Любовь на темной улице (сборник рассказов) [Ирвин Шоу] (fb2) читать постранично, страница - 3

Все это далось высокой ценой, но теперь он понимал, что игра стоила свеч. Он в глубине души, конечно, знал, что человек он неистовый, непредсказуемый, готовый порой взорваться, самым фатальным образом причинить себе вред ради моментальной вспышки гнева, ради внезапно овладевшего им мимолетного желания. Его умышленно разработанные движения, мягкость речи, формальная атмосфера уединенности, которой он окружил себя, были лишь заранее четко рассчитанными способами самосохранения. Хотя внешне он казался самым спокойным, самым уравновешенным человеком в мире, внутри постоянно чувствовал грызущую его опасность. Хотя внешне казался таким хладнокровным, таким рационально мыслящим человеком, внутри ему постоянно приходилось вести ежедневную ожесточенную борьбу с самим собой, подавлять приступы ярости и отказываться от иррационального подхода к жизни, и ему приходилось постоянно жить в холодящем душу страхе ожидания того ужасного дня, когда мягкий, восхитительный, но все-таки притворный характер, который служил маской для его внутреннего кипения, не даст трещину и не разлетится на мелкие осколки.

Провоцировать, провоцировать…

Бочерч пожал плечами. Он бросил последний взгляд на отражение в витрине высокого, здравомыслящего, хорошо одетого человека, то есть на себя, и, повернувшись, направился к отелю. Жинетт с этим человеком в плаще тем временем исчезли из поля зрения. Бочерч быстро прошагал несколько ярдов до отеля, у входа выбросил сигару и вошел в вестибюль.

Жинетт с этим незнакомцем стояли в холле возле стола консьержки. Ее спутник, сняв шляпу, медленно крутил ее в руках. Когда Бочерч подошел поближе, то услыхал, как Жинетт осведомлялась у консьержки: «Месье Бочерч уже вернулся?» — это была одна из немногих фраз, которые он понимал на французском.

— Бонжур, мадам, — сказал, улыбаясь, Бочерч, стараясь ничем себя не выдать. — Не могу ли вам чем-то помочь?

Жинетт обернулась.

— Том, — сказала она, — я думала, что ты уже вернулся. — Она чмокнула его в щеку. Бочерчу показалось, что она вся напряжена и что ей как-то неловко. — Прошу, познакомься с моим другом. Клод Местр. Мой муж.

Бочерч с Клодом пожали друг другу руки. От краткого прикосновения у него возникло ощущение сухости и натянутых нервов. Высокий, худой человек с высоко поставленными изогнутыми бровями, мягкими каштановыми волосами. Глубоко посаженные, обеспокоенные глаза серого цвета и длинный прямой нос. Привлекательный мужчина, ничего не скажешь, но только лицо у него бледное, усталое, словно он сильно переработал. Он вежливо улыбнулся, приветствуя Бочерча, и в его улыбке была какая-то скрытая неясная привлекательность.

— Ты больше не выйдешь в город, Том? — спросила Жинетт. — Можно посидеть где-нибудь, выпить. Ну, что скажешь?

— Само собой, — отозвался нейтральным тоном Бочерч.

— Мне не хотелось бы портить вам весь вечер, — сказал Местр. У него чувствовался сильный акцент, но говорил он медленно и понятно, стараясь точно выговорить каждый слог. — У вас так мало осталось времени в Париже.

— Нам нечего делать до обеда, — сказал Бочерч. — Я не прочь выпить.

Они пошли по длинному узкому коридору, где дамы преклонного возраста пили чай. Бар помещался в громадном темном, почти пустом холле, с привычными потускневшими золотыми листочками и панелями из красного дерева: элегантная обстановка дворца девятнадцатого века. Местр учтиво открыл перед ними дверь. Когда они входили, Жинетт крепко стиснула руку Бочерча. Тот сразу ощутил сильный, приятный запах ее духов.

— Ну, как поживает мать? — поинтересовался Бочерч, когда они шли через весь салон к высоким окнам, выходящим на Тюильри.

— Отлично, — сказала Жинетт. — Она так расстроилась, что ты не пришел со мной на ланч.

— Передай ей, в следующий раз обязательно приду. — Они отдали свои пальто официанту и сели за столик. Бочерч передал ему и альбом с красочными эстампами, ничего не говоря Жинетт о том, что это такое.

— В этом баре какая-то зловещая атмосфера, не находите? — спросил Местр, оглядываясь по сторонам. — Скорее это очень удобное место для призраков любителей выпить.

— Думаю, здесь было довольно весело, скажем, в 1897 году, — заметил Бочерч.

Подошел официант, и все они заказали себе виски. Когда Жинетт слегка наклонилась к мужу, чтобы он зажег ей сигарету, он вновь почувствовал дразнящий запах ее духов. Он заметил, или это только показалось, холодное, задумчивое выражение на лице Местра, как будто этот француз пытался догадаться об их отношениях мужа и жены в тот краткий момент, когда они оба слегка наклонили друг к другу головы, потянувшись к зажженной зажигалке.

В баре сидели двое крупных американцев, и их басовитые голоса создавали гудящий фон в глубине холла. Время от времени через пустые столики долетали их обрывочные понятные фразы.

— Главная проблема, — говорил один из них, — это бельгийская делегация. Они все такие мрачные и ужасно подозрительные. Я