Атака мертвецов [Лиза Смедман] (fb2) читать постранично, страница - 2

несколько подготовительных ходов, часть из которых — весьма рискованные отвлекающие маневры, но в конечном счете Жрица сумеет передвинуться на позицию, с которой сможет нанести Воителю удар сзади.

Едва Эйлистри сделала первый из этих ходов, граница между владениями ее и Ллос пошла рябью. Обе богини вздрогнули и подняли взгляды от доски. Безукоризненной формы нос Эйлистри сморщился, учуяв запах, источаемый рябью, затвердевшей и превратившейся в черную расселину, — приторно-сладкий, приправленный тысячелетними отложениями праха и тлена — запах смерти.

Шепот донесся из трещины между мирами. Казалось, издающие его голосовые связки давным-давно иссохли и закаменели.

— Вы играете… без меня?

За этим последовал взрыв клохчущего смеха. Он балансировал на грани безумия и быстро смолк.

Взгляды Эйлистри и Ллос встретились над доской.

— Кайрансали, — шепнула Эйлистри.

Ллос кивнула в сторону непорядка и приподняла бровь:

— Позволим ей присоединиться к нашей игре?

Эйлистри хорошенько обдумала вопрос. Кайрансали, богиня Смерти и Повелительница Неумерших, ненавидела Ллос так же сильно, как Эйлистри жалела ее саму. Некогда смертная королева некромантов, возведенная в ранг полубожества, присоединилась к Ллос во время нападения на Арвандор, но ее верность Паучьей Королеве была непостоянной и вынужденной. После того как Ллос признала Моандера властелином разрушения, смерти и тлена, в сердце Кайрансали тлела зависть, и она не раз набрасывалась в ярости на свою бывшую союзницу. Если Кайрансали присоединится к игре, Ллос лучше не поворачиваться к ней спиной.

— На чьей стороне она будет играть? — поинтересовалась Эйлистри.

— Ни на чьей, — прокаркала Кайрансали. Из бреши между мирами вновь донеслось хихиканье — сухой звук, словно шуршание костей, встряхиваемых в чаше. — Я буду играть против вас обеих.

Эйлистри кивнула. Она ожидала этого. Кайрансали знала, что Эйлистри и Ллос никогда не объединятся. И ее ненависть к ним обеим была слишком глубока. Эйлистри не сомневалась, что эта трехсторонняя игра пойдет не на жизнь, а на смерть.

Ллос обвела рукой доску и стоящие на ней сотни тысяч фигур и обратилась к Кайрансали:

— Какое тебе дело до дроу, баньши? Неужто у тебя вдруг прорезался вкус к живым? — Она глумливо ухмыльнулась. — Мне казалось, что ты предпочитаешь делить ложе с лишившимися душ. В конце концов, кому еще ты нужна?

Выплеснувшаяся из трещины между мирами ярость была невыразима словами. Внезапно она сменилась исступленным язвительным хохотом.

— Паучья Королева, — пробормотало существо, — а кому нужна ты, кроме насекомых?

— Ты демонстрируешь свое невежество, баньши, — парировала Ллос, лениво откинувшись на спинку трона. — Пауки не насекомые. Они сами по себе. Арахниды.

— Может, они и арахниды, — нашлась после недолгой заминки богиня Смерти, — но давятся в кашу точь-в-точь как насекомые.

В красных как угли глазах Ллос полыхнуло бешенство.

— Ты не посмеешь, — прошипела она.

— Уже посмела, — злорадствовала Кайрансали. — Давила. Давила-давила. — Очередной приступ язвительного хохота. — Ну что, жалеешь теперь, что захапала мои владения?

Эйлистри прервала ее тираду:

— Пусть играет.

Ллос резко подняла голову. Несколько мгновений она буравила взглядом Эйлистри, а потом переключила внимание на доску сава. Она постаралась придать лицу ленивое выражение, но Эйлистри могла бы поклясться, что Ллос напряженно изучает позицию. Паучья Королева не глупа. Она должна понимать, на что надеется Эйлистри: что хаотичные ходы Кайрансали станут ширмой для ее собственных маневров, рассчитанных куда лучше.

Ллос улыбнулась. Паук величиной с каплю пота прополз по ее верхней губе и исчез в щели между редкими зубами.

— Да, конечно, — выдохнула она. — Почему бы и нет?

— Эо тому свидетель, — добавила Эйлистри. — И на тех же условиях, как мы договорились. Сражение до смерти. Победитель получает все.

— До смерти, — раздался смешок Кайрансали из щели между мирами.

Трещина расширилась, явив богиню и ее царство.

Выглядела Кайрансали ужасно, она была отвратительна, как всякий лич. Черная, словно обугленная, кожа туго обтягивала череп, волосы были тусклыми, как выбеленная кость. Истлевшие одежды, свисающие с ее костлявого тела, выцвели и посерели, их покрывали пятна плесени. На тощих пальцах болталось множество серебряных колец. Скрестив ноги, богиня восседала на мраморной плите — надгробии, настолько заросшем мхом, что невозможно было прочесть надпись. За ее спиной под льдисто-белым небом простиралось поле, усеянное могильными плитами.

Кайрансали извлекла из своей плоти личинку и из ее мягкого, тестообразного тела вылепила фигурку Матери, придав ей облик, который принимала, являясь своей пастве, — прекрасной дроу. Когда фигурка окончательно почернела, богиня поставила ее на доску сава, потом резко взмахнула рукой. В горсти у нее появилось множество