Пусковой Объект [Михаил Павлович Грабовский] (fb2) читать постранично, страница - 2

напутствие с отработанной торжественностью в конце речи:

— И желаю вам большого, лучезарного счастья!

Игорь сказал: „Большое спасибо”. А у Али в голове вертелись другие слова, но из той же песни: „Вдруг сквозь туман там краснеет кусочек огня…”

Распределения Аля ожидала спокойно. Куда пошлют, туда и поедем. Главное, чтобы жилье предоставили. Это была ее сказочная мечта: входная дверь с индивидуальным электрическим звонком, кухня с газом и широкая кровать с голубым покрывалом. Впрочем, можно и с бордовым.

Она сидела в общежитии на скрипучей металлической кровати и неторопливо вязала для своего „мудреца” теплый серый свитер с белыми оленями на груди. Игорь вошел без стука и застыл в позе античного героя, опираясь спиной на свежевыкрашенный дверной косяк.

— Все, Алька, решено! Мы едем с тобой на Каспий.

— Мы едем, едем, едем… в далекие края, — пропела она, не отрываясь от спиц. — Каспий, говоришь? А поконкретнее…

— А конкретно — в город Шевченко. — Игорь вздохнул поглубже, чтобы произнести следующее слово без привычных пауз. — На Мангышлакэнергозавод! Сокращенно звучит, как песня: МЭЗ!

— Теперь понятно, — вымолвила Аля безразличным тоном. — Секаробардаухоложка!

— Тебе все шуточки. Впрочем, я давно подозревал, что тебя мало тревожит научно-технический прогресс.

— Где уж нам, татарам! — мать Али была наполовину татарка. — Ну и что там, на МЭЗе?

— Сенютина, это предприятие будущего. Я все уже выяснил. Вот, читай! — он бросил на стол потрепанный журнал „Наука и жизнь”. — Страница сорок восемь.

— Игорь, прочти, пожалуйста, сам. Я как раз довяжу последний ряд.

— Читаю… „В Монреале…”…Понятно тебе? Не в каком-то там поселке Оглоблино или Доброхотово, а в Монреале… „…на международной выставке „ЭКСПО-67” в советском павильоне внимание многих посетителей привлекает макет строящегося в СССР на берегу Каспийского моря…” — здесь Игорь сделал многозначительную паузу — „атомного опреснителя морской воды”. Понимаешь, Аля? Атомного опреснителя! Это, пожалуй, похлеще…

— Эволюции Вселенной? — подхватила Аля, откладывая вязание. — Подойди ко мне поближе, ученый. Я поцелую тебя.

— Аля, я серьезно. Ты понимаешь, как это заманчиво?

— Игорь, я тебя очень хорошо понимаю. От меня лично что требуется в данный момент: атомы или морская вода?

— От тебя, Сенютина, требуется только одно слово: „да” или „нет”!

— Да! Конечно, да! — торжественно объявила Аля. — Я разве хоть раз сказала тебе „нет”? Твое желание для меня закон. Меня, если честно сказать, интересует только одно: дадут ли нам квартиру? Это для меня важней атомной энергии.

— Вот и все, что требовалось доказать. Иду в деканат. Вернее, бегу.

— А поцеловать? Я тебе такой свитер связала, — Аля обиженно надула губки.

— Сенютина, какая вы легкомысленная. Игорь поцеловал и уже не смог оторваться.

„Ладно, — подумал он, — в деканат я и завтра успею…” На географических картах Советского Союза города Шевченко не существовало. В официальном расписании аэропорта Минводы — тоже. В справочном бюро молодая женщина с накрашенными губами и бородавкой на носу строго спросила:

— А направление у вас есть? Или командировочное удостоверение? Направление на работу у них было.

— Подойдите к кассе № 3. Спецрейс Ю-311. И слушайте объявление. Игорь нес на посадку две спортивные сумки с одеждой, Аля — чемодан с накрахмаленным постельным бельем и любимым двухтомником Игоря: Лункевич. „От Гераклита до Дарвина”. Что впереди?

Перелетев через Каспий и увидев под крылом серую безжизненную пустыню, испещренную тысячами дорог, оба почувствовали некоторое разочарование. Но через пару минут вид города с белыми многоэтажными домами и многочисленными зелеными островками успокоил.

— Квартиру дадим обязательно, — успокоил Алю инспектор в отделе кадров, — через три месяца принимаем семиэтажку в первом микрорайоне. А пока временно поживете в общежитии.

„Заливает, — подумала Аля, — как пить дать обманет. Глаза так и бегают”.

Но через три месяца Аля и Игорь смотрели уже из окна однокомнатной квартиры на песчаный пляж и пенистое море.

Когда они вешали синие шторы и прибивали портрет Хемингуэя с седой бородой, Аля еще сдерживалась. Но когда придвинули к стене кровать с голубым покрывалом, нервы не выдержали. Подошла к окну и расплакалась.

— Ты чего? — удивился Игорь.

— Ничего. Просто я люблю тебя, — сразу успокоилась Аля и вытерла слезы.

— А слезы из-за чего? Я, например, тоже тебя уважаю, но я же не плачу. Ну, женщины!

2

Лейпунский положил телефонную трубку и в который уже раз за последний месяц подумал: „Надо бы самому слетать в Шевченко. Дело — к пуску”. А ведь, если честно признаться, — неохота. Появилась физическая вялость, ноги ленятся. Отработал организм свой срок. Перевыполняет план исключительно по инерции. А поехать как научному