Ангелы на кончике иглы [Юрий Ильич Дружников] (fb2) читать постранично, страница - 2

проворно расстегнул макарцевское пальто и вынул из кармана удостоверение. Вынул так быстро и ловко, будто сам туда его опускал. Как положено, он сверил фото с лежащим оригиналом и разрешил врачам:

— Можно внести.

Взяли его за руки, за ноги и положили на носилки. Он застонал. Через минуту и сорок секунд переместили с носилок на стол реанимационного кабинета, оборудованного новой американской аппаратурой.

Макарцев лежал в темном костюме, чистом, но поношенном, вышедшем из моды лет десять назад. Черные полуботинки были тщательно вычищены, но каблуки слегка сносились. Эта форма, сшитая в ателье ЦК, предназначалась для тех дней, когда он ездил в Большой дом. Там нельзя было выделяться ни более ярким галстуком, ни слишком тщательно наглаженными брюками, и жена, зная это, брюки цековского костюма гладила через сухую тряпку. Пациента накрыли простыней, и над ним склонились два реаниматора Четвертого Главного управления Минздрава, круглосуточно несущие здесь трудовую вахту.

Заскочив в тамбур, Двоенинов увидел только, как хозяина, будто неживого, кладут на носилки и куда-то уносят.

— Мне узнать… Шофер я, водитель…

— Водитель? Ну и идите в машину.

— Да что хоть с ним?

— Когда можно будет, сообщат.

Алексей заглушил мотор и, обхватив руками руль, лег на него. Ехать в редакцию и рассказать, что главному стало плохо? Или сперва сгонять к нему домой и супруге сообщить? Тогда придется ехать с ней сюда, а может, еще куда… Он полежит да выйдет, а машины нету! И Леха панику поднял на всю Москву. Посиди-ка лучше, подремли…

Двоенинов выспаться успел (на работу он являлся рано и досыпал в ожиданиях за баранкой), раз шесть включал мотор, чтобы согреться. Стоящие рядом машины уходили, на их место заруливали другие. Он докурил последнюю сигарету, хотя обычно последнюю всегда оставлял, с тех пор как в позапрошлом году вез Игоря Ивановича с приема на правительственной даче. Макарцев был в подпитии, поискал сигареты в карманах и попросил закурить, а у Леши тоже курево иссякло.

— Какой же ты шофер, если сигарету для меня не держишь? — Игорь Иванович отечески потрепал Двоенинова за ухо.

«Волга» мгновенно притормозила возле автоинспектора — их на Успенском шоссе больше, чем грибов в лесу. Леша, скосив глаза на хозяина, попросил сигарету. Грузный лейтенант в летах (на правительственных трассах чины у них выше, чем указано на погонах) скосил глаза на машину с буквами МОС и номером, начинающимся с двух нулей. Таких нулевиков не имеют права останавливать, а у Леши в права вложена карточка, разрешающая нарушать правила движения с соблюдением мер безопасности. Козырнув, инспектор молча вытащил пачку, и Леша, подмигнув, взял две сигареты. С того дня последнюю Двоенинов оставлял. Но Макарцев ни разу не попросил, наоборот, сам дарил то пачку американских, то сразу две. И вот Леша скурил чинарик и решил ехать в редакцию, а если что, вернуться.

Поскольку шофер в «Волге» был один, для него не сразу переключили свет на зеленый. Алексей покатил к площади Дзержинского не спеша, хотя привык гонять по Москве так, что красная полоска спидометра заползала за сто. На троллейбусной остановке его поманил плотный человек с чемоданчиком, похожий на командированного.

— Плачу до Курского, опаздываю…

Двоенинов молча повез его на Курский. Подъезжая и разворачиваясь на Садовом, Леша попросил:

— Рассчитайтесь со мной заранее, а то у вокзалов следят, чтобы не халтурили…

Пассажир отнесся с пониманием и вынул трояк — Леше на обед. Зарплату Алексей не тратил, а собирал на пристройку к родительскому дому. Не потому, чтобы жить в деревне, а чтобы на лето для жены и ребенка была дачка. Он хотел жить не хуже других. Халтура заняла минут десять, не более. Вращая ключи на пальце, Алексей поднялся в лифте на четвертый этаж, где располагался кабинет главного редактора, и, войдя в приемную, уже открыл рот, чтобы сказать заготовленную фразу, как на него шепотом набросилась Анна Семеновна.

— Ты куда пропал, Двоенинов?! Надо было срочно Зинаиду Андревну везти к Игорю Иванычу. По всему зданию и в гараже тебя обыскались. Послала машину Ягубова, а Степану Трофимычу самому срочно в горком…

— Я отвезу, — сказал Леша. — Да что с ним?

— С кем?

— С Игорем-то Иванычем?

— С луны ты свалился? Инфаркт миокарда, глубокий. Задняя стенка и еще что-то задето… На Грановского лежит, в камере, забыла, как называется… А ты где был? Опять левачишь?.. Ох, Леха…

Она исчезла в кабинете заместителя главного редактора Ягубова.

— Ин-фаркт, — тщательно выговорил Леха, не вкладывая в слово никакого понимания.

В приемной было пусто. Он посмотрел на стол секретарши. На перекидном календаре сегодняшнее число — среда, 26 февраля 69-го года — было обведено черной рамочкой. Анечка для памяти отметила день, когда заболел редактор. Вернувшись, она сообщила, что Ягубова надо везти минут через десять. Алексей стал рассказывать, как ждал возле ЦК. Анне Семеновне положено было