кандрами[3]. Когда все было кончено, казалось, что посреди них разорвался крупнокалиберный снаряд. Напали мы на них совершенно неожиданно. Они лежали на поляне, спали, загорали, отдыхали, совершенно не готовые ни к какому нападению. На шум борьбы из блиндажа вышел их командир. Мы услышали, как он окликнул лейтенанта, своего заместителя, перед тем как появиться.
— Пьяные свиньи! Опять водки нажрались!
Это были его последние слова. Едва он вышел, голова его слетела с плеч от точного удара, и две струи крови вырвались гейзерами из тела. Шедший за ним лейтенант не остановился выяснить, что происходит. Он повернулся и бросился в подлесок, но Хайде почти сразу же нанес ему удар кандрой. Лейтенант упал как подкошенный.
Когда резня окончилась, мы представляли собой жуткое зрелище. Вся сцена походила на кошмарную бойню. Кое-кого при виде ее вырвало. Пролитая кровь и вывалившиеся внутренности отвратительно пахли, густые, черные стаи мух уже уселись на всех ранах. Думаю, никто из нас не любил действовать кандрами — это слишком уж примитивно, слишком грязно, — но в определенных обстоятельствах кандра превосходное оружие. Легионер и Барселона обучили нас владеть ими.
Все уселись на снарядных ящиках и гильзах спиной к трупам. Мы были не настолько разборчивыми, чтобы отказать себе в удовольствии поесть русской колбасы и выпить русской водки. Только у Хуго Штеге, казалось, не было аппетита. Мы обычно подшучивали над ним, потому что он получил хорошее образование и считался башковитым. Своего рода интеллектуалом. К тому же никто ни разу не слышал от него бранного слова. Это само по себе казалось ненормальным, но у него была еще более невероятная черта. Малыш обнаружил, что перед едой он всякий раз старательно моет руки!
Старик смотрел на запас колбасы и ящик водки.
— Можно взять их с собой, — сказал он. — Этим бедолагам они уже ни к чему.
— Не все умирают так легко, — заметил Легионер. — Они даже не поняли, что с ними случилось. — И провел пальцем по бритвенно-острому лезвию кандры. — Смерть от этих штук самая быстрая.
— Я нахожу их отвратительными, — сказал Штеге, и его вырвало, видимо, уже в третий раз.
— Слушай, русские сами виноваты, — с горячностью возразил ему Порта. — Растянулись и ухом не вели — напоминаю тебе, что идет война! Мы вполне могли бы точно так же валяться с отрубленными головами.
— Приятнее от этого не становится, — пробормотал Штеге.
— Ну и что нам следовало делать? — яростно напустился на него Порта. — Думаешь, мне доставляет удовольствие выпускать кишки людям? Думаешь, мне нравится такая жизнь? Потрудился кто-нибудь спросить, когда тебя забирали в эту гнусную армию — хоть кто-то потрудился спросить, хочется ли тебе убивать людей?
Штеге устало покачал головой.
— Избавь нас от своей примитивной философии, — попросил он.
— А что? — произнес Легионер, перекатывая сигарету из одного уголка рта в другой. — Может, она и простая, но от этого не менее верная — мы здесь для того, чтобы убивать, нравится нам это или нет. Нам поручили эту работу, и мы должны ее выполнять.
— К тому же, — добавил Порта, неистово отмахиваясь от мух, собиравшихся сесть ему на нос, — я не помню, чтобы ты особенно медлил, когда дело доходило до рукопашной. И что ты скажешь об этой штуке? — он указал большим пальцем на кандру Штеге. — Зачем ты снял ее с мертвого русского, если не собирался пускать в ход? Не для того, чтобы чистить ногти, так ведь? Ты взял ее на тот случай, если понадобится кого-то заколоть, как и все мы.
Тут Старик неторопливо поднялся и раздраженно повел головой.
— Кончайте. Пора идти.
Неохотно, с протестами, мы все-таки поднялись и встали в колонну по одному за Стариком. Пошли по лесу, вскоре нас догнали Малыш и Порта, оставшиеся, по своей манере, чем-нибудь поживиться. Судя по выражению их лиц, между ними произошла какая-то ссора, и Порта одержал верх; он с гордостью показал два золотых зуба, а у Малыша был всего один.
Старик, как всегда, напустился на них, что не оказало ни малейшего воздействия.
— Пристрелю как-нибудь обоих. Надо же! Выдирать зубы у мертвых!
— А что тут такого, если они мертвы? — самодовольно ответил Порта. — Ты ведь не зарыл бы в могилу золотое кольцо вместе с покойником, так ведь? И не поджег бы банкноту? Какая разница между ними и зубами?
Старик лишь сердито посмотрел на него. И он, и все мы прекрасно знали, что в каждой роте есть «дантисты», которые ходят с плоскогубцами среди трупов. С этим ничего поделать было нельзя.
Теперь, пять дней спустя, мы сидели под яблонями, смотрели, как приближаются резервисты, и набивали животы бараньей колбасой. Хлестал дождь, и мы набросили на плечи клеенчатые плащи. Использовали мы их, в зависимости от обстоятельств, как накидки, палатки, маскировочные костюмы, постели, гамаки, саваны или мешки для переноски снаряжения. Когда мы получали обмундирование, плащи выдали нам первым делом, и мы дорожили ими больше всего.
Последние комментарии
11 часов 27 минут назад
11 часов 46 минут назад
11 часов 55 минут назад
11 часов 56 минут назад
11 часов 59 минут назад
12 часов 16 минут назад