Туристы [Кристин Валла] (fb2) читать постранично, страница - 3

глазами. На керамических горшках были изображены сценки из прошлого Севильи, когда она была большим торговым центром. На стене висели гипсовые маски людей, про которых уже никто не помнил, кто они такие. В углу стояла покрытая пылью труба дона Тито, рядом с ней бюст Спасителя.

– Ты и правда тут живешь? – спросил мальчик.

Себастьян кивнул. Он слышал, что мальчик говорит с иностранным акцентом. Интонация скакала как попало. Мальчик рассказал, что он из Брайтона, это город на юге Англии. Он с самого рождения каждый год проводит лето в Испании, вот уже двенадцать лет, то есть прямо целую вечность. У Себастьяна язык не повернулся признаться, что он на три года старше. Глаза у мальчика были совсем старые, как будто чужие.

– Как тебя зовут? – спросил Себастьян.

Мальчик вздохнул. Он поднялся с кресла и протянул Себастьяну руку:

– Гаррет Бабар Эйлвуд Гоут-младший. Длинноватое имечко.

– Для испанца не слишком, – сказал Себастьян. – Да ну? Сколько же у тебя имен?

– Четыре. Себастьян Александр Конде де Оливар.

Гаррет выслушал это почтительно и в то же время с видимым облегчением. Он снова опустился в кресло и расположился в нем свободнее, чем прежде.

– Неужели вы пользуетесь сразу всеми именами? – спросил он.

– В зависимости от того, насколько мама сердита, – объяснил Себастьян.

– То же самое у меня, – сказал Гаррет.

Себастьян перевернул вверх дном пустой цветочный горшок и тоже сел.

– У вас в Англии дом? – спросил он мальчика.

– Да, – ответил Гаррет. – Я живу с родителями в доме рядовой застройки. Отец держит поле для мини-гольфа на пляже. У мамы тепличка, где она выращивает каннабис.

Себастьян напряг память:

– А что такое каннабис?

– А это то самое, что курили мои родители, когда давали мне имя, – сказал Гаррет. – Они раскурили пенковую трубочку во время очередной серии «Слоненка Бабара»,^[2] и с каждой затяжкой смотреть становилось все веселей и веселей. Когда куришь каннабис, все вообще делается очень веселым.

– Ты тоже пробовал?

– Разок-другой пробовал. Когда дома никого не было.

Себастьян кивнул. В Англии многое не так, как у нас, подумал он. Там не только курят каннабис. Еще можно побыть одному в доме, когда тебе двенадцать лет.

– Скажи мне одну вещь, – спросил он, весь подавшись вперед. – А двери у вас закрываются?

– Какие двери? – уточнил Гаррет.

– Двери в квартире, – сказал Себастьян. – У вас их принято закрывать?

– Господи! А как же иначе! Даже бабахают со всего маху!

Себастьян обвел взглядом потрескавшиеся керамические стенки и галерею наверху, окружавшую патио. Он представил себе английские дома. Они там огромные, и в них сотни дверей. Но тут он услышал, как тихо скрипнула входная дверь, ведущая в патио. Это вернулась из магазина мама.

– У тебя гость? – спросила Тереза и поглядела с улыбкой.

Гаррет вскочил с кресла и застыл по стойке смирно.

– Это Гаррет, – сказал Себастьян. – Он из Англии, но умеет говорить по-испански.

Тереза улыбнулась:

– Вы, наверное, проголодались?

Себастьян вопросительно взглянул на гостя. Он надеялся, что тот голоден. Тогда он услышит еще что-нибудь про Англию.

– Спасибо за предложение, – сказал Гаррет.

– Мама, поднести твои сумки? – спросил Себастьян.

– Да нет, не надо, – отказалась Тереза. – Может, вы оба зайдете в комнату?

Себастьян энергично замотал головой. Тереза ушла в дом, чтобы намазать им бутерброды, и вскоре на втором этаже распахнулось кухонное окно. Себастьян увидел за стеклом тень матери и услышал ее шаги по каменному полу. Он подумал, что сейчас поест и сразу уйдет отсюда куда-нибудь в другое место.

Они направились в сторону Пласа-Кристо-де-Бурго, где в тени фикуса расположились, сонно поглядывая перед собой, местные торчки. Гаррет ходил шаркающей походкой. Поковыряв пальцем во рту, он извлек застрявшую в надетой на зубах металлической пластинке крошку ветчины. Затем выгреб из кармана пачку «Фортуна лайт».

– Хочешь тоже? – спросил Гаррет.

Себастьян помотал головой. Они сели в парке на скамейку, и Гаррет начал рассказ. Он рассказал Себастьяну о Лондоне, нарисовав при помощи дыма и слов картину незнакомого города. Себастьян почти ничего не слыхал о Лондоне.

Для него это был просто город с кучей футбольных команд, в которых у центральных нападающих свернута шея в погоне за мячом. Сейчас же Себастьян внимал рассказам Гаррета про путаницу улиц, в которых можно заблудиться, про двери, которые можно закрыть. В Лондоне, говорил Гаррет, не играет роли, чем ты занимался и откуда приехал. Единственное, что имеет значение, это – что ты собой представляешь как человек. Люди там меняют работу чуть ли не каждую неделю и называются так, как им вздумается.

– Странные люди живут в Лондоне, – сказал Гаррет. – Но чем страннее, тем лучше. Ты как бы сам себя придумываешь.

– Ну и каким ты решил придумать себя? – спросил Себастьян.

– Я буду тенором, – сказал Гаррет. – Я буду петь в театрах Вест-энда.

Он