Я же говорю – спецзаказ! Сейчас за деньги тебе, что хочешь, сделают!

 – Ну, в принципе, можно поинтересоваться... А как тебя найти потом?

 – А меня искать не нужно.  Я сам тебя найду. У Семеныча ведь есть твои координаты? Вот и договоримся – через месячишко я тебе перезвоню!

 Пообещав, Захаров, как это чаще всего и бывает, вскоре забыл и о своем обещании, и о том, что Лис должен через месяц ему позвонить, и вспомнил об этом разговоре лишь месяц спустя, когда приехал на свою дачу на речке с необычным названием Локня...

 1981 г., июль

  – Ну, все, бойцы, отбой! Завтра с утра будем трассу осматривать и принимать!

 – Как – принимать? – огорчились ребята, – А соревнования когда? Ты хочешь сказать, что нам тут еще  несколько дней торчать?

 – Расслабьтесь! – рассмеялся майор, – Будут соревнования, завтра же и будут! Только вечером… Точнее, ночью.

 – Что за бред! Кто ж ночью по скалам ходит? – спросил, недоумевая, Захаров.

 – Мы ходим! – обрезал его майор…

 На следующее утро, когда Алексей с Рустамом вылезли из палатки, в лагере уже кипела жизнь. Участники проверяли и подгоняли снаряжение, обсуждали между собой маршруты, готовили оружие.

 – Это, наверное, и есть их "спецупражнения"? – показывая на автоматы, предположил Рустам.

 – Наверное... - согласился с ним Захаров, и подозвал одного из бойцов:

 – Эй, друг, можно тебя!

 Невысокий, крепкий парнишка, застегивая на ходу комбинезон, подошел к ним.

 – Не покажешь свою "пушку"? – попросил Захаров, протягивая руку к автомату.

 Парень убрал оружие за спину и нерешительно пробурчал:

 – Не положено! Нужно у Змея спросить...

 – Да, ладно, подумаешь – военная тайна! – насмешливо заметил Рустам, – Мы же не пострелять просим! Так, поглядеть…

 – Отставить! – послышался за спиной голос, как всегда неслышно подошедшего майора, – Что значит "поглядеть"! Это что – игрушка?

 – Да, понимаешь, мы таких "игрушек" не видели ни разу! – объяснил ему Алексей, – Еще в институте, на "военке" давали нам пострелять из АКМ-а, а тут... Ну, дай взглянуть, не жлобься!

 Майор поскреб наголо бритый череп:

 – Ладно, шут с вами… Рядовой, дайте им автомат! Только рожок уберите от греха...

 Алексей с Рустамом с любопытством разглядывали необычно короткий автомат.

 – Это что за модель такая? И калибр, вроде бы, поменьше, чем у АКМ…

 – Видишь, уже и военные тайны выведывать принялся! – рассмеялся Змей, – На "5.45" мы перешли давно, лет пять-шесть назад. Только это совсем новый, опытный образец, АКС-74У – "специальный укороченный"… Ладно, пощупали, и хватит! Пошли маршруты смотреть…

 – Ну, и чего тут смотреть? – недовольно высказал свое мнение Рустам, когда они подошли к стене, – Мы их еще вчера посмотрели. Их бы пощупать, ручками да ножками...

 – Вот и щупайте! – спокойно отозвался майор, – Для того вас и позвали! Переодевайтесь, если нужно, и – вперед! Потом дадите оценку, мы ее запишем в протокол соревнований, чтобы все чин-чинарем было!

 Переодевшись, они вернулись к скале.

 – А это что еще за чудо? – удивился майор, заметив у них на ногах резиновые галоши.

 – Что значит – чудо? Если стенка сложная, первая связка обычно в галошах проходит. Лучше пока никто в мире ничего не придумал! – объяснил Захаров, удивляясь в свою очередь незнанию майора.

 – Да, это-то я, как раз, слышал! – отмахнулся майор. – Можешь не объяснять! Ты лучше скажи, вы что – и по горам в них ходите?

 – Ну, по горам никто в галошах не ходит! А на скалах… Я же говорю – если стенка сложная, лучше галоши надеть. А что тебя так удивляет?

 – Да я, вот, думаю, как же вы маршрут оценивать будете, если его в галошах пройдете, а мои парни – в обычных "берцах"? По-вашему получится, что маршрут – так себе… Как ты сказал? "На четверочку"! А ты его в своих "вибрамах" пройди!

 – В вибрамах? – Алексей задумчиво еще раз взглянул на стену, – В вибрамах, пожалуй, посложнее будет… Только зачем этот геморрой? Разве так трудно переобуться? Да и на высоте такие стенки вообще лазанием редко ходят! Для этого шлямбуры есть, "площадки", "лесенки"...

 Майор, не выдержав, рассмеялся:

 – Нет, с вами и в цирк ходить не нужно! Ну, сам подумай – где и когда в реальном боестолкновении боец переобуваться станет? А галоши эти – он что, тоже с собой таскать станет? Вместе с твоими "площадками" и "лесенками"? Короче – будете стенку проходить, или мне своих парней позвать, чтобы они вам ее показали?

 – Подумаешь, стенка! – примирительно ответил за обоих Рустам, – Пройдем и вибрамах, если тебе так сильно хочется...

 – Апресян, Курбатов! – обернувшись к стоявшим в сторонке бойцам, вызвал майор, – Ко мне! Смотрите и запоминайте, как нужно проходить каждый участок. Потом каждый разберет это со своим отделением! А то будете после на соревнованиях разборки устраивать!

 – А им-то чего смотреть? – заметил, застегивая обвязку, Рустам, – Этот Курбатов твой, еще вчера всю стенку в сапогах излазил. Я думал, он маршруты размечает!

 – Как – излазил?! - неожиданно рассердился майор, – Курбатов! На стенку поднимался?

 – Так точно, поднимался! – смущенно доложил боец, – Но я же маршрут не знал! Я так, для разминки...

 – Отставить! – оборвал его объяснения майор, – Сержант Курбатов! От участия в соревнованиях отстраняетесь! За попытку сжульничать – два наряда!

 – Есть – два наряда! – хмуро ответил Курбатов.

 Подходя к скале, Алексей почувствовал знакомое волнение – с этой короткой скальной стенки для него начинался новый сезон,  и все, что было внизу, в обычной жизни, отступало, растворялось в этом радостном ощущении возвращения в горы…

ГЛАВА 7

"…все это в прошлом, прочно забытом.

Время его истекло"

(С.Кирсанов, "Зеркала")

 1995 г., декабрь

  – Тебе, наверное, домой лучше поездом, через Красноярск, – посоветовал Семеныч. – Я утром звонил в аэропорт. Они говорят, у них штормовое предупреждение, ожидается усиление морозов до минус пятидесяти, туман... Короче, порт закрыт и на прием, и на вылет! Самолеты все направляют через Барнаул, так что, дня три-четыре отсюда будет не выбраться!

 – Поездом? Так это же, считай, четверо суток ковылять! – воскликнул Захаров.

 – Смотри сам, я тебя не гоню! Хочешь – поживи еще у меня, в гостинке. Развлекать, правда, тебя нечем. Тезка твой уехал в Красноярск, оттуда, вроде бы, в Братск собирался. Я сегодня тоже в Красноярск еду, в ГЭССтрой. Может, там какие-никакие объемы для себя выпрошу. Так что, решай! Надумаешь – позвони, часикам к десяти я за тобой заеду…

 Как он и предполагал, пассажиров в поезде почти не было, а единственная соседка по купе сошла еще в Иркутске. Больше до самой Читы к нему никого не подсаживали. Зато в Чите оказалось неожиданно многолюдно – по перрону бродили толпы молодых подвыпивших ребят в военной форме. "Дембелей мне только сейчас не хватало!" – тоскливо подумал Захаров, и, словно подслушав его мысли, дверь в купе открылась, и в проеме появились две коротко стриженые головы:

 – У вас свободно?...

 – Чего спрашивать! Солдату всегда место должно быть! – втолкнул ребят в купе высокий детина в распахнутом пуховике, под которым виднелась заношенная до черноты тельняшка.

 Он бесцеремонно хлопнулся на полку напротив Захарова и нагло взглянул ему прямо в лицо. Захаров ответил ему равнодушным спокойным взглядом, потом вновь перевел его за окно, где на перроне суетились не успевшие еще устроиться дембеля.

 – Ну, где там у нас бухло? Доставай! – распоряжался между тем "морячок", презрительно поглядывая на сидевшего напротив Алексея.

 Парни послушно полезли в свои сумки, на столе появилось две бутылки водки, несколько бутылок пива и какая-то нехитрая закуска.

 – А вы с нами не выпьете? – поинтересовался один из дембелей.

 – Нет, спасибо! – отказался Алексей.

 – Что, западло с простым солдатом вмазать? – ядовито спросил "морячок".

 – Ну, почему же! – спокойно ответил Захаров, – Просто у меня правило – в дороге не пить. Тем более с незнакомыми людьми. Мы ведь с вами незнакомы, не так ли? А вы тоже только демобилизовались? Что-то для дембеля вы немного староваты …

 – Тебе-то, какое дело, староват или нет? – грубо ответил "морячок", – Я свой долг Родине давно отдал! И не при штабе, а в десантуре!

 Он гордо постучал себя по замызганному тельнику. Продолжать этот бессмысленный разговор Алексею не хотелось, и он, прихватив сигареты и зажигалку, направился в тамбур. Вернувшись из тамбура, Захаров зашел к проводнице и поинтересовался своими попутчиками.

 – Мальчишки эти – они до Сковородино едут! – пояснила пожилая полная проводница, – А третий у нас регулярно катается! У него уже давно здесь дорожка намята – от Читы до Благовещенска и обратно. Не поймешь – то ли "бич", то ли бывший "зек"... И вечно с ним одни неприятности! То драку затеет, то в карты кого-нибудь обчистит...

 – Чего ж вы в милицию его не сдадите? – спросил Алексей.

 – Так, ведь не за что! Он же хитрый, сволочь! Выкрутится, да еще и своих попутчиков-собутыльников виноватыми сделает! А билет у него в порядке, не придерешься...

 Между тем, обстановка в купе уже заметно изменилась. Один из парней, постоянно срываясь и падая, пытался залезть на верхнюю полку, а второй непонимающими пьяными глазами смотрел на стоявшего в проходе "морячка".

 – Тебе что, бабок жалко? Для своего братишки-солдата? Я спрашиваю – бабки есть еще? – настойчиво требовал тот.

 Поняв, наконец, что он требует, парнишка полез в нагрудный карман и достал оттуда несколько десятитысячных купюр:

 – Вот… все, что осталось… Только нам еще до дома добираться...

 – Доберетесь! – успокоил его "морячок", и, забрав деньги, направился к выходу. – Щас я в вагон-ресторан сгоняю по-быстрому!

 Спустя полчаса он вернулся в купе еще с двумя бутылками водки:

 - Гуляем, ДэМэБэ!

 1981 г., июль

 …работать с Рустамом было легко. В связке они ходили уже несколько лет и понимали друг друга с полуслова. Да, собственно, и слов-то было немного: "закрепи…", "выбери…", "принимаю…".

 Собравшиеся внизу бойцы негромко обсуждали их прохождение. Добравшись до верхней площадки, они пропустили страховочную веревку через свои "восьмерки" и по очереди спустились "дюльфером", в два прыжка проскочив всю стену до самого низа. Среди зрителей раздались негромкие аплодисменты.

 – Ничего! – одобрительно похлопал их по спинам майор, – Могете!

 – А то! – в тон ему отозвался Рустам.

 – А может, с нами? Своей, так сказать, командой! Что, слабо?

 – Ты, майор, "на слабо" нас не бери! – отозвался Захаров, – Мы эти твои спецупражнения в глаза не видывали, а у тебя, наверняка, еще какие-нибудь "супризы" припасены, точно?

 – А как же! – усмехнулся майор.

 – Ну вот, видишь! Так что, давай, где тут у тебя закорючку поставить нужно? Маршруты, так и быть, оцениваем по пятой категории! С учетом "кое-чего"…

 После обеда Алексей с Рустамом стали собирать вещи, укладывать спальные мешки. Заметив, как они сворачивают свою "серебрянку", майор подошел к ним:

 – Вы что, уже уходить собрались? А как же соревнования?

 – Да зачем мы тебе там нужны! – ответил за обоих Рустам, – Все равно правил твоих не знаем, упражнений не понимаем… Так, для галочки! А "галочку" мы тебе прямо сейчас и поставим – давай свои протоколы!

 – Подожди, я думал, мы еще завтра посидим, поговорим...

 – Вот, видишь! Поговорим, потом выпьем, потом отдохнуть захочется, на баб потянет... – Рустам с ухмылкой подмигнул майору, – А с бабами, как я понимаю, у тебя напряженка, верно? Так что мы, пожалуй, лучше двинемся…

 Рустам застегнул верхний клапан рюкзака, засунул палатку под ремни снизу и затянул их.

 – Ну, все, Старый, будь!

 Он протянул майору руку, обернулся к Алексею, – Я пойду потихоньку, догоняй! – и, подпирая снизу рюкзак зажатым в обеих руках ледорубом, не спеша двинулся вверх по  Бешеной Балке.

 – Туда? – спросил майор у Алексея, кивая головой в направлении двух заснеженных вершин в конце ущелья.

 – Туда! – подтвердил Захаров, – Хотим траверсом пройти, если получится, конечно... А после – по Кистинке вниз, на Военно-Грузинскую. Ну, давай, что ли, покурим твоих крепких!

 Майор протянул ему пачку, подождал, пока он вытащит сигарету и щелкнул зажигалкой.

 – А ведь я тебя помню, парень! – наклонившись к зажигалке, неожиданно услышал Алексей его негромкий голос.

 – Откуда? Мы, вроде, раньше не встречались… – удивился Захаров.

 – Это верно, ты меня вряд ли видел! – ответил майор, – А вот я тебя хорошо тогда разглядел! В одном маленьком южном городке на берегу большого, большого океана... Ты, правда, тогда выглядел получше – модный такой, с усиками! Все бегал с кинокамерой, снимал что-то…

 И, заметив, недоуменный растерянный взгляд Алексея, рассмеялся:

 – Ладно, не ломай голову! Вряд ли ты мог тогда меня видеть! Да и увидел бы – вряд ли запомнил! На мне тогда и форма была другая – пришлось у одного из местных "одолжить"… Вижу, догадался!

 Еще более удивленный Алексей сумел только кивнуть головой. Затем с трудом проглотив сухой комок, наконец, выдавил из себя:

 – Ничего себе совпадения!

 – Да уж! – согласился майор. – А ты говоришь – "к гадалке"… Тут никакая гадалка не предсказала бы! Я так понимаю, "контора"? Или ГРУ?

 – Ну да, примерно… – неопределенно кивнул головой Захаров.

 Впрочем, майор все прекрасно понимал и на ответе не особо настаивал.

 – Правильно говорят, что и параллели тоже пересекаются! Мы, вон, с тобой, вроде бы никак пересечься не должны были, а пересеклись! Судьба, наверное... Ладно, давай, двигай! Тебя уже твой Рустам заждался!

 Он крепко пожал Алексею руку и, слегка задержав ее, добавил:

 – Бывай! Может, еще пересечемся когда-нибудь, где-нибудь...

 Через пару минут Алексей догнал не успевшего уйти далеко Рустама.

 – О чем это вы там трепались? – поинтересовался тот.

 – Да так, ни о чем… О математике…

ГЛАВА 8

"А здесь,

глаза двух полюсов кругля,

бежит, в туманном свете Зодиака,

огромная,

бездомная Земля,

побитая камнями,

как собака…"

(С.Кирсанов, "Тревога")

 …– тормози, приятель! – остановил его Захаров, – Я думаю, им уже достаточно!

 – А кто спрашивает, что ты там думаешь, мужик? – грубо парировал сосед, – Слышь, парни! Вам как – достаточно, или будем гулять дальше?

 – Г-гулять! – с трудом оторвав голову от стола, кивнул тот, что сидел за столом.

 Второй, добравшись, наконец, до верхней полки, судя по всему, отвечать уже не мог. Стараясь подавить накипавшую злость, Алексей достал из кармана  сигареты и зажигалку и направился к двери.

 – Покурим? – ехидно подмигнув, встал следом за ним "морячок".

 Алексей молча протянул ему пачку, подождал, пока тот возьмет сигарету, и вышел в коридор. "Морячок" догнал его у самого тамбура и, с вызывающе-наглой вежливостью, услужливо распахнул дверь. Захаров почувствовал, как от затылка вниз, по спине побежали холодные мурашки наплывавшего бешенства. Он бросил за дверь быстрый взгляд, – в тамбуре было пусто, – и, едва "морячок" закрыл за собой дверь, уже не сдерживая себя, коротко и резко ударил его в бок. Удар, как и рассчитывал Алексей, пришелся точно в печень. "Морячок" охнул, согнулся пополам и сполз по двери на пол.

 – Ну, и чего это мы на проходе расселись? Ну-ка, давай отодвинемся в сторонку, пока дверью не зашибли…

 Негромко приговаривая так, он оттянул "морячка" за пуховик от двери, и, приблизив губы к самому его уху, совсем тихо добавил:

 – И купе лучше поменяй! Чтоб не зашибли...

 Потом смял в кулаке так и неприкуренную сигарету, швырнул ее на пол и вернулся в вагон. Там постоял несколько минут у окна, чувствуя, как уходят из затылка противные мурашки, вошел в свое купе. Пока он отсутствовал, обстановка почти не изменилась. Один из попутчиков спал, уронив голову прямо на заваленный объедками стол, второй лежал на верхней полке, свесив вниз голову и одну руку, и не подавая признаков жизни. В воздухе стоял резкий запах мочи и рвоты...

 – Да что же это тут такое творится! – воскликнула появившаяся в дверях проводница, пытаясь протиснуться мимо Захарова внутрь купе.

 – Ничего не творится! – спокойно ответил ей Алексей, – Просто ребята немного перебрали...

 – Ничего себе – немного! – все сильнее возмущалась она, – Кто теперь все это убирать будет? Ковер заблевали, матрас обосс..ли!... Это что, мне теперь еще и матрасы за вами стирать?!

 – Не стоит так шуметь! – Захаров продолжал разговаривать с ней вежливо и спокойно, – Не такая великая сложность – убрать купе. Вот, возьмите за беспокойство…

 Он сунул в карман ее форменного пиджака пятитысячную бумажку. Проводница мгновенно успокоилась, и, проворчав для порядка: "Возись теперь с этим матрасом!" – отправилась к себе в купе за ведром и тряпкой. Едва она скрылась, в дверь просунулась голова сопровождавшего поезд милиционера. Окинув обстановку взглядом, он обернулся к Захарову:

 – Ваша работа?

 – Вы о чем, сержант? – удивился Алексей, – Вы что, считаете, это я их напоил?

 Сообразив, что стоявший перед ним пассажир абсолютно трезв, сержант осекся:

 – Извините... А где этот... в тельняшке?

 – А он перешел в другой вагон, – спокойным голосом ответил Захаров, – Обстановка, видно, не понравилась...

 – А, понятно... Ну, что – будем оформлять?

 – Бог с тобой, сержант! – Захаров серьезно взглянул сержанту в глаза и перешел на "ты", –  Сам-то служил?

 – А то, как же! Служил, разумеется!

 – Ну, раз служил, значит, и дембелем был, и домой, наверное, возвращался?

 – Было дело! – хохотнул сержант, – Возвращались!

 Затем, очевидно, догадавшись, о чем речь, уточнил:

 – Так, это... Я, значит, тогда пойду? Вы уж тут присмотрите за ними… чтобы все, то-есть, по уму...

 – Не беспокойтесь, сержант! – Захаров был предельно вежлив, – Я прослежу, чтобы все было в порядке!

 Спустя сутки, рано утром поезд прибыл в Сковородино.

 – Ну, а теперь куда? – спросил Захаров, стоявших рядом с ним на перроне мальчишек.

 – Да, вы не волнуйтесь, теперь-то мы уже доберемся! Нам тут недалеко, на электричке пару часов всего!

 – Денег хватит? Может, еще дать?

 – Не, не нужно, теперь точно хватит! А за деньги не беспокойтесь, мы сразу вышлем, как только до дома доберемся. Вы только адрес свой запишите!

 – Не нужно ничего высылать – невеликие деньги. И пить в дороге, да еще с незнакомыми людьми тоже не нужно! А то придется после еще пару лет в штрафбате дослуживать...

 По пустому заснеженному перрону ветер носил обрывки газет и конфетных оберток, на скамейке в привокзальном скверике несколько бомжей допивали пиво из собранных тут же в сквере бутылок. До поезда на Тынду оставалось еще шесть часов...

 1996 г., март

 Поездка не заладилась с самого начала. Едва выехав из поселка, он сразу поймал гвоздь. За Тындой дело пошло лучше. Трасса была тщательно отутюжена грейдером, и на промороженном насте колеса держали не хуже, чем на асфальте. Захаров с ходу проскочил Могот, Лапри… Дорога, плавно поднимаясь, полезла к перевалу на Нагорный. За Нагорным Амурская область заканчивалась и начиналась Якутия, и дорога вновь оказалась разбитой лесовозами и дальнобойщиками, давно нечищеной и местами перекрытой снежными переметами. Лишь после Беркакита она приобрела более-менее  цивилизованный вид, однако и этот участок вскоре закончился. За Хатыми мела пурга, и перевал оказался заперт многокилометровой пробкой. У перевала Алексей простоял почти сутки.

 На той стороне оказалось неожиданно тепло, и он не сразу почувствовал, как колеса стали "плавать" на подтаявшей в оттепель трассе. За Николкиным ручьем дорога широкой плавной дугой заворачивала влево, высоко поднимаясь над окружающей тундрой по сделанной прошлой осенью насыпи. Блестевший под ярким мартовским солнцем наст наискось пересекал свежий тракторный след, наткнувшись на который передние колеса подпрыгнули, на мгновение потеряв сцепление с дорогой. Когда они вновь коснулись ее, было уже поздно. Алексей успел заметить, как за стеклами завертелись стоявшие где-то далеко внизу чахлые лиственницы, "семерка" сделала несколько пируэтов и, пробив задним бампером высокий снежный буртик, высоко взлетела над уходящим вниз склоном. В воздухе машина перевернулась и в таком положении упала в глубокий снег, оставив снаружи только изрядно стертые протекторы колес…

 Все произошло настолько быстро, что Захаров не успел даже испугаться. Пристегнутый привязным ремнем, – привычка, выработанная многолетними поездками по Северу, – он  висел в абсолютной темноте вниз головой. Откуда-то из продолжавшего работать двигателя на голову лился тосол и, по-видимому, моторное масло – он ощущал его горячий терпкий запах. Затылок слегка саднило от некстати выпавшего из-под сиденья огнетушителя. Алексей уперся головой в оказавшийся теперь снизу потолок кабины и, прижавшись к сиденью, сумел, наконец, отстегнуть привязной ремень. "Если жидкость попадет на аккумулятор, пиши – пропало!" – сообразил он и, с трудом дотянувшись до ключа зажигания, повернул его. Теперь нужно было поскорее выбраться из закупоренной снегом машины, поскольку опасность вовсе не исчезла.

 Алексей открыл боковое стекло и, разгребая обеими руками снег, словно крот стал рыть в нем проход. Вскоре он уже лежал на рыхлом сыром снегу в нескольких метрах от машины. Извиваясь, словно червяк, отполз от машины еще немного и застыл в ожидании взрыва. Но взрыва, к счастью не произошло. На трассе послышался шум мощного двигателя. Захаров, увязая в снегу по пояс, с трудом выбрался на дорогу. И как раз вовремя – из-за поворота показался 25-тонный тяжелогруженый скальником "Магирус"…

 На остававшиеся сотню с небольшим километров пути он потратил почти семь часов и приехал уже под утро.

 – Ну, у тебя и видок! – удивился директор МК-89 Марченко, когда Захаров, появился на пороге его кабинета, – Ты откуда такой свалился?

 – Именно, что свалился! – ответил Захаров, разглядывая свое отражение в висевшем у двери большом зеркале, – С трассы!

 Теперь он смог, наконец, рассмотреть результаты своего вчерашнего приключения, и нельзя сказать, что увиденное его обрадовало. Из-за уха по шее и внутрь, за ворот рубашки тянулась засохшая полоска крови из разбитого огнетушителем затылка, правое плечо и рукав новенького канадского пуховика украшало жирное пятно моторного масла, а на животе болтался здоровенный лоскут ткани, оторванный, очевидно, при аварийном "катапультировании" через форточку.

 – М-да!... – огорченно протянул он, отходя от зеркала и присаживаясь к столу.

 – Ничего, не расстраивайся! После работы поедем ко мне домой – Алена все и отчистит, и зашьет! У нее там какая-то китайская химия есть – знакомые торгаши из Харбина привезли – отчищает все, включая краску!

 – Вот-вот – "включая"… – усмехнулся Захаров. – Да, ладно, не вешаться же, в конце концов, из-за какой-то куртки! Петр Дмитриевич, ты позвони своей комендантше, пусть мне "служебку" откроет! Схожу умоюсь, переоденусь и можно начинать работать.

 Но, присаживаясь к длинному директорскому столу, неожиданно почувствовал как у него крупно и часто застучали колени.

 – Надо же! – растерянно произнес Захаров, пытаясь руками остановить эту дрожь.

 – Что?! – встревожился Марченко, – Ноги повредил?

 Алексей нервно рассмеялся:

 – Да нет, стучат... Колени стучат! Представляешь, первый раз в жизни колени трясутся!

 – Колени – это ерунда! – успокоился Марченко, – Отходняк это, после нервного, так сказать, стресса! Это мы сейчас поправим!

 Он встал из-за стола, подошел к занимавшему половину боковой стены книжному шкафу, достал оттуда бутылку молдавского коньяка и два небольших граненых стаканчика.

 – "Сюрприз"... – прочел Захаров на этикетке, – Откуда ты его только берешь? Сейчас ведь в Молдавию никто не ездит!

 – Да у нас в КООПе старых запасов еще лет на двадцать! Знают, шельмы, что я только этот коньяк пью, вот и подгоняют понемногу... Когда чего-то понадобится, ясное дело! Ну, давай, чтобы нам в огне не гореть и в авариях не биться!

 Он налил Алексею полную стопку, а себе чуть-чуть, на самом донышке, – "Мне еще весь день с людьми работать!" – достал из ящика стола большую шоколадку, не разворачивая, разломал ее и положил на стол.

 – Пей, закусывай! Сейчас я Кузьминичне позвоню, чтобы она тебе квартиру открыла. Ты давай, умойся с дороги и ляг, поспи! Ночью, небось, не спал?

 – Так я же ехал – какой там спал!

 – Ну, вот и выспись! Сделаем тебе сегодня выходной! А сразу после работы я за тобой заеду. Поедем ко мне – в бассейн сходим, поплаваем, попаримся, ну и коньячку, разумеется, еще для расслабления примем… Завтра снова будешь как огурчик! А переночуешь у меня, дома. Чтобы машину зря не гонять!

 Вечером, оставив у Марченко вещи и переодевшись в заботливо предложенный им рабочий дубленый полушубок, Алексей вместе с гостеприимным хозяином отправился в обещанный бассейн...

 Построенным когда-то давно на средства мехколонны культурно-спортивным комплексом Петр Дмитриевич искренне гордился, и не без основания. Помимо большого зала, служившего одновременно и кинозалом, и местом проведения всевозможных культурных мероприятий, комплекс включал еще два спортзала и построенный по типовому проекту 25-метровый плавательный бассейн – единственный такого рода на весь район. Обе раздевалки, - и мужская, и женская, - были снабжены также небольшими финскими парилками, а в просторном холле напротив кожаных диванов и кресел для отдыха стоял внушительных размеров телевизор и музыкальный комплекс. В период, когда разваливавшиеся от безденежья предприятия, стремились поскорее избавиться от непосильной  "социалки", хозяйственный начальник мехколонны наотрез отказался передавать комплекс в ведение поселковых властей. Вероятно, только за счет этого КСК удалось не только выжить, но постепенно обновить оборудование кинозала, приобрести мягкую мебель и установить аппаратуру в холле бассейна. Только название всего этого великолепия каждый раз вызывало беззлобное подшучивание Алексея.

 – Нет, ну почему – "Пингвин"? – в который раз спросил он своего друга, – Ты, конечно, не обижайся, но уж очень напоминает старый анекдот про попугая, которого заперли в холодильник! Назвал бы "Дельфин", что ли!

 – А мы и есть попугаи в холодильнике! – тоже нимало не обидевшись, в который раз объяснял ему Марченко, – Дельфины – они ведь на Черном море, где тепло! А где ты тут видишь море? Или хотя бы тепло? "Пингвин" – в самый раз! Самое "северное" название и есть!...

ГЛАВА 9

"Все может быть!

Пора открытий

не кончилась!

Хотите скрыть

от отражений суть событий?!

Зеркал побойтесь!

Не смотрите –

они способны все открыть!"

(С.Кирсанов, "Зеркала")

 1996 г. март

 Фасад спортивного комплекса  украшала большая красочная афиша. "Всего один день! Гастроли всемирно известных артистов цирка и эстрады! Удавы, дрессированные собачки, эквилибр на шестах…" – прочел Алексей, и неожиданно запнулся. Ниже, крупными разноцветными буквами выделялось: "Лауреат всесоюзных и международных конкурсов магов и чародеев, заслуженный..."

 – Петр Дмитриевич, давай зайдем на минутку! – попросил он своего попутчика.

 – Тебе что, вокруг цирка мало? – удивился тот, – Не смеши, Алексей, это же для детей! Я своему профкому денег дал, чтобы детей наших сотрудников свозили на спектакль. Не хватало еще, чтобы нас там увидели!

 – Да я не на спектакль! – объяснил Алексей, – Фамилию знакомую увидел, понимаешь?

 Крохотная полутемная комнатка за сценой была наспех переоборудована под гримерку. У потемневшего треснутого зеркала с сигаретой в зубах сидел немолодой уже артист и быстрыми привычными движениями накладывал на лицо грим. Услышав скрип открывшейся двери, он обернулся.

 – Вы? Какими судьбами? – без удивления, ничего не выражающим равнодушным голосом поинтересовался Фокусник…

 1978 г. август

  …"прямой" билет достать не удалось. Ближайшим оказался рейс на Баку, откуда уже можно было попробовать добраться на поезде. Как оказалось, это было далеко не лучшим решением, и почти сутки Алексей провел на третьей, багажной полке плацкартного вагона. Прямо напротив него на такой же багажной полке лежали несколько мешков с крохотными, но удивительно ароматными дынями, которые вез старик-азербайджанец на рынок в Ростов.

 – Скушай, сынок! Ошень вкусный дынь! – несколько раз предлагал он Алексею, но тот, одурев от  пряного запаха дынь и знойной духоты, царившей под крышей вагона, от угощения упорно отказывался. 

 С поезда он сошел, еще не доезжая до вокзала, когда поезд, въехав в город, немного притормозил на очередной стрелке.

 Впрочем, все тяготы командировки из его памяти быстро стерлись, оставив только одно воспоминание – о совершенно неожиданной встрече, которую своевольная судьба подкинула ему в том старинном городе на Волге…

 Увидев в вестибюле гостиницы афишу местного цирка, а на ней – знакомую фамилию, Алексей сразу решил для себя: "Нужно встретиться!". Он чувствовал, что они расстались, словно чего-то не договорив, не объяснив или не доказав друг другу. Да и двусмысленность его тогдашнего положения все эти годы, как оказалось, тоже не давала покоя. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, он купил тут же в холле гостиницы билет, и вечером он отправился на представление…

 Когда Фокусник закончил свой номер, Алексей встал со своего места и, пригибаясь, чтобы не мешать другим смотреть продолжавшееся представление, вышел из зала. Фокусника он отыскал в гримерке в служебном коридоре цирка.

 – Нет, нет, я здесь совсем по другим вопросам, – ответил Алексей на его настороженно-вопросительный взгляд, – просто приехал в командировку! Да вот увидел в гостинице вашу афишу, и решил зайти… Я ведь в прошлый раз так и не попал на ваше представление!

 – Ну, раз уж пришли… – Фокусник уже не казался таким напряженным. – Ну, и как вам мое выступление?

 – Понравилось! – с энтузиазмом воскликнул Алексей, – Честно и без малейшей лести! Я, конечно, не специалист, но многие фокусы видел впервые. А этот, с протыканием руки спицей, меня вообще поразил! Надеюсь, это не из йоговских "штучек"?

 Фокусник рассмеялся:

 – Да этот, как раз, из самых простых! Какие там "штучки"! Просто на ладонь надевается тонкая накладка под цвет кожи, а спица сделана из очень гибкой и упругой стали!

 – Вы хотите сказать, что она просто проходит по какому-то канальчику вокруг ладони?! – догадался удивленный Алексей.

 – Видите, вы уже все и сообразили! Ничего сложного! Вот с кольцами, пожалуй, посложнее будет...

 – Ладно, бог с ними, с кольцами! Я вовсе не собираюсь выведывать все ваши секреты! – улыбнулся Алексей, – Лучше расскажите, как тогда прошли ваши гастроли? Вы тогда, кажется, во Францию собирались, верно?

 – Во Францию, во Францию… – снимая с лица грим, невнятно пробормотал Фокусник.

 Затем повернулся к Алексею и предложил:

 – А что если нам посидеть где-нибудь вечером в кафе? По старой, так сказать, памяти!

 – Не возражаю! – сразу согласился Алексей, – Мне вечером все равно заняться нечем! Заодно и о Париже расскажете!…

 День был будний, и расположенное на первом этаже типовой многоэтажки молодежное кафе "Мозаика" оказалось полупустым. Лишь за несколькими столиками сидели по двое-трое молодых людей – очевидно, студентов местного университета, для которых это кафе было обычным местом времяпровождения даже в период летних каникул.

 – Сто пятьдесят коньячку и пару "столичных" салатов! – сказал Фокусник подошедшей к ним молоденькой официантке и вопросительно посмотрел на Алексея.

 Тот согласно кивнул головой:

 – Вполне! Потом можно будет заказать еще кофе и мороженого...

 Выпив по рюмке коньяка, они некоторое время молча жевали свои салаты. Первым не выдержал Алексей.

 – Так, ты расскажешь о своей поездке? Или нет желания вспоминать? – переходя на "ты", спросил он у Фокусника.

 – Ну, почему нет желания! Нормально съездили... И выступили неплохо, мне даже диплом какой-то вручили! Но тебя же, наверное, не это интересует?

 – Ну да, не это... – согласился Алексей, – Ты скажи – тебе там, в Париже, остаться предлагали?

 – В Марселе… Мы в Марселе гастролировали… Но остаться предлагали, – спокойно и даже как-то буднично подтвердил Фокусник, – И даже обещали сразу дать целое отделение в программе. Только я ведь тоже не новичок! Я же прекрасно понимал, что на собственное отделение еще не наработал. Нет, конечно, и у меня были очень неплохие номера, можно даже сказать международного уровня, но... Не "экстра", не "экстра"... Хотя – врать не стану! – вначале мне это очень польстило, и я чуть было не согласился...

 Он немного замялся, видимо решая, стоит ли об этом рассказывать.

 – Вобщем, спросил я у их импресарио, что нужно делать, чтобы остаться. Вот тогда он и свел меня с одним человеком, который, по его словам, должен был мне помочь. Ну, а дальше все было в точности, как и описывают в детективах – началась самая обычная вербовка. Этого господина, – он был явно не француз, – меньше всего интересовали мои профессиональные успехи. Первым делом он предложил организовать мне встречу с журналистами, на которой я должен был  рассказать об ужасах жизни при "советах". Когда я ему сказал, что никаких особых ужасов не видел, а что-то придумывать у меня желания нет, он просто рассмеялся мне в лицо: "Зачем придумывать? Вам и не нужно ничего придумывать! Все уже давно придумано и записано! Вам нужно только запомнить основные моменты, чтобы после на пресс-конференции не путаться". Тогда я и понял, что как артист я их совершенно не интересую. Я был нужен только как карта в какой-то их собственной игре. И карта совсем даже не козырная! Так, "шестерка"…

 – И как ты из этого выпутался? – нетерпеливо перебил его Алексей, – Они же, наверняка, подготовились к твоему возможному отказу. Всякие там провокации, шантаж… Обычно так и делается!

 – Ну, да, так оно и было! И разговор наш весь записали, и снимки сделали, как я встречался с этим господином. Он, между прочим, оказался сотрудником американского посольства! Военным атташе, кажется… Только я заранее решил, что если что-то пойдет не так, то просто приду к своим и честно расскажу обо всем!

 – Ты что, с ума сошел?! – удивился Алексей, – Кто ж такое рассказывает?

 – Ну, ты меня совсем уж за дурака не держи! – обиделся Фокусник, – "Честно" – вовсе не означает все до конца! В меру, разумеется, в меру… Главное, что инициатива была не моя, и я оказался в этой ситуации не по своей воле!

 – И как, поверили? – спросил Алексей.

 – Поверить-то поверили! – невесело усмехнулся Фокусник, – Но на всякий случай тут же вернули домой, прямо из Марселя. Так я в Париж и не попал…

 – Ничего, попадешь еще! – успокоил его Алексей, – Какие твои годы!

 – Да я и не переживаю! – спокойно ответил Фокусник, – В Париже я уже был, в прошлом году! Причем по персональному приглашению Барнум-цирка! Они как раз гастролировали в Европе и пригласили меня принять участие в представлении, как дипломанта последнего всемирного фестиваля магов и иллюзионистов.

 – Ничего себе! – восхищенно воскликнул Алексей, – Так ты теперь знаменитость? А угощаешь как студент-второкурсник…

 – Да я как-то не сообразил! – растерялся Фокусник.

 – Ладно, – "смилостивился" Алексей, – прощаю! Можешь заказать еще 150 коньяка. Только, ради бога, не этого – гадость редкостная!

 1996 г. март

 …не ожидавший такого холодного приема, Алексей не сразу нашелся, что ответить.

 – Да, так, в командировку... Вот, к товарищу, в мехколонну приехал. А вы здесь с гастролями?

 – С гастролями! – усмехнулся Фокусник, – Ну, если "чес" считать гастролями… Слышали про такое явление в артистической среде?

 Про "чес" Алексей, разумеется, слышал. Вот только не увязывалось никак в его мозгу это понятие с многочисленными званиями и дипломами Фокусника, перечисленными на афише.

 – А что ж на гастроли не поедете? За границу, скажем... Сейчас-то это совсем несложно!

 – Да, несложно... Если деньги есть! А у кого в нашей стране сейчас есть деньги? У бандитов, у воров, у бывших коммунистических начальников – да, у кого угодно! Только не у артистов… Так что, мы уж по-старинке, "чесом" пробавляемся!

 – А дальше куда? – не зная о чем еще говорить, спросил Алексей, – Домой?

 – Домой? – Фокусник невесело рассмеялся, – Так мы ведь и так дома! Как в песне – "…и фургончик в поле чистом – это наш родимый дом!"

 Он затянулся несколько раз, положил сигарету на край стола и продолжил накладывать грим на щеки и лоб. Затем, разглядывая результаты своей работы в зеркале, с жесткой убежденностью произнес:

 – Нужно было мне тогда, в Марселе, соглашаться... Сейчас бы ездил на гастроли не в Куранах ваш сраный, а в Лондон или Нью-Йорк!...

ГЛАВА 10

"…Ни разлуки,

ни прощания,

ни проступка,

ни суда,

ни смешного,

ни печального,

ни "откуда",

ни "куда"…

(С.Кирсанов, "Никударики")

 1996 г. март

  С чувством неловкости, Алексей попрощался с Фокусником и вместе с начальником мехколонны вышел из гримерки.

 – Слушай, а он вправду – "лауреат, заслуженный..."? – поинтересовался Марченко.

 – Вправду… – думая совсем о другом, рассеяно ответил Алексей.

 Но тот все не отставал.

 – А насчет Марселя он тоже правду говорил? Ну, что его приглашали остаться там?

 – И это правда, приглашали! – подтвердил Алексей.

 – Вот, дурак-то! Нужно было соглашаться! – уверенно высказал свое мнение Петр Дмитриевич, – Я бы ни секунды не раздумывал!

 – Слушай, "гордая северная птица пингвин", сам-то чего здесь торчишь? – спросил насмешливо Захаров, – Денег куры не клюют, границы все открыты – езжай куда хочешь! Да, хоть в ту же Украину. Ты ведь, кажется, из Луганска?

 – Ну, да, из Луганска! – подтвердил Петр Дмитриевич, – Только, чего я там забыл? Я ведь как приехал сюда в шестьдесят восьмом по распределению, так с тех пор и не уезжал никуда! И женился здесь, и сыновей вырастил, и Олежку своего здесь похоронил...

 Старший сын начальника мехколонны Олег после возвращения из Афганистана так и не сумел вернуться к обычной жизни. Ежедневные пьянки, драки... Вскоре он уже основательно подсел на наркотики, и только гибель в автомобильной аварии прервала этот короткий "полет в никуда".

 – И куда мне теперь ехать?! Это у тебя на материке дом, родители… Хоть завтра возвращайся! А мой дом – здесь! Я теперь самый что ни на есть "местный"! Якутский хохол, можно сказать!

 После парилки и бассейна напряжение, наконец, отпустило, исчезло, растаяв в жарких клубах пара, или растворившись в остро пахнувшей хлоркой воде. На низком, но слишком широком для журнального, столе, рядом с открытой коробкой "Ассорти" и блюдечком с тонко нарезанным лимоном, красовалась полупустая бутылка "Сюрприза". Вторая такая же, но уже пустая, стояла у кресла. Марченко с Захаровым сидели, укрывшись простынями, в просторных кожаных креслах.

 – Мне на днях Семеныч звонил, из Красноярского управления. Говорит, "сайгу" себе купил какую-то особенную. Нарезную, да еще и с оптикой! Сказал, что ты, вроде бы даже видел ее – точно? -  спросил Марченко, не спеша дожевывая лимонную дольку вместе с кожурой.

 – Видел, хорошее ружье, красивое! Цевье все резное, да и по металлу тоже червленый узор!

 – Да я ж не о красоте! Ты скажи – точно, нарезное?

 – Точно, сам смотрел – 7.62, под старый калашниковский патрон! - подтвердил Алексей.

 – Так их, вроде бы, раньше выпускали только "двадцатки", под мелкашку? – продолжал сомневаться Петр Дмитриевич.

 – Я так понял, это какой-то спецзаказ был! Семенычу его парнишка один достал, он оружием занимается.

 – Вот-вот! Мне Семеныч о нем и говорил! – обрадовался Марченко, – А еще сказал, что ты с ним, вроде, в гостинице жил, и даже к Семенычу в сауну вместе ходили!

 – Ну, ходили! – не понимая, чего от него хочет собеседник, снова подтвердил Захаров, – Да ты толком объясни, чего хочешь? Тебе что, тоже "сайга" нужна?

 – Да, на хрена мне эта пукалка! – с неожиданной злостью ответил Петр Дмитриевич, – У меня самого, вон, "вепрь" уже второй год, как куплен!

 – Так какого же рожна тогда тебе нужно? – удивился Алексей.

 – Ладно, видно все-таки придется рассказать... – вздохнул Петр Дмитриевич, – Вобщем, не так давно наехали на меня какие-то отморозки! Никто даже точно не знает, откуда они здесь взялись. Ты же знаешь – я тут уже почти тридцать лет, меня здесь каждая собака знает! И ни разу, ни один урка, даже намеком!... А тут!

 Он залпом допил свой коньяк и, задыхаясь от распиравшей его злости, продолжил:

 – Короче, заявляется ко мне эдакий хлыщ в кожаном пальто – по виду на кавказца похож – и с порога в лоб объявляет: "Я, – говорит, – Жаба! Будешь платить нам 10% от выручки!"

 – Жаба? – недоверчиво переспросил Алексей, – Странное какое-то погоняло!

 – Ну, "жаба", или что-то похожее!... – недовольный тем, что его перебили, уточнил Марченко.

 – Может, Джаба? – догадался Захаров.

 – Точно, Джаба! А ты что, знаешь его?

 – Да нет, это абрек такой был на Кавказе, еще в начале двадцатого века. Ну, вроде местного Робин Гуда! Отнимал у богатых, раздавал бедным...

 – Это я, что ли, богатый? – возмутился начальник мехколонны.

 – Ты сильно-то не прибедняйся! – усмехнулся Захаров, – Во сколько, ты сказал, тебе твой домишко обошелся? Больше 4-х миллиардов? Если считать по официальному курсу, получается миллиона полтора "зеленых"!

 – Да я всю жизнь здесь, на Севере!... – начал, было, Марченко, но Захаров лишь скептически глянул на него.

 – Давай, как говорится, "ближе к телу"!

 – Куда уж ближе! "Армяну" нашему – ну, тому, который паленой осетинской водкой торгует – дом уже спалили!

 Он плеснул себе еще немного коньяка, снова залпом выпил его и, немного успокоившись, окончил:

 – Вобщем, найди мне этого мужика, который оружием торгует! Закажи для меня "тигр"...

 – Какой еще "тигр"? – не понял его Захаров, – Ты выражайся яснее! Знаешь ведь, я к охоте равнодушен.

 – Да, чего тут знать – это охотничий вариант СВД…

 – Ничего себе! – ахнул от удивления Захаров, – Ты что же, охоту на него устроить хочешь?

 – А чего ты удивляешься? И устрою! Я его, как зверя, с километра завалю – понять не успеет, откуда прилетело!

 – Ладно, решил, так решил... Только у меня с этим мужиком связи нет! Мы договорились, что он сам со мной свяжется недельки через две! Так что, если позвонит, я ему твою просьбу обязательно передам! Ну, а там – уж как у него получится!

 – Да что я, не понимаю, что ли! Ты только передать не забудь! – обрадовался Марченко.

 С довольным видом он быстро наполнил фужеры коньяком:

 – Давай! Как говорится, за успех нашего безнадежного мероприятия!

 Немного погодя, не спеша посасывая дольку лимона, он вновь обратился к Захарову:

 – Слышь, Алексей! Я тут хотел тебя попросить еще об одной услуге...

 – Какой? – спросил Алексей, – Ты бы уж выкладывал все свои хотелки сразу! Чувствую, их у тебя еще немеряно!

 – Да ну, какое там – немеряно! Так, совсем небольшая услуга, мелочь, можно сказать... Ты же знаешь, сейчас "налом" никто не рассчитывается!

 – Да, уж! – подтвердил Алексей, – Меня тоже уже достал этот бартер! Что ж мне, окорочка вместо денег домой возить?... Постой… Так ты что, хочешь тоже со мной на бартер перейти?! Даже не мечтай!

 – Нет, ну что ты! Мы же с тобой сразу договаривались – никакого бартера! Не переживай, рассчитаюсь наличкой как положено!  Дело не в тебе… Понимаешь, мне "обогатиловка" уже полгода платит только своими золотыми изделиями. Ну, там, кольца, цепочки, серьги... Я их почему беру? У меня в Москве старый дружбан в коммерческом банке работает, в руководстве. Ну, и они у меня эти изделия скупают за наличку. Не за полную стоимость, конечно, но по вполне приличной цене! Одна проблема – до Москвы это золото доставить. Особенно после всех этих наездов… Я ведь точно знаю, что всех моих потенциальных курьеров "пасут"! Думаю, кто-то из моих стучит этому "жабе"! А ты здесь появляешься редко, человек посторонний… Кто подумает, что я тебе золото доверю?

 – А что – правда, доверишь? – усмехнулся Алексей.

 - Брось! – отмахнулся Марченко, – Мы же с тобой уже лет пятнадцать знакомы! Если теперь и нам друг другу не доверять… 

 Он  тоскливо посмотрел Захарову прямо в глаза.

 – Это что же за жизнь пошла такая, Леха? Раньше я знал, что могу доверять здесь любому – от инженера, до монтажника или водителя! А теперь у меня осталось таких, как ты, да Семеныч, человек пять-шесть – и все!... 

 По дороге домой он объяснил Захарову свой план.

 – Ты машину свою здесь оставь – ну, вроде как, поломалась она у тебя! Я ее через пару дней с кем-нибудь из своих водителей переправлю на наш участок в Тынде, а ты потом оттуда сам домой перегонишь. А завтра, прямо с утра, забирай изделия и на моем УАЗике дуй в Якутск! К самолету мы тебя подвезем и в самолет посадим. В аэропорту у меня все схвачено, да и документы на золото в полном порядке! Так что, с этим проблем не будет… Ну, а в Москве сам смотри, как тебе лучше до банка добраться. Наверное, на такси?

 – Там видно будет... – неопределенно ответил Алексей, догадавшись, что в оперативной работе начальник мехколонны ничего не смыслил.

 Некоторое время они шли молча, и Захаров напряженно обдумывал варианты доставки. Потом, решив, что продумал все окончательно, обернулся к Марченко:

 – Сколько, говоришь, там золота?

 – Изделий! – поправил его начальник мехколонны, – С золотом тебя никто отсюда бы не выпустил, даже при моих связях! А изделий около трех килограмм…

 – Да, ты не переживай! – успокоил он Захарова, заметив, как у того полезли вверх брови, – Это же золото! Его только по весу много, а по объему это небольшой пакет, в любой ридикюль поместится!

 "Ридикюлями" Петр Дмитриевич презрительно именовал новомодные мужские сумочки-барсетки.

 – Вобщем, сделаем так, – выложил ему свой план Захаров. – Ни на каком твоем УАЗике я не поеду. Но машину ты все же отправь! Придумай сам для чего. Может, в какое-нибудь министерство документы отвезти… И обязательно с водителем отправь кого-нибудь вроде нарочного! Если у тебя кто-то "стучит" бандитам, пусть думают, что золото у него. Пока будут уточнять, выяснять – пройдет время... А я как раз успею вылететь на Москву!

 – А ты сам до Якутска как доберешься?

 – А я туда и не поеду! – ответил Алексей, – У тебя же в Беркаките тоже участок есть, верно? Вот и отправь туда какую-нибудь "летучку". Я у тебя видел там, в гараже УАЗ-микроавтобус – вот на нем я и уеду. В Чульмане попрошу, чтобы он меня подбросил в порт. Документы на золото, ты сам сказал, в порядке, значит, проблем при посадке на самолет не будет. Да, кстати, подготовь "сопроводиловку" на золото, чтобы мне не пришлось долго там объяснять, где я его взял! Только "сопроводиловку" подготовь в двух экземплярах – одну на меня, а вторую – на того, кто в Якутск поедет. Мою фамилию не вписывай, только печати проставь – фамилию я сам потом впишу…

 Марченко удивленно слушал эти указания, лишь изредка согласно кивая головой. Когда Захаров закончил, он с энтузиазмом воскликнул:

 – Слушай, а давай я тебя своим замом сделаю! Переезжай сюда, к нам, зарплату дам такую, что никакие твои шабашки не сравнятся! Ты же прирожденный экспедитор!

 – Ну уж нет, уважаемый, это мы уже проходили! Я как со стройки ушел, решил, что больше ни в какой официальной организации работать не буду! Не обижайся, но хватит с меня уже начальников!  Я теперь сам себе начальник!

 До аэропорта он добрался безо всяких приключений. Билеты на Москву, после того, как цена на них повысилась едва ли не вдвое, можно было купить и за полчаса до посадки. Поэтому, чтобы не привлекать лишнего внимания, он до последней минуты не появлялся в порту, просидев все это время в служебной столовой авиаотряда. И только когда из расположенного над входом громкоговорителя донеслось объявление о начале регистрации и посадки, Захаров прошел в зал.

 Уже стоя в очереди на регистрацию, Алексей заметил, как к аэропорту подъехал высокий и угловатый Nissan-Patrol. Из него вышел худощавый небольшого роста мужчина в длинном кожаном плаще и решительной походкой направился в зал отправления, напряженно вглядываясь в лица стоявших у стойки регистрации пассажиров.

 - Нодар? – неуверенно произнес Захаров.

 Но уже через секунду решительно и громко через весь зал крикнул :

 - Нодар!...

ГЛАВА 11

"Все берега отвергли нас!

А если мы ползли на берег,

с людьми увидеться стремясь,

то слышали одно лишь –

бей их!"

(С. Кирсанов, "Дельфиниада")

 1996 г. март

  Не доходя нескольких шагов, Нодар остановился, но Захаров, почувствовав его нерешительность, улыбнулся и протянул навстречу обе руки. Нодар с радостью ухватился за них и, мгновение спустя, они уже крепко сжимали друг друга в объятиях.

 – Лексо, Лексо... – бормотал Нодар, прижимаясь лицом к измазанному моторным маслом пуховику Захарова.

 За его спиной тут же выросли два крепких парня в одинаковых китайских пуховиках.

 – Свой! – коротко бросил им Нодар, с трудом оторвав голову от куртки Захарова.

 Потом, легонько хлопнув Захарова еще раз по плечу, сказал:

 – Подожди минутку, я сейчас!

 Он отошел к ожидавшим его чуть в сторонке парням. После короткого тихого разговора парни вышли из зала, а Нодар вернулся к ожидавшему его у стойки регистрации Захарову.

 – Пошли в кафе – посидим, поговорим немного!

 – Так, регистрация же..., – неуверенно возразил Захаров.

 Нодар загадочно усмехнулся:

 – А у вас рейс задерживается! Сейчас объявят... Кажется, Барнаул не принимает!

 И, словно подтверждая его слова, из висевшего на стене динамика раздалось: "Уважаемые пассажиры! Вылет рейса 4079 до Барнаула-Омска-Москвы задерживается до шестнадцати часов тридцати минут, время местное. Вылет задерживается по метеоусловиям Барнаула. Повторяю..."

 Захаров с удивлением посмотрел на Нодара. Тот в ответ лишь хитро улыбнулся:

 – Ну, что, посидим на дорожку?...

 1983 г., июнь

 …сразу попасть в КПЗ не удалось. Вначале начальник ГОВД  предложил проехать в поселковое отделение милиции и самим ознакомиться с местом, где произошли вчерашние события. Картина, которую там увидели Захаров и комиссар отряда Удальцов, произвела на них удручающее впечатление. Единственная комната, собственно, и являвшаяся поселковым отделением милиции, более походила на поле битвы. У разбитого, теперь закрытого фанерой, окна на полу громоздились остатки письменного стола и поломанные детали нескольких стульев, одна дверь платяного шкафа была оторвана, вторая же висела на единственной уцелевшей петле, обитые сухой штукатуркой стены напоминали щиты для отработки ударов в какой-нибудь секции каратэ. Довершал картину валявшийся прямо посредине комнаты милицейский погон с капитанскими звездочками.

 – Це мий… – пояснил начальник отделения капитан Хрипко, стыдливо прикрывая рукой заплывший левый глаз.

 – Ну вот, а теперь можете поговорить и с вашим бойцом! – довольный произведенным впечатлением, насмешливо заметил начальник ГОВД.

 Дорога до города заняла не больше двадцати минут, и вскоре они уже входили в здание Горотдела. Дежурный открыл им железную дверь с небольшим зарешеченным глазком и опасливо отошел в сторонку. Захаров с Удальцовым и начальником ГОВД полковником Хвостовым вошли внутрь. Внутри грязной, с обшарпанными, покрытыми множеством надписей стенами, камеры на деревянной скамье спиной к ним лежал, свернувшись в клубок, худощавый небольшого роста паренек. Услышав звук открывающейся двери, он повернулся к ним лицом и сел.

 – Ты?! – ахнул Захаров.

 В разорванной, очевидно, во время вчерашней драки, куртке, с засохшими следами крови на лице и огромным кровоподтеком на лбу, на скамье перед ним сидел Нодар.

 – А ты здесь откуда? – смущенно поинтересовался он, – Извини, что в таком месте встретились...

 Дальнейшее обсуждение Захаров предложил перенести в кабинет Первого секретаря горкома партии. С Иваном Ивановичем Протодьяконовым Алексей был в хороших, почти дружеских отношениях. Он искренне уважал того за мудрость и рассудительность, далеко не всегда свойственную партийным функционерам. Как считал Захаров, во многом это было вызвано тем, что Иван Иванович по национальности был наполовину якутом и не слишком оглядывался на мнение вышестоящих, но очень далеких от местных особенностей столичных начальников. Вот и теперь, когда начальник ГОВД принялся обвинять Нодара во всех мыслимых и немыслимых грехах, он решительно остановил его:

 – Подождите, полковник! Давай вначале выслушаем участников вашего "сражения"!

 Первым в кабинет пригласили капитана Хрипко. С его слов выходило, что, когда привлеченные сигналом автобуса и шумом драки, сотрудники милиции выбежали на улицу, то застали там лишь одного Нодара. Несмотря на то, что он, по их словам, был изрядно пьян, они вежливо пригласили его для дачи объяснений в участок. Вначале он якобы согласился, но затем, пройдя внутрь, неожиданно набросился на милиционеров,  стал избивать их и крушить мебель.

 – Вы ж сами бачылы! – возмущался капитан, мешая русскую речь с украинской, – Вин же ж з мэнэ, з офицэра, погон зирвав! Да тильки за це можно було сажаты його рокив на п'ять! А колы б врачи со "скорой" не зробылы йому укола, то ж вин запросто мог кого-нэбудь и вбыты!

 – Плохой вы офицер, если позволяете так запросто с себя погоны срывать! – заметил первый секретарь, – Ну, ладно, давайте теперь послушаем, что скажет этот драчун…

 Он обернулся к Удальцову:

 – Сергей Викторович, пригласите сюда вашего комсомольца!

 В изложении Нодара происшедшее выглядело совсем иначе. Возвращаясь на рейсовом автобусе после второй смены, он услышал, как возле кабины водителя двое подвыпивших парней пристают к девушкам из его же стройотряда. Находившиеся рядом пассажиры вмешиваться в происходящее побоялись, и водитель, не мудрствуя лукаво, остановил автобус прямо напротив поселкового отделения милиция. Здесь добравшийся, наконец, до распоясавшихся хулиганов Нодар просто вышвырнул их из автобуса и сам выскочил за ними следом. Увидев это, водитель тут же захлопнул двери и уехал. Хулиганы же, сообразив, где оказались, тут же сбежали. Зато появились двое милиционеров, которые в грубой форме приказали ему пройти в участок. Спорить он не стал, поскольку был уверен в своей правоте, и уже собрался войти в помещение, когда один из милиционеров со словами – "Шевелись, чурка!" – толкнул его в спину. Но и тогда Нодар не стал отвечать ему, а лишь попросил милиционера не распускать руки. В ответ тот обругал его, упомянув при этом мать Нодара.

 – Вы понимаете, – горячился Нодар, – у нас на Кавказе нельзя ругать по матери! За это сразу зарезать могут!

 При этих словах начальник ГОВД посмотрел на Ивана Ивановича и развел руками. Мол, сами видите – настоящий уголовник! А капитан Хрипко возмущенно возразил:

 – Та, шо вы слухаете, як та чурка бреше?! Да я, так его мать, никогда, бля, на людях не выражаюсь! Я, бля, все ж таки представитель власти!

 Алексей заметил, как у Нодара напряглись скованные наручниками руки. Заметил это и Иван Иванович и, прервав тираду капитана,  предложил Нодару закончить свое изложение событий.

 – Я ему два раза сказал, чтобы он не ругал мать, но он продолжал ругать, а другой милиционер ударил меня сзади кулаком прямо по затылку. Я дальше точно не помню, что было… Помню, мне показалось, что я в Афгане, а вокруг – "духи"... Только я их не хотел убивать, мамой клянусь! Если бы захотел – сразу убил бы! Их же там всего трое было!...

 Когда в кабинете не осталось лишних лиц, Иван Иванович спросил начальника ГОВД:

 – Ну, и чем это грозит парню?

 – Если только за "хулиганку", то от трех до восьми! – не задумываясь, ответил тот, – Но не забывайте – он напал на сотрудников милиции, и, между прочим, "при исполнении"!

 – О том, что и как они "исполняли", я думаю, и вам, и вашим сотрудникам лучше помалкивать! – веско заметил первый секретарь, – Иначе легко можете оказаться рядом с ним!

 Он обернулся к Захарову и невесело добавил:

 – Да, что называется, "встречает Родина героев"! Вон какой "прямой плацкарт" у твоего друга получился – из Афгана да в Алдан…

 В следующий раз Алексей увидел Нодара только на суде, где ему определили наказание в виде лишения свободы сроком на три года с отбыванием в колонии-поселении и возмещением нанесенного ущерба…

 1996 г., март

  …расположенное в зале ожидания кафе было пустым, как и весь аэропорт.

 – Мариночка! Сделай нам, пожалуйста, два хороших кофе! – обратился к молоденькой официантке Нодар, и, повернувшись к Алексею, уточнил:

 – Или тебе чего-нибудь покрепче? Сам-то я, если помнишь, пью только вино. А здесь откуда хорошему вину взяться? Придется, наверное, как Гиви, на араку переходить… Помнишь Гиви?

 – Помню, конечно! – ответил Алексей, – Ты лучше скажи, где пропадал все это время? Я тебе писал в зону, но ответа не получил. Ты, наверное, обиделся на меня тогда?

 – За что мне было на тебя обижаться? – с недоумением посмотрел на него Нодар, – Ты для меня тогда очень много сделал. Я ведь запросто мог загреметь лет на десять! А не писал, потому что самому стыдно было… И себя подвел, и тебя опозорил – вот, мол, какие у него друзья! Да и встретиться с тобой совсем не так думал... Я же после Афгана почему на БАМ поехал? Знал, что ты тоже где-то здесь! Думал, найду, снова вместе будем…

 Нодар замолчал, но Захаров, понимая его состояние, не торопил, терпеливо ожидая, когда тот сам решит продолжить свой рассказ.

 – Сидел я в Верхнем Куранахе, хотя "сидел", наверное, громко сказано! Ночевал в зоне, а работал как обычный рабочий, без конвоя и охраны. Направили меня в ДРСУ, которое АЯМ обслуживает. "Скальник" на КРАЗе  возил, на грейдере тоже работал… Через два года и вовсе с "надзора" сняли по УДО. Домой возвращаться не захотел – стыдно было… Так и остался там, в Верхнем. "Подженился" на одной разведенке – у нее там свой домик – так и жил бы, наверное, до пенсии... А после из Афгана стали возвращаться наши... Особенно много – в 89-м, когда оттуда войска совсем вывели. И через одного – либо "на поселение", либо в "строгую"! Ты же слышал, наверное, какие они оттуда приходили! Чуть что – сразу в "бой", а воевать нас научили хорошо!...

 Нодар задумался, отхлебнул из чашки глоток. Потом продолжил:

 – Многие уже с Афгана на наркоте сидели. Им бы помочь, успокоить… А здесь – дома, между прочим, на Родине! – к нам относились, как к собакам бешеным! На работу брали неохотно, чуть где какая заварушка – "афганцы" виноваты! Вобщем, решил я пацанов этих как-то защитить, что ли! Вместе собрать, чтобы и их к нормальной жизни вернуть, да и семьям тех, кто "в колясках" вернулся, тоже помочь! Ну, и у тех, кто совсем не вернулся, тоже ведь семьи остались! Родители, жены, у кого-то и дети были... Родина на нас тогда "забила" и забыла! Получалось, что, вроде как, мы по собственной глупости туда полезли!

 Застарелая обида, которую он тщательно пытался скрыть, рвалась из каждого его слова.

 – Короче, собрали мы тогда что-то вроде боевого братства, чтобы помогать друг другу. Сейчас у нас уже почти рота бойцов!

 – Извини, брат, – перебил его Алексей, – но то, что вы сейчас делаете – это же  уголовка, чистой воды бандитизм! И статьи за это нехилые светят!

 – А мы особо об этом и не задумываемся! Да и не на всех же подряд наезжаем! Только на тех, кто на наших бедах бабки себе зарабатывает. Да и "мокрухой" тоже не занимаемся. Хватит с нас этого добра! У каждого за спиной еще с Афгана не один десяток жмуриков бродит…

 – А как же с Айрапетяном? Ну, с этим, с Али-Бабой? Дом же ему спалили!

 – Дом?! – с неожиданной злостью ответил Нодар, – Ему не дом – его самого вместе с его дворцом спалить нужно было, собаку! Это ведь он сюда наркоту гонит! Вначале из Средней Азии, а теперь из Китая взялся! Про "белый лед" слышал? Так это Али-Баба его сюда и везет! Сколько наших парней угробил!

 – Ну, да ладно, бог с ним, с "армяном"! А начальника мехколонны за что решили раскулачить?

 – А это не мы решили! – хитровато ухмыльнулся Нодар, – Ты лучше спроси, откуда я знаю, что ты золото в Москву везешь! Не знал только, что это будет мой старый друг Лексо...

 – Слушай, – неожиданно сообразил Алексей, – а действительно – откуда?! Про это золото знали всего два-три человека!

 – Елена Николаевна сказала! Еще вчера вечером, когда вы из сауны вернулись…

 – Алена?! Не может быть! Это что же – она собственного мужа?... Брось, никогда не поверю!

 – Поверишь, брат, поверишь… Это она ему за сына, за Олега своего, мстит! Когда он приехал, твой Петр Дмитриевич, вместо того, чтобы помочь парню, поддержать его, решил просто откупиться! Машину подарил, денег давал, не считая… А в душу парню заглянуть – времени не хватило! А уже после того, как Олег разбился, когда наши парни пришли к твоему Марченко с просьбой – мол, помоги семьям тех, кто не вернулся, создай какой-нибудь фонд, что ли! Денег же у тебя на фирме достаточно – вон какие особняки себе отгрохали! Так он их просто послал! Пообещал, что если еще придут, то будет отстреливать! И ничего, мол, ему за это не будет – все менты и прокуратура у него давно прикормлены!

 Захаров ошарашено смотрел на своего старого приятеля. Потом неожиданно вспомнил:

 – Постой, он же мне ствол заказал нарезной! Как раз на тебя и твоих парней!

 – А через кого доставать собираешься, – с хитроватой улыбкой полюбопытствовал Нодар, – через Лиса, наверное?

 – Ну, да! – подтвердил Захаров, – А ты откуда знаешь?

 – Так это тоже мой парень! А ствол… не нужно, не заказывай ничего! Я сам подарю Марченко хорошее ружье! Давно пора с ним серьезно поговорить, а то, действительно, мы так далеко зайдем… И за золото свое не переживай, вези спокойно! Не нужно оно нам! Думаю, Петр Дмитриевич сам нам помогать станет. Ты же говоришь, он нормальный мужик?

 – Хороший мужик! Правда, с этой перестройкой деньгами немного увлекся… Но, думаю, для него это не главное! Я еще мозги ему прочищу, да и Алена поможет! Ты только обязательно поговори с ним, нормально поговори, по-человечески!

 Из висевшего на стене динамика раздался голос диктора: "Внимание! У первой стойки начинается регистрация и посадка в самолет на рейс 4079 Барнаул–Омск–Москва. Пассажиры, имеющие на руках регистрационные талоны, проходят вне очереди…"

ГЛАВА 12

"Нелегко в беде

лгать.

Воздух тих, и снег

тих.

Братцы,

что ж нам делать?

Как прожить без смерти?"

(С.Кирсанов, "Смерть лося")

 1996 г., апрель

 …три дня, проведенные в занесенной снегом по самые окна избе в полузаброшенной деревушке, желанного успокоения не принесли. Напротив, словно очнувшись от сна, жизнь подкидывала все новые и новые вопросы.

 Передав Марченковское золото, из Москвы Алексей заехал на денек домой, где неожиданно узнал, что мать давно и тяжело больна. При виде сильно похудевшей и осунувшейся, практически не встающей с постели матери, сердце Захарова болезненно защемило.

 – Не обращай внимания, сынок, просто печень немного пошаливает! Но это ведь естественно в наши годы, верно? – ненатурально бодрым голосом успокаивала она Алексею, и он подыгрывал ей, улыбаясь, и скрывая притворной улыбкой тревогу.

 Отец тоже молчал, только хмурился в сильно поседевшие усы. И лишь на вокзале, провожая Алексея в Москву, за несколько минут до отправления поезда произнес всего одну фразу:

 – У мамы обнаружили рак...

 Эта фраза звучала в его ушах, пока он ехал до Москвы, летел до Читы, снова ехал в поезде до Тынды и дальше – в свой  поселок строителей.

 – Мне кажется, нам пора возвращаться домой, на "материк"! – сказал он Ирине сразу по возвращении.

 – Именно сейчас? – удивилась жена, – У нас только-только начала жизнь налаживаться… Может, задержимся еще хотя бы на год-два?

 – Да ты не спеши расстраиваться! – успокоил ее Алексей, – Никто и не предлагает так вот сразу сорваться с места и уехать! Нам еще нужно собраться, подготовиться... И с жильем не ясно – где жить будем? У моих или у твоих?...

 О покупке отдельной квартиры можно было и не мечтать – цены на жилье на "материке" непрерывно росли, в то время, как квартиры на "северах" быстро обесценивались. Они оказались, фактически, запертыми здесь, словно в западне, выхода из которой Захаров никак не мог найти. "Нужно ехать к Марченко – может, он чем-то поможет!" – решил Захаров, хотя и не знал, чем именно сможет помочь ему начальник мехколонны. И тут неожиданно вспомнил его просьбу насчет ружья.

 – Мне никто не звонил? – поинтересовался Алексей у жены.

 – Звонил какой-то Алексей из Лашкаргаха! Я сказала, что ты будешь через неделю. А, кстати, что это за поселок такой – Лашкаргах? Это тоже на БАМе? Я раньше о таком поселке не слышала...

 – Нет, это в Афганистане, – ответил Захаров, – в провинции Кандагар.

 – Надо же! – удивилась жена, – А слышимость лучше, чем с Питером!...

 О своем приезде он предупредил Марченко еще накануне вечером. Тащиться через два перевала на своей машине не хотелось, поэтому до Тынды Алексей добрался поездом, а оттуда на "летучке" мехколонны, регулярно курсировавшей между Управлением и Тындинским участком, выехал в Томмот. Ехать обычным пассажиром оказалось намного менее утомительно и, что главное, интереснее. Теперь можно было не беспокоиться о дороге и спокойно разглядывать окружающий пейзаж, на который раньше он, сидя за рулем своей "семерки", редко обращал внимание. Необязательные разговоры "ни о чем" тоже заметно снимали усталость и создавали ощущение быстроты течения времени. Вблизи перевала, у Бригадирского Разъезда в небольшом карьере, служившем дорожникам для добычи щебня, Алексей заметил сгоревшую дотла "японку".

 – Что, опять якуты до дома не доехали? – спросил он водителя.

 Вопрос был не случайным. Нередко, – особенно зимой, – якутские  оленеводы, заработав на сдаче оленины и пантов хорошие деньги, отправлялись за иномаркой во Владивосток или Находку. Там, пользуясь их простотой и доверчивостью, местные торгаши продавали им вконец "убитые" подержанные иномарки, на которые предварительно был наведен внешний лоск. Случалось, что такая машина вовсе не добиралась до места, окончательно разваливаясь где-нибудь по дороге, и, чаще всего, именно на этом участке трассы. Дальнейшая ее участь была незавидной – машину попросту сжигали в ближайшем карьере у дороги, поскольку тащить ее дальше было не только накладно, но и бессмысленно – ремонту она уже не подлежала.

 - Нет, это не якуты! – пояснил водитель, – Это неделю назад тут какие-то залетные коммерсанта грохнули! Он из Алдана возвращался с хорошими деньгами, а они его как-то вычислили, ну и напросились, вроде, в попутчики, до аэропорта! Тут в карьере машину тормознули. Его самого из "калаша" расстреляли, а машину спалили. А после сами на "марковнике" (Тойота-Марк 2) – он, оказывается, за ними сзади ехал! – дернули на "сковородку" (ст.Сковородино).

 – И что – так и свалили?! – удивился Захаров.

 – Ага, как же! – усмехнулся водитель, не отрывая взгляда от дороги. – Куда тут свалишь? Трасса-то одна – от Колымы до "сковородки" никуда не свернешь! Догнали их наши… Еще до Нагорного догнали! Там всех рядком и положили! Говорят, "афганцы" постарались…

 Марченко встретил его радостной улыбкой:

 – Ну, ты вовремя! Будто знал! Завтра будем мою покупку обмывать!

 – Ты, извини, Петр Дмитриевич, я твою просьбу пока не выполнил! – не зная, как рассказать ему о своей встрече и договоренности с Нодаром, неловко произнес вместо приветствия Алексей, – Но я про нее не забыл, не думай!

 – Какую просьбу? – удивился начальник мехколонны, - Ты это о "тигре"? Забудь! Мне уже достали, да еще и получше – "белку"! И знаешь, кто достал? Не поверишь – тот самый Джаба! Ну, помнишь, я тебе еще в прошлый раз рассказывал!

 – Постой, ты же хотел что-то серьезное, а "белка", по-сути, та же мелкашка!...

 – Да куда мне серьезнее? Воевать, что ли? А на соболя да на песца – лучше и не придумать!

 Марченко привычным движением открыл свой книжный "бар" и выудил оттуда хорошо знакомую Захарову бутылку коньяка.

 – Ну, давай по чуть-чуть... С прибытием, так сказать!

 Быстро опрокинув коньяк в рот, он продолжил:

 – Да, парень этот, – его Нодар, кстати, зовут! – оказывается, и Олежку моего знал! А деньги ему нужны были как раз для таких, как мой Олег, для "афганцев"! Вобщем, у меня с его парнями сейчас, что называется, полный контакт! Я им и зал свой для тренировок дал! А они мне за это обеспечивают охрану всех участков – от Селигдара до самого Благовещенска! Вобщем, завтра сам познакомишься! Он тоже придет в бассейн. Отличный парень! Один недостаток – водку не пьет… Ну, да это дело поправимое!

 В гостинице Захаров долго думал, стоит ли сказать Петру Дмитриевичу, что он уже знаком с Нодаром, или нет. Наконец, решив, что сказатьвсе же нужно, лег спать.

 Когда на следующее утро он пришел к Марченко в кабинет, Нодар уже был там. Бросив быстрый взгляд на Алексея, Нодар застыл в ожидании, как себя поведет тот. Захаров, не скрывая радости, подошел к нему и, обняв его одной рукой за плечи, обернулся к начальнику мехколонны:

 – Знакомься – мой старый друг-альпинист Нодар!

 – Так вы, оказывается, знакомы?! – рассмеялся Марченко, – Ну, черти, ну конспираторы! То-то я думаю, чего это Нодар, как про тебя услышит, так сразу теряется!

 Он направился было к своему заветному шкафу, но Алексей остановил его:

 – Давай отложим коньяк до вечера! Нужно сегодня постараться все дела закончить – я хотел завтра с твоими монтажниками вернуться в Тынду.

 – Да и мне сейчас в церковь нужно... – поддержал его Нодар.

 – Постой, в какую церковь? – удивился Алексей, – Здесь же никогда церкви не было!

 – Да это он в Алдан собрался в церковь! – объяснил вместо Нодара Марченко, – Там недавно отстроили, всем поселком деньги собирали! Кстати, советую съездить – красивая получилась! А купола – синие, как в старину было принято!

 – А в церковь тебе зачем? – спросил у Нодара Захаров, – Ты же, вроде, раньше этим не особо интересовался...

 – Так я и сейчас "не особо"! Просто мы на сегодня службу заказали. Поминание, кажется, называется. Нужно съездить, проверить, все ли путем, а то мои бойцы запросто могли чего-нибудь напутать!

 – Друг у него погиб недавно, – объяснил Алексею Марченко, когда Нодар уехал, – Сегодня как раз девять дней... А ты чего так резко на материк собрался? Случилось что?

 – Да, как сказать… – не зная, с чего начать, замялся Захаров, – Приехал, вот, просить у тебя совета и помощи!

 – Да, дела!... – выслушав его, протянул задумчиво начальник мехколонны, – Тут нечего и рассуждать – возвращаться домой тебе надо, а то и попрощаться не успеешь, тьфу-тьфу! Просто так, я понимаю, ты денег не возьмешь?

 Захаров отрицательно покачал головой.

 – Тогда давай вот что: заключаем с тобой договор на три года полного обслуживания моей конторы, а я тебе всю сумму авансом сразу перегоняю на счет, идет?...

 По пятницам после восьми вечера бассейн всегда закрывался "на спецобслуживание". Это время принадлежало только начальнику мехколонны и тем посетителям, кого он сам приглашал. В этот раз кроме Алексея и Нодара никого посторонних в бассейне не было.

 Плавание в бассейне сменяла сауна, за которой следовал небольшой отдых в холле с рюмкой коньяка и долькой лимона или ломтиком апельсина, после чего вся процедура начиналась сначала. Нодар, как обычно, от алкоголя отказался, заменив его обычным яблочным соком.

 – Ну, с такой охраной можно быть спокойным! – подсмеивался над ним Марченко, – Вот был бы он еще и к бабам равнодушен!...

 – Если мужчина равнодушен к женщинам, то это уже не мужчина, а только половина мужчины! – словно тост произнес Нодар.

 – Почему половина? Тогда уж прямо говори – не мужчина! – поправил его Марченко.

 – Нет, батоно Петре, именно половина! Вторая его половина – это его друзья. Вот когда у мужчины нет друзей, то он совсем не мужчина! Ты согласен, Лексо?

 – Конечно, согласен! – подтвердил Захаров, не понимая, к чему Нодар клонит.

 – Ну, у нас и друзья есть, и женщины любимые… Так что, вполне можем считать себя полноценными мужиками! – пошутил Марченко.

 – Все верно… только и те, и другие иногда от нас уходят… – продолжал гнуть что-то свое Нодар.

 – Ладно, "генацваля", – перебил его Петр Дмитриевич, – кончай тоску нагонять своей восточной философией! Пошли лучше в бассейн! Давайте на спор – кто дальше нырнет! На коньяк! Гарантирую, хоть я и самый старый, а каждому из вас форы дам! Ну, как – согласны?

 С этими словами начальник мехколонны скинул с себя простыню и решительно направился в бассейн. Убедившись, что тот их не слышит, Захаров негромко спросил Нодара:

 – По дороге сюда мне водила сказал, что на Бригадирском кто-то замочил четверых залетных. Говорит, что, вроде бы, твои ребята...

 Нодар грустно посмотрел на него и, немного помолчав, ответил:

 – Я ведь тебе еще прошлый раз сказал, что мы мокрухой не занимаемся! Это Али-Бабы работа...

 – Постой, а Али-Бабе это зачем? – удивился Захаров, – Он ведь сам из этих…

 – Да! – спокойно согласился Нодар, – Вроде незачем… Тем более что Али-Баба уже не просто "авторитет" – он сейчас в районе "смотрящий". А завалил потому, что нас испугался! Испугался, что мы про этого парня убитого на него подумаем и мстить станем!

 – Хочешь сказать, что тот коммерсант из ваших был? – догадался, наконец, Захаров.

 – Из наших… – хмуро подтвердил Нодар, – Да ты его тоже знал – тезка это твой, Алексей! А в Афгане его звали Лисом…

ГЛАВА 13

Все вышло!

С неизбежной смертью

угроз, насмешек, слез, зевот —

ушло все прежнее столетье,

а отраженье —

вот —

живет!..

(С.Кирсанов, "Зеркала")

 1998 г., август

 …Старика он застал сидящим на высоком взгорке и внимательно вглядывающимся в пологий противоположный берег реки, на котором бурно кипела жизнь. Вот по широкой тропинке к реке спустилась какая-то баба с тазиком и принялась полоскать выстиранное белье в реке. Чуть выше по течению в воде с шумом и визгом плескались дети приехавших на лето московских и питерских дачников. А метрах в ста ниже, где спадавшая к концу лета река открывала неглубокий брод, загорелый до черноты худой парнишка-тракторист мыл в реке свой старый, выкрашенный голубой краской, но уже изрядно облупившийся, трактор "Беларусь".

 Услышав шаги, старик, не оборачиваясь, махнул Алексею рукой.

 – Я вот думаю, почему так получается? Река, вроде как, одна, а на разных берегах и жизнь совсем разная! Ты как, Леха считаешь?

 – У тебя что – глаза на затылке? – удивился Захаров, – Я ведь только с автобуса. Не мог же ты знать, что я именно сегодня приеду!

 – Почему на затылке? Тоже, велика задача! Кто ж, окромя тебя, ко мне ишшо заявится? Ты надолго, али как?

 – Да нет, на денек, завтра двухчасовым уеду. А что ты там насчет реки-то спрашивал?

 – Да вот, говорю, жизнь – интересная штука! Вроде этой речки… Будто, и рядом берега, а не пересекутся нигде! И мы на них тоже – вроде и рядом, а не стренуться нам, не пересекнуться! Вона, соседка у меня была, Верка Клюка... Сына у ней в 41-м на войну забрали, а через год прислали бумажку: мол, так и так, пропал ваш Мишка без вести! Она где только его не искала после войны! По всем военкоматам письма писала! Только в 67-м и нашла, года за два до смерти. Сообщили, значит, что погиб он в Синявинских болотах, и даже фамилия евоная на этом памятнике братском есть. Она так и ездила туда, пока не померла – все цветы возила...

 – Ну? – нетерпеливо перебил его Захаров, – А речка тут причем?

 – А притом! – настырно повторил Алексеич, повернув к нему лицо, – Притом! Нонешним летом копались в нашем лесу поисковики эти… ну, которые солдат погибших ищут – они кажен год тут копают! Говорят, тут солдат наших тысяч триста, а, может, и все пятьсот в болотах еще без успокоения лежат! Ну, и нашли медальон смертный, а в нем так и прописано: Алексеев Михаил Иванович, деревня Хотынь. Сынок Веркин, то есть! Вот и получается, что она его незнамо где искала, а он – вона, тут рядом и лежал. Так и не стренулись…

 Алексеич достал из нагрудного кармана "беломорину", тщательно продул ее и закурил. Потом, затянувшись несколько раз, спросил:

 – А ты чего не ко времени приехал? Сейчас еще ни охоты, ни рыбалки… Али случилось чего?

 – Случилось… Я, наверное, больше уже не приеду, Алексеич. В последний раз заехал, можно сказать – попрощаться!

 – Что так? Нешто дорого стало с твоих "северов" сюда летать-то?

 – Да мы, вроде как, уже уехали с этих "северов"… Вобщем, вернулись домой! Да, собственно, причина не в этом... Понимаешь, я смысла во всем этом, – Захаров широким жестом обвел пейзаж вокруг себя, – не вижу! Раньше видел, а сейчас словно потерял…

 – А знаешь, Леха, – оживился старик, – я, вот, тоже чегой-то понимать перестал! Всю жизнь мы что-то строили, строили, а теперь – вроде и строить нечего! Али, некому... А, может, незачем? Начнешь вспоминать – самому не верится, что была какая-то другая жизнь! Вроде как приснилось, что ли? Вроде, я так и просидел здесь на бережке, на другую сторону речки глядючи, как там настоящая жизнь идет! Н-да... Так чего случилось-то?...

 1997 г., февраль

 На похороны матери Захаров не попал. Телеграмма пришла, когда он мотался в одной из своих бесчисленных командировок, и в родительский дом он приехал только на "сороковины".

 В квартире кроме согнувшегося под грузом потери, отца, он застал двоюродных сестер Дашу и Таю, и какую-то сильно накрашенную и молодящуюся пожилую даму. Дама по-хозяйски распоряжалась подготовкой к поминкам, давала указания сестрам и называла отца "Лешей".

 – Познакомься, сынок! – представил ее отец, – Это Татьяна Петровна, наша с мамой боевая подруга! Они вместе служили, в одном медсанбате. Только Таню в самом конце войну у нас "увел" артиллерийский капитан, а после и мы с мамой тоже поженились. Так и разошлись наши дороги! А теперь вот снова встретились. Повод, правда, не очень веселый...

 Потом, уже поздно вечером, когда гости разошлись, сидя вдвоем с отцом на кухне, Захаров узнал, что у отца с матерью, оказывается, было много боевых друзей, с которыми они все эти годы постоянно переписывались. А иногда, когда позволяли финансы, время и здоровье – встречались на День Победы в каком-нибудь из тех городов, через которые когда-то пролегал их боевой путь. Во время одной их таких поездок отец и встретился вновь с Татьяной. Она к тому времени уже давно похоронила мужа-артиллериста, а сын, женившись на своей однокурснице – немке из ГДР – после окончания института переехал к ней в Германию.

 – Так что, теперь мы с ней остались просто два никому не нужных старика! Ты не обижайся, сынок, но я же понимаю, что у тебя своя семья, дети...

 – О чем ты, батя! – возмутился Алексей, – Ты что же, думаешь, мы тебя одного бросим? Мы все равно уже собирались возвращаться, так что будешь жить с нами! Я сейчас немного денег подкопил, обменяем нашу "двушку" на трехкомнатную…

 Отец тогда ничего не ответил Алексею, лишь грустно посмотрел на него и с сомнением покачал головой. А полгода спустя, прислал письмо, где написал, что они с Татьяной Петровной решили пожениться и уехать к ее сыну в Германию. Там, мол, для стариков условия лучше, и медицинское обслуживание намного качественнее. Спустя год Захаров, продав все свое "движимое и недвижимое", и обменяв питерскую "двушку" на трехкомнатную квартиру, забрал семью и окончательно простился с Севером...

 1998 г., август

 …– Так что, теперь эта дача мне, вроде как, без надобности! Ты уж извини, Алексеич, остаешься тут совсем один…

 – Да мне, поди, и оставаться-то недолго осталось – на девятый десяток скоро перевалит! Заезжала на днях на лисапете Надька с почты, пенсию привезла. Так, она прямо так и сказала: "Тебя, – говорит, – Лексеич, – на том свете давно уже черти с фонарями ищут! Да и старуха твоя, поди, заждалась! А мне гоняй тут, вози, понимаешь, твои копейки!"...

 1998 г., ноябрь

 После отъезда отца в Дюссельдорф Захаров сильно обиделся на него, посчитав поспешную женитьбу предательством по отношению к памяти матери, а переезд – и вовсе ничем не оправданной глупостью. Долгое время он не звонил отцу и не отвечал на его письма. И лишь получив из Германии третье или четвертое письмо, решился позвонить. По голосу было слышно, насколько сильно отец сдал, но все равно старался бодриться и даже шутить. И лишь в самом конце разговора несмело спросил:

 – Может, найдешь какую-нибудь возможность приехать? Так хочется увидеть напоследок тебя, да и внуков тоже… Я тут немного отложил со своего пособия – так что, смогу добавить, если что...

 Сознаться отцу, что даже с его помощью приезд оставался малореальным, что устроенный "реформаторами" дефолт поставил его семью на грань выживания, Захаров не мог, да и не хотел – к чему было добавлять огорчений к его и без того нелегкой жизни? Он ссылался на крайнюю занятость, на сложности с оформлением документов, необходимость решать вопрос дальнейшего обучения детей... Разумеется, при этом он ни в малой степени не кривил душой, хотя прекрасно понимал, что времени для встречи остается все меньше. А оно – это безжалостное и неумолимое время – словно река, текло своим чередом, постепенно затягивая в этот неспешный но неодолимый поток людей с их делами, заботами и судьбами…

 1998 г., декабрь

  Ноябрь уступил место декабрю, сглаживая следы недавних финансовых потрясений, и жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Вернувшись с работы и поужинав, Захаров устроился в кресле у телевизора в надежде немного отдохнуть после длинного и тяжелого, насыщенного всевозможными встречами, совещаниями и переговорами, дня.  Появление возле кресла сына с огромным, подаренным на день рождения роботом-трансформером в руках, Алексея обрадовало не очень.

 – Чего тебе? – скрывая недовольство, спросил он.

 – Пацаны в школе сказали, что из этого трансформера можно сделать ракетный катер! – радостно сообщил ему сын, – Поможешь? А то мне никак...

 – Ну, если вопрос чисто технический!... – перебарывая наваливавшуюся усталость и дремоту, с нарочитым энтузиазмом согласился Захаров.

 Однако, вскоре эта простенькая, на первый взгляд, задача увлекла его и он уже забыл о своем намерении подремать у телевизора. В комнату заглянула Ирина.

 – Ну, правильно! Они тут в игрушки играют, а я должна одна на кухне возиться! Хоть бы с женой пообщался несколько минут! А то я вас только как кухарка и интересую: "Когда кушать будем? А что у нас на ужин?" – передразнила она своих "мужиков".

 – А ты присоединяйся к нам, верно сынок?

 – Еще чего! – возмущенно парировала жена, – Только ваших роботов мне и не хватало!

 – Ну, тогда садись рядом с нами – я тебе и кресло уступлю! Будешь развлекать нас разговорами. А, кстати, где у нас Ленка?

 – Вот, заботливый папаша! Даже не знает, где его дочь! – снова начала, было, Ирина, но ее перебил Вовка:

 – Да в музыкалке она, к концерту готовится! У них на Новый год праздничный концерт будет для родителей!

 – А во сколько у них заканчивается репетиция? – поинтересовался у жены Алексей. – Может, сходим, встретим ее? Заодно погуляем немного...

 В это миг что-то, прозвучавшее с экрана, неожиданно привлекло его внимание. Он отложил робота в сторону и повернулся к телевизору.

 – Па, ну давай делать дальше! – тут же недовольно стал канючить Вовка.

  – Подожди, дай послушать! – отмахнулся от сына Захаров.

 Он протянул руку к пульту и прибавил громкость. 

 "…в этот день, ровно десять лет назад, в 11 часов 41 минуту по местному времени на территории Армении произошло катастрофическое землетрясение, унесшее жизни более 25 тысяч человек.  За каких-то 30 секунд стихия практически уничтожила город Спитак и нанесла сильнейшие разрушения городам Ленинакан, Кировакан и Степанаван. Сегодня гостем нашей передачи является один из свидетелей этой трагедии, принимавший непосредственное участие в спасении пострадавших, Герой Советского Союза, Герой Армении, полковник в отставке..."

 Захаров невольно наклонился ближе – с экрана, блестя гладким, словно отполированным, загорелым черепом, знакомым строгим и уверенным взглядом прямо в глаза ему смотрел Старый Майор...

 ПОСЛЕСЛОВИЕ

 Вот и заканчивается еще одна история. Все листки разобраны и пронумерованы, и каждое событие нашло, наконец, свое место в этом удивительном пазле под названием "жизнь".

 Впрочем, заканчивается ли?

 Нас сменят наши дети, а их – их собственные, и картина рассыплется, чтобы кто-то вновь начал собирать ее из крохотных кусочков, в надежде, все-таки, добраться до конца. Но конца не будет, пока существует на свете настоящая дружба и настоящая любовь, пока мы верим в добро и справедливость, а слова "честь" и "родина" не стали только словами. И мы любим свою страну не потому, что она что-то сделала или должна была сделать для нас, а потому, что другой у нас нет, и не будет. И мы перед ней в вечном долгу, как сыновья перед Матерью. И какие бы правители или властители не пытались присвоить себе право говорить от ее имени, мы все равно будем слышать только Ее голос…

   2002 г., март

 ... – Цель поездки? – оторвавшись от изучения паспорта, таможенник внимательно взглянул на стоявшего перед ним невысокого, седого, склонного к полноте мужчину.

 – Туризм, – ответил тот.

 И, усмехнувшись чему-то своему, давнему, добавил:

 – Dusseldorf – c'est  la petit Paris!

 – Простите?... – не понял таможенник.

 – Нет, извините, это я так... Вспомнилось...

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

 ПЕРЕСЕКАЮЩИЕСЯ ПАРАЛЛЕЛИ. ВМЕСТО ПРОЛОГА

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13